Саша плюс Наташа

Вчера я проснулся с мыслью. Обычно я без мыслей просыпаюсь, но вчера я проснулся с мыслью. Не всегда удается проснуться с мыслью, такое случается со мной крайне редко. Все многие понятия и соображения, приходят которые на ум в течение дня, никак нельзя сравнивать с мыслями, с которыми просыпаешься. Определенно, есть  в этом что-то необыкновенное, божественное. Это походит на некое начало, начало всего, как будто рождается новый мир, твой собственный мир, и ты – творец его. Как-никак, в начале было Слово. Или, следуя пояснению доктора Фауста: в начале мысль была. Вот и у меня мысль была. Я ее не придумал, она мне не примерещилась. Она уже была где-то, где-то во мне, и я пробудился с ней.


     Собственно, это была никакая не мысль, а так – своеобразное словосочетание, избитое выражение, откуда-то прямиком из детства, примелькавшееся и всеми знакомое в разночтении своем, характерное для какого-нибудь дня всех влюбленных: Саша плюс Наташа равняется любовь.


     Несмотря на всю незамысловатость и азбучность суждения моего, я весь день только и думал о взаимной склонности Саши и Наташи. Ведь не для красного же словца и не для казистого созвучия взяли и сложили условного Сашу и Наташу. Все это не просто так, а ради чего-то, ради чего-то большого и прекрасного, ради любви в конце-то концов. Мне представляется, именно подобным образом рождаются все смыслы на земле. Вот так как-то легко, невзначай как бы: Саша плюс Наташа равняется любовь. Это так естественно, так гармонично. Если искать любви формулу, или если она уже существует по незнанию моему, то звучать она должна именно так и никак иначе.


     К вечеру я устал от бесплодных фантазий и спутанных умозаключений на вечную тему союза Саши и Наташи. Обессиленный, я лег на кровать и вдруг вспомнил, что несколько месяцев назад уже приключалось что-то подобное со мной. Так же как и вчера, я проснулся однажды с мыслью в голове, и тоже весь день думал о ней, но так и не преуспел с выводами. Причем в тот раз меня посетила самая настоящая, подлинная мысль, так бы я сказал. Мысль заключалась в следующем: в мире, где торжествует насилие и льется кровь, где брат убивает брата и ведутся жестокие войны, отчего бы и мне не убить кого-нибудь? Идея убить кого-нибудь потрясла меня. Почему ко мне пришла такая мысль, разве я в состоянии убить человека? Я не убийца и не герой, не способен на такой поступок. Я обречен всю жизнь прозябать в Боге. А у Него: это нельзя и то нельзя. Но я без претензий, у меня рабская сущность. Иногда я думаю, что убийцы и герои очень похожи, да и можно ли быть героем, не убивая людей? Я даже заболел тогда. Вряд ли мысли об убийстве были причиной тому, но все-таки. У меня поднялась температура, и в бредовом забытьи мне война привиделась, и я был участником ее. И я с кем-то воюю и даже не знаю врага моего. И мне совершенно неважно, кто враг мой и что он для меня, мне важно уничтожить его, стереть его с лица земли, пока он не проделал это со мной. И все-таки я понимаю, сколько бы я ни убивал, мне все равно не убить всех противников моих, и рано или поздно я сам убит буду. Потому что убийство есть бесчеловечность, и война самая большая бесчеловечность на земле, какие бы цели и смыслы не преследовала она. Впрочем, это были бредовые, лихорадочные мысли болезни моей. Зачем распространяться о них? Теперь я здоров как бы, но мысли-то остались. Однако пора вернуться к изначальному повествованию о Наташе, или о Саше и Наташе, если уж буквально следовать рассказу моему.


     На следующий день с утра я отправился в районный центр изобретений и творчества. Я всегда хожу туда, когда пребываю в раздумьях, меня там все знают, приветствуют. Администраторша как всегда внимательно выслушала изложенную мной проблему, и как всегда ничего не поняла. Безукоризненно сказала затем, что нет полного понимания слов моих и нужны подробности. Я задумался. Каких подробностей ждет она от меня, зачем они ей? Саша плюс Наташа равняется любовь. Один плюс один будет два. Квадрат гипотенузы равняется сумме квадратов катетов. Что там еще? Какой-нибудь второй закон Ньютона можно в пример привести. Все слишком понятно, все слишком очевидно. Это начальная школа. В таком случае, зачем я здесь, для чего пришел и рассказываю свою историю? Вот теперь я точно ничего не понимаю. Это я застрял в своем развитии где-то на уровне начальной школы, а жизнь продвинулась, мир повзрослел, и мне неуютно во времени, в котором я нынче живу.


     Я очень расстроился и готов был уйти, как вдруг она остановила меня. «А знаешь, - обрадовано сказала администраторша, - у меня для тебя кое-что имеется. Есть у меня на примете одна Наташа, возможно, она заинтересует тебя». Она записала на клочке бумаги адрес и протянула его мне.  Я выразил благодарность и отправился по указанному адресу.


     Дверь мне открыла миловидная девушка лет двадцати. Я сразу узнал в ней Наташу. У нее были длинные русые волосы и светлые глаза. Все Наташи в моем понимании выглядят именно так. «Ты кто?» - Недружелюбно поинтересовалась Наташа, увидев перед собой незнакомца. Я не знал, как ответить. Ее прямой вопрос сбил меня с толку. И вправду: кто я? «Что тебе нужно?» - Последовал еще один неприязненный вопрос от нее. Я опять не нашелся с ответом. Что за вопросы она задает мне при встрече? На них сразу и не ответишь. Почему столько недоброжелательности в словах ее? Я пришел не за тем, чтобы сказать ей о том, кто я и что мне нужно. Я всего лишь пришел сказать, что Саша плюс Наташа равняется любовь, и вслух я повторил духовное свое. Наташа не удивилась и как будто задумалась, а затем объявила, что она не Наташа, а та, которую зовут Наташа, живет в соседнем доме, но ее сейчас нет, и она ушла на учебу.


     Не-Наташа скрылась за дверью, а я подумал, глядя на закрытую дверь: «Нет, это совсем не Наташа. Ни одна Наташа не станет спрашивать меня, кто я и что мне нужно и уж совершенно точно не хлопнет громко дверью перед самым носом моим. Это не та, которую зовут Наташа. Та, которую зовут Наташа, догадывается, что любовь это что-то из ряда вон выходящее, это что-то большее, чем просто Саша плюс Наташа, хотя и это тоже. В моем случае все дело в Наташах. Одна Наташа ушла, другая еще не пришла, а я все жду и жду, жду свою Наташу. Кто-то счастлив с Наташами, кто-то – нет. А мне с ними ужасно не везет. Я сойду с ума. В моем мире существуют одни Наташи».


     Я все еще стоял перед дверью, но уже ни о чем не думал. Вскоре дверь вновь открылась. Вновь передо мной возникла миловидная девушка лет двадцати с длинными русыми волосами и светлыми глазами. Я узнал ее. Это была не-Наташа, хотя и так похожа на нее. «Почему ты не уходишь, чего тебе еще? – Уже каким-то угрожающим тоном произнесла она. – Я сейчас вызову полицию». Я ответил, что в полиции нет никакой необходимости, если только не считать любовь правонарушением.


     Я ушел. Услышал, как позади громко и прощально хлопнула дверь, и я тоже в мыслях откланялся. Это точно была не Наташа. Потому что настоящая Наташа знает, что у меня болит голова и поэтому никогда не хлопнет громко дверью.


     Подходя к своему дому, вспомнил, что сегодня мне должна позвонить бывшая жена. Она всегда звонит в определенное время, в определенные дни, спрашивает, жив ли я. Я неизменно отвечаю, что жив. Она всегда спрашивает меня об одном и том же каждый раз. Может, считает, что смерть забыла обо мне? Быть забытым жизнью и смертью. Что может быть хуже? Быть забытым Наташей – вот самое худшее.


     Я не помню, почему мы разошлись. Она добра, справедлива, и, кажется, любила меня. У нее миловидная внешность, длинные русые волосы и светлые глаза. Ее зовут Наташа, и работает она врачом-неврологом в городской больнице. Разве этого недостаточно, чтобы чувствовать себя счастливым человеком? Вероятно, я не хочу быть счастливым человеком. Отчего-то мне неприятны счастливые люди. Я нахожу в отвращении к счастью влияние болезни моей. Я давно болен, но диагноза нет. Люди ищут смысл и истину жизни своей, а моя жизнь проходит в поисках диагноза. Иногда, ожидая приема у невролога в местной поликлинике, я внимательно вглядываюсь в болезненные лица посетителей и думаю: а ведь я тоже того, тоже богом убитый; что-то неладно у меня наверху; человек, который тоже того, не может быть счастлив, не может быть счастлив с Наташей; лучше мне быть одному; лучше мне быть одному, без Наташи. Я не буду больше ходить к неврологу, и на одну Наташу станет меньше в жизни моей.


     Вернулся домой. Телефонный звонок раздался тут же. «Ты еще жив?» - Услышал я в трубке до боли знакомый и приятный голос. Да, все по-прежнему. Любовь заставляет меня жить.


     Укладываясь спать, мне вдруг привиделась какая-то незнакомая миловидная девушка с длинными русыми волосами и светлыми глазами. Я где-то встречал ее, но где и когда? Не помню. Кажется, ее звали Наташа, и она первой назвала мне имя свое. Это было давно или недавно? Когда все это началось со мной, когда в моей жизни появилась Наташа? Хотя, какое это имеет значение. Все не то. Мир должен быть иным, и должен я быть иным в нем. Все не то. Мысли не те мои, и все Наташи жизни моей тоже не те. Не с теми мыслями я ложусь спать, не с теми просыпаюсь. Мне приходят в голову мысли о любви, и они бесхитростные и детские какие-то. А в мире льется кровь, а в мире торжествует насилие и черт его знает, что еще творится. Меня же в это время одолевают наивные и недалекие мысли. Нехорошо это. Не так должно быть. Я верю, однажды придет день, и все случится совсем по-другому. Я пробужусь ото сна, открою глаза и почувствую себя совершенно иным человеком. И буду я свободен от нелепых мыслей своих, от нелепых мыслей своих о любви. И стану я думать о замысловатости и предсказуемости века своего, о жизни и смерти, о войне и мире, о ненависти и… опять о любви.