090. Солженицын

Трудно писать об Александре Исаевиче Солженицине (1918 - 2008 г.г.). Уж очень разные и диаметрально противоположные мнения слышатся о нем. Одни говорят, что это великий писатель, патриот, открывший нам глаза на отечественную историю, в то время как другие исступленно кричат "лжец и предатель". Дело в том, что коммунисты ненавидели его за антисоветские высказывания, а либералы и демократы обвиняли в патриотизме и антисемитизме.. Как и шестидесятники, он относился к писателям хрущевской оттепели и раскрыл читателям глаза на сталинские лагеря. Однако он писал не только о Гулаге, но и о ленинском терроре. И вместе с тем, как выяснилось, оказался истинным русским патриотом, что бесило шестидесятников, и за что они его заклеймили фашистом.

Читаешь произведения Солженицына и поражаешься масштабности его творчества, ведь собрание сочинений писателя составляют 30 объемистых томов. Поражает глубина его изысканий, познаний и их энциклопедичность. После Солженицына уже нет надобности писать историю России 20-го века, настолько скрупулезно, тщательно, документально изобразил он эти события. Поистине титанический  труд.

Александр Солженицын родился 11 декабря 1918 года. Был активным комсомольцем, принимал участие во всех комсомольских общественных делах, характеризовался исключительно положительно. В 1936 году Александр Солженицын окончил школу с золотой медалью, и поступил на физико-математический факультет Ростовского государственного университета. «Был восемнадцатилетний Саня юнцом восторженным, весь светился правдоискательством, сочинял огромные поэмы в подражание «Мцыри», — вспоминал о Солженицыне писатель Борис Изюмский. В это же время молодой литератор задумал эпопею о революции и событиях Первой мировой войны. В 1937 году он изучил архивы и создал набросок романа «Август Четырнадцатого».

В июне 1941 года Солженицын с отличием окончил РГУ и, досрочно сдав последний экзамен, уехал в Москву на сессию второго курса МИФЛИ. Однако не смог продолжить образование, началась война. Солженицын провёл в армии почти три года. Из них на фронте — почти два года. С весны 1943 года до февраля 1945-го. За это время Солженицын был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени, орденом Красной Звезды и дважды повышен в звании (дослужился от лейтенанта до капитана). Причем награжден он был весьма уважаемыми наградами. Орден Красной Звезды вручался за мужество и отвагу в боях или же за умелые боевые действия, нанёсшие большой урон врагу. А орден Отечественной войны 2-й степени заслужить было ещё труднее. Тем же артиллеристам его давали минимум за уничтожение трёх вражеских артиллерийских батарей.

Солженицын действительно не находился непосредственно на передовой и в рукопашных схватках не участвовал. Но не потому, что прятался, а потому что командовал батареей звуковой разведки. Их целью было вычисление координат вражеской артиллерии по звуку её выстрелов и корректировка огня по ним.
Уже в конце войны он попался на крючок бдительным особистам. Он вспоминал об этом так: "Наше (с моим однодельцем Николаем Виткевичем) впадение в тюрьму носило характер мальчишеский, хотя мы были уже фронтовые офицеры. Мы переписывались с ним во время войны между двумя участками фронта и не могли, при военной цензуре, удержаться от почти открытого выражения в письмах своих политических негодований и ругательств, которыми мы поносили Мудрейшего из Мудрейших, прозрачно закодированного нами из Отца в Пахана".

Солженицын и его корреспондент считали, что ничего сверхкрамольного они друг другу не писали, не было в их письмах никакого разглашения военной тайны и координат. Однако в начале февраля 1945 года капитан Солженицын был арестован. Его дело рассматривал не суд и не военный трибунал, а внесудебный орган — Особое совещание. Тот факт, что он получил только восемь лет исправительно-трудовых лагерей, говорит скорее о том, что ничего серьезного на Солженицына у следствия не было. Из восьми лет своего срока последние два с половиной года Солженицын провёл в исправительно-трудовых лагерях. До этого он находился в так называемых шарашках, куда свозили образованных осуждённых для научно-исследовательской работы. Хотя заключённые шарашек и не имели свободы перемещения, распорядок их дня был гораздо мягче лагерного, а питание многократно лучше. Вместо тяжёлого физического труда они занимались интеллектуальным.

Однако летом 1950 года Солженицын из-за конфликта с начальством был этапирован в настоящий лагерь (Особлаг № 11 в Экибастузе), где провёл последние годы своего срока. В 1952 году у Александра Солженицына обнаружили рак (семиному) и прооперировали в лагерной больнице. После освобождения в 1954 году Солженицын приехал в Ташкент и прошел курс лучевой терапии в раковом корпусе. Болезнь отступила. Свое чудесное исцеление писатель описал в повести «Раковый корпус». Он считал, что справился с раком благодаря вере в выздоровление, силе духа, желанию бороться и божьему промыслу.

Освободился Солженицын за несколько недель до смерти Сталина, однако вернуться в европейскую часть СССР не мог, поскольку был оставлен на вечное проживание в одном из сёл Южного Казахстана, где следующие три года проработал школьным учителем. В середине 50-х началась первая волна реабилитации осуждённых в сталинское время, в результате Солженицыну отменили вечную ссылку и он смог вернуться в РСФСР.

Следующие несколько лет Солженицын жил в Рязани, работал школьным учителем и писал рассказы "в стол". Разоблачения сталинского культа личности, начатые ХХ съездом КПСС в 1956 году, все продолжались. В 1961 году, на XXII съезде партии, было решено переименовать все носящие сталинское имя объекты и вынести его тело из Мавзолея.

Солженицын решил попытать счастья,  и передал в журнал "Новый мир" рукопись "Одного дня Ивана Денисовича", описывающую обычный будний день лагерного заключенного. Рукопись прочёл редактор журнала, известный советский поэт Твардовский, который был потрясен, но печатать не решился без согласия партийных органов. С этой целью он дал прочитать её самому Хрущёву. Через несколько дней он записал в дневнике: "Солженицын ("Один день") одобрен Никитой Сергеевичем. Боюсь предвосхищений, но верится, что опубликование Солженицына явится стойким поворотным пунктом в жизни литературы, многое уже будет тотчас же невозможно, и многое доброе — сразу возможным и естественным".

Рассказ был напечатан и не только Твардовский, но и многие пострадавшие от репрессий, в будущем основавшие общество "Мемориал", были в восторге от этого произведения. Солженицын стал героем для поколения шестидесятников-диссидентов, ведь им нужен был статусный источник пропаганды. Его приняли в Союз писателей, рассказ несколько раз напечатали крупными тиражами — и в СССР и за границей.

Однако постепенно шестидесятники обнаружили, что Александр Исаевич для них был "не свой". Он хоть и был противником коммунизма, но в отношении России стоял на принципиально иных, патриотических позициях. Он сблизился с "деревенщиками" и с "Русской партией" - группой писателей, которые публиковались в журнале "Молодая гвардия". Характерна его полемика с академиком Сахаровым и несогласие с сахаровскими установками о вненациональности либеральной интеллигенции и идеологической конвергенции СССР и Запада. Он писал с упреком: “Пренебрегая живучестью национального духа, Сахаров упускает и возможность существования в нашей стране живых национальных сил”.

Однако уже в 1964 году Хрущёва отправили на пенсию и тренд на десталинизацию быстро заглох. Брежневское правление проходило под девизом: "Забудем всё плохое". С одной стороны, Сталина перестали ругать, но с другой — никто его и не хвалил. Покойного вождя просто старались лишний раз не вспоминать.

В этих условиях Солженицын стал не просто не нужен, но и неудобен. Новые произведения писателя не печатали, и они уходили в самиздат. В 1966 году он закончил роман «Раковый корпус» по воспоминаниям о лечении в онкологическом отделении больницы в Ташкенте в 1954 году. Публикацию всячески оттягивали: просили переписать острые моменты, отказывали в печати. Солженицын даже написал письмо Брежневу: «Я прошу вас снять преграды с печатания моей повести «Раковый корпус», книги моих рассказов, с постановки моих пьес…» Ответа не последовало.

Солженицын продолжал работать над «Архипелагом ГУЛАГ». Объемное произведение о сталинских трудовых лагерях было основано на воспоминаниях и письмах 227 заключенных, а также собственном печальном опыте автора. Когда работа завершилась в 1967 году, один экземпляр он переправил за границу через Александра Андреева — внука писателя Леонида Андреева. О книге знали в КГБ и даже негласно пытались заключить с писателем сделку. Он отказывается от её публикации на Западе, а в обмен ему разрешают напечатать несколько политически безобидных произведений. Например, "Раковый корпус". По этой причине Солженицын, действительно, несколько лет удерживал книгу от публикации за рубежом.

С 1969 года Солженицын работает над исторической эпопеей о Первой мировой войне, Февральской революции и большевистском перевороте "Красное колесо". Хочется отметить масштабность творчества Солженицына. Его писательский стиль в огромной эпопее- Красное колесо, напоминает манеру русского писателя-историка Дмитрия Мережковского - с неяркой художественной составляющей и чрезвычайно сильной - исторической. Очевидно, что очень много пришлось писателю работать в архивах - перерыть документов, воспоминаний, мемуаров. Солженицын вспоминал: "Почти все исторические лица я вывожу под их собственными именами и со всеми точными подробностями их биографий. Это относилось и к малоизвестным, но реальным лицам того времени – как легендарный возглавитель самоуправления восставших тамбовских крестьян Г. Н. Плужников, или даже каменский писарь Семён Панюшкин (ещё живой в мой туда приезд), секретари “Рабочей группы” Гутовский и Пумпянский, член группы на Обуховском заводе Г. К. Комаров, семья Шингарёва, все Смысловские (обе семьи – в их действительных жилищах того времени), изобретатели Киснемский, Подольский и Ямпольский и др. К историческим лицам и в обзорных главах и в повествовательных выдержана строгая фактичность".

В 1970 году Александру Солженицыну присудили Нобелевскую премию «за нравственную силу, с которой он продолжил традицию русской литературы». Вполне очевидно, что данное решение имело политический подтекст, что понимал и сам писатель. Но оно в некотором роде оградило его от серьёзных неприятностей. Всё же сажать нобелевских лауреатов "за политику" не решались советские правители.

В 1973 году сотрудники КГБ арестовали помощницу Солженицына — Елизавету Воронянскую. На допросе она рассказала, где хранится одна из рукописей «Архипелага ГУЛАГ». После нескольких допросов её освободили, и, придя домой, она покончила с собой. Узнав об этом, Солженицын сразу же распорядился начать печать книги за границей. Как сказано, до этого времени в течение нескольких лет он не давал на это согласия.

Печать «Архипелага ГУЛАГ» вызвала большой резонанс: в январе 1974 года Политбюро ЦК КПСС состоялось отдельное заседание, на котором обсуждали меры «пресечения антисоветской деятельности» Солженицына. 12 февраля 1974 года Солженицын был арестован, принудительно лишён советского гражданства и на следующий день вывезен самолётом в ФРГ. После этого все советские издания произведений писателя были изъяты из библиотек. Сначала Солженицын жил в ФРГ, потом перебрался в Швейцарию, а затем решил переехать в американский штат Вермонт. Следует заметить как сильно противоречил Солженицын Горькому в оценке Гулага.

Сразу по возвращении в СССР в 1931 г. Горький написал настоящий панегирик ОГПУ. «Никогда еще и нигде не проявилось с такой движущей силой и в таких героических формах большое значение труда, как это проявляется у нас. Мы недооцениваем самое глубокое значение трудколоний, организованных коллегией ОГПУ, да и немногие из нас знакомы с ними». В 1927 г. Ягода, Погребинский и Шанин организовывают первую трудколонию ОГПУ в Звенигороде, в прежнем Савинском монастыре; в следующем году начинается широкий «экономический эксперимент» ОГПУ под руководством Ягоды. Горький знакомится с «перековкой», трудовоспитательной деятельностью Ягоды и других чекистов, идея освободительного и воспитательного труда казалась Горькому правильной. Говоря о Беломорканале, Горький объясняет «суть» советской пенитенциарной системы: «..это отлично удавшийся опыт массового превращения бывших врагов пролетариата.. в квалифицированных сотрудников рабочего класса и даже в энтузиастов государственно-необходимого труда.. Принятая Государственным политуправлением исправительно-трудовая политика.. еще раз блестяще оправдала себя».

Поначалу, за границей, Солженицын был весьма популярной фигурой, ездил с выступлениями по европейским странам, встречался с политическими лидерами.
Солженицын объявил публично, что гонорары «Архипелага» в основном отдает в помощь советским политзаключенным и их семьям. Он писал: "4/5 ото всех моих гонораров отдать на общественные нужды, только пятую часть оставить для семьи.. Я объявил публично, что, доход от «Архипелага» не считаю своим — он принадлежит самой России, а раньше всех — политзэкам, нашему брату. Так вот — и пора, не откладывать! Помощь нужна не когда-то там — но как можно быстрей".

Но постепенно он понял ту роль, которую ему уготовили на Западе. От него ждали страстного обличения коммунизма и восхваления либеральных ценностей, но Солженицын видел в них немногим меньше плохого, чем в коммунизме, и регулярно критически отзывался о них. Он отказывался встречаться с прессой и прослыл "вермонтским затворником". В итоге Солженицын стал неудобен и в западных странах. Да, он по-прежнему был величиной, но выступал всё реже, не находя понимания. То есть, и в изгнании он не вписался в западную модель. Писатель обрушился с обвинениями на "Радио Свобода", упрекая в идеологической цензуре. Он утверждал, что ему ставят всяческие препятствия в отстаивании его державно-патриотических взглядов, требуя славить западную демократию.

На этой же почве у него произошла размолвка и с советскими диссидентами, как оставшимися в стране, так и эмигрировавшими на Запад. Современные ему диссиденты 60-70-х г.г., шестидесятники или "диссиденты третьей волны" как мы знаем, придерживались в основном прозападных взглядов. Для них были неприемлемы патриотические убеждения Солженицына, которые они считали сугубо националистическими и едва ли не фашистскими.

В результате ожесточенной полемики в рядах эмиграции произошёл раскол. Патриотическая часть сгруппировалась вокруг Солженицына, остальные объединились в либерально-демократический лагерь, ярким представителем которого был эмигрировавший писатель и диссидент Синявский. К тому же либерально-демократическому лагерю относился и академик Сахаров. Православно-патриотический уклон Солженицына не остался незамеченным в западных странах. Саркастичные журналисты прозвали его "славянским Хомейни".

После высылки из СССР Солженицын почти два десятилетия жил в США без гражданства, отказавшись присягать новой стране. А когда в начале 80-х его вместе с группой диссидентов-эмигрантов пригласили к президенту Рейгану, он был единственным, кто отказался. Пояснив, что считает себя не диссидентом, а русским писателем. Кроме того, он был возмущен тем, что советники не рекомендовали Рейгану встречаться с писателем один на один, поскольку он является "крайним русским националистом". В открытом письме Рейгану он писал: "Я люблю своё отечество и оттого хорошо понимаю, что и другие также любят своё. Я не раз выражал публично, что жизненные интересы народов СССР требуют немедленного прекращения всех планетарных советских захватов. Если бы в СССР пришли к власти люди, думающие сходно со мною, их первым действием было бы уйти из Центральной Америки, из Африки, из Азии, из Восточной Европы, оставив все эти народы их собственной вольной судьбе. Их вторым шагом было бы прекратить убийственную гонку вооружений… Но удивительно: всё это не устраивает Ваших близких советников! Они хотят чего-то другого. Эту программу они называют "крайним русским национализмом", а некоторые американские генералы предлагают уничтожать атомным ударом избирательно русское население. Странно, сегодня в мире русское национальное самосознание внушает наибольший страх правителям СССР и Вашему окружению. Здесь проявляется то враждебное отношение к России как таковой, стране и народу, вне государственных форм, которое характерно для значительной части американского образованного общества, американских финансовых кругов и, увы, даже Ваших советников".

Отношение к писателю в СССР изменилось с началом перестройки. В 1989 году впервые опубликовали главы из «Архипелага ГУЛАГ», а через год Солженицыну вернули советское гражданство. В 1990 году в советских СМИ появляется текст писателя под названием "Как нам обустроить Россию". Хотя изначально Солженицын не утверждал, а задавался вопросом (в заголовке стоял вопросительный знак), на этапе публикации этот знак исчез и текст воспринимался не как размышление, а как манифест.

В 1994 году писатель вернулся в Россию. Произошло это во многом из-за уговоров Валентина Распутина. Проехав с востока на запад, он добрался до Москвы, выступив в Госдуме, несмотря на протесты как коммунистов, так и демократов. Потрясённый тяжёлыми последствиями реформ в России, Солженицын раскритиковал ельцинскую политику прямо с думской трибуны, чем вызвал аплодисменты его давних идеологических врагов — коммунистов.

По сути, Солженицын вновь оказался неудобным для властей человеком. В стране шёл великий раздел советского пирога, приватизация всего и вся, а он говорил что-то о сбережении народа и призывал "не ломать дров". Ельцин рассчитывал, что ему удастся использовать Солженицына для поддержки своей популярности, но писатель подверг реформы такой уничижительной критике, что его поблагодарили за всё, подарили дачу и таким образом, задвинули в самый дальний угол, чтобы не возникал и не мешал.

В 1998 году Ельцин решил наградить писателя орденом Святого апостола Андрея Первозванного, однако тот от награды отказался, заявив: «От верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я принять награду не могу». В том же году издал объёмное историко-публицистическое сочинение «Россия в обвале», содержащее размышления об изменениях, произошедших в России в 1990-х годах, и о положении страны, в котором резко осудил реформы, проведённые правительством Ельцина — Гайдара — Чубайса.

Взгляды Солженицына не вписывались ни в одну из господствовавших при его жизни идеологических систем. Он всегда стремился говорить правду, в это, как правило, не устраивало власть имущих. В начале 60-х Хрущев пытался использовать его для обличения сталинизма, но вскоре он разошёлся во взглядах с советскими коммунистами. На Западе в середине 70-х его пытались использовать для разоблачения коммунизма, но он взялся разоблачать и демократию и в итоге разошёлся во взглядах с местным истеблишментом. В 90-е его пытались использовать для поддержки нового курса России, но он начал жёстко критиковать реформы и разошёлся уже с постсоветскими демократами. Краеугольным камнем в его творчестве стал патриотизм.