Глава 4

Боги-предки сурово глядят из резных ниш.
— Спасибо, что вылечили моего щенка.
Марция поднимается на цыпочки и кладёт на алтарь, — рядом с чашей вина и хлебом, — ещё веточку любимого тёмно-фиолетового винограда, предварительно отщипнув и отправив в рот одну сочную спелую виноградину.

 Один из богов кажется добрее остальных и она, высунув от напряжения кончик языка, осторожно тянет фигурку из ниши, чтобы поцеловать, но та вдруг выскользнув из пальцев, падает на каменный пол.
У Марции перехватывает дыхание.
Так не должно было быть!
Присев на корточки, она торопливо составляет глиняные обломки воедино.
— Пожалустапожалуйстапожалуста... — слова льются скороговоркой, в надежде на чудо, она убирает руки и ...
... тихонько всхлипывая, начинает собирать осколки в подол туники.

Проскользнув мимо покоев матери, она подходит к таблинуму.
От сквозняка лёгкая занавесь, отделяющая его от атрия, чуть колышется.
Отец, склонившись над столом, что-то пишет на восковой табличке.
В мягком свете масляного светильника на пальце у него поблескивает массивный золотой перстень с римским орлом на печатке.

Марция отдёргивает ткань.
Оранжевый огонек светильника, висящего на бронзовом крючке у стола, вздрагивает.
По фрескам на стенах и потолке пробегают тени.
Она хочет рассказать, что произошло, но вместо слов начинает рыдать.
— Марция? Что? — отец быстро подходит и опускается на колени рядом с ней. На лице отражается беспокойство. — Что с тобой?
Осколки со стуком высыпаются на мозаичную плитку пола.
— Я разбила...— плачет Марция зарывшись лицом в его тунику. — Боги  накажут меня...
 — Нет, — отец берёт в руку осколок и показывает ей, поворачивая со всех сторон. — Посмотри. Это просто кусок глины, малышка. Больше ничего.
— Боги могут тебя услышать, — Марция отстраняется от него вытирает лицо ладонями. — Не говори так!
— Они никогда меня не слышали. Вряд ли сейчас что-то изменилось.


 Оранжевая занавесь аккуратно отодвигается.
— Господин, Луций Марцелл из сирийской префектуры требует аудиенции.
— Проводи его в главный зал, — начинает отец, но не успевает договорить, как входит незнакомый человек в багряном военном плаще.
Он невысок, худ, с узким загорелым лицом, коротко остриженными тёмными волосами и светлыми холодными глазами.
Брови у него удивленно приподнимаются, когда он окидывает взглядом происходящее.
— У тебя красивая дочь, префект, — почти ласково говорит он вместо приветствия, но от этой ласковости Марции становится не по себе и она прячется за деревянною ширмой.


— Как я понимаю — это не просто визит вежливости, — отец встаёт.
Высокий, в белой тунике с узкими полосками всадника, властный, как всегда.
— Луцию Флакку поступила жалоба на тебя, префект. — Марцелл, протягивает свиток. — Ты обязан объяснить легату свои действия.
Отец ломает печать и начинает читать:
—  Однако, — дернув бровью, усмехается он. — Ханнан неплохо научился сочинять доносы.
— Так что ты ответишь? — прерывает затянувшаяся паузу Марцелл.
— Что я отвечу? —  переспрашивает отец, постукивая свитком по ладони. — Я сожалею, что легионы стоят у Флакка в Сирии, а не здесь, где я мог бы задействовать их в любой момент.
— Чтобы превратить провинцию в поле боя? Твои обязанности, префект...
— Мои обязанности, —  перебивает отец, не скрывая, что им начинает овладевать раздражение. —  Поддерживать здесь порядок, а сила — единственная возможность это сделать и держать в узде всех, кто ненавидит и презирает власть Рима.
— Это не ответ.
 — Остальное я отвечу перед Флакком, Цезарем и Сенатом, — чеканя слова произносит отец. — И не в твоих интересах далее допрашивать меня.

Внезапно, у него начинает идти носом кровь.
— Тебе нездоровится, префект? — по лицу Марцелла пробегает  брезгливая гримаса, но тут же исчезает.
— Это не твоё дело, — глухо, сквозь зубы отвечает отец, чуть запрокидывая голову и прижимая к лицу ладонь, но кровь всё равно быстро капает на тунику.
—  Я буду ждать, наместник.
Марцелл выходит, наступив по дороге на один из мелких глиняных обломков и Марция, услышав хруст, вздрагивает.

 — Проводи господина в зал и принеси воду и ткань, 
Раб кивнув, молниеносно исполняет приказ.
— Тебе больно? — Марция пытается заглянуть отцу в глаза.
— Нет.
Взгляд её падает на глиняные осколки.
— Это боги рассердились на тебя? — тихо  спрашивает она.
— Не думаю, — отец  опускает кусок льняной ткани в чашу, вода  принимает красноватый оттенок.
— Значит, из-за него? — она, сощурившись, сердито смотрит на занавесь, за которой исчез гость и, не слушая, что говорит отец, топает ногой. — Я прикажу моему Серому и он его загрызет!
— Ну и глупышка ты, —  усмехается отец, выжимая ткань и вытирая лицо. — Хочешь завтра утром проводить меня до выезда из города?
Глаза Марции вспыхивают от радости.
— Я поеду на своей лошади? — уточняет она, не веря своим ушам.
— Да.
— Рядом с тобой?!
— Конечно.
— Пойду расскажу Весте!
И она вприпрыжку выбегает из комнаты.