Элеонора

«Элеонора»

Брюгге в тот день был особенно тих. Город будто чувствовал настроение своей гостьи — собранной, красивой, но с печалью, которую не скроешь за очками или ровным тоном. Её звали Вера. Около сорока. Одинокая. Сильная. Бизнес-леди. На экскурсию она записалась без компании, без улыбки, но с вниманием в глазах.

Я начал, как обычно: с каналов, с мостов, с фасадов. А потом — Элеонора Аквитанская. Женщина, которая в XII веке знала больше, чем пол-континента. Наследница богатейших земель — Гаскони, Квентании. Женщина, за которую воевали. Женщина, которая была не просто королевой, но силой.

— Она вышла за короля Франции, — говорил я, — и развелась. Это был вызов. В Средние века развод — это политическое землетрясение. А потом она вышла замуж за герцога Нормандского — будущего английского короля. И стала причиной столетней войны. Женщина, которая создала две нации: англичан и французов. Вот вам и бизнес-план тысячелетней перспективы.

Я заметил, как Вера чуть усмехнулась. Легко, уголком губ.

— Её первый муж был слабее её. Не по статусу, но по духу. Он хотел мальчиков. Она рожала девочек. Он злился. Она ехала в крестовый поход, скакала верхом в кольчуге. Она была… собой.

На этих словах Вера будто ожила. Мы прошли в сторону Бегинажа, и когда остановились на лавке, она вдруг заговорила сама.

— Я ведь тоже управляла. Всегда. Бизнесом. Мужчинами. Даже имиджем своего бойфренда. Он водил машину, а я общалась с клиентами. Он ждал в авто, а я — на переговорах, в каблуках, в переговорах с мужчинами. Флирт, подыгрывание — часть профессии. И он… он был как тень. Никто не знал, что он — мой. Все думали: водитель.
Она замолчала.
— А потом он ушёл. Ушёл, потому что я не дала ему быть рядом по-настоящему. Только сзади. Всегда сзади.

Мы шли дальше, и я рассказал, как Элеонора, освободившись от французского короля, вышла за второго мужа — моложе, харизматичного, уверенного. Она родила ему детей, правила вместе с ним, вела переписку с философами, открывала монастыри, финансировала искусство.
— Второй брак стал для неё началом настоящей жизни, — сказал я. — Иногда, чтобы стать собой, нужно пройти через слом. Через потерю.

Вера остановилась у воды. Ветер тронул её волосы.
— А вы верите, — спросила она, — что можно встретить своего герцога, когда тебе уже не двадцать?

Я посмотрел на отражение в канале — старые дома, её силуэт, небо.
— Я верю, что Элеонора нашла его. А значит — можно. Главное — знать, что ты ищешь не короля. А человека, с которым можно быть собой. Без ролей.

Она кивнула. Тихо. Как человек, который услышал что-то важное — не извне, а изнутри.

— Спасибо, — сказала она. — Не за экскурсию. За зеркало.
— Я просто провожу по городу, — ответил я. — А отражения… отражения ищем мы сами.

С удовольствием — добавляю завершение, наполненное тишиной, принятием и надеждой.


После экскурсии она не спешила возвращаться в отель. Брюгге, будто почувствовав перемену, стал мягче. Солнце вышло из-за облаков, отбрасывая золотые отблески на брусчатку. Вера зашла в небольшое кафе у воды. Без вывески, без туристов. Взяла чашку чёрного кофе и села у окна. За окном плыли лебеди, отражения мостов дрожали в канале, а в голове вдруг стало тихо.

Она открыла мессенджер, глядя на старую переписку. Хотела написать что-то, стерла. Потом снова.
Но вдруг поняла — не нужно. Ни ему, ни себе. Всё уже было. Всё уже прошло.

Она убрала телефон. Сделала глоток кофе. И почувствовала странное. Не восторг. Не печаль. А лёгкость. Как будто с плеч сняли что-то тяжёлое. Или она сама его наконец отпустила.
В этот момент мимо прошёл парень с велосипедом. Улыбнулся. Просто, мимоходом. И она — улыбнулась в ответ. Не потому что нужно. А потому что могла.

Она больше не была женщиной, играющей роль сильной. Она просто была собой. И этого было достаточно.

Элеонора — с виноградником дел, с крепостью из опыта и мечтой о своём герцоге, — впервые за долгое время позволила себе быть не королевой. А просто женщиной. Женщиной, которую ждет ещё целая жизнь.