Марья Ивановна

Черт бы побрал эту экономию! Темнота – глаза хоть выколи. Идёшь, спотыкаешься о каждую ямку, за каждый камушек нога цепляется. Сейчас только немой не высказался: «Далеко шагнул процесс! Скоро роботы людей заменят». Ну и пускай, лишь бы фонари поставили да не выключали их в ночи.

А пока машины не у руля, приходится в саду на ощупь идти, ловя воздух руками. И вот вы спросите: «Какого ляда ты забыл среди огородов и дач в час, когда все нормальные люди уж спят?». И будете справедливы! Но я вам отвечу, что по делам и заботам своим оказался я в спящем городке садовников.

Бывал я здесь два дня назад. Пасмурно было. Послала жена закрыть теплицу, в которой мирно спали в соседстве огурцы и томаты. И чтобы не тревожить их сон приближающейся бурей и непогодой, велено и даже приказано закрыть все входы и выходы уютного домишки. В тот вечер, ещё солнце не укатилось скоротечно за горизонт, около ног моих проскользнула тень. Краем глаза увидал!

– Петя, – окликнул меня сосед по огородным делам, – Не обижай Марью Ивановну!

Я на него поглядел, как тупой смотрит на задачку логическую. А он ноль реакции – фонд пофигизма. Знай себе таскает доски и ветки, да жжет их. Ну и развлекуха, я вам скажу...

– Мяу, – с зевком послышался голос рядом.

То была она – Марья Ивановна. Впервые увидал кошку такой красоты. И правильно у нас раньше-то, на Руси, говорили. Красная – значит красивая. Мех у гостьи переливался, как у домашней кошки, блестел и лоснился. Рыже-красная дева передо мной предстала, внимательно изучая зелёными глазами, поглядывая на меня сверху вниз. Как я понял это? Кошка явно непростая, важная и смышленая больно. Долго она изучала, пока не подошла наконец, не потерлась о камуфляжные штаны.

– Чего же ты тут одна? Или чья-то?

Ответила тоскливо Марья Ивановна, жаловалась на что-то и смотрела в глаза, но будто в душу. Я присел, погладил рыжую в черную полоску голову кошки, мягко и осторожно. По привычке или от большой и внезапной любви, но Марья Ивановна запрыгнула на согнутые ноги в коленях и уютно устроилась.

– Приглянулся ты ей, – опять донеслось со стороны соседа.

Завибрировавший телефон отогнал от нас негу, нарушил покой. Марья Ивановна спрыгнула, отошла и обернулась, состроив недовольную мордочку. Брови ее, словно у человека, опустились, глаза сощурились. Читалось в них едва уловимое негодование и презрение. Вот ещё один людишко, не способный и секунды прожить без гаджета. Чтобы не пасть в глазах Марьи Ивановны ещё ниже, я тут же сбросил звонок и попытался подойти к новой подружке, предлагая сначала понюхать мою руку.

Но не тут-то было. Беззвучный режим ещё никогда так не выручил бы, как сейчас. Потому что кошка, махнув мне хвостом на прощание, скрылась за чужими кустами малины. И была таковой.

Мне же оставалось лишь грустно уйти в закат. Бредя по улице, которая заливалась уходящим светом, я не встретил ни единой души. Непогода заявляла свои права: раскачивала ветви, поднимала пыль с тропинок и дорог, кидалась мусором в лицо. Откровенно говоря – гадила!

Ещё бы чуть-чуть, и ливень застиг меня на улице, но, как бывший спортсмен и атлет, я прибавил шагу, стоило одной единственной капле упасть на голову. Хлопнула входная дверь, раздался стук дождя позади. Там, на улице.

Дома встретили меня с немым укором. Я всех женщин читаю по глазам: и жену, и Марью Ивановну.

– Задержался, – только и сказала Катя, уходя на кухню, – Пойдем есть.

До меня доносился аромат вареной картошечки и рыбного супа. Нельзя было ему противостоять, через пару минут я уже сидел с ложкой во рту.

– Хорошо, успел до дождя. А если бы промок?

Жена у меня волнительная. И волнующая. Поэтому я сразу подсобрался и ответил:

– Надо было – вот и остался там подольше.

– С Серёжей был? Он тебе опять проповедовал? – постукивая по тарелке, сказала Катя.

– Вот, кстати, сегодня не стал, – улыбнулся я и сам подивился, уж сосед не упустит шанса, – Нет, я по другому поводу задержался.

Не выдержав испытывающий взгляд, я тут же продолжил. Ждать моя жена не любила.

– Закрываю я теплицу и тут фить, – рукой я быстро прочертил линию в воздухе, – Кошка пробегает.

– Черная? – без особого интереса спрашивает Катя.

– Рыжая, в черную полосочку. Тигрица настоящая. Только поменьше будет. И смотрит на меня глазищами.

– Опять кто-то бросил в саду? – фыркает жена, – Чтоб у них хвост отсох.

Я киваю. Мы закончили есть в тишине. Катя мысленно проклинала нерадивых хозяев, это я точно знал. Мои же мысли постоянно витали вокруг Марьи Ивановны. Как она там? Смогла спрятаться от непогоды? Встречу ли я её ещё раз?

– А может возьмём её? – выдала Катя, а я чуть не упал со стула.

Вот это новости! Вообще-то именно моя жена всегда говорила, что успеется кого-то завести, а пока не готовы, ответственность ведь. Как реагировать на это – неизвестно и опасно. Вдруг проверяет.

– В ливень я её точно не найду, – аккуратно начинаю я, посматривая на Катю, – Да и потом, сама знаешь. Какой шанс, что она снова придет к нашему домику?

– Ты прав, – говорит жена и закрывает лицо ладонями, – Но ты всё-таки сходи потом. Может, это судьба наша.

Вот так закончился тот разговор. Вот так я оказался среди ночи в саду. Я приходил на следующий день, после непогоды, но от Марьи Ивановны не было ни следа, ни весточки.

Тогда сосед наш, Серёжа, после лекции о нравственности современного поколения, подсказал, что коты уличные выходят на охоту в раннее утро или в позднюю ночь. Просыпаться в рань, когда все равно темно, не хотелось. Пошел ночью.

И когда дошел, мне, как маяк, в лунном свете блестела шерстка рыжей кошки. Она издала протяжное мяу, и по голосу я определил – это точно Марья Ивановна. Чуть не споткнувшись о бревно, которое забыл сам убрать, я таки подобрался к кошке. Сама она не подходила, характер не позволял. Я достал телефон, на котором заряда оставалось минут на пятнадцать, и подсветил землю рядом с нами.

Марья Ивановна, словно ничего странного не происходит, подошла и потерлась о ноги. А я застыл, шокированный ее подарком или подношением. На земле лежал кролик размером с кошку, и оставалось лишь догадываться, как Марья Ивановна добыла его.

– Вот спасибочки, – сказал я и растерянно пошагал к сараю, чтобы достать лопату.

Я не выключал фонарик на телефоне и боялся, что он отключится раньше, чем я похороню невинную жертву. Кошка с интересом наблюдала, сидя рядом. Дождавшись, когда я закончу, она подошла и потянулась лапами на моей штанине. Марья Ивановна выглядела взрослой кошкой, но сейчас походила на ребенка, что просится на ручки. Так я и сделал.

Фонарик загас, когда мы отошли от дачи, и дальше пришлось топать опять в темноте. Но так страшно и неловко уже не было. Рядом мурчала Марья Ивановна, подбадривая своей песенкой.

Когда мы зашли в дом, Катя встретила нас с воплем радости. А потом, когда наобнималась с новоиспеченным членом семьи, подошла ко мне. В глазах ее читалась растерянность. Я поднапрягся.

– Петь, у меня для тебя новость... Марья Ивановна наша в положении.

– Теперь и мы в положении, – устало сел на диван я и посмотрел на умиротворенную кошку.

Всё-таки умная она, эта Марья Ивановна, нашла себе хороших людей, что позаботятся о потомстве. И теплый дом нашла. А значит, не она наша судьба, а мы её.