Муза из глины

   Муза поэта — как баба капризная, перефразируя Маяковского, играет нечестно. Она то ли шалунья с Парнаса, то ли тройная загадка: сперва осыпает откровением, будто с небес, затем капризничает, хлопая дверью вдохновения, а после манит, как Ewig-Weibliche, вечная женственность, что зовёт к себе и ускользает. Поэт слепнет от её игр, а она смеётся, прячась за строками. Неужели так трудно разглядеть её проказы? В одном стихе она дуется, в другом — сияет, но всё это — театр, где доказательств не требуется. Всё просто, да не совсем.
   Владимир Топоров, мудрец слова, видел в ней и тёмную сторону — вредоносность. Муза не только вдохновляет, но и истощает, оставляя поэта в пыли его же рифм. Берегись, путник Парнаса: её каприз — это не просто игра, а ветер, что сдувает тебя с обрыва. И всё же, не будем слишком строги — пусть резвится, шалунья.
   А люди? Учёные твердят, что жизнь выползла из грязевых луж, но утешим себя: из чистых, конечно. Библия проще говорит: из красной глины слепил Всевышний Адама и поселил в Раю. Глина — наш исток, и в ней же — наша слабость. Господь изощрён, как заметил один физик, но не злонамерен. Муза ли лепит поэта из той же глины, капризничая над его судьбой, или он сам себя творит, гоняясь за её тенью?
   И всё-таки, среди этих дум, не запрещайте блины. Пусть хоть они останутся невинной радостью — круглые, как мир, и тёплые, как надежда.