Авели и Каины

Аэропорт гудел, как и везде на юге… Габо был возбуждён поездкой в никуда, а брат, Даво, курил сигарету за сигаретой и понуро ждал своего объявления на посадку. Третий брат, уже устроился в России, но сидел в тюрьме, ни за что угодил, и встречать не мог. По факту, и Даво летел в никуда. К жене брата исключил сразу, кажется, та стала подумывать о разводе…
– Габо, твой объявили, куда смотришь?
– Римму возьми на руки, Сёмик, дай руку! – вскочил Габриэл, суетливо одёргивая спортивку, – Ано, куда смотришь, посадку на Киев объявили уже!
Давид проводил брата до барьера, крепко обнял, на правах старшинства похлопал по спине, поцеловал крошек и снова понурил голову.
Ему не хотелось никуда уезжать. Жена зудила под ухом: все уехали, кого ждём, жить не на что, воду отключают, свет отключают, газа нет, телефоны не работают… Сдался наконец. Долго вспоминал сухие глаза отца, мокрое лицо матери… Сёстры прибежали попрощаться и, видя грустное лицо любимого брата, утешали:
– Аперик джан, ты нигде не пропадёшь, золотое ремесло у тебя, без унитаза и крана домов нет, везде пригодишься! – хохотали они, не понимая, что Давиду было чихать на унитазы, краны и рукомойники.
У Давида через улицу жила любимая девушка, ещё со школы, но родители не разрешили жениться на ней – Кара была незаконорожденной, и в околотке никто не знал, кто её отец.
Как об этом прознали вездесущие кумушки, никому неизвестно, город небольшой, а скорость звука большая. Из Шенгавита переехали, чтоб никто не донимал – разведёнка и всё. Но прознали. Некоторые утверждали, что девочка взятая, муж бросил… Кара была самой красивой девочкой в школе, Дав всех отбил давно к десятому классу, но жениться не разрешили. Против отцовского слова он не мог пойти, но и Кару не мог забыть. Она ещё не вышла замуж, уже считалась старой девой. На работу ходила по верхней дороге, и Дав ни разу её не встретил за эти пять лет… Всё же пресновато жить, когда не с той, которая в сердце…
Наконец, объявили Краснодар. Дав быстро прошёл к соседней лавке, где разлеглись близняшки на коленях дремавшей жены, аккуратно погрузил мальчиков в коляску и покатил к барьеру. Прощай, Карулик! Прощайте, мальчики, прощайте, любимые школа и секция бокса… Дав ведь и стихи писал… Правда, в последнее время всё слезливые писались, перестал до лучших времён. Детей надо спасать, особенно мальчиков. А то война всех заберёт…

Третий сын Габриела, Виктор, родился уже там. Младшего он любил уже, как внука. Тот рос смышленым, подвижным и агрессивным – на улице его уважали ещё с первого класса.
Братья до Крыма несколько раз ездили друг к другу, всё обсуждали, как им съехаться и где. Крым всё решил: Габо сутками стоял на Майдане, из близких никто на похоронах не понимал, что он там потерял, ни в кого не попали рядом, а в него попали…
Дети остались на руках безработной жены, у слесарей жёны не работают. Но из Краснодара приезжали посылки, иногда – переводы, наконец, Мара пошла работать, дети учились хорошо, старшие даже отличники, жизнь немного наладилась, но какая это жизнь без Габо…
У Давида сложилось неплохо – сначала устроился в ЖЭК, там все пили, включая инженершу, после десяти утра – все уже бухие, заказы шли к нему и скоро Дав открыл частную лавочку. Потом и разных ремесленников набрал, контора расширялась, даже автомобили брал в ремонт. Нет, Дав не жаловался, даже семье погибшего брата помогал. Вот дети… дети того младшего брата, который в тюрьме сидел, приехали к нему в гости и не захотели уезжать. Так что Дав тянул и этих племянников. Раза два всей огромной семьёй съездили на машине в родное село отца в Карабахе. Далеко ехать, через горы и долины… Село богатое, да одни старики живут, через сыновей в России гражданство состряпали, пенсия российская, не то, что у сестёр, мизер получают…
А годы то шли, то летели. Но разве бывает, чтоб всё было тип-топ? Один из племянников, Арамик, самый умный – отличником был в классе, два института закончил, в плохую компанию попал, с другом в тюрьму угодил. Стерва судья впарила десять лет ни за что. Свой, старший, поехал в Киев, с двоюродным братом колонну с фруктами возил, то из Польши, то из Болгарии. Жили в пригороде, два дома рядом, сад, огород, там и женился на хохлушке.
Кто мог подумать, что всё это, такое с трудом нажитое, полетит к чертовой матери?
Беда придвигалась тихо. Сначала буряты в зеленом отжали Крым – как ни странно, без сопротивления. Потом украинцы проснулись и стали бомбить Донбасс. Ой, нет, сначала Донбасс с Луганском отделились, бомбили окопавшихся там «москалей», по телефону объясняла невестка. Но всё это далеко. И тянулось долго, много лет. Рана на теле неньки Украины дымила и жгла – парни родились там, родину их, хоть и далеко, но окутал дым пожарищ… Арамик двинулся обратно в Краснодар, дядя истошно звал всех в Россию, разрывая телефон ругательствами.
Но Арамик взял и записался в контрактники… Младшему, Аско, достали армянский паспорт и тот перешёл границу: хоть куда, лишь бы не воевать. Думали, месяц , ну, полтора, кто сейчас столетнюю войну потянет, в день по миллиарду рублей в огне войны сгорает…
А в Краснодаре женили среднего сына Давида, хорошая девушка, Настя, старший в тюрьму за драку с ножом угодил, армянские гены передают вспыльчивость… Младший школу скоро закончит. Тоже отличник. Но в институт не захотел, давай, батя, поработаю пока, потом разберусь.
Война жахнула неожиданно. Среди зимы. Кто ж воюет зимой? Все войны на земле устраивались с весны на лето. А тут ведь ракеты, для них что зима, что лето – летит себе ракета, да дронами орудуют. То ли ракеты плохо целились, то ли ракетчики, а вспахивали больницы, детские больницы, школы…
И вдруг вызывают Давкиного старшого, который «уже загнивать стал в тюряге», как сам писал, и предлагают на фронт, деньги, амуницию и помилование.
И вопросов ни у кого не возникло, кто откажется?  И не он один, живая очередь! Воля – первейшая цель любого зека. Набрали чуть ли не 50 000, если журналюгам верить… Говорят, столько же их и погибло. А может, больше, кто ж там считал да проверял…
Двинулись сначала в Ростов, оттуда на Донбасс...
Долго сказка сказывается, да быстро заканчивается. Почти всех уехавших до них изрешетили.
А попал Арамик в Благодатное. Аккурат в дом двоюродного брата. Сколько раз приезжал на лето, как же хорошо было…
Однополчане расползлись по распаханному посёлочку, парень развалился на уцелевшем диване и вдруг увидел, как ворвались трое мародёров, вскочил и выстрелил в потолок.
– Ты чего, братан? Здесь всё добротное! И тебе достанется!
– Идите отсюда, я первый, потом позову! – рука потянулась к автомату.
Молоденькие срочники шмыгнули на крыльцо и огляделись. Да сколько хочешь добра! И разбрелись по улочкам…
Арам долго паковал добро. До ночи трудился. Целую машину нанял. Утром позвал тех срочников, те радостно отвинтили унитаз, второй холодильник, подобрали второй телевизор, погрузили… Почта такого не видела, испуганные местные молча отправляли посылки… Всё отправил на адрес брата в Краснодаре, подвал у того большой, спрячет до лучших времён.
В Благодатном стояли недолго. Его оставили за коменданта. Через два дома остались караулить неизвестно что ещё два помощника.
Арам лежал на том уцелевшем диване, и ковырялся в телефоне. Интернет то убегал, то снова включался.
Он не сразу заметил, как во двор тихо вошли трое. Брат, невестка и их шестилетняя дочка. Дочка узнала дядю сразу, кинулась к нему, а брат и невестка остановились как вкопанные.
Арам вскочил, схватил оружие, потом отложил, и глупо уставился на вошедших.
– Как ты сюда попал?
– Нам сказали, можете вернуться… А ты… Ты как? – хрипло спросил Виктор.
– Не видишь? Фашистов добиваем! Ты что, за них?
– Да откуда здесь фашисты? – Виктор оглядел искорёженную мебель, пустые полки, ещё недавно сверкающие хорошей посудой… – Зачем пришли?
– Ты просто не знаешь, они тут в правительстве все окопались, население терроризируют, мы вас спасать пришли!
– А как вышел-то? Бежал?
– Помиловали, с фашистами и нацистами воевать будем.
Под окнами раздались голоса. Помощники вбежали в комнату, один из них с ходу прицелился Виктору в ноги.
– Не стреляй! – Арам не успел крикнуть, раздался выстрел, и Витёк рухнул на паркет, Марина  с Нютой, до этого молча сжавшиеся на табуретке, дико заорали, боясь подойти к корчившемуся от боли Виктору.
Помощники направили автоматы на них, они завизжали ещё громче, – Арааам! Вииитяя! Пааап! Мамааа! – пронзительно завыли мать с дочей.

– Да стойте! Уходите отсюда! Кто вас звал! – не соображая, что говорит, Арам бросился на контрактников, таких же зеков.
Но они, кажется, что-то смекнули.
Направили автоматы на обоих и нажали на курок…
Когда жена и ребёнок в ужасе кинулись к лежавшим мужчинам, сзади застрекотала новая очередь…
2024