Жорик

Он родился последним в семье Пеструшки – так все вокруг называли его маму. Пеструшка, породы «дворовая сторожевая кусучая» действительно была раскрашена удивительно: причудливая смесь черных и рыжих пятен на белом фоне. Пятна эти создавали впечатление  некоторой продуманной кем-то системной раскраски. А если учесть, что шерсть у Пеструшки была очень пушистой, то следовало признать, что она была чрезвычайно красива не только по собачьим, но и по человечьим понятиям. Всего их было шестеро в норе, вырытой Пеструшкой под крыльцом старенькой пятиэтажки. Все малыши имели раскраску маменьки, у кого-то  больше черных пятен, у кого-то рыжих. Только последний щенок был, в основном, белым с небольшими пятнами черного и рыжего цвета, да уши, как на грех, рыжие.


Известно, что последний щенок всегда бывает слабее всех, поэтому ему трудновато было захватить местечко у соска с молоком: собратья легко оттесняли его от этого источника сытой радости. На второй неделе  у него раскрылись глазки, этакие черные пуговки, и он смог разглядеть своих сестер-братьев, с которыми ему приходилось соперничать за мамино молочко. А какой был аромат у этого молочка! И что вообще могло быть прекраснее этого ароматного пункта питания! И кто вообще был лучше и ароматнее его мамы! Правда, конкурентам чаще всего удавалось оттеснить его, более слабого, от этого источника щенячьей радости. Он был вынужден обосноваться в самом дальнем углу норы. Таков закон жизни – слабому объедки. На втором месяце от роду щенки стали неуверенно выползать из норы для знакомства с большим миром. Разумеется, с разрешения маменьки.



Ребятня во дворе с восторгом встретила появление новичков, однако остерегалась устанавливать с ними более близкие контакты. Пеструшка ревностно следила за этими знакомствами, изредка высказывая свое неодобрение легким ворчанием.
– А можно дать им печеньку? – осмелел самый бойкий из ребят, Петька, обращаясь к Пеструшке.
– Можно, только немного, – так можно было понять ее утвердительное ворчание.
Обрадовавшись сменой обстановки, ребятишки стали наперебой предлагать щенкам маленькие кусочки печенья. Но и в этом празднике жизни слабенький щенок оказывался последним, поэтому благородная ребятня взяла его под свое покровительство и дала ему необычное веселое имя Жорик. Так Петька посоветовал: «у нас во дворе в том году Жорик жил».



На втором месяце щенячьей жизни во двор пятиэтажки приехала какая-то специальная служба и забрала его маму с детьми. Их посадили  в какой-то короб и увезли в неизвестность.  Жорика не заметили в его углу, и он остался один в осиротевшей норе. Ребятишки были расстроены пропажей, но, обнаружив в глубине норы Жорика, обрадовались. И жизнь у Жорика пошла удивительная: каждый день ребятня приносила ему что-нибудь вкусненькое, и он быстро набирал силу. Особенная дружба у него завязалась с Людочкой, пятилетней толстушкой, самой бойкой в своей компании, превосходившей лихостью даже Петьку.
– Мама, давай Жорика к себе домой возьмем, – попросила Людочка через неделю знакомства с лохматым другом. – Он такой хороший, и такой красивый, и такой ласковый.
– Даже не знаю, что сказать, доченька. Хлопот со щенками много, а я и так устаю на работе, да и по дому дел много. А папа что скажет?
– Мамочка, я буду помогать тебе во всем, я обещаю. А папу мы вдвоем уговорим. Ой, мамочка, он меня поцеловал!
– Это он тебе спасибо говорит, он тебя полюбил уже, признал тебя главным своим другом, и это на всю жизнь. Но учти, ты и сама должна стараться быть для него другом.
– Мамочка, давай возьмем его домой, я буду для него другом, обещаю.
– Хорошо, вдвоем мы сила, и грозного папу Витю мы наверняка сможем уговорить. Бери своего Жорика под мышку, и скорее домой, будем купать его основательно. – С этими словами Галина Николаевна решительно правилась к подъезду. – Эй, зоопарк, за мной, и не отставать!
Дома мама, Елена Андреевна, сразу взяла ситуацию в руки:
– Итак, доченька, первым делом нужно его искупать. Пойдем, я научу тебя. Иногда тебе придется делать это каждый день.
– Это весной, наверное?
– Да и осенью тоже, иначе в доме вместе с Жориком поселится и грязь. Ты ведь не хочешь этого?



Купание не особенно понравилось Жорику, особенно шампунь с сильным чуждым запахом. Но зато потом! Его накрыли махровым полотенцем для просушки, и завернутому в полотенце Жорику это очень понравилось. Затем Людочка полчаса расчесывала его шерстку. И это было уже настоящее наслаждение, верх блаженства. Наконец, ему предложили молочка на блюдце с накрошенными кусочками хлеба. Правда, с ним тут же случился небольшой конфуз.
– Мама, Жорик лужу сделал прямо посреди комнаты.
– Ничего, это мы с тобой уберем. Моя вина, я не предупредила тебя: как только покормили Жорика, сразу же его нужно на улицу нести, чтобы он свои «лужи» привыкал делать там. Это как у вас в садике, в младшей группе: покормили вас, и всех дружно высаживают на горшки, помнишь? А вы, поросята, на горшках сидючи, серьезные разговоры ведете. Юные философы. Смех, да и только.
Жорик и в самом деле, оказался умненьким, и через несколько дней подобных конфузов не наблюдалось более. С прогулками возникли проблемы: неистовая натура Жорика требовала неистового же движения, и Людочка стала уставать от беготни за своим другом. Поэтому ему приобрели шлейку, чтобы прогулки стали приятными для обоих. Как же он негодовал по поводу этой шлейки и поводка: «Это же недоверие ко мне, я ведь и так все понимаю и всегда послушен» – такие мысли долго не  покидали свободолюбивого Жорика. Он подвывал, грыз поводок и, наконец, успокоился, приняв эту неприятность как печальную необходимость.



Недалеко от дома в окружении тополей была большая поляна, и Людочка с Жориком определили ее основным местом для прогулок. Здесь Жорику иногда разрешалось побегать, и здесь у него совершилась совершенно невероятная дружба с молодым вороненком. Заметив Людочку с питомцем, вороненок подлетел к ним почти вплотную и начал разговор.
– Привет, приятель, давай поиграем – вероятно, сказал он, и отлетел в сторону на пару метров.
– Вот я тебя поймаю, будешь знать, – радостным лаем ответил Жорик и бросился за вороненком.
И игра в догоняшки, раз начавшись, тянулась она иногда до получаса. Обычно, первым сдавался Жорик. Широко раскрыв рот, высунув язык, он падал у ног Людочки. А Людочка, между тем, падала от смеха, наблюдая эту пьесу. Вороненок, осознав, что это представление окончено, улетал с полянки на дальние тополя. Так прошло лето. Наш герой окреп в шуточных битвах и совершенно не шуточно привязался к Людочке. Он старался всегда быть рядом с ней, ни на минуту не покидал ее. Свою первую зиму он встретил с осторожностью. Что это? Где роскошные прежде краски, потускневшие, правда, но все-таки. И что это за унылая белизна вокруг. Жорик осторожно наступил на белый ковер, раскинувшийся вокруг, осторожно понюхал его и радостно залаял: «Как хорошо! Мне нравится новая жизнь».
– Как тебе зима? – поинтересовалась Людочка. – Как снег? Как морозец?
– Все мне нравится, – был ответ, – очень-очень.
На их поляне уже поджидал вороненок, повзрослевший, окрепший: ворон уже, но с прежней задорной молодой душой. Их сражение по первому снегу длилось около часа. Но закончилось все, как обычно – высунутый язык Жорика и прощальное карканье ворона.



Да, повзрослел Жорик, и это заметили взрослые собаки во дворе. Обычно он, встречаясь с ними, по-прежнему, приветливо помахивал хвостом. Таким уж добряком он народился. А хвост его, который прежде был больше похож на мышиный хвостик, сейчас превратился в предмет гордости и его, и Людочки с мамой. Действительно, хвост стал этаким пушистым великолепием, таких хвостов ни у кого в округе не было. Но некоторые его прежние не то чтобы друзья, а скорее приятели, теперь стали встречать его с недовольным ворчанием. Как-никак, конкурент! С одним из уличных псов у него сложилась почти дружба. Соседи прозвали того  Лёвушкой. Конечно, он был беспородный, но в нем, бесспорно, преобладали признаки дратхара: серый, короткошерстный, с хилой бороденкой. Росточком Лёвушка не вышел, нрава он был спокойного. Он пользовался уважением у всех: машины приостанавливались, когда он переходил дорогу. Встречаясь, Жорик и Лёвушка обменивались дружелюбными приветствиями, примерно такими:
– Привет, дружище, как дела? – Жорик дважды помахивал хвостом и обнюхивал морду Лёвушки.
– Да все нормально, – отвечал тот, и при ответном обнюхивании мелко-мелко дрожал хвостом, (кем-то и зачем-то обрубленным). – Пойдем со мной, сейчас из кафе выносят на свалку всяческие объедки. Иногда бывают совершенно чудесные штуковины.
Произнося такую длинную информацию Лёвушка, повернул голову в сторону кафе. Такие речи понятны только собакам.
– Спасибо за приглашение, но я не совсем свободен сейчас, как-нибудь в другой раз, – Жорик указал на поводок.
По окончании ритуала оба джентльмена отправлялись по своим делам. Собственно, у Жорика теперь было только одно дело – следовать указаниям Людочки.

 

Жизнь учит, что счастливые дни  всегда перемежаются с не очень счастливыми. А, может быть, даже и с неприятностями. Вот и у нашего героя произошло такое событие.
– Здравствуй, Варя, спешу сообщить тебе новость: – Витю направляют в командировку во Вьетнам, на два года, – сообщила по телефону Елена Андреевна лучшей своей подруге.
– А ты, ты тоже с ним? А как твоя работа, ведь два года срок большой, можешь потерять место. А как же ваш Жорик, как с ним думаешь поступить? – Жорик при этих словах насторожился.
– Моя родная тетка живет на соседней улице, хочу попросить ее присматривать за Жориком. Ей не привыкать, у нее всю жизнь собаки жили. Сейчас вот никого у них нет, Пальмочка их преставилась  месяц назад.
– Что значит «присматривать»? Надо попросить ее забрать Жорика на время.



Римма Сергеевна, или баба Римма, как называла ее Людочка, охотно согласилась на эту просьбу и даже обрадовалась.
– Конечно, конечно, нам с этим красавцем будет хорошо. Правда, Жорик?
– Правда, – по-собачьи ответил тот, преданно заглядывая ей в глаза.
– Денег на его содержание я вам оставлю….
– Нет, не выдумывайте, мы и без этого не захиреем, не такие уж и большие расходы на него будут.
– И все же я оставлю немного деньжат. Да, хотя бы на прививки. – При этих словах Жорик вздрогнул: он уже знал, что за ними кроется.
– Хорошо Римма Сергеевна, спасибо большущее за помощь. Прямо груз с души моей сняли. Я так привязалась к этому существу, даже не знаю, как буду без него. Перед отъездом я занесу Вам его пожитки.



В тот вечер после прогулки с Людочкой почему-то еще потребовалась еще идти на прогулку с ее мамой. Людочка почему-то плакала, и все ласкала его, ласкала. Как-то тревожно ворохнулось его сердчишко: почему что это, зачем? Но никто ничего объяснить ему не мог. Прогулявшись вдоль улицы, они заглянули к Римме Сергеевне. Дамы попили чайку, а его хозяйка щедро угощала булочками с маслом. Все это было подозрительно, и почему-то грустно. Наконец, Елена Андреевна поднялась, распрощалась с хозяйкой, обняла Жорика:
– До свидания, малышок, увидимся не скоро, но увидимся обязательно, – глаза ее почему-то покраснели, и она вышла.
Первый раз в жизни Жорик остался без Людочки, у хорошей (может быть), но чужой для него бабы Риммы. В недоумении он бегал от двери к дивану, где устроилась баба Римма, наконец, остановился и стал тоненько и печально подвывать. Баба Римма обняла его, подняла на диван, уложила рядом с собой и прижала его голову к своей теплой груди. К середине ночи он немного успокоился и уснул, временами всхрапывая. Ребёнок ещё, что скажешь!




Проснувшись, он первым делом лег у двери, и лежал так весь день в ожидании «своих родненьких». Есть ничего не стал, даже от воды отказывался. Это больше всего расстраивало Римму Сергеевну. На второй день она вытерла его кубки влажной тряпочкой, и Жорик вдруг оживился, посмотрел вокруг посветлевшими глазами и благодарно лизнул руку бабы Риммы. «Что же, – подумал он, – жизнь продолжается, и надо жить, а не скучать». Приняв такое решение, он твердым шагом зашел на кухню и уставился на бабу Римму вопросительным взглядом. Она в это время переворачивала на сковородке очередной оладушек.
– Красавчик ты мой, – всплеснула она руками, – покушать захотел. Подожди, я тебе попрохладнее найду. Вот, на еще один, на здоровье. А пока я приготовлю для тебя что-нибудь посущественнее.
– Я бы еще парочку таких вкусняшек сглотнул, – говорили ей его просящие глаза-вишенки, а хвост своим дрожанием усиливал просьбу.
– Ладно, не будем издеваться над ребенком. Вот тебе еще три штуки подостывших, а вот и водичка, пей побольше. И не тоскуй так сильно, все настроится, и ты снова увидишь свою любимую Людочку.



И началась у Жорика новая жизнь, и вовсе даже не плохая: еды вдоволь, нежности и ласки море. А уж прогулки, так это – вне  всякого сомнения. Бабушка Римма знакомила питомца со все микрорайоном, поэтому прогулки затягивались иногда на пару часов. Больше уже и баба Римма не выдерживала, подводили ноги, поэтому она все чаще использовать палочку, или батожок, как она его ласково называла. Конечно же, она почти сразу отпускала его с поводка, и Жорик, почуяв волю, отдавался ей без остатка. Справедливости ради, надо сказать, что он всегда старался держать новую хозяйку в поле зрения: побегает немного, остановится и осматривается, не слишком ли далеко он упорскал. И все же, единожды он заигрался и почти потерялся. Римма Сергеевна целый час ждала его, сидя на ставшей привычной уже скамеечке, потом попыталась его разыскивать, да где там! Расстроенная, она вернулась домой и сразу ощутила пустоту: нет главного источника уюта, нет Жорика. Вечером звонок в дверь. Что это? Соседка притащила этого маленького потеряшку на самодельном поводке, нашла его за два квартала от его нового жилища. А у того в глазах застыл ужас от содеянного им, сам дрожит. Баба Римма обняла его:
– Не делай больше так, не убегай далеко, – укоризненно построжилась она.
– Не буду, никогда больше не буду, – пискнул Жорик и лизнул ее в щеку.



Особая  дружба установилась у него с Лёвушкой. Дело в том, что баба Римма давно уже участвовала в его судьбе: и подкармливала, и подстилочки ему выкладывала в уютненьких местах. Она давно бы взяла его к себе, но это гордое существо не желало поступаться  своей вольницей. Заметив бабу Римму с Жориком, Лёвушка радостно подбежал к ним, причем его короткий хвостик выражал крайнюю степень радости. Вместе с Лёвушкой они обошли окрестности жилища Риммы Сергеевны. Надо же, Лёвушка был, видимо, наслышан о несостоявшейся пропаже Жорика, и старался показывать тому все очень подробно. Баба Римма была очень довольна этой дружбой и подкрепляла ее свеженькими оладушками.




К своей второй зиме Жорик заметно повзрослел, и не только физически, но и умственно. Такое впечатление, что он стал понимать все, что ему говорят. А вот не нужным и даже опасным приобретением стала его новая привычка показывать свое недовольство рычанием.  Однажды она послужила поводом к драке. Баба Римма с Жориком на поводке поднималась по лестнице. Навстречу фривольной походкой спускалась девушка с молодым доберманом. Тот был свободен, не на поводке, а его хозяйка изящно постукивала себя по сапогам этим поводком. И Жорик, это добрейшее существо, вдруг неожиданно оскалил зубы и слегка рыкнул. В ответ доберман бросился на Жорика, и завязалась настоящая потасовка с рычаниями. Но до травм драчуны так и не добрались: баба Римма схватила добермана за ошейник и подняла над головой. Забияка тут же утихомирился,  это ведь еще щенок был, не старше полугода. Что пришлось выслушать его хозяйке – не передать словами. Инцидент оказался исчерпанным, воцарилось спокойствие. Всю дорогу до дома он заглядывал бабе Римме в глаза и время от времени лизал ее руку. Но на Жорика  произошедшее оказало огромное впечатление. Ночью он вздрагивал, подвывал, перебирал ногами, видимо, продолжая битву. Даже тявкнул во сне тонюсеньким голоском пару раз. Проснувшись, он осознал вдруг, что у него теперь есть на свете не просто друг, а настоящий могучий защитник. С этого дня он старался не отдаляться от этого своего защитника ни на шаг. И, странное дело, Жорик стал высказывать бурчанием свое неодобрение при каждом приближении к ней любых незнакомых людей. Что это, предостережение? Или ревность? Римма Сергеевна при этом всегда прижимала его к себе и поглаживала слегка по головке. Жорик при этом зажмуривал глаза и забывал обо всем на свете.




Проблемы с ногами у Риммы Сергеевны в эту зиму стали серьезнее, и она сократила маршруты прогулок. Выйдет она с Жориком во двор, сядет на скамеечку, и отпускает своего подопечного в свободный полет. Очень полезной оказалась при этом его дружба с Лёвушкой. Этот умненький пёс прямо-таки ждал появления Жорика и сразу же брал на себя функции руководителя. Он давно уже понял, что Римме Сергеевне не по силам их дальние походы, и поэтому свои маршруты прокладывал, в основном, в пределах ее видимости. Жорик признавал за ним старшинство Лёвушки и послушно следовал за ним повсюду. Вместе они детально обследовали и свой, и соседний двор, деловито расставляя свои «метки»: «Пусть все знают, что это все – наше». Баба Римма тем временем раскладывала у себя на коленях припасенные вкус-няшки, и когда следопыты заканчивали свои исследования, она щедро вознаграждала их за потраченные усилия. Закончив шефскую помощь в прогулке Жорика, Лёвушка убегал по своим делам. А как же, ведь его «кормят его же ноги». Так они и пережили эту зиму, в любви и дружбе.




Но ведь бывают же в жизни и самые счастливые дни! В этот день баба Римма как-то очень загадочно обратилась к Жорику:
– А ты знаешь, ведь сегодня к нам кто-то придет, ты никого не ожидаешь?
– Нет, я не жду никого, – неуверенно ответил Жорик.
Хвост его подтвердил высокую степень неуверенности. Однако зерна загадочности успели прорасти в его душе. К вечеру в нем выросло заметное волнение от предчувствия чего-то очень значительного, и волнение это нарастало.
– Жорунька, посмотри-ка в окно, кто это к нам идет?
Он немедленно рванулся к окну, баба Римма помогла ему дотянуться взглядом до окна… И, о чудо! Он увидел уже у подъезда Людочку с мамой. Радостный лай заполнил комнату. Нахлынувшему на Жорика чувству  счастья  не было границ. Он нетерпеливо перебирал ногами у двери, повизгивал и чуть не уронил в дверях Людочку, бросившись ей на шею. Даже описался при этом, что в таких случаях вполне извинительно. Одно слово – любовь.