майор пронин протов фантомаса

Майор Пронин против Фантомаса…
(Рассказ — пародия)
Преамбула: В предвоенные и первые послевоенные годы прошлого века в советской детективной литературе был широко известен этакий «заштампованный» герой—майор Пронин. Cоветский Джеймс Бонд от контрразведки. Автором романов был известный в те годы, и незаслуженно забытый сейчас писатель.
 За несколько лет своего существования на книжных страницах, гроза шпионов, прославленный чекист из-за частого и неумеренного употребления превратился в ходячий анекдот. Таким или почти таким он и предстанет в это ирреалистическом рассказе…
Читатель любит интригующие броские заголовки. Они настраивают их на мажорный приключенческий лад, и он спешит отбросить все свои прозаические хозяйственные дела по дому такие как: мытье посуды, чистка ковров, кормление детей и т.д, и т.п.
 Конечно, речь идет об образцовом муже, который, к счастью своей жены, находится у нее под каблуком... Но сейчас все забыто: и властный голос супруги и гора немытой посуды.
«Так, сейчас, дрожащим от волнения голосом сипит добровольный мученик кухни, снимая с шеи фартук и вытирая об него мокрые руки. Он бережно берет очередной новый детектив и плюхается на диван, пожирая глазами первые строчки увлекательного чтива.
- Ну давай Пронин, покажи этим гадам империалистам…
…Майор Пронин – известнейший в мире отечественной контрразведки человек — мирно ехал в вагоне пригородного поезда к себе на дачу, где у него была засекреченная явочная квартира. Вагон мерно покачивало и майора неумолимо тянуло ко сну, но он знал, что уснуть он просто не имеет право, хотя не спал уже трое суток, сидя в засаде.
 Вот уже трое суток матерый агент американской разведки Боб Грей беспрепятственно разгуливал где-то рядом, а он все никак не мог напасть на его след. Майора бесило то, что врага несколько раз видели в форме нашего милиционера.
 «Каков наглец! Надеть нашу форму и насмехаться над нами! Нет! Расшибусь в лепешку, но хоть из-под земли достану контру!..»
 Эти мысли гнали сон, бодрили, настраивали на боевой лад. Пронин встал, потянулся до хруста в своих железных мышцах, и сдвинул свою светлую фетровую шляпу на затылок, обнажив выпуклый криминалистический лоб.
 В эту секунду поезд дернулся, как отравившийся ампулой с ядом шпион в предсмертных судорогах, и, скрипя тормозными колодками, встал. Пронин навел зеркальце в вагонное окно и прочитал в зеркальном отражении: «Озерная».
 Чекист быстро достал газету и, еще раз проверив под мышкой свой любимый никелированный «ТТ», глубоко и спокойно вздохнул, приводя в порядок нервы.
Где-то сзади в конце почти пустого вагона послышались осторожные крадущиеся шаги. «Легко ступает». — Пронеслась в голове Пронина шальная мыслищка и какое-то седьмое чувство вдруг заставило его, маскируясь, внимательнее вчитываться в газетные строчки.
 Шаги приближались. Пальцы майора сдавили газетный листок, словно горло Грея, но каменное лицо оставалось бесстрастным. Звук слегка шаркающих торопливых шагов послышался совсем рядом. «Эх, если бы у меня в шляпе был вмонтирован телеобъектив!— Сокрушался в душе майор.— Как мы еще отстаем! Как отстаем!»
 Он хотел еще подумать о чем-то важном, но не успел. В следующую секунду по светлому макинтошу чекиста скользнула пола грязного полосатого восточного халата. На скамейку напротив плюхнулся седой аксакал с довольно обширным мешком. «Мешок!» Тенью мелькнула осторожная мысль. Сквозь строчки газеты натренированные глаза Пронина сверлили мешок.
 – Салям алейкум! – снимая потную тюбетейку с коротко стриженой седой головы, странно молодым голосом произнес старик.
—Здрасьте!— Безразлично буркнул майор, перелистывая газету и мысленно выворачивая наружу содержимое мешка.
«Вот тут в углу, наверное, какой-то продолговатый предмет. А здесь что-то круглое…»
 – Жарко сегодня, начальник, — с явным узбекским акцентом, но тем же молодым голосом проговорил старик.
 — Да. Печет,— согласился Пронин, сворачивая газету и отгоняя от себя, как назойливую муху, мысли о содержимом стариковского мешка.
— Как у нас в Ташкент, — промолвил старик.— Везде жарко: сверху солнце, снизу камни. Жарко…
Пронин не успел ничего ответить, как старик залез руками в мешок. Майор, которому сразу не понравился этот молодящийся старикан, напружинился, чувствуя всем телом холодную сталь своего надежного «ТТ».
Старик копался в своем полосатом бездонном мешке и, казалось, забыл обо всем на свете. Наконец он извлек на свет крупный полосатый арбуз и любовно погладил его по зеленой гладкой лысине.
Старик отодвинул ногой свой мешок. Он стал наклоняться в сторону майора и тот вдруг с ужасом увидел сползающую к его ногам серо-зеленую резиновую маску. Это была маска ужасного и неуловимого Фантомаса, о котором, по нашим агентурным данным, уже было известно в Европе...
«Неужели и до нас добрался?» Пронин похолодел. Он мог представить себе все что угодно, но такое! Мысли бились в его голове как испуганные канарейки в клетке, но лицо чекиста оставалось бесстрастным. Да, годы потребовались железному чекисту для того, чтобы научиться владеть собой во всяких ситуациях.
 «Главное не показать ему, что я видел маску,— промелькнула в его голове единственно ясная мысль. И он решил сыграть с Фантомасом втемную: «Даст бог, и этого субчика завалим. Он уж, наверняка, поважней Грея будет».
А старик тем временем постелил на вагонной скамье чистое льняное полотенце. «Вот этим-то полотенцем я его и уконтрапуплю,— подумалось майору.— Спеленаю так, что и не пикнет».
Аксакал достал из-за пояса широкий острый узбекский нож и ловким движением вскрыл глянцевую арбузную шляпку. Темно-красная сердцевина спелого сочного арбузного нутра аппетитно глянула на Пронина.
 — Угощайтесь, начальник, — проворковал старик голосом сладким, как арбузный сок. Сам выращивал. На своей бахче растил для хороших людей!
Он, хорошо натренированным движением, полоснул по арбузу ножом и, приторно улыбаясь, протянул ароматный сочный и крупный кусок майору. На какую-то долю секунды чекист растерялся: брать или не брать?
 «Откажусь — вызову подозрение, спугну старика. Тогда все пропало. Уйдет Фантик!»— мелькнула мысль. Надо угощаться...»
Пронин заставил себя улыбнуться и взял арбузный ломоть. По пальцам потек медовый душистый сок, ноздри защекотал свежайший аромат. Майор с наслаждением впился зубами в арбузную мякоть, как в горло Фантомаса. Прохладный сок полился в изголодавшийся желудок, как бальзам на душу.
 Пронину показалось, что он давно с таким наслаждением не ел бахчевые и он просто упивался сочной ягодой. Но отважный чекист не успел даже сплюнуть агатово–черные арбузные косточки, как его голова стала наливаться какой-то непонятной тяжестью, все предметы вокруг начали вращаться в какой-то непонятной карусели. Свет в глазах начал темнеть и последнее, что увидел Пронин – это лицо довольно ухмыляющегося старика, который протягивал ему еще один сочный ломать арбуза.
Когда майор пришел в себя, то обнаружил рядом с собой двоих довольно крепких мужчин. Они все трое размещались на заднем сиденье автомобиля, который мчался в неизвестном ему направлении. Голова чекиста гудела, как пивной бочонок, словно он накануне выпил литр водки без закуски.
 – «Эх, сейчас бы пол-литра огуречного рассолу!» — первым делом подумал он, озираясь по сторонам. Но ничего похожего на рассол поблизости не наблюдалось. Конвоиры, сидящие рядом, казалось, не обращали на него никакого внимания.
 – Мужики, – обратился к ним Пронин, – дайте чего-нибудь выпить. Голова раскалывается.
 – Питт наддо меньше,— с явным прибалтийским тягучим акцентом процедил сквозь зубы один из конвоиров. Ничефо! Сейчас приеддем на базу там тебе ни ест, ни питт не захочется...
И он довольно расхохотался.
Через минуту машина подкатила к какому-то серому зданию. Конвоиры вытащили связанного Пронина из автомобиля и вошли в подъезд. На первый взгляд эта троица ничем не отличалась от обычных служащих какого-нибудь заведения типа «Главвторненужсырье».
Глядя на неторопливо вышагивающих ассистентов Фантомаса и Пронина, можно было подумать, что это утомленные деловыми разговорами сотрудники покидают стены любимого учреждения до завтрашнего утра. Троица остановилась возле высокой двери, окрашенной в любимый всеми завхозами светло-коричневый цвет.
«И дверь начальника нашего отдела тоже окрашена в такой же цвет, — тоскливо подумал Пронин.— Эх, если бы сейчас он был за этой дверью!» Но любимого полковника за дверью не было. Он не любил находиться в чужих кабинетах.
Люди в черном отошли от майора и нажали на какую-то кнопку, умело замаскированную в двери. Черный резиновый коврик под ногами бедолаги-чекиста дернулся, увлекая за собой пленника, и пополз к двери. Она с голодным скрежетом отъехала в сторону и коврик, который оказался мини-эскалатором, втянул майора в большую пустую комнату.
Пронин после всего, что с ним произошло, больше ничему не удивлялся и уныло подумал: «И здесь механизация». Да, механизацию в этой комнате любили. Хозяин этих апартаментов не мог обойтись без последних достижений науки и техники и сейчас появился перед
полубесчувственным майором прямо…. из-под пола.
Он небрежно развалился в низком удобном кресле, положив руки на плоский стол с множеством рычажков и разноцветных кнопок. На его противно резиновом лице блуждала ухмылка голодного кота,
оказавшегося носом к носу с испуганным мышонком.
 – Добрый день, майор! – произнес Фантомас голосом, напоминавшим звук упавшего с крыши листа кровельного железа.— Как вам после моего арбуза? Крепко спалось? Ха, ха, ха!
Пронин гордо молчал. Он еще не пришел в себя от слишком быстрого и неуместного появления жуткой резиновой рожи и буравил его глазами, словно вычерчивая в памяти его черный глухой сюртук и бесстрастную зеленую лягушачью резину вместо лица.
«Хорош гусь, — неприязненно подумал майор. — Каков же ты без маски?» И ему вдруг отчаянно захотелось вцепиться пальцами в холодную глянцевую резину и сорвать ее с Фантомаса. Он даже на секунду почувствовал противный запах жженого каучука и почему-то сразу успокоился.
Обладателю громового голоса и черного сюртука надоело смотреть на обладателя большой лысины и мятого макинтоша. И он прогрохотал:
 – Я приступаю прямо к делу. Я пригласил вас сюда, чтобы предложить как профессиональному разведчику большую работу. Я ценю вас как агента с отличным чутьем и богатым опытом. До вас в этом кабинете стояли другие люди, но они провалили дело и их души, наверное, в аду. Надеюсь, вы не последуете их примеру, и будете держать свою душу при себе?
Фантомас многозначительно посмотрел на пыльные ботинки майора, как будто душа пленника находилась именно там.
 – Я предлагаю вам участие в операции МХ, — продолжал хозяин странного кабинета,— оторвавшись наконец от созерцания частей пронинского туловища. Вы должны дать ответ, не затягивая. Подумайте, другого не будет.
Чекист стоял молча, не сходя с резинового коврика, который втащил его в эту жуткую комнату. В голове ошалело плясали мысли, иногда спотыкаясь и падая, как сильно выпившие мужики, на деревенской свадьбе.
«Работать… операция… душа…. Хитрит контра! Меня так просто не возьмешь! Да и что в управлении скажут: Пронин на службе у Фантомаса? Хорош!»
От таких мыслей у него щеки покрылись нездоровым румянцем и на морщинистом криминалистическом лбу выступили светлые капельки пота — продукт напряженной мыслительной деятельности.
Фантомас ждал.
 – Значит, ответить? — спросил упорный майор с глубокомысленным видом, который так шел к его мужественному облику. Фантомас снисходительно кивнул.
«Накось!— вдруг неожиданно веселым голосом произнес Пронин и добавил к этому весьма популярный в народе красноречивый жест полусогнутой рукой. Но на резиновом лице хозяина кабинета не просматривалось никаких чувств.
Он просто нажал бледно-розовую клавишу на пульте, и в дверь ввалились, тесня друг друга, знакомые Пронину люди в черном.
Фантомас сделал безвольный жест в сторону пленника, и в то же мгновение черные люди навалились на чекиста, нанося ему удары по туловищу. Истомленный за день свалившимися на него несчастьями, переживший ужас похищения и встречу с Фантомасом, Пронин повалился, «словно сосенка во сыром бору», как сказал поэт, и отключился.
Когда очнулся и открыл глаза, то первое, что он увидел, были начищенные до зеркального блеска ботинки охранника. Рядом валялась пронинская любимая шляпа, когда-то нарядная светло-бежевая, а сейчас мятая и грязная. Именно ею, скорей всего, и воспользовался охранник, для полировки своей обуви.
Злость закипела в душе у пленника густая, липкая и черная, как горячая смола. Ему страстно захотелось вцепиться в ногу охранника зубами, но только недостаток сил мешал свершиться справедливой мести.
«Ну, погодите, гады, пособники капитала. Вот отлежусь, тогда посмотрим!»— мысленно грозил поверженный Пронин, видя с пола только ботинки охранника и кусок стола Фантомаса.
Он лежал довольно долго, и это занятие начало ему надоедать. Бунтарские мысли улеглись, и пришло время трезвого расчета. «Выбраться мне отсюда скорей всего не удастся»,— с горечью подумал пленник и на его глазах навернулись скупые мужские слезы. У майора было такое состояние, словно он услышал свой собственный приговор, гласивший о том, что он приговаривается к 15 годам лишения свободы с отбыванием первых пяти лет в колонии строгого режима вместе с отпетыми уголовниками.
«А может попробовать внедриться? — Робко промелькнула шальная мысль, лавируя среди чугунно-тяжелых мыслей о плене.— А что, это неплохая идея. Согласиться, а потом взять этого живодера изнутри».
На душе у майора сразу же просветлело, а в голове уже расцветал сад хитроумных идей, как облапошить Фантомаса. Слезинки быстро высохли и исчезли до худших времен.
С трудом приняв вертикальное положение и застегнув на все пуговицы мятый и вываленный в кабинетной пыли макинтош, майор Пронин быстро и решительно шагнул к столу, столкнув с пути растерявшегося конвоира. Подойдя вплотную к краю стола, он произнес твердым голосом, неприязненно глядя в зелень фантомасовской маски: «Хорошо. Я согласен участвовать в операции МХ».
Фантомас самодовольно вытянулся в кресле. «Я так и знал. Сейчас прибудет мой сотрудник и объяснит вам цель задания». С этими словами он нажал пальцем в черной перчатке на зеленую кнопку у себя на пульте и поднялся.
Фантомас был чуть ниже Пронина, но шире в плечах и несколько неуклюж. Окинув его фигуру опытным взглядом, майор понял, что под черным сюртуком надет пуленепробиваемый жилет.
«Дрожит за свою шкуру, подонок»,— нелестно подумал чекист о самодовольном Фантомасе. В это время за спиной думающего майора с тем же голодным скрипом отъехала дверь, и в комнату кто-то тихо вошел.
На гуттаперчевом лице хозяина плоского стола отразилось что-то отдаленно похожее на полуулыбку. Когда незнакомец подошел к столу и стал так, чтобы Пронин мог разглядеть его профиль, майор чуть не потерял дар речи.
В двух метрах от него стоял неуловимый Боб Грей, за которым Пронин безуспешно гонялся по всей стране: и в скорых поездах, и в оленьих упряжках по тундре, и на верблюдах по песчаным барханам. Но Грей уходил, как вода сквозь пальцы, оставляя после себя только мокрые следы. Вот и сейчас он был рядом, а попробуй возьми его!
Грей что-то говорил Фантомасу на ухо по-английски, а майором вдруг овладела навязчивая и грубая мысль взять Грея немедленно. Он совершенно забыл о том, что он и сам не на Лубянке.
У него хищно загорелись глаза, в голове все смешалось, сердце раздулось как футбольный мяч, и он бесшумной тенью метнулся к доселе неуловимому врагу, и старым проверенным приемом молниеносно закрутил ему руки за спину.
В первую секунду Грей перепугался, как пойманный на месте кражи, карманный вор. Его маленькие мышиные глазки забегали, а тяжелая боксерская челюсть отвисла в недоумении.
Но это было лишь на первых секундах. Грей ловко вывернулся из ослабевших рук майора, как годовалый техасский бычок из рук ковбоя, и повернулся лицом к чекисту. Фортуна же повернулась к Пронину задом.
И хотя глаза Грея все еще испуганно ерзали по пронинскому лицу, он молниеносно взмахнул ногой, как косари обычно машут косами, и майор, созревшим пшеничным снопом, повалился ему под ноги. Грей уже собирался брезгливо переступить через этот безмолвный громоздкий куль, как Пронин проворно схватил его за ногу и впился зубами через штанину в плотную вражескую икру.
Американский шпион издал душераздирающий крик, который вывел из себя даже видавшего виды Фантомаса, до этого спокойно наблюдавшего за борьбой титанов плаща и кинжала.
Он медленно встал и двинулся к катающимся по полу джентльменам от разведки.
– Немедленно встать!— прогрохотал он своим металлическим голосом. Но впервые в жизни его не послушались. Отчаянно взвизгивая, ругаясь, вздымая кулаки, подкидывая ноги и охаживая друг друга тумаками, двое непримиримых врагов катались по полу кабинета.
Не вовремя нагнувшись, Фантомас попытался оттащить Грея, но совершенно неожиданно получил затрещину широкой мозолистой пронинской ладонью.
—Двое в драку— третий в с….ку!—в бойцовском запале прорычал Пронин и с новым приливом сил схватил Грея за яблочко…
Черная перчатка опешившего хозяина кабинета нервно давила на красную кнопку тревоги. Через секунду комната наполнилась дюжими охранниками, и дерущихся растащили в разные стороны.
Оба тяжело дышали, но все еще многообещающе поглядывали друг на друга. Майор приводил в порядок свои поредевшие волосы. Рукав его любимого макинтоша был начисто оторван. На полу валялись пуговицы.
Грей тоже вышел из поединка с потерями: под его левым глазом красовался синяк. Некогда безукоризненный костюм нельзя было узнать: он походил на весьма потрепанную одежду из лавки старьевщика.
Фантомас что-то сказал Грею по-английски и тот, поправляя сбившийся набок галстук, вышел из кабинета. Вслед за ним последовали охранники.
 – Итак, друг мой, вернемся к нашим баранам, как говорят у вас,— обращаясь к остывающему Пронину, сказал зеленорожий. Я готов забыть об этом скандальном инциденте, если вы немедленно подпишите контракт на работу со мной, а также согласитесь на участие в операции МХ.
«Эх, двум смертям не бывать, а одной не миновать,— философски подумал майор и решил пока идти на поводу у Фантомаса.— А потом поглядим, куда кривая вывезет…»
 – Я согласен. Ваша взяла.— Выдавил из себя майор, стараясь придать голосу безысходность.
 – Пожалуйте к столу,— голосом строгого экзаменатора изрек грозный хозяин странного кабинета. Он видел, в каком плачевном состоянии находится его пленник, замордованный Греем и охранниками, и ни на секунду не сомневался, что Пронин будет простой марионеткой в его руках.
Но совсем иначе думал опытный чекист. В его поседевшей от пережитого голове ноющей занозой сидел вопрос: как сбежать? Он медленно двинулся к столу, по-стариковски шаркая ногами и сгорбившись, всем своим видом убеждая Фантомаса, что ему уже все безразлично в этой жизни. Тот разложил какие-то бумаги на столе и приготовил «Паркер».
Тихоход Пронин по-черепашьи, неторопливо подходил к столу, мучительно соображая, что же предпринять. Он покосился на пульт с разноцветными мигающими лампочками, и его вдруг осенило: бежать надо тем же путем, каким здесь появился Фантомас. То есть провалиться под пол!
Фантомас, пренебрежительно ухмыляясь, протянул Пронину ручку. Тот, сделав вид, что берет ее, резко дернул руку Фантомаса на себя с такой силой, что тот вылетел из-за стола и, пролетев метра два, стукнулся головой о стену и затих.
Чекист в мгновение ока был у пульта управления и начал лихорадочно нажимать все кнопки. Через несколько секунд под полом что-то заскрежетало, и площадка, на которой минуту назад восседал самоуверенный Фантомас, стремительно начала проваливаться вниз.
Майор присел, покрепче ухватившись за стул, привинченный к полу, и с нескрываемым любопытством стал наблюдать за мельканием сигнальных огоньков в подземном колодце, по которому площадка лифта стремительно скользила вниз.
Ему показалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как начался этот головокружительный спуск в фантомасовскую преисподнюю. Но на самом деле минутная стрелка едва успела пробежать два круга по циферблату его именных часов. Их ему когда-то перед войной вручил сам Клим Ворошилов, как лучшему стрелку Управления.
Площадка лифта начала притормаживать и вскоре остановилась на бетонном дне шахты. Чекист, негнущимися ногами, шагнул с площадки, лихорадочно соображая, куда теперь бежать. Но вопрос отпал сам собой, потому что от шахты вбок отходил всего один слабо освещенный тоннель.
 «Надо делать ноги, пока этот пахан не очухался»,— подумал майор и сам себе удивился: как быстро в неволе овладеваешь тюремным жаргоном! А из неволи очень хотелось вырваться, пока по следу не бросились фантомасовские ищейки. Ноги сами резво несли горемыку вперед.
«Майор бежал быстрее лани»… Так бы мог перефразировать великий поэт свои строки, если бы видел, с какой прытью несся Пронин по бетонному коридору, который был тускло освещен и безмолвен. Никаких признаков жизни.
«Надо канать на выход. А он должен где-то здесь быть… Век воли не видать!» В нем опять проснулся уголовный элемент, который ради свободы был готов на все.
«Наверняка, Фантомас уже погоню снарядил. Но я так просто не сдамся! Накось! Выкуси!— Запыхавшийся майор перешел на ходьбу, чтобы восстановить дыхание, и увидел, что тоннель заканчивается, упираясь в глухую стену.
«Замуровали, ироды!» — горестно воскликнула пронинская душа, обитавшая сейчас где-то между печенкой и селезенкой, потому что майор, ни с того, ни с сего, вдруг начал громко икать. До стены оставалось метра три, когда он увидел хорошо замаскированную металлическую дверь. Вместо ручки из нее выступали две кнопки: зеленая и красная.
 – Ну, господи, выноси!— мысленно вознес просьбу к Всевышнему атеист Пронин и нажал зеленую кнопку. Может господь услышал горемыку-узника, а может быть, просто сработала автоматика, но за дверью что-то знакомо заскрежетало, затрещало и массивная стальная дверь нехотя, словно не желая выпускать свою добычу, отползла в сторону.
 Пронин, ловко, аки аспид, проскользнул вовнутрь и оказался в бетонном бункере в центре которого, задрав нос вверх, стояло нечто серо-желтое, похожее на ракету или самолет с короткими крыльями. Ввысь убегали два узких рельса, по которым этот агрегат и должен был двигаться.
Пронин перевел дух, шагнул к незнакомому воздушному средству и внимательно осмотрел его.
«Больше смахивает на аэроплан. А ну-ка, что там у него внутри?» Майор вполголоса разговаривал сам с собой. Нет, у него не было раздвоения личности, просто в трудных ситуациях выработалась такая привычка. Он считал, что это помогает ему сосредоточиться и принять верное решение.
«Приятно поговорить с умным человеком».— Так он комментировал эту свою привычку сослуживцам, которые знали за ним эту слабость разговорного жанра.
Чекист стал ногой на короткое крыло и заглянул в открытую кабину.
«Вы посмотрите,— обратился он к самому себе на «вы».— Почти все, как в нашем ПО-2». Что-что, а этот аэроплан майор знал отлично. Еще в годы войны ему часто приходилось летать на нем за линию фронта, и летчики научили его управлять этой послушной машиной.
 И хотя немецкие асы пренебрежительно называли его «руссиш фанерен», этот небесный тихоход не раз задавал им перца по ночам, бомбя их тылы, и сбрасывая оружие партизанам. Но сейчас майору было не до воспоминаний о лихой диверсионной молодости: по пятам могла идти погоня.
Он почему-то представил себе злобных овчарок, рвущихся с поводка, и решительно забросил ногу в кабину незнакомого летательного аппарата. Усевшись поудобней и осмотревшись, Пронин пристегнул ремни и с возгласом: «А, была не была!», нажал любимую зеленую кнопку.
В ту же минуту на кабину наехал прозрачный фонарь, и стрелки на приборной доске ожили и начали подрагивать. Ярко вспыхнула надпись на табло: «Start» и весь корпус самолета-ракеты затрясся в страшных судорогах.
Сзади полыхнуло пламя, осветившее кабину и мертвенно-бледное лицо Пронина. Аппарат с бешеной скоростью устремился по рельсам вверх. Искры огненными снопами сыпались из-под катков, которые скользили по рельсам.
Неприятно запахло сгоревшим металлом. Невидимая гигантская рука перегрузки вдавила новоявленного летчика в сиденье и через секунду, сплющенный центробежной силой, Пронин увидел над головой ночное звездное небо.
Его самолет-ракета, без опознавательных знаков, резво набирал высоту. Внизу простиралась черная безмолвная земля, и только где-то в стороне были видны бледные всполохи света – скорее всего это были огни большого города.
Очумевший от пережитого майор был почти в прострации, но пронинский криминалистический ум работал как машина:
«Где же я сяду? А вдруг улечу на Запад, и наши подумают, что я перебежчик?»
От такой мысли ему стало нехорошо, и он стал лихорадочно искать ручку управления, чтобы повернуть назад, но ее не было.
«Где же здесь тормоза!»— с отчаяньем подумал майор, но вовремя поймал себя на мысли, что это не полуторка.
Тем временем самолет перешел в горизонтальный полет и снизил скорость. У Пронина появились смутные подозрения, что фантомасовским самолетом кто-то управляет. И что самое страшное – он опять в плену, заперт в самолете, который несется в неизвестном направлении.
«Да, у Фантомаса длинные руки»,— невесело подумалось майору. Но он успокаивал себя тем, что больше не увидит его мерзкой болотно-зеленой рожи. Вдруг в кабине раздались короткие гудки зуммера, и вспыхнуло табло-транспарант.
Если бы Пронин знал английский, он мог бы прочесть, что табло предупреждает его о готовности к прыжку. Но он и без предупреждений был готов ко всему, и когда вместе с пилотским креслом провалился вниз, то страха у него не было: его последние остатки он растерял в фантомасовском кабинете.
Бешеный леденящий поток воздуха несколько раз крутанул кресло и крепко привязанного к нему майора, который мысленно еще не успел попрощаться с жизнью. Через несколько секунд кресло рвануло вверх, раздался сильный хлопок и беспорядочное вращение прекратилось. Пронин задрал свою забубенную головушку вверх и увидел, как над ним расцвел темный, под цвет ночи, купол парашюта.
Если бы матерый чекист мог бы видеть себя в эту минуту со стороны, он просто не поверил своим глазам. В кресле, перехваченный ремнями, как детсадовец лямками, свесившись на один бок, висело что-то бесформенное и непонятное в мятом макинтоше, полы которого развевались на ветру, как паруса. В таком положении, измученный обстоятельствами чекист, мягко плюхнулся на землю на неведомой лесной опушке.
Была глубокая ночь. Все в природе спало: и звери, и птицы, и даже насекомые. У Пронина хватило сил только на то, чтобы отстегнуть привязные ремни и подтянуть к себе купол. В него, как в одеяло, он закутался, мгновенно заснув, словно провалившись куда-то в глухую темноту.
Сколько времени проспал майор, он и сам не знал. Истрепанная передрягами его нервная система просила отдыха, а с ней не поспоришь. Когда он открыл глаза, утро было в самом разгаре: вовсю щебетали птицы, где-то рядом деловито прожужжал шмель. Дурманно-сладко пахло клевером и разнотравьем.
Пронин не верил своему счастью – неужели он жив и свободен! Все, что произошло с ним накануне, показалось ему жутким кошмарным сном, который больше никогда не вернется.
Майор сладко потянулся, но то, что он увидел в следующее мгновенье, перечеркнуло его сладостное пробуждение. Напротив него, присев на корточки, сидел… Грей. Пронину показалось, что он еще спит и этот гад ему снится. Он закрыл глаза, потом открыл их вновь, но гад не исчезал.
Мало того, он на чистейшем русском языке произнес: «Вставайте Иван Федотович! Вас ждут великие дела».
 По имени-отчеству Пронина иногда называл начальник управления генерал Мурашко, когда бывал в хорошем расположении духа. Но это было так редко, что отважный чекист и сам порой забывал, что его можно так называть.
 – Капитан Кашин,— нагнувшись к нему, представился Грей и поднес ладонь к козырьку фуражки, на которой красовалась кокарда лесничего.
Майор ошалело посмотрел на него и ему стало
Нехорошо .«Вылитый Грей! Те же тонкие американские усики, ямочка на подбородке. Да и синяк под глазом еще не успел сойти. А откуда на нем форма лесничего? И с какой стати ему называть меня по имени-отчеству?» — задавал себе эти нелегкие вопросы Пронин, но даже его второе «Я» не могло на них вразумительного ответить.
 – Иван Федотович, я сейчас все вам объясню,— словно читая его мысли, заговорил Грей-Кашин. Я ваш коллега – оперативный сотрудник комитета. Вчерашний день – это только часть операции, в которой вам пришлось участвовать, может быть, даже против вашей воли. А Фантомас, и Кашин понизил голос, почти перейдя на шепот – это биоробот, который создали наши ученые в секретной лаборатории управления…
От этих слов у майора, что называется, поехала крыша.
 – А почему я вам должен верить? - выдавил он из себя, садясь на зеленую пахучую траву.
 – Да потому, что я вам сейчас расскажу ваше задание. Начальство, в лице генерала Мурашко, поручило вам выловить американского шпиона Грея с тем, чтобы подстроить вашу встречу с Фантомасом. А я был в роли подсадной утки. Разыскивая меня, вы вышли на совсекретного Фантомаса. А теперь спросите, откуда я все это знаю? Я, думаю, что ответ не нужен.
 – Так значит, все это было подстроено?— не узнавая своего голоса, произнес Пронин. Ему показалось, что вчерашние кошмары сейчас начнут возвращаться.
 – Не совсем так. Как бы вам это помягче объяснить… Идея руководства заключалась в следующем: если даже знаменитый майор Пронин не распознает, что скрывается под маской Фантомаса, то робот успешно прошел все испытания и его можно запускать в дело. Все должно было пройти на полном серьезе. И ваше задержание и наша стычка в кабинете Фантомаса.
Ваш побег в планы не входил, вам должны были дать снотворное, а потом вывести из игры. Но то, что вы смогли уйти через секретный запасной выход, да еще и подняться в воздух на самолете-роботе – делает вам честь. Начальство это оценило по достоинству.
 – А как же вы меня здесь-то нашли?— спросил совсем уж обалдевший от всей этой суперсекретной информации чекист.
 – Это пара пустяков. На самолете был установлен радиомаяк. По его сигналам мы вас и вычислили. Помимо всего прочего, ваш выброс с парашютом был спланирован именно в этом квадрате. Вот видите, ничего сверхъестественного…
После такого сногсшибательного монолога псевдоГрея, Пронин не знал, на каком свете он находится. «Видимо, пора собираться на пенсию,— безучастно подумал опытный чекист. — Даже робота от человека уже не умею отличить. Какой к черту с меня контрразведчик!»
 – А вот об этом вы зря подумали.— Вдруг произнес Кашин, словно прочел безысходно-тайные пронинские мысли. «Вот уж действительно влип,— мелькнула горькая, как морская соль, мысль. Уже в мозги залезли. Читают как в книжке. Кибернетики!»
 Он с тоской посмотрел на молодого удачливого коллегу и попросил:
— А можно мне домой?
; Я за этим здесь и нахожусь,—товарищ майор,— блеснув ослепительной улыбкой, ответил щеголеватый Кашин.
 «Вот такие-то хлыщи бабам и нравятся». Неприязненно подумал Пронин, словно капитан отбил у него знакомую женщину.
 – У меня приказ доставить вас домой. Отдохнете, хорошенько выспитесь, придите в себя. А черед двое суток милости просим в управление.
Он помог Пронину выбраться из парашютных строп и повел его за собой по чуть видной, заросшей густой травой тропинке. Иван Федотович уныло брел за Кашиным. Мыслей в голове не было. Да и к чему думать, если каждый зеленый капитан уже может прочесть твои мысли!
Вскоре они вышли на небольшую лесную просеку. В придорожных кустах, забросанный свежесрубленными ветками, был замаскирован мотоцикл с коляской. ПсевдоГрей включил зажигание и ловко двинул ногой по заводной ручке. Мотоцикл радостно застрекотал, обдав Пронина синим дымом.
Майор осторожно погрузился в коляску. Кашин стремительно, как лихой джигит-наездник вскочил в седло, крутанул ручку газа и мотоцикл, взревев, рванулся вперед, выбираясь на лесную дорогу.
Через два дня майор Пронин, отдохнувший и свежевыбритый, благоухая «Шипром», постучал в до боли знакомую дверь начальника управления. Генерал, видимо, уже ждал его, потому что на его столе всегда стерильно чистом, сегодня были разложены какие-то бумаги, карты.
Хозяин кабинета шагнул ему навстречу. Энергичное, крепкое рукопожатие предвещало радушный прием и долгий разговор. И Пронин не ошибся. Генерал чиркнул спичкой, закуривая «Казбек», и жестом пригласил его к столу.
 – Что же, Иван Федотович, скажу по совести, с предыдущим не совсем обычным и совершенно секретным заданием вы справились отлично. Так обвести вокруг пальца искусственный интеллект,— генерал глубоко затянулся и сделал паузу, загоняя дым в легкие, и продолжил, выталкивая из себя сизую струю,— может только такой человек, которому по плечу более сложные задания. Кстати, хочу вас поздравить, товарищ майор. Вам присвоено очередное воинское звание. Так что новую операцию начнете в новом чине... Поздравляю!
По опыту общения с начальством Пронин знал, что генерала нельзя перебивать. Он сам даст ему возможность высказаться, когда закончит изложение своего плана.
 – Так вот,— продолжал начальник управления, склонив свою гладко выбритую голову над столом.— Здесь у меня оперативные данные о том, что в игру с нами вступает самый известный британский секретный агент Джеймс Бонд.
Его задача узнать все о нашем сверхсекретном агенте под условным названием Фантомас и уничтожить его. Вы не должны этого допустить и обезвредить агента 007.
 Отныне вы везде будете следовать за Фантомасом и решать общие задачи. Руководить операциями будет он, а вы – выполнять все его приказы и охранять робота. Кстати, лично он о вас самого высокого мнения.
Генерал склонился над бумагами, выискивая в их хаотическом нагромождении что-то, видимо, очень нужное.
 – Вот взгляните, — и он, не отрываясь от стола, протянул какой-то мелко исписанный листок контрразведчику. Но листок в генеральской руке застыл в воздухе, потому что вновь испеченный подполковник Иван Федотович Пронин сидел, уткнувшись головой в начальственный стол. Он уже ничего не видел и не слышал – он был в глубоком обмороке...
Петербург 1996 г