Очередь как знак надежды

Продуктовая сингулярность

Интересной гранью исчезновения продуктов в магазинах было то, что вначале исчезало их разнообразие. Т.е. вместо нескольких видов сыра или колбасы продавался (изредка) только один вид. Со временем к этой ситуации подстроились и ценники в магазинах. Они стали лаконичнее. На них стояло одно слово («Сыр», «Молоко», «Чай»…) и цена.

Очередь как знак надежды

Продукты в магазинах появлялись или, как говорили тогда, их «выбрасывали на прилавок». Информация о том, что, где и когда выбросят, была, разумеется, очень ценна. Сообщить о том, что завтра в магазине У в час Х выбросят товар Z считалось знаком большой дружбы.
Но иногда можно было просто идти по улице и увидеть у дверей закрытого на обед магазина или в магазине у определённого отдела очередь чего-то ожидающих людей. «Ага! Очередь. Значит что-то скоро выкинут!» - отмечал про себя прохожий и занимал место в очереди. И только после этого начинал выяснять, что надеются купить стоящие впереди.

В связи с этим вспоминается еще один случай.
Вместе с тремя коллегами я был в командировке на одном серьезном предприятии. Предприятие в этом городе имело несколько площадок, или территорий, окружённых высоким забором с проходными. Вход и выход был строго по пропускам.
Пообедать мы могли в столовой этого предприятия, которая располагалась на другой площадке, до которой надо было пройти несколько сотен метров.
Обед у сотрудников предприятия был с 13 до 14 часов. Выйти раньше на обед они не могли. А мы могли. Вот мы и решили не толкаться со всеми, а выйти раньше других на пару минут и прийти в столовую раньше всех сотрудников с нашей площадки.
И вот, за несколько минут до 13:00 мы промаршировали мимо очереди уже выстроившихся внутри территории перед проходной сотрудников, вышли за проходную и быстрым шагом направились по направлению второй проходной, за которой располагалась столовая.
Однако, примерно посередине нашего пути располагался киоск Союзпечати. Один из коллег, уважаемый корифей Володя,  был большой библиофил. Он ездил в командировки с блокнотиком со списком советских литературных журналов и их номеров, в которых были опубликованы интересовавшие его произведения.
Подойдя к киоску, где скучавшая продавщица щёлкала семечки, он спросил:
- А у вас журналы за сколько последних месяцев?
- Мы непроданные журналы через полгода после поступления в макулатуру списываем, так что - за полгода,  - подробно проинформировала его она. 
- Вот здорово!  - обрадовался Володя. - А «Даугава» за февраль у вас есть?
- Нет, - ответила продавщица, предварительно на минуту нырнув под прилавок, чтобы проверить свои запасы.
- А «Литературный Урал» за март? - снова спросил Володя, справившись со своими записями.
Процедура сверки повторилась и продавщица опять ответила отрицательно.
Мы хотели поторопить Володю. Но, как упоминалось выше, он был уважаемый член нашего небольшого коллектива. А самое главное - его глаза горели такой охотничьей страстью, что мы решили ещё подождать минутку.
-Мужик, а что дают? Не Дюма? - услышал я неожиданно вопрос и похлопывание по плечу.
Я повернулся и обомлел. По дорожке от одной проходной к другой катилась струя жаждущих пообедать. Но несколько десятков человек, увидев нашу группку у ларька и приняв её за маленькую очередь, пристроились за нами.

Очередь росла на глазах.
А мы, от греха подальше, прихватив сопротивлявшегося Володю, скорым шагом двинулись в сторону столовой.