Остался я, одинокий, отрешённый!

Асфальтированная дорога, отравлена плющами.
Иголками крытыми, притаились враждебные,
              Твари!,
                Ехидные, не самозванцы!
Клыки обнажили в демонической пляске,
Отнюдь, теперь мои братцы.

Многоголосый гомон, не имеет конца своего, - панихида!
Дугою извивается уж человеческий, в муках совести, -  аскетично!

Подбросил монетку, хоп, упала верхом конём,
Верховный судья сделал ход слоном,
Вдавил штамп судьбоносно вековой,
Отправил в скитания, прочь и с глаз долой!

И прокричал, чертина многоликий:
Не тому при жизни руку целовал,
Не того боготворял и кого братом считал!

Сверкнули глаза, в отблесках тёмного мрака,
Освободил пергамент, длиннющий и косматый,
        грехов и деяний....
               покатилися градом....
Градом слёз и натиском терзаний,
Что так безжалостно, врезались в память.

Грехи при дыхании допущенные,
Смирись и вознеси.
Упокой свою душу, что-ж стоишь, так иди!

И продолжались мои мучения
И должок мелькает ясным огнём
Не одолжили чуть времени, не дали шанс второй!

Бесконечно недоумевал, зачем на волю божью посягал
Бог изумительный проказник, за жизнью сотней наблюдал

И что тогда, каков итог?
Не остановить скопище алых грёз
Страданий, раздирающих агоний
Остался я, одинокий, отрешённый!

Но ни был чёртов мир так прост,
Чтоб окаянного оставили.
Вручили пояс с громадами оков,
И рвут Гарпии, на ма-а-аленькие куски бумаги,
          тело рухнуло, словно иссохшее полено,
                а я робею, повидаться пожелал,
                с маменькой, папенькой,
                ну, здравствуйте, мои родные!
            Мгновенно захватили существа иные
                Кровопийцы!
И нечестивцы, кто снова, снова до бесконечности
Бродил по кругу, под счётом семь

Откинул жизнь былую и покойную
Поминая сладкую, беспечную
              За что?
                За всё!
                Плохое и бренное,
Не удостоился руки Давида
                Одинокого ПРОРОКА!