не надо...

После этой фотографии, он знал, что уже будет завтра: расставание, развод, алименты.
Отец, и его мама никогда уже не будут счастливыми.
Больше они так не смогут так смотреть на небо, не так как раньше.
Спустя эти двадцать лет, он понял отца, наконец, так как самому прошлось через:
влюбленность, свадьбу, рождения сына.
а потом… потом все по замкнутому кругу: расставания, развод, алименты.
От горечи, и в приступе безумия сжег все фотографии из семейных альбомов, оставляя лишь ту, где он и любимая девушка после свадьбы, где-то в городском парке, почему-то одновременно смотрят ввысь, на небо.
Фотография уже цветная, конец марта, чувствуется начало весны, прилетели обратно грачи, перелетные птицы из Китая.
Он также ее держал за руки, а в ее животике также грелась новая жизнь.
Потом названная Вадимом, это получился сын, поэтому так выходило Вадим Романович. Судя по свидетельству о рождении.
Закольцованность, похоже, на то.
Роман, не один раз, думая об этих совпадениях, нередко ходил к гадалкам, узнать, что не так с его с жизнью, точнее с судьбой.
Правду сказала только одна, цыганка, стоящая на базаре.
Почему-то она к нему обратилась с вопросом.
— Позолоти ручку, сынок, все расскажу.
— Ну ладно, на, возьми.
Роман, до этого пребывавший  в эйфории, выпил коньяк, закусил шашлыком, протянул ей сотку, которую она спрятала в где-то там в одеждах.
Она окинула его взглядом, мерцающих глаз, в которых таились то ли горечь, то ли сожаление, тряхнула головой в платке, зазвенели золотые бусины в серьгах.
— Ты из наших кровей, поэтому говорю честно как есть ромале,  на тебе родовое проклятие висит. Кольцо. Понимаешь?
— Нет, не очень.
— Ну это как повторение одного деяния. Фильм такой «день сурка», только у тебя он хуже.
— И что мне делать с этим?
— Не знаю. Найди, пойди, отыщи своего отца, может он что скажет.
Он поморщился, кинул ей сотку еще, она поймала и спрятала туда же.
Ему вдруг стало страшно, не за себя, за сына.
Ведь что получается, пока он не разберется с какими-то родовыми проклятиями, ему тоже придется жить в «кольце», повторяя тот же путь.
Ему, и его сыну, а потом уже внукам, тоже.
А птицам, что остается, только лететь туда, сюда.
У них такая ситуация.
Из Китая и обратно, каждый раз, по прихоти каких-то странных людишек.
Хотя им просто холодно сделалось на этой планете.
Как говорил один хороший знакомый,  уже покойничек, у назревших проблем только один отличный плюс.
Они обязательно дождутся тебя прямо посереди дороги, не сбегая на перерыв или на обед. Они не выключат телефон, не станут обещать на завтра.
Они не станут отнекиваться.
Что ж, будем надеяться как всегда.
*
— Я не хочу умирать, — выкрикнул он в открытое окно.
Я не хочу умирать, повторил осипшим голосом. Не сейчас. Не так как было с отцом. И не так это должно случиться, не в этой жизни, не в этой реальности.
Крик доноситься из глубины сознания, в котором еще теплиться жизнь.
Десять минут назад Роман взрезал себе вену ножом.
Из нее текла алая кровь, опадая тягучими каплями на пол.
— Есть на свете цветок алый-алый.
Он боялся, но все равно должен попробовать, как оно бывает на самом деле.
Там, или везде, поступком в пьяном угаре.
Все будет как будет: кал, блевотина, моча.