Жертвы во благо

Первое знакомство Людочки Гальченко с миром животных произошло в раннем детстве. Впрочем, как и других соседских детей, проживавших в квартирах на одной общей балхане. С открытой длинной террасы второго этажа аварийного дома открывался унылый вид, отгороженного от любопытных глаз высоким забором, белесого в лучах солнца, заасфальтированного двора вивария - при отделении платной поликлиники имени Н. А. Семашко, на улице Узбекистанской. Фактически, в самом центре города, напротив театра оперы и балета имени А. Навои.

Миниатюрный кубик семьи Гальченко, размером в двенадцать квадратных метров, выглядывал крошечным окошком на прохожую часть лоджии, заставленной соседскими тумбочками, примусами, раскладушками - для сна на свежем воздухе в жаркие Ташкентские ночи, и служившей, как бы, продолжением еще шести квартир. О домашних кондиционерах слыхом не слыхивали в те далекие пятидесятые годы прошлого века.

Потолки нависали над головами, ежеминутно угрожали обрушиться торчащими стеблями камыша, смешанными с глиной, на обитателей трущобы, вечно жалующихся в администрации районных властей. Зато дом нравился скорпионам, мышам и волосатым черным паукам. Некоторые виды больших черных тараканов имели крылышки, перелетали, наподобие стрекоз, со стенки на стенку. А, может, это были вовсе и не тараканы, - взрослые не интересовались, дети тем более.

Однако, далеко не все проявляли безразличие к ползающей живности. "Домкомша" Моисеевна, во время азартных приливов охотничьего рвения, бегала с массивными щипцами по квартирам жалобщиков, мастерски подхватывала инструментом очередного зеленого скорпиона, затем складывала добычу в пол-литровую банку с хлопковым маслом. Предчувствуя гибель, ракообразные приподнимали хвосты для самоуничтожения, выделяя при этом драгоценный яд в окружавшую их среду. Таким образом, все соседи имели кооперативное право на дозу противоядия в случае особенно злостных весенних укусов. По доброте душевной Моисеевна не отказывала в народном лекарстве и смотрительнице Нине из вивария, "собачнице", как её называли соседи. 

В дневные часы Нина выводила на свежий воздух, часа на три-четыре, прооперированных собак. Для маленьких детей балханы, зрелище забинтованных голов, раненых тел животных, выглядело чудовищно.
Людочка всегда плакала при виде замученных дворняг, их болезненной и одновременно счастливой реакции на дневной свет, которая отражалась в грустных глазах, в радостных помахиваниях хвостами, особенно при виде спасительницы.

Высокая, худая женщина в старенькой гимнастерке, наклонялась к маленьким любимцам погладить по спинке, почесать за ушком, жалела своих четвероногих друзей искренне, от чистого сердца. Привязывая мучеников к круговому поручню забора, она что-то нашептывала им с улыбкой. Потом всем раздавала в алюминиевых мисках еду. Сама же садилась на табурет в центре загородки, закуривала папиросу «Беломор-канал» и начинала рассказывать про что-то, жестикулируя, активно меняя мимику, иногда вытирая носовым платком слезы, иногда прихорашивая на висках и затылке мелкие кудряшки. Слушатели ели вяло, по интонациям ее голоса вникали в суть повествований, насытившись, поднимали в её сторону мордочки, свернувшись в  клубочки, ложились на теплые асфальтированные приступки. Когда-никогда, начинали скулить: то ли от боли, то ли от сочувствия к судьбе близкого им человека. Вечером Нина отводила подопытных назад в застенок.

Соседям казалось странным, что собаки никогда не лаяли, почти никогда в их помещении не горел свет. Может узникам специально перевязывали голосовые связки, чтобы бедолаги не могли привлечь внимание многочисленной общественности, которая каждый день проходила мимо, не замечая данное учреждение, не заморачиваясь вопросом о наглухо забитых полуподвальных окнах, и не подозревая об опасностях, грозящих населению от возможно непредвиденных открытий. 

Лишь спустя много лет жители двора догадались об основной миссии поликлиники: осуществлять финансирование опытов за деньги пациентов, так как это была научно-исследовательская лаборатория. Хоть само по себе лечебное заведение считалось лучшим в городе, особенно руководящая профессура.
Когда жильцов переселили из аварийных квартир в другие дома района, за виварием никто из посторонних уже не мог наблюдать. Только иногда бывшие соседи, проходя мимо заколоченных окон операционного комплекса, могли заметить тусклый свет, пробивавшийся сквозь щели деревянных щитов собачьего концлагеря, в котором надсмотрщицей работала добрая, заботливая собачница Нина. Такая же одинокая и несчастная, как её подопечные, с такими же грустными карими глазами.

После землетрясения 1966 года, центр района разрушился, и на том месте выросли новые современные здания, прекрасный пищевой комплекс "Голубые Купола", правительственные учреждения, но память о благородной миссии, которую возложила на себя бывшая военная медсестра Нина, до сих пор живет в сердцах детей с балханы.
Как бы, отдавая дань поклонения кумиру, Людмила Гальченко стала ветеринарным врачом. Доктор радушно принимала в своем кабинете питомцев, которыми обзавелись её друзья по бывшей улице Узбекистанской, и даже она не знала куда перевели виварий. К государственным  секретным данным обычные граждане доступа не имели.