Кот, который говорил по-немецки, 3

- Чему обязаны? - осведомился, наконец, Веткин.

- А то не знаете? – угрюмо заговорил Тимошенко. – Парень-то ваш при смерти! Отвечать придется!

– Ой! – вскрикнула Ксюша и испуганно уставилась на него. По ее лицу градом покатились слезы.

- Ну, а мы при чем? Уж не меня ли ты подозреваешь? – вызывающим тоном осведомился Веткин, который не очень-то жаловал представителей властей. – Так мне не за что его было бить. Вон хоть соседей напротив, хоть внучку спроси. Парнишка ушел, когда мы уж в избе были. И соседи, Мельниковы, это видели. Они у своего окошка стояли, я их сразу заприметил.

– С Мельниковыми я поговорю, не кипятись, тебя пока никто ни в чем не обвиняет, – сквозь зубы проговорил Тимошенко, наклоняясь над столом и возясь с завязками принесенной с собой папки. Та упорно не хотела открываться, следователь нервничал, всхлипывания девчонки отвлекали его. Наконец, он не выдержал и повернулся к Ксюхе:

–Ну, а ты чего ревешь?

– Да это кот ее вчера перепугал, она с вечера сама не своя. Странный он у нас какой-то! Может, взбесился? – пробурчал Веткин, пожимая плечами.

– Да с парнем, с Валеркой этим, Ксюша в одном классе училась. Они с детства дружны, вот она его и жалеет. Да ты иди, иди к себе в комнатку, Ксюшенька, тебе здесь делать нечего! – затараторила баба Настасья, пытаясь выпроводить за дверь упирающуюся девчонку.

– Да на самом деле, иди, иди пока, девочка, мы с тобой немного позже поговорим, – сказал Тимошенко и мельком вопросительно взглянул на Иваныча. Тот качнул головой и подошел к столу. Хозяин заметил их переглядывания и насторожился. В нем, похоже, зашевелился бывший разведчик...

– А ну, гляньте-ка сюда оба, – озабоченно сказал Тимошенко, раскрывая, наконец, свою папку. Он покопался в бумагах и разложил по столу несколько фотографий – Вот этих людей вы здесь, случаем, не встречали?

Оба мужчины наклонились над снимками. Настасье между тем удалось вытолкать внучку за дверь, после чего она тоже подошла к столу.

Веткин небрежно просмотрел снимки и отрицательно покачал головой, а Владимира Ивановича фотографии явно заинтересовали. Он долго разглядывал их, особенно одну, на которой крупным планом было запечатлено лицо еще молодого темноволосого мужчины с крепко сжатыми тонкими губами и тяжелыми, набрякшими веками полузакрытых глаз. Судя по застывшим, безжизненным чертам хозяин снимка был явно мертв. Наконец Владимир Иванович поднес фотографию к самым глазам и чуть ли не обнюхал со всех сторон. Брови его удивленно приподнялись.

– Так это ж переводчик, тот, что с археологами приезжал лет пять тому! Что утонул-то еще! – сказал он изумленно. – Я его в живую несколько раз видел и хорошо запомнил. Приметный был тип... Так нашли его тогда, значит? А что сейчас-то про него вдруг вспомнили?

– Вот-вот, и ты узнал, и еще кое-кто из ваших его опознал, – раздумчиво сказал Тимошенко и пожевал губами. -

– Так что ж не узнать-то? У него лицо запоминающееся! – сказала хозяйка. – Я ведь его тоже видала. Он у меня как раз дорогу к речке спрашивал.

– Да, лицо у него характерное, что называется! – сказал Тимошенко, бросив взгляд на хозяйку и кривовато усмехнувшись.. – Да только вот неувязочка маленькая…

–???

– Говорите, лет шесть прошло, как он утоп?

– Шесть не шесть, но уж никак не меньше пяти.

– Вот в этом-то и странность. За пять лет от него одни кости должны остаться, а тело-то только сегодня утречком нашли! – сказал Тимошенко, налегая на «сегодня».

– Как это – сегодня нашли? – изумленно спросил Веткин и застыл с полуоткрытым ртом.

– Да вот так и нашли. В лесу, на полянке. От вашей речки, от того места, где мальчишку избили, километра три будет. По следам нашли!

В комнате воцарилось гробовое молчание...

За окнами еще более потемнело, мощным порывом прошумел ветер, по окнам хлестнули ветви березы... Шум деревьев и гул ветра нарастали со скоростью экспресса... На мгновение вспышка молнии осветила все вокруг и погасла. Тяжко, грозно, почти над самой головой загремело: гроза началась...

Хозяйка перекрестилась и кинулась проверять, все ли окна закрыты. Не прошло и минуты, как она вернулась. Ее лицо было взволнованным и бледным:

– Дед! Ксюшка не заходила?

– Ты ж сама ее отсюда услала!

– Нету ее дома нигде!

– Что ты паникуешь? В уборную убежала, поди?

– Смотрела я там. Нету! И в бане нет. А гроза началась! Туча огромная, черная!Страшно-то как!

Веткин вскочил и бросился к дверям. Чувствовалось, что внучка – его любимица, и он разобьется в лепешку, но не даст и капле на нее упасть...