Глава 19. Вход в пустоту

"Нехорошее Место" часть 2
Глава 19
------------------------------

Едва выбравшись из подземного перехода, Лускус без какого-либо предлога остановила группу, слезла с мотоцикла и, не говоря ни слова, надолго замерла на краю каменистого пригорка, обхватив свои поджатые к груди колени точно у неё разболелся живот.
- Что? – еле слышно спросил Инауро, пристально глядя на проводницу.
Нижней части её лица ему видно не было, взгляд казался потухшим и равнодушным.
- Решаюсь, – чуть помедлив, бесцветным голосом ответила она.
Солнце уже час как перевалило зенит, полосатые известняковые скалы, гроты, арки и карстовые воронки остались далеко позади, на километры вокруг простирались лишь низкие песчаные холмы, усеянные выветренными скальными обломками и как попало поросшие травой. Вдали темнела однообразная линия хвойного леса.
- На что… решаешься? – с подозрением покосилась на неё Пикта.
Лускус уронила голову набок и всё тем же немигающим рыбьим взглядом уставилась на стоящих внизу парней.
- Товарищи райдеры, – сказала она. – Поясните мне, пожалуйста, принцип своего передвижения. Ну, в смысле, каким именно образом вы планируете срезать путь и попасть точнёхонько к лагерю возле Сиреневого Города?
- Ну это, – отозвался Паракон, разворачиваясь. – У нас интерактивная карта есть.
Он потянулся за небольшой жёлтой сумкой, прицепленной к переднему крылу мотоцикла, и вытащил беспроводной навигатор в резиновом чехле. Как-то очень неловко повертел его в руках, включил, показал зажёгшийся дисплей.
- И это реально работает на расстоянии?
- У нас поцык в лагере за такие штуки шарит, – встрял в обсуждение Оки. – Он там как-то сигнал хитро переотражает и регулярно отсылает нам актуальные данные.
- Удобно, – кивнула Лускус. – Мне бы тоже такая штука не помешала.
Она, не двигаясь с места, протянула руку, и Паракон без малейших колебаний отдал ей свой навигатор.
- Вот только есть проблемка, – спустя минуту проговорила проводница, задумчиво разглядывая помигивающие разноцветные линии на плоском дисплее. – Ваша карта едва ли рассчитана на перемещающихся вместе с вами… Ну, на нас троих. Вы-то, конечно, проедете где угодно, а вот мы стопудово застрянем на первом же этапе. И вы, соответственно, застрянете вместе с нами. А потом на следующем, и на следующем. И в итоге мы будем добираться до лагеря две-три недели, если нам, конечно, по пути не подвернётся долгожданная Башня. Или ваш расчудесный шарящий поцык и этот момент просчитал?
Транзисторы растерянно переглянулись.
- Объясняю. Чтобы мы могли более-менее спокойно проехать наискосок вот, скажем… – она постучала пальцем по дисплею, – через это неприятное местечко, мне сейчас придётся разорвать со своими подопечными договор пути. Нет, я, в принципе, готова потерять все набранные баллы, фиг бы с ними вообще. Вот только за разрывом договора непременно последуют так называемые "штрафные санкции" и ещё меня начнут бомбардировать напоминалками. А я сейчас немножко не в том состоянии… Ну, в смысле, у меня и так крыша не на месте, не хочется, чтобы она и вовсе улетела. Понимаете, нет?
- Я понял, – кивнул Трейси. – Тебе просто нужны таблетосы.
- Боюсь, мне понадобится очень много ваших таблетосов, – уточнила Лускус. – Как ты сказал ранее, я дофига старая и мозг мой работает в несколько ином режиме. И вот тут снова возникает проблема. Точнее даже две. Хватит ли у вас препаратов домчать меня до вашего лагеря, пока я не свихнулась? И не свихнусь ли я от такого количества принятых глушилок? Ребят, скажу прямо, моя крыша сейчас буквально на честном слове и последней паутинке держится.
- Даа, дела, – озадаченно протянул Оки и сел на землю.
- Если ты намекаешь на то, что мы должны тебя бросить… – хмуро начал Инауро.
- Нет, – покачала головой она. – Я намекаю на то, что вам следует меня связать, отобрать всё оружие, заткнуть рот и перевозить как багаж. И ни в коем случае не обращать внимание на то, что я начну вытворять. Сможете так сделать?
- Херня вопрос, – решительно отозвался Паракон.
- Не, погодь, – перебил его Трейси. – А что мы будем делать, когда привезём в лагерь слетевшего с катушек проводника? Там ведь тоже людей полно, да на неё же уведомления как поток дерьма из прорвавшейся канализации хлынут. Короче, я за таблетки. В любом случае, если и отъедешь, то хоть счастливая.
- А ты правда телепатка? – невпопад спросил Оки и оглянулся на соратников. – Её внутрь-то пустят вообще?
- Поцыки на входе предупреждены, пустят без проверки, – отмахнулся Паракон. – Но так-то телепатка с отлетевшей кукухой в лагере – это отстой, согласен. Может и связать, и медикаментозно подстраховаться?
Инауро с силой зажмурился и потёр ладонями свой обритый затылок.
- А других вариантов точно нет? – спросил он.
Лускус вернула навигатор лидеру группы.
- Сколько у вас этих… ну, медикаментов… в наличии? – поинтересовалась она, поднимаясь на ноги. – Надо прикинуть, чтобы нам всем хватило.
- Я очень, очень, очень сильно хочу домой, – шепнула Пикта, с отчаянием глядя вдаль, её опухшие от слёз глаза снова заблестели.
Путник подсел к ней поближе и замер, внимательно наблюдая за тем, как транзисторы подсчитывают и сортируют свои "глушилки". Всевозможных разноцветных таблеток, капсул и порошков в бумажных кулёчках у них было действительно много. До этого момента Инауро даже не предполагал, что проблема с "напоминалками" у перерожденцев стоит насколько остро. Нет, он, конечно, замечал, как Лускус временами цепенеет, будто бы прислушиваясь к собственным мыслям, морщится и массирует пульсирующую венку на виске, но очевидно контакт с сознанием междумирья был куда более неприятным явлением, нежели ему казалось.
- Есть ещё один сильнодействующий медикамент на пару уколов, – говорил Паракон, выгребая со дна своей поясной сумки рассыпавшиеся жёлтые горошины, – но это типа энзе на самый крайняк. После него потом как разлагающийся труп себя пару дней чувствуешь, очень противное состояние. А, да, вот с этими жёлтенькими ещё поаккуратнее, они расслабляют во всех возможных смыслах.
Инауро встал, немного походил туда-сюда, снова сел. Тягостное чувство, будто рядом происходит что-то непоправимое, не покидало его ни на секунду. Он смотрел как Лускус взвешивает в ладони пакетик с выданными ей препаратами, как молча передаёт все свои вещи и оружие сопровождающим, и едва сдерживался, чтобы не начать её отговаривать.
Рядом вздыхала и нервно покачивалась Пикта.
- Да зачем нам вообще ехать в какой-то непонятный лагерь? – будто бы прочитав его мысли спросила наконец она. – Мы ведь столько уже прошли вместе, может быть, не будем сочинять себе новые проблемы? В конце концов, а как же Зеркальная Башня?
- Ты с нами официально всего один этап прошла, – напомнила проводница. – С рыжим мы чуть подольше, но это всё равно ни о чём. Башня так скоро не появляется. Ничего, ребят, не ссыте, я верю, всё будет хорошо.
- Но ведь ты врёшь! – внезапно взорвалась путница, лицо её скривилось, из глаз снова потекли слёзы. – Ты врёшь! Всё будет очень плохо!
- Успокойся, – попросил Паракон.
- Нет, не буду я успокаиваться! – пронзительно закричала Пикта и вскочила. – Вы все тут такие типа суровые, опытные, смелые и непрошибаемые, но это же откровенное враньё! Вы ведь все на самом деле дико боитесь сойти с ума. Для вас это даже страшнее, чем умереть. Просто вы не хотите в этом признаваться!
- Рыжий, забери, – Лускус быстро дошагала до Инауро и протянула ему старинный ключ на верёвочке, который всё это время носила на шее под майкой. – Это очень опасная вещь, тут есть небольшой дозатор…
- Прекрати сейчас же! – ещё громче завопила Пикта и спрыгнула с пригорка. – Это просто ужасно, мы словно заживо тебя хороним!
Её трясло и подкидывало, кулаки её были крепко сжаты, по щекам струились слёзы, глаза стали похожи на две заплывшие пунцовые щёлочки.
Проводница грубо всучила путнику свой непонятный артефакт, поймала Пикту за рукав, притянула к себе и обняла. Девушка уткнулась ей лицом в грудь и забилась в рыданиях.
- Капец, ты такая дура невыносимая, – тихо и невероятно ласково проговорила Лускус. – Ну хорош, перестань. Ты же помнишь, что смерти нет? Нет окончательной смерти здесь, ни для кого нет. И вообще скорей всего я тупо нагнетаю и драматизирую. Я люблю всё драматизировать, прости, характер скверный, привычки идиотские. У меня даже была мысль закатить прощальную вечеринку с танцами и пьяной дракой, но я вовремя сообразила, что это уже перебор. Прости, детка, я шучу, шучу. Просто успокойся и поедем уже.
Не выпуская из объятий подвывающую подопечную, проводница оглянулась на Инауро, вид у неё был сосредоточенный.
- Рыжий, та штука, что я тебе дала, содержит синее пламя. Спрячь и будь крайне осторожен, оно сжигает даже богов… – и без какого-либо перехода продолжила скороговоркой, – настоящим уведомляю о том, что в соответствии с условиями договора между проводником Лускус и путниками Пикта и Инауро принимается решение…
Остальные её слова потонули в рёве моторов.
А дальше было очень странное путешествие. Связывать Лускус конечно же никто не стал и поначалу она сидела позади Трейси вполне смирно. То и дело оглядывающиеся на неё путники видели её обычное выражение лица, иногда она даже улыбалась им и поднимала вверх большой палец, но затем постепенно начала мрачнеть, бледнеть и закидывать в рот таблетку за таблеткой, а потом так и вовсе попросила остановиться и, путаясь в ногах, убежала блевать в кусты. Следом с ней случился короткий обморок и транзисторы пересадили проводницу на мотоцикл к более опытному Паракону, прикрутив её ремнями к его спине наподобие сиамского близнеца. В итоге она конечно же очнулась, но уже не хотела ехать тихо, буянила, требовала отпустить её побегать, периодически что-то выкрикивала и пела песни.
В подобном режиме они добрались до конца буферной зоны и на бешеной скорости промчались через непонятное скопление однотипных бараков, будто бы обтянутых светлой полупрозрачной тканью. Путники успели разглядеть лишь фрагмент двадцатиметрового куба из матового стекла, возвышающийся где-то между построек, и множество узких белых коконов, медленно поднимающихся с земли со звуком, похожим на треск разрываемого полотна.
Следующий буфер был похож на предыдущий с тем лишь отличием, что солнце палило здесь куда интенсивнее и на пути сравнительно часто попадались выгнутые дугой лысые деревья.
- А много здесь таких как вы? – перекрикивая шум мотора спросил Инауро у Трейси, когда они чуть отстали от лидера группы и в визор выданного ему шлема перестала лететь сухая дорожная пыль.
- "Таких" это каких? – не понял тот. – Красивых смелых парней? Транзисторов, погромистов, мотоциклистов? Перерожденцев, отказавшихся жертвовать собой ради непойми чего? Долбанов на препаратах? – он коротко хохотнул и тут же посерьёзнел. – Нет, немного, бро. Мы вымираем очень бодренько. Сопротивляться Зоне сложно, мозги спекаются быстро. Сперва тебе вроде ничотак, по лайту всё, на расслабоне, потом ты тупеешь, болеешь, хиреешь, ну и косячишь, само собой, всё чаще и чаще. А там уже или сдаёшься, или уходишь в пустоту.
Он сделал небольшой крюк, объезжая особо раскидистую заросль, и вернулся в строй.
- К нам иногда присоединяются проводники и даже смотрители. Ненадолго. Чисто так, отдохнуть от работы, разгрузить голову. Хотя лично я считаю, им было бы проще в леса с пустынями на время перебираться, подальше от больших трасс. Ну, туда, где шанс повстречать людей невелик. Тогда не так много глушилок понадобится. А мы идейные, бро. Мы с людьми общаемся. Мы партизаны и не можем жить иначе. Такие вот упоротые вояки.
Он снова гоготнул и надолго замолчал.
Инауро чуть отклонился вбок и посмотрел на привязанную позади Паракона проводницу. Её ноги свободно болтались на весу, хвост словно шипастая змея обвивал ляжку, она поводила туда-сюда перехваченными нейлоновой стропой руками и иногда запрокидывала голову. Губы её шевелились. Старший время от времени поворачивался в её сторону и кивал. Похоже, она что-то ему рассказывала, но на таком расстоянии слов было не разобрать.
- Между прочим, пилюли – это ещё не самая жесть, – проговорил Трейси. – Есть поцыки, которые лоботомию себе делают или электричеством сигналы глушат, чипы там всякие вживляют. Знал бы ты, сколько наших из-за таких вот кустарных операций полегло. Но ты нас не осуждай. Поглядел бы я на тебя, если бы к тебе по сто раз на дню и во время сна тоже эта зараза в башку залазила и копалась там как у себя дома… Это реально пытка, бро.
- Я никого не осуждаю, наоборот, понять хочу, – отозвался Инауро. – Мне ведь и самому, возможно, в скором времени придётся всё это испытать.
Он услышал крик Лускус, похожий на древний воинственный клич, вздрогнул и снова выглянул из-за плеча райдера.
- Да не переживай ты так, – проговорил Трейси, через зеркало заднего вида наблюдая за постоянно меняющимся выражением лица путника. – Всё с ней будет норм, девка наконец-то подобрала себе правильную дозу. Слышишь, как горланит? Хорошая, кстати, песня, знаю её.
-…Я всегда готов ответить! Я всегда с тобой на связи… – громко и самозабвенно пела проводница. – Ты считаешь, мне нет дела, но я попросту втянулся. Никогда не слишком поздно позвонить мне и приехать…
- Буду очень рад тебе я, только ты не жди до завтра! – сипло заорал с ней в унисон Трейси и сзади раздался радостный смех и улюлюканье Оки.
Оба райдера поднажали и почти одновременно поравнялись с мотоциклом Паракона.
Они неслись как ошалелые, синхронно виляя и подпрыгивая на кочках, из-под колёс летели ошмётки дёрна и камни, ослепительное солнце моргало сквозь деревья, Лускус широко улыбалась, зрачки её были огромными, а растрёпанные косы бились на ветру.
- Я смогу тебя пофиксить, только ты не жди до завтра! – взвыли разом четыре голоса.

"Надо же, насколько всё вокруг меняется, стоит только осознать, что ты больше не одинокая, слабая, никому не нужная букашка", – думал Рамус, жмурясь в лучах пронзительного солнца.
Солнце подмигивало ему сквозь пышную древесную крону и с хитрой ухмылочкой заглядывало в лицо, игралось в листве, дразнило, пряталось и снова выскакивало. Шёлковые травы пружинили под спиной, щекотали руки и ноги и ласково склонялись сверху, тёплый ветерок гладил кожу, земля тоже уже не казалась путнику холодной, сырой и жёсткой. Она с готовностью принимала в себя его тело, подстраивала под него свои выемки и выпуклости, обнимала точно трепетная любовница. Да что там, он и себя-то ощущал совсем другим. Буквально только что жизнь стегала его, харкала в лицо, била наотмашь, он не верил ни во что и всё больше терял истинного себя, страдал, усыхал, скукоживался, расплющивался как хрупкая стрекоза на лобовом стекле несущейся на полной скорости бездушной машины… и вдруг разом получил всё, о чём не смел прежде даже мечтать. Подумать только – теперь ему были известны планы богов! И впереди его ждали лишь новые чудеса и откровения. Он чувствовал это, он знал.
- Тут так приятно и спокойно, – проговорил вслух Рамус и в очередной раз попытался открыть глаза, чтобы взглянуть на небо, но свет, льющийся на него с высоты, был слишком ярким. – Думал, уже никогда такого не почувствую.
Сидящий неподалёку Декс приглушённо хмыкнул.
- Я, – заявил проводник, – по молодости бывал во всяких интересных местах.
Он вынул из костра горящую ветку и начал плавно водить ею в воздухе, поджигая кружащих над ними насекомых.
- Например, в "Маленьких искателях". Это было что-то типа небольшого закрытого лагеря для человеческих детёнышей, где над ними всячески издевались. Нет, ну не прям издевались, однако дрессировали достаточно жёстко.
Рамус перевернулся на бок и подпёр кулаком голову. Волосы его ещё были влажными после ошеломляющего падения в бурлящий ледяной ручей, с них то и дело капало на левый висок и тонкими струйками стекало по шее.
- Так вот там почему-то и подростков, и мелюзгу мыли одинаково из шланга, – задумчиво говорил проводник. – Поставят детей, независимо от пола и возраста в ряд, и поливают их под напором как тачки на автомойке. А вода мерзкая, вонючая, из ближайшего болотца. И все так смиренно стоят и недовольства не выказывают. Потому что знают, так надо. Закалка тела и характера – во! А будешь выпендриваться или ныть, ещё и по ушам получишь. Типа не балуй, малявка, расслабься и постигай принципы дзена.
Он неторопливо выписал горящей веткой восьмёрку над своей головой.
- Очень правильный подход, на мой взгляд. После пары подобных процедур в "Маленьких искателях", как правило, даже самые капризные неженки переставали корчить из себя невесть что и начинали учиться извлекать удовольствие из любых жизненных уроков. Сечёшь, Рама? Под давлением обстоятельств есть лишь один шанс не сломаться – пропустить их сквозь себя. Ты переходишь в режим восприятия "Пустотность животворящая" и всё, проблем больше нет. Такая вот "волшебная таблетка" от психологических, а порой даже физиологических проблем.
Ещё один порхающий рядом с ним мотылёк ярко вспыхнул, съёжился и упал в траву.
- Истинная магия! – подытожил Декс.
Рамус улыбнулся и, не говоря ни слова, поднялся на ноги. Ему сейчас совершенно не хотелось слушать непонятные "поучительные байки" проводника, зато очень хотелось снова пробежаться до подвесного моста. Он крутанул плечами, сделал два неловких шага в сторону, ощущая, как впиваются в босые ступни мелкие камешки и торчащие из-под земли извилистые корни, а затем вдруг сорвался с места и – как был, в одних трусах – унёсся вдаль, петляя между широких древесных стволов.
Проводник проследил за ним взглядом, зевнул, откинул в сторону потухшую ветку и принялся набивать свою трубку свежим вишнёвым табаком. Сегодня они вдвоём затемно прошли небольшой, но достаточно запарный для неподготовленного человека этап под названием "Гнилые Лозки" и это был уже восьмой по счёту пункт из десяти запланированных, однако он чувствовал – малец созрел.
Декс коротко пыхнул, заурчал, проморгался и вытащил из внутреннего кармана рюкзака блокнот, карандаш и свою побитую временем антикитеру, чтобы рассчитать маршрут с учётом нынешних обстоятельств. Ему предстояло как-то по-быстрому завершить программу, при этом не уходя далеко от Жёлтого Города на случай, если дружище Азазил всерьёз поднапряжётся и доведёт-таки до логического завершения своё интригующее апокалиптическое шоу.
- Четыреста сорок два пси, – пробормотал он и начал записывать цифры, то и дело поглядывая на двигающуюся по циферблату Сароса стрелку. – Два в пятой степени на три и на пять, фактор…
- Как же это приятно! – прокричал вдалеке Рамус, наворачивая круги вокруг одного и того же раскидистого дерева.
Декс рефлекторно вскинул голову.
- Тета, – сказал он и вернулся к записям.
По его подсчётам выходило, что выбор следует ограничить одним из двух более-менее удобных вариантов, вот только и в этом случае придётся потратить минимум двенадцать, а то и все пятнадцать часов, а потом ещё столько же топать до Жёлтого Города. В то время как на возвращение через Лозки уйдет аж в четыре раза меньше времени.
"А что если прямо сейчас свернуть проект?" – подумал он.
Мысль показалась ему дельной. В конце концов, дожать мальца до нужной кондиции можно было и другими методами.
- Это просто невозможно описать! – задыхаясь от восторга сообщил вернувшийся путник. – Это как переход на объёмное пространственное восприятие. Будто до этого я глядел сквозь узкую тёмную трубочку, а потом вдруг увидел во всю ширь! Я даже забыл слова!
- Молодец, очень хорошо, – буркнул Декс, не отрываясь от своего блокнота. – Сделай ещё пару кружочков.
- Больше не хочу! – всё с той же ликующей интонацией отозвался Рамус и плюхнулся в траву рядом со своей сохнущей одеждой.
Он был мокрый с ног до головы, видимо умудрился ещё раз сдуру свалиться в ручей. Или может даже специально туда окунулся, чудак-человек.
- Я такую силищу в себе сейчас ощущаю, что ну просто… внутри прям ух, ураган… вот даже не знаю, как ещё объяснить! – продолжал блажить путник, ловя пальцами вьющуюся на ним моль.
- Тогда на, покури, – Декс, не глядя, протянул ему трубку и записал очередную короткую формулу. – Кстати, у нас маленький праздник, по моим подсчётам нам с тобой осталось пройти всего один этап.
Присосавшийся было к мундштуку Рамус поперхнулся густым горячим дымом, выпучил глаза и закашлялся.
- То есть как? Уже? – выдавил он, кое-как продышавшись. – Нам правда остался один этап до Зеркальной Башни?
- Правда, – кивнул Декс. – Скажи, круть. Мы с тобой везунчики.
Он внимательно посмотрел на подопечного, забрал у него трубку и, сощурив один глаз, затянулся.
- А может ты хочешь, чтобы мы пошли туда прямо сейчас?
Взгляд Рамуса на мгновение стал до крайности испуганным, но он тут же взял себя в руки.
- Куда? В Башню? Вот прямо совсем сейчас? Конечно хочу. Спрашиваешь!
- Тогда вставай и одевайся, – усмехнулся проводник, не двигаясь с места. – Туда тех, кто без штанов, не пускают.
Путник поднялся, начал хаотично подбирать раскиданные по траве вещи. Поднял хлюпающие ботинки, повертел в руках, поставил обратно. Разогнулся, откинул с лица влажную прядь закудрявившихся волос.
- Нет, ты серьёзно? Мы правда сейчас пойдём в Башню?
Декс удивлённо приподнял брови.
- А что? Ты уже передумал?
- Как-то это всё очень быстро, если честно, – смущённо проговорил Рамус, втискиваясь одной ногой во влажные джинсы. – Я только начал привыкать к тому, что мы…
- Нет никаких "мы", дуралей, – с недовольной гримасой оборвал его на полуслове проводник. – Есть твоё балансирующее на тонкой ниточке убогого человеческого ума Сознание и вселенская Пустотность, которая ждёт, когда ты наконец станешь ею. Тебе надо перестать строить планы и цепляться за неактуальные идеи. Сейчас есть только Пустотность и твоя преданность ей.
Он небрежно захлопнул свой блокнот, спрятал его в рюкзак и уставился в ближайшие кусты так, как если бы там кого-то заметил. Рамус осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, застегнул джинсы, накинул куртку на голое тело и некоторое время стоял неподвижно, слушая далёкий рокот прорывающегося сквозь каменные преграды ручья и силясь понять, на что именно смотрит проводник.
- Это цена процесса трансформации, – как бы пояснил Декс, не сводя глаз с куста. – Но дело того стоит. Я вот, например, ни на что Пустотность не променяю. Ни. На. Что.
Впереди гулко ухнуло, послышался треск ломающихся ветвей и грузное серо-голубое тело, размеренно взмахивая четырьмя похожими на корабельные вёсла крыльями, проплыло над высокими кронами деревьев, распугивая затаившихся там птиц. Проводник продолжал как ни в чём ни бывало таращиться в куст.
- Ладно, – сказал он, когда неизвестное животное наконец скрылось из вида. – Раз уж ты такой трус, сходим сперва на Берёзовую Гору, как и было запланировано. Надеюсь, ты там не помрёшь и вспомнишь, зачем мы всё это делаем.
- Ну нет, я вовсе не говорил, что боюсь, – беспомощно залепетал растерявшийся Рамус. – На самом деле я готов. Декс, я готов! Серьёзно.
- Вот уж дудки, – отозвался проводник. – Нифига ты не готов. Но понимаю. Наверное, я слишком тороплю события. Взял и спутал заурядное воодушевление неофита с истинным просветлением, старый дундук.
- И вовсе ты не дундук! – путник почувствовал себя виноватым. – Декс, я…
- Ты сейчас просто сливаешь энергию впустую, потому что беспокоишься о будущем результате. Ты говоришь себе "я буду развиваться, я достигну", это и есть ненужное напряжение. Столько усилий и всё впустую, тьфу.
Проводник поднялся на ноги, подцепил рукой валяющийся на земле рюкзак, раздражённо поморщился, отвернулся. Рамус едва сдержался, чтобы не застонать от отчаяния.
- Я очень сильно изменился, Декс. Я больше не тот человек, каким был раньше. Я…
- Мне надоело с тобой бодаться, малец, – сказала ему сердитая спина. – Нафига ты вообще за меня, как за мамкину юбку цепляешься? Рама, вот ты вроде упрямый как осёл, это в целом неплохое качество само по себе, но до чего же ты при этом нерешительный! Свобода где твоя, беззаботность где? Ты не сможешь полететь, пока на тебе висит груз, понимаешь ты это или нет? У тебя как у путника есть только одна проблема – ты постоянно тянешь за собой телегу прошлого и толкаешь перед собой телегу будущего. И из-за этого просто топчешься на месте. И выступления твои экзальтированные здесь никакой роли не играют...
Проводник ещё продолжал что-то говорить, однако Рамус его уже не слышал. Всем его вниманием завладело новое странное чувство. Нет, ничего особенного не произошло, однако атмосфера вокруг них резко переменилась. Солнце зашло за облако и всё вокруг стало каким-то тусклым и жутковатым. Одновременно с потерей цвета затухли и природные звуки – не стало слышно щебетания птиц и стрёкота насекомых, трава и листва на деревьях застыли точно влипшие в янтарь, даже бодрый рокот ручья стал глухим и вязким, а на фоне появилось почти неслышное, но настойчивое шуршание. Как если бы кто-то комкал тонкую стеклянную бумагу.
- Приготовься, – сказал Декс, отступая к ближайшему дереву.
- Что? – не понял Рамус.
- Приготовься, – повторил проводник. – Ветер идёт. Уцепись за что-нибудь, это ненадолго.
- Я не… – начал было путник и замолчал.
Воздух вдруг стал сухим как песок, неприятным, наэлектризованным. Кожу лица начало ощутимо пощипывать, волоски на руках поднялись дыбом.
- Хотя бы присядь пониже, иначе тебя сдует, – Декс взглянул на испуганное выражение лица путника и со вздохом закатил глаза. – Ну что ж ты такой тупой-то, а? Появление Башни всегда сопровождается особым ветром. Электроны рвутся сквозь воздушный барьер, сталкиваются с молекулами и выбивают из них ионы. Ты достиг своей цели, малец. Но скажу честно, несмотря на это я страшно в тебе разочарован. Даже думал всё отменить и дать тебе последний шанс на подготовку, но, похоже, фарш уже не прокрутить обратно. Сядь, сейчас прибудет Зеркальная Башня.
"Разочарован", – ошарашено повторил Рамус про себя.
Ничего более не спрашивая, он опустился на землю и вцепился в неё пальцами, комкая мягкие стебли травы. Мышцы его окаменели, по телу забегали мурашки, а нижняя челюсть начала подрагивать от охватившей его нервозности. Почему-то ему представилось, что совсем рядом высоченный обрыв, с которого он вот-вот сорвётся.
- Ну, понеслась, – скучным голосом проговорил проводник и обхватил широкий ствол дерева руками.
Первой среагировала трава. По ней будто бы покатился поток неощутимого ветра, прочёсывая её широким гребнем, складывая и приминая. Потом с лёгким шелестом строго влево, точно сорвавшаяся с ветвей стая птиц, полетели листья, заскрипели сучья. А затем путник почувствовал, как его заваливает и волочёт. Ноги его повело, и он рухнул, ткнулся виском в локоть, свёз подбородком кусок дёрна, заскрёб ногтями, оставляя неглубокие бороздки во влажной почве и обрывая тонкие корешки. Это походило на неторопливое скольжение вниз по горке. Казалось, гравитация сменила направление и всё, что до этого было снизу, стало сбоку.
- Двадцать секунд, – сказал неподалёку голос Декса. – Пятнадцать.
Воздух вокруг потрескивал и мерцал, будто бы медленно поджариваясь в невидимом пламени. Какое-то смутное тоскливое чувство внутренней пустоты охватило Рамуса, он перевернулся на живот, заелозил по земле босыми ступнями, упёрся коленями, раскинул руки, но надёжной опоры под ним больше не было. Его несло прямиком в кусты, расстёгнутая куртка задралась, перекрыв обзор.
- Десять, – продолжал считать проводник и голос его всё отдалялся. – Девять, восемь.
Кусты заскрипели под ногами, захрустели, спружинили и упруго хлестнули путника по ляжкам. Едва успев прикрыться ладонью, он наехал на один из сучков промежностью, сморщился и наконец остановился, с шипением втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Его никуда больше не тащило, лицо было сплошь в грязных разводах, ветки расцарапали живот, пальцы рук с ладонями саднило.
- Ну вот и башенка к нам пожаловала, – примятая трава зашуршала под подошвами ботинок неспешно приближающегося Декса. – Вылазь из кустов, Рама, фигли ты туда забурился?
"Ну да, действительно", – подумал путник, не двигаясь с места.
- Давай-давай, – судя по пыхтящим звукам, проводник снова раскурил свою трубку. – Не заставляй меня тебя оттуда выковыривать, у нас не так много времени в запасе, а мне ещё заключительный инструктаж провести надо.
Всё было не так. Сумбурно, резко, глупо, неприятно, некрасиво.
"Я и правда дуралей, – решил Рамус, кое-как выбравшись из зарослей. – Насочинял себе невесть что…"
Ещё совсем недавно ему казалось, что, когда придёт его время посетить Зеркальную Башню, он будет чувствовать себя героем, воином, победителем, ну или как минимум человеком достойным. Он воображал шрамы на своём гордом обветренном лице. Представлял как Декс, сверкая стальными глазами, с уважением пожмёт ему руку и скажет, что всегда в него верил. А вместо этого получил лишь грязь под ногтями, испачканные коленки и очередную незаслуженную оплеуху. Взгляд стоящего рядом проводника казался безразличным, реальный вид конечного пункта назначения не впечатлял тоже. Не было в Зеркальной Башне ничего особенного. Странников не встречал чудовищный, но мудрый тысячелетний хранитель, не виднелись позади Башни и бескрайние космические дали, слепящие огромными свивающимися галактиками, которые так поэтично описывали другие – ничего этого не было, только всё та же полёгшая трава и растрёпанные деревья. Нет, само собой, тянущийся в небо и исчезающий где-то за облаками узловатый металлический столб без окон и дверей выглядел достаточно оригинально посреди окружившей его зелени, но не более того.
- А, чуть не забыл, – сказал проводник. – Курточку верни, она тебе там всё равно не понадобится.
Рамус оглянулся и увидел протянутую ладонь. Декс нетерпеливо шевельнул пальцами, точно пытался поймать утекающее сквозь них время. Путник покорно разделся, отдал куртку и неловко переступил с ноги на ногу, не зная куда теперь девать свои бесполезные худые руки.
- А штаны? – спросил он.
- Не, штаны оставь себе, – усмехнулся проводник, деловито утрамбовывая куртку в рюкзак. – Кстати, может хочешь курнуть перед уходом? Я свежего табака забил.
- Не хочу, – еле слышно отозвался Рамус.
Он чувствовал себя подавленным и опустошённым как никогда. Словно потерявший форму тонкий воздушный шарик, многократно надутый и спущенный. Ему даже не было грустно, просто хотелось уйти. Неважно куда, лишь бы поскорее и подальше отсюда. Он помолчал, рассматривая своё искажённое полуголое отражение в отполированной до блеска поверхности строения, затем решительно откинул с лица прядь волос.
- Так и что дальше?
- Дурацким вопросам ну просто нет конца, – со вздохом произнёс Декс. – Не тупи, а. Просто заходишь туда сквозь стену и всё. Да, и не закрывай глаза, внутри и без того темно. Постой там пару минут, как пообвыкнешься, увидишь спиральную лестницу, ведущую наверх, вот тебе туда. Если, конечно, она до сих пор там. Дальше уже сам как-нибудь разберёшься. Наверное. Ещё возможно, там с тобой поговорят, но скорей всего нет. Главное помни зачем ты проделал весь этот длинный путь, и кто ты такой.
- А кто я такой?
Декс ничего не ответил, и путник на него оглянулся. Проводник криво ухмылялся и отводил глаза.
- Ты? Никто, – сказал он и выпустил в воздух маленькое дымное колечко.
Непонятно почему, но именно сегодня эта формулировка прозвучала до крайности обидно. Внутри Рамуса что-то задрожало, но он сдержался, кивнул и, сглотнув подкативший к горлу комок, быстро зашагал в сторону Башни. Декс отправился за ним следом, лениво попыхивая своей трубкой.
"Ну за что? – с горечью подумал Рамус. – Я же делал всё в точности, как он мне говорил…"
Возвышающийся над ним монолит молчал. Он походил на что-то среднее между опорой моста, кривым фонарным столбом и огромной железной пуповиной. Обычный перевалочный пункт, лифт, пневмопочта, мусоропровод.
- Мне действительно туда надо? – наконец, пересилив себя, спросил путник.
Он уже приблизился к строению вплотную и видел теперь отражение своих несчастных глаз крупным планом и равнодушное, будто бы полустёртое лицо проводника на фоне.
- А? – Декс смотрел куда-то в сторону и ковырялся в ухе.
"А вдруг он вовсе не пытается меня обидеть, просто не хочет выказывать своих истинных чувств, потому что иначе ему будет слишком сложно отпустить меня в неизвестность? – внезапно пришла в голову Рамуса пронзительная до невообразимости мысль и он почувствовал, как внутри затеплилась надежда. – Может эта маска безразличия скрывает под собой всё того же заботливого мудрого проводника, который столько дней возился со мной, кормил, учил и оберегал?"
- Там внутри точно выход? – дрогнувшим голосом спросил путник и коснулся пальцами холодной как лёд поверхности Башни. – Мне просто очень нужно знать, что я действительно заслужил свободу, Декс. Я ведь не совсем пропащий человек? Ответь мне честно.
- Мля, да иди ты уже, – раздражённо произнёс проводник и отвесил ему смачного пинка. – Надоел.
Рамус рефлекторно дёрнулся, врезался лбом в стену, и та вдруг смялась под весом его тела будто лёгкая тканевая занавеска. Преграды больше не было, он был свободен. Абсолютно свободен в своём полёте в пустоту.

Дексу очень не хотелось возвращаться через обрыдлые Гнилые Лозки, но, похоже, это действительно был самый короткий путь. Разумеется, он мог бы обогнуть их по куда более приятному буферу, потратив лишние три с половиной часа на обычную ходьбу по лесу в то самое время, когда во дворце халифа его дожидались банные процедуры, вкуснейший фесенджан, настоящее виноградное вино и мягкие чистые женщины.
"Терпение", – проговорил ласковый голос в его голове.
- Я помню последовательность, Ажи, – отозвался Декс и, присев в нескольких метрах от забурившегося в землю небесного хобота, вытащил из рюкзака пакет с недоеденными финиками.
Подселенец замолчал.
После доставки подопечного до пункта под романтичным названием "Зеркальная Башня" каждому проводнику предписывалось выждать не менее получаса, прежде чем отправляться на поиски нового задания. Таков был Закон номер восемь, параграф три. Вот только далеко не каждый перерожденец задумывался, в чём смысл этой вынужденной остановки. В основном все просто засекали время, терпеливо дожидались исчезновения хобота и затем, получив обещанную плату, уходили – уставшие, но довольные собой, – чтобы как можно скорее вернуться сюда с очередным человеком. И уж точно никто из обитателей междумирья не догадывался о том, что выполняет роль заурядного доставщика пищи небожителям, ведь особой избирательностью те не отличались и потому крайне редко отказывались от предлагаемого им подношения. Самого Декса это правило не касалось, ведь, в сущности, никаким проводником он на самом деле не был, однако положенное время всё же выжидал, доподлинно зная о трёх случаях "возврата" людей, которые небожителям чем-то очень сильно не понравились.
Впрочем, в этот раз всё прошло по плану. Хобот не только принял свеженький гостинец, но даже проделал это чуть быстрее обычного и с торжествующим трубным гудением всосался в небеса, оставив в облаках эффектную переливающуюся всеми цветами радуги прореху. Видимо, за последнее время небожители всерьёз оголодали.
- Ну ничего, скоро будет вам раздолье, – пробормотал Декс, отмечая на плане наиболее короткий маршрут до Жёлтого Города.
"Всласть попируем", – вкрадчиво добавил его подселенец, который вот уже более пяти сотен циклов подряд держал строгую аскезу, и шевельнулся, вынудив своего носителя наморщиться от тупой давящей боли внизу живота.
- Ажи, родной, давай-ка поаккуратней, – попросил Декс. – Запасных кишок у меня нет.
Должность "скотника" накладывала на законсервированного внутри него Высшего не только обязательства, но и жёсткие ограничения, вынуждая почти весь срок пребывать в анабиозе, чтобы не причинить вред своему носителю. Он мог общаться с Дексом мысленно и имел право воздействовать на находящихся поблизости существ псионически, но настоящую активность проявлял лишь в ситуациях крайней необходимости, к примеру, при столкновении с особо наглыми древними или непонятливой фауной. В целом это было удобно и не доставляло носителю особых хлопот. Проблемы возникали лишь рядом с Башней, да и то ненадолго.
"Сон?" – поинтересовался подселенец, осторожно сворачиваясь в тугой клубок.
- Поспи, да, – кивнул Декс. – На болоте разбужу, если потребуется.
Высший вновь затих и его носитель позволил себе ненадолго расслабиться. Он убрал блокнот в карман рюкзака, поднялся, выпрямил спину и, заложив руки за голову, окинул взглядом окрестности.
Ему всё ещё нравилось путешествовать по этим бесконечным лесам, пустырям, холмам и тропкам. Большую часть из них он знал наизусть, мог по памяти перечислить сколько деревьев растёт на той или иной полянке, помнил расстояния от одного пресноводного водоёма до другого и мог бы преодолеть все основные повороты, спуски и подъёмы практически вслепую, но вместе с тем каждый раз наслаждался этими зонами, будто бы видел их впервые. Ему нравилось скользить ладонью по шершавым стволам, погружать босые ступни в прохладную траву, пить горстями из ручьёв. Перебираться через острые каменные гребни, плыть против течения, втягивать ноздрями пряный запах земли, ловить кожей промозглый ветер. Цепляться пальцами за упругие ветви, сгибать и разгибать колени, отслеживать как движется при дыхании грудная клетка и как зудят натруженные мышцы. В эти моменты он ни о чём не думал и ничего не ожидал. Сиюминутность была его свободой. Простой, животной, дикой. Настоящей. Ни один человек, ни один перерожденец, да что там – ни один небожитель не были способны ощутить всю ту многослойную гамму чувств, которую давало движение гармонично развитого тела. Люди, даже видоизменившись, продолжали культивировать свои надуманные психодрамы и воспринимали тело как тесную неуклюжую коробочку, напрочь игнорируя его истинные возможности, а небожители так и вовсе по большей части являлись энергетическими сущностями. Возможно, аналогичной физической чувственностью обладали местные монстры, однако они были слишком тупы, чтобы этот великий дар оценить.
"Дети, – Декс хмыкнул и неторопливо двинулся вперёд, пересёк небольшую залитую солнцем полянку и без малейшего усилия запрыгал по камням, преодолевая бурлящий ручей. – Дети любят бегать, всё трогать, какать, плакать и орать. Восхитительно искренние, бездумные организмы. Как же я мог о них позабыть?"
Он вспомнил своих первых трёх мальчиков. Блондина, кудрявого и хромоножку. Им всем было от четырёх до семи лет и их судьбами на территории междумирья никто не интересовался, поскольку в ту пору мелюзга ещё считалась отбросами человеческого мира, этакими вечно мешающимися под ногами "пробниками человека", не более того. Проводники их в разработку не брали, редкие сердобольные отщепенцы из числа старых смотрителей только вынашивали идею детских подготовительных лагерей и уследить за всеми новоприбывшими не могли, местные считали их лёгкой добычей, и бесхозная ребятня мёрла повсюду пачками. А вот для Декса, который в ту пору проходил обучение по протоколам Ажи и попутно по привычке пытался заработать положенные ему баллы, это был отличный тренировочный материал.
С первым подопечным – четырёхлетним блондином ему подфартило. Тот оказался нежным, чутким и доверчивым малышом, искренне верящим в чудеса, и в итоге сам дошёл до нужной кондиции всего за два с половиной дня. Однако на подходе к небесному хоботу он вдруг начал задавать ненужные вопросы, на которые неопытный ещё проводник решил ответить всерьёз и тем самым всё испортил. Инфернальный "скотник" быстро разъяснил ему, что хоть жизненный опыт и интеллектуальный багаж скотинки может быть очень мал в силу её возраста, знать всю правду ей никак нельзя, поскольку это сильно "портит итоговый вкус блюда". Да, боги предпочитали мягкую, чуть подсоленную грустинками пищу, но сам продукт должен был оставаться халяльным – то есть скотинку следовало не только правильно подготовить к забою, но и до последнего держать в неведении.
Декс усёк, скормил перепуганного ребёнка оголодавшему Ажи и начал разрабатывать свой идеальный рецепт.
Со вторым пацаном, которого он запомнил лишь по кудрявой русой макушке, история вышла чуть посложнее. Его удалось лишь вконец запутать, и юный проводник остался своей работой недоволен, хоть хобот и принял его подношение. Зато вот на "хромоножке" Декс наконец оторвался по полной. Покалеченный выворотнями мальчик с пронзительными светло-голубыми глазами был не только самым старшим из всей троицы, но и весьма выносливым, терпеливым, можно даже сказать суровым малым. Сломить его дух оказалось весьма непросто, однако спустя пять суток изысканного морального прессинга он всё же сдался, и хобот забрал его – ничего не понимающего, безвольного и раскисшего словно вымоченный в молоке хлебный мякиш. А "скотник" рассыпался в комплиментах, заявив, что его нынешний носитель – прирождённый повар и о таком высоком качестве еды небожители прежде не смели и мечтать.
"Всё дело в возрастной психологии, – размышлял Декс, карабкаясь вверх по заросшей железнодорожной насыпи. – Взрослые люди пусты, сухи и безвкусны как лапша быстрого приготовления. Они нуждаются в ярких эмоциях, в наполненности страхом и удовольствием, любовью и отчаянием. Взрослым людям необходим рай и ад попеременно. Только тогда они становятся сочными и живыми как дети, которые ещё не утратили вкус жизни…"
Дойдя до края буферной зоны, он расположился посреди лопухов на обломке рельса, стряхнул с ног прохудившиеся ботинки вместе с вонючими носками, которые тут же оккупировали местные жирные мухи, и вытащил из рюкзака новёхонькие забродные сапоги, которые не стал использовать ранее, чтобы не разрушать иллюзию почившего Рамуса, будто они оба находятся в равном положении.
"Эх, Рама, – вздохнул Декс, вспоминая полный тоски и надежды взгляд подопечного. – Не самое лучшее моё блюдо. Рано сдал, поторопился, не додержал. Наверное, стоило его всё-таки трахнуть, вот прям напрашивался же…"
Он покачал головой, встал, подтянул неопреновые чулки повыше, притопнул рельефными резиновыми подошвами и, прикрыв глаза от яркого света сложенной козырьком ладонью, задумчиво поглядел вдаль. Солнце стояло ещё высоко, хотя уже начало клониться к западу и тени от покосившихся столбов, некогда державших сигнальные фонари, лежали поперёк дороги, ломая и без того нестройную геометрию. Над головой лениво текли лёгкие перистые облака, по рельсам скакали солнечные зайчики, в траве жужжали, шуршали и стрекотали полчища невидимых насекомых, от земли тянуло влажным пряным жаром, но Декс уже чуял растворённый в воздухе тяжёлый запах стоячей воды, гнилых водорослей и сырых грибов, с подмешанной кислинкой изъеденного ржавчиной металла. Старинная железнодорожная колея, топорщась обломками истлевших шпал, тянулась примерно полтора километра от самой окраины буферной зоны, пересекала небольшую речушку, а затем резко ныряла в заросшую чахлым подлеском болотистую низину, где на разбитых путях навечно застыли сотни никому не нужных вагонов, никогда не следовавших за своим локомотивом.
- А вообще, надо было выпросить у Азазила танк, – сказал вслух Декс. – У Азазила ведь есть танк?
Подселенец не ответил. Его носитель перебросил рюкзак на одно плечо, стряхнул с влажной от пота шеи кусачую муху и зашагал по обочине, тщательно выбирая себе путь среди зарослей цветущей полыни и лопухов.
- Если уж совсем по-чесноку, мне до сих пор немного обидно из-за всей этой байды с ключом, – снова заговорил он спустя несколько минут, прекрасно понимая, что Высший его не слышит. – Ты можешь считать меня эгоистом, спесивцем, чсв-шником, да кем угодно, Ажи. Обижаться, ругаться, шипеть, обзываться. Но это, сука, редкостная несправедливость. Вы там у себя заранее распределили роли, назначили ответственных, раздали всем по плюшке и теперь я шляюсь туда-сюда осознанный как дурак, а какая-то дырка нечёсаная – бац! – и в самом эпицентре событий. Фейерверк, чудеса, древние легенды! За какие-такие заслуги, м?!
Он хорошо помнил своё знакомство с той, кого после приснопамятной зарубы с собирателями в Красном Городе местные, не сговариваясь, прозвали "крокодилкой". Лускус. Ещё ничего толком о ней не зная, Декс сразу почуял – с этой мелкой девчонкой что-то неладно. Он не понял, что именно не так, но отчего-то она вдруг показалась ему смертельно опасной, причём лично для него, так что он зафиксировал в памяти момент их короткого знакомства и старался с ней больше не пересекаться, однако с тех пор ненавязчиво отслеживал её дальнейшую судьбу.
Девка оказалась рисковой, пожалуй, даже отбитой, но при этом живучей как таракан. Ей стабильно не везло, неприятности притягивались к ней точно магнитом, её люди дохли, большая часть закреплённых на крупных этапах смотрителей точили на неё зуб, небожители её также не жаловали, Зона регулярно помечала её как "злостного должника", однако хвостатая не сдавалась. Ей будто было на всё наплевать. Их с Дексом ровесники уже давно смирились с неизбежным или попросту отошли в мир иной, а эта продолжала переть напролом, не уступая и даже не меняя своей изначальной тактики. Ну не дура ли? И когда Ажи случайно проболтался, что на территории междумирья появился первый, так сказать, пробный "медный" ключ и достался не кому-то, а именно крокодилке, Декс был крайне раздосадован. И затем взбесился ещё сильнее, узнав, что хвостатая не только дотащила ключ до хобота, но и упустила, даже не осознав эпичности произошедшего.
В лицо ему дохнуло затхлой промозглостью, точно из глубокого погреба – болото было совсем близко. Вокруг ощутимо потемнело, хотя до заката оставалось не менее восьми часов. Подошвы сапог ступали неслышно и мягко, от колеи остались лишь смутные очертания, её полностью поглотила лесная растительность. По обеим сторонам от заросшей насыпи шёл невысокий путаный кустарник, вокруг него, колеблясь и растягиваясь, бродили неясные клочья тумана. Декс почувствовал его прикосновения на своём лице и, перешагнув выщербленную поверхность опоры полуразрушенного рамного моста, ступил на скользкий рельс. Конструкция заскрежетала и в чёрную, почти неподвижную воду посыпались лохмотья облетающей ржавчины и обломки старых шпал.
- А теперь, – пробормотал Декс, и развёл руки в стороны, выравнивая баланс, – она воюет с богами. А я по этой тухлятине туда-сюда хожу…
Голос его звучал слабо и бесцветно, будто звук увязал в густых болотных испарениях. Он уверенно дошагал до конца моста и заглянул вниз. Дороги там больше не было, гнутые рельсы повисали над просевшим бетонным основанием и резко срывались вниз, тая в сгустившемся мареве и неясных зарослях. Декс плавно опустился на корточки, развернулся, перебрался на более-менее надёжный фрагмент опоры и начал спускаться. В какой-то момент влажная волна едкого тумана хлынула ему в ноздри, заставив рефлекторно вдохнуть глубже. Он закашлялся и кашлял, пока не достиг пружинистого, сочащегося тиной дна низины. Там он остановился, на мгновение прикрыв лицо ладонью.
- Я может тоже хочу, чтобы обо мне слагали легенды, – сипло прошептал он и глаза его сверкнули белым металлом. – Хочу, чтобы меня ненавидели, любили, боялись, почитали и презирали от всей души. Вот кто вообще из ныне живущих знает на что я реально способен? Боец, мля, невидимого фронта.
"Тебя ждёт великое будущее", – заявил досрочно пробудившийся подселенец.
- Ты опять меня подслушивал, Ажи? – нахмурился Декс. – Я ведь просил так больше не делать. Мне нужно хоть немного личного пространства, друг.

"Нет", – спустя полчаса молчания ответил Высший.
- Что "нет"? – не понял его носитель, но подселенец не ответил.
Под ногами вязко хлюпала болотная грязь и глубокие вмятины, оставляемые подошвами сапог, быстро наполнялись водой. Одежда и волосы тоже отсырели, потяжелели и стали холодными как поникшая осенняя листва, на бровях с ресницами повисли мелкие капельки. В загустевшем киселе тумана уже почти ничего не было видно, но встроенный внутренний компас Декса безошибочно вёл его через дремлющий этап по самому короткому маршруту.
"Как же осточертело, – подумал он. – Где там уже моё великое будущее?.."
В последнее время Ажи дёргал его всё чаще и чаще, вынуждая отвлекаться от насущных дел ради очередной скотинки. Причём делал он это без какого-либо объяснения причин – просто ставил перед фактом "наверху срочно нужна еда" – и всё, милый, выкручивайся как знаешь. Декс подозревал, что виной тому были всевозрастающие аппетиты Зоны, которая настолько устрожила правила и увеличила количество подстерегающих на пути странников неприятностей, что рядовые проводники с регулярными поставками уже не справлялись. Разумеется, ему самому в этом плане было куда проще, ведь от привычной для любого перерожденца ментальной бомбардировки его оберегал подселенец, не только оперативно блокирующий любые входящие сообщения, но и дающий прямой доступ к Зеркальной Башне без излишней бюрократии, соответственно, Декс нормально высыпался и не вздрагивал по сто раз на дню, плюс по той же причине ему не требовалось заключать с людьми договора на проводку и его путь проходил через безвредные дезактивированные этапы. По сути, он лишь делал вид, будто преодоление локации за локацией имеет какое-то значение, но в действительности просто находил предлог, чтобы побыть с "подопечным" некоторое время наедине и, разумеется, как следует измотать физически. Он знал наверняка – усталые и не выспавшиеся люди становились очень грустными, послушными и, соответственно, удобными, а ощущение непрекращающейся опасности вынуждало их доверять всему, что им скажут. Остальное делал подселенец и курительная трубка.
И да, это казалось несложным, вот только с его амбициозными запросами никоим образом не коррелировало.
- Помогите… – слабо простонал страдающий мужской голос в кустах.
Декс со вздохом закатил глаза.
"Нет, ну вы подумайте только, – мысленно возмутился он, вытягивая из густой будто тесто тины то и дело увязающие в ней сапоги. – Какая топорная работа…"
Болотные черви были не самыми глупыми существами, порождёнными Зоной, но жизнь их явно ничему не учила. Вероятно, прежние поколения червей, ещё помнящие, чем чревато столкновение с одиноко бредущим перерожденцем, уже повывелись, а их не в меру борзые отпрыски слишком редко в подобные ситуации попадали, да и в целом о человеческой психологии имели весьма смутные представления.
- Пожалуйста… кто-нибудь, – жалостливо канючил червь, смещаясь левее. – Моя подруга умирает…
Декс снова промолчал и ещё немного замедлился, чтобы не проворонить ближайший переход, и всего через десять метров из клубящегося полумрака навстречу ему выплыла вереница вагонов. Эти застрявшие в низине отголоски цивилизации выглядели так, будто некто пытался соорудить из них причудливый лабиринт. Их покорёженные корпуса, покрытые вмятинами, следами облетевшей краски и пятнами окислов, стояли под самыми немыслимыми углами – одни кренились набок, другие наполовину утонули в мягком торфянике, третьи были перевёрнуты вверх колёсами и демонстрировали разъеденные коррозией днища. Между ними виднелись проброшенные деревянные мостки и связки проводов, чтобы идущему было за что держаться. Обходить их не имело смысла – с обеих сторон притаились заполненные тупыми голодными личинками топи.
- Помогите… – повторило преследующее перерожденца существо и изобразило сдавленные рыдания.
Первый мосток оказался подточен и под ним плотоядно поблёскивали чьи-то глаза.
Декс хмыкнул, обогнул наивную червячью западню справа, протиснулся сквозь вплотную примыкающий к вагону кустарник, уцепился за установленную по центру двери рукоятку запорного механизма обеими руками и попытался её повернуть. Первый рывок не принёс результата – запор даже не шелохнулся. Он сделал паузу, смахнул с ладоней налипшую ржавчину, выдохнул и повторил, постепенно усиливая нажим. Металл протяжно заскрежетал, эхом разносясь по всей низине, под днищем булькнуло, затем раздался глухой щелчок и дверь начала медленно открываться, однако движение её было несимметричным. Видимо под воздействием веса вагона и влажности она сильно провисла, а нижнюю петлю так и вовсе заклинило. В полумраке за спиной что-то шевельнулось.
"Ну не будить же Ажи из-за такой ерунды", – подумал Декс, упёрся плечом, как следует надавил на верхнюю часть двери, чтобы компенсировать наклон, и, преодолевая сопротивление вязкой грязи, потянул сворку двери на себя.
- Кто-нибудь, прошу… – заныл червь совсем близко.
- Мля, да я на куски тебя сейчас изрублю, надоедливая ты дрянь! – вспылил перерожденец. – Отвяжись от меня!
Дверь наконец поддалась, но нижний край её всё ещё находился в болоте, а сама она выгибалась под собственной массой, словно дряблое старческое брюхо. Изнутри вагона пахнуло тленом. Декс ухватился пальцами за косяк двери и подтянулся, не без усилия выдирая из болота сапоги. В этот самый момент червь и решил его атаковать.
"Всегда поражался на это особое свойство звериного ума, – задумчиво изрёк пробудившийся подселенец, мгновенно перехватывая управление телом. – Боится ведь и всё равно лезет…"
Ноги Декса сами собой подтянулись к груди, используя импульс тела, чтобы перенести вес вперёд, а затем взметнулись вверх, описывая плавную дугу на головой. На мгновение он завис в воздухе, будто акробат на трапеции, и его лицо оказалось фактически в нескольких сантиметрах от раззявленной слюнявой пасти червя, а затем подошвы сапог плавно приземлились на пол вагона, развернулись, колено скользнуло по влажной доске как по маслу, и левая рука поймала атакующего за нижнюю челюсть, одним лёгким движением сворачивая её набок.
Весь манёвр занял не больше двух секунд. Чудище врезалось покалеченной мордой в дверь, пронзительно взвыло и кувыркнулось в кусты, кроша сухие ветви своим длинным полосатым хвостом. Тело Декса упруго разогнулось, подалось вперёд, пальцы впились в край косяка, удерживая его в проёме, рот раскрылся и издал громкое змеиное шипение.
"Скудоумные животные", – равнодушно подытожил подселенец и отключился.
Его носитель со свистом втянул в опустошённые лёгкие влажный туман и поглядел на извивающееся в зарослях существо.
- Ух, лихо, – сказал он, приходя в себя, затем оттолкнулся от косяка, неспеша вытер о куртку испачканные руки и, ещё опьянённый кратковременной вспышкой силы, чуть пошатываясь, зашагал к пролому в конце вагона, переступая через полусгнившие деревянные ящики, ржавые цепи и россыпи шуршащих под ногами старых костей.
Было время, когда Декс задавался вопросом зачем ему всё это нужно вообще, ведь сам он никакого профита от смерти "подопечных" не имел, хождения по одним и тем же этапам лишь отнимали время, которое он мог бы потратить на что-то более интересное, а психологические эксперименты так и вовсе давно приелись, отчего в последние циклы он всё чаще прибегал к упрощённым схемам, проговаривал заученные тексты и до крайности ускорял процесс готовки. А потом вдруг вспоминал вот такие моменты.
Сила, неимоверная сверхъестественная силища таилась внутри его тела и, казалось, ничто материальное не может перед ней устоять. Да что там, сама реальность трещала под тяжестью незримого присутствия божества. Порой он чувствовал, что способен раздавить весь мир в своём кулаке. Каждый раз, когда Ажи проявлял себя в полной мере, органы его носителя будто бы начинали пылать, переполненные энергией, мышцы разрывало от мощи, мозг вспухал от переизбытка валящихся на него знаний, а сердце не просто билось в груди – оно задавало ритм, от которого содрогалось всё вокруг. В эти секунды Декс ощущал себя не человеком – он был оружием, воплощённой яростью, необузданной стихией, напрочь лишённой сомнения и страхов. Он не подчинялся своему подселенцу, он его обожал, он сливался с ним, растворялся и оргазмировал, мечтая лишь о том, чтобы их всепоглощающее разрушительное взаимодействие длилось вечно…
"Ажи, ты так прекрасен!" – с бескрайней нежностью думал он, вышагивая по ненадёжному полу.
Вагоны скрипели, качались и проседали, с потолка сыпался мусор и клочья мха, вместо досок внизу виднелись зияющие темнотой дыры, рыхлая зеленоватая пена или гладкая как зеркало вода, но Декса это не волновало – кратковременное проявление силы лишь раззадорило его и теперь ему срочно требовалось спустить пар. Расталкивая узлы свисающих вниз проводов, похожих на дохлых змей, он срывал липкую паутину, давил копошащихся насекомых, крошил подошвами чьи-то останки и куски отсыревшего угля, переступал, перепрыгивал, перелетал из удушающего света в тесную мглу, туда и обратно. В вагонах он полной грудью вдыхал тяжёлый запах разложения, между ними – ядовитые болотные испарения. Он нырял в тёмные влажные пустоты из дерева и металла и вываливался в колышущийся туман, перекрестья ветвей, осыпающиеся листья и застывшую воду, откуда на него смотрело множество алчущих глаз.
- Ажи, Ажи, – трепеща от ужаса и восторга шептали движущиеся сквозь туман существа. – Ажи Дахака…
Болотные черви наконец признали его, стоило лишь раз указать им на их истинное место. Они стекались со всей низины точно паломники к святыне – большие и маленькие, длинные как поваленное дерево и короткие точно обломок ветви. Они походили на коленопреклонённых фанатиков, бьющихся в религиозном экстазе, и это зрелище вдруг настолько сильно возбудило Декса, что к концу своего пути он обнаружил в своих штанах крепкий стояк.
- Великий Ажи Дахака, сын Хрутаспа, потомка Сиямака и Нашак, позволь нам, ничтожнейшим, поприветствовать тебя, – с почтением произнёс встретивший его на краю разъеденного ржавчиной состава червь.
Он торопливо сдёрнул со своей ужасающей морды маску, вскинул вверх тонкие бледные руки и низко поклонился. Собравшиеся вокруг твари с лёгким влажным шелестом поочерёдно проделали то же самое и их головы, опутанные длинные светлыми волосами, скрыли под собой всю видимую поверхность болота. Они походили на поросшие нитями мицелия кочки, их было так много, что Декс не мог сосчитать.
"Моя маленькая уродливая паства", – подумал он и заулыбался.

----
*эпизод на доработке