Разные люди. Глава 13

Глава 13.

Сергей Николаевич проснулся раньше, чтобы успеть перед службой поработать над заданием от Меньшова. Осторожно, чтобы не разбудить Катю и Лизу, он встал, оделся, сел поближе к окну, зажег свечу и принялся писать. В целом писанина была однообразной. Скупые строчки были похожи друг на друга, отличаясь лишь деталями. Тогда-то такой-то господин купил или заложил то-то и то-то. Цена сделки такая-то, выгода столько-то. Доброву было даже неинтересно знать, сколько зарабатывал владелец этих записей. Для него это был безликий заказчик, который просто платил деньги за работу, хорошо платил. За пару-тройку дней Сергей Николаевич перепишет все это и получит следующий заказ, а также аванс. Это гораздо больше интересовало его. Проблема дров, считай, решилась, по крайней мере на ближайшие недели. С едой тоже все должно получиться. Жизнь налаживается, чему Добров очень радовался. Какое ему дело, сколько кто-то там зарабатывал когда-то? Главное, что он сейчас заработает, остальное неважно.
Сергей Николаевич сидел и писал, стараясь как можно меньше шуметь бумагой и скрипеть пером. Катя и Лиза спали, из-за ширмы доносилось их ровное дыхание. На улице было тихо и безлюдно. Добров любил работать в такой обстановке, в тишине. Хоть он и умел отвлечься от происходящего вокруг, не обращая внимания на окружающий шум или суету, все же в тишине работать гораздо приятнее. Это расслабляло его (не в ущерб качеству работы), отнимало меньше сил, что приводило к впечатляющим результатам как в объеме работы, так и в ее качестве. Одно только занимало его мозг – не пропустить момент, когда мужики будут возить дрова по их улице. Обычно они громко кричали: «Дрооовааааа, дрооовааааа», а затем останавливались посреди улицы, ожидая покупателей. Добров хотел успеть подойти к ним первым, чтобы купить самые хорошие четверти дров. Так он писал, не забывая поглядывать в окно, так как, хоть мужики и кричали, все жители старались сразу же подойти первыми, чтобы выбрать дрова получше.
Работа двигалась, новые исписанные листы пополняли стопку, одновременно уменьшался ворох переписываемых записей. Сергей Николаевич в очередной раз выглянул в окно и увидел мужиков с двумя подводами. Одна была нагружена дровами, вторая подвода была уже пустой, распроданной. Он быстро накинул на себя шинель и на цыпочках вышел из комнаты. Мужики еще не успели расположиться, как Добров подошел к ним.
 – День добрый, – сказал он.
 – Добрый день, не успели приехать, а уже покупатели есть, – сказал высокий рыжий парень.
Голос его показался Сергею знакомым. Ба, да это тот, который у кабака был, когда беззубый старик ползал.
 – Узнаешь меня? – спросил Добров.
 – Похоже, узнаю. Вы тот сударь, что переживал за напившегося. Так?
 – Он самый. А я тебя не сразу признал. Как тот старик поживает? Знатно он тогда опозорился.
 – А чего ему будет? Не впервой он подобные номера выкидывает. Живет, здравствует. Аль повидаться с ним хочешь?
 – Нет, я просто спросил. Я так-то насчет дров. Которые самые лучшие?
 – У нас все дрова, сударь, отборные, выбирайте. Хоть с того края, хоть с этого – все как на подбор.
 – Да, вижу удачно я к вам вышел. Давайте мне четвертей на всю сумму, – Добров протянул деньги рыжему.
 – Это мы мигом. Это мы запросто. А по знакомству даже до дома довезу. Не побрезгуете таким знакомством?
 – Нет, что ты. Буду рад, если подвезешь вон к тому дому. Дальше уж я сам перетаскаю.
 – Как будет угодно.
Получив деньги, рыжий парень переложил купленные дрова на пустую подводу и повез к дому Доброва. Выгрузили их у входа, и Сергей Николаевич принялся таскать в комнату. В коридоре, а уж тем более на улице оставлять нельзя, украдут. Он старался не шуметь, но дрова — это не бумаги, шума от них намного больше. Первой проснулась Катя. Выглянув из-за ширмы, она улыбнулась и даже подмигнула Сергею. Она обрадовалась тому, что сегодня им не придется мерзнуть. Вслед за Катей проснулась и Лиза. Она хотела выскочить из кровати и наконец исполнить свое желание – обнять папочку перед уходом на службу. Но мама строго сказала ей, чтобы та одевалась, иначе вообще не выпустит ее с кровати. Лиза хоть и не хотела слушаться маму, но все же смирилась под ее строгим взглядом. Уж тем более не хотелось быть наказанной в день, когда у тебя будут гости. Лиза стала быстро одеваться, чтобы успеть до того момента, как папа уйдет.
Сергей Николаевич перетаскал дрова и взглянул на свои серебряные часы. Времени на то, чтобы еще поработать, не осталось, нужно идти на службу. Уложенные аккуратно вдоль стены дрова сузили пространство в комнате, сделав ее еще меньше. В данном случае это стеснение было в радость. Дров было не так много, но, если экономить, можно растянуть на несколько недель. А там, глядишь, еще подработка будет. Лиза оделась, подбежала к папе, обняла его и сказала:
 – Папочка, сегодня я не проспала и потому обнимаю тебя крепко-крепко. Это даст тебе сил, и ты не устанешь на службе.
 – Ты моя принцесса. Нет, ты волшебница. Ты сейчас обняла меня, и я чувствую, как силы во мне удесятерились.
 – Правда?
 – Да, я не обманываю.
 – Я рада, папочка.
В этот момент постучались в дверь. На пороге стоял Быковский с дочерью. Петр, как и обещал, привел дочь и принес мясо. Вот и славно. Сейчас Катя растопит печку, погреет мясо, и они будут завтракать. Плюс у них осталась пара кусков хлеба от ужина. Один Насте, один Лизе. Как все удачно сложилось. Настя немого стеснялась, но когда Катя предложила ей и Лизе помочь с печкой и завтраком, обе девочки принялись активно помогать, чем порадовали всех присутствующих взрослых.
Оставив их троих, Сергей и Петр вышли на улицу. По дороге Петр сказал, что идет сначала в больницу к жене, а потом на службу. Идти вместе им пришлось недолго, так как уже на следующей улице их пути расходились. Условившись, что поговорят вечером, они разошлись в разные стороны.
Добров вовремя пришел на службу. Настроение у него было приподнятое. Немного омрачало только то, что хотелось есть, так как он не завтракал. Но это казалось мелочью, так как уже вечером он сможет плотно поесть. Жизнь налаживалась. Катя и Лиза будут сидеть сегодня в тепле, в дополнение к этому у них еще и гостья будет, дочке не так скучно будет. «Петр – молодец, не стал утаивать мясо и принес, как и обещал, а ведь мог бы и промолчать. Настоящий друг, редко такого встретишь. Хоть бы жена его поправилась, тогда все у всех нас будет в порядке», – думал Сергей Николаевич, сидя один в кабинете. Стрелки часов двигались к началу рабочего дня, а Меньшова так и не было. Это не похоже на него, обычно он не позволял себе опаздывать, видимо, были причины.
Иван Федорович опоздал минут на пятнадцать. Хорошо еще, что начальник канцелярии еще не обходил свои владения и не заметил отсутствия подчиненного. Меньшов вошел в хорошем расположении духа, весело поздоровался с Добровым и уселся на свое место. Весь его вид говорил о том, что что-то хорошее приключилось с ним. Так как Сергей Николаевич старался не лезть с лишними расспросами, то выяснить причины этого веселого настроения он не мог, для него это оставалось загадкой.
Думаю, надо рассказать, почему Иван Федорович был в таком настроении. Весь прошлый вечер и часть утра он провел в подготовке своего плана по вхождению в доверие к Устоеву. На этот раз он подошел к планированию основательно, в чем изменил сам себе. Я говорил, что деталями каких-либо планов Меньшов никогда себя не утруждал, но в это раз он решил продумать все досконально. Он решил зайти, так сказать, со стороны упорядоченной жизни Устоева, решил узнать, как тот проводит свободное время, чем занимается, что ест, какое вино предпочитает и т.д. Начать было решено с гастрономических привязанностей Николая Петровича. Насчет вина было, в принципе, ясно. В тот вечер они пили превосходное вино, но вряд ли Устоев часто его пил, так для себя решил Меньшов. В этом он был прав. «Иногда можно баловать старика бутылкой такого вина. Накладно, но куда деваться? Будем считать это инвестициями», – думал Иван Федорович. С едой было сложнее. В голову ему пришла идея выследить кухарку на рынке, куда она каждое утро ходила за продуктами, и посмотреть, что она покупает. Для этого понадобится несколько дней или даже недель, но это, по мнению Меньшова, того стоило. Именно по этой причине он сегодня опоздал – он был на рынке, подстраивал «неожиданную» встречу с кухаркой. Он ходил между рядов, высматривая знакомое лицо, чтобы потом, когда она все купит, «случайно» встретить ее на выходе с рынка. Удача была на его стороне в первый же день.
 – День добрый, любезная.
 – Добрый, сударь, добрый. А я Вас помню, Вы к моему Николаю Петровичу приходили ужинать.
 – Все верно ты помнишь. Вот так встреча. А я решил с утра на рынок зайти, посмотреть, что тут и как. Иногда хочется тоже нанять кухарку, чтобы готовила. Надоело по трактирам мотаться.
 – Это, сударь, дело хорошее. Дома-то все вкуснее сготовят. На рынке нашем все всегда свежее, потому и посылает меня Николай Петрович каждое утро сюда.
 – Небось, каждый день что-то особенное готовишь?
 – Нет, что Вы. Он у меня не любитель изысков. Живет достаточно скромно, да Вы и сами видели.
 – Да, видел. С его-то деньгами можно и богаче жилье выправить.
 – Не хочет он. А я думаю, что и правильно. Зачем ему? Одному ему места хватает, в доме у нас чисто и опрятно. Живи и радуйся. А осуждать его не смеем, ибо деньги это его и жизнь эта ему принадлежит.
 – Это да, не стоит чужие деньги считать, а дома у вас, действительно, опрятно. А что ж он, в самом деле просто питается?
 – Истинно так. Редко какие деликатесы покупает. Но не подумайте, сударь, что из экономии. Он не жадный. Просто он так привык, ему так удобнее. А жадности в нем нет, жалование платит исправно, дай Бог ему здоровья. Жалование хорошее, да к тому же еще каждый праздник мне денежку дает, просто так.
 – Ну, это его дело, хозяйское. Хочет – экономит, хочет – транжирит.
 – Истинно так.
Все это время Меньшов разглядывал корзину, в которой лежали купленные кухаркой продукты. В самом деле, там не было ничего такого особенного: мясо, молоко, соленые огурцы, какая-то крупа. Иван Федорович про себя отметил, что старик и вправду странный. «С его-то капиталами так скромно питаться. Однако. Что это? Жадность или патологическая экономия? Чем мне тогда его удивить? Что ему купить в качестве гостинца?»
 – А что, любезная, хозяин твой любит из дорогого?
 – Я даже не знаю. Он неприхотлив в еде. Сыр иногда покупаю, но ест он его понемногу. Сладкое любит. Сегодня не взяла ,пока есть. А так пряники любит, конфеты.
 – Конфеты?
 – Да, ест по несколько штук. Простите, сударь, заболталась я. Мне нужно идти, обед готовить нужно.
 – Да, конечно, иди. Может, еще встретимся. Я теперь сюда тоже буду приходить.
 – До свидания, сударь.
 – До свидания.
Меньшов узнал то, что ему было нужно. Как удачно все складывалось. Недавно познакомился с пекарем, а тут и польза от этого знакомства, ведь у того в лавке есть не только печенье, но и прочая выпечка, в том числе и пряники. Иван Федорович решил, что вечером зайдет в лавку и купит что-то, а потом отнесет гостинец Устоеву. Поводом для визита будет якобы желание отчитаться о том, что отдал заказ и работа началась, скоро принесет результаты. Заодно справится о здоровье Николая Петровича, а также аккуратно попробует выяснить, не обиделся ли тот на откровенность. Вот причина, по которой Меньшов опоздал и был в хорошем расположении духа.
Добров и Меньшов молча работали над бумагами. Работы было немного, поэтому можно было не спешить. Так как Сергей Николаевич не лез с расспросами, а Меньшов сам рассказывать не начинал, то разговор не получился. Добров все же решил нарушить молчание:
 – Иван Федорович, хочу выразить Вам признательность за то, что принесли подработку. Эти деньги меня сильно выручили. Я уже приступил и, надеюсь, через два дня отдать готовый результат.
 – Полно Вам, Сергей Николаевич, я всего лишь услужил одному хорошему знакомому. Если же и Вам сослужил службу, то мне вдвойне приятно.
 – Сослужили, очень сослужили.
 – Вот и славно. Значит, доброе дело на мой счет запишем, – Меньшов засмеялся.
 – Конечно, запишем, обязательно.
 – Вы, Сергей Николаевич, как закончите, сразу приносите. Заказчик торопит, ему не терпится увидеть результат. Да и Вам, наверное, быстрее свой аванс хочется получить.
 – И не говорите. Очень нужны деньги. Вы не подумайте, я не жалуюсь.
 – Даже и мысли такой не было. А что, деньги очень нужны?
 – Очень, Вы даже не представляете как.
 – Ну, надеюсь, эта подработка поправит ваше финансовое положение.
 – Еще как поправит.
Меньшов подумал о том, что может предложить Доброву денег взаймы. «Предложить? Сам не просит. А мне тогда это зачем? Пожалуй, не буду предлагать. Тем более мне сейчас самому деньги понадобятся: старого сластену потчевать. Не просит, вот и хорошо».
Время шло к обеду. Тут дверь в кабинет открылась, и вошел начальник канцелярии. Точнее он практически вбежал. Вид у него был грозный, он был весь красный и тяжело дышал.
 – Позвольте вас спросить, милейшие, кто готовил бумаги господину М. в части прошения?
 – Я готовил, – ответил Меньшов, и сердце его екнуло.
 – А Вы помните, Иван Федорович, что я говорил? Вы помните, что я несколько раз повторил, что работа важная?
 – Да, помню, – Меньшов бросил испуганный взгляд на Доброва. Тот тоже почувствовал неладное и начал нервничать.
 – Вы, видимо, об этом только сейчас вспомнили. Если я говорю, что задание важное, значит оно действительно важное, и выполнять его нужно с максимальной ответственностью, – начальник начал переходить на крик. – Вчера отдали бумаги, получил похвалу за оперативность, а сегодня с претензиями ко мне. И от кого? От господина М. Вы понимаете, что это значит?
 – Думаю, да, – Иван Федорович стоял бледный, во рту у него пересохло.
 – Ни черта Вы не понимаете. О чем Вы думали, когда работали над бумагами? О чем, я Вас спрашиваю? Вы умудрились не только наделать ошибок, но и пропустить целые предложения. Это прошение, Вы понимаете? Официальный документ, а Вы из него черт-те что сделали, – начальник кричал что есть силы, лицо его сделалось багровым, глаза покраснели, а ладони сжимались в кулаки.
 – Я… – Меньшов не знал, что ответить.
 – Молчать! Молчааааать! – начальник махал на него кулаками. – Вы еще смеете меня перебивать? Немедленно все переделать, слышите, немедленно. Никакого обеда, сейчас же приступайте. Хотя, нет, не Вы. Вот Вы (указывая на Доброва) переделайте. А Вы, сударь, будете лишены премии, и в ваше личное дело будет внесен выговор. Вам ясно?
 – Да, – еле выдохнул Меньшов.
 – Сергей Николаевич, сейчас принесут бумаги, переделайте.
 – Слушаюсь.
Начальник ушел. Меньшов и Добров стояли молча, отходили от потрясения. Никогда еще они не видели начальника в таком бешенстве. Видимо, дело было серьезное. Наконец, Сергей Николаевич проговорил:
 – Иван Федорович, как же Вы так?
 – Сам не знаю, что на меня нашло.
- Сочувствую Вам, Иван Федорович.
 – Да, конечно, спасибо, – Меньшов был крайне растерян. Если с потерей премии можно смириться, то выговор в личном деле доставит немало хлопот в будущем. На карьере может быть поставлен крест.
 – Вы не переживайте, может, еще обойдется, начальство остынет.
 – Слабо в это верится, видели, какой он был?
 – Да, впервые его таким вижу.
 – Вот и я впервые. Как же я так сплоховал? – сам он точно знал, вследствие чего с ним такое приключилось, но продолжал играть роль мученика.
 – Может, оправдаетесь как-то? Скажете, например, что болели.
 – Надо подумать, может, и вправду обойдется.
Следует сказать, что Иван Федорович начал быстро приходить в себя. В некоторой степени, в своих мечтах, он уже попрощался с этой службой и жил припеваючи на деньги, оставленные Устоевым. Идея идти к начальству и оправдываться стала быстро задвигаться им на второй план. Постепенно он начал опять обдумывать детали своих действий по вхождению в полное доверие к Устовеу. Пришел заместитель начальника канцелярии, принес задание и отдал его Сергею Николаевичу. Тот принялся за работу, так как отдать результат нужно было срочно. Меньшов же постепенно отошел от шока, вернувшись в свое обычное состояние. Через час-полтора он уже практически не думал о выговоре, уж тем более о потерянной премии. Для себя он решил, что это даже к лучшему, это знак, что нужно активнее претворять в жизнь свой план. Нежелание идти извиняться перед начальством и улучшившееся настроение коллеги снова озадачили Доброва. Он решительно не понимал, что происходит с Меньшовым.