Книга 5. Глава 19. Поворотный момент

Мэтт. Америка, 1966 год

Мэтт как в тумане наблюдал за струйкой крови медленно стекающей по лицу мальчика из ранки на лбу, из ранки, появившейся непонятно откуда. Судя по тому, как опрокинулась при этом голова мальчика, удар был очень сильным.

Характер раны напоминал… Мэтт задумался... след от заостренного, с затупленным концом, твердого предмета, похожего на клюв. Все попытки Мэтта, как и специалистов реанимационной бригады, привести мальчика в сознание не увенчались успехом. Единственная надежда на спасение Кирилла, а теперь и их обоих, снова ускользала от него.

Мэтт совершенно вымотался за эти дни. Прошла еще одна неделя, но ни Кирилл, ни мальчик так и не пришли в себя. Борьба за их жизнь, снова рухнувшие надежды на спасение, ответственность, чувство собственной вины за этот провал, не давали Мэтту покоя.

Он практически перестал спать. Это была не бессонница, напротив, его постоянно клонило в сон, но стоило ему закрыть глаза, как им овладевала Тьма, он чувствовал ее холодное зловонное дыхание, отдающее мертвечиной. Этот холод и запах разложения просачивались в него, наполняя доверху, сея сомнения и страх, лишая решимости и воли. Мысли путались, перепрыгивая с одного на другое, бередили старые раны, ускользали и снова возвращались, и так по кругу снова и снова…

Ему хотелось плыть по течению, и плевать куда вынесет, и этот гибельный восторг накрывал его с головой, еще более погружая в пучину безысходности, в нетерпеливом ожидании скорой развязки. Дыхание перехватывало, он просыпался, содрогаясь от холода и омерзения. Эти ощущения не покидали его и наяву. Он заглянул во тьму, и она увидела его, теперь от нее никуда не деться.

Бодрствуя, он становился прежним, к нему возвращались силы, стремление бороться и победить любой ценой. Но во сне, в мире теней, он лишался этих преимуществ, там верховодила она – ее уродливое величество Тьма.

Там она вертела им, как хотела, там Мэтт не был самим собой, он принимал облик
Кирилла, разделяя с ним его участь, не помогал, а напротив, тонул вместе с ним и не мог, да и не хотел ничего с этим поделать, пока не стряхивал с себя последние остатки сонного морока. А сделать это с каждым последующим сном становилось все труднее. Сон становился реальнее, чем явь.

И в этот поворотный момент в мире теней что-то изменилось. Мэтт пока не осознавал, что именно. Но тревожное напряжение с каждой секундой нарастало, пока не достигло апогея. Внутри него словно что-то взорвалось ледяными потоками, растекаясь по его жилам, теперь он был закован не только снаружи, но и изнутри.

Он больше не мог не только двигаться, видеть и слышать, но и дышать. Холод полностью завладел его телом, его душой, он превратился в глыбу, огромную ледяную глыбу. Но почему-то ему уже было знакомо это состояние, это с ним уже случалось. Память медленно рисовала перед его мысленным взором знакомый силуэт.

И, наконец, Мэтт снова увидел его – старинный мрачный замок вампира всех времен и народов, замок Дракулы. О, что за черный юмор, да я еще не разучился смеяться. Истерический смех душил его еще больше, но, несмотря на это, придал сил, и крупицы надежды затеплились где-то глубоко внутри. А я прогневил ее, ох, как ей это не нравится, ну и на здоровье, кушайте, не обляпайтесь, ваше уродливое высочество.

Внезапно его грудь сдавило с такой силой, словно ее хотели расплющить. А потом Мэтта словно разорвало на части, и он видел, как фрагменты его тела разлетаются в разные стороны, окропляя кровью все вокруг, красная густая жижа капала с потолка, медленно стекала по стенам.

Когда же окровавленные потеки, растекались по оконному стеклу, их словно кто-то невидимый размазывал пальцем, выводя уже знакомую Мэтту надпись, навсегда врезавшуюся в его память – спаси его, спасешь всех. Алые буквы ярко пламенели, причиняя боль, словно выжженные на его груди, в его сердце… Пламя разгоралось в нем, постепенно распространяясь повсюду, ледяная глыба, стремительно таяла, ледяные потоки воды хлынули, заполняя комнату, вырываясь наружу, заполняя все вокруг…

И снова холод, и снова темнота, и снова мертвая тишина. Все снова повторялось, Мэтт принимал облик Кирилла-ст. и так бесконечно по кругу, по кругу, по кругу…
Мэтт понимал, что когда-нибудь не сможет проснуться, точно так же как и Кирилл-ст. Потому он боролся со сном, сколько мог, хотя прекрасно осознавал, что чем больше он сопротивляется, тем крепче Тьма вцепится в него, стоит ему только закрыть глаза.

Мэтт старался вовсе не ложиться и все чаще дремал только сидя возле постели Кирилла-старшего, к тому же заводил будильник, чтобы просыпаться каждые полчаса. Но вскоре и это не выводило его из мрака, он оставался там все дольше и дольше. Тьма умело расставляла ловушки, и, похоже, он все же угодил в одну из них.

Мэтт беспомощно барахтался, полностью дезориентированный, уже не зная, кто он, где, почему и зачем? Но и эти мысли, вернее их обрывки, медленно утекали вместе с потоками реки забвения, растворялись и исчезали в неизвестности, как и он сам.
И вдруг снова взрыв внутри его многострадальной головы – громогласный возглас: “Проснись, сукин ты сын, ублюдок ты этакий!” Он вздрогнул всем телом и открыл глаза… одновременно с Кириллом-старшим.

Продолжение следует...