Как я совершил открытие

Большинству людей с возрастом всё менее доступна радость открытий. Навидаемся вот эдак за жизнь всякого и почти ничему потом не можем удивиться.  У меня, по крайней мере, именно так всё обстоит.  Но зато уж если открываю что-нибудь для себя новое, то очень радуюсь, каким бы мелким или даже глупым ни оказался повод. Внутренний мой колумб тогда приосанивается, поправляет воображаемую треуголку и тихо, но гордо вопиёт: «Земля! Земля, карапузики! Терра, мать её, инкогнита!»
Намедни повезло мне такое открытие совершить. Начну издалека. Соседи завели кошечку. Зовут Марушка. Совершенно очаровательная Марушка, мы  с нею сразу закорешились. Беленькая, только хвост чёрный, и на лбу нарисованы две почти вертикальные чёрные черты, как брови Пьеро.  У неё вообще очень экспрессивный экстерьер, в духе русского символизма. Если бы эту Марушку увидали Бакст или Сомов, немедленно бы взялись её рисовать, немедленно!
И вот эта самая Марушка  привела меня вчера в состояние  изумленья. Ибо открылось мне, что Марушка – кот! Сижу это я на скамейке у подъезда, наблюдаю, как Марушка боксирует Чучиным хвостом ( Чуча – это другой мой товарищ. Он неимоверно прекрасен, в другой раз про него отдельно расскажу), и тут в процессе борьбы валится оно на спину, растопыривает задние, и  – ах! Ах!  Открытие! Открытие воссияло вдруг, пронзая лучами своими тьму былого неведенья! Так воссияло, что осветился  этим не только разум, но даже немножко душа.
В  голове у меня запел целый цыганский хор:
«Устелю, - запели ромалы, - твои сани коврами, в гривы алые ленты вплету! Пролечу, позвеню бу-бен-цааами…»
Да-с! Бубенцы! Да-с!
Вот спрашивается: чему тут, собственно радоваться? Разве кошки хуже котов? О нет, отнюдь!  И вообще, окружающая действительность такова, что любая радость кажется неуместной.
 А я всё равно взял, да и обрадовался. Как дурак.  Сидел и хихикал, и приговаривал: «Ну Марушка! Вот так Марушка! Вот это номер!»
А новоидентифицированный кот всё лежал пузом кверху, всё ловил Чучкин хвост и дрыгал лапами.  Бубенцы оказались тоже пьерошные –на белоснежном фоне пуза и лап контрастно устроилась аккуратненькая чёрная кошёлочка тестикулярного аппарата.   Чёрная, да-с! Вороная! И поэтому ромалы в голове моей не умолкли,  а далее зазвенели гитарами и бубнами, затянули с патетическим подтрясом:
«Ой вы, кони мои вороныыые! Чёрны вороны, кони мои!» 
Я гляжу на это и глупо улыбаюсь. И немного отступает, отдаляется постоянное ощущение беды и несчастья.
«Мы ушли от проклятой погоооони!
Перестань моя крошка рыдать!
Нас не выдали Чеоооорррныя кони…»
Нет, невозможно на это без смеха смотреть…