Русская дочь военнопленного немца - 57

Новая жизнь, новые проблемы.
Утром, пока все спали, Валентина сходила в столовую купила горячих пирожков с творогом, котлет, жареной рыбы, компот в двух литровой банке, хлеба и вернулась в лагерь.
Анатолий уже поднялся, заварил крутой чай, выпрошенный у сторожа и сидя на окне, с удовольствием его пил. Девочки спали.

— Уже встал? Я в столовую ходила за продуктами. Девчонок надо поднимать, пока всё горячее, пусть поедят. Нам с тобой в контору идти надо, оформиться. Алёнку в школу определить, младших в садик.

— А мне надо к мастеру сходить, узнать, когда на работу выходить.

— А в контору со мной?

— А ты чё, дорогу не знаешь. Мне на работу нужно — он взял пару котлет, быстро, без хлеба, проглотил их, запил чаем и ушёл.

— Вставайте, умывайтесь, кушайте, пока всё горячее, потом доспите —говорила Валентина теребя дочек. В дорожной одежде, укутанные в одеяла и согревшиеся только к утру, дочки подниматься не хотели.
 
Встала Оксана, ей понадобилось на горшок. Она села на него и заплакала.

— Доча, ты чего?Что случилось?

— Больно — плача, ответила девочка.

— О Господи, мочевой воспалился — догадалась Валентина. Она  свернула матрас и усадив младшую дочь спинкой к нагревателю, обратилась к старшей дочери:
— Алёнка, Оксана заболела. Вы тут кушайте, а я в амбулаторию и аптеку. лекарство купить надо.

Быстро одевшись, она поспешила в амбулаторию.
— Мне бы врача, а лучше детского — спросила она у дежурной медсетры.

— Вам Тамару Николаевну? Она здесь, сейчас позову — ответила девушка и ушла вглубь здания. Вернулась она с врачом.

— Заходите в кабинет — пригласила Валентину молодая доктор

— Понимаете, мы всей семьёй сегодня ночевали в летнем лагере. Там невероятно холодно и моя четырёхлетняя дочь простыла. Воспалился мочевой пузырь. Пожалуйста, выпишите для ребёнка рецепт от цистита. Ей срочно нужна помощь, она плачет — чуть не плача, говорила Валентина.

— Я выпишу, но вы должны мне показать ребёнка. А вы к нам по переселению? Сколько детей? Медкарты есть?— доктор  задавала вопросы, выписывая рецепт.

— Да. Переехали сюда жить. Трое детей. Да, медкарты взяли.  Спасибо. Мы придём — она взяла рецепт и кинулась в дверь, под вывеской "Аптека".
Возвращаясь в лагерь, Валентина ругала себя:

— Вот дура, травы с собой не взяла. Сейчас бы конским щавелем напоила и всё. А здесь, поди, и нет таких трав, как у нас в Сибири. Что же я такая глупая, оставила всё на чердаке. В торопях и вообще всё там оставили. Пластинки со сказками, радиолу, детские игрушки — корила она себя, ускоряя шаг до бега, чтобы как можно  быстрее оказать помощь младшенькой.

Напоив лекарством младшую дочь, она уложила её на матрас возле обогревателя и подумала:

— А пол – то ледяной. Ещё одна ночь на таком полу и лечиться  придётся всем — и тут её осенило: самой поговорить с этой бабушкой— а вдруг она знает, где ключ, но побоялась отдать его незнакомому мужику?

Она тут же обратилась к старшей дочери:
— Алёнка, если папа придёт, то передашь ему, что я пошла в столовую и в магазин за продуктами, в контору пойду после обеда  — и заторопилась на автобус.

Подъезжая к остановке, Валентина увидела во дворе дома, куда заходил муж, маленькую, худенькую, немного сгорбившуюся старушку.

— Бабушка, бабушка, можно у вас спросить? — крикнула Валентина, не открывая калитки. Старушка остановилась и стала разглядывать незнакомую женщину. Поняв, что она её не знает, спросила:
— Ты, чья будешь?

— Бабушка, здравствуйте, мы приезжие. Мы приехали сюда жить. Ваш дедушка пустил нас на квартиру, но уехал и не оставил нам ключ. Мы сегодняшнюю ночь провели в холодном летнем лагере, очень простыли. Маленькая дочка сильно заболела.

Может быть вы сможете нам помочь, поищите ключ от дедушкиного дома. Понимаете, ещё ночь мы не выдержим и все свалимся — умоляюще говорила Валентина.

Пока Валентина рассказывала хозяйке двора о своих бедах, старушка всё ближе и ближе подходила к калитке, а Валентина продолжала:

— Мы неделю в поезде ехали, очень устали. Дедушка нам ключ не оставил, нам некуда было идти, вот нас в этот летний лагерь и посели. А там  холодно, как на улице, только без ветра, а мы уставшие уснули ну и простыли.

— Он хату вам готовил. Там фрукты у него в ящиках стоят. Он их в одну комнату стаскивал. Потом стены  мелом помазал, пол помыл. Матрасы выбил, вытряс. Ждал вас, да вот друга хоронить уехал. А вот  куда ключ положил, забыл мне сказать. А вы ко мне приходите. Хата у меня пустая. Мы зимой у хатах не живём, живём у времянках. Времянку топить легче, меньше дров идёт. Я сейчас у хате печурку запалю там и потеплеет.

— Давайте я вам помогу, дров принесу, воды — предложила Валентина

— Дрова-то у хате, у печку заряжены, тильки огонь запалить. А вода у кране. Носить не надо. Давай, ступай за семьёй, пока туда, да обратно ходишь и, у хате согреется.

— Спасибо, вам. Я тогда побежала за семьёй. Большое вам спасибо.

Когда Валентина пришла в лагерь, Анатолий был уже в комнате. По его внешнему виду, она поняла, что он зол.

— Всё хорошо?— насторожённо спросила она у мужа.

— Да не хрена хорошего! Пока ездил, на моё место другого взяли. Я же тебе говорил, что меня только на месяц отпустили, а прошло полтора.

— Ну не расстраивайся, без работы не останешься, на другое место пойдёшь.

— А берут только в тракторную бригаду, а какой с меня тракторист, если я в нем ни разу не сидел?

— Выучишься.

— С моей спиной только на тракторе и работать. Здесь на пилораме мне и было место, а теперь дуля под нос. А всё потому что ты не могла всё распродать, мужа ждала! А как другие бабы без мужиков живут?

— Не хочешь быть трактористом, иди скотником.

— Навоз сапогами давить, аммиаком дышать? Спасибо! Мне он ещё с дома поперёк горла стоит. Если бы не долги, хрен бы я это хозяйство развёл.  Нашла скотника!

— Послушай, а ты куда рвался? Ты что думал, что тут, как на железке, пальцем своим будешь водить, да всем указывать? Здесь работать надо с ночи до ночи, здесь сельское хозяйство. Ладно, хватит ругаться, собираемся и идём к бабушке, у которой твой дед живёт. У неё дом пустой, сама она зимует во времянке.

— Вот сука старая! Она, что не могла сказать, что дом пустой? Да я бы ей заплатил! Только бы не мёрзнуть здесь.

— А ты ей сказал, что детей привёз и теперь все на улице? Ты с ней поговорил? Все у тебя виноватые. Всё, пойдёмте. Оксанку понесёшь, она болеет.Простыла
Когда семья вошла во двор, хозяйка пригласила всех во времянку.

— Сидайте — указала она на стулья у стола и принялась накрывать стол. Отварная лапша, фаршированный болгарский перец с луком и морковью, маринованные баклажаны с морковью, персиковый компот.
 Валентина тоже выложила на стол продукты, что купила в магазине.
После ужина, хозяйка позвала всех в дом и показала спальные места.

— В этой комнате мои дети сплять, когда приезжают. Тут вам всем места хватит. Умащивайтесь.

В контору Валентина опоздала, но сбегала в магазин и купила продукты для приготовления пищи.

Рано утром, она попросила у хозяйки посуду и приготовила гороховый суп с пережаренной колбасой. Хозяйка поставила на стол квашеную капусту, консервированные овощи, свежие фрукты и корзиночку с грецким орехом.
— Ну что, муж, идём к директору. Куда пошлют, там и работать будем. Выбора у нас всё равно нет.

— Это колхоз, здесь не директор, а председатель — поправил её Анатолий и добавил — колхоз" Память Ильича".

— Ясно. Пошли. Надо устроиться на работу, да потом Алёнку в школу оформить, девчонок в садик. Оксане сегодня уже лучше, не плачет. Лекарством с утра напоила.

В кабинет председателя колхоза Валентина с мужем зашли вместе.
— Давайте по одному – бросил председатель, не глядя на вошедших.

 Валентина вышла, Анатолий остался,  через двойные двери было слышно, как председатель отчитывал его. Анатолий вышел из кабинета медленно, но твёрдо, с достоинством, хотя и с пылающим лицом.

— Иди — сказал он жене и вышел на улицу.
Валентина прошла к столу председателя и, выложила перед ним свои документы. Он бегло просмотрел каждый документ, потом спросил:

— На украинском размовляете?

— Нет.

— Жаль, нам в детсад нужен воспитатель. Ну что, тогда только животноводство. Мы жильё даём механизаторам и животноводам. Если согласны, идите в отдел кадров, там определят, куда пойдёте работать.

— Мне всё равно куда, раз уж приехали — забирая документы, ответила Валентина.

В отделе кадров долго разглядывали каждый документ и задали тот же вопрос об украиском языке.

— Нет, на украинском не говорю.

— Нам нужен воспитатель. А на двадцатидневных телят пойдёте работать?

— Пойду.

— Сто голов. Уверены, что справитесь?

— Справлюсь.

—Хорошо. Пишите заявление на имя председателя.

Валентина написала заявление и подала работнице отдела кадрами.

— Проходите медкомиссию и с результатами ко мне. Если всё хорошо, пойдёте на комплекс, принимать группу молочных телят.

  В амбулатории, после того, как она сообщила, что идёт работать телятницей, особенного осмотра не последовало, врачи подписывали, что называется, не глядя. Вот  только гинеколог, Рита Ивановна, оказалась принципиальной, она произвела полный осмотр и сообщила, что Валентине нужно походить на уколы от воспаления. Но медсправку подписала.

Всё сделав до обеда, Валентина забежала в столовую, купила котлет, \  докупила ещё продуктов и успела на автобус. Анатолия ещё не было, она приготовила обед и, накормив детей, разговорилась с хозяйкой:

— Я смотрю, у вас на стенах в рамочках висят фотографии военных, ,это фронтовые фото родственников?

— Да, братья мои старшие. Оба погибли. Нам тут лиха хватило. Немец-то так не лютовал, как румыны. Вот где звери, румыны эти! Немец у нас мало побыл, дальше ушёл. У кого немцы на постои были, так даже хозяев подкармливали. Да-аа. У нас офицер жил, тушёнку давал. Маму просил ему поесть приготовить, бельё постирать. А он нам, не поверишь, даже огород цапать помогал. А когда румыны пришли, вот где ад был. У-ууу..

Нас из хат выгнали. Так мы всю ночь землянку рыли. Рано утром, пока все сплять, курятник разобрали, да яму эту накрыли, и сверху земли накидали. Какие тряпки были на улице, в землянку стаскали. Траву старую нарезали, чтобы землю застелить, на том и спали.

А зима, знаешь, какая морозная была, такая морозная, что за сорок. Ни раньше, ни позже такого мороза в Крыму не было. Хорошо мы успели сами курятник разобрать, а эти черти всё жгли, что горит. Весь сад вырубили и сожгли. Сад-то, ох какой хороший был, персики, абрикосы, грецкий орех. Ещё мои папа с мамой садили.

А мы по ночам их корни выкапывали, да жгли. Воду на них кипятили. Маленьких веточек насобираем, которые те черти в топку не взяли, кипятком заварим, вот  такой чай пили. Кур-то сами забили, ощипали, да по ночам перо жгли, бульон варили, на том и выжили.
 
Худые, обессиленные, но живые. А когда весна пришла, цветы полезли. Мы корни саранки, нарцисса копали да ели. Господь помогал. Отродясь, у нас в огороде лопухов не было, а тут как насеяно! Корень лопуха вкусней всякой еды казался. На костре испечём и как лакомство, сладкий был.

Сеять в огороде стали буряк, морковь, брюкву, а картохи-то ни у кого нет, садить нечего. Орех грецкий, тоже повырубили. Вот такие вот дела были. Вот такое горе пережили.

Степан-то, что вам хату на постой дал, млаже меня был, а маме помогал, как взрослый. Вот овдовел, к детям у город ехать не схотел. Вот вместе и живём. Хата его у нас под склад. Дети наши приезжают,  компоты крутят, повидлу варят, там у него. Да и свежими фрукты, овощи берут. С машинами –то удобно. Когда надо, тогда едут и берут шо надо.

Хозяйка старалась говорить по-русски, но иногда в её речь всё же вплетались украинские слова, но мягкое "ге"звучало неизменно.

— Человик твой иде? — спросила она про мужа Валентины.

— Не знаю. Как от председателя ушёл, так я его не видела. Вашего брата Степаном зовут, а вас как, мы так и не познакомились? Как вас называть?

— Анна Даниловна.

— А я Валентина, а муж Анатолий.
Не знаю, куда его взяли, на какую работу. Меня вот взяли на комплекс, телятницей. Завтра группу принимать буду. В колхозную библиотеку зашла, книжек набрала по уходу за телятами. Сейчас читать буду, готовиться, как правильно ухаживать, чтобы телятки здоровенькие были и росли хорошо.

— Ты главное не воруй, вот тебе и весь уход и будут они здоровенькими и расти хорошо будут.

— А что воровать-то, сено? — засмеялась Валентина.

— Им и молоко дают и комбикорм. Вот и обижают телят, несут корм домой, своё хозяйство кормят. В наше время за это расстреляли бы или в лагере сгноили б. А сейчас вот так. Всяк себе.

Вечером с работы пришёл Анатолий.

— Куда тебя определили? Где работал? — поинтересовалась Валентина у мужа.

— А куда меня могут определить? На тракторную, слЕ-е-есарем.
Как пацана гоняли весь день, то подай, да это поднеси, да подержи, да подкрути.

— Ну ладно. Мойся, да пойдём кушать. А я завтра группу телят принимать буду.

— На комплекс взяли?

— Да, телятницей. Сто голов будет молочных телят. В библиотеке литературы набрала, ночь изучать буду.

— А чё там изучать, чё телят не знаешь как выращивают?

— Ну одного. двух, знаю. На двух, две морковки истереть, три раза по два литра молока дать, а это сто голов. На сто телят сто морковок натереть, руки отвалятся, и кто им картошку варить будет? Я своим в пойло по четыре крупной картошине варила. Значит здесь их по – другому кормят и по – другому содержат. Вот я и буду изучать, как.

— Изучай. Давай, чё там наготовила, жрать охота — не скрывая раздражение, потребовал муж.

Утром, взяв документы, медсправку, Валентина пришла в контору.
Начальник отдела кадрами, пожилая, полноватая женщина, с маленькой шишечкой из жидких волос на затылке, поправив очки, внимательно просмотрела справку и сказала:

— Подождите меня в коридоре, вместе пойдём на комплекс.

Шли молча. Лицо женщины было спокойным, уверенным. Оно не выражало к Валентине безразличия, но и интереса тоже. Проходная на животноводческий комплекс была через небольшую контору. Как только они вошли в здание, к ним навстречу вышла полногрудая женщина, с приятным круглым лицом, большими красивыми голубыми глазами и ярким румянцем на щеках. На вид ей было примерно лет сорок. От женщины пахло свежим спиртным напитком.

— Мария Михайловна, вот тебе пополнение, принимай. Поставь на молочных. Вот направление — заведующая отделом кадрами раскрыла папку, достала документ и передала его бригадиру. Мария Михайловна быстро пробежала глазами по тексту, потом окинула взглядом незнакомую женщину в соболиной шапке, с соболями на длинном фиолетовом пальто и зимними сапогами на высоких каблуках.

— Михайловна, дай ей халат, сапоги — напомнила зав кадрами.

— Пойдём — бросила бригадир Валентине и отправилась по коридору вглубь здания.

Мария Михайловна выдала Валентине новый рабочий , очень плотный халат, резиновые сапоги и спросила:

— Платок есть?

— Нет – растерянно ответила новоявленная телятница. Бригадир иронично вздохнула и, достав из шкафчика ситцевый платок, протянула его Валентине.

— Возьми мой, он чистый.

— Спасибо.

— Пойдём, покажу твоё рабочее место. Через час-два первых телят привезут.

Телятник, в который привела Валентину бригадир, был первым зданием от проходной. В здании располагались четыре изолированных друг от друга помещения, со своим отдельным уличным входом. Вход в помещение, рабочего места Валентины, был тоже первым от проходной. На входной двухстворчатой двери висел замок. Мария Михайловна сняла замок и, они вошли в тамбур. Слева была дверь в маленькую комнату для переодевания, справа дверь в комнату, где стоял огромный нагреватель с широким краном, под которым стояла большая алюминиевая ёмкость. Открыв дверь в эту комнату, бригадир сказала:

— Вот здесь кипяток и шалабанка. Будешь для телят заваривать комбикорм.

Они вошли в помещение с клетками для группового содержания телят. Клетки располагались вдоль стены по одну сторону. Вдоль клеток шёл жёлоб с транспортёром для эвакуации навоза. Над ним с потолка свисали вентиляционные вытяжки.

В помещении было тепло и чисто, воздух был совершенно свежим.

— Ну вот здесь твоё рабочее место..Готовь клетку на десять телят,  соломки подстелить, включить поилки. В кормушки сено разложить Скоро его  подвезут. А вон посуда для каши — она подошла к ведёрным алюминиевым чашам и, взяв одно звено из трёх ёмкостей, и уложила в кормушку.

— Вот так эту посуду будешь раскладывать в пустые кормушки. В них будешь носить вёдрами и разливать молоко, кашу. Потом всю посуду мыть в шалабанке. И посуда и шалабанка всегда должна быть чистыми. А то знаешь, лето, мухи, зараза, поносы, падёж скота. Поняла?

— Валентина кивнула.

 — Ну вот знай. Тебе скоро молоко привезут с фермы. Будешь разливать в эти чаши  по два литра на голову. Два ведра молока на клетку. В ведре двенадцать литров, до полоски десять литров. Десять литров на пять голов. Получишь комбикорма по триста грам на каждого. Запаришь его и будешь давать с молоком. Приступай. Я на проходной, если что. Давай. Что не ясно, подходи, объясню. Не забудь три килограмма комбикорма взять, да запарить.

Бригадир ушла, а Валентина, закрыв дверь на крючок, пошла в комнатку для переодевания. Она сняла с себя всю верхнюю одежду, упаковала её в пакет, надела халат, подпоясалась чьим-то, висевшим в комнатке, клеёнчатым фартуком и стала разносить солому по клеткам.

Когда услышала сигнал подъехавшей машины, поняла, что это молоковоз и открыла двери. Он заполнил четвёртую часть алюминиевой ёмкости и уехал.  Следом за ней на лошади подъехал скотник, он подвёз зелёное, запашистое, нежное сено. Его готовили специально для маленьких телят.

— Новенькая — спросил пожилой мужчина.

— Новенькая — ответила Валентина и стала на вилах заносить сено вовнутрь. Вскоре помещение наполнилось сладким ароматом сухой люцерки.

После обеда стали подвозить телят. Они были разные, маленькие и крупные, худенькие и справные и все тёлочки и все одной масти, красной.

Водитель и бригадир помогли Валентине загнать телят в клетку.

— Завтра ещё привезут двадцать голов. Как сто голов наберёшь, так распредели их по клеткам по весовой категории. Маленьких с маленькими, больших с большими, а средние со средними. Я приду, помогу — заверила бригадир.
— Хорошо. Спасибо.

—  Ну что, давай помогу их поить.

После того, как телят напоили, раздали им сено, Мария Михайловна сказала:
— С утра придёшь, вычисти клетку. Сгони телят в одну строну клетки, и сгребай навоз в транспортёр, потом перегонишь телят на чистую сторону и, закончишь чистку. Придёшь ко мне, получишь комбикорм, заваришь кашу, разбавишь молоком и накормишь, дашь сена, подстелешь чистую соломку и подбелишь стены, если они её обляпают.

Потом новых телят примешь. Их тоже напоишь, накормишь. После обеда придёшь и сделаешь всё тоже самое, что до обеда. Только комбикорм выдаю по утрам. На вечер будешь оставлять, но обязательно замыкай, а то останешься без комбикорма.

— Поняла, спасибо. А навоз кто должен выкачивать?

— Механик и слесаря. У тебя тут ещё нечего качать.

— Мне нужно детей оформить в садик и школу, вы мне выходной дадите?
— Ну, пока телят мало, я завтра попрошу телятницу с другой группы, чтобы до обеда у тебя управилась. А после обеда сама выходи. Подменных нет.
— Хорошо, мы постараемся до обеда пройти медкомиссию.

Утром Валентина с девочками пришли первыми к кабинету педиатра.
Листая медкарту Алёнки, Тамара Николаевна, обращаясь к медсестре, сказала:

— Что это там за врачи? В три года ставят астму, а в девять уже никакой астмы нет.

— Испарилась — усмехнулась медсестра.

— Не испарилась, а вылечилась — поправила Валентина.

— Астма – это навсегда, она не излечима. А если её нет, то её у ребёнка  никогда не было!

— Была. Она в областном медицинском исследовательском
институте обследовалась. Там и подтвердили наличие астмы. Вылечились народным средством.

— Это никаким средством не лечится. Давайте другого ребёнка — оборвала доктор Валентину.

Взяв в руки медкарту Лёльки, на первом же листе доктор увидела диагноз:" ядерная желтушка"
— Что это за диагноз? Что у вас там за врачи? Каменный век какой-то.

Валентине хотелось рассказать, что это такое и почему по-другому это не пишется, но передумала. Надо было торопиться на работу. Да и доктора здесь сами оказывается  не всё знают.

Постепенно, начиная с малого поголовья, Валентина получала навык ухода за колхозными телятами. Когда группа набралась в полном составе, она уже знала, как с ними обращаться. А судя по тому, что два литра молока в день им, как казалось Валентине, было очень мало, она стала молоко разбавлять травяным отваром.

За день до нового года приехал Степан Данилович, и Юрьевы перешли в его дом. Точнее в его хатку. Это было саманное строение, стены котого были в метр толщиной. В хате были маленькие окна, низкие потолки, крошечная кухня с огромной печью. В первую же ночь крысы, да мыши не дали спать. Они бегали внутри стен, пищали, кричали, боролись так, что стучали своими телами о стену.

В одну из ночей, когда у самого уха Валентины, крысы подняли  шум с визгом и писком, она кулаком удалила о стену, чтобы их успокоить. Но под ударом оказалась тонкая стена и проломилась. Крысиное гнездо посыпалось на кровать.
Каждую ночь эти животные преподносили какие-нибудь гадкие сюрпризы, то воровали хлеб, то бегали по постелям, то прямо на полу в зале устраивали бои без правил с ором и писком.

После окончания каникул Алёнка пошла в третий класс, в школу с украинским языком, другой в селе не было. Уроки русского языка были только два раза в неделю.

— Мама, я принесла сказки на украиньской мове. Давай я буду тебе читать, а ты угадай про кого я читаю, хорошо?

— А ты что, уже умеешь читать по - украински?

— Это совсем не сложно. Вот если написана буква "и", то её читать как "ы", а "и" это просто половинка от нашей "и" и с точкой на верху. Да совсем не сложно. Легкотня! Мне они сказали, если я на пятёрку не буду знать украинский, они меня назад в Сибирь отправят. А чего его знать? Вот скажи, кто такая дружина?

— Ну, отряд такой. Военные в общем.

Алёнка громко рассмеялась.

— Мама, это жена! А муж как? А?

— Не знаю. А жинка, тогда кто, если не жена?

— Жинка, это просто женщина! А муж - человик!

— Ничего себе, какое неравенство! Жинка, так просто женщина и всё! А вот муж, это человек! Ну, хорошо, хорошо. Учи дочь, нам переводить будешь — смеясь, говорила Валентина.

Как закончились каникулы, Лёлька с Оксаной стали ходить в садик. Речь их быстро изменилась, они стали мягко произносить "г", а вместо привычного "чё", говорили шо, кроме того в предложениях между словами стала звучать совсем не нужная"ж".

— Я вас скоро понимать не буду. Шокаете, гэкаете с первого дня, а потом вообще на украинском говорить будите? — удивлялась мать, стоя у плиты.

— Мам, к нам дедушка идёт — сообщила Алёнка, увидев в окно хозяина хаты.
В дверь постучали и Валентина открывая её, пригласила гостя в дом.
 
— Степан Данилович, проходите. Пожалуйста.

Хозяин дома поздоровался, отомкнул замок в холодную комнату и вошёл вовнутрь. Из комнаты напахнуло ароматом свежих яблок. Набрав ведро "антоновки" и ведро грецкого ореха, он выставил вёдра в прихожую и замкнув дверь в комнату, сказал:

— Это вам, ешьте.

— Да вы что! Ой, спасибо вам огромное! А я пирог с рыбой собралась печь, вас угостить?

— За пирог спасибо, лучше бы рыбку на уху, если будет, то были бы рады.

—Договорились, как свежий улов будет, я обязательно принесу.

— Ну и хорошо, договорились — открывая дверь на улицу, сказал хозяин, и вышел.
Все очень обрадовались сочным и даже сладким яблочкам

— Можно и  с яблоками пирог спечь, хотите? — поинтересовалась Валентина у дочек.

Через день, в воскресенье вечером кто-то со всей силы постучал в двери.

— Входите, открыто — не отрываясь от плиты, ответила Валентина.

В дом вошёл улыбающийся мужчина с двух литровой банкой вина в сетчатой авоське.
— Здравствуйте, я сосед, пришёл знакомиться — он, достал из авоськи банку с вином и, пройдя на кухню, поставил её на стол.

Из комнаты вышел Анатолий и, не здороваясь, спросил:

— Ты что, мужик, к алкашам пришёл? Давай-ка забирай своё пойло и иди, гуляй дальше.

— Я знакомиться пришёл — обескураженно произнёс мужчина.
Анатолий взял банку с вином со стола, сунул её в авоську и вручил незнакомцу.

— Иди мужик, гуляй дальше.

Мужчина взял вино и ушёл. Но вскоре вернулся и не один. Он снова громко постучал в дверь и не дожидаясь ответа, вошёл. За ним следом вошла женщина, в её руках была трех литровая банка сливового компота и большой кулёк из газет.

—Здравствуйте — сказала женщина.

— Это моя жена, Анна Севастьяновна. Я Алик.

— Проходите — пригласила Валентина гостей.

Анна Севастьяновна подала в руки Валентине банку с компотом, а Анатолию газетный кулёк, со словами
—Живём  через дом. Приходите в гости. У вас бани нет, а я завтра топить буду, приходите в баню.

— Спасибо огромное, мы уже давно в бане не были. Мыться ходить на комплекс далеко, так мы дома моемся.

Гости рассказали, что женаты двадцать пять лет и своих детей у них нет, они очень рады помочь новым соседям, точнее их детям.

По началу баня соседей очень удивила Валентину. Печка металлическая, фабричная, стояла в центре, а вокруг её лавки. Стены из редких досточек, с улицы обшиты рубероидом. Пола, как такового, не было, на земле лежали деревянные решётки, которые прикрывали канавки, а по ним вода выбегала на улицу.
Анна Севастьяновна помогла Валентине перемыть девчонок, а потом взялась за неё. Поставив перед Валентиной таз с водой, спросила:
— Такая пойдёт ?

— Вы мне? Я бы и сама могла. Вы наверно устали, я сама — хозяйка не дала договорить:.
— Всё, садись, будем твои волосы мыть, склони голову! — Анна Севастьяновна говорила тем тоном, который не допускал никакого возражения. Валентина подчинилась. Хозяйка быстрыми движениями сильными, но мягкими пальцами принялась тщательно, не жалея шампуня, промывать волосы Валентины.

 А потом её, как маленького ребёнка всю натерла мочалкой с мылом и быстро и ловко стала  смывать. Вылив сверху два ведра чистой воды, она накинула своё банное полотенце на её голову и так же живо начала  протирать волосы на её голове. Потом, поворачивая Валентину, то туда, то сюда, протёрла всё её тело насухо.
— Всё! Готова! Беги к детям!

— Спасибо

— Беги, беги, они у нас. Там Алик их соком поит, иди и тебе после бани хорошо бы сока выпить.

Когда Валентина вошла в дом, Анатолий с Аликом о чём-то весело разговаривали.
— О- о-о сок будешь? — спросил Алик и налил его в стакан.

— С лёгким — поздравил муж.

— Спасибо. Можно и сок, если не сильно сладкий.

— Натуральный. Здесь и яблоко и виноград. Анюта так любит закрывать. Попробуй, без сахара.

Сок Валентине понравился, он был очень вкусным.

== Да! Вкусный, я такой никогда не пила— призналась Валентина.

—  Будете здесь жить и сами его делать станете — весело рассмеялся довольный Алик.

— А можно ещё? — спросила Алёнка.

— Хватит, ночью поплывёшь! И так уже два стакана выпила — бросил Анатолий.

В это время в дом вошла хозяйка. Все дружно поздравили её с лёгким паром и Анатолий с Аликом пошли в баню.

— Анна Севастьяновна, спасибо вам и намыли нас и соком напоили. Поздно уже, мы домой пойдём!

Она помогла дочкам одеться и попрощавшись, они ушли.

Дома печка ещё топилась и, подкинув несколько поленьев на жар, Валентина вскипятила чайник и заварила свежий чай.

— Девчонки, будете чай с пряниками?

Не отвечая, они быстро прибежали к столу. Но не успела Валентина разлить чай, как в дом влетел муж.

— Да чтобы Я, ещё пошёл в ихнюю баню! Да я лучше на ферму схожу и в душе вымоюсь! На автобусе приеду! Пфу! Ба-а-аня — иронично произнёс он. Анатолий бы ещё распалялся, но в это время в дом постучали, и вошла Анна Севастьяновна, она принесла банку сока.

— Сок! Алик сказал, вам понравился, пейте на здоровье — подавая Валентине трёх литровую банку, сказала гостья..

— Спасибо, Анна Севастьяновна. Я не знаю, чем вас отблагодарить, прям, возитесь с нами со всеми как с детьми.

— А кто вы мне? Дети и есть. Алик меня на двадцать лет моложе, он тоже для меня как дитё. Я завтра стряпать буду, приходите булочки с повидлом кушать.

Анна Севастьяновна и Алик разговаривали чисто на русском языке и Валентина спросила:
— А вы местные?

— Нет, мы с сестрой из Смоленска. Молоденькими девчонками сюда приехали. Приходите — ещё раз напомнила она и вышла.

— Какие добрые люди, я бы так не смогла наверно. Ты знаешь, она девчонок почти сама перемыла и меня, как маленькую выкупала. Я даже возразить не смогла.

— Алик – то этот, он у неё не русский. Вот поэтому и не умеют они бани русские строить. Ни жары, ни веника попариться.

— Знаешь, а я как посмотрю, а здесь берёз-то и нет. Елей нет и дубов тоже. А из чего веники-то делать?

— Я бы нашёл из чего!—можжевеловые бы делал. Его здесь, как грязи.

— Да? Ну, вот дом весной дадут, ты баню построишь, веников за лето наготовишь и, мы пригласим их в свою, русскую баню! Точнее в сибирскую. Помнишь, сестра твоя рассказывала, что ездила к родителям Павлика в Российскую глубинку? Так там, в печах моются и, туалетов нет, они в сарай на навоз ходят. Так что не только в Крыму бани другие, Россия большая, похоже в каждой местности всё по-своему.

 Ну а уж если всю страну нашу взять, тут вообще ого-го, как. Вот украинцы в бочках моются. Я во Львове так мылась. Причём вся семья в одной бочке и в одной воде моется, потом каждый свежей водой ополоснётся и готово! Ни бани тебе, ни веника. Думаю что и узбеки, и грузины и другие народы нашей страны, тоже сибирской бани не пробовали.

— Да понятно мне всё. Неожиданно как-то.

— Ну, помылись, чистые и всё хорошо. Садись чай пить с пряниками.

— Ты бы хоть блинов спекла, что ли?

— Кастрюлю под муку надо купить. А то муку не всю истратила на пирог, крысы в стол залезли и перегадили. Не успели контейнер разгрузить, как они вещи наши погрызли. Теперь только выбросить и всё.
— Капканы на них надо поставить. Вот на учёт с ружьём, встану билет возьму и можно будет в охот-магазине их купить.
— Ладно, пей чай, да спать, утром рано вставать.

Придя утром на работу, Валентина увидела, что навоз со вчерашнего дня из помещения не удалён. У телят душно и аммиак выжигает  глаза. Она включила вентиляционные вытяжки, но это не спасало, стало только холодно.

— Мария Михайловна, а у моих телят со вчерашнего вечера навоз не убран. В помещении, как в газовой камере — пожаловалась Валентина бригадиру..

— Мужики до полночи возились с транспортёрами в третьем корпусе. Сломался. Утром сегодня придут. Ты столкни навоз под кормушки, они всё уберут.

Но до обеда удалять навоз никто не пришёл. Валентина не могла уйти на обед, оставив телят в таком положении. Она отправилась искать механиков по сараям. В одном из корпусов она обнаружила их в тамбуре за обедом, на столе стояла трёх литровая банка вина.

— Приятного аппетита!

— Спасибо Сибирячка, садись с нами!

— Вы после обеда уберёте у моих телят?

— Не знаю. Мы меняем транспортёр, ждём детали — сообщил механик.

— Понятно, а пока нужной детали нет, может, удалили бы навоз? Дышать невозможно. Ну, хоть одного слесаря дайте, я буду помогать. Мы справимся.

Мужчины переглянулись и рассмеялись, мол, нашлась тут помощница.

— Значит, не пойдёте?

— Придём, но не знаем когда. У нас бывает и по три, и четыре дня навоз копится. Ничего, никто ещё не умер — ответил механик.

— А если и падёт какой телок, так матка жива, ще буде — добавил другой и все опять рассмеялись.
С горькой обидой Валентина вернулась к своим телятам.

— Ну что! Кнопочки мне знакомы. Точно такие переключатели стояли на моей машине на комбинате. Справимся!
.
Она видела, что слесаря, прежде чем включить эвакуатор, освобождали его от навоза, выкладывая на проход, а потом включали и сталкивали навоз, но частями.

Не раздумывая, она взяла в руки вилы, и принялась освобождать жёлоб от навоза, выкладывая его на проход. Потом пустила в жёлоб воду и включила транспортёр. Навоз она благополучно удалила  из помещения на улицу. После чего промыла проход, ещё раз выключила эвакуатор, и проветрила помещение.

Телята наелись и улеглись отдыхать, а Валентина взяла ведро с жидким мелом, прошлась по клеткам и забелила стены.
Когда всё было сделано, она набрала в алюминиевую ёмкость тёплой воды, села в неё и вся вымылась.

На следующий день был скандал! Мужики матерились, ругались, кричали, что надо было эту Сибирячку заставить кидать навоз с бетонки в телегу.
Валентина предполагала, что реакция такой будет, поэтому вела себя так, как будто это не её кас ается.

— Валентина, как это получилось, что навоз оказался возле сарая, а не в телеге? Нельзя его выкачивать, не убедившись, что телега стоит под выгрузкой. Да и вообще,у тебя нет допуска к механизации, тебе нельзя этого делать! Больше не смей! Может транспортёрная лента лопнуть или ты залезешь  ногой и покалечишься А мне за всё отвечать!— ругала бригадир Валентину.

— Они сказали, что дня три или четыре могут и не удалять навоз. А телята маленькие, они заболеют. Они ещё не окрепли. Они и так всю ночь дышали этой гадостью. Я их просто спасала. Пусть ставят телегу под выгрузку навоза, я и без них обойдусь. Привычная. А не поставят, пусть с бетонки собирают и кидают, не моё дело. Моё дело вырастить здоровых телят.

— Слышали? Вот так вот. Отошла вам лафа — строго сказала бригадир мужикам и пошла по своим делам.

Теперь Валентина никого не ждала, она приходила, включала транспортёр и сталкивала на него навоз. А чтобы телята не мешали чистить в клетке, она выгоняла их на проход. Когда клетка была готова, она выключала эвакуатор, загоняла телят на место и шла в другую клетку. Так все десять клеток вычищала и удаляла навоз чаще всего сама. А телята набегаются, проголодаются, и хорошо с аппетитом поедят.

Со шланги промоет проход, включит вытяжки и в помещении и чисто, и свежо, и стоит сладкий аромат сушёной люцерки.

Но однажды после обеда скотник не подвёз сена. Бригадир уже ушла домой и Валентина побежала к соседке по корпусу. Телята у неё немного постарше, чем у Валентины, но тоже молочные.

— Мария, тебе сено привозили? — забежав в помещение, спросила она у телятницы.
— Нет. Я у больших взяла два навильника и разнесла, что б ночь не кричали.

— Ой, Мария, а почему у них возле носа шерсти нет, голая кожа? — увидев плешины на мордочках телят, удивилась Валентина.

— После молока сосут носы друг у друга, вот и облезла шерсть — ответила телятница.

Тут Валентина вспомнила, что в одной из книг по уходу за группой телят, было написано, что после кормления молочными смесями, телёнку необходимо вытирать нос полотенцем. Правда, там ещё было сказано, что у каждого должно быть своё полотенце.
— Десять куплю и на клетку. хватит одного полотенца. Всё равно они облизывают друг друга. Если один заболеет, то всех заразит, хоть и будет у него индивидуальное полотенце. А вот что же делать с сеном? Они же всю ночь будут кричать и потеряют вес — и тут её осенило!

—А я им запарю овсяную солому с комбикормом  — она схватила корзину и стала носить с улицы солому. Когда ёмкость была заполнена соломой и залита кипятком, Валентина сверху насыпала ведро комбикорма и всё перемешала. Пока запаривался комбикорм, она прошлась по клеткам и забелила стены.

За это время солома хорошо распарилась, а комбикорм превратился в кашу. Но приготовленный корм был очень горячим.
— Так допоздна не дождёшься, когда он остынет, надо что-то придумать— и придумала.

  Она вновь взяла корзину и вновь стала носить солому и раскладывать на проход. На холодную солому с улицы, она разнесла запаренный корм. Он остыл быстро и, поддевая вилами корм с прохода, она разложила всё по кормушкам. Мусор с прохода смыла в жёлоб и выгрузила в телегу, а затем, пошла приводить в порядок ёмкости и себя.

 На улице шёл снег, воздух по-зимнему, был холодным и ветреным. Снег ложился на землю и не таял. Чтобы не замёрзнуть, Валентина старалась идти быстро и даже бежать, домой она пришла в десять часов ночи.

— Ты где была?— удивился муж, оторвавшись от книги.

— Сено ждала, а его так и не привезли. Раздала солому и пешком до дому — раздеваясь, сообщила она. Быстро пройдя на кухню, налила себе горячего чая.
— А девчонки где?

— Я тоже поздно пришёл, их с автобуса соседи забрали.

— Какие соседи? Поздно уже, почему ты их не привёл?

— Разные соседи. Алёнка к подружке ушла, а этих соседи напротив взяли.

— Боже мой, уже одиннадцатый час — она быстро оделась и кинулась в двери.

У соседей ещё горел свет. Постучав в дверь, Валентина подождала, когда кто – нибудь выйдет, не дождавшись, постучала ещё. С шумом на крыльцо выбежал подросток.

—  Здравствуй Мишка, девчонки мои у вас?

— А они уже сплят. Мамка их накормила, накупала и уложила.

— Я их домой заберу, позови мать — мальчик  скрылся за дверью, вскоре вышла соседка.

— Здравствуй Лида. Я за дочками.

— Спят они и не надо  будить. Утром на автобус вместе со своими отведу. Не переживай, всё с ними хорошо.

— А старшую, кто забрал, не знаешь?

—  Третий дом от вас. Но они вечером пса спускают по канату через весь двор, смотри осторожно там.

— Хорошо.

Валентина подбежала к дому, но там уже не было света. Люди спали, как будить?
— Стыд-то какой. Дети, как беспризорные — думала она возвращаясь домой — Как же он мог? Сидит, читает и про детей совсем не думает.
Расстроенная, она вернулась домой.

— В воскресенье Ольга с Мироном в гости придут — не отрываясь от книги, сообщил муж.

— Понятно. Ты, передай пожалуйста, что я-то работаю в воскресенье, пусть приходят после шести вечера. Хорошо?

— Скажу — опять углубившись в чтение, ответил Анатолий.

— А ты почему за детьми не сходил?
, 
— Ходил .Они остались там поиграть. Я думал, их приведут, когда там  будут спать ложиться.

— Они уже все спят. А Алёнке уроки учить надо, а не играть. Было бы завтра воскресенье, а то будний день. А ты почему задержался?

— Запчасти ждали. В феврале пахоту начнут, сейчас трактора готовят.

Утром Валентина взяла чистое бельё для детей и передала соседке, чтобы она одела на девочек. Алёнка утром сама прибежала домой за учебниками.

Валентина, всю ночь переживавшая угрызения совести, накинулась на дочь:

— Чтобы больше нигде не ночевала, поняла? У тебя есть дом и родители.

— Не буду — помотав головой, пообещала Алёнка.

Снег за ночь не растаял, а наоборот его ещё нападало, и он лежал вокруг белым ковром. Утро было солнечным и морозным. Настроение стало радостным и бодрым. Вдохнув свежий морозный воздух, Валентина улыбнулась, а сердце заныло и затосковало, вспоминая Сибирь. Она выбежала за воротца и заторопилась на автобус.

Телята съели всю солому и даже вылизали так кормушки, что их и чистить не пришлось. Всегда вскакивающие с мест, они лежали спокойно.

С этого дня, Валентина каждый вечер запаривала солому, сдабривая её комбикормом, выкладывала всё телятам на ночь. А вечернее сено, оставляла на утро, и пока она готовила кашу, телята с аппетитом съедали вечернюю порцию сена. После каши она вытирала им носы и перед уходом на обед раздавала им утреннюю порцию сена.

Утром в воскресенье, Валентина поставила тесто и почистила щуку, которую принёс Анатолий. В обед приехала с работы на автобусе и испекла рыбный пирог. Вечером постаралась быстро управиться и встретить гостей, с ними она ещё не была знакома.

Увидев Ольгу с Мироном, Валентина вспомнила, что видела их однажды в Тебе в магазине.

— Это что за дела? Анатолий! — накинулась гостья на хозяина.

— Семью привёз, а ночевали где-то в холодильнике? Ты почему не привёл их к нам? Или посчитал нас недостойными? Это как понимать, а?

— Да, нет, почему, Я у вас один целый месяц жил, а тут нас целый цыганский табор, совесть иметь тоже надо —- пробурчал смущённый хозяин.

— И что? Тебе плохо было? Обиделся? Поэтому и семью не привёл? Не ожидала от тебя такого!

— Да неловко как-то, нас пятеро, не хотелось доставить неудобства — оправдывался Анатолий.

— Ну, ничего себе, как ты обо мне думаешь! Что я тебя упрекну за неудобство? Ну, спасибо. Спасибо. Лучше будешь морозиться, семью морозить, только к нам не пойдёшь!— сняв с себя верхнюю одежду, гостья проходила в комнату и всё возмущалась на Анатолия.

— Проходите, проходите, я сейчас пирог на стол поставлю, чай

— Мирон, где сумка, отдай хозяйке компот грушевый, огурцы помидоры закрытые — глядя на Валентину, объяснила Ольга.

Гость протянул Валентине руку и представился:— Мирон, а это Ольга Григорьевна, моя жена.

— Понятно, а я Валентина.

— А мы уже знаем. Толик говорил, что я должна тебя помнить, а я посмотрела на твоё фото в паспорте и говорю ему, что нет, не помню, ни когда не видела.
Ты ему паспорт сюда присылала помнишь, вот он мне и показывал. У нас ведь и мужа не пропишут, если жена татарка. Татар сюда не пускают. Как Сталин выселил их отсюда, так до сих пор за этим  строго следят. Не надёжные оказались, в войну много предателей было, целыми родовыми кланами к немцам бежали. Так что Крым теперь без татар — рассказывала Ольга, усаживаясь за стол.

За столом завязался непринуждённый разговор и Ольга оказалась совсем не такая грозная, как оказалось, а весёлая и простая сельская женщина. Увидев, что Мирон налегает на рыбный пирог, спросила:

— Чё, нравится? Я всё сладкие пеку, а ты, смотрю, и рыбный ешь с удовольствием. Чё может и мне начать рыбные пироги печь?

— Если будешь делать, так и есть буду.А что такого?

— Понятно. А вы нам зиму привезли! Мы нынче новый год прям, как по настоящему, со снегом встретили — смеясь, сказала Ольга.

 — Со снегом и с морозами. Мороз за тридцать, когда такое было — добавил Мирон к сказанному.женой.

В самый разгар общения, в дом постучали и не дожидаясь ответа зашли ещё гости, Анна и Алик. Валентина пригласила их к столу. Вскоре Ольга с Мироном засобирались домой и Валентина с Анатолием вышли их проводить. На улице беседа продолжилась и, когда хозяева вернулись в дом, то соседи сидели очень разобиженные.

— Мы что, не во время пришли? Надо было сказать, что заняты, а не приглашать к столу. А то вы ушли и с концами, а мы сидим тут как оплёванные. Я уже Алику говорю, что пошли домой, мы не ко двору здесь — высказала претензию Анна Севастьяновна.

Валентина растерялась, она не знала, что и как сказать. Ей совсем не хотелось никого обидеть.
— Не обижайтесь, так вышло. Пошли провожать и разговорились, неудобно было прерывать разговор.

— Ну да, а нас бросить, это удобно. Ну конечно, кто мы такие? Ольга она здесь главная на ферме, ветврач, а мы кто? Мы люди простые.

— Не обижайтесь, пожалуйста.

—. Сидеть-то вдвоём мы и дома можем. Пошли Алик домой, поздно уже — гости быстро собирались домой.

Валентина не знала, что сказать. Но Анатолий протянул руку Алику со словами:

—- Ну, бывай! Хорошо, что зашли, время будет, забегайте! Извиняйте, если что не так. Мы с вами здесь уж как свои, а они у нас гости редкие, первый раз были. Сами понимаете, уважить надо людей. Я у них целый месяц жил. Не по - людски будет, если не проводишь, да не поговоришь. А пойдёмте, я вас тоже провожу — вернулся он в дом со словами:

— Вот ведь, бляха муха, не знаешь, как тут и быть. У нас в Сибири не так.либо все провожать пошли, либо сидели и пироги уплетали. А тут надо же, обиделись. Нежные какие. Завтра сами к ним в гости пойдём, всем хором. Всё утрясём. Не бери в голову. Всё путём будет.

К февралю и снег стаял и морозы спали. Наступили тёплые дни и начались полевые работы.

В конце января Валентина гоняла своих телят на перевеску. Телята были справные.  Суточный привес составил  четыреста девяносто грамм. Заработную плату за январь Валентине начислили тоже хорошую, сто девяносто рублей. А вот Анатолий заработал всего шестьдесят.

— На! Моя зарплата — достав из нагрудного кармана деньги, Анатолий протянул жене шесть красных десяток.

— Чё глаза округлила? Шестьдеся-а-а-т! А на пилораме получал бы по сто двадцать!

— Ну, ничего, ты же слесарь. Вот когда выучишься на тракториста тогда и будешь получать больше.

Но надежды Валентины не оправдались,  либо Анатолию нравилось ходить в слесарях, либо никто из бригадиров не хотел брать его учеником на трактор.
В феврале телятам исполнилось два месяца и их перевели в другой корпус.
В корпусе тоже было четыре группы, но без всяких изоляционных перегородок. Клетки большие, просторные. По – прежнему солому на подстилку разносили в ручную, сено тоже. А вот вместо каши теперь телята получали не запаренный комбикорм и сенаж.

Его рассыпал по кормушкам трактор с раздатчиком. Когда он приходил, все ворота открывались настежь и в сарае стоял страшный сквозняк. Вскоре у телят Валентины начался насморк, они стали болеть. Оказалось, что телята болеют так же как и люди. Они кашляют, у них бегут слёзы и сопли, поднимается температура, да  и заболевание им ставят схожее – парагрипп. Едят они плохо, больше лежат, свернувшись клубочком. Ветврачи ставят им уколы, телятницы раздают таблетки.

Вот и Валентина, набрав таблеток целый газетный кулёк, первым делом с утра лечит телят, а потом только начинает уборку, кормление. Самых слабых телят отправляют на изолятор, возвращаются оттуда не все.
В этом случае Валентине повезло, телята болели, но ни один телёнок не был отправлен в изолятор. Обычно в таких случаях у телят при перевески фиксируется отвес, но и здесь обошлось без отвеса и даже был, хотя и  не  очень большой, но привес.
Валентина о привесе и не думала, она переживала о здоровье телят.
Перестали они болеть, когда их стали выгонять на день в загоны на солнышко.На свежем воздухе, да под тёплым солнышком они с аппетитом ели, а когда им высыпали в загон солому, весело на ней играли, резвились как дети.

Весна в Крым пришла быстро и неожиданно для Валентины. Солнце стало припекать, на деревьях быстро набухли почки. Она даже не заметила, как они распустились и зазеленели поля. В марте в садах розовыми цветами расцвёл миндаль. В воздухе появился его приятный аромат. Вскоре стали расцветать персиковые деревья.

Остались позади страшные зимние дни, когда не знаешь во что одеваться. Если утром был дождь и ты  пошёл в плаще, то в обед может подуть ледяной ветер и ты продрогнешь до костей или наоборот засияет солнце и если ты оделся тепло, придётся идти домой нараспашку, и твоя спина покроется испариной.

На душе у Валентины стало легче, появился интерес и любование садами. Каждый день начинали цвести всё новые и новые плодовые деревья, испускающие свой благоухающий аромат. А за плитой, что огораживает животноводческий комплекс, появлялись первые полевые весенние цветы.
Конечно же они отличались от весенних цветов Сибири, но всё равно было интересно с ними познакомиться..

За март телята Валентины хорошо выправились и набрали вес, их суточный привес составил пясот тридцать грамм. Заработная плата тоже выросла, двести сорок рублей. У Анатолия всё без изменений.
Однажды, в апреле к Валентине в телятник прибежала вахтёр и сообщила:

— Звонили с больницы, Рита Ивановна. Она просила, чтобы вы пришли к ней на приём. Она говорит, что вы не долечились и надо вас ей осмотреть.

— Хорошо, спасибо, я забегу перед обедом.

Валентина быстро управилась с телятами, сходила в душ и  облачившись в ярко синий велюровый костюм, который специально сама сшила для работы, распустила мокрые волосы, обулась в туфли на шпильках и отправилась в больницу. Тёплый ветерок быстро высушил волосы и они, спадая каскадом каштановых волн вдоль спины, метались и пушились от ветра, и блестели на солнце.

Рита Ивановна, уже собралась на обед, как в кабинет вошла Валентина.
— Вы ещё здесь, а я торопилась, боялась не застать. Здравствуйте.

— Проходите, я вас посмотрю. Вы так и не долечились. Вы мама троих детей, за своим здоровьем нужно следить. Вы детям нужны. За ширмой приготовьтесь и на кресло!— распорядилась гинеколог.

— Та-а-ак, ммм, а вы беременны. Срок ещё небольшой, но на грани. На грани. Пока сдаёте анализы и будет поздно. Да-мм. Знаете, я вам дам направление к моей приятельнице, она вас примет и прямо на столе возьмёт анализы. А ещё, она вам спираль поставит. Когда будут условия лучше и всё решится с жильем и муж начнёт зарабатывать, обживётесь, тогда и уберёте спиральку. А так, оно и троих вполне достаточно. Зачем больше? Троих вполне хватит — пока Валентина приводила себя в порядок, Рита Ивановна написала направление в районную больницу на аборт.

— Вот возьмите, Надежда Ивановна добрейший человек, она пойдёт вам навстречу. Завтра же езжайте, ни дня не тяните.

Валентина взяла листочек и ничего не могла сказать, она была в шоке. Вернулась на работу, как пьяная. Из рук всё валилось, всё путалось, забывалось,  она то и дело начинала делать всё заново.

— Утром Валентина попробовала отпроситься с работы, но Мария Михайловна ответила отказом.

— Подменных нет, не могу отпустить.

Через несколько дней с той же  просьбой она вновь подошла к бригадиру и Мария Михайловна вновь ответила отказом.

— А что мне делать? У меня направление к гинекологу в район, а вы не отпускаете!

— Хорошо, поезжай, я сама  отработаю на твоей группе.

Утром Валентина села в автобус. Настроение было гнетущее, в душе было сопротивление происходящему, а мозг диктовал, совсем противоположное. С тяжёлым чувством невыносимой горести Валентина положила руки на спинку переднего сидения и опустила на них голову. Автобус остановился на остановке соседнего села и, тут Валентина почувствовала, как у неё под сердцем забился плод. Она тут же подскочила с места. Двери автобуса ещё были открыты и она закричала:

— Подождите, я выхожу.
 Валентина спрыгнула с последней ступеньки автобуса, двери его закрылись и он сразу стронулся с места.

— Фу-у-у — выдохнув, она почувствовала полное облегчение — как будто камень с плеч. Ничего, где трое, там и четвёртый вырастит — подумала она.
Вскоре подошёл её автобус, и Валентина с радостью  в него заскочила.

— На работу идти не нужно,  выходной. Займусь домашними делами. Стирка подкопилась, надо её заняться.

Когда Анатолий пришёл с работы, то увидел, что через весь двор висело настиранное бельё. В доме стоял аппетитный аромат жареного лука и тушёного мяса.

— Ты чё уже съездила в больницу?— спросил он.

— Не доехала. Передумала.

— Ну и правильно, может пацан родится.

— А может и опять девочка.

— Ну, кто надо тот и родится.

На следующий день Валентина решила прийти на работу пораньше, если бригадир что-то не успела сделать, она смогла б доделать сама.
Но Мария Михайловна управилась с её группой безупречно!

Переодевшись, она включила вытяжки, транспортёр и занялась уборкой.
 Когда всё было вычищено, она разнесла по кормушкам зелёное, ароматное сено и промыв проход, раскрыла настежь двери. На улице шёл мелкий дождь, прикрывшись мешком, она побежала на склад за комбикормом. Взвесив мешок комбикорма, они вместе со скотником Кузьмичом, погрузили его на телегу. Возвращаясь, она увидела, что из дверей  её отдела медленно выходят люди и о чём-то оживлённо разговаривают..

— Валентина Петровна, с вами хотят побеседовать — сообщил главный зоотехник.
Валентина быстро пошла навстречу.

— Вот районный управляющий, Александр Иванович, хочет познакомиться и побеседовать — представил зоотехник высокого, худощавого мужчину почтенного возраста. Александр Иванович протянул ей руку, она подала свою
— Здравствуйте Валентина Петровна — он взял её руку в свои ладони и сообщил.
— Мне сказали, что у вас рекордные привесы и я решил посмотреть на ваших телят. Они прекрасны! В помещении чисто, свежий воздух и даже есть чистые полотенца. Вы где-то обучались комплексному содержанию телят?

— Нет. Просто в Сибири имела своё хозяйство — краснея от неловкости, ответила Валентина..

— Ага, понял, понял — и обратившись к главному зоотехнику, сказал:

— Александр Алексеевич, фотография Валентины Петровны должна быть на районной доске почёта!

— Если за год будет такой же рекордный привес, непременно поместим фотографию лучшей телятницы района на доску почёта. Непременно! А пока обойдёмся премиями.

— Хорошо. Премии это хорошо — не отпуская руки, говорил управляющий. А Валентина, совсем промокнув, наконец сказала:

— Телята мои ревут, проголодались, можно я пойду?

.—Да, да, конечно — отпустив её руку, сказал управляющий, и повернувшись к главному зоотехнику, напомнил:

—  Александр Алексеевич, я буду внимательно следить за успехами, а про доску почёта имейте ввиду!

Валентина попрощалась и побежала к телятам.

Вечером, она застала мужа сидящего одного за бутылкой водки.

— Ты чего это вдруг?

— Горе у меня, поминки.

— Ты про что? Какие ещё поминки?

— Лежку украли. Дед рассказал, что были вишнёвые жигули, прям в ограду заехали. Хозяин машины открыл багажник, а из него выскочила сука белой масти. Лежка сразу кинулся к ней. Ну а хозяин суки, отцепил нашу цепь, сел в машину и позвал суку. Она побежала наместо, а наш  кобель побежал за ней и прямо в багажник сам и запрыгнул. Жигули уехали, теперь нашего пса поминай, как звали. Вот я и поминаю — он налил в стакан водки и не морщась, выпил.

— Ты хоть закусывай!

Валентине тоже очень жаль пса, но она старалась держаться и не показывать своей печали.
— Красивый был, крупный. Хвост, в два с половиной кольца, вот и украли. А он тоже предатель, ради суки в машину запрыгнул.

— А ведь его у меня за хорошие деньги просили, а я не продал. Я ведь его не предал, а он, вишь как. А говорят, что собака вернее человека — с горечью в голосе произнёс он.

— Знаешь, он видимо здесь не чувствовал себя дома. В Тебе бегал свободно по ограде. Если кто-то чужой приходил, он не на него лаял, а бежал к дверям и лаял в дом, сообщал, что кто-то пожаловал. Помнишь, как пьяный мужик пришёл, Лежка прибежал на крыльцо, и лает, а мужик зашёл в ограду и идёт к дому, никого не боится. Пьяному же море по колено. Лежка прыгнул на мужика сзади, уронил его, прижал к земле и держал так, пока ты на лай не вышел.
— Так он с трёхмесячного телка ростом, такой любого уронит. А здесь значит, пустил чужого в свой двор. Паршивец. Прям, как Стенька Разин, нас на суку променял — сказал и ещё налил водки в стакан.

— Завтра у Анны Севастьяновны день рождения. Надо подумать, чем будем поздравлять.

— А чем мы можем поздравить? У нас ничего нет. Они нам яблоки, орехи, а мы им чего?

— А мы можем кедровых орех подарить, а то крысы весь пошелушат.
А ты печку-то почему не затопил, скоро автобус девчонок привезёт, а дома прохладно. Суп надо подогреть.

— Я мать, спать. Вот ещё одну накачу и в кровать. Ты тут сама всё, сама.

На день рождения соседки Юрьевы пришли, когда веселье было в самом разгаре. Именинница вместе со своей сестрой Ниной, весёлые и раскрасневшиеся, пели красивые украинские песни.
Сестра Анны Севастьяновны работала с Валентиной в одной бригаде. Валентина её очень уважала. Женщина добрая, весёлая и очень справедливая.
Был среди гостей и крестник именинницы, Виктор. Это был молодой человек, который работал бригадиром одной из тракторных бригад и Валентина, пользуясь случаем, решила поговорить с ним о муже.

— Виктор Викторович, а вам что, трактористы не нужны?

— Трактористов много не бывает — рассмеялся он.

— Тогда почему не учите, а в слесарях держите. У меня муж уже четыре месяца в слесарях ходит.

— Это очень хорошо. Изучает трактор через ремонт, учиться не надо  — опять рассмеялся он и продолжил:
— А вообще-то кто знает про него, что он готов учиться на тракториста? Я не знал. Пусть завтра напишет заявление, я подпишу. Потом отдаст его в отдел кадров, мне придёт распоряжение, за месяц я думаю, он сдаст на тракториста.

— Спасибо вам. А то у нас семья большая, скоро будет пополнение, а зарплата у него в три раза меньше моей.

— Ясно. Пусть завтра же несёт заявление, поставим мы его учеником. Всё нормально будет — бодро заявил бригадир тракторной бригады.
продолжение следует...