О Медведе, Поросенке и профнепригодности к разведк

О Медведе, Поросенке и профнепригодности к разведке

    Представьте себе картину, достойную пера Кафки, если бы тот писал для детей младшего школьного возраста: Винни-Пух и Пятачок, две иконы простодушной дружбы и медовых размышлений, решают круто изменить свою жизнь. Не просто найти новый горшочек с медом или пережить очередное наводнение, а... стать разведчиками! Шпионами! Рыцарями плаща, кинжала и, вероятно, пятачка и плюшевой лапы.
     И вот они, трепеща (Пятачок от страха, Пух, возможно, от предвкушения приключений или просто от голода), предстают перед строгой комиссией по отбору кадров во внешнюю разведку. Атмосфера, надо полагать, напряженная: суровые Кролики в штатском, мудрые Совы с непроницаемым выражением лица, возможно, даже где-то в углу сидит задумчивый Иа-Иа, заведующий отделом меланхолии и контрпропаганды.
      Происходит нечто невообразимое: отбор пройден! Но... результат ошеломляет. Пятачка, это воплощение тревожности и зависимости, признают годным. А Винни-Пуха, медведя пусть и небольшого ума, но с проблесками гениальности (особенно когда дело касается добычи меда), с его репутацией лидера и спасителя Пятачка – его с треском прогоняют.
    Мир Винни-Пуха рушится. Его логика, основанная на простых истинах (мед – хорошо, пчелы – опасно, друзьям надо помогать), дает сбой.
«Почему?! Почему?!» - сокрушается он, возможно, пытаясь заесть горе воображаемым медом. – «Я же умнее! Находчивее! Сколько раз я этого глупышку Пятачка из всяких переделок выручал!»
     В полном экзистенциальном тупике он обращается к источнику этого парадокса – к самому Пятачку, который, вероятно, все еще дрожит, но уже от гордости за свой неожиданный успех.
      «Пятачок, ну ты скажи! Что ты думаешь? Почему ты им подошел, а я нет?»
И тут Пятачок, возможно, впервые в жизни ощутивший свое превосходство (пусть и в такой сомнительной сфере), делится секретом своего успеха. И секрет этот – обескураживающая квинтэссенция бюрократической логики и искусства выживания маленького человека в большой системе.
      «Винни», - начинает он, возможно, понизив голос до заговорщицкого шепота, – «я им во всем-всем поддакивал! И смотрел в глаза так... преданно!» (Можно представить, как он демонстрирует этот взгляд, полный собачьей покорности). «А потом они меня спросили... ну... сложный вопрос... сколько будет дважды два?»
Пух, наверное, навострил уши, ожидая услышать какой-то хитроумный ответ, достойный разведчика.
     «А я», - продолжает Пятачок, сияя от собственной находчивости, – «я сказал, что... что я сначала спрошу у начальства!»
Эффект был мгновенным и ошеломительным.
     «И они, Винни, они так заулыбались! Все сразу! И сказали хором: "Годен! Идеально годен!"»
     Пятачок переводит дыхание и, возможно, с легким злорадством (или просто по привычке), добавляет:
    «А ты, Винни... ты, наверное, опять умничал?» - И тут он не удерживается и хихикает.
    В этом коротком диалоге – вся суть. Система отбора искала не ум, не находчивость, не лидерские качества и уж точно не способность нестандартно мыслить (все то, чем, по крайней мере в своих глазах, обладал Пух). Система искала идеального исполнителя. Того, кто будет поддакивать, преданно смотреть в глаза и, самое главное, по любому вопросу, даже самому элементарному, бежать за санкцией к начальству. Пятачок, сам того не ведая, продемонстрировал эталонное поведение винтика в механизме. Он был предсказуем, управляем и абсолютно лоялен иерархии.
      А Пух? Пух, скорее всего, "умничал". Возможно, он начал рассуждать о природе умножения, или предложил альтернативный ответ (например, "смотря какие два"), или вовсе отвлекся на мысли о меде. Он проявил личность, независимость суждений – качества, абсолютно противопоказанные для той роли, на которую подбирали кандидатов.
     Так Винни-Пух, герой Зачарованного Леса, оказался профнепригодным для мира секретных служб не потому, что был глуп, а потому, что был... слишком собой. А Пятачок, вечный спутник и объект спасения, оказался идеальным кандидатом именно благодаря своей готовности быть никем, эхом чужих мнений, идеальным отражением в глазах начальства. Горькая ирония, достойная не только плюшевых героев, но и многих человеческих организаций. И Пятачок, хихикая, возможно, даже не догадывался, какую глубокую истину о природе власти и подчинения он только что открыл своему незадачливому другу.