Абдурахман Авторханов

«Вожди, государство, народ»

В СССР существует не только национальный, но и русский вопрос. Национально русских никто не угнетает, но политически и социально русские так же угнетены и так же бесправны, как и другие народы. Раньше ссылались на латышей, евреев и кавказцев, но теперь русских угнетают сами русские. От этого русскому народу не легче. Чтобы понять трагедию нерусских народов, важно знать истоки трагедии самого русского народа.
Бесчисленное количество трудов посвящено «загадочной душе» русского человека, которому, оказывается, кнут нравится больше пряника. Но никто не хочет заметить, что под кнут он, собственно, попал в поисках пряника, пряника не только для себя, но и для всех, в интернациональном масштабе. Это в характере русского человека – не будучи счастливым самому, стремиться осчастливить всех. Широта его характера во многом объясняется свойствами как духовного, так и геополитического порядка. Несправедлив Пушкин, сказавший, что русский человек ленив и не любопытен. Его первоначальная экспансия, собственно, не диктовалась, как у других колонизаторов, меркантильными побуждениями и поисками соболиных шкур, золотых приисков или пленением чужеземцев с целью превращения их в своих рабов. Его толкал непреодолимый зуд крайнего любопытства: узнать, что лежит дальше за горизонтом, какие и как живут там народы. Не случайно в космос первым полетел тоже русский человек.
Колониальный аппетит пришёл во время еды – народное любопытство, поставленное на службу государству, послужило делу экспансии, начиная с Ермака. Скромная по размерам территория Московская Русь растянула свои границы от Балтики до Тихого океана и даже добралась до американского материка – территориально до Аляски и промышленно до самой Калифорнии. Русская трагедия обозначилась, когда Русь начала выходить за свои территориально-этнографические границы. Расширение Руси привело к сужению, а потом и к ликвидации свободы русского человека. Человек, который хотел осчастливить других, стал самым несчастным человеком в мире. Эту истину Ключевский выразил в лапидарной формуле: «Государство пухло, а народ хирел» (В.О.Ключевский «Курс русской истории» т.3. стр. 8). Именно в этом заключалось роковое отклонение русского исторического процесса от западного курса развития. Величие государства достигалось ценой физического и духовного рабства. Так было всегда. Так оно и сегодня, когда во имя того, чтобы играть роль военной сверх державы, надо держать людей на уровне жизни малоразвитых стран, а границы самого государства   – на замке. Именно из-за вечной нужды и порабощённости в русском человеке родилось обострённое чувство социальной справедливости, переходившее прямо-таки патологическую ненависть к своим угнетателям.
В том и другом он не знал меры. Все эти Пугачёвы, Разины, Желябовы и Перовские, Нечаявы и Ткачёвы и их гениальный синтез – Ленин могли родиться только в России. Именно эти крайности в русском характере: любовь и ненависть, милосердие и жестокость, «всё или ничего» – виртуозно были использованы Лениным и Троцким, когда они одной лишь бесшабашной социальной демагогией легко навязали этому же народу беспрецедентный в истории казарменно-полицейский социализм. Русский народ так же не мечтал о таком социализме, как свободный человек не мечтает «попасть в тюрьму». Обещанный «рай на земле» обернулся величайшим в истории обманом.  Спрашивается, в чём же всё-таки истоки величия и «ничтожества» русского характера? Почему даже сейчас чисто внутренняя задача – перестройка – тоже должна стать по Горбачёву мировой программой? Знаменитую формулу псковского инока Филофея о Москве: «Два Рима пали, третий стоит, четвёртому не бывать» – модернизировал недавно московский «инок» из движения «Память». «Москва – четвёртый Рим плюс социализм», – сказал он. Московский «инок» явно перекликается с философией глобальной стратегии перестройки Горбачёва. Горбачёв, как и все его мессианские и коммунистические предшественники, начал с того, что уже в самом названии своей книги выразил суть своей исторической миссии: «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира». Книгу он заключил словами: «Сейчас весь мир нуждается в перестройке… в качественном изменении… Мы встали на этот путь и призываем другие народы и страны» (М.Горбачёв, названная книга, Москва, 1987 год)…
От Филофея до Горбачёва прошло более 450 лет, а философия одна и та же? В чём её секрет?  Бердяев думает, что корни русского максимализма надо искать в русском характере и русском образе мышления. Бердяев – русский философ широкого образа мыслей. В своей роли интерпретатора «русской идеи», как человек истинно русский, он уникален, ибо ещё не было другого русского мыслителя, который бы так свободно, так беспристрастно мог говорить о собственном народе, как он. Бердяев любит выражаться парадоксами , порой бьющими в цель, но и нередко спорными. Я не философ и не психолог, чтобы позволить себе рассуждения о русском характере и русской душе. Поэтому я и не судья писаниям Бердяева. И всё-таки, кажется, что без Бердяева нельзя понять политическую генеалогию «Филофей  – Ленин – Горбачёв», с одной только очевидной оговоркой: в основе советского коммунизма лежит не мессианская идея Филофея, как думает Бердяев, а всем известная коммунистическая идея английских утопистов Томаса Мора и Роберта  Оуэна, итальянского утописта Томмазо Кампанеллы, французских утопистов Фурье и Сен-Симона и немецких утопистов Маркса и Энгельса с их, так называемым, «научным социализмом». Марксизм согласно самому Ленину, синтез «трёх  источников» – французского социализма, английской классической политэкономии и немецкой классической философии. Да, коммунизм в Восточную Европу принесли русские танки, но Никарагуа (продолжение следует), не продукт русской души, порой даже продукт антирусской души (Китай, Югославия, Албания, Польша). Единственный и действительный вклад русских в марксизм исходит от Ленина и его ученика Сталина. Он может быть охарактеризован очень коротко «тотальная и тоталитарная дегуманизация марксизма» развивающая из него идею физического насилия (диктатура пролетариата) и превращающая марксизм в эрзац-религию. Одно бесспорно: глобальная концепция утопического коммунизма находится в каком-то родстве с глобальной философией русского мессианства. Но Бердяев идёт дальше, делая далеко идущие обобщения о характере русского народа. Народ в догматической фантазии марксистов, каким когда-то был и Бердяев, играет ведущую роль в истории. На самом деле народ есть то, что из него делают его водители. Обратное влияние очень условное. Но в каждом народе есть своя собственная специфика национальных черт, благородных и низменных, жестоких и милосердных, которыми политические манипуляторы пользуются, каждый раз апеллируя к той стороне полярных черт, которые наилучшим образом служат достижению поставленной ими цели. При всём своём внешне русском нигилизме и критичности по отношению к «поляризированным» чертам русского народа, при всём пафосе свободы и осуждении тирании русский империализм для Бердяева не следствие, а искажение и русской истории, и русского мессианства. Вот его заключение: «Русские думали, что Россия – страна, совсем особенная, с особенным призванием. Но главное была не сама Россия, а то, что Россия несёт миру, прежде всего – братство людей и свободу духа. Русские устремлены не к царству этого мира, они движутся неволей к власти и могуществу. Русский народ по духовному своему строю не империалистический народ, он не любит государство. Вместе с тем это – народ-колонизатор и имеет дар колонизации, и он создал величайшее в мире государство,  получилась болезненная гипертрофия государства, давившего народ и часто истязавшего его. В сознании русской идеи, русского призвания в мире, произошла подмена. И Москва – Третий Рим, и Москва – Третий Интернационал – связаны с идеей русского мессианства, но представляют её искажение.
Нет, кажется, народа в истории, который совмещал бы в своей истории такие противоположности. Империализм всегда был искажением русской идеи и русского призвания». («Русская идея» стр. 218). Когда Бердяев заносил на бумагу эту «Русскую идею» – это было уже 1946 году.  – «Москва – Третий Рим» закрыла свой «Третий Интернационал».  Но расширила свои границы в Европе до самой Эльбы, включив в свой состав полдюжины восточноевропейских государств, одну треть Германии, половину Австрии, а в Азии всю Манчжурию, Южный Сахалин и Курильские острова прямо под носом у Японии. Не всегда делал и делаю разницу между царским империализмом и империализмом советским. Разница не в субстанции обоих типов империализма, разница  количественная и качественная. Царский империализм не был глобальным даже в массе мессианства, он был региональным – евроазиатским.  Советский империализм – глобальный, ибо его стратегическая цель – создание коммунистического общежития во всём мире. Качественная разница беспримерна по своей чудовищности: царизм преследовал умиротворения непокорных народов, большевизм – истребление непокорных методом массового террора и даже геноцида по расовому признаку. Царизм практиковал политику русификации, но ни одному царю не приходила в голову мысль денационализировать нерусские нации России, заставляя их поголовно изучать русский язык вместо родного языка.
Но главный недостаток тезисов Бердяева о русском характере заключается, на мой взгляд, в их «неисторичности». Бердяев пишет в конце первой половины ХХ – века о русском народе, жившем в позднем средневековье. Отсюда легковесная игра в терминологию: «Москва – Третий Рим» Филофея, которая как бы по столбовой дороге русской истории ведёт прямо к Москве  «Третьего Интернационала» Ленина. Недостаток такой схемы в том и заключается, что тот русский народ, о котором Бердяев рассуждает, давным -давно был на кладбище. !917 год – это разрыв русской духовной и национальной истории с прошлым. Тот русский народ, который совершал Октябрьскую революцию, вербовался, кроме группы обманутых идеалистов, из «люмпен-пролитариев» Маркса, анархистов Бакунина, нигилистов Тургенева, «бесов» Достоевского, руководимых не только кающимся дворянином Лениным, но и уголовниками типа Сталина. Советский народ, который вырос из этой революции, этот «интернациональный гибрид»,во многом носит другие черты характера, нежели те, которые были знакомы Бердяеву. Нынешние трудности Кремля были предопределены не столько утопическими по замыслу и антиэкономическим по существу «социализмом», сколько систематической и преднамеренной практикой сталинской машиной власти, направленной на тотальное разрушение, растление и оплёвывание тысячелетнего духовного мира русского человека: его истории, его культуры, его религии, его традиций, его души. Русского человека, верующего в Бога, чтущего исторические святыни и национальные идеалы, сталинский режим перековал в советского человека – в ханжу и хама, не верующего ни в какие идеалы, ни в небесные, ни в земные, ни даже в собственные социалистические. Да, режим во многом преуспел в разрушении старого духовного мира русской нации, но потерпел историческое поражение, когда он попытался внести свои собственные идеалы в образовавшийся духовный вакуум…
Вновь со времён Октябрьской революции Россия стоит перед судьбоносным этапом своего развития. Сегодня впервые обозначились исторические шансы мирного перехода от монопартийной тирании к правовому государству. Русское национальное движение, отказавшееся от губительной для него же имперской концепции и сомкнувшееся с национальным движением нерусских народов советской империи под старым лозунгом Герцена времён польского восстания 1863 года «За вашу и нашу свободу», приведёт к триумфу свободы и демократии на всей территории СССР. Единственный путь к этому – роспуск принудительной империи и провозглашение конфедерации независимых государств из числа национальных республик, которые готовы войти в неё добровольно.
Публикацию подготовил
Сергей Николаев. 7 ноября 1990 год
«Комсомольское племя», г. Грозный