Сны Мишки Пампушки

Сны Мишки Пампушки: кленовый сиропопАд и ореховые тучи.

Мишка Пампушка лежал на опавших
листьях, как на тёплом песке у моря. Он загорал в лучах осеннего солнца — не такого жаркого, конечно, как летом на пляже. Но всё же медвежонку было тепло. Тепло и хорошо. Повсюду холодную землю покрывали многослойные "матрацы" из красной, бордовой, лимонно-жёлтой и рыжей сухой листвы. А над ними в порывах теплого ветра плавно качали ветвями красные клены и желто-рыжие ясени. Вдалеке журчала вода. Мишка Пампушка кое-как встал, проваливаясь в листву по пояс, и медленно пошел, как будто поплыл, разгребая листья передними лапами.
Он вышел на поляну, где листвы было немного меньше, чем под кленами. Он проголодался и пытался найти грибы — заглядывал то под один клён, то под другой... Потом почесал в пушистом затылке и с досадой сказал: "я совсем забыл, что грибов "подклёновиков" не бывает. Бывают подберёзовики, подосиновики, мухоморы... Но мухоморами только лось Леонтий не прочь полакомиться... " Мишка прислушался к журчанию ручейка или речки вдалеке. "Пойду-ка к реке, если это река, — подумал он, — переберусь на другой берег, может там найду грибы или орехи... "
И он вышел к реке. Правда, вода в ней была какая-то странная — не прозрачная, а янтарная. Мишка не сразу отвёл взгляд от янтарной воды, затем посмотрел на небо, которое в ней отражалось, и понял, что красное солнце уже опускается за горизонт, а всё небо заволокло свинцовыми тучами. "А может, солнце опускается в речку, поэтому она так и окрасилась?" — подумал он, но сразу же вспомнил, что так не бывает, ведь солнце заходит за горизонт, чтобы взойти в Австралии или в Новой Зеландии... Пампушкина матушка — медведица из Дальнего леса — в первую очередь научила его печь медовые булочки и пампушки для борща, но потом ещё и немного грамоте обучила, и арифметике, и даже географии... У них в берлоге и шарик разноцветный стоял на подставке — копия планеты Земля. "Как же он называется? — пытался припомнить мишка, — Шаробус? Планетобус? Ах, да, глобус!"
Мишка увидел деревянную лодку, привязанную к ясеню у воды. Он хотел было одолжить ее, чтобы переправиться на тот берег, но задумался: как он будет возвращать лодку обратно? Ведь для этого придется и плыть обратно...
К берегу тихим течением  принесло пустую бочку. "А вот бочка, пожалуй, никому не нужна, кроме меня! Ее я могу взять напрокат!" — обрадовался Пампушка. Он зашёл по пояс в густую янтарную воду и не без труда залез в бочку, оказавшись в ней почти по плечи. "Судя по липкости дна и сладко-цветочному запаху, в бочке когда-то был мёд..." – заключил Пампушка.  Прежде, чем поплыть дальше по течению, мишка успел выхватить из лодки одно весло. "Уж весло я как-нибудь потом верну, по почте пришлю в кленовую рощу..." — подумал он и принялся грести к берегу напротив. До берега было лапой подать, но грести оказалось довольно трудно, такой густой и вязкой была эта янтарная река... "А может, это опавшие листья клена так окрасили речку? Ведь красится же вода в стакане, если положить в нее красную карамельку, ну, "барбариску", например ... " — задумался мишка и почти перестал грести, а бочку, тем временем, подхватило течение и понесло в сторону.
Мишка Пампушка так быстро плыл по течению, что сомнений у него не оставалось: это точно не мед. "По мёду так быстро плыть невозможно, тот совсем уж липкий и вязкий," — заключил мишка и тут же скатился в бочке по водопаду! Он и глазом не успел моргнуть, как оказался в устье реки, под самым водопадом — медно-золотым, атласным в багровых лучах заката, но совсем без пены. Бочка забуксовала на месте. Мишка Пампушка выдохнул. "Ну, хоть не опрокинулась, — подумал мишка о бочке, ведь плавал он не так уж хорошо... " А впрочем, здесь, внизу, тоже начинался берег, почти у самого водопада — вернее, угловатый островок, переходящий в берег. Мишка Пампушка снова облегчённо вздохнул. Перед тем, как выбраться из бочки, проплыть пару метров и вылезти на берег — весло он уронил в воду и оставался лишь такой неудобный способ — мишка протянул лапу и набрал густой янтарной водички из шумного водопада. Его носик только сейчас учуял, что пахнет она чем -то сладким и как будто знакомым... Мишка попробовал ее на вкус: его последняя догадка подтвердилась — это оказалась не вода и не мед, а сладчайший кленовый сироп. "Настоящий кленовый сиропопАд!" — восхитился мишка Пампушка.
Уже сидя на берегу, мишка заметил, что на этой стороне леса не так уж много кленов, но зато здесь шумела целая ореховая роща. Сперва он решил, что шумит она из-за ветра, но вскоре заметил, что по орешникам прыгают белки и бельчата и что-то собирают в кисейные мешочки — судя по всему, орешки. Одна белка, наполнив свой мешочек, подбежала к берегу кленовой речки и стала набирать сироп в бутылочку.
— Ореховый пирог будешь печь? С кленовым сиропом? — догадался мишка Пампушка.
— Именно так, — подтвердила белочка. — Вот, возьми, — протянула она мишке ещё одну бутылочку, — набери себе тоже сиропа. И орешков собери в карманы... Я слышала, ты по осени готовишь прекрасные ореховые булочки!
— Это правда, — скромно согласился Пампушка. — Спасибо за бутылочку! Но карманов у меня нет.
— Ладно, подожди немного, — ответила белочка, а через полминуты принесла ему корзинку, уже наполненную орехами.
— Ого, а тебе не жалко со мной орехами делиться? Я бы и сам собрал, хоть и плохо лазаю по деревьям, но мне так много и не надо, я могу и с земли поднять...
— Мы все положили в корзинку по одному орешку. А я положила три. Но за это ты пригласишь меня на чай с булочками, идёт?
— Конечно! — весело пообещал мишка Пампушка.

Мишка зачерпнул сироп сухим кленовым листиком, который пристал к его мохнатому плечу ещё на том берегу, и перелил порцию в бутылку. Затем зачерпнул второй раз и снова перелил в бутылочку... А на третий раз в листик вместе с сиропом попала крохотная золотая рыбка. То есть, по цвету она была как будто золотой рыбкой, но на ее голове блистало что -то по типу короны в форме пятипалого кленового листика. Мишка очень удивился и, конечно, не стал переливать сироп с рыбкой в бутылку. Он хотел сию же секунду отпустить ее обратно в кленовую речку, но все же спросил:
— Ты королева золотых рыбок, да? Поэтому у тебя на голове корона? — и тут же мишка подумал, вспомнив старые сказки, что золотая рыбка, а тем более королева золотых рыбок, возможно исполнит три его желания.
— Нет, я вовсе не королева, и даже не золотая рыбка, — отвечала малютка, печально вздохнув. — Мой вид рыбок называется "кленовые сиропки". А звать меня можно просто – Сиропка.
— Добрый вечер, Сиропка, а я — мишка Пампушка. Значит, ты не исполняешь три желания?
— Даже одного не исполняю, — призналась Сиропка.
— Ну, ничего, все равно я рад с тобой познакомиться. Ты очень красивая рыбка.
— Спасибо, — тихонько сказала Сиропка и от смущения стала скорее бордовой, чем золотой.
— Мне пора отпустить тебя в кленовую речку, да? — уточнил мишка Пампушка и тяжело вздохнул. Ему было жаль так быстро расставаться с интересной собеседницей, но что поделать, вряд ли ей нравилось сидеть на кленовом листике в лужице сиропа.
— Не отпускай меня, — сказала вдруг рыбка. — Ведь кленовая речка вскоре покроется сладким фруктовым льдом, а мне так грустно, когда нельзя вынырнуть наружу... Возьми меня к себе жить, в прозрачной баночке у окошка, да корми крошками пряников, а ещё — читай мне сказки перед сном... А я буду глядеть в твоё окошко и подмечать, как розовый оладушек в небе то восходит, то заходит за горизонт...
Мишка Пампушка был в шоке! Он ведь всегда мечтал о том, чтоб у него в берлоге жила золотая рыбка. Ну, или кленовая сиропка — она тоже подойдёт... Но тут мишка задумался: скоро ведь наступит зима и он впадет в спячку... Сможет ли он позаботиться о Сиропке, когда впадет в зимнюю спячку? И кто тогда будет читать ей сказки до весны?
— Сиропка, а ты зимой не впадаешь в спячку? — уточнил он.
— А что это — спячка? — удивилась Сиропка.
— Ну, это когда ты засыпаешь с первым снегом и просыпаешься, когда приходит весна.
— Я сплю только тогда, когда в сиропе не отражается светящийся блинчик на небе, — сказала рыбка и зевнула.
Мишка посмотрел на небо — солнце уже зашло за горизонт и наступили лиловые сумерки.
— А при свете луны? — поинтересовался Пампушка.
"Луна ведь тоже, — подумал он, — чем-то похожа на блинчик. Правда, он бывает надкусанный... "
— А что это такое эта твоя луна? — спросила в ответ Сиропка.
Мишка попробовал объяснить, а тем временем к берегу подплыла белая медведица Ляптя — в той самой лодке, из которой Пампушка стащил, то есть одолжил одно весло. На борту ее лодки лежали стеклянные бутылки, большинство из которых медведица уже наполнила кленовым сиропом. 
— Я набираю сироп из сиропопада, — рассказывала она спустя пару минут, — потому что по нему не плывут кленовые сиропки. Знаешь, Пампушка, это местные рыбки. Они всегда требуют, чтоб я сразу их отпустила, когда случайно удается зачерпнуть их с сиропом, а мне всегда так жаль их отпускать... Я ведь всегда мечтала о том, чтоб у меня в берлоге жила маленькая рыбка, у меня даже аквариум стоит — ну, тот, на подоконнике, помнишь? К нему всегда тянется ветка осины, стОит мне открыть форточку нараспашку...
— А моя Сиропка не хочет, чтоб я отпускал её в речку, —  удивился Пампушка.
— Твоя Сиропка? — удивилась теперь медведица.
— Да, вот же она, — и мишка протянул Ляпте кленовый лист.
— Какая красавица! — всплеснула лапами белая медведица. — Повезло же тебе, Пампушка!
— Но я вот вспомнил о зимней спячке... Может, ты возьмёшь мою Сиропку к себе до весны? Ты ведь не впадаешь в спячку...
Медведица Ляптя, конечно, с радостью согласилась, а вот кленовая сиропка запротестовала и отказывалась идти жить к белой медведице... (Она ведь уже прониклась симпатией к мишке Пампушке...) Но медведица пообещала читать ей сказки перед сном и кормить крошками марципанов, а также рассказала во второй раз, поподробнее, что аквариум стоит на подоконнике...
— А берлога моя на цветочной поляне, и весной, до того, как Пампушка тебя заберёт, ты сможешь любоваться голубыми и синими подснежниками — знаешь, они похожи на звёзды...
— Это те далекие пряничные крошки, что блестят порой в небе?
— Да, это и есть звёзды! — подтвердила медведица Ляптя, а мишка Пампушка закивал головой:
— А ещё весной на цветочной поляне можно увидеть россыпи ландышей... Они появляются из-под снега и сами тоже белые-белые, как снежинки!
— Ладно, я согласна, — сказала кленовая Сиропка и от радости начала плескаться в лужице сиропа.
— Если захочешь, сможешь и на лето остаться у медведицы Ляпти — летом на ее полянке и ромашки, и васильки, и фиалки, и незабудки цветут... Но, если ты не передумаешь, весной я с радостью заберу тебя к себе, в сосновую рощу.
— Посмотрим, мишка Пампушка, — ответила рыбка. — Но в гости ты к нам все равно заходи. С пряниками и пампушками.
— Обязательно! — пообещал мишка Пампушка.

Медведица взяла в лапы кленовый лист и перелила сироп с рыбкой к себе в бутылку — Сиропка была совсем не против и вскоре задремала. Затем, Ляптя положила бутылочку в лодку, к себе поближе, и неспешно, гребя всего одним веслом, поплыла вперёд по кленовой реке.
А Мишка Пампушка печально побрел по ореховой роще в глубину леса. В лапах он нес корзинку с орехами и бутылочку с кленовым сиропом — он не забыл, что пообещал щедрой белке пригласить ее на чай с булочками. Вдруг подул ветер и на голову мишке посыпались орешки.
— Ой, — сказал мишка Пампушка, — ой-ой!
Мишка сперва подумал, что орехи падают с деревьев, но вдруг понял, что ореховая роща осталась далеко позади... Мишка задрал голову к небу — над ним сгустились темные свинцовые тучи, из которых, как град, сыпались твердющие лесные орехи. Как раз Пампушке на макушку!
— Вот это да! ОрехопАд! Из настоящих ореховых туч! Или фундукопАд! Из фундуковых туч! — изумился мишка, а затем попытался прикрыть голову, поставив на нее корзинку.
— Ой-ой! — ещё раз крикнул Пампушка и проснулся.

Мишка Пампушка лежал под ватными одеялами на кровати в своей теплой и уютной берлоге. Ему на голову и вправду сыпались лесные орешки — дело в том, что он повесил мешочек с орехами над кроватью, но мешочек этот, видимо, продырявили орехи заострённой стороной.
Мишка вылез из-под одеял и навёл в берлоге порядок — орешки смел веником в совок, а кисейный мешочек кое-как зашил красными нитками из шарфа.
— А может, и вправду испечь ореховые булочки? — подумал мишка Пампушка.
Вообще-то он запасся орешками на зиму, чтобы испечь булочки к Рождеству, когда его разбудит деревянная кукушка из часов мишки Жужжушки... "А сейчас, наверное, конец ноября... " — подумал медвежонок, глядя в тусклое оконце — давненько его не протирали тряпочкой. Листьев в сосновой роще, конечно, и в  октябре почти не было — кроме тех, что ненароком заносил сюда ветер, но на оконном стекле уже наметился морозный узор, старую раму обволакивал иней, а вот снега на земле и на ветках почти что и не было — так, самую малость, да и тот подтаял и был похож на сахар с водой... Мишка втянул носиком воздух из приоткрытой форточки:
"Нет, это точно не весна. Весной и не пахнет..."
Пахло поздней осенью, повстречавшей зиму. Календарь, разумеется, висел на своём обычном месте — над тёплой кроватью — но какой от него был толк в это время года? Он оставался раскрыт на той же странице, что и в тот день, когда выпал первый снег, а мишка Пампушка лег спать — "1 ноября". На земляном полу валялись листья календаря, подписанные датами "30 октября", "28 октября"... Мишка смел в совок и их тоже.
В чайной чашке, что стояла на письменном столике, дремала золотая рыбка. Мишка с тревогой подумал, что давно не кормил её — примерно месяц. Он наклонился к чашке и тихонько спросил:
— Рыбка, ты не спишь?
Та в ответ открыла оба глаза и вынырнула из вода.
— Бедненькая, ты всё-таки не впадаешь в зимнюю спячку? Ты есть, наверное, хочешь? — спрашивал мишка, не ожидая ответа — рыбки ведь, на самом деле, говорить не могут...
Мишка собрал с кухонного фанерного столика хлебные крошки и бросил их золотой рыбке в воду, которую перед тем поменял на чистую. Рыбка сразу и с большой охотой принялась за угощение.
— Плохо же я о тебе забочусь... — удручённо сказал медвежонок. — Хорошо хоть, что орехи меня разбудили... Наверно мне и вправду стоит отнести тебя белой медведице Ляпте. До весны. Ты согласна?
Рыбка, кажется, кивнула в ответ.(Он ещё летом по счастливой случайности выловил ее из ручья, когда черпал из него воду, чтобы напиться.)
Мишка заволновался ещё больше, когда представил, как бы проголодалась золотая рыбка, если бы он проспал до самого Рождества или ещё хуже — до весны!
— Нет, надо прямо сейчас отнести тебя к Ляпте на цветочную поляну, пока не стемнело, — твердо заявил мишка Пампушка, но потом, глядя на орешки в совке, решил сперва испечь булочки, чтобы прийти в гости с угощением. "Кто знает, может Ляптя вовсе не горит желанием брать к себе золотую рыбку на зимовку , — рассуждал он про себя, — а ореховые булочки с кленовым сиропом хоть как-то ее задобрят... " Кленовый сироп, кстати говоря, мишка сам приготовил ещё в октябре — бутылки с ним стояли на полке в буфете.
— Судя по небу, сейчас только утро, а вовсе не вечер, — подумав, заключил Пампушка, — и значит спешить нам некуда.
Ему было жаль расставаться с золотой рыбкой до весны и потому хотелось потянуть время и провести с ней хотя бы ещё один день.
Но за готовкой день промчался быстрее, чем паровоз, и вот начался закат: в это время  года солнце не долго гостит над лесом. Небо меж туч и облаков полыхало пурпурным цветом. Ореховые булочки с кленовым сиропом, выложенные на противень, остужались на крыльце. На их аромат прилетел зяблик. Пока мишка Пампушка возился на кухне, он поклевал одну из булочек — птичке в особенности понравилось выковыривать клювом орешки.
Пампушка закутался в красный шарф, что связала сорока Йоко, и ещё одним шарфиком обмотал чайную чашку с золотой рыбкой, чтобы малютка не озябла по дороге к новому дому.
Мишка обулся в тапочки — валенки куда-то запропастились, да и сугробов пока что не намело, так что можно было обойтись и без валенок. И вот, Пампушка взял в лапы плетёную корзинку и вышел на крыльцо, чтобы утрамбовать в нее булочки. Зяблик в тот же миг отлетел от угощения, но мишка его заметил:
— Ладно уж, возьми одну булочку, я же не жадный, — обиженно сказал мишка Пампушка.
Зяблик засмущался, но все же не отказался от предложения.
— Спасибо, товарищ! — сказал он и через мгновение улетел с поклеванной булочкой в клюве — она чуть ни перевесила зяблика, пока тот летел до ветки сосны.
Мишка уложил теплые булочки в корзину. Затем он вернулся в берлогу и положил на оставшееся место чайную чашку с крохотной золотой рыбкой. В другую лапу мишка взял керосиновую лампу, чтобы осветить себе тропинку, когда пойдет обратно домой.
И вот, мишка Пампушка снова вышел из берлоги. Лесной ноябрьский воздух, конечно, по обыкновению очень холодный, и мишке стало зябко, хоть он и закутался в теплый шарф, но хотя бы путь предстоял недолгий.

***
У белой медведицы Ляпти сгорели все блины. Она ещё утром настроилась на то, что после обеда попьет чаю с блинчиками с медом, но все сгорело, так как медведица совсем забыла про таймер. Пить чай с угольками ей не хотелось, а сам по себе липовый мед (у нее был только липовый) она любила не так сильно, как бурые медведи, поэтому "к чаю" у белой медведицы были чёрствые сухари, помазанные медом, и рябина в сахаре, которой ее угостил снегирь-переселенец. Рябина эта была довольно горькой, не смотря на сахарную глазурь, так как ещё не ударили зимние морозы — известно, что ягоды рябины становятся сладкими, когда хорошенько промерзнут.
Медведица пила успокаивающий мятный чай с тем "сладким", что у нее было, хоть оно и не было таким уж сладким, а рябина так и вовсе была горькой, и печально смотрела в окошко. В шкафу у нее пылился просторный стеклянный аквариум — она давно мечтала о золотой рыбке, а в особенности долгими зимними вечерами, когда большинство ее друзей крепко спали в своих берлогах, норках и домиках и не заходили к ней в гости.
— Хоть бы ворона Каркуша Карловна прилетела на чай, — сказала Ляптя сама себе, — сейчас я и ей была бы рада... Но вряд ли она прилетит, из моего окошка ведь не тянется вкусный запах...
 
Она недавно открыла форточку, чтобы проветрить берлогу, так что запах из ее кухни тянулся, конечно, но это был довольно неприятный запах горелого.

Пурпурный шарик в небе ещё не растаял за горизонтом, как в дверь берлоги постучали: медведица подскочила на пеньковой табуретке и поспешила открывать неизвестному гостю:
— Иду-иду, — выкрикивала она по пути, — уже иду!
Когда дверь в берлогу отворилась, а на пороге показался мишка Пампушка, а за ним и белочка с пушистым хвостиком и кисточками на ушах, медведица Ляптя захлопала в ладоши от восторга.
Ну, а уж когда они трое сели пить мятный чай с ореховыми булочками, и мишка Пампушка осторожно вытащил из корзинки и чайную чашку, укутанную шарфом, а медведица Ляптя заглянула в неё... Вот на этом моменте нашей истории Ляптя стала самой счастливой белой медведицей на планетобусе под названием "Земля"!