Закономерность

               


     В течение дня Сергей Леонидович несколько раз слышал военные новости, причём каждая сторона старалась приуменьшить собственные потери в живой силе и преувеличить  чужие. Сергей Леонидович представил, сколько живой силы каждый день не доживает до утра и погрустнел. После же видеоролика о том, как эфпиви-дроны охотятся за людьми, настроение его окончательно сделалось  гнусным. Если профессор Преображенский* предостерегал доктора Борменталя* от чтения газет, то что бы он сказал о смотрении ютуба?
     Сергей Леонидович тепло оделся и пошёл курнуть на балкон, чтобы не вонять на кухне. На балконе стоял  морозец и пролетали снежинки.
     Куря и прихлёбывая зелёный чаёк, который, если верить ютубу, помогает  от всего как пиявки Дуремара*, он подумал, а когда, собственно, жилось хорошо?  Вообще? Людям?
     Лёгши на диван, Сергей Леонидович продолжил мысли на эту тему.
     Девятнадцатый век вместе с восемнадцатым и семнадцатым откидываем. Что там творилось, никому не известно, может быть  была даже ядерная война, отчего по всему миру дома просели по второй этаж, как показывали в ютубе. Да и так, то Петра Первого в Голландии англичане подменят, то инквизиция жжёт, то Иоанн Грозный посадит на кол и так далее. Тёмные века и всё что ниже тоже не берём, понятно, что было не лучше чем у нас в третьем тысячелетии. Кстати, когда был рубеж между первым и вторым тысячелетиями, тоже был шухер типа нашего Миллениума. Тогда все ждали обещанного церковью конца света. Многие рыцари, бароны, сенешали и так далее, сгоряча отписали церкви свои замки и угодья, чтобы с семьёй попасть в рай. А потом судились лет двести, чтобы вернуть недвижимость назад. Наверное, хрен чего получили. С католической церковью не покачаешься. Отлучит от себя и привет.
     Короче, рассуждал Сергей Леонидович, остаются немногие драгоценные моменты в ближайшем прошлом, когда уже были гуманизм и демократия.
     Например, он прекрасно помнил, как хорошо ему жилось у бабушки с дедушкой на Кубани, когда он там родился в одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году. Правда, счастливая жизнь закончилась уже в шестьдесят шестом, когда папа и мама забрали  Серёжу из станицы в город, но всё же четыре года счастья он поимел.
     Но, допустим, он субъективен как ребёнок, и до его рождения люди тоже иногда жили более-менее…
     - Суп свари, старый поролон! И не забудь посолить! - заглянула в комнату жена и ушла на маникюр. Это у неё была такая шутка:  типа, раньше Сергей Леонидович был стройный Аполлон, а сейчас  старый поролон. Сергей Леонидович не обижался - он и правда немного постарел после шестидесяти. Но когда-то, когда он ходил качаться в подвал на Полевой и бегал по стадиону имени Ленинского комсомола, то был действительно ужасно стройным. Где-то после армии, в восемьдесят втором .
     Сергей Леонидович, чтобы не забыть о супе и не накликать беды, пошёл на кухню чистить картошку, но думать о том, когда людям хорошо жилось, не перестал.
     До Первой Мировой, думал он, вырезывая тёмные фрагменты из картофелины - было так ничего, году в тринадцатом. Но Европу тогда распирали идеи, всяческие «измы» требовали испытать их на практике, наперебой обещая привести человечество к счастью наикратчайшим путём. Людям прискучила хорошая мирная жизнь, хотелось диссонансов, чего-то эдакого, вроде мировой войны. Патриотизм бурлил и пенился как тёплое шампанское.
     После Первой Мировой, когда мир немного отошёл и подобрал кровавые сопли, пару десятилетий опять жилось хорошо, причём Берлин был столицей свободы как сейчас Нью-Йорк.
     Но, видно, диссонансов всё же недобрали и устроили Вторую Мировую, чтобы подправить итоги Первой.
     Потом, угомонившись после шестидесяти миллионов трупов во Вторую плюс десять в Первую, опять зажили хорошо и счастливо.
     Это время Сергей Леонидович уже застал.
     Может быть, в Советском Союзе на взгляд какого-нибудь швейцарца или финна была не жизнь, а каторга, а Сергею Леонидовичу нравилось - хорошо жили, дружно. Да, пусть небогато, без джипов, айфонов и депутатских яхт, но зато по совести и душа у народа была на месте. А уж за границей шестидесятые-семидесятые вообще были Золотым Веком. Возможно даже из-за того, что был Советский Союз с Царь-Бомбой в пятьдесят мегатонн. Буржуи тогда были при памяти, помнили о хрупкости жизни и внезапности смерти, вообще, видели края, а не так, как после, начиная с девяностых.
     Конечно, Сергей Леонидович не бывал за границей в шестидесятые-семидесятые или в восьмидесятые и вообще никогда. Но всё равно, даже по фильмам было видно, как неплохо жилось за границей. Негров было не видно и не слышно, мусульмане только начинали давать о себе знать, и всё в мире было чётко. Когда маленький Сергей Леонидович сидел с папой и мамой в кинотеатре «Родина» и смотрел «Разиню» с Луи де Фюнесом или «Искатели приключений» с молоденьким Аленом Делоном, очень хорошо было видно даже ребёнку, как сытно и уютно  живут в капиталистическом мире, невзирая на контрасты и противоречия. Да и все это чувствовали, что видно хотя бы по тому, как поползли за бугор предатели - фигуристы, шахматисты, разведчики  и звёзды балета.
     Сергей Леонидович сделал под кастрюлькой  маленький огонь, засёк время и опять залёг на диван.
     В общем и целом, заключил он, проглядывается следующая закономерность:  по паре-тройке хороших десятилетий люди живут  только после мировых войн. Оно бы и ничего, если б только знать, что после Третьей будет кому жить.


     *Профессор Преображенский, доктор Борменталь - друзья хирурги, герои кинокомедии «Собачье сердце».

     *Дуремар - герой детской кинокомедии «Золотой ключик», энтузиаст гирудотерапии.


         2024 г.