Притча о трёх актах

   В Риме, где мрамор колонн остывал под закатным солнцем, а шум толпы сливался с криками чаек над Тибром, император Марк Аврелий стоял у окна дворца. Его тога была простой, без золотых нитей, а взгляд — устремлённым куда-то за горизонт, туда, где кончались дороги империи. К нему приблизился человек — не то философ, не то странник, — чьи сандалии скрипели на мозаичном полу.
   — Скажи, мудрый Марк Аврелий, — начал странник, — что есть наша жизнь среди этих молитв, окроплений водой, облачений в пышные халаты? Кукольный театр, где мы дергаемся на нитях?
Марк взглянул на него, и в глазах его мелькнула тень улыбки — не весёлой, но спокойной, как у того, кто видел конец пьесы.
   — Ты прав, — ответил он тихо, словно ветер за окном говорил за него. — Всё это — сцена, а мы — актёры. Но отпускает нас тот же претор, что позвал сюда.
Странник нахмурился, теребя край своего плаща.
   — Но я ещё не сыграл всех актов, — сказал он. — Три прошли, а пяти не было. Разве это не обрыв?
Марк Аврелий чуть повернулся, указав на закат, что красил небо в цвета ржавчины.
   — Ты хорошо говоришь, — молвил он. — Но в жизни три акта — уже пьеса. Тот, кто собрал твои кости и дыхание в единое, решает, когда опустить занавес. Он же разложит их в прах. Начало не твоё, конец не твой. Зачем же тревожиться?
Странник замолчал, глядя, как тень колонны ползёт по полу, будто стрелка невидимых часов.
   — А кто этот претор? — спросил он наконец.
Марк Аврелий пожал плечами, словно сбрасывая тяжесть вопроса.
   — Всевышний Сценарист, как ты мог бы его назвать. Его игра — за пределами наших кукол и нитей. Он не гневается, отпуская нас. Уходи с миром — сцена не держит тех, кто не цепляется за роль.
Странник кивнул и ушёл, оставив Марка Аврелия у окна. Вечер сгущался, и Рим затихал, как театр после финального акта. Где-то за горизонтом Сценарист вёл счёт своим строкам, но ни император, ни странник не слышали его шагов.