Секрет одного милосердия

      У этой мерзкой, маленькой кривоногой собачонки было имя Кикимора.
      
      Она была олицетворением ненависти! Бросалась без малейшего раздумья и страха на всех, кто появлялся в подъезде и около со злобным остервенелым лаем. Кусалась. Не тиранила только хозяев, кормивших её, и соседей по подъезду. Все остальные отвечали ей той же неистовой ненавистью...

                *

      Однажды дети прибежали домой и рассказали, что мальчишки изловили её и бросили за сарай соседа.
      За этим сараем была непросыхающая лужа, похожая на разлитую нефть: чёрная, густая и вонючая, - туда сливалась из сарая вся гадость от свиней.

      Я побежала туда.

      Кикимора тяжело барахталась в этой жиже, вся облепленная ею от головы до хвоста, и еле дышала.
      Собачья участь захлебнуться в дерьме была ужасной...

      Преодолевая отвращение к ней и к вони, я нашла длинную палку и стала подталкивать её к краю лужи, чтобы она могла вылезти. А когда наконец вытолкнула её на землю, ушла, - что я могла сделать ещё?..

      Дома я послала детей сказать хозяйке, что собака её умирает. Но та ответила безучастно:

      - И что? Пусть. Надоела: все жалуются... -

                *

      Я не могла заниматься никакими делами: мысль о несчастной стервозине не давала мне покоя.
      И часа через два я пошла к луже опять.

      Кикимора лежала там же, где я её оставила. Она была жива, но дышала с трудом и двигаться не могла, - засыхающая грязь становилась коркой. Смотрела смертельно измученными глазами на меня и молчала...

      Я проклинала эту гадкую тварь!

      Я кричала на неё:

      - Допрыгалась, дура?! -

      Но проку в моей ярости не было.

      Позвать кого-нибудь на помощь я не решалась: мне казалось, что я чокнутая, и это будет видно любому...

      Я пошла домой, взяла ведро с тёплой водой, щётку для волос, кружку...
      И поплелась на свою голгофу.

      Поливала, медленно вычёсывая грязь из её шерсти, промывала глаза...

      Не знаю, сколько времени ушло на это, но после трёх вёдер истраченной воды Кикимора стала оживать. Она сотрясалась от дрожи, но становилась чище, и её можно было перенести на сухое место.

      А потом её - она оказалась совсем лёгонькой, - я принесла домой и устроила в картонной коробке с тряпками. Поставить коробку перед входной дверью я не могла: боялась, что придя в себя, Кикимора станет пугалом теперь нАшего подъезда.

      Домочадцы мои не слишком удивились всему этому: вляпываться в подобное было нашей семейной традицией. Поэтому все без упрёков приняли в семью даже и её, эту животину со скверной репутацией. А когда я заикнулась было о том, чтобы вернуть Кикимору хозяйке, дети дружно возмутились:

      - Да ведь собака для неё умерла! -

                *

      Я с тревогой ожидала возвращения поганого характера Кикиморы. Но дни шли, а он не проявлялся. Мы укоротили её кличку и стали звать её Кики, - получилось смешно, а имя утратило свой зловещий смысл.

      После того страшного потрясения в Кике что-то переменилось: она не лаяла. Совсем. Онемела! Молчала, когда её купали. Когда разговаривали с ней. Когда выводили на улицу на поводке. Правда, когда в доме появлялся чужой, она тревожно вскидывалась и делала попытки подать голос, но мы гладили её по голове:

      - Тише... Тише... -

      и она смущённо отступала. Мне казалось, что её ошеломляла ласка.

      Со временем она стала такой, что никто теперь и представить не мог, что эта миловидная собака с уравновешенным характером была Кикиморой.
      Одна только странность и осталась у неё до конца её собачьего века: её немота.

                *

      Люди, знавшие историю её спасения, выражали иногда мне восхищение, но меня это не радовало, а вызывало неловкость, которую я скрывала под насмешливой иронией:

      - Ой да, да! Я так милосердна! До тошноты... -

      У меня был стыдный секрет.
      Я-то знала, что спасала Кикимору из чистого эгоизма: МЕНЯ МУЧИЛО ЧУЖОЕ СТРАДАНИЕ! Оно мешало мне! Я хотела его прекратить, я хотела, чтобы оно замолчало, замолчало!!

      И оно замолчало.

      А всего-то и требовалось для этого - быть поснисходительней к тому, кто нуждается в милосердии.

                ***

                02.04.2025 г.