Мэган Линдхольм. Робин Хобб. Колеса удачи. Глава17

  Они усадили Козлика на мула Деллина. Даже после пробуждения мальчик казался каким-то пришибленным. Что бы ему ни говорили, он продолжал сидеть, моргая, как слабоумный. Его рот был полуоткрыт, и он тупо уставился на движения губ Ки, когда она спросила, все ли с ним в порядке.
 - Я… кажется, да. Я не уверен.
Слова давались ему с трудом. Ки повернулась к Деллину.
- Неужели я так сильно его покалечила? - обеспокоенно спросила она.
- Нет. То, что ты видишь, - результат не твоих действий, а поступков его родителей. Он не привык вслушиваться в слова, чтобы понять их смысл. Он вырос, прислушиваясь к чувствам и отвечая на то, что люди чувствовали по отношению к нему, а не на то, что они говорили. Теперь ему нужно учиться. И более того, он должен научиться ощущать свои собственные чувства, не впитывая чувства окружающих. - Мул мерно трусил вперёд, а Козлик никак не среагировал на слова Деллина. - Ослепить его было бы милосерднее с моей стороны, - с горечью заметил целитель.
  Между ними повисло тягостное молчание, пока Ки пыталась осознать ту пустоту, что ныне окружала несчастного Козлика. Впервые в жизни мальчик остался один в своей голове. Она посмотрела на Готериса - взгляд устремлён вдаль, такой же пустой и безмятежный, как у новорождённого ребёнка. Ромни мысленно вернулась в прошлое, пытаясь вспомнить не то, что она говорила, а все то, что она чувствовала по отношению к Козлику за все то время, что они провели вместе. Ки поморщилась. Боги! Как он только пережил те дни в фургоне, когда она ненавидела его, а Вандиен хотел убить? Внезапный стыд сдавил ей грудь.
- Бесполезно сожалеть о содеянном, -  заметил Деллин. - Лучше забыть. Мне никогда не понять склонность Людей зацикливаться на прошлых неприятностях и позволять им определять ход своей будущей жизни.
 - Все ещё прислушиваешься к чувствам других? - спросила Ки. Она старалась не выдать своего раздражения в голосе. Разумеется, это не мешало ей его чувствовать.
 - Только к чувствам тех, кого считаю своими пациентами, - спокойно ответствовал Деллин.
 - Я не нуждаюсь в лечении Джоре или каком-либо другом, - бросила Ки. На этот раз она не скрывала своего раздражения. - Единственное, в чем мне нужна помощь, - это найти Вандиена.
- Неужели ты не желаешь разобраться в той гамме чувств, которые к нему испытываешь, прежде чем вы вновь соединитесь? Возможно тебе следует разобраться, почему ты испытываешь столько гнева к тому, кто тебе так дорог? И как насчёт гнева на саму себя и самоотрицание, с которыми ты постоянно борешься? Почему тебя так расстраивает тот факт, что ты от него зависишь, почему ты постоянно пытаешься скрыть от него, да и от себя тоже, всю глубину своих чувств?
 - Нет, - сухо заявила Ки.
 - Нет что? - переспросил Деллин.
  Она с удовольствием уловила в его голосе нотку удивления.
 - Нет всему этому. Мне не нужно понимать, что я к нему чувствую. Я жила с этим годами, и, кажется, это вполне устраивало нас обоих. «Если что-то не сломано, не нужно это чинить», - говаривал мой отец. Нет, Деллин, все, что я хочу знать, - где Вандиен. После чего мне нужно будет вернуть своих меринов и фургон. И найти способ как-то вернуть свою жизнь в нормальное русло - с наймом и заработком, разумеется.
 - Ты хоть понимаешь, что вечно прячешься за всеми этими рутинными заботами? Только послушай себя, ты говоришь, что должна найти его, прежде чем он попадёт в беду! На самом деле именно ты боишься, что окажешься в беде, с которой не справишься в одиночку?
  Чёртов мул тащился слишком медленно. Такими темпами они доберутся до окраин Текума только к вечеру. И даже если Деллин сможет привести её прямо к Вандиену, она окажется в чужом враждебном городе, полном брурианцев, без гроша в кармане, не говоря уже о ночлеге. И как, чёрт возьми, она вообще собирается разыскать своих меринов и фургон? Она повернулась к Деллину, чтобы спросить, нет ли у него каких-нибудь идей, но обнаружила, что тот уже смотрит на неё, и в тёмных глазах Джоре застыла жалость.
 - Рано или поздно тебе придётся разобраться со своими чувствами.
- Пускай это будет поздно. Деллин, как только мы доберёмся до Текума, ты мог бы как-нибудь отыскать моих серых и... 
  Но он уже отрицательно качал головой, не успела она произнести и половину своей речи:
 - Я не могу пойти с тобой в Текум, - мягко отрезал он.
 - Тогда как я найду…
- Ты найдёшь его. Просто доверься интуиции. Она приведёт тебя прямо к нему. Но, как бы то ни было, я не могу везти Козлика в Текум. Там сейчас фестиваль, улицы полны шума и эмоций - это чересчур даже для меня, не говоря уже о таком впечатлительном и ранимом ребёнке, как Готерис.
 - Тогда зачем ты вообще идёшь вместе со мной, если не собираешься помогать? - с горечью спросила Ки.
  Деллин пожал плечами.
 - Чувство долга, возможно. Как я могу оставить растерянного человека, вроде тебя, в одиночку брести навстречу опасности. Возможно, благодарность - за то, что привела Готериса ко мне, хотя ты всё ещё должна мне за остаток пути. Но, вероятнее всего, обычное любопытство. Мне хотелось бы взглянуть на этого Вандиена, к которому ты так привязана и который оставил такой глубокий след в душе Готериса. Когда доберёмся до окраин Текума, я найду для нас с Козликом укромное местечко, и мы на время разделимся.
 - Замечательно, - съязвила Ки. - Большое спасибо.
 - Я не понимаю, - прервал их Готерис.
- Хочешь сказать, что её слова не соответствуют выражению лица? - предположил Деллин.
  Мальчик кивнул.
 - Вот видишь, ты начинаешь учиться, - сказал Деллин, улыбаясь ему. И улыбка, которую Готерис вернул, наконец-то была его собственной.
  Когда путники достигли окраин Текума, уже сгущались сумерки. Разбросанные то тут, то там фермы заметно измельчали, сиротливо прижимаясь друг к другу. Город близко. Тьма окутывала всё вокруг, но в самом Текуме, что виднелся впереди, улицы освещали горящие жёлтым огнём факелы, и до Ки долетал приглушённый гомон праздничного веселья. Она различала улицы, обсаженные деревьями, по которым они с Вандиеном проезжали, казалось, целую вечность назад. Ей почудилось, будто ветви деревьев мерцают множеством огоньков. Чудно… Ки потёрла глаза. Деллин остановился; мул поравнялся с ними. Он вгляделся во тьму, затем, указав куда-то рукой, сказал:
-  Вижу сарай. Мы с мальчиком переночуем там. Похоже, он давно уже пустует. Ты вернёшься сюда утром?
  Ки пожала плечами, уставшая, разочарованная и злая.
 - Не знаю. Наверное, да. Неужели ты никак не можешь подсказать мне, где искать Вандиена?
 - Я знаю не больше твоего, прислушайся ты к себе. Он здесь, где-то рядом. Связь между вами -  не нить, за которую можно потянуть, а скорее эхо твоего голоса, постоянно возвращающееся к хозяйке. Ступай, ведомая духом, и ты найдёшь его!
 - Надеюсь…
  Ки попыталась изгнать из своего голоса весь скептицизм. Она, должно быть, сошла с ума, доверившись этому ненормальному чудаку. Возможно, она отправилась на поиски Вандиена лишь потому, что отчаянно хотела верить, что он жив. Чтобы держать тьму на расстоянии.
  Деллин повёл мула прочь, прямиком через высохший луг. Замершая ромни слушала, как раздвоенные копыта животного хрустят по сухой траве, пока силуэты двух Джоре не слились с темнотой. Затем она двинулась дальше. Теперь ночь казалась темнее, когда она шла совсем одна. Ки обнаружила, что подсознательно держится обочины, напряжённо прислушиваясь, не идёт ли кто за ней. Однако, когда она всё же сталкивалась с прохожими, они не обращали на неё никакого внимания. Наконец, ромни добралась до центральной улицы, обсаженной деревьями, и различила кусочки стекла и крошечные колокольчики, что, мерцая, отражали жёлтый свет многочисленных факелов. Вот, значит, откуда дивное сияние вокруг ветвей… Люди, бесцельно бродившие по улицам, вели себя так, словно стоял ясный день, да к тому же ещё и базарный. В ночном воздухе чувствовалось едва сдерживаемое волнение. Люди переговаривались друг с другом торопливым шёпотом, прерываемым частым смехом. Ки задумалась, что предвещает эта энергия, пронизывающая ночь, но затем отогнала эту мысль. Пока она занимает местных обывателей, ей это только на руку! Молодая женщина двигалась, словно призрак, невосприимчивая к праздничному веселью. Она все время держалась тени, разыскивая лишь одного человека - мужчину с тёмными волосами и тёмными глазами, с узкой, кривоватой улыбкой, которая поддерживала жизнь в её измученном сердце.
  Ки проходила мимо торговых рядов, вдыхая аппетитные ароматы жарящегося в масле теста, пряного мяса и густой, томлёной на огне подливки. Голодный желудок сердито заурчал. Что ж, тут ничего не поделаешь! Надо было раньше спрашивать у Деллина, есть ли у него за душой хоть медяк. У неё-то при себе точно ни гроша, а фургон, вне всяких сомнений, разграбили. Ромни попыталась было озаботиться своим бедственным положением, да куда там. Сперва нужно отыскать этого чёртова мужика; всё остальное - после. Если оно только будет… это после.
  Возчица остановилась подле «Двух уток». Весь гостиничный двор был забит фургонами и телегами. У коновязи, задумчиво пофыркивая, стояли верховые животные, с которых сняли уздечки. В ясли перед ними щедро насыпали зерна. Из распахнутой настежь двери лились свет и шум. Что ж, с чего-то надо начинать, а это место подходило не хуже любого другого.
  Она проскользнула в дверь, выждав, пока из таверны выйдут трое мужчин. Смешавшись с ними, ромни сразу юркнула в самую тёмную часть зала. Ночь выдалась тёплой, но в очаге всё равно ревело пламя, жадно облизывая насаженный на вертел здоровенный кусок мяса. Внутри царил оживлённый хаос. В одном углу, окружённый стайкой зачарованных девиц, играл на арфе красивый, но довольно посредственный музыкант. Казалось, юных слушательниц нисколько не смущали ни громкие разговоры у них за спиной, ни внезапные взрывы хохота или потоки брани. Подхватив с ближайшего стола полупустую кружку и прислонившись спиной к стене, Ки делая вид, что увлечена музыкой, жадно вслушивалась в обрывки чужих разговоров.
  Арфист, к тому же, и пел прескверно. Ки невольно подслушала, как мужчина убеждал свою спутницу, что той придётся порвать с каким-то Бродериком; потом её внимание привлёк разговор двух фермеров, гадавших, не вздумают ли Заклинательницы Ветров и в этом году наслать дождь прямо перед сенокосом. Трое мужчин обсуждали прошедший турнир по фехтованию. Они азартно спорили, возможно ли оправдать необоснованную жестокость того диковатого чужака. За соседним столом разношёрстная компания молодёжи увлечённо играла в кости, стараясь угадать цвет каждой рубашки - красный, чёрный или все же синий?  Ки уже собралась покинуть гостиницу и попытать счастья в другой, как вдруг услыхала знакомое имя.
 - Келлих так бы не поступил! -  убеждённо заявил мужчина - один из давешней троицы, так оживлённо обсуждавшей недавний поединок. Ки, не сводя глаз с надрывно голосящего арфиста, осторожно подобралась ближе.
 - Правду говоришь! - поддакнул коротышка из их компании. - Келлих был фехтовальщиком от Бога. Он бы и так победил, вчистую, и всем стало бы ясно, кто здесь лучший, без всей этой резни. А этот ублюдок - просто мясник... чёртов мясник. Бедняга Блюм до утра не дотянет. А ведь он только собирался просить руки Арии…
 - Нет, - возразил третий, говоривший тише своих товарищей. Он откинул со лба темно-русую прядь. - Мне, как и вам, тошно от того, что вышло с Блюмом и Куртисом. А уж то, как он обошёлся с Дарнелл - и вовсе позор. Но чёртов мужик - фехтовальщик до мозга костей! Он каждому воздал по заслугам. Куртис и Блюм небось думали, что они в бирюльки играют; парни и не старались толком, пока он их не ранил. А Дарнелл… Если и был иной способ остановить Дарнелл, то я о нем не знаю. Но вот когда чужак сошёлся с Фарриком … Боги! Вот, где было на что посмотреть! Истинное искусство клинка, и, клянусь, даже у Келлиха не было такой грации.
 - Чушь собачья! - было видно, что коротышку взбесила сама мысль, что кто-то посмел ему возразить. Язык у него заплетался, кажется, мужик здорово перебрал. - Все эти ужимки, эти тик-тик и лязг-лязг клинками, шажки вперёд-назад… Больше похоже на весенний хоровод, чем на поединок двух настоящих мужчин! По мне, так они с Фарриком друг дружку хорошо знают; а то откуда бы им так слаженно двигаться, словно какие-нибудь циркачи, жонглёры или…
 - Сразу видно, что ты обычный когут! Это же харперианский стиль фехтования! - рассмеялся темно-русый. - Я такое видел лишь однажды, когда с отцом на север ездил, на конную ярмарку. Там сражаются сходным образом, хотя… по сравнению с тем, что я сегодня увидел, те фехтовальщики с ярмарки - всё равно что пастушки с палками! Видать, правду говорят про Фаррика, что его семья когда-то владела и землями, и деньгами, и что он подался на юг, когда…
 - Да ничем этот Фаррик не лучше любого из нас, плевать я хотел на его благородные манеры! А это ваше хвалёное харперианское фехтование - скорее девичьи пляски, чем бой на мечах. Да Келлих уложил бы его одной левой, не успел бы приблуда и пикнуть со своими танцульками!
 - Келлих даже не коснулся бы его клинка, сражайся они в харперианском стиле!
 - Черт возьми, Йенси! Ты хочешь сказать, что этот чужак лучше нашего Келлиха? -  коротышка яростно сжал свою кружку, явно не собираясь из неё пить. Третий мужчина поспешил вмешаться.
 - Спокойно, никто не хотел тебя обидеть, старик. Йенси просто сказал, что ему понравился стиль этого парня, вот и все. И в конце концов, какое нам до этого дело, а? Завтра все станет ясно… - внезапно голос миротворца упал почти до шёпота, так что Ки пришлось напрячь слух. - Если герцог сдохнет - скажем, что чужак был настоящим профессионалом. В любом случае, приблуде всё равно конец. Признай, Йенси, мужик подписал себе смертный приговор, стоило ему скрестить клинки с нашим Келлихом. Пускай сам бедолага того и не ведал. Так что, кончай дуться, Йенси, лучше угости-ка нас ещё по одной и покалякаем о чем-нибудь другом.
  Ки машинально отхлебнула из кружки, лишь потом сообразив, что та ей не принадлежит, и поспешно поставила её на стол. Мысли лихорадочно метались, пытаясь сложить услышанное воедино. Какая-то бессмыслица! Она ожидала найти Вандиена в плену, израненного, едва живого… Но о ком ещё могли говорить те трое? Кто ещё мог недавно биться с Келлихом и победить? Если верить их словам, выходило, что Вандиен участвовал в сегодняшнем представлении. И побеждал, причём весьма жестоко. Но он бы не стал этого делать! Он бы не стал убивать на потеху толпе. А если б Вандиен мог свободно передвигаться, то искал бы её, а не фехтовал на каком-то безумном состязании.
  Возчица, покинув гостиницу, остановилась в тени снаружи. Харперианское фехтование. Вот чему он ее учил. Вандиен говорил, что это древний стиль боя, возможно, самый древний из ныне известных, и что он встречается крайне редко. Нет! Ромни упрямо мотнула головой. Это не мог быть Вандиен. Ее Вандиен… Должно быть, это был какой-то другой чужак, прибывший в город на фестиваль. Нужно поискать в другом месте. Но, где? На ум пришла гостиница на другом конце города, где они ранее останавливались. Никакой причины идти туда не было, кроме того, что они оба уже бывали там в прошлом. Доверься своим чувствам, - наставлял её Деллин. Ки попыталась унять внутреннее смятение, почувствовать, где в этом бурлящем городе может находиться Вандиен. Ничего. Глупо и пытаться. На миг ей захотелось вернуться в «Двух уток», разыскать того Йенси и выпытать у него всё о турнире. Но «Две утки» - не то место, где стоит светиться: если местные все ещё обсуждают недавнюю кончину Келлиха, то, наверняка, вспомнят и женщину, сопровождавшую его убийцу.
  Оттолкнувшись от стены, Ки зашагала вверх по улице. Она старательно держалась тени, подальше от укреплённых на столбах факелов и толп людей, что теснились вокруг, смеясь, балагуря и отмахиваясь от назойливых насекомых. И снова до неё донеслись разговоры о дневном поединке, но имени Вандиена никто не упоминал; лишь кто-то презрительно бросил:
 - Приблуда с герцогом стоят друг друга, и плевать, кто из них останется в живых!
  Толпа вокруг говорившего одобрительно загудела. Ки рискнула подойти поближе, надеясь разузнать ещё что-нибудь, но тут её внимание привлекла женщина в выцветшем плаще с надвинутом на лицо капюшоном, торопливо шагавшая по улице. Что-то неуловимо знакомое было в её решительной поступи, и Ки, почти не смея надеяться, последовала за ней.
  Миновав три столба, ромни уже не сомневалась. Не выходя из тени, она ускорила шаг; сапоги её бесшумно ступали по толстому слою дорожной пыли. И вот, в очередном тёмном промежутке между факелами, Ки настигла незнакомку: обвила рукой её шею, зажимая рот, и втащила сопротивляющуюся в узкий проход между домами. Девушка отчаянно впилась зубами в руку Ки, да так, что, казалось, прокусит насквозь, но плотная ткань рубахи спасла, и Ки, к удивлению пленницы, лишь ещё сильнее вдавила предплечье ей в рот. Лишённая возможности закричать, та отчаянно вырывалась, путаясь в складках просторного плаща, но Ки было не остановить. В глубине прохода виднелась куча грязной соломы. Ки швырнула Уиллоу прямо туда, и, нависнув, свирепо уставилась на неё.
 - Что… Что вам от меня нужно? - дрожащим голосом пролепетала девчонка.
 - Вандиен. Где он?
 - Ки!
  Искреннее удивление, прозвучавшее в голосе девушки, когда та узнала ее, на миг выбило Ки из колеи. Но она тут же взяла себя в руки, жёстко повторив:
- Где Вандиен, моя упряжка и фургон? Я знаю, что это дело рук твоих проклятых мятежников, так что верни всё, как было! Иначе я иду к герцогу и называю имена.
- Я не знаю!
  Уиллоу ответила слишком быстро, и в её голосе было слишком много паники. Ки схватила её за платье на груди и рывком подняла на ноги. Так долго переполнявший ее гнев, наконец-то, нашёл выход, удесятеряя силы, и Ки с пугающей ясностью осознала: она способна разорвать лживую сучку голыми руками.
  - Где они?! - прорычала она.
 - Винокур! - внезапно выдохнула Уиллоу. - Винокур забрал фургон и лошадей.
 - А Вандиен?
 - Я не знаю. Клянусь, я ничего не знаю, Ки! Его забрали другие. У нас так заведено, никто не знает всего плана целиком. Клянусь, я его не видела!
  Ки встряхнула её.
 - Но ты ведь можешь узнать, где он?
 - Я… Возможно. Я не знаю… Начальство вряд ли захочет со мной разговаривать, но я… я могу попробовать. Клянусь, я попробую! Только не ходи к герцогу. Это всё испортит… Если герцог сейчас обо всём узнает, он и Вандиена не пощадит. Прошу тебя, Ки. Прошу!..
  Ки ей поверила. Страх, звучащий в девичьем голосе, был неподдельным. Значит, у неё все же есть чем прижать эту развесёлую шайку-лейку. Это радует… То, что говорила Уиллоу, утверждая, что никто не знает всего плана целиком, соответствовало рассказам Козлика о повстанцах. Ки неохотно разжала пальцы на скомканном платье Уиллоу.
 - Вот как мы поступим, подруга, - чеканя каждое слово, заявила Ки. - Сперва мы вернём мою упряжку и фургон. Затем ты топаешь к своим дружкам и объясняешь им следующее: Вандиен должен быть на свободе - целый и невредимый - и ждать меня у городских ворот, аккурат по дороге в Виллену. Иначе ваш герцог узнает все - не только то, что знаю лично я, но и все, что Козлик разведал о вашем придурошном мятеже. Держу пари, не пройдёт и дня, как от «Двух уток» останутся одни головёшки!
 - Козлик… он тоже жив? - изумилась Уиллоу.
 - Да, красотка. Представь себе, он жив. И Вандиену тоже лучше быть живым. Иначе многие умрут до завтрашнего вечера. Я понятно объясняю?
  Голос Уиллоу дрожал уже немного меньше:
 - Я сейчас же отведу тебя на ферму Винокура, - решительно сказала она. - Он с сыновьями, вероятно, всё ещё где-то в городе, на фестивале. Но так даже лучше: не думаю, что он добровольно расстанется с упряжкой.
- Я тоже, - мрачно напомнила Ки. Выходя из переулка, она крепко вцепилась в рукав Уиллоу. По дороге Ки мило улыбалась ей и кивала, словно две старые подруги наслаждаются совместной вечерней прогулкой.
XXX
  Ферма Винокура располагалась на другом конце Текума, у дороги, настолько разбитой, что Ки таких ещё не видала. Когда-то одно лишь название этого места означало богатство и процветание. Все это осталось в прошлом…  Сейчас они брели мимо виноградников, где бурые лозы безжизненно свисали с чахлых остовов. Между лозами и по обочинам дороги доживали свой век тощие травы и чертополох. Даже в прохладе ночи, это место отдавало пылью и тленом. Ни в одном окне дома не горел свет. Лишь тьма и смерть… Навстречу женщинам вышел тощий сторожевой пёс, выгнув костлявую спину и поджав между ног облезлый хвост. Ки машинально потрепала его по холке.
 - Сзади, - сдавленным голосом прошептала Уиллоу, словно мёртвая тишина этого места делала любой разговор святотатством.
  Девчонка была права. Фургон Ки затащили под навес, где пылились деревянные чаны, давно забывшие сладость плодов. Даже в темноте ромни было достаточно одного взгляда, чтобы увидеть, её фургон безжалостно разграбили. Спрыгнув на землю, Ки повернулась к Уиллоу:
 - Где мои вещи?
  Девушка красноречиво пожала плечами.
- Теперь уже повсюду. Их раздали тем, кто в них больше всего нуждался.
 - А мою нужду в них вы, значит, не учли? - язвительно осведомилась Ки.
  Уиллоу снова пожала плечами. Даже в темноте было видно, что взгляд её светлых глаз остаётся пугающе бесстрастным. «Скоро-мёртвым» ничего уже не нужно. Ки ощутила, как холодок пробежал по спине и скрутился в тугой узел внизу живота.
 - Что мне действительно хотелось бы знать, - непринуждённо заметила ромни, - так это как отличить брурианские патрули от доблестных повстанцев-борцов за свободу. И те, и другие, похоже, одинаково искусны в грабеже несчастных путников.
  Глаза Уиллоу внезапно сверкнули.
  - Тебе, бродяжке, легко говорить! Ты понятия не имеешь, какие лишения мы терпели в последние годы. Когда одеяло для детской кроватки становится непозволительной роскошью, когда кусочек мяса в супе - событие, которого ждёшь с нетерпением, словно праздник, а когда твой мул теряет подкову - это настоящая семейная трагедия!
 -  Люди, гуляющие сегодня на фестивале, не выглядели особо обездоленными. Бедняки не набиваются в таверны и не тратят деньги на пирожки с шашлыками.
 - Обычно нет. Такое здесь нечасто бывает. Но сегодня - особый случай - восстание дало людям надежду. Сегодня вечером они верят, что всё может измениться к лучшему, и вспоминают, как жилось, когда герцогиня благоволила к Заклинательницам Ветров, а весь Ловеран был цветущим раем.
  В голосе Уиллоу зазвучала яростная страсть. Спорить бесполезно, решила Ки.
 - Где мои мерины? - вместо этого спросила она. Ки задумалась, сможет ли она, вместе с Вандиеном, получить ещё и деньги, пригрозив мятежникам жалобой герцогу, но решила пока ничего не говорить Уиллоу.
 - На холме есть старая конюшня. Наверняка Винокур загнал их туда.
 - Веди.
  Оба мерина приветственно заржали, почуяв хозяйку. В общих яслях сиротливо лежала горстка сухого сена, на дне корыта поблёскивал тонкий слой застоявшейся воды. Ки провела рукой по холке Сигулда, ощутив под пальцами пыль, смешанную с солёным потом. Она готова была поспорить, что их не чистили с тех самых пор, как забрали у неё!
 - Я так понимаю, братишка Винокур настолько беден, что щётки - это непозволительная роскошь для него? - вновь съязвила она.
  Уиллоу не ответила. Ки обернулась к ней - и в этот самый миг тяжёлая дверь конюшни с глухим стуком захлопнулась. Не успела Уиллоу ещё полностью задвинуть засов, а Ки с разбега ударилась плечом в дверь. Древние доски отчаянно затрещали, но выдержали.
 -  Черт бы тебя побрал, Уиллоу! Выпусти меня!
  Ответа не последовало, но Ки чувствовала, что девчонка стоит по ту сторону двери, молча прислушиваясь.
 - Эта развалюха меня надолго не удержит. Здесь есть инструменты, и к утру я выберусь. И тогда герцог узнает всё, что знаю я, Уиллоу. Абсолютно всё!
 - К тому времени он уже будет мёртв, - спокойно ответила Уиллоу. Она говорила непринуждённым тоном, словно ей было всё равно, слушает её Ки или нет. - К утру победит восстание. Вандиен убьёт герцога. Так должно быть, Ки. Иначе смерть Келлиха окажется совершенно напрасной. Надеюсь, ты это понимаешь.
 - Гореть тебе в аду, сука! - взревела Ки, обезумев от ярости. Но Уиллоу, не обращая внимания на шум, продолжала говорить, и Ки впервые различила в её голосе нотки подкрадывающегося безумия.
 - ...клинок был отравлен. Вандиен всё равно бы умер, его смерть была неизбежна. Но, по крайней мере, теперь его смерть не напрасна. Даже Вандиен это признал. Смерть обретает смысл, если она принесена в жертву высшей цели. Он убил сегодня двоих, третьего ранил, искалечил несчастную девушку, но все эти жертвы были оправданы. Эти смерти были нужны, чтобы он смог приблизиться к герцогу и убить его ради всех нас.
 - Я тебе не верю!  - Ки почувствовала сильное отвращение, смешанное со страхом, что, если Уиллоу не лжёт. - Выпусти меня! Немедленно!
  Голос Уиллоу звучал тихо, успокаивающе:
 - Теперь Вандиен служит нашей идее, заняв место Келлиха. Он довольно легко перешёл на сторону восстания, как только счёл тебя мёртвой и осознал, что сам умирает. Думаю, знание о собственной смерти способно пробудить в человеке лучшие качества. Вандиена запомнят, Ки. Утешься этим.
  Уиллоу замолчала, но Ки так и не нашла что ответить. Рыжая тварь несла полную околёсицу! Только когда тишина стала невыносимо тягостной, Ки спросила в темноту:
 - Уиллоу?
  Но ответа так и не последовало, не слышалось даже звука дыхания. Уиллоу ушла.
  Ки, присела, пыталась собраться с мыслями. Но сколько бы она ни перебирала в уме слова Уиллоу, проку от этого было мало. По какой-то непонятной причине девчонка нагло врала. Вандиен ни за что не убил бы во время турнира. И даже если бы он вдруг воспылал страстью к делу повстанцев, она не могла представить его в роли убийцы. Никакого смысла! Уиллоу наверняка лгала. Тот Вандиен, которого она знала, был не способен на подобную жестокость. Но те мужчины, подслушанные в таверне...
  Ки вдруг затрясло. Всё это правда! Внутри словно что-то оборвалось. Она чувствовала себя преданной, не только Вандиеном, но и самой собой. Она любила человека, которого, как теперь выяснилось, совершенно не знала. Боль боролась с яростью. Ки выбрала ярость. Она встала и принялась ощупью обходить стены конюшни в поисках инструментов, которые помогли бы ей оторвать старые деревянные доски.