20 секунд ада

6.

Я бежал к большому, черному кубу навстречу. Вокруг меня простирались километровые, песчаные дюны. Солнце стояло в зените этой вечной пустыни, и было оно ни тёплым, ни холодным. Небо было заполнено безоблачной, пустынной голубизной. Ни один шаг, который я делал по зернистому песку, казалось, не продвигал меня ни на миллиметр вперед. Была ли пустыня огромной или куб так далёк...? Этого я никак не мог взять в толк. Но я чувствовал, что должен продолжить путь. Не я так решил, это был некий инстинкт. Он был заложен в моем спинном мозгу так глубоко, что его сравнивал с моим дыханием. А его отключить я не мог. Не останавливаясь, я продолжил бежать дальше и дальше вперед.
      
       В мерцающей дали куб сиял идеальным черным. Он был, должно быть, сделан из какого-то темного металла, но мне он показался абсолютно искусственным. И выглядело сооружение совершенно внеземным. Никто из людей не смог бы построить что-то подобное. Он был неестественным.
      
       Моргнув, я оказался в мгновенной близости к кубу. Он был на удивление огромным, ориентировочно в три моих роста. Между мной и кубом стояли две фигуры, обе очень похожие на меня. На первом был безупречный, облегающий тело, черный костюм. Его волосы были аккуратно подстрижены, старательно уложены гелем для волос, что характерно для банкиров среднего звена или адвокатов в возрасте до тридцати лет. Другой, стоявший рядом с первым, был полной его противоположностью. Его волосы были длинными, растрепанными и взлохмаченными. Они свисали ему на лицо. Облачение, ниспадавшее с его тела, нельзя было назвать даже полу-приличной одеждой — то были жалкие, рваные лохмотья. То немногое, что можно было разглядеть через его неряшливые волосы, свисавшие на лицо плакучей ивой,  выглядело устрашающе. Ужасные шрамы изуродовали кожу в многих местах, под глазами отчетливо виднелись черные круги, да и глаза не имевшие цвета в зрачках  — создавали устрашающий образ. С головы до ног он был полностью небрежно запущен и, следовательно, являлся полной противоположностью человеку в костюме.
      
"Вполне понятно", подумал я, почему мужчина в костюме спонтанно пришелся более симпатичным, чем груда страданий, стоящая рядом с ним. Первый выглядел солидно и надежно. Он излучал уверенность и доверие. С той самой секунды, увидев его, он стал мне отвратителен. Хотя я даже не знал, кто эти фигуры передо мной. Что вообще происходило в этом месте. И что скрывалось за этим огромным, черным кубом посреди пустыни?
      
       Словно прочитав мои мысли, мужчина в костюме предложил: «Принеси небо к моим ногам и ты узнаешь тайну черного куба».
      
       - Нет, нет, так это не работает, глупец,— возразил уродец и добавил. - Ты должен сказать правду. Только правду, ни больше, ни меньше.. И только после этого сможешь подойти к кубу.
      
Я знал не больше, чем до этого момента. Больше всего мне хотелось продолжить движение, игнорируя эти две фигуры. Я не мог сдвинуться с места, как будто невидимая сила удерживала меня. Я мог бы просто поднять ногу, поставить ее на землю и повторить те же движения с другой. Вероятно, я удерживал себя сам. Хотел ли я вести дискуссию с этими фигурами?
      
       - Теперь последует небольшое испытание. Не волнуйся, оно не причинит тебе боли. Ты будешь вынужден просто-напросто ответить на ряд наших вопросов. На основе того, насколько правильно или неправильно ты ответишь на них, мы решим: достоин ли ты войти в куб, — сказал уродец.
      
       После этой фразы молвил человек в костюме.
      
       - Вопрос первый: Кто такие друзья?
      
Вопрос невозможно было сформулировать более абстрактно, подумал я про себя. Потому и не смог сразу придумать ничего конкретного. На ум пришли фотографические образы Елены, Саши, других людей, с которыми  проводил время. Могли ли они быть моими друзьями? Причин не называть их таковыми у меня не было. Из всех людей на планете Земля я доверял им без колебаний, вслепую. Они были теми, с кем мог хорошо провести время. Мог говорить с ними о своих проблемах не опасаясь насмешек. Они серьезно относились ко мне и моим делам. Они не были чужими, это были люди, которых любил. Люди, с которыми хотелось проводить время. Итак, я попытался изложить свои мысли в ответе.
      
       - Друзья — люди, с которыми я хочу проводить время, потому что они меня признают.
      
       Мужчина в костюме не шелохнулся, но выражение его лица указывало на согласие с моим ответом. Его визави, казалось, не был столь утвердительным.
      
       - Уверен ли ты в этом ? - возразил уродец.
      
       Я открыл рот, чтобы пояснить свою мысль. Но не произнес ни звука. Обстоятельство насторожило меня. Я воспринял его возражение как повод перепроверить свои мысли. Я ориентируюсь на своих друзей, чтобы они оставались рядом со мной. Но зачем они должны оставаться? Разве я не могу жить один в затворничестве? Нет, я этого не желаю. Я хочу жить в обществе. Я желаю этого. Без них я ничто. Без них я провалюсь в бездну отчаяния и ненависти к себе. Я зависим от них. Поэтому я подстраиваюсь под них, а не они под меня. Я испытываю величайшую внутреннюю радость, когда мои собратья замечают и ценят меня. Поэтому я веду себя так, чтобы они меня любили. А когда я один, этой мотивации нет. Я становлюсь скучным и неинтересным. Значит ли это, что я настолько слаб и ничтожен? С трудом мог поверить в происходившее в моей голове и в то, что такие мысли посетили меня. Их я не мог опровергнуть. Они соответствовали истине. И это отрезвило меня. Раньше думал, что я особенный, уникальный. Эти же мысли доказывали обратное. Я был лишь зависимым паразитом. Это осознание огорчило и разозлило меня одновременно. Что же было делать? Не кричать да ругаться и разносить всё вокруг. Всё было именно так, как есть. Я не мог с этим ничего поделать. Таким я и был.
      
       - Друзья — это внимание, без которого мне не выжить.
      
          Слегка кивая, согласился уродец.
      
       - Вопрос второй: Какие у тебя способности? - вновь спросил мужчина в костюме.
      
       Вот и ещё какой-то забавный вопрос, подумал я про себя. Но в этой ситуации он казался совершенно нормальным. Поэтому подчинился задаче, погрузился в яркие воспоминания и глубокие размышления. К чему я был способен? Несомненно, я уже благодаря учебе принадлежал к более высокому слою общества. Я, конечно, не был лучшим, но неизменно стремился к наилучшим результатам. Не знаю, могу ли я себя по этому называть перфекционистом. Замечал, время от времени не выполнял определенных заданий или не заучивал весь материал для других предметов, экзаменов, потому что мне просто не хотелось этим больше заниматься. Может быть, это и не был «объективный» перфекционизм, а скорее то, как я его сам определял. Перфекционизм для меня  — это состояние, от результатов которых я мог утверждать, что удовлетворен собственным достижением. Это тот случай, когда использовал каждую доступную мне возможность и добивался достаточно хорошего результата, чтобы им можно было похвастаться. Я был довольно увлеченным, рьяным человеком. Но у меня никогда не было врожденного или приобретенного таланта к определенному предмету. Всё, чего я достиг, было основано на кропотливой работе и усердии. Ни больше, ни меньше. Могу сказать, что это и есть моя способность, мой особый талант. Может быть это моё судьбоносное предназначение — быть хорошим. Быть обязанным показывать хорошие результаты. Дотянуться рукой до облака в далеком небе, чтобы забрать его себе. Прежде чем «уродец» успел снова призвать меня к ответу, я остановился в своих рассуждениях и продолжил размышлять. Считать себя талантливым было бы, наверное, слишком много. Усердие само по себе не представляет собой талант. В глубине души я знал, это был извечно продолжающийся конфликт: борьба с чувством вины. Это был тот самый атом, наименьший общий знаменатель. Если бы я не работал, у меня была бы нечиста совесть. Какой-то далекий, могущественный бог, должно быть, однажды вбил мне это в голову. И я, трусливый и безвольный, не хотел противиться этому. Что защищать? Без этой трудоспособности у меня было бы еще меньше, чем уже есть. Я никогда не открывал в себе «талант» и никогда не хотел его открывать. Тупая работа проще и удобнее, чем искать занятия, которое бы действительно искренне любил. Поэтому у меня не было особого выбора, кроме как подчиниться этой силе. Я покорился её воле и принял самоотверженность, которая возникла от безделья и свободного времени. Только так я добился успеха, который имею. Он основан на глупом заучивании и лести. Какое отрезвление. Но, похоже, это соответствовало истине; как бы я ни вертел эту мысль, опровергнуть эту гипотезу не смог.
      
       - У меня нет особых способностей, кроме трусливого и безвольного рвения.
      
       И вновь «уродец» кивнул. Ответ, похоже, устроил его. Человек в костюме, по привычке, продолжил процедуру.
      
       - Третий вопрос: Кто Ты? - спросил он.
      
       Не так давно я и вообразить не мог, что оболочка, именуемая моим телом, будет управляться многими властителями. В те далёкие времена я представлял себе то, о чём думалось, а затем то, что делает тело, и всё это складывалось в единую картину. Теперь же был не совсем уверен в этой правоте. Все изменилось, когда обрёл способность наблюдать и оценивать себя в своем поведении. Вероятно, это пришло позже, когда я должен был подвергнуть свое поведение критическому переосмысливанию. И это после того, когда так долго вкушал горький плод одиночества. Я был вынужден исправить этот недостаток. Сделать мог это только с ограниченными ресурсами, находящимися в моем распоряжении. Я заглянул внутрь себя и записал все, что приходило в голову по этой теме, несмотря на то что временами это казалось банальным. Но это был момент рождения критического самоанализа.
      
       Прежде я вел себя довольно ужасно. И неудивительно, что был одинок. Если у меня была договоренность с другом  о встрече, мог без уважительный причины и без предварительного уведомления, не пойти на это свидание. Просто потому, что пропадало желание. Когда я был с людьми, то бахвалился своими достижениями. Когда я проигрывал в играх, кричал и швырял всё подряд. Я прерывал речь других, пока они говорили. В результате дошел до пункта, когда компьютер стал мне лучшим другом, важнее, чем окружающие меня люди. Когда они шли в открытый бассейн, я сознательно и без уважительной причины отказывался от этого удовольствия. Позже с досадой сожалел об этом поступке.
      
       Я постоянно думал, что люди будут крутиться вокруг меня, потому что я был некто Особенный. Приговор за эту чудовищную гордыню был столь же прост, сколь и болезнен. «Вы приговариваетесь к нескольким годам лишения свободы. Исполнителем приговора являетесь вы лично, и вы же препроведёте себя в «Черный куб». Вы не имеете права ни на апелляцию, ни на пересмотр дела, приговор вступает в законную силу немедленно. В итоге вы должны признать неправомерность вашего поступка. Он ужасен. Как же вы могли ожидать, что будете таким хорошим и популярным человеком?! Вы должны переосмыслите всё это в спокойной обстановке, время у вас будет предостаточно»,  —  говорил судья во мне.
      
       В подростковом возрасте я был совершенно одинок в этом мире. У меня не было ни единого настоящего друга, никаких достойных увлечений, которые стоили бы упоминания. Утром шел в школу, после занятий пешком возвращался домой и садился перед монитором компьютера. Иной мир был мне неведом. Однажды надоел и компьютер. Я рухнул в бездну. Больше меня ничто не отвлекало, и думал я лишь о том, что делать мне больше нечего. Это было чувство самоуничтожения. Поэтому я решил всё снова отключить.
      
       Проблема была во мне. Но что именно стало причиной? Или кто? Я понял, что в разные моменты и в присутствии разных людей вел себя по-разному. Когда проводил время с семьёй, мне приходилось говорить и делать только то, что не беспокоило их. Когда же был один, мог делать и думать всё, что хотел. Это означило, что была какая-то разница. Я жаждал внимания окружающих меня людей. Поэтому мне приходилось облачатся в маску, которая позволяла быть принятым другими. Я должен был подавить монстра внутри себя. Это чудовище раньше контролировало моё тело. Вот почему я не стеснялся говорить все, что думал, и вёл себя по своему усмотрению. Не было никакого контроля. Я был центром вселенной. Но этим чудовищем был я сам, или, скорее, олицетворение всей совокупности моих эгоистичных мыслей и поступков. И все это продолжало жить во мне. Я предпочел бы отправиться в тюрьму с высокими черными стенами и изолировать себя от общества, чем пережить позор, продолжать вести себя так и быть ненавистным  другими. Я хотел внимания, а вел себя так, что получил полную противоположность. Какой парадокс.

       Так я пришел к выводу, что моя личность была едкой, как соляная  кислота. Но я хотел это изменить. Поэтому установил себе стандарты, по которым должен был себя вести, чтобы снова привлекать к себе внимание. Приходилось подстраиваться к поведению других, чтобы не остаться одиноким. Так я создал в своем воображении усердного законодателя. Он постепенно помогал мне превратить ожидания других людей, относительно моего поведения, в законы. Пока, наконец, на столе оказалась надежная и работоспособная кодификация. Мне удалось подавить своё уродливое «Я». Так я постепенно смог снова находить друзей. Я достиг своей цели.
      
       Уродец и мужчина в костюме. Эгоистичный посредник моих необузданных инстинктов и умный представитель разума. Да, эти два существа обитали в пустынях моего сознания. Они стояли перед большой черной тюрьмой, которую в народе называли «Черным кубом». В нем было тело молодого человека, готового к началу нового. Срок его добровольного тюремного заключения истек.
      
       Понятие «я» — не существует. Я состою из множества индивидуальных граней, множества масок, многих личностей. Мои инстинкты в итоге разрушат меня. Мой разум указывает мне направление и подавляет его в той мере, в какой это требуется. В своем стремлении привлечь внимание друзей, я ожидаю худшего и надеюсь на лучшее. Да, вот ответ: я смирен перед собой.

       "Это Я", — сказал я.
      
       Стены куба разлетелись вдребезги, как от удара разлетается оконное стекло. Когда осколки медленно опустились на песок и легли кучей, я увидел бывшего узника. Его волосы были до плеч, ниспадали ему на лицо, но были  опрятно ухожены и аккуратно причесаны в одну сторону. На нём была простенькая рубашка. Он поглотил в себе две эти фигуры и уважал их присутствие внутри себя. Он стал воплощением обоих персонажей.
         
         С этого момента молодой человек был готов заполнить пустыню своего сознания новыми зданиями и прекрасными цветами.

Продолжение:
http://proza.ru/2025/04/03/652