Шутники

(Московский Открытый театр кукол. Режиссёр Анна Коонен)

Судьба актера — ещё «та»,
И режиссёр взирает строго:
Мне надобно сыграть… Шута:
Изобрази его, попробуй!

Да, стать Шутом — нелёгкий труд…
При оскорблении, измене —
Ты видел, как рыдает Шут
Не понарошку, не на сцене?
(Экспромт)

Отставной чиновник Павел Прохорович Оброшенов, главный герой спектакля по пьесе Островского «Шутники»,  давно уже  прослыл средь знакомых своих настоящим Шутом. Кажется, никакие капризы власть имущих не могут вывести его из себя: важный генерал, выпимши, проводит ему по лицу своей громадной пятерней, а Оброшенов — только похохатывает. Богатый купец Хрюков (ну что за прелесть — эти «свинские» фамилии!) постоянно его унижает — а он знай, лебезит перед ним…

Ну как, скажите на милость, уважать дочерям  такого бесхарактерного папашу? Но в том-то и дело, что от младшей дочери, Верочки, все папенькины «фортели» тщательно скрываются, а старшей, Анне, Павел Прохорович объясняет все так:   «Что я такое? Дрянной старичишка, никуда негодящий! Пускай смеются, коли им нравится, мне все равно. Они смеются, а я, как птица в гнездо, таскаю, прибираю свое гнездышко да детей кормлю».
И с логикой Оброшенова спорить трудно.  Очень кстати вспоминается мне тут Максим Петрович, дядя Фамусова из «Горя от ума». Тот самый, который перед сановными чиновниками «упал больно — встал здорОво». Масштаб лукавства у Оброшенова, конечно, помельче, но суть одна: я им Шутом притворюсь, и за это что-нибудь — да получу. А дураки пускай из себя умных строят!

Отправляясь впервые на спектакль в Московский Открытый театр кукол, я была уверена, что увижу там что-то необычное. Вошла в маленький (всего несколько рядов!) зальчик — и обомлела. Вот что угодно ожидала узреть — ширму кукольного театра; интерьер чиновничьего дома, — но только не сцену, ничем не отделенную от зрительного зала. По которой вполне свободно расхаживали с песнями  Шуты женского и мужского пола.

Три звонка колокольчика — и представление началось! Уже через пару минут я поймала себя на том, что не понимаю, где я: в зрительном ли зале, на просмотре пьесы Островского, или… внутри шатра, свободно раскинувшегося на одной из центральных площадей Москвы в середине 19 века.
Зрители то и дело вовлекаются артистами в действо: например, помогают  Оброшенову написать объявление о сдаче трёх комнат в мезонине и повесить листок повыше, чтобы никто его не сорвал. А самые прекрасные представительницы женского пола избираются двумя шалопаями кандидатами в невесты для скромного молодого человека — Саши Гольцова. На всякий случай: а вдруг, с Верочкой у него ничего не выйдет?

Эти самые шалопаи с «говорящими» фамилиями — Недоносков и Недоростков — удостаиваются в  балагане воплощения  не человеческого, но кукольного, «петрушечного».  Да они и есть Петрушки: с деревянными мордочками и неизменными застывшими ухмылочками на оных. В тряпочном теле не предусмотрено места для человеческого сердца, а стало быть, и элементарной жалости к тем, кого они обижают. Ну а об отсутствии  мозгов в деревянной башке, я думаю, рассуждать не стОит.

Лица Верочки и Гольцова, в отличие от папеньки, тетушки и Анны, пока не отягощены шутовскими масками: первая пребывает в сладком неведении, откуда берутся все блага, которыми она пользуется, а второй, в силу своей наивности, ещё не научился «сгибаться вперегиб». Грубый, самоуверенный Хрюков, чье появление через пролом в заборе Анна встречает… смачным хрюканьем, в маске не нуждается: огромная бутафорская голова украшает его шляпу скорее для смеха, нежели для устрашения.  А Анна, при попытке купца переступить поставленные ею «границы», смело снимает маску и показывает Хрюкову, какая она есть на самом деле — гордая и непреклонная. Да и сам Оброшенов, узнав о низком  предложении Хрюкова, сделанном его дочери, срывает шутовскую маску и колпак, и предстаёт перед нами просто разгневанным отцом.

Двухчасовой спектакль  «Шутники» пролетает как одно мгновение. В действо вовлекаются самые разные куклы, и мы, словно дети, внимательно следим, как ловко управляются с ними актеры. Так, в сцене ярмарки, раскинувшейся у Варварских ворот, в действие вступают подвижные деревянные куклы, изображающие богатого лавочника Шилохвостова; ворчливую маменьку с дочерью; молодого человека, пристающего к девушке, и солидного господина, защищающего ее честь.
Маленькие ангелочки на длинной тонкой проволоке трогательно летают над влюблёнными Верочкой и Сашей; да и сами «молодые» частенько изображаются милыми куколками, катающимися на качелях или гуляющими в райском саду около домика, купленного для них папенькой.

Очень сильная (и, если честно, страшноватая) сцена ждёт нас, когда получившие на время человеческий облик Недоносков и Недоростков перекидывают друг другу бессловесную тряпичную куклу — Сашу,  уговаривая его пригрозить тестю отменой женитьбы, если тот не даст ему денег. И она, кукла, пьяная и ничего не соображающая, идёт целовать ручки прекрасной зрительнице…

Давно не была я на таком ярком, насыщенном и поучительном спектакле!  Весёлые сценки (зрителям даже потанцевать дали, представляете?) сменяют одна другую; обитатели пёстрого балагана ускоряют свой бег, пока не становится ясно: положение семьи Оброшенова и «примкнувшего» к ней Гольцова не спасёт уже никакое шутовство. Ибо развелось вокруг превеликое множество злых и беспощадных людей, уверенных, что Шут — это тот, над кем можно и нужно жестоко шутить. А что? — назвался «груздем» — полезай в кузов!

Ещё в школе, когда мы проходили эту пьесу на уроке литературы, концовка ее напоминала мне неожиданно свалившегося с небес «Бога из машины». Только что, казалось, все было кончено, и — на тебе: все счастливы и скоро поженятся! Но поскольку Островский именовал свою пьесу «комедией», то трагический конец был бы ей совсем не к лицу.  Да и шатёр балагана, куда нас так радушно  пригласили, никак не должен был рухнуть под натиском коллективного горя — персонажей спектакля и нашего, зрительского.

И не беда, если от жизни с Хрюковым, Аннушка уже через месяц-другой захрюкает по-настоящему. Ведь это будет совсем другой «спектакль», не так ли?
А пока, успокоенные «мудрым и дальновидным» решением Анны,  мы уходим из театра весёлыми, довольными, обещая друг другу вернуться сюда ещё и ещё. Я, например, наметила посмотреть здесь спектакли «Человек в футляре» и «Ревизор». А также побывать на мастер-классе «Театр в руках» актрисы Натальи Третьяк, на котором можно научиться работать с разными видами кукол.