Эхо

МАСТЕР СНОВИДЕНИЙ. Часть 1

ЭХО


Нет, я не из тех, кто заводит будильник на 10 минут раньше, чтобы проснуться, выключить его и завалиться снова. Нет! Я сам проснулся!
Что делать? Время 6:48, а мне вообще показалось, что я проспал. Вот смотрю на часы и задаюсь вопросом: что делать лишние 12 минут? Всё расписано идеально. Лишние простои не нужны. Если присяду, снова засну, и уже никто меня не растолкает. Лучше поваляюсь сейчас.
Какой сегодня день? Четверг. Ни Физ-ры, ни Трудов. Сменку с собой таскать не надо. Вещь-мешок собран с вечера с готовыми решёнными задачками и упражнениями. Скукотища! Что остаётся? А какие предметы ещё? Так, Литература: басни Крыловой – лисица, сыр и все дела. Нет, ну Крылова не виновата, она басен не плетёт. Просто её зовут так же. А! Биология! Но песня та же: межвидовой конфликт пернатых и пушных млекопитающих за добычу. Это всё мы проходили позавчера. О! География! 180-й меридиан! Это ж край Земли! Вспомнил. Вот оно – проклятие четвертого дня – дневник наблюдений. Это ж каким трудоголиком надо быть, чтоб каждое утро в 7:05 с нечищеными зубами и в одних трусах как штык стоять перед радио и фиксировать сводки погоды в таблицу? У меня такое в голове не укладывается. Это противоречит всему естеству Номо Sапиенса. Лично я в это время чищу зубы! Как быть со священной обязанностью совестливого отличника и предоставлять исходные данные метеослужб суровому Михал Иванычу? Он ведь тоже чистит зубы! Кто расскажет ему о погоде? По неофициальному соцопросу среди населения класса каждое утро в 7:05 все чистят зубы!!! Даже Смагина – оракул, дающий ответы на все вопросы учителей – однажды призналась мне, что данные о погоде черпает из памяти: в смысле как погуляли вчера, а атмосферное давление определяет по давлению у бабушки. Всё плюс-минус. Всё из головы. Но весь класс ходит списывать к ней! И Михал Иваныч одобрительно закивает, ведь у всех всё сходится. Ладно, География у нас сегодня не в первых рядах, ещё успею у кого-нибудь списать. Пойду лучше умываться.
На это дело строго 7 минут: вычистить кариес из самых труднодоступных мест, поковырять в носу, ушах, плюс-минус 35 секунд для прыща на бороде. Потом завтрак. Здесь время зависит от маминой фантазии и от моего настроения (т.е. аппетита). Что тут: самодельные круасаны или гречка со вчерашнего ужина? Съем! Быстро или с удовольствием – торопиться некуда. А щас аккуратнейшим образом застёгиваю рубашку и униформу на все пуговички… Блин, какой день забываю пришить пуговицу! Ладно, на пузе под пиджаком – и так сойдёт. Ладно, не на все! На все имеющиеся. Пока идёт вся процедура, в зале в углу гудит телевизор. Про погоду только пол слова и только про Москву. В основном – гламур и  рубрика полезных советов. Реально полезного мало, меня гипнотизируют ямочки на щёчках ведущей. И пока я пытаюсь ответить для себя, в чём же секрет её привлекательности, проходит уйма времени. Тайна остаётся не раскрытой.
И вот, когда я уже полностью собран и готов идти, мама вдруг вспоминает, что нужно сбегать за водой… Кто кроме меня? С пустыми или полными вёдрами я бегаю быстрее, чем вода льётся из колонки. Пока наберётся, умру от скуки. Опоздаю сто процентов. Происходит очередная утренняя ссора. Мама недовольна, но я уже в пути – с «вещь-мешком», а не с вёдрами. С криками оправдания захлопывается дверь, и я быстрее бегу до калитки, опасаясь, что мамин голос настигнет и потребует своего. За калиткой длиннющая тропинка, ведущая к улице. В частном секторе как в джунглях: всё поросло домами и заборами, а выход только один. Здесь я иногда сталкиваюсь со своей соседкой Кристиной. Если правильно рассчитать время, не отвлекаться на водовозку, то как раз получается, что я иду, а она выходит навстречу. Вот щас калитка откроется, она выглянет, улыбнётся мне и скажет: «Привет, Виталик!». А я буду перебирать самые немыслимые фразы, выбирать между «здорова» и «здрасте». Но она не ровесник-парень, не пожилая тётя – просто студентка, красавица, «комсомолка». И мне, шкету-семикласснику не остаётся ответить ничего, кроме простого: «Привет!» И вот, калитка скрипит! Моё сердце лопается от предвосхищения, сейчас будет явление ангела на небе.
И тут на тебе! Я чуть не столкнулся с Фройлен из 6-го Б. Как мы увидели друг-друга, так и застыли на своих местах. Что она здесь делает? Судя по удивлению в её глазах, то же думала она обо мне. Это всё так не по-настоящему! Просто всё это сон.

Образ расплывается. Я встаю с кровати, одеваюсь, опять иду чистить зубы. А она прям не выходит у меня из головы. Видать резко я ей насолил, раз она ко мне даж во сне приходит. И вот, пока я свершаю, все утренние церемонии, попутно прокручиваю ту историю снова.
Она на год младше меня, к тому же девчонка. А я не привык считаться с девчонками. Но случилось нам столкнуться по интересам и биться за территорию. В нашем школьном саду собирается весь бомонд окрестной молодёжи. Самый разношёрстный: от старшеклассников до мелкотни, от мальчиков до девочек. Все хотят игр, все ищут развлечений. И вот, собрались мы пацаны сыграть в футбол. Организованной такой компанией пришли, даже мячик с собой притащили фирменный. Встали мы как три богатыря (на самом деле было восемь) и окинули взглядом земли окрестные. Поле футбольное ещё не просохло: апрельские сугробы растаяли, но не впитались. Тут не то, чтобы бегать играть, тут даже не походишь. Только Мишка Кузнецов сказал: «А чё!» Но он был в меньшинстве. В хоккейной коробке снег вообще не растаял. Одна половина сухая, с другой: серый пласт льда  в тени будет таять до майских праздников. Ну нету больше мест, нету! Остаётся только та площадка, где линейки проводят. А там девчонки уже в лапту гоняют. Идём к ним и хмуро так нужду свою излагаем: хотим, мол в футбол играть. А у нас лапта, говорят. А у нас футбол! А у нас лапта! Вобщем долго можно было так стоять соревноваться кто кого перекрикнет. Тут я как мудрый дипломат предложил: «А давайте с нами, кто хочет?» Тут встала против меня знакомая Фройлен и отрезала: «А мы не хочем!» И сверкнула своими серыми глазами. Смотрел я на неё и кольнуло что-то меня: такая классная, вся такая блондинка с правильными чертами лица, точь-в-точь немка. Именно после этого я придумал ей имя Фройлен, потому что настоящего не знал, и только после я смотрел ёй вслед и наблюдал интересные детали её облика. А сейчас, не вникая в то, что кольнуло меня, я ставил первоочередной задачей не ударить лицом в грязь перед товарищами и добиться своего. Поэтому, на её «Не хочем», я съязвил: «А ты и не умеешь!» Потом повернулся к мальчишкам их компании и предложил им персонально. Три калеки на нашу шею – вес небольшой. Они задумались: в лапту с девчонками или в футбол настоящим мячиком? Мужская гордость взяла верх, и они покинули своих дам. Вопрос решён, крики бесполезны. Не замечая бывших хозяев, мы быстро разделились на команды. Фройлен с остальными фрейлинами ещё постояли в стороне, глотая обиду. Потом разошлись.
В школе, когда мы встречались взглядами, я пренебрежительно поднимал нос и проплывал мимо. Она смотрела сквозь меня и решительно не замечала. А какой холодный у неё взгляд! Раз с ней столкнувшись, я видел эти глаза весь день и забывал нескоро. И ещё меня мучила странная неловкость. Я старался обходить те места, где она ходит. И вот, встретил её у своего дома. Такая неожиданность! Даже во сне.
Разорвав цепь воспоминаний, одетый готовый, я взглянул на входную дверь. Мама молчит. Надо быстро делать ноги, пока она не опомнилась. Тихо, по-английски, я прошмыгнул за порог, на цыпочках вышел за пределы двора. Предстояло ещё одно препятствие – дверь, за которой могло скрываться либо сияние утра, либо камень совести. Так не хотелось мне видеть Фройлен, что я, во избежание искушений, закрыл глаза… Прошёл. Впереди виднелась дорога. Я ускорил шаг, хотел радостно взмахнуть руками. Но движения сковывались непонятно чем. Я посмотрел вниз… О нет! Я забыл портфель! Я шёл с пустыми вёдрами! Ну не возвращаться же с ними домой. Конечно же наполню… А потом опоздаю…

Оох! Снова подъём. Снова время назад. Это начинает надоедать. Ох, с каким остервенением я чистил зубы! Ох, как тщательно я жевал гречку! И рубашка с оторванной пуговицей стала раздражать, и кокетливая ведущая в телевизоре надоела. Подошёл я к ведрам на кухне, оглядел порожние и напоказ возмущённо крикнул в сторону зала:
– Мам, ну чё ты мне вчера вечером не сказала?! Воды нету!
– А ты щас сходи, – оправдывалась мама.
– Я уже опаздываю!
– Опоздаешь разок. Чё такого?
– Ты Ларису Сергеевну не знаешь?
Молчок. Йес!!! Убедил. Копаем отсюда.
Я перекинул портфель через плечо и при этом держал лямки впереди себя обеими руками. Мало ли вздумает пошутить – исчезнет. Когда проходил мимо калитки с тайной, поглядел на него для полной убедительности. Вот, всё самое страшное позади, я стою на широкой улице. Хочешь направо иди, хочешь налево. Хм! Если налево, то пешком более менее прямыми закоулками выйду к школе. Если направо, это немного в сторону, но дальше, если повезёт, на троллейбусе. Получается внушительный крюк, но на предельных скоростях я выигрываю уйму времени. Всё! Бегу! Утренние рейсы чаще, ждать, я полагаю, не придётся.
Прямо по курсу два поворота 50 и 30 метров. За последним углом видна остановка. Эх, как я удачно! Тралик уже подходит! Эдак без меня и уйдёт? Бежать! Ловить за усы! И не пускать, пока меня не посадит! Пока в ушах свистел ветер, меня успокаивала мысль, что водитель меня видит своими глазами и совесть не позволит ему захлопнуть двери перед моим носом. Ф-фух! Сел! Ну теперь только видом из окна любоваться да ждать, когда до школы доползём.
Рельсы дорогу знают! Тралибас держит скорость, и я счастливый и спокойный теперь уже точно знаю, что в школе буду до звонка. Людишки за окном суетятся, торопятся на своих двоих. А у меня колёса! Всего пара остановок – и минут 7 выигранного времени! Эх, а то бежал бы щас, думал: «Быть али не быть?»…
Эй, штурман! Ты куда путь держишь? Мне ж налево!!!
Не может быть! Неужели это 14-тый – троллейбус призрак? Как его до сих пор с рейса не сняли? Да что ж я на номер не посмотрел даже? Оох! Только не просыпаться. Ведь это же опять всё сначала!
Не хочу. Не буду. Если сильно постараться, то можно времени отмотать ровно столько, сколько тебе нужно! А у меня всё идеально! Я так близко к цели, что мне главное повернуть в нужную сторону.
Я отматываю время, забегаю в троллейбус. Тот будто чуствует, что я задумал, и газу даёт так резко, что я болтаюсь как флаг, держась за поручень. Но меня так просто не возьмёшь. Я как спайдермен передвигаюсь по потолку всё ближе и ближе к люку. Вот я рядом. Удар ногой, дверца открылась. Я вылез из салона на крышу. Скорость такая, что ветер в ушах, как ураган. Перекрёстки пролетают мимо один за другим и скоро развилка. Я как греко-римский борец в партере держусь за крышу, чтобы меня не сдуло. Выпрямиться страшно! Но я прыгаю вверх, хватаюсь за ремни и отрываю обе штанги от линии проводов. Гул мотора троллейбуса ослабевает, скорость падает. Но развилка уже совсем близко. Мешкать нельзя. И знаете, что я вам скажу? Проще пареной репы закидывать удочку, держась за палочку. А вы попробуйте наоборот – за верёвочку! У меня… получилось!!! Сначала одну, потом другую, я запитал штанги за нужные провода. Троллейбус, сбавив скорость до минимума, повернул налево. Я ликовал.
Снова стал завывать ветер, железная махина, пропуская остановки, стремилась вперёд. Я так понял, что и на моей притормаживать не будет. Это уже плохо. Троллейбус двигался явно с превышением скоростного режима, ему приходилось обгонять всех, кто встречался на пути: и грузовые, и легковые. Тут я увидел в потоке машин ту, что развозит нам хлеб. Она как раз ехала к нашей школе! Вот повезло. Я перепрыгнул с крыши на крышу. Старенький газик ехал не спеша, а троллейбус уже удалялся. Мы подъехали к школе, свернули с главной улицы в ворота. И надо ж как повезло! Класс, в котором вот-вот начнутся уроки, был как раз на втором этаже – над козырьком запасного входа, мимо которого проезжала сейчас хлебовозка. Я сделал два гигантских шага и полетел, как Нил Армстронг на Луне: высоко и медленно.
В этот момент, пока я летел, прерывисто запищал звонок на урок. А я всё летел и летел. С ужасом я обнаружил, что рюкзак с учебниками ни на спину не давит, ни в руках не болтается… Но хотя бы самому долететь! Просто за партой быть. Просто не опоздать. А звонок противно пищал. Аж на мозг давил. Я приземлился на козырёк, перекувыркнулся как десантник и метнулся к окну. Все окна, не смотря на майскую теплынь, были заперты. Но это ещё не самое страшное. Классная комната, куда я стремился попасть, была безлюдна. Только пустые парты и стулья. Я потерпел фиаско.

Внезапный удар плюшевым медведем сбил стройный ход моих печальных размышлений.
 – Кому спишь?!! – недовольно крикнула моя сестрёнка из под одеяла с кровати напротив.
Убедившись, что медведь пролетел и достиг цели, сестра, блеснув гневными глазами, накрыла голову подушкой. Я протянул руку и выключил, наконец, будильник. Хорошо вот ей! Во вторую смену учится. Спи, сколько влезет, если домашку с вечера сделал. А я с петухами встаю.
Я ещё долго сидел на кровати с закрытыми глазами, прислушивался к звукам в доме и за окном. Мысли в голове путались. Я понимал, что темп, набранный во сне надо держать. Дел по горло. Но ноги не слушались. Хотелось снова бухнуться в подушку. Стоило большого усилия воли оторвать пятую точку от кровати, схватить трико и майку и начать одеваться.
Из кухни слышалась тихая возня. Я вошёл и увидел, как мама поцеловала в щеку отца, поправила ему воротник.
– Ты ещё дома? – удивился я.
– Всё, уже ухожу! – оправдывался папа. Схватил какой-то пакет и уже на пороге строго добавил, – чтоб из школы одни пятёрки принёс!
– Конечно! – торжественно, но тихо ответил я в уже пустую дверь.
Обычно он уходит, когда мы ещё спим. Да и приходит, когда уже стемнеет. Вот буду хорошо учиться – вырасту таким же, как мой папа… М-да… Стоя перед умывальником, ещё качаясь от дремоты я выдавил пасту на зубную щётку. В голове прозвучали цифры: «7.05» Секунду я поколебался, потом поставил щётку обратно в стакан и пошёл обратно в зал. Включил радио. Там ещё рассказывали предпоследние новости нашего региона. Не веря в свою самоотверженность, я залез в рюкзак, достал тетрадь по географии, взял ручку… К этому моменту тётя на радио рассказала и за ясно солнышко, и за жару, и за атмосферное давление. Зафиксировав все эти данные, я захлопнул тетрадь. Надо же как всё это просто! Вдохновлённый собственным подвигом, я вернулся к чистке зубов. Подошёл к вёдрам, зачерпнул воды в кружку, поставил на раковину и опешил. Вёдра-то были полные!
– А откуда водичка?!
– Из лесу вестимо! – пошутила мама. – Ты чё Виталь? Сам же вчера перед сном слётал, чтобы утром время не терять.
– Ну да… Слушай, какой я молодец!
– Ой, да как бы не сглазить!
Завтрак был вкусный. Мама наварила манной каши и напекла оладьев. Я ел и жмурился от удовольствия. А часы на стене так медленно прокручивали стрелки, что времени оказалось вагон. Я вспомнил про оторванные пуговицы, устроился поудобнее в кресле, включил на малую громкость телевизор. Мама проходила мимо и спросила:
– А что ж ты мне не сказал? Я бы зашила.
А я надул щёки и серьёзно ответил:
– Мама, я уже большой!
Вспрыснув от смеха, мама подошла, поцеловала меня в темечко. А я даже не улыбнулся. Я ж правда большой!
Пуговицы были зашиты, вещи собраны, по телевизору показывали какую-то ерунду про политику. В общем пошёл я, заправил постель, одел школьную форму. Глянул на часы. Они говорят: отдыхать ещё минут 8. И я думаю: пойти что ли телевизору ещё посмотреть? Щас Маслякова будет за погоду рассказывать. А чего я сегодня о погоде ещё не знаю? Да я и сам горазд ей всё рассказать! Да хоть за облачность, хоть за давление. Нет, пойду лучше в школу.
Взял рюкзак, обулся у входной двери и пропел в сторону зала:
 – Пока мам, я пошёл!
 – За пятёрками? – спросила она, не выходя.
 – Ну да.
Во дворе, подходя к калитке, я услышал как захлопывается дверь у соседей. «Кристина!» - понял я и аж дыхание перехватило. Рука так и замерла на пол пути к ручке. Я решил для себя, что в этот раз теряться не буду. Скажу нейтрально и просто:
– Привет, Кристин!
– Привет, Виталь, - скажет она и улыбнётся.
– Ты в универ?
– Да. А ты в школу?
– Да… Хотел бы составить тебе кампанию, но увы мне в другую сторону.
– Ну не переживай, закончишь школу, будем ходить в универ вместе.
…Чушь! Мне ещё до выпускного доучиваться невесть сколько. Умру от старости прямо за школьной партой. Никто так долго меня ждать не будет. И соседка моя либо работать пойдёт, либо замуж выйдет. Надо брать быка за рога! Пойду, поговорю с ней хотя бы за погоду. Я взялся за ручку, открыл калитку и вышел со двора. Две секунды я летал в прострации. И сколько мыслей радостных и грустных пролетело! Соседка тем временем показалась в 5 метрах от меня.
– Привет, - сказал я ей.
– Привет, - ответила она, бросив на меня короткий взгляд.
Хлопнула калиткой и бодро устремилась прочь. «Вот и поговорили» - подумал я, глядя как она удаляется. И как-то совершенно не с руки было догонять её, придумывать о чём поговорить. Что я навязываться буду? Я замедлил шаг, она наоборот прибавила. И как она повернула налево, так и я абсолютно без сомнений повернул направо. Да и что мне? Пойду прогуляюсь. Погода прелесть! Весна – крестьяне торжествуют, Есенин оду написал! Я шёл по узким улочкам и через дворы многоэтажек. Радовало приближение лета, уже зелёные, но ещё прозрачные берёзы, кусты сирени на газонах, свежепокрашенные белые бордюры. Если у весны семнадцать мгновений, то это самое шестнадцатое! После него цветут вишни и яблони, а потом всё… Последний звонок и каникулы.
 Прекрасное утро! Чудесное настроение! С ним я дошёл почти до самой школы. Но что это за весна без грозы в конце апреля? На горизонте показалась туча. Я увидел Фройлен из 6-го Б и сердце сжалось. Она собиралась переходить улицу на мою сторону. Меня она ещё не видела, то ли делала вид, что не видела. А я замедлил шаг. Блин!.. Ну не хочется мне её видеть! Непередаваемый дискомфорт! Тут даже цветущая сирень не поможет. Рухнуло всё. А она перешла дорогу и двигалась теперь в одном направлении со мной метрах в двадцати от меня. И медленно как назло! Наверное издевалась. У меня было два варианта на выбор: либо прибавить шаг, чтоб обогнать её побыстрее, либо плестись как черепаха, чтоб совсем её лица не видеть. Ведь глянет опять своими серыми брызгами, потом отвернётся и вскинет нос кверху. Ух!.. Терпеть её не могу.
Я шёл и сверлил взглядом её спину. Внутри всё бурлило. Я старался идти медленно, но у меня не получалось. С каждой минутой я оказывался всё ближе. Тут хоть прямо посреди дороги становись, да шнурки завязывай. Но что я ей задолжал что ли? Почему это я должен прятаться? Ну не сошлись в интересах. У них девчачьи развлечения, у нас мальчишечьи. Нас было больше, их малявок три калеки. Не я, так кто-нибудь другой из нашей кампании попросил бы их подвинуться. Да погрубее моего! Что с ними церемониться?  Хотя если бы кто другой, а не я подвинул бы их в тот раз, меня бы совесть сейчас не грызла…
Совесть? Тот самый момент, когда сожалеешь, что машину времени для исправления ошибок ещё не изобрели?
Ноги сами понесли меня вперёд. Я уже не крался сзади, а наоборот хотел догнать её. Как назло это была уже финишная прямая перед входом в школу. Я прибавил ходу. Мне показалось, что и она стала идти быстрее. Я перешёл на лёгкий бег. И вот уже у самого входа, поднимаясь по ступенькам догнал. Я мог протянуть руку и коснуться её плеча. Я хотел поравняться с ней, но на самом пороге толпились и другие ученики. Когда она повернулась ко мне боком, проходя в дверь, я сказал: «Привет!» То ли она такая странная, посчитала что я здороваюсь со старшеклассниками, обратив к ним своё ухо а взгляд на неё, то ли притворялась, что не слышала… Мы прошли через одну дверь, вторую. Когда появилась возможность встать к ней плечом к плечу в вестибюле, я повторил:
– Привет.
– Привет, – буркнула она себе под нос, бросив на меня взгляд полный удивления.
– Я хотел перед тобой извиниться. Помнишь, вы как-то в лапту играли, а мы пришли и заняли ваше место?
Фройлен дёрнула одним плечом, видимо ковыряя в памяти. Потом сказала:
– И чё?
– Ну…
Я с одной стороны был рад, что нашёл в себе смелость признать свою неправоту и догнал её. Но постепенно запал выдыхался, я не мог подобрать нужных слов. Красотуля эта смотрела на меня как на идиота. Даже не смотрела, просто потерялась, глядя перед собой. И её настроение постепенно заражало меня.
– Ну короче это было неправильно, – наконец заговорил я, – И вот… хотел извиниться.
Она внимательно посмотрела на меня. Это был очень знакомый мне взгляд, который раньше пробуждал самое необузданное раздражение. А сейчас её холодные серые глаза согрели. Мы прошли ещё немного вместе. Я завернул в коридор, который не был нужен мне. Она молчала.
– Давай как-нибудь вместе поиграем? – продолжал я, чтобы хоть как-то развеять неловкость этого молчания.
Она снова дёрнула одним плечом и сказала:
– Да посмотрим…
В этот момент её окликнула одноклассница. Она подалась в её сторону. Я уже хотел было говорить какую-нибудь ахинею в стиле: «Как здорово, что договорились!»;  «Ну так до встречи!»… Ничего не пришлось говорить. Мы, не прощаясь и не сбавляя хода, разошлись в разные стороны, воспользовавшись удачным стечением обстоятельств.
Я сделал большой крюк, прокладывая путь только вперёд, чтобы не оборачиваться и не видеть её серых глаз снова. Достаточно. Две минуты позора и совесть чиста! А на втором этаже в знакомом кабинете сидели до боли знакомые лица. Сто лет бы их не видеть, но иногда я по ним скучаю! Мишка Кузнецов сидел на своём месте, глядел в окно с тревожно хмурым взглядом и сочинял стихотворение любимой берёзе. Сегодня он пришёл в школу с новой причёской. Я подкрался сзади и вместо приветствия дал ему щелбана по темечку.
– Шишка за стрижку! – провозгласил я торжественно.
Мишаня подорвался влепить мне сдачи наотмашь. Но через парту это было неудобно, да и сочетание его комплекции и моей реакции было не в его пользу. Пока он выбрался из-за парты, я отбежал на безопасное расстояние. Он гонялся за мной вокруг рядов, а я только хохотал от души. После второго круга он притормозил и перешёл к переговорам:
– Тварь! Попадись только мне – будет тебе шишка!
Вообще-то Кузнецов парень добрый, незлопамятный. После урока и забудет. И сейчас в его голосе не было никакой злобы. Но всё равно я не торопился идти садиться на своё место. А стоял я как раз рядом с партой, где Оля Смагина сидела в гордом одиночестве. Не знаю, придёт ли Шаршова, если придёт – уступлю, я плюхнулся на свободный стул, кинул рюкзак с боку и вытянул ноги.
– Здравствуй, Оля! – выдохнул я, будто домой пришёл после рабочей смены.
– Здравствуй, – тихо сказала она мне, не поворачиваясь и даже не отрываясь от книжки, которую читала.
То ли нервы у неё как у удава, то ли скромность зашкаливает. Ни разу не видел её в азарте веселия или наоборот в гневе. Всегда тихая спокойная. И все интриги высшего света обходили её стороной. Никто не влюблялся в неё, никто и не дразнил. А ведь красивая вроде девчонка! Невысокая, но стройная, с остреньким носом, с причёской как у Клеопатры. Интересно, а кто красивее: Фройлен из 6-го Б (тьфу блин, так и не узнал её имя) или Смагина Ольга Алексевна? Да и не влюбился ли я часом? Хм… Пожалуй обе неправы! Чтобы влюбиться, девочка должна быть ещё интересной и адекватной. А с этим мне пока не везёт.
Я наверное неприлично долго на неё смотрел, не отрываясь. Взгляд моей соседки перестал скользить по страницам, как бы книга не была интересна… Надо было срочно выкручиваться! И я вспомнил:
– Знаешь, Оля! Похоже прошёл твой звёздный час. Я сам заполнил дневник наблюдений! И теперь больше не буду у тебя списывать!
В моём голосе звучало торжество превосходства и самоуважения. А вот Оля всё так же без эмоций восхищалась моим подвигом:
– Ну ничего себе. Всю неделю вставал по утрам и сам всё записывал?
Тут задранный мой нос вдруг упал в раскрытые ладони.
– Блиин!..
Из семи дней я мог похвастать только одним. Какой удар! После тяжкого вздоха я раскрыл глаза и жалобно проскулил:
– Оль… Дай списать?
А моя спасительница прямо из под тетради по Алгебре вытащила Географию.
– Ну ты балбес. Держи.
Её спасительную тетрадь с таблицами и числами я нежно взял, как нищий рубль. Полез в вещь-мешок и с тоской отметил:
– Блин. А ведь так хорошо день начинался!