Единица, нули и вечно-русская бездна

Урок арифметики от Юрия Мамлеева

Всё начинается с цифр. В первом классе, когда мир еще пахнет свежей краской и мелом, а карандаш в руке кажется волшебной палочкой, открывается первая магия – арифметика. И среди десяти закорючек, вдруг оживающих на бумаге, две обладают особой силой: 1 и 0. Единица – точка отсчета, искра бытия. Ноль – бездна, пустота, но и… усилитель! Очарование приписывания нулей к единице – это почти алхимический процесс. Микроскопическое «Я» (единица) вдруг разрастается до космических масштабов одним росчерком карандаша. Миллион, миллиард, триллион… секстиллион! В школьной тетрадке, среди неуклюжих палочек и кружочков, вдруг отражается Вечность, пульсирует Бесконечность. И приходит первое, смутное предчувствие: человеку суждено это делать – пытаться объять необъятное, приписывая нули к своей хрупкой единице. Это его судьба, его игра с Бесконечностью.

А потом, годы спустя, приходит другое посвящение. Не через чистые листы тетради, а через мутные, вязкие страницы Юрия Мамлеева. «Судьба бытия». Метафизический реализм, где реальность выворачивается наизнанку, обнажая жуткую, склизкую подкладку. И снова – о Единице, о «Я». Но теперь это «Метафизика Я», «высшее Я», «Я-трансцендентное». Мамлеев говорит о «самобытийном солипсизме», о «Любви к Себе» как пути к Абсолюту. Доктрина «утризма» – «абсолютный сверхчеловеческий нарциссизм».

Звучит завораживающе, глубоко. Корни уходят в Веданту, в индийскую мудрость Атмана-Брахмана. Мамлеев говорит о «Святой Тьме Абсолюта», которую видят лишь сейджи (и тут же маленькая заноза: почему «сейджи»? Почему английское sage, а не санскритское риши? Случайность? Или тонкий намек на некую… подмену?). Глубина его прозрений кажется бездонной.

Но чем дальше в этот мамлеевский лес, тем страннее. Эта бездонная глубина Атмана, этого универсального, трансцендентного Абсолютного Я, вдруг обретает… национальность. Русскую. И прописку – Россию. Вот это поворот! Ни у одного индийского гуру, ни у одного западного знатока Веданты такого не встретишь. Атман – он ведь по ту сторону всех определений, тем более – национальных. Вспоминается ответ Шри Ауробиндо на вопрос о «прозрениях» Блаватской: она черпала их с «витального плана», принимая за высшую истину, тогда как истинные Учителя отличают эти влияния от подлинной духовности. Не здесь ли кроется разгадка «русского Атмана»?

Индийские риши, греческие философы, суфийские шейхи, каббалисты – все они тщательно выбирали учеников. Не каждый готов вместить знание. Диоген искал Человека с фонарем. Ницше увидел его как Сверхчеловека. Кастанеде явился Нагваль – энергетический двойник, дар немногих.

Мамлеев же, кажется, обращается ко всем: «реализуй абсолютно полностью… это Высшее „Я“». Но при ближайшем рассмотрении оказывается – не ко всем. А только к русским. «Он увидел… что-то тайное, великое… и в то же время родное, вечно-русское…» – это прозрение героя его рассказа.

И путь к этому «вечно-русскому» Высшему Я лежит… через «прыжок в гроб». Буквально. Деревенские бабы, мужики, деды обретают Абсолютную Бездну (тоже, разумеется, «вечно-русскую»), ныряя в могилу. Душа Катерины, вылетев из тела, как «маленькая, влекомая Бездной, никем не замеченная мушка», идет на зов некоего «Великого Духа». Саня открывает «сверхреальность» бездны, «расточая бессмысленные слюни в пивную кружку».

Веданта, Атман, Абсолют… и рядом – «люди могил», которые хотят «Вселенную расейскую сотворить», чтобы «песня русская сверхглубинная, как музыка сфер, звучала». Что это? Глубочайшая метафизика или жуткий, тошнотворный гротеск? Смесь высокого и низкого, где трансцендентное тонет в мутной жиже быта, пьяных слюней и националистического пафоса?

И тут вспоминается та детская арифметика. Единица и ноль. Приписывая нули к единице, можно улететь в бесконечность. 1, 10, 100, 1 000 000… Единица растет, обретает мощь. Но что если начать с нуля? Ноль остается нулем, сколько бы ты к нему ни приписывал. Даже если приписать к нему Абсолютную Бездну, пусть даже «вечно-русскую». 0, 00, 000… Это все равно ноль.

Может быть, в этом и кроется главная ловушка «последней доктрины»? Путь к Абсолюту начинается с Единицы, с утверждения своего «Я», пусть даже и в «сверхчеловеческом нарциссизме». Но если изначальная точка – не сияющая Единица Атмана, а эта мутная, слюнявая, «вечно-русская» Бездна, то куда приведет этот «прыжок в гроб»? Не окажется ли он просто падением в абсолютный Ноль, из которого уже не выбраться?

Детская тетрадка с цифрами оказалась пророческой. Судьба человека – тянуться к Бесконечности, приписывая нули к своей Единице. Но горе тому, кто пытается построить Вечность, начав с Нуля, пусть даже и самого метафизического. Он рискует остаться в нем навсегда. Такова, быть может, подлинная «судьба бытия», скрытая за гротескными масками мамлеевского театра.