Послеболье книга на трёх языках

Книга с автографом
    Эта небольшого, можно сказать – карманного формата книга в тёмно-багровой с чёрным дымом обложке, недавно занявшая место на моей книжной полке, с первого взгляда привлекает внимание отливающим золотом названием на трёх языках. Слово «Послеболье» повторено по-украински и на афганском наречии фарси. Эта необычная книга на трёх языках, представляющая рубаи уроженца украинского города Мариуполя Эдуарда Хандюкова, со школьных лет живущего в Москве, открывается вступительной статьёй Наджиуллы Арьямехра в переводе Максима Фоменкова.
     «Пребывающий в радости, как правило, поёт. Разделивший чьё-то горе, познавший муки Меджнуна, как правило, пишет стихи. Это состояние души и тела сродни ощущениям после обильного или скудного застолья, которое названо послевкусье и которое автор этой книги назвал «Послеболье», как отголосок давних или вчерашних событий, оставивших след в его памяти, в его сердце.
     Сборник рубаи Эдуарда Хандюкова с его переводом на украинский язык и с переводом их же на фарси Рахматуллой Равандом – это разной тональности и силы отзвуки грома непогоды и праздничных салютов.
    Насколько правомерно название книги – судить читателям. Юмор – он тоже из разряда послеболья, и также находит место в творчестве поэта.
    Стихи Эдуарда Хандюкова – это отголоски уроков любви и искренности, с которыми поэт продолжает работать по сей день в своей пусть непростой, но творческой жизни.
    Перевод – это возможность шагнуть за далёкие горизонты бытия и познакомиться с иной культурой. В поэзии это знание может быть гораздо глубже, при условии, что язык автора и язык переводчика являются гостеприимным домом человеческого сердца, а не случайной гостиницей.
     Рахматулла Раванд в книге «Послеболье» ненавязчиво открыл многообразный мир русского поэта читателям, даже тем, кто ещё не проникся красотой русской речи. Изящество его переводов на фарси покоряет читателя с первых строк и подтверждает равновеликость и красоту русской и персидской поэзии.
   Перевод издревле считался великой услугой. Талантливый перевод талантливого, самобытного произведения на иной язык способен положительно повлиять на культурную и социальную атмосферу общества, как напоённый солнцем горный воздух».
    Наджиулла Арьямехр, не случайно отметил, что о правомерности названия книги должны будут судить читатели. Видимо, ему это название не показалось органичным, и для этого, на мой взгляд, есть более чем веские основания.
    Так бывает, когда артист, спортсмен или поэт берётся рассуждать о политике только на основе эмоциональных оценок, путая местами причины и следствия. Вот один из примеров. «Всех, кто морочит голову народу / Про Братство, Равенство и про Свободу, / По мне, их насадить бы на колы – / Насильников, мордующих природу».
    Трудно поверить, что такой забористый коктейль заколотил человек в твёрдой памяти, как бы грубо это ни звучало. Во-первых, автор ниспровергает христианские добродетели. Хотя в другом месте у него иконы мироточат из-за того, что «ракетами прошиты небеса». Вообще, непоследовательность в этой книге обустроилась основательно.
     Во-вторых, речь идёт о «насильниках, мордующих природу». По-видимому, автор под «природой» имеет в виду звериную стаю, с её природным правом сильнейшего и отсутствием всякого равенства. Не думаю, что найдётся много желающих существовать в условиях такой «природы», хотя подобные примеры мы в современном мире видим.
   Что касается братства, в другом четверостишии поэт противоречит сам себе. «Кем братства круг был обращён в квадрат, / В тот бесов, чёрный, под разрыв гранат? / Где ненависть горит в глазах у хлопца, / Который был вчера мне кровный брат…» Кто же этот злодей, автор, похоже, не догадывается.
     Но это ещё не всё. Свобода –  общемировая ценность, которой дорожат буквально все страны и народы, вдруг тоже получает от автора смачную оплеуху. Не надо, дескать, ему никакой свободы! Жаль только, что при этом не уточняется, а что поэт желает взамен свободы. Темницы тёмные, диктатуру, монархию, крепостное право или, может быть, прекрасные времена рабовладения? Кстати, относительно свободы автор тоже непоследователен, ибо в другом четверостишии он высказывается о несвободе с сожалением. «И в летний зной, и средь зимы холодной / На воле в табунах бывал голодным… / А нынче сытый, в холе и в тепле, / Подкованный, а значит – не свободный».
      Пару слов скажем о таинственных тех, кто «морочит голову народу». Народ, конечно, имеет все основания обидеться, что кто-то неведомый, по мысли автора, может ему глупенькому морочить голову. Нет, этого допустить нельзя! Морочить голову народу имеет право только телевизор!
    Последнее, о чём можно сказать, это желание автора, по определению считающегося гуманистом и просветителем, «насадить всех на колы». Как-то не вяжется эта процедура из средневековья со светлым образом душелюба и людоведа из XXI века. Даже как условность не вяжется – и всё тут!
    Ну, и ещё одно показательное четверостишие. «Кремлёвская привычная игра – / «Пурге» на смену «слякоть» иль «жара» … / А символы игривых поворотов – Рубиновые звёзды – флюгера…» При чём, казалось бы, рубиновые звёзды?! Здесь не может быть двух мнений, автор как раз и закладывает игривые повороты в угоду антисоветской власти. И в этом свете, не может же он написать, что большинство неугодных ему исторических звёзд, свидетелей великих побед советского народа, давно заменили хищными двухголовыми птицами, которые за сравнительно небольшой период времени явили миру поразительную гибкость, вёрткость, игривость и беспринципность. И именно в плоскости этой замены лежит ответ на сакраментальный вопрос «Кем братства круг был обращён в квадрат…» И много-много других «кругов» постигла та же судьба, но об этом как-нибудь в другой раз.
     Ограничимся приведёнными примерами и ещё раз обратимся к названию. Видимо, готовя макет книги, автор был убеждён, что все российско-украинские неприятности и боли уже позади, и теперь на повестке дня только «послеболье», то есть выздоровление. Этого, однако, не случилось ни через месяц, ни через год, да и не могло случиться. Именно поэтому, можно предположить, название книги и не показалось подходящим Наджиулле Арьямехру, в чём с ним невозможно не согласиться.
   Известны слова А.С. Пушкина из поэмы «Полтава»: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Этот афоризм можно с полным основанием отнести к лирической поэзии, которую не стоит смешивать с политикой. Поэзия вечна, а политические взгляды и оценки временны и чаще всего меняются со временем. Пренебрежение этим правилом, на мой взгляд, сильно повредило качеству в целом неплохой книги.