Славянофилы и Западники

Однако, почему вдруг было решено официально опубликовать первое из восьми философских писем П.Я. Чаадаева в 1836 году?

Причиной тому стало возросшее влияние славянофильства в России,  и Чаадаев – яркий пример западника, принимает решение сделать резкий выпад в их сторону. Герцен пишет: «В мире не было ничего противоположнее славянам, как безнадёжный взгляд Чаадаева… Он должен был возбудить в них сильную оппозицию, он горько и уныло-зло оскорблял всё дорогое им…».

Именно славянофилов  П.Я. Чаадаев обвинит во всех своих последовавших бедах в своей "Апологии сумасшедшего": «Вы понимаете теперь, откуда пришла буря, которая только что разразилась надо мной, и вы видите, что у нас совершается настоящий переворот в национальной мысли, страстная реакция против просвещения, против идей Запада которые сделали нас тем, что мы есть, и плодом которых является эта самая реакция, толкающая нас теперь против них».

Надо пояснить, что после восстания декабристов,  в первое десятилетие николаевского царствования,  происходит крупный раскол русского философского общества на два противоборствующих течения: Славянофилов и Западников. Это было время, когда литературно - философские споры «Беседчиков» и «Арзамасцев» переросли в споры философско –политические. В салонах не умолкали диспуты, по какому направлению двигаться дальше: по особому русскому или по западноевропейскому.

А начиналось всё с тотального столичного увлечения образованного русского общества немецкой философией Гегеля и его последователей. Герцен писал: «Все ничтожнейшие брошюры, выходившие в Берлине и других губернских и уездных городах, немецкой философии, где только упоминалось о Гегеле, выписывались, зачитывались до дыр, до пятен, до падения листов в несколько дней… Если б они знали, какие побоища… возбудили они в Москве… Люди, любившие друг друга, расходились на целые недели, не согласившись в определении «перехватывающего духа», принимали за обиды мнения об «абсолютной личности».

Гегель в своих сочинениях писал: «огромную славянскую нацию на востоке Европы» не следует брать в расчёт, когда речь идёт об условиях, способствующих «восприятию и развитию христианства», «потому что она до сих пор не выступала в мире как самостоятельный момент в ряду творений разума. Произойдёт ли это впоследствии, это нас не касается здесь, так как в истории мы имеем дело с прошлым».
 
Философия Гегеля внесла в умы москвичей полный разлад. Часть верхушки русского общества, несмотря на воспитание с пелёнок иностранными гувернёрами и дальнейшее обучение иностранными профессорами, была уязвлена пренебрежительным отношением к славянам, возвеличиванием германской культуры и другими проявлениями национализма в работах немецкого философа.

Именно эта часть общества, многие из которых читали европейские книги в подлиннике и писали только на французском, но ратовали за сближение с простым народом и восстановление подлинной, не искажённой западными приспешниками истории, стали именовать себя «славянофилами» в противовес «западникам».
Печатным органом славянофилов станет журнал «Москвитянин».

В обосновании славянофильской доктрины принимали участие ярчайшие её представители: Ф.И. Тютчев, А.С. Хомяков, М.Н. Загоскин, братья Киреевские, братья Аксаковы, Ю.Ф. Самарин, А. И. Кошелев. Их мировоззрение характеризовала уверенность в том, что Россия не принадлежит к западной цивилизации, она идёт своим особым путём, опираясь на православие. А Фёдор Тютчев подчёркивал также великое предназначение России — «обновить и объединить всё человечество».

Они кричат, они грозятся:
"Вот к стенке мы славян прижмем!"
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!

Ф. Тютчев «Славянам»

Славянофилы станут отрицать необходимость проведённых царём Петром Первым западных реформ, будут считать Россию уникальной, самобытной страной, которая должна идти своим особым путём под девизом: «Народу – мнение, царю – решение».
Главной идее «христианства по-Чаадаеву»: «водворение царства Божьего на Земле», славянофилы противопоставляли библейские истины: «Он забыл слова Христа, что Царство Божие – «не от мира сего» (Ин. 18, 36). А на Русской Земле Помазанником Божьим считался царь, поэтому славянофилы стояли за самодержавную монархию (правда,  в соединении с Земским Собранием).
 
Западники же выступали за конституционную монархию или республику.
Если западники решающее значение придавали разуму, логике, науке, то славянофилы – вере, отстаивая первенство духовного над материальным. Философские споры Герцена с Хомяковым с состояли в том, что последний отвергал возможность разума дойти до истины.

По словам одного из главных теоретиков славянофильства И.В. Киреевского, задача состояла в осмыслении всей западной образованности и в подчинении её выводов «господствующему духу православно-христианского любомудрия». «Наша философия, – писал он, – должна создаваться из нашей жизни, из господствующих интересов нашего народного быта».
 
Сложнее всего было спорить западникам со славянофилами по вопросам древности русской культуры. Уничтожая письменные источники, искажая язык, отдаляя правящую русскую верхушку от народа в сторону зарубежья, невозможно было уничтожить древние русские традиции, музыку, обряды и устное народное творчество со всей огромной территории страны. И мамы продолжали петь своим новорожденным те же колыбельные, что пели их мамы и бабушки, няни – рассказывать те же сказки, сопровождая свою речь народными прибаутками. Говорят, до самой революции 1917 года по деревням ещё ходили колики перехожие, неся русскому народу древнюю мудрость. Сохранением сокровищницы национальной культуры:  русского фольклора, народных сказок, обрядов, песен занимались и славянофилы.
 
Всем нам с детства знакома сказка С.Т. Аксакова «Аленький цветочек».По словам Аксакова, впервые он услышал сюжет «Аленького цветочка» от ключницы Пелагеи, когда сильно болел в детстве: «Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал её, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Пелагеи. Я так хорошо её передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений ожило для меня, и я попытался вспомнить её».

Движение славянофилов зарождалось и развивалось  в доме Аксаковых, в подмосковном  Абрамцево . Сам Сергей Тимофеевич Аксаков, его супруга Ольга Семёновна и дети Константин Сергеевич, Иван Сергеевич, Вера Сергеевна Аксаковы создавали и поддерживали атмосферу гостеприимства.

Ещё с конца 20-х годов XIX века в доме у цензора ряда изданий и писателя С.К. Аксакова на Сивцевом Вражке, а затем в Абрамцево ( с 1837 г.), регулярно по субботам собирались: директор московских театров и писатель М. Н. Загоскин, актёр М. С. Щепкин, фольклорист А. Гильфердинг, историки Т. Н. Грановский и М. П. Погодин, критик и философ Н. И. Надеждин, славянофилы А. С. Хомяков, братья Кириевские, не редко бывали  И. С. Тургенев, С. П. Шевырев, Н. В. Гоголь, и и другие известные современники.

С.К. Аксаков одно время видел в Н.В. Гоголе русского гения. Николай Васильевич, родом с Малороссии, часто приезжал в Москву, и не раз посещал и жил в Абрамцево у Аксаковых. Здесь в августе 1849 года он читал главы второй части «Мёртвых душ».
 В этот период между славянофилом С. Аксаковым и его бывшим другом – западником В. Белинским за влияние на Н. Гоголя шла нешуточная борьба.

Исследователем и собирателем русского фольклора, всем нам с детства знакомых русских народных сказок, был А.Н. Афанасьев. Но его не признавали ни славянофилы, ни западники, так как Александр Николаевич изучал сказки и пословицы ещё дохристианского периода, так называемую «русскую мифологию», и в религиозных схватках участия не принимал.

Религиозный философ  П. А.  Флоренский позднее писал: «Как символ, славянофильство вечно, ибо оно есть символическое выражение русского самосознания».


*

Вот эти споры западников и славянофилов  Чаадаев заметно и оживил своим странным и исполненным кричащих противоречий «Письмом», которое превратилось в манифест.
Литературно - философский салон, собиравшейся на новобасманной усадьбе сформируется, в итоге, из сторонников европейского пути развития России, отрицающих самобытную культуру и историю России
.
Надо сказать, что «Письмо» Чаадаева своими радикальными суждениями ввело в недоумение не только « славянофилов», но и «западников».
Вот что «западник» А.Герцен написал сразу же после прочтения : «Наконец дошел черед и до “Письма”. Я раза два останавливался, чтоб отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал. И это напечатано по-русски, неизвестным автором… Я боялся, не сошел ли я с ума. Имя автора я узнал через несколько месяцев».
 
А это - А.Н. Карамзин, который долгое время находился на западнических позициях, о Чаадаеве 1836 года: «Он человек с большим умом, но к несчастью, несколько помешался от излишнего самолюбия или от того, что слишком влюбился в свои мысли и мнения, всмотрелся в них пристально и забыл всё, что видел прежде, всё, что слышал прежде, всё, что не непосредственно принадлежало к этим мыслям, которые, наконец, свели его несколько с ума».

«Карамзист» П.А. Вяземский пишет: «Что за глупость пророчествовать о прошедшем? Пророков и о будущем сажают в жёлтый дом, когда они предсказывают преставление света, а тут предсказание о бывшем преставлении народа. Это верх безумия! …Такого рода парадоксы хороши у камина для оживления разговора, но далее их пускать нельзя, особенно же у нас, где умы не приготовлены и не обдержаны прениями противоположных мыслей. Даже и опровергать их нельзя, потому что опровержение было бы обвинением, доносом».

Славянофил М.Н. Загоскин - директор Малого театра и автор комедии о Чаадаеве «Недовольный», возмущается: «Статья, писанная русским против России на французском языке, заслуживает уже смех, и презрение… что осталось светлого и нравственного для нового поколения там, где Марат и Робеспьер прошли по трупам отцов и матерей? Мы не просим породниться с ними; избавьте нас от такого царства божия на земле». «…Автор не стоит чести страдальца, всегда интересного для толпы невежд, хотя бы он был прав как Иуда».
 
Но особенно интересны для нас суждения  литературного гения А.С. Пушкина, который считал в начале пути Чаадаева своим наставником.

В своём романе «Былое и думы» (1847г.) Александр Герцен писал:
«Безмерно печально сличение двух посланий Пушкина к Чаадаеву,  между ними прошла не только их жизнь, но целая эпоха, жизнь целого поколения, с надеждою ринувшегося вперед и грубо отброшенного назад. Пушкин-юноша говорит своему другу:

Товарищ, верь: взойдет она,
Заря пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена».

Но, продолжает Герцен, «заря не взошла, а взошел Николай на трон, и Пушкин пишет:

Чадаев, помнишь ли былое?
 Давно ль с восторгом молодым
 Я мыслил имя роковое
Предать развалинам иным? ...
Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень, и тишина,
И в умиленье вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена!»
1824г.

Александр Сергеевич очень осторожен, но категоричен в своих оценках. Прочитав «Письмо», в частном письме своему другу А.С. Пушкин отвечает на нападки Петра Яковлевича Чаадаева на православную церковь: «В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических». Пушкин знал «своего учителя» как молодого, храброго, ищущего пути избавления государства от пороков. Но теперь перед ним - состоявшийся, категоричный, но явно запутавшийся в своих убеждениях человек.

После гибели поэта, в его бумагах найдут письмо к Чаадаеву, написанное сразу после публикации статьи, которое он, видимо, не отправил, понимая, что это только усугубит и без того тяжёлое положение философа:

«Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана… Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы - разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие - печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется) оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, - как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж? И (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражает, как человек с предрассудками - я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал…
Вы хорошо сделали, что сказали это громко. Но боюсь, как бы ваши религиозные исторические воззрения вам не повредили».


***

Борьба славянофилов и западников – лишь одно из проявлений повторяющегося из века в век столкновений разных философских, идеологических подходов к проблеме преобразования России.

Так, «острый» западник А. И. Герцен, под конец жизни, глубоко разочаровавшись в буржуазном Западе, стал уже в числе, так называемых, народников возлагать свои последние надежды на русскую крестьянскую общину, в которой он видел прообраз грядущего социалистического общества.
 
Охватившая в начале XIX века Россию коммунистическая идея тоже будет европейским изобретением. В основу Коммунистической идеологии ляжет призыв превратить угнетенные классы в полновластных хозяев жизни, сделать последних первыми и наоборот. Однако, по факту,  для первых вообще не останется места. Далеко не сторонник народничества, В.И. Ленин, предвидел, что прорыв цепи капитализма должен произойти именно в слабейшем его звене – отсталой России.

Теоретик утопического социализма  Н. Г. Чернышевский, сочинения которого получили положительный отзыв Карла Маркса и оказали влияние на творчество и взгляды В.И. Ленина, был убежден, что революционный дух русского крестьянства неизбежно принесет его стране избавление, и в финале своего романа «Что делать?» предсказал  победоносную революцию в России, которая преобразует отсталую аграрную страну в государство будущего. Революция произошла. Но она не преобразовала аграрную страну, она её «разрушила до основания, а затем…». То, что произошло «затем» будет снова разрушено теми же силами, но уже в 90-х. В годы «горбачёвской перестройки» стремление России войти, наконец, в сообщество западных держав чуть не обернулось полным исчезновением страны с исторической арены.

Ещё в 1871 году славянофил - панславист Н. Я. Данилевский в своём главном научном труде «Россия и Европа» (1871) писал: «Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное…» Согласно его учению, общечеловеческой  культуры и цивилизации существовать не может: все страны самобытны, и ведущие основы цивилизации одного типа не передаются другим.

А уже в наши дни, в своей речи к 1160-летию зарождения российской государственности Владимир Владимирович Путин, подтверждая этот тезис Н.Я. Данилевского, провозгласит: «Наша цивилизация самобытна, у нее свой путь. И в этом нет ни капли чванства и чувства превосходства. Эта цивилизация наша - вот что для нас главное. И за свое Отечество, за свою Родину, которая у нас одна, за нашу свободу, независимость и суверенитет, за нашу культуру и традиции мы будем бороться, будем их отстаивать и защищать во имя наших предков и наших потомков, ради России, ее великой истории и великого будущего». (21 сентября 2022г. http://www.kremlin.ru/)




ПРИМЕЧАНИЕ:


(1)Усадьба в Абрамцево сейчас преобразована в Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево».
Музей-заповедник, расположен на берегу реки Вори, в 60 км к северо-востоку от Москвы.
В 1870 году  усадьба была приобретена у Аксаковых известным промышленником и меценатом С. И. Мамонтовым и оказалось на четверть века крупным очагом русской культуры, Здесь будут отдыхать и творить  художники: И. Е. Репин, В. М. Васнецов, А. М. Васнецов, В. А. Серов, М. А. Врубель, В. Д. Поленов, Е. Д. Поленова.



Продолжение:http://proza.ru/2025/04/07/656

"СВЕТ И ТЕНИ МОСКОВСКОГО ФЛИГЕЛЯ".
К началу сборника:http://proza.ru/2025/03/21/914