Глава XVI. Победа

Глава XVI. Победа


Я прошёл пять миль и остановился на мгновение, чтобы сориентироваться, на полпути вверх по склону долины, когда сзади ко мне подлетела фигура и легко приземлилась рядом. Это была Вильма.

"Я оставила Билла Хирна командовать и последовала за тобой, Тони. Я не позволю тебе идти туда одному. Если ты умрёшь, я тоже. А теперь не спорь, дорогая. Я
настроена решительно.

И мы вместе снова поскакали на север, к полю боя. И вскоре
мы оказались прямо за заградительным огнём.

 Огромные ослепительные вспышки, похожие на непрерывную стену гигантских фейерверков,
Впереди нас по долине катилась кипящая, вздымающаяся масса обломков,
которая, казалось, состояла из всего, что есть в природе: тонн земли,
камней и деревьев. То и дело огромные участки горных склонов
осыпались и скатывались в долину.

 И, прыгая вслед за этим потоком, с безрассудным мастерством и
отвагой, которые поразили меня, наши стрелки с примкнутыми штыками
появлялись в непрерывной череде мелькающих картин, очерченных в прыжке на фоне огненной стены.

Я бы не поверил, что такой шквал огня может пройти мимо
кого-то из врагов и не задеть их. Но это произошло. Для Ганса,
Управляя небольшими дезинтеграционными лучами из местных или полевых радиостанций,
они лихорадочно проделывали глубокие наклонные отверстия в земле, когда огненные волны
взрывов катились по долинам в их сторону, и в эти отверстия, вероятно,
половина их отрядов смогла броситься и спастись от уничтожения.

Но, ошеломлённые и пошатывающиеся, они снова выходили наружу только для того, чтобы встретить смерть от
ужасного, рвущего, рубящего, разящего оружия в руках наших прыгающих стрелков с
штыками.

Удар! Руби! Хрусть! Режь! Бей! Вверх и вниз с яростной, неутомимой, молниеносной скоростью
вращались штыки и топорища американских солдат
артиллеристы прыгали и уворачивались, все время продвигаясь вперед, навстречу новым противникам.

Ханьские солдаты в красных мундирах слабо и безрезультатно атаковали их
копьями, размахивая короткими мечами и ножами или размахивая вокруг себя
своими лучевыми пистолетами. Лесные люди были слишком сильны, слишком быстры в своих
безжалостно эффективных движениях.

С криком нечестивой радости я выхватил штык-ружьё из рук
стрелка, чья нога исчезла под воздействием пистолетного луча, и прыгнул
вперёд, в самую гущу боя, бросившись на офицера в красном мундире,
который только что вышел из «червоточины».

Словно крик Валькирии, боевой клич Вильмы прозвучал у меня в ушах, когда она,
подобно ракете, устремилась к фигуре в красном мундире.

Я ударил изо всех сил. Ханьский офицер, злобно ухмыляясь и пытаясь поднять дуло пистолета,
отбросил его назад, когда мой штык рассек воздух у него под носом. Но его ухмылка
мгновенно сменилась болезненным удивлением, когда лезвие топора на
рукоятке моего оружия ударило его в пах, разрубив пополам.

Краем глаза я увидел, как Вильма вонзила штык в своего противника,
крича от восторга.

 * * * * *

И вот, в считаные секунды, мы оказались в первых рядах,
рубя, коля, уклоняясь, прыгая вслед за этим ослепляющим и оглушающим
шквалами в настоящем вихре ярости, пока мне не показалось, что мы
ликуем от сознания того, что превосходим даже эту волну разрушения
своей безжалостной эффективностью.

Наконец мы смутно осознали, что больше
ни один красномундирный не поднимался из-под земли, чтобы снова упасть
под нашим вращающимся, размахивающим оружием. Постепенно мы остановились и огляделись.
Удивительно. Затем обстрел прекратился, и внезапное отсутствие оглушительного грохота и стены света само по себе оглушило и ослепило нас.

 Я слабо прыгнул к тому месту, где смутно различил Вильму, которая теперь поникла и покачивалась на ногах, поддерживаемая поясом для прыжков, и
подхватил её на руки, когда она мягко опустилась на землю.

Вокруг нас усталые воины, обагрённые вражеской кровью, в изнеможении падали на землю. И когда я тоже опустился на землю, сжимая в объятиях потерявшую сознание жену-воительницу, я
начал слышать, через мои телефоны шлем, восторженный доклад
штаб-квартира.

Наш штурмовик пронесся прямо через сектор противника, полностью
уничтожить все, кроме нескольких сотен своих войск на
фланг. И эти, в панике и ужасе, были разбросаны дико в полете.
Мы уничтожили силы, более чем в десять раз превосходящие нас по численности. Правый
Фланг американской армии был спасен. И уже «Колорадский союз»,
находившийся позади нас, описывал широкие круги, приближаясь
к войскам Хань, которые наступали от руин Ло-Тана.

Далеко на юго-западе, южные банды, в конце концов усиленные большей частью нашего левого фланга, нанесли прямой удар по окружившим нас силам Хана, сокрушив их, как громом поразив, и в настоящее время усердно выслеживали и уничтожали их разрозненные остатки.

 Но прежде чем Колорадский союз смог завершить уничтожение центральной части противника, отчаявшийся Хан избавил их от этой проблемы. Рота за ротой, зная, что бежать невозможно,
выстраивались на лесных полянах и в долинах, пока их офицеры прочёсывали
Они сотнями уничтожали их с помощью лучевых пистолетов, которые затем
направляли на самих себя.

Так пало Ло-Тан. Где-то в водовороте событий этих нескольких дней Сан-Лан, «Небеснорождённый» император Гансов в Америке, погиб, потому что больше о нём никто не слышал, и объединённые действия Гансов прекратились вместе с ним, хотя прошло несколько лет, прежде чем один за другим были разрушены их оставшиеся города, а их население истреблено, что завершило завоевание Америки и положило начало самой славной и благородной эпохе научной цивилизации
в истории американской расы.

 * * * * *

 Когда я оглядываюсь на те эмоциональные и жестокие годы с высоты своего нынешнего положения в эпоху мира и доброй воли по отношению ко всему человечеству, они кажутся мне дикими и отвратительными.

Затем в моей памяти всплывает образ Вильмы (которая уже давно
почила), когда она, крича в безудержном порыве безжалостной ярости,
безрассудно и ликующе бросилась в самую гущу этой дикой,
непрекращающейся бойни, и я не могу найти в ней ничего дикого или отталкивающего.

Если я, продукт относительно мирного двадцатого века, был настолько
полностью увлечен яростью той войны, усиленной
столетиями невыразимой жестокости со стороны желтых людей, которые были
мысленно боги и моральные твари, должен ли я быть шокирован
"кровожадностью" подруги, которая, в конце концов, была всего лишь обычной девушкой из
в тот день, и которая, какой бы девушкой она ни была, ни на мгновение не дрогнула в том
высоком мужестве, с которым она бросилась в ту битву, отвечая
на страстное стремление к свободе, живущее в ее крови не пять столетий
о бесчеловечных преследованиях, которые могли бы утихомирить?

Если бы Гансы были разъярёнными тиграми или скользкими, отвратительными рептилиями, пощадили бы мы их? И когда за столетия деградации они уничтожили в себе души, были ли они хоть в чём-то лучше тигров или змей? Проявить милосердие означало бы совершить самоубийство.

В последующие годы мы с Вильмой объездили почти все страны мира, которым удалось сбросить ханьское господство.
Нас подстёгивал наш успех в Америке, и я никогда не видел, чтобы она проявляла к мужчинам или женщинам какой-либо расы что-либо, кроме искренней симпатии
вежливость и учтивость, будь то благородные смуглые
индийцы, крепкие балканские народы Южной Европы или простые,
духовные чернокожие африканцы, которые сегодня являются одной из ведущих
рас мира, хотя в XX веке мы считали их низшей расой. Эта её
милосердность и мягкость проявлялись даже в наших контактах с
неханьскими монголами Японии и прибрежных провинций Китая.

Но это чудовище среди человеческих рас, возникшее как гибрид
где-то в тёмных дебрях внутренней Азии и распространившееся
как нечеловеческая жёлтая чума, охватившая весь земной шар, — для этой расы,
как и для всех нас, она не вызывала ничего, кроме ужаса и непреодолимого желания истребить её.

 * * * * *

 В последнее время наши историки и антропологи находят много подтверждений
теории о том, что Ганс произошёл от рода человекоподобных существ, которые, возможно,прилетели на эту Землю с маленькой планеты (или большого метеорита)
Известно, что он потерпел крушение во внутренних районах Азии в конце XX
века, вызвав определённые необратимые изменения в орбите Земли и климате.
Геологические сдвиги на много лет изолировали этот участок от остального
мира. И это исторический факт, что китайские учёные, проводившие
исследования в этом районе в более поздний период, встретили первую
волну наступающих Гансов.
Согласно теории, эти существа (и некоторые странные скелеты, найденные в «Азиатской чаше») с высоким уровнем развития интеллекта, но с вакуумом вместо того неосязаемого, что мы называем душой, насильно спаривались с тибетцами, тем самым укрепляя свою физическую структуру почти до нормального человеческого уровня и приспосабливаясь к земной жизни,речь и привычки, и каким-то странным образом ещё больше усиливая их умственные способности.
Или, если сказать по-другому. Эти тибетцы, благодаря введению этой неземной крови, немного ухудшились физически,полностью утратили «душевные» части своей природы и развили необычайно мощный интеллект.Однако на протяжении последующих столетий, по мере того как Ганс распространялся по
земле, это неземное начало в нём не только ослабевало, но и теряло свою силу; и в конце концов его яд пересилил его силу, и человечество снова стало единым обладание его наследством.Как все это может быть, я не знаю. Это всего лишь гипотеза, из-за которой современные ученые мужи спорят.
 * * * * *
Но я точно знаю, что в этих ханах было что-то нечеловеческое. И у меня
было много месяцев тесного контакта с ними и с их императором в
Америке. Я могу поручиться за то, что даже в самые дружелюбные и человечные моменты в нём была бесчеловечность, или, возможно, «нечеловечность», которая вызывала во мне желание убивать.
Но независимо от того, была ли в этих людях чужая кровь,
планета, факт остается фактом, что они были уничтожены, что по-настоящему
человеческая цивилизация снова воцарилась - и что я теперь очень усталый старик человек, без сожалений ожидающий зова, который перенесет меня в другое место существование.Там, я надеюсь, и моя убежденность в том, что мой мужественный друг те кровавые дни ждет меня с объятьями.


КОНЕЦ