Вспоминая жизнь, похожую на романную. Том 3, ч. 5

Часть 5. БЛИЗКИЕ И ДАЛЕКИЕ РОДСТВЕННИКИ, ВСТРЕЧИ С НИМИ В ПЕРИОДЫ КАНИКУЛ

5.1. Поездка в гости к родственникам Аллы в город Слободской

 Перед каникулами, в одно из воскресений, оставив Дашу на попечение бабушки Тони, съездили с Аллой в Слободской. Это был какой-то религиозный праздник, наверное, Троица, где перед ужином нужно было всем сходить на кладбище на могилы предков со стороны Аллы. Там собрались почти все слободские родственники Аллы. Их набралось в избе Николая Понизовцева человек тридцать. Алла начала знакомить Егора со всеми родственниками. Егору почему-то никто из них не запомнился, за исключением Николая, который затем часто бывал в доме тестя Дмитрия, да еще другого Николая Васильевича – директора средней школы в поселке Лянгасово. Причем, Алла часто говорила Егору, что Николай был влюблен в нее, поэтому, мол, он до сих пор и не женат. Возможно, поэтому он часто приезжал в гости к тестю Егора. Может быть, ему хотелось просто повидать Аллу. Но Егору он никаких претензий никогда не высказывал. 

Где-то после прихода с кладбища сразу началась, что называется, пьянка, где каждому мужику подносили по стакану самогонки и предлагали вместо закуски выпивать свежее куриное яйцо. Понятно, для Егора все это действо казалось чем-то противоестественным, потому что закусывать сырыми яйцами ему вдруг стало противно, его начало рвать во дворе дома. Алла выносила ему пироги с рисом, но и они не лезли в него. Так и высидев где-то около двух часов во дворе, несмотря на настойчивые требования хозяев зайти в дом, Егор не смог принять их предложения, поэтому заявил Алле:
- Поехали домой в Киров, потому что мне очень плохо.

Простившись с гостями, они отправились в Киров. Во время поездки желудок Егора вроде постепенно пришел в норму. Несмотря на укоры Аллы, что, мол, хотела всех родственников познакомить с мужем, а вместо этого вышла осечка.
- Это все из-за закуски сырыми яйцами – убеждал ее Егор.
- Да как же другие-то мужики закусывали сырыми яйцами, и с ними ничего не случилось, а ты опозорился.
- Наверное, с детства, я не любил сырые яйца или самогонка была не очень качественная.

Приехали домой в Киров часам к двадцати трем. Теща проснулась и пустила их в квартиру. Даша уже спала.
- Што это вы так поздно? Можно же было переночевать в Слободском у наших родственников, или в Первомайском – у моей младшей сестры Зои?
- Антонина Аркадьевна! В этом виноват только я, потому что мне стало дурно в гостях, поэтому попросил Аллу уехать обратно в Киров.
- Мам, ты не знаешь, что ли, что твой зять с изнеженным желудком?
- Но дома-то он вроде все ест и ничего с ним не случается. Может действительно сырые яйца и самогонка не соединились.
- Ну да, оправдывай своего любимого зятя – тоном, не терпящим возражений, произнесла Алла. 
Короче говоря, после этого случая Егора не особенно тянуло в город Слободской или в поселок Первомайский.

5.2. Дальнейшие встречи с родственниками Аллы и Егора

 Во время отпуска и летних каникул Алла устроилась временно на работу в Кирове почтальоном. Почтальоны в то время требовались, поскольку корреспонденции становилось все больше и больше, а таскать тяжелые сумки, желающих было мало. Пробовал найти работу и Егор, но что-то приличное пока никто не предлагал. Поэтому решил пока съездить в деревню на Петров день. Взял с собой Дашу, и решили ехать через Слободской. Приехав в город, разыскали сначала родственников Аллы. В центре Слободского жил бывший директор Кирово-Чепецкого химзавода Князьков Алексей Алексеевич. Кем он приходился Воронцовым, Егор так и не понял, но ему было достаточно того, что он далекий родственник Антонины Аркадьевны. Она часто говорила о том, что во время войны 1941-1945 годов, ее муж, а теперь зять Егора, служил у А.А. Князькова личным водителем, благодаря чему тот не попал на фронт и остался жив. Хотя было известно, что Дмитрий Иванович во время службы в армии воевал на финском фронте, даже имел одно или два ранения. Рассказывал, как они переживали в Финляндии сильные морозы и глубокие снега. Где-то в течение нескольких месяцев всем солдатам стало понятно, что финнов им быстро не одолеть, прежде всего, из-за упорства финнов, их метких снайперов, из-за плохого обмундирования, которое явно не годилось для финских морозов. Сам Дмитрий Иванович служил там водителем полуторки, в которой перевозились в основном патроны и продукты для снабжения армии.

Попав в квартиру Князькова, его самого дома не оказалось. Их приветствовала жена Нина Владимировна. Сначала она глянула на Егора, так как до этого она его не видела еще ни разу. Он сразу представился, кто он такой и муж Аллы. Затем она взор обратила на маленькую Дашутку, произнеся несколько слов:
- Ну, здравствуй, маленькая племянница!
Та спряталась за отца и сначала испугалась Нины Владимировны, такой крупной женщины, да еще с громким начальствующим голосом.      
- Ты, что испугалась меня? Сейчас я угощу тебя конфетками, и боязнь пройдет.
Подошла к столу, где в вазе виднелись различные шоколадные конфеты в красивых обвертках. Взяла наугад горсть конфет и предлагает их Даше с Егором. Даша, увидев, что тетя несет ей конфет, вылезла из-за отца, и протянула руку.
- Зачем же, Нина Петровна, так-много-то? – задал нескромный вопрос Егор.
- Ничего до завтра скушает. Скушаешь, до завтра?
- Скушаю! Спасибо! – у робкой Дашутки прорезался наконец-то голос.

Садитесь и рассказывайте, как там Тоня и Дмитрий, как поживает Алла, пришел ли из армии Витька? Егор с Дашуткой присели на стулья. Он рассказал все подробности жизни тещи и тестя, а также Аллы, не забыв упомянуть и Виталика.
- Он служит последний год. Осенью будет дома.
- Дома — это хорошо, а то у нас две дочери, но с родителями жить не хотят. Одна проживает с мужем в городе Бронницы под Москвой, другая, тоже замужем, в Ленинградской области. Обе постепенно забывают нас. У них все какие-то свои планы и дела. Муза была у нас года три назад, а Кира – вот уже, наверное, четыре года не бывала. 
- Я слышал, что обе они замужем за военными. А у военных, куда пошлют, туда должна ехать и жена.
- Да, черт с ними, но сами-то дочери должны приезжать и наведывать родителей. Передай Тоне, что ее крестница Муза совсем забыла родителей. Давайте, я вас ужином угощу. Правда, придется подождать.
- Не беспокойтесь, Нина Владимировна, нам еще надо разыскать тетю Зою в поселке Первомайском, поэтому от ужина мы, пожалуй, откажемся.
- Ну, как хотите, если не согласные ждать, то чайник и сковороду на плиту ставить не буду.
Обсудив еще некоторые подробности жизни Тони и Дмитрия с Ниной Владимировной, Егор решил откланяться ей. Но неожиданно, Даша, наевшись конфет, попросила попить.
- Ой, а чё я ей дам? В холодильнике стоит бутылка Боржоми, но, наверное, она будет для Дашутки холодной?
- Ничего. У нас с Дашей есть в термосе чай. Поэтому попьет его и пока хватит до Первомайского.
Попив из термоса чаю, они распрощались с Ниной Владимировной и отправились в поселок Первомайское.

Дом и квартиру тети Зои нашли довольно быстро. Та жила в коммунальной квартире, в которой было три комнаты. Дом был деревянным, поэтому в нем было не так жарко в летнюю погоду. Тетя Зоя встретила их с распростертыми руками, сказав при этом, как подросла Даша, которую она не видела уже года полтора. Попросила рассаживаться, а сама отправилась в кухню для подготовки ужина.
- Пап! Я опять пить хочу.

Егор достал термос и вылил ей оставшееся содержимое в крышку термоса. Затем умылись и сели за стол. Ничего особенного на нем не было, но был в кувшине какой-то морс, ярко-красного цвета. Кроме того, тетя Зоя сварила селянку, к селянке была колбаса, нарезанная кружечками. В чайнике заваривался душистый чай. По запаху Егор определил, что это душица. В тарелке лежало печенье и шоколадные конфеты. Когда все уселись за стол, тетя Зоя начала беседу с расспросов.
- Ночки три-четыре у меня погостите?
- Нет, тетя Зоя, не получится, потому что завтра Петров день, и я обещал быть завтра у Елькинцев у моей тети Веры.
- Жаль, жаль, а то бы мы завтра отметили Петров день здесь у меня.
- Я обещал, кроме тети Веры, побыть еще в деревне Бабайловцы у тети Анны. Так что, может быть, заедем только после гостей.
- Ну, ладно, хоть повидались и на том спасибо! Как чувствует себя моя крестница? – спросила тетя Зоя.
- По-моему, нормально. Устроилась временно на лето почтальоном.
- Вот, тоже придумала, таскать тяжелые сумки с почтой!

Дальше перед сном умылись, тетя Зоя отдала в распоряжение свою постель, а сама отправилась спать к соседям. До этого Егор договорился со своим отцом, что в десять часов утра будет ждать его на автовокзале Слободского. Правда, он заходить к своей сестре Вере Андрей не планировал, потому что праздник намечался сегодня у сестры Анны в деревне Бабайловцы. А до Анны идти, да идти, где-то километров почти двадцать, а если по нехоженым дорогам и тропкам, то километров пятнадцать.

5.3. Встреча с новыми родственниками Андрея и Егора

 Утром проснулись, умылись и отправились на автовокзал. Приехали, а там уже ждет их Андрей. Даже купил билеты на автобус Слободской - Белая Холуница до первой остановки после села Ильинское. Пока ждали отправления автобуса, вдруг неожиданно к Андрею подошел мужчина с пяти или семилетним мальчиком. Егор сразу его не узнал, но поразмыслив, решил, что это, наверное, дядя Гриша Елькин, их близкий родственник. Отец представил ему Егора. Они поздоровались, и Гриша говорит Андрею:
- Как ты Егорка изменился? Я бы, попадись ты где-нибудь в городе, ни за что бы тебя не признал.
- Дядя Гриша, я  бы и тебя не узнал. Вроде ты был с черными волосами, а теперь почти рыжий.
- Ты же видел, поди, мою жену Альку, она совсем рыжая, а через нее и я стал почти рыжим. Годы идут, мы все меняемся.
Дальше обращаясь к Грише, Андрей спрашивает его:
- Гриша, ты, что один с сыном что ли? А где жена или другие сыновья?
- Они остались дома. Мы вдвоем с Вадиком споем сегодня и спляшем у тети Анны. Правда, Вадик? – тот мотнул головой в знак согласия со своим отцом.
- Дак, ты заезжать к Елькинцам-то не собираешься что ли?
- А что мне там делать, когда мама умерла, а сестра вышла замуж в городе, и здесь теперь нет ни дома, и никого не осталось.
- Но у Елькинцев тоже сегодня праздник? Можно хотя бы зайти хотя бы пообедать у моей сестры Веры. Наверное, еще Семен жив, Наталья дочь Алексана, слышал, продолжает жить в своем доме – спросил и предложил зайти Грише в гости к Вере Андрей.
- Мы с Вадиком пойдем прямиком к Бабайловцам – твердо заявил Андрею Гриша. И продолжал:
- Давно не был у Анны, она очень звала. Ты с сыном и с внучкой, можете зайти на обед к Вере, а мы пойдем. Поголодаем, лучше пойдет угощение. Правда, Вадик? - тот мотнул головой.

Объявили посадку на автобус. Солнце начинало пригревать все сильнее и сильнее. Дорога то приближалась к берегу реки Белая Холуница, то отдалялась от него. Настроение у пассажиров было праздничное: еще бы, кто ехал в гости, кто, может быть, отметить Петров день у своих родителей или родственников, например, в деревнях Лукинцы, Елькинцы, Березняке, в селе Пантыл. Егор пощупал головку Даши. Ему еще утром показалось, что у нее жар. Голова продолжала оставаться горячей. Подумал, что как-нибудь один километр или чуть больше одолеют по жаре, а там, у тети Веры, попьет холодного квасу, подышит свежим воздухом, и все пройдет. 

Доехали до первой остановки автобуса после села Ильинское. Вышли из автобуса и направились в сторону деревни Лукинцы. Дядя Гриша, видя болезненное лицо Даши, посоветовал свернуть Егору с Дашей с большой дороги, на тропку, которая выведет их прямиком к Елькинцам. Андрей, подумав, подумав, решил все-таки не заходить к сестре Вере и проследовать вместе с Гришей и Вадиком через деревню Лукинцы в деревню Бабайловцы. Попросил передать от него и от родственников приветы, поздравить их с праздником и пригласить в гости в Кирово-Чепецк. На этом Егор с ними расстались, хотя перед расставанием он пообещал, что возможно, завтра или послезавтра, в зависимости от состояния здоровья Даши, они придут и к тете Анне.

Тропка действительно вывела их быстро к деревне Елькинцы. Егор от отца знал примерно, в каком доме теперь проживает тетя Вера. Теперь она проживала в доме сразу за праздничным пятачком, где был как бы центр деревни Елькинцы.

5.4. О судьбе тети Веры и об ее третьем замужестве

Вера переехала к Елькинцам где-то около двух лет назад, когда Георгий Елькин, овдовев, вдруг появился в деревне Чертищево, где Вера была до этого уже замужем за Тимофеем Чертищевым. Пожили они с Чертищевым года четыре, когда у того умерла законная жена, и остался он в большом доме лесника, как перст, один и это при хозяйстве, в котором была корова, теленок, овцы и даже казенная лошадь. Как одному справляться с таким хозяйством, когда два сына и дочь имели уже свои семьи и жили в городе. Тимофей работал почти всю жизнь лесничим. Работа не тяжелая, но хлопотная. В деревне Чертищево было когда-то пятнадцать домов. К началу семидесятых осталось всего три дома. Начальство постоянно напоминало жителям о необходимости сселения в Ильинское. Но жители, глядя на Тимофея, которого не гнали из деревни, как лесника, наделись пожить здесь еще хотя бы лет пять. А сам Тимофей собирался дожить здесь свой век и уйти в потусторонний мир именно из Чертищево. Но для этого в доме должна быть хозяйка. Тимофею кто-то подсказал, что такой хозяйкой могла бы быть Вера Жуйкова, которой не хочется переезжать в село и тем более в город, а ее поторапливают сселяться, так как деревня Жуйковцы тоже объявлена неперспективной. Поэтому Вера, как могла, все тянула с переселением. Ей почему-то не нравилось село Ильинское, да и как перевозить дом одной без мужика. Пока она тянула время, оставшись одна в своем единственном доме в деревне Жуйковцы, у нее как-то появился Тимофей. Зная работящий характер Веры, он предложил ей переехать к нему в Чертищево.
- Дак, ты штё хочешь жениться на мне, или так просто предлагаешь пожить у тебя? – спросила его напрямую Вера, выслушав его рассказ о судьбе мужика, оставшемся без бабы.
- А как хочешь? Можно просто пожить вместе, можно и расписаться.
- Я не знаю. Знаю только, что мне нужно переселяться в Ильинское, да вот не знаю, как и с кем переселяться-то. Да и ведь Чертищево тоже сегодня есть, а завтра его не будет, - продолжала разговор Вера.
- Так, я же лесник. Меня переселение не касается, так что переезжай ко мне, не покаешься. Работать ты любишь, а в доме и вокруг его работы будет, хоть отбавляй.

Вера посмотрела на Тимофея, решила про себя, что мужик старше ее лет на десять, но еще в силе, расспросила о его сыновьях, поинтересовалась, как они воспримут женитьбу отца. Тот ответил:
- Сыновья у меня понимающие, но если кто и будет мне что-то выговаривать, то пошлю я его подальше, потому что вырастил, выучил, вывел в жизнь, и теперь эта жизнь-то у каждого своя, и я им уже не нужен.
Вера, для того, чтобы потянуть время, решила угостить его обедом, достала непочатую бутылку водки, которая окончательно развязала им языки. В конце обеда Тимофей еще раз спросил:
- Ну что, Вера, согласна ты скрасить мою наступающую старость?
- Ой, хочется и колется. Вдруг мы не сойдемся характерами, и тогда, куда мне уходить от тебя, когда даже своего дома не будет?
- Уживемся, Вера. Ты и забудешь об этих тревогах, которые одолевают тебя. Но чтобы тебя не мучил вопрос с домом, то я согласен его перевезти в Чертищево. Правда, там мы аккуратно сложим бревна, и ставить дом не будем. Пусть они полежат где-нибудь возле дома для твоего спокойствия.
Вера, взвесив то, о чем говорил Тимофей, решила, что надо соглашаться, спросив при этом:
- Если я соглашаюсь, штё будет с моим скотом, которого у меня не так уж мало?
- Лишней-то будет только корова, потому что по закону корова должна быть в доме одна и не больше. Ну вот, которая из них понравится больше, моя или твоя, ту и оставим. А если решишь сохранить обоих, то я как-нибудь договорюсь с начальством, о сохранении двух коров.
Вера решила, что человек дельный, как и она сама, поэтому ответила ему:
- Тимофей, я согласна, но только прошу расписаться со мной. Правда, фамилия Чертищева мне не нравится. Будет она во мне сидеть и напоминать о черте, что, мол, черт тебя заставил согласиться на второй брак. Поэтому могу я свою фамилию оставить?
- Да, пожалуйста.

Дальше, договорившись о согласии, они определились с ближайшими планами о дальнейших действиях. В эти планы входило, во-первых, заключение брака. Этим должен немедленно заняться Тимофей. Во-вторых, начать подготовку Вериного дома к перевозке. В-третьих, после того, как они распишутся, организовать свадьбу. На все это ушло у них два месяца вместе со свадьбой. Свадьба состоялась в Чертищево, куда были приглашены родственники Веры и Тимофея. У него родственников оказалось не так много. На свадьбе были лишь все три сына с женами и с детьми, которых было пока всего двое. Кроме того, со стороны Тимофея были приглашены и все соседи двух оставшихся домов. В деревнях, вообще, почти все соседи считались чуть ли не родственниками. Так было в Пантылке, у Жуйковцев, Елькинцев и в других ныне уже забытых деревнях Кировской области.

Со стороны Веры родственников было значительно больше. Правда, некоторые не появились в Чертищево, но приехали оба брата Веры Андрей и Вася, сестра Анна с мужем Иваном, почти все родственники от Елькинцев. Человека четыре приехали из Слободского и Первомайского. А если учесть, что Андрей и Василий были с женами, а Андрей с сыном Женькой, то родственники Веры явно преобладали на свадьбе. Свадьба была шумная, многие мужики перепились, начали спорить друг с другом, особенно Женька с соседскими мужиками. Началась драка, их еле разняли, отправив соседских мужиков по домам. А Женька, еще подвыпив, пошел к соседям, начал стучать, чтобы его пустили. А так как в дома его не пустили, то решил идти крушить соседские дома. Он залез на крышу одного из домов, забрался на самый конек крыши к трубе, и начал ее разбирать. Прибежала соседка вся в слезах к дому Тимофея. Андрей с Васей и еще с кем-то из сыновей Тимофея, побежали снимать с крыши Женьку. Еле сняли и увели домой, заперли его в чулане, а он начал бить посуду, которая там повернулась в темноте ему под руки. Пришлось мужикам вывести его из чулана. Андрей попросил у Тимофея вожжи для того, чтобы связать Женьку. И как он не бился связанный и не ругался, его отнесли в избу и положили связанного на пол.

Вера была вне себя от ярости. Еще бы ее близкий родственник, племянник испортил всю свадьбу. Утром, пока Женька еще храпел, она сказала брату Андрею, что Женьку больше она видеть в своем доме не хочет. Я не знала, что он такой скандалист.
- Не знаю, что на него нашло. Такое выкинул на свадьбе своей родной тетки, что это не укладывается ни в какие рамки. Сегодня же мы уйдем от тебя и уведем Женьку. 

Перед тем, как сесть за стол, Андрей развязал ноги и руки сына. Пока гости ели блины, Женька все еще спал. У гостей настроение было понурое от того, что вчера мужики перебрали и такой скандал учинил Женька. Пока они опохмелялись и разговаривали, проснулся Женька.
- Ой, голова болит, прямо разламывается – только и сказал он. Потом глянув на свой костюм и грязные руки, спросил:
- Где это я так измазал свой костюм и руки?
- Ты, что не помнишь? – спросил его отец и продолжал: «Ты зачем вчера распугал всех соседей»? Зачем полез на крышу и начал разбирать трубу?
- Ничего не помню. Может вам показалось?
Хорошо, если бы просто показалось, а когда мы три мужика чуть стащили тебя с крыши и здесь связали, нам было не до шуток. Поэтому давай, иди умываться и будем собираться домой – твердо объявил Андрей.
- Ну, хоть дайте опохмелиться-то!
- Вначале иди, умойся. Рукомойник висит у них в сенях.
Затем Женька сел за стол, выпил стакан самогонки, повеселел, блинов почти не ел, но зато выхлебал и съел почти всю чашку соленых рыжиков.
- Не спрашивайте меня ни о чем. Я все равно ничего не помню. Наверное, выпил вчера лишнее и понесло, как «трын трава». Тимофей прости меня! Ты мужик я вижу, что надо, и знаешь, что бывает, когда перепьешь? Тетя Вера, извини, что напугал вчера тебя своим поведением.
- Женька, да ты опозорил не только меня, но и всю мою родню! Я-то прощу, но ведь этот случай, вряд ли кто забудет – произнесла Вера.
- Женька, я всегда знала, что ты хулиганистый парень, но не настолько же, как ты показал себя вчера, - произнесла мачеха Клавдия.
Тимофей, чтобы помирить всех произнес:
- Все бывает в жизни. Человек оступился и повинился перед нами, поэтому давайте об этом вспоминать больше не будем.

После завтрака Андрей с Женькой почистили, как могли, его костюм и начали собираться домой. Вера начала их отговаривать и задержаться хотя бы до обеда. После обеда, хорошо покушав щей с бараниной, закусив, выпив и поздравив еще раз Веру и Тимофея с законным браком, все втроем отправились на телеге в сторону Круглово – Карино. Лошадь запряг сам Тимофей и наказал одному из сыновей доставить с комфортом дорогих ему родственников.

Вот так начинался второй брак тети Веры. Но и он был, к сожаленью, не последним. Тимофей после четырех лет счастливой жизни вдруг заболел. Повезла его Вера в медпункт села Ильинского. Там еще неопытный молодой врач, осмотрев Тимофея, ощупав его, заметил какое-то утолщение в правом боку. Решил не расстраивать Веру с Тимофеем, сказав, что есть небольшое плотное утолщение, но, мол, это не страшно и пройдет. Они вернулись домой, а месяца через два утолщение начало увеличиваться. Вера поняла, что это, наверное, рак, потому что нечто подобное она видела раньше у своей матери Аграфены, поехала в Ильинское и попросила у врача направление в районную поликлинику. Приехав из Ильинского начала уговаривать Тимофея на поездку в больницу города Слободского. Тот сначала ни на какую поездку не соглашался, а время шло, опухоль росла. И как не сопротивлялся Тимофей своему приговору, но Вере удалось уговорить его и отвезти в Слободской. Там его положили в клинику, начали готовить к операции. Операция по какой-то причине была неудачной. Тимофей после нее так и не выжил. Привезла она его к себе в деревню, похоронила вместе с его сыновьями на кладбище в село Ильинское и осталась как перст снова одна. Много думала, почему же ей так не везет с мужьями. Ведь, если ей выйти в третий раз, то она будет рекордсменом по бракам во всем роду Сухановых. Стыд-то какой? А где-то вскоре пришел человек, на место лесника. Спросил, не продаст ли она ему часть дома. Сначала она отказала, а потом, вспомнив про свой разобранный дом, предложила продать его леснику. Тот начал уговаривать ее:
- Вера, зачем тебе одной такой большой дом? Продай или уступи половину дома. У меня семья состоит из трех человек, хватит нам вполне и полдома. Я бы купил, но у меня нет денег на покупку целого дома.

Договорились пока с ним, что пустит на постой лесника и его семью. Пусть он сделает с другой стороны дома новый вход и пусть они живут в этом доме. Ее дом в Чертищево остался к тому времени один одинешенек. Решила, все веселее с людьми будет, а то одной особенно осенью и зимой здесь страшно в лесу-то, хоть волком вой. К осени лесник с женой и матерью переехали в Чертищево. Осень и зима прошли вроде бы незаметно. Раза два съездила на могилку Тимофея и за одним и к матери Аграфене.

Побывала в деревне Елькинцы у родственников. Те ей сказали, что почти уже год назад у очень зажиточного мужика Георгия умерла жена. Тепереча ищет новую себе жену. Тетя Павла сказала ей, что вот бы тебе к нему сходить, познакомились бы, да он и знает тебя, и глядишь, о чем-то бы и договорились.
- Как-то неудобно самой навязываться – ответила ей Вера.

А тут на другой день «заявился» и сам Георгий собственной персоной. Павла быстро приказала дочери Наталье накрыть стол, сама вытащила сосуд с самогонкой, и приказала всем садиться за стол.
Сели, начали кушать, а Георгий сразу ей говорит:
- Вера ты слышала, что я вот уже год, как без жены. Делаю тебе предложение стать моей женой.
- Это так неожиданно, Георгий, что я не знаю, что и ответить. У тебя же дети, наверное, моего возраста и если соглашусь, то как на это посмотрят они? Да и имя у тебя звучит слишком мудрено.
- Звать меня можешь просто Гера. Что касается детей, то у меня они уже совсем большие. Вот только младшая дочка Лира поступила в Кирове в этом году в пединститут, Сергей оканчивает институт на зооинженера, а Дмитрий работает зоотехником в совхозе, тоже уже женат. Ну а старшие вообще у меня молодцы. Старший сын Аркадий служит подполковником, живет пока в Омске, старшая дочь Марийка, кстати, Суханова, работает на фанерном заводе. Да ты ее, наверное, и видела не один раз, поскольку она замужем за твоим двоюродным братом Толькой Сухановым.
- Да, я с Марией знакома. Хорошая жена Тольке досталась. А вот что касается моего согласия на брак с тобой, Гера, то пока я не готова сказать «да». Мне нужно время подумать, посоветоваться с родственниками, решить с сыновьями Тимофея судьбу дома, хозяйства и свою собственную.
- Понимаю тебя. Но думай не долго. Примерно через месяц я постараюсь приехать к тебе в Чертищево. Не возражаешь?
- Ну, почему я должна возражать? Ты же вроде нашему семейству уже родственник, раз твоя дочь замужем за моим двоюродным братом. А дети твои часто к тебе приезжают.
- Не скрою, некоторые часто, например, Сергей с Лирой. Да и сын Дима бывает нередко, то подкормки для коровы привезет, то магазинного хлеба. У Марийки в Первомайском большое хозяйство, растут два сына, поэтому приезжает не часто. Чаще бывает зять Анатолий, особенно летом для того, чтобы помочь мне накосить сена, привезти его сюда домой, набрать корзину, другую ягод и грибов, в основном, в лесах Пантылки. Часто его сыновья живут у меня целое лето. Что касается старшего, то он бывает где-то раз в два года во время отпусков. Что тебя еще интересует?
- Да ведь не знаю, как они меня-то воспримут, если соглашусь быть твоей женой?
- Вопрос с ними согласован, что мне нужна хозяйка, без которой мне очень трудно справиться со своим хозяйством.
- Еже ли так, то это будет учтено мною при принятии окончательного решения.

Павла с Натальей были очень довольны, что участвуют в судьбе Веры, и им бы хотелось оказать ей моральную поддержку, хотя бы в том, что будут жить в одной деревне. Георгий, чтобы Вера окончательно приняла свое решение в пользу его, предложил отвезти ее на лошади в Чертищево. Вера согласилась, хотя была не уверена, что ему удастся взять лошадь в совхозе.

Георгий ушел и через час подъехал к дому Павлы. Вера собрала свои пожитки, вышла на улицу, и они с Георгием направились в Чертищево. На улице стоял март месяц, ехать пришлось через Ильинское, потому что напрямую проехать через Мерзляки и Жуйковцы было пока невозможно из-за глубокого снега. В эти деревни даже не было тропок, потому что там не жило уже ни одной души. К вечеру добрались до Чертищево.
- Шестьдесят лет прожил, но ни разу не был в Чертищево - признался Георгий.
- Да место-то было не плохое, да вот снова остался единственный дом, да и тот пока не сковырнули, потому что здесь живет лесник.
- Дак, может, он твой дом и купит, если согласишься за меня выйти? – спросил Георгий.
- Да, у него и денег-то нету. Вот я ему отдала половину избы, дал всего тысячу рублей, больше говорит, нет.
- Ну, ничего, теперь я буду с ним иметь дело, если ты согласишься принять мое предложение.
Зашли в дом, Георгий оглядел хозяйство Веры. В доме была сделана уже перегородка от соседей. Поэтому в Вериной части было достаточно прохладно. Все-таки два дня печь не топилась.
- А как же соседи отапливаются, если там нет печки?
- Там они сложили голландку, которая их обогревает и кормит.

Вера решила быстро истопить печь. Георгий принес охапку дров, и домой не торопится. На улице уже стало смеркаться. Видя, что мужику, по-видимому, уезжать не хочется, Вера предложила ему остаться до утра. Тот с удовольствием согласился. Совместными усилиями они приготовили ужин, зажгли лампу, поужинали, напоили и накормили скота, и время подошло ко сну. Вера разобрала свою постель, постелила Георгию на другой гостевой кровати. Легли и Вера очень быстро заснула. Георгий в своей постели долго не спал, все думал, как ему поступить, то ли смирно поспать до утра, то ли пойти в кровать Веры и доказать свою еще оставшуюся мужскую силу. После долгих раздумий решился пойти к Вере. Он улегся с краю, обнял ее, та проснулась, попыталась сбросить с себя его руку, но у нее ничего не получилось, а может ей и не хотелось сбрасывать ее, но посопротивляться можно, решилась она. Про себя подумала:
- Может, проверить его, на что он еще способен, как мужчина?

Поэтому решила не особенно сопротивляться. В результате у них все получилось. Она убедилась, что он еще мужик, он удостоверился в своем влечении к женщинам. Перед утром они еще раз совершили акт верности идеалам любви между мужчиной и женщиной. В результате проснулись счастливые, уже фактически мужем и женой. Утром позавтракали, Георгий познакомился с соседом, представившимся последнему в качестве жениха Веры. Когда Вера начала собирать в дорогу Георгия, то тот спросил ее:
- Ну, так как, какой будет твой ответ?
- Ты, наверное, уже понял, что я согласна быть твоей женой.
То, чего добивался Георгий, случилось, и к его удовольствию достаточно быстро. Правда, Веру мучило ее моральное состояние, как же так она становилась рекордсменом по бракам в сухановском роду. Но что суждено было случиться в ее жизни, то случилось, она воспрянула духом, что еще кому-то нужна в этой жизни и пусть люди говорят, что угодно.

5.5. Сопоставление детских и взрослых воспоминаний о праздновании Петрова дня

 Пока Егор обдумывал жизнь тети Веры, тропка действительно быстро вывела его с Дашей к деревне Елькинцы. Нашли дом Георгия с Верой, подошли к ограде. У ограды стоял трехколесный мотоцикл ИЖ, сделали несколько шагов и из ограды раздался собачий лай.
- Пап, я боюсь заходить в ограду?
- Да я и сам не пойду, пока кто-нибудь не выйдет.
Вышел дядя Георгий собственной персоной, в поношенных офицерских брюках, в хромовых сапогах и офицерской рубашке. Лишь на голове был обычный картуз.
- Я сын Андрея Суханова, и мы с Дашей пришли к Вере на Петров день.
- Почему только к Вере? «Нужно говорить, что пришли к вам в гости», - произнес дядя Георгий.

Тут же познакомились, а вместе с ними и с собачонкой Дамкой, которая выпорхнула из ограды раньше Георгия, обнюхала гостей, повиляла хвостиком и не отходила от них никуда в сторону. Дамка сразу облюбовала Дашу, подошла к ней, начала прыгать и лизать ей лицо. Вышла тетя Вера. Узнав Егора, подошла к нему, обняла его и поцеловала, сказав при этом:
- Вот видишь, Егор, куда меня судьба забросила и то, наверное, ненадолго, потому что деревни Елькинцы и Лукинцы признаны начальством неперспективными, поэтому жители раздумывают, куда им переезжать в город или в село Ильинское.
- Домов еще, я вижу, в деревне еще достаточно, поэтому может быть года четыре или пять еще поживете здесь – успокаивал тетю Егор.
- Это, наверное, дочурка Даша, о которой вы писали в письмах. Будем знакомиться с тобой. Я тетя Вера, а это дядя Гера.
Погладила Дашу по голове, почувствовав жар у нее, сразу обмолвилась, глядя на Егора:
- Что-то головка у нее очень горячая, уж не температура ли у нее поднялась?
- Есть немного. На улице очень жарко, а мы шли по жаре больше километра. Ничего температура пройдет, - негромко произнес Егор.

Затем они зашли в ограду, где сразу повеяло холодом, прошли через сени в избу. В избе хозяева готовились к сегодняшнему празднику. На столе и на подоконниках стояли испеченные шаньги и шанежки, в двух широких тарелках красовались в виде птиц и зверушек пряники, в графине стоял квас. Увидев все это, Даша сразу тихонько объявила, что хочет пить.
- Попей, дитятко! Егор налей ей квасу, и сама продолжала: - Сыновья, дочери и внуки Георгия обещали приехать в гости. К обеду, наверное, соберутся, а может и к вечеру, потому, что день сегодня выпал среди недели, а многие работают. Так, больше никого не приглашала, потому что у моих родственников на сегодня намечен праздник у сестры Анны. Она и нас и приглашала, но как мы можем оставить без праздника многочисленную родню Геры.
- Я знаю об этом, поэтому от твоих родственников будем мы с Дашей. Мы ехали вместе с отцом и дядей Гришей – сыном Ираиды. Они направились к Бабайловцам и просили меня от имени их поздравить вас с праздником.
- Брат Андрей писал мне, что будет в Петров день у сестры Анны.
Даша напилась квасу, попробовала пряники и попросилась на улицу.
- Иди, но только гуляй перед окнами тетиного дома. Договорились?
- Договорились. А можно я возьму с собой Мошку?
- Мошка и сама ждет не дождется выбежать на улицу – сказал дядя Георгий.

Пока Даша с Дамкой гуляли, Егор рассказал все о своей судьбе и работе. Пока разговаривали, на улице раздался звук мотоцикла, залаяла Дамка. Георгий выглянул в окно и определил, что приехали Дмитрий с Сергеем и с внуком Петей. Зашли в избу, поздоровались с хозяевами, познакомились с Егором. Внук оказался ровесником Даши, поэтому он тут же убежал на улицу, чтобы познакомиться с Дашей и похвастаться перед ней, какой у его папы красивый мотоцикл с коляской. Не успели в доме оглянуться, как увидели Дашу и Петю уже в касках и сидевших на сиденьях, стоящего на улице мотоцикла. Время уже подходило к двум часам, а других гостей все не было. Поэтому решили собрать обед и пообедать. Егору как-то неудобно было называть Георгия дядей, поэтому узнал у тети Веры его отчество и стал звать Георгий Алексеевич. Пока обедали, на улице появился еще один мотоцикл с коляской. На этот раз приехали в гости старшая дочь Георгия Мария с сыном Витькой. Привез их на мотоцикле зять Анатолий Суханов. Зашли в избу и поздоровались. Поскольку Егор впервые видел Марию и Витьку, то встал из-за стола и представился им. Анатолий подал руку, сказав при этом:
- Егор, какой ты стал большой? Вы смотрите, он выше меня и толще. К тому же начал уже лысеть. Что-то рано?
- Так, видимо, складывалась жизнь, заставившая меня поработать в шахте, дальше была армия по полной катушке – три года и три месяца, затем снова шахта и возвращение снова на родину, сначала в Кирово-Чепецк, а затем и в Киров. Так что, жизнь, наверное, меня потрепала.

Приехавших гостей разместили за столом, налили всем, кому полагалось по полстакана водки. За столом командовал Георгий Алексеевич. По его поведению было заметно, как он относится к своим детям, как гордится ими. Витьке можно было дать лет четырнадцать или чуть меньше. Поэтому ему налили деревенского пива, которое он, молча, потягивал, не влезая в разговоры взрослых. Тетя Вера спросила у Марии:
- Почему не приехал в гости Сашка?
- Он готовится к вступительным экзаменам в Московский физико-технический институт. Скоро ему ехать в Москву, поэтому не до праздников.
- Неужели туда можно так вот из поселка и вдруг поступить? – спросил Егор.
- Не знаю. Сашка грозится поступить.
- Бог ему в помощь! – только и успел сказать Егор.

Дальше пошли разговоры подвыпивших мужиков. Егор не особенно встревал в их споры. Пока Анатолий Суханов не спросил его:
- Егор, я слышал, что ты начал работать в институте в Кирове?
- Да, начал. Год проработал.
- Витька, вот, может после средней школы надумает к вам в политехнический поступать. На твою помощь хоть можно надеется?
- Не знаю. Вряд ли я чем-то могу помочь. Наша кафедра не выпускающая, поэтому ее преподаватели не участвуют в приеме вступительных экзаменов, - честно отвечал Егор.
Тут же в разговор вступил Витька, сказав:
- В Киров я поступать не собираюсь. Поеду в Москву вслед за Сашкой.
- Ты не петушись. Еще неизвестно, поступит ли в Москве Сашка?
- Поступит или не поступит, но я обязательно стану физиком и поступлю в Московский физико-технический институт.
Такая самоуверенность одного из отпрысков рода Сухановых - Елькиных буквально поразила Егора, но он промолчал и мысленно пожелал Витьке стать физиком.

Затем ближе к вечеру все, за исключением Веры и Марии, вышли на улицу, где начались уже пляски возле двух или трех домов. Егор отошел от георгиевских гостей и направился по направлению к дому Ираиды. Дома уже на месте не было. Он постоял возле этого пустого места, с которым было столько связано у Сухановых, его кто-то тронул за плечо. Он оглянулся и увидел перед собой старшего сына Семена Анатолия Елькина. Он был старше Егора всего на три или четыре года. По линии Таисии Анатолий был родственником Егора. Встретившись, они начали вспоминать более или менее значимые события их только что начинавшейся взрослой жизни. Толька спросил:
- Егорка, ты помнишь, как «хвостом» бежал за нами уже повзрослевшими парнями от села Пантыл до деревни Елькинцы?
- Конечно, помню. Но мне ты казался тогда каким-то высоким, а теперь я выше тебя ростом? Даже не верится, где-нибудь встретил бы тебя в городе и не узнал бы.
- Мы стали уже взрослыми, кто-то рос быстрее, я, наверное, медленнее. Как жизнь твоя, Егорка? Я слышал, что ты где-то работал на шахтах Донбасса. Расскажи, это страшно?
- Да, ничего страшного, как видишь, жив и здоров.
- А заработки на шахтах высокие? Конечно, по сравнению с вятскими заработками, раза в два-три больше. Но как видишь, я уже вернулся назад на малую родину. Работаю теперь преподавателем в политехническом институте на мизерной зарплате в 105 рублей в месяц.
- Зачем же ты уехал от хорошей зарплаты? – продолжал спрашивать Толька Елькин.
- Да, повелся на уговоры жены. Она у меня из Кирово-Чепецка. Ей не понравилось в Донбассе, в результате мы переехали в Кирово-Чепецк, а теперь вот в Киров.
- Давай зайдем к нам, выпьем и вспомним еще что-нибудь из нашей жизни. Я вижу, ты подошел к дому Ираиды Елькиной, а его вот уже лет пять, как не стало.

Пока они разговаривали, гости высыпали из дома Семена на улицу. Семен сидел, довольный своими гостями. Егор узнал его сразу, подошел, поздоровался, спросил, как здоровье? Семен показал на костыль, который стоял около него и сказал, что ноги отказывают, старость наступила. К Егору подлетела голосистая дочь Семена Татьяна, быстро затянула его в круг пляшущих гостей, запела громче всех частушки под свой пляс. Не успел Егор оглянуться, как перед ним появился младший сын Семена Витька со стаканами то ли водки, то ли самогонки, предложил выпить. Отказываться Егорке, значит, обижать хозяев, не захотелось. Он взял стакан, поздравил Витька с праздником, поинтересовался, где он живет, где и кем работает. Говорить пришлось громко, потому, что Витька был глуховатым с детства. Тот не менее тот громко заявил, что живет пока у Елькинцев у отца, работает в совхозе «Ильинский» трактористом, показал на трактор, который стоял на виду перед амбаром.
- Не женат еще? – спросил его громко Егорка.
- Да, на лешего мне нужна жена? Будет заставлять не пить самогонку, не гулять, а я человек вольный, что хочу, то и делаю.   
Весь этот диалог Егора с Витькой сопровождался словами мата со стороны последнего. Чтобы не идти на еще более бранные диалоги, звучащие слишком громко, Егор попытался как-то отойти от Витьки и отправиться к дому Георгия Алексеевича. Там, оказывается, Даша потеряла папу, и когда он подошел к ней, на глазах ее виднелись слезы. Как мог, Егорка успокоил свою дочь, сказав ей при этом, что здесь деревня, и потеряться вряд ли кто не может.

Проходя мимо танцевального пятачка по направлению к дому Георгия Алексеевича, Егор увидел молодого парня, как две воды похожего на дядю Гришу Елькина. Его очень удивила эта схожесть. Егор остановился и смотрел, и смотрел вслед этому молодому человеку и думал про себя:
- Неужели бывают такие похожие друг на друга люди? Он смутно помнил о том, что якобы после демобилизации Григорий жил одно время с какой-то вдовой в деревне. Егор сравнивал младшего сына дяди Гриши, который рос рыжим парнем и что-то не очень походил на своего отца, а тут – точная копия. Не надо проводить и никаких экспертиз. Придя в дом, он спросил тетю Веру:
- Я только что видел парня точь-в-точь похожего на молодого дядю Гришу. Неужели это его сын?
- Дак, кто же еще? Конечно, сын Гришки.    

Вечером всех гостей ждал ужин. Перед ужином, как всегда, пили чай с медом и топленым молоком. Затем гости направились на танцевальный пятачок, где к тому времени собрались гости и из других домов Елькинцев. Плясали в основном барабушку, причем, кто, как и что умел. Вместе со взрослыми плясали и дети, в том числе, Даша, Петя и другие. Под вечер Егор пощупал лоб Даши, почувствовал, что дневная температура у нее спала, поэтому он успокоился и не настаивал на ее немедленном сне. Народ на пятачке продолжал веселиться, хотя с каждым часом его становилось все меньше и меньше. Где-то в час ночи вернулись в дом дяди Геры. Там заранее для них был выделен отдельный полог на сеновале. Легли и быстро уснули.

На другой день тетя Вера угостила всех блинами с топленой сметаной. Некоторые из гостей собрались в лес под Пантылку, другие пошли проведать родственников в деревне Елькинцы и Лукинцы. Третьи, кто помоложе, пошли на пляски на пятачок. Егор с Дашей и с тетей Верой решили навестить Наталью – дочь Павлы и Алексана. Повернули налево по улице, и вдруг перед ними появляется Наталья. Увидев Егора, она безошибочно определила и задала вопрос Вере:
- Это что Егор – сын Алевтины?
Егор удивился, как это Наталья угадала в нем сына Алевтины, о которой уже никто и не упоминал. Людям свойственно забывать события почти тридцатилетней давности, а полунемая Наталья помнила о них, да еще безошибочно определила его имя и родство с его мамой Алевтиной. Егор чуть не расплакался от этих слов, подошел к ней поближе и обнял ее.
- А это твоя дочь? Она так похожа не тебя, что тут и гадать не нужно.

Наталья повела их к себе в дом, где еще спали на полатях ее друзья, то же полунемые и немые, объясняющиеся на пальцах. Посадила за стол дорогих ей гостей во главе с Верой, налила ей и Егору бражки, сбегала в сени и Даше принесла целый ковш деревенского пива. Достала откуда-то шанежек на закуску. Как они не отказывались от угощения Натальи, объясняя это тем, что они только что из-за стола и сытые, но в знак уважения хозяйки все-таки попили бражки и поклевали шанег. Пока они сидели за столом с полатей слезли три парня и две девицы, сбегали умыться и начали садиться за стол. Тетя Вера по-свойски громко сказала Наталье, спасибо, что они ненадолго, что Егору с Дашей сегодня нужно уезжать к Бабайловцам, поэтому пожелала им праздновать дальше. Наталья перевела своим гостям с помощью жестов слова Веры, распрощались и отправились обратно в дом дяди Геры.

Проходя по улице, заметили возле одного дома автомашину ГАЗ-51. Вера сказала, что это, наверное, машина Закаринского Тольки Лукина - родственника Анны Сухановой. Она зашла в дом, и там ей подтвердили ее догадку.
- Пусть один не уезжает, а возьмет от Георгия Егора и Дашу, отвезет их к Анне Сухановой в Бабайловцы.
Пока Анатолий еще спал, поэтому Вера с Егором направились домой. По дороге тетя Вера просила Егора не уезжать, а еще погостить хотя бы ночки две.
- Может, мы на обратном пути еще зайдем. Если нужно помочь в заготовке сена, то я готов – твердо заявил Егор. Пока они разговаривали, Даша с малолетними родственниками убежала на танцевальный пятачок. Потом подоспел обед. Пообедали, и в это время приехал на автомашине Толька Лукин. Егор почувствовал, что он явно в подпитии, но делать было нечего, надо было соглашаться на поездку. Подошли к машине, Анатолий распахнул дверь кабины и пригласил их в кабинку. Егор взял на руки Дашу, и они отправились по грунтовой дороге через Березняк, Черменята, Ивакинцы и Вершины в деревню Бабайловцы. Во всех деревнях шел второй день Петровского праздника. Слышались голоса гармоней и песен. Некоторые гости уже возвращались домой, попадая навстречу автомашине. 

5.6. Встреча с тетей Анной в деревне Бабайловцы

 Приближалась гроза, с юго-запада надвигалась огромная темная туча. До дождя подъехали к дому тети Анны. Егор с Дашей вышли из автомашины, а Анатолий, что-то сказал Анне, и поехал по направлению Закаринья. Тут же навстречу им вышли гости, ожидая вот-вот начавшегося дождя. Уже где-то погромыхивало, изредка сверкали молнии. Тут же возле дверей в ограду показался мужчина примерно одного возраста с Егором, только он был стройнее и выше ростом.
- Теща, кто там опоздал к нам на сутки?
- Это мой крестник Егор с дочкой Дашей, - ответила тетя Анна.
Мужчина подошел вплотную к ним, подал руку Егору и произнес свое имя. Это был Валентин Чирков – муж средней сестры Анфисы и сестреницы Егора. Он явно еще был под «мухой» и первым его вопросом глядя на Дашу, был:
- Егор, сколько у тебя «ушастиков-то»?
 Егор не понял вопроса, какие такие «ушастики», поэтому переспросил, что он имеет в виду?
Тот начал сердиться, пытаясь вразумить Егора.
- Чё не понял? Ты что не деревенский и не городской не из простой семьи что ли? Не понимаешь языка «трудяг».
- Любой язык, Валентин, можно понять, если бы я слышал, кто такие «ушастики». Мне понятно, например, слово «ужастики».
- Для непонятливых объясняю, что «ушастики» - это малолетние ребята. Теперь понятен мой вопрос.
- Теперь понятен и буду знать, что у меня один «ушастик».

На этом вопросы к Егору пока что закончились, ибо леванул крупный дождь, и они с Валентином побежали в ограду. Дашу к тому времени тетя Анна увела уже в дом. Зашли туда и Валентин с Егором. Людей в избе на первом этаже было уже не много. Видимо, большинство гостей уже разошлись и разъехались по домам. В основном сидели дети дочерей Татьяны и Анфисы, вместе с Анфисой. Самой Татьяны – старшей дочери крестной, говорят, в гостях не было. Зато были из взрослых Наталья и Мария – родственницы по Ивану. Валентин быстро познакомил гостей с Егором и его дочерью. Все сидели смирно, потому что молнии и раскаты грома пугали всех своей непредсказуемостью. Тем не менее, пока только один Валентин хорохорился, пытался подшучивать над раскатами грома, да еще тетя Анна что-то ставила в русскую печь и доставала таганок для готовки чего-то на таганке.

Егор, чтобы отвести страхи от дочери и от себя, предложил Даше выйти в ограду и во двор, посмотреть на корову, овец и кур тети Анны. Там самих молний было не видно, только пугал своей непредсказуемостью гром. Егор открыл двор для скота и показал Даше черную корову, которая пережевывала траву, съеденную днем. Увидев Егора с Дашей, она направилась к ним. Даша убежала на крыльцо, а Егор подождал подхода коровы к нему, погладил ее лоб между рогами, та попыталась лизнуть его руки. Он взял горсть свежей травы, видимо, специально подготовленной для подкормки коровы, дал ей корове. Та с удовольствием взяла осторожно из его рук эту траву и проглотила. Даша в это время смотрела на папу, ей хотелось тоже подойти к корове, но сделать это она побоялась. Пока они были в ограде, гроза начала стихать. Поэтому вернулись назад в избу. Изба у тети Анны была двухэтажная. Внизу была кухня и столовая, а на втором этаже, вверху большая спальная комната. Даша осторожно спросила Егора:
- Можно я схожу на второй этаж?
- Наверное, можно. Правда, на всякий случай спросил тетю Анну, можно ли подняться на второй этаж?
- Да, чтё вы спрашиваете-то, конечно, можно – ответила Анна.

По крутой лесенке они быстро поднялись на второй этаж. Следом за ними прибежали Димка (сын Валентина и Анфисы), Володька и Алла (сын и дочь Саши и Тани). Побегали по второму этажу, потолкались там и быстро спустились вниз. Егор начал показывать все красоты деревни со второго этажа. Перед окном росла огромная береза, видимо, посаженная давно еще бывшими хозяевами. Он приоткрыл окно, потрепал мокрые ветви березы, нанюхался ее воздуха. Как приятно пахло деревьями и деревенской травой после дождя. Казалось, что все в природе кем-то предусмотрено. Вчера была жара, как и полагается в Петров день, а сегодня дождь смыл все следы вчерашнего праздника и возвестил миру обновление природы, возможно и человечков в этом деревенском краю.

Их позвали на ужин. Стол, как и полагается, стоял в красном углу. Прямо возле стола было окно, на котором, как обычно, лежала кошка. Егора и Дашу посадили на самое почетное место с правой стороны стола. На нем стояли тарелки с домашним печевом, чашки для чая, кувшин топленого неснятого молока, перед взрослыми были поставлены стаканы для спиртного и две бутылки. Одна с водкой, другая – с красным вином. Валентин взялся за разлив спиртного. Начал с Егора, спросив при этом, что ему наливать? И хотя водки ему не хотелось, но решил не расстраивать Валентина, ответив на его вопрос согласием, что нальешь, то и будем пить. Понятно, что Валентин сразу налил себе и Егору водки, женщины попросили налить им вина. Тосты в деревне в то время не были в почете, поэтому обычно поднимали стаканы, чокались ими и молча, выпивали. Так было и на этот раз. Правда, Валентина расстроило то, что Егор отпил из стакана всего несколько глотков водки, и поставил стакан обратно на стол. Тот начал над ним подтрунивать:
- Вот интеллигенция! И пить-то не умеют.
- Я выпью после чая, а пока нужно почувствовать вкус топленого молока и меда? – возразил Егор примирительным тоном.
- Не понимаю тебя, Егор, хоть убей!
- Раз не понимаешь, зачем просишь то, что я не могу сделать. Но ты не забывай, что мы с тобой родственники. Жена-то твоя – моя сестреница?
- Но никто из твоих сестрениц не выбрал непьющих мужей  – возразил  Валентин.
- Кто тебе сказал, что я совершенно непьющий? Я - пьющий, но пьющий в меру. Как говорил Неру, пей в меру.
- Это какой еще «хренитень» Неру?
- Кто такой Неру, об этом знает половина населения СССР. Давай, Валентин, отставим этот спор и выпьем.
- Но я-то уже выпил...
- А ты налей еще себе.

Валентин действительно налил себе водки, они чокнулись стаканами и выпили. Этот примирительный тост окончательно растопил лед между родственниками. Дальше начался ужин. Начали с закусок: со студени, маринованных и соленых грибов. Тетя Анна вытащила из печи щи с бараниной, налила всем по тарелке, кроме Даши, потому что Егор попросил, что одной тарелки хватит им вместе с дочкой. К концу ужина Валентин прилично захмелел, затянул какую-то полублатную песню, женщины подхватили ее. Затем выпили еще, и Анфиса утащила Валентина на кровать. Он не сопротивлялся, покорно лег и быстро заснул. Ребята разбежались из-за стола. Вместе с ними выбежала на улицу и Даша. Женщины вместе с Анной, Анфисой и Егором посидели и посудачили о том и о сем. Егор спросил тетю:
- Крестная, расскажи, как поживают твои младшие дочери?
- Не беспокойся, Егор, у них все нормально. Лариса живет в Саратовской области в большой деревне Садовка. У них растет сын. Галя – в Слободском, работает на швейной фабрике, пока еще не замужем, хотя кавалер уже есть на примете. А пошто ты один-то, с дочкой? А где же жена Алла?
- Она устроилась на лето на работу, потому что не хватает денег.
- Неужели после стольких лет учебы, тебе мало платят?
- Пока очень мало. Для того, чтобы получать много, мне нужно написать еще диссертацию.
- Да, деньги легко не даются, - произнесла тетя Анна. На этом разговор у них пока что окончился. Егор вышел на улицу, увидел играющих детей, успокоился и направился вдоль по деревне. Заметил, что количество домов уже сократилось примерно вдвое по сравнению с пятидесятыми годами. В некоторых домах горели лампы, слышались негромкие разговоры. Чувствовалось, что Петров день сегодня для всех жителей и гостей заканчивается. Сегодня же после обеда ушли от тети Анны отец Егора и Григорий Елькин вместе с сыном. После дождя к вечеру уже все высохло, ночь приближалась теплая и безветренная. Егор решил, что попросится у тети спать с Дашей где-нибудь на сеновале. Ему хотелось очень дышать свежим ночным воздухом. Правда, он не заметил там ни одного полога на сеновале.

Придя домой с Дашей, Егор обратился к крестной по поводу ночлега где-то на воздухе. Та повела его на сеновал, показала лестницу на чулан, сказав при этом, что там имеется постель, подушки и одеяло. Он влез на чулан, осмотрел постель, и не увидев никакого полога, спросил:
- Крестная, здесь нас не искусают комары?
- Их почему-то нет у меня. Но если один два комара прожужжат, то можно их убить и дальше спать спокойно.

Егор сначала не поверил тетке, но когда они с Дашей легли над чуланом под крышей дома, то убедились, что действительно спать здесь можно. Утром их никто не будил, поэтому проспали часов до десяти. Проснувшись и спустившись в избу, они увидели уже завтракающих Анфису, Наталью и Марию. Валентин все еще спал здесь же на первом этаже при входе в избу. Детей Анфисы и Тани было пока не видно. Видимо, они спали на втором этаже дома. Завтраком командовала Анфиса, так как тетя Анна была уже на работе, где на ферме было на откорме у нее примерно сто бычков. На столе у нее стояли блины, которые Анфиса ставила на подогрев в русскую печь. К блинам была подана сметана с топленого молока, крынка самого молока, грибы, селедка с луком, нарезанным кружками, и мед. Ели все молча, видимо, без настроения в связи с выпивками в течение предыдущих двух дней, и все трое готовились к сегодняшнему отъезду по домам.

Анфиса начала будить Валентина, потому что до обеда за ними должен был приехать на машине Анатолий Лукин. Тот отталкивал ее руки, не собираясь немедленно вставать. Наконец, она его подняла. Он сполоснул лицо водой из рукомойника и сел за стол. Сразу потребовал у Анфисы водки для опохмелки. Егор уже заканчивал завтрак и допивал из стакана молоко и думал про себя, хорошо, что он заканчивает завтрак, а то бы и ему пришлось за компанию выпивать вместе с Валентином. Несмотря на просьбы Валентина его поддержать в выпивке, Егор отказался от нее, встал, поблагодарил за вкусный завтрак, и они вместе с Дашей направились на ферму к тете Анне смотреть бычков. Бычки были по возрасту все второгодки. Вели себя довольно мирно, некоторых из них удалось Егору с Дашей даже погладить. Егор, глядя на них, понял, что все они кастрированные, поэтому и вели они себя важно и мирно.   

Вернувшись с фермы, дома они застали только ребят Анфисы и Тани, так как взрослых Анатолий Лукин уже увез в сторону Слободского. День выдался снова теплый и солнечный. Не зная точно, чем заняться Егору с Дашей, он предложил после обеда пройтись через Вершины к Ивакино, посмотреть школу, в которой Егор учился, и сельский магазин. Даша легко согласилась на этот поход. Расстояние от деревни Бабайловцы до Ивакино было всего три километра. Дорога была грунтовая, но не грязная, потому что она была посыпана песком и мелким ракушечником. На обе ее стороны виднелись поля, перелески, справа колосилась рожь. Эти места Егор не видел уже больше десяти лет. Он замечал, что в природе за эти годы ничего не изменилось, изменения коснулись лишь людей. Их стало значительно меньше. Об этом свидетельствовало количество домов, которых у Вершин осталось всего три дома, Ивакино, когда-то центр Ивакинского сельского совета, тоже значительно поредело. Егор рассказывал Даше, как когда-то почти каждый день ходил по улице в Ивакино между двумя домами, в которых на вторых этажах находилась начальная школа. Признался, что частенько бывал и в Вершинах. Рассказал, что они пантыльские школьники осенью в сентябре-октябре ходили назад после школы не напрямую из Ивакино в Пантылку, а через деревню Вершины. И хотя это было на километр или два больше, но их расстояние не пугало, им важнее было увидеть козла, который за деревней был привязан на длинной веревке к дереву, и подразнить его. Когда тот бросался бодаться на одного из мальчишек, нужно было схватить его за рога и удерживать минут пять-десять. Дальше надо было отпускать и убегать за пределы его круга, определяемого размерами веревки. Это было такой интересной игрой, которая так зажигала мальчишек, что она занимала не меньше часу почти ежедневно. Девчонки в это время их ждали, выступая в качестве болельщиц. Ответив на вопросы Даши, почему он не забодал вас, они не заметно приблизились к школе и магазину. Постояли возле обоих домов, где была школа. На них не было никаких вывесок, свидетельствовавших о том, что здесь расположена начальная школа. Помнится, что из дома вышла какая-то женщина. Егор спросил ее:
- Школа-то у вас еще существует?
- Нет, «милок», школа уже не работает. Говорят, некого учить.

Вот так, думает Егор, была школа, и нет уже и ее. А это значит, что со временем не будет и деревни Ивакино. Подошли к магазину, возле него собралось примерно десяток бабушек и женщин по моложе. Егор спросил у них:
- Чё магазин-то разве закрыт?
Те отвечают, что нет, магазин открыт, можно в него заходить, а они ждут, когда привезут хлеб. Одна из бабушек спросила:
- А ты чей, «милок», будешь-то?
- Вы меня вряд ли помните. Я здесь учился в школе, а сам из Пантылки, внук Аграфены.
Бабушки начали что-то между собой вспоминать и тихонько говорить. Потом одна говорит:
- Да кто же Аграфену не помнит. Ее все, чай, помнят. Где она теперь, жива ли, ведь Пантылки давно уже нет?
- К сожалению, и бабушки уже нет. Она похоронена в селе Ильинское.    

Многие старухи перекрестились, отдавая дань уважения его бабушке. Егор с Дашей зашли в магазин. Ассортимент товаров был небольшим. К счастью Даши в магазине оказались в продаже кедровые орехи. Егор попробовал их. Они оказались далеко не первой свежести, но есть еще их было можно. Купил грамм триста орехов. Спросил на всякий случай продавца, можно ли купить несколько буханок хлеба для Сухановой Анны из деревни Бабайловцы?  Та ответила, что можно, но не больше двух буханок. Поэтому Егор решил подождать, когда привезут хлеб. Ждать пришлось около часа.

Егор попытался узнать у старушек, если школы уже нет, то где работают бывшие учителя школы? А какие учителя, если в последний год работы школы там работала одна Алевтина Афанасьевна, так она теперь ходит на работу в Пантыл. Он попытался узнать что-либо о Василии Васильевиче Ивакине и его дочери Татьяне Васильевне. Старушки сказали, что сам старик уже умер, а где Татьяна, им не известно. Они помнят только, что она давно уехала с каким-то пантыльским офицером, а где она сейчас, не известно. Пока шли воспоминания дней минувших, к магазину подкатила конная телега, специально оборудованная для перевозки хлеба .  После разгрузки хлеба, все, кто стоял в очереди, зашли в магазин. Когда очередь дошла до Егора, он попросил продать им с дочерью четыре буханки. Просьба была удовлетворена благодаря знакомству Егора с местными жителями-покупателями хлеба. Они в один голос поддержали его просьбу, не забыв упомянуть, что это внук Аграфены, который пришел в гости к ее дочери Анне Сухановой.
- Спасибо вам земляки за то, что до сих пор помните Аграфену Суханову из Пантылки. – он поклонился им, и они с Дашей направились в Бабайловцы.


Вернувшись ближе к ужину в деревню, Егор решил сходить на ферму, где вблизи от нее увидел тетю Анну, занимающуюся погрузкой травы на телегу. Взял у нее вилы и решил помочь ей, рассказав при этом о походе в Ивакино. Тетя поведала о некоторых сторонах переселения людей из Пантылки во второй половине 50-х годов. В частности, она сказала, что здесь в сельской местности остались только они с Иваном, да еще Валька Мельникова, которая переехала к Черменятам, куда ее позвал один вдовец, лет на десять старше ее.
- С моей мамой и твоей бабушкой известно, что стало. Думаю, что она умерла так рано из-за переживаний, которые выпали на ее долю. Что касается других жителей, то все они уехали, кто в Слободской, кто в Первомайское. Об их судьбе мне уже ничего не известно. Правда, Васька Санькин, говорят, стал каким-то начальником после окончания какого-то института в Ленинграде.

Егор понял, что спрашивать тетю Анну еще о ком-то, дальше бесполезно. Погрузив скошенную траву на телегу, тетя взяла вожжи в руки и направила лошадь в сторону фермы. Егор побрел следом за ними. Жеребец, запряженный в телегу, очень напоминал ему того рыжего жеребенка, за которым он когда-то в Пантылке ухаживал, которого почему-то в конце года обменяли на телку именно у Бабайловцев. Подъехав к ферме, Егор попросил у тети распрячь коня. Похлопал по-дружески его по голове, тот смотрел уставшими от старости глазами, а Егор тихонько говорил ему, что, возможно, был воспитателем коня и плакал, когда его уводили из деревни. Распряг коня, отвел его в стойло на той же ферме, где содержались и бычки.

Следующие два дня пролетели незаметно. Егор с Дашей сходили в лес в сторону Пантылки и набрали два блюда черники, которые вечером все ребята с удовольствием ели. На другой день сходили в перелески с другой стороны деревни, набрали корзину грибов, среди которых в основном были молодые маслята. Егор впервые видел, что маслята росли целыми полосами, как будто бы, их кто-то специально посадил.

5.7. О страданиях, связанных с учебой в сельской школе сверстников Егора Суханова
Жизнь и учеба сверстников из Пантылки протекала не так успешно, как это произошло у Егора. В пятьдесят третьем году вступило в школьный возраст последнее поколение пантыльчан в лице Ларисы из семейства ребят военного и первых лет послевоенного времени. Жизнь этих ребят оказалась очень сложной. Покажем это на примере Ларисы Сухановой. Ей в то время пришла пора идти в школу, но одной преодолевать огромное лесное пространство было страшно, так как школьники постарше, вроде Васьки и Райки Сухановых, в это время уже учились в семилетней школе в селе Пантыл. Поэтому ее отец Иван принял решение о направлении Ларисы в Пантыл, вслед за Васькой и Райкой. Ему хотелось, дать двум последним дочерям если не среднее, то хотя бы семилетнее образование. Иван решил: «Не одной же ей ходить в школу в Ивакино.  А так, за компанию, ей будет легче добираться в школу и из школы, возможно, и веселее учиться».

Иван пообещал дочери, что в зимнее время он два раза в месяц будет за ней приезжать в Пантыл на лошади, забирать ее домой и отвозить обратно в школу. Поэтому Лариса два первых года учебы мужественно переносила все тяготы квартирной жизни. Но затем Васька и Райка окончили Пантыльскую семилетнюю школу, а перед Ларисой вновь возникла проблема места учебы. Правда, вслед за Ларисой пришла очередь обучения в школе и младшей дочери Ивана Гале. Но двум «малолеткам» все равно было страшновато одним ходить через лес из деревни Пантылка в село Пантыл или в деревню Ивакино.

В это лето пятьдесят пятого года Пантылка доживала последние дни. Все колхозникам надо было решать, куда переселяться. Им всем предлагалось переселиться в деревню Березняки. Но, как уже подчеркивалось в первом томе романа, им делать этого никому не хотелось. Причины были разные, но главной из них была та, что деревня Березняки была чуждой для жителей Пантылки. Кроме того, это также была не такая уж большая деревня, у которой также не было будущего. Поэтому Иван с Анной решили купить дом в деревне Бабайловцы. Тогда им казалось, что это более надежное место для работы и воспитания детей. Иван несколько раз побывал в деревне, выбрал здесь добротный двухэтажный дом, сговорился с хозяйкой о сходной цене, пообещал подремонтировать весь дом, а не только свою часть дома. На этих условиях они сошлись, в результате чего поздней осенью того же года семья перебралась в Бабайловцы. Так как от Бабайловцев до Ивакино было всего три километра безлесной дороги, то Иван решил перевести Ларису из Пантыльской семилетней школы в Ивакинскую начальную школу. Школа, несмотря на сложности с контингентом учащихся, еще продолжала работать. Туда же определили в первый класс и младшую дочь Галю. Дорога до Ивакино шла полем через деревню Вершины. Кроме того, вместе с Ларисой и Галей в Ивакино обучалось еще пять школьников от Бабайловцев. Так что ходить на занятия было не «боязно» и, главное, безопасно.

Как ни странно, но судьба Пантылки была предрешена не только малочисленностью ее работников, но и отсутствием детей школьного возраста. Как говорится, все один к одному, и сселение мелких деревень в более крупные поселения стало жизненной необходимостью. А процесс сселения на этом не остановился, он продолжался, так как когда-то крупные деревни со временем становились небольшими, и вставала новая проблема их расселения. Так деревня Ивакинцы, бывшая центром когда-то Ивакинского сельского совета, начала превращаться к концу шестидесятых в небольшую постепенно утрачивая, функции сельского центра. Эти функции со временем перешли к селу Закаринье. Так что в настоящее время село Закаринье – это центр Закаринского сельского поселения, где работает пока что средняя школа, поскольку все поселения вошли и деревни бывшего Ивакинского сельсовета в Закаринское поселение. Поэтому все той же Ларисе пришлось после окончания начальной школы поступать учиться дальше тогда еще в Закаринскую семилетнюю школу. Это было также не так далеко от деревни Бабайловцы. В отличие от своих старших сестер, Лариса училась очень хорошо, поэтому учеба давалась легко, и ей хотелось учиться и дальше после окончания теперь уже восьмилетней школы. Но ведь как-то надо было получить паспорт, а в сельской местности нечерноземной зоны России они тогда еще не выдавались. Поэтому, видя стремление к учебе, секретарь сельского совета помогла ей получить паспорт и справки об окончании сельской школы. После восьмого класса, имея паспорт, Лариса подалась в город Слободской, где устроилась почтальоном на работу и поступила в вечернюю городскую школу. Жить пришлось в городе у средней сестры Анфисы. Но в молодости как бы не было трудно, все преодолевается непринужденно и можно сказать даже легко.

После окончания вечерней школы в Слободском трое девочек из класса, в том числе и Лариса, решились на очень отчаянный и опасный шаг. Они где-то нашли объявление о текстильном техникуме в Азербайджане. Рассуждали примерно так: Азербайджан – это же юг СССР, там они познакомятся с южанами, возможно, выйдут замуж, получат профессию специалистов текстильной промышленности, и тогда прощай этот холодный край в Кировской области. Однако их приезд в Мингечаур Азербайджана их не особенно обрадовал. Во-первых, они поняли, что стипендия будет очень низкой, что после окончания техникума надо будет отработать в Азербайджане три года. К тому же им не понравился сразу народ, проживающий в городе. Мужчины стали приставать в открытую к трем красивым русским девушкам, а женщины-азербайджанки просто стали называть проститутками. И понятно почему, потому что, мол, вроде честные девушки не могут так далеко уехать от дома. В результате все трое решили не поступать в техникум, а устроиться здесь же в городе на работу в прядильный цех ткацкой фабрики. Так как девушки были работящими и дисциплинированными, то зарабатывали здесь от 120 до 140 руб. в месяц, что их вполне устраивало. Но девушки, как и предполагали, познакомились здесь с русскими солдатами, так как поблизости от ткацкой фабрики стояло две воинских части (ракетная и летная). В результате Ларисе приглянулся Павел (Пашка) – солдат последнего года службы.
После окончания службы Пашка уехал к себе на родину в Саратовскую область, а Лариса начала гадать:
- Вернется за ней Пашка или не вернется? Хотя, судя по переписке, должен был бы вернуться.

И действительно, он вернулся и увез с собой Ларису в село Садовка Саратовской области. Так как Павел был очень трудолюбивым и деловым парнем, шофером к тому времени, то взял ссуду в колхозе на строительство дома, который он построил, и теперь вроде бы появилось свое жилье в большом кирпичном доме, живи, рожай детей и радуйся жизни. Но не тут-то было. Более или менее счастливо жили только лет шесть, не больше. Дальше Пашка, как говорят в народе, загулял со своей бывшей девицей, с которой он еще дружил до службы в армии. Начались разногласия и его требование о необходимости отъезда жены на родину к матери в Кировскую область. И это при том, что у них уже был сын, а в 1974 году родилась дочь. В результате Ларисе пришлось забрать детей и вернуться в Слободской. Как все-таки не справедлива, бывает жизнь: вроде бы есть дом, любимый муж и любимые дети, но муж начинает ходить к другим женщинам, и все моментально рушится в этой жизни. Еще хорошо что к этому времени мама Ларисы, Анна купила дом в Слободском и переехала из деревни Бабайловцы в город. А если бы не было жилья, то куда бы Ларисе ехать-то на пустое место, или мешать жить своим сестрам Татьяне и Анфисе. Таким образом, если бы она не уехала, видимо, так и пришлось бы терпеть измены мужа и жить в Саратовской области. А так дом матери помог Ларисе вынести унижения мужа и переехать на жилье к маме.

Правда, через какое-то время вернулся к Ларисе и ее муж. Но, как и все «работяги» того времени, пристрастился к выпивкам и счастливой жизни все равно не получилось. Правда ее радовали дети, которые по стопам матери отлично учились, но жизнь их сложилась для сына трагически, когда он, будучи студентом первого курса политехнического института, утонул в реке Вятка, а для дочери – тоже не совсем удачно. Дважды выходила замуж и дважды ее бросали мужья. Вообще, судьба детей Ивана и Анны оказалась нелегкой. Анфиса –  средняя дочь, будучи замужем в городе Слободском, умерла в молодом возрасте. И то же в основном из-за пьянок мужа. Старшая дочь Татьяна, окончившая Ивакинскую начальную школу вместе с Егором, также настрадалась немало в жизни. И то же в основном по вине мужа и ранней потере сына в тридцать с небольшим лет, и опять-таки от пьянства. Эта же участь настигла Ларису и Галю, мужья которых тоже не смогли удержаться от пьянства. Так что несчастье родителей и возможно представителей всего рода Ивана, так или иначе, сказывается на потомках, то есть на дочерях и внуках, в частности. Ох, гены, гены…, что от вас ждать и стоит ли ждать? Вот и не верь тут в генетику, хотя Егору уже в детстве было понятно, что потомки несут все болезни, достоинства и недостатки своих родителей, бабушек и дедушек, возможно, и дальше прабабушек и прадедушек.    
      
5.8. Прощание с тетей Анной и возвращение в Кирово-Чепецк и Киров
 Подошло время прощания с гостеприемлемой деревней Бабайловцы и тетей Анной. Та начала их уговаривать не идти с четырехлетней Дашей пятнадцатикилометровый путь, а пройти в два раза меньше до села Закаринье и дальше до Роговой. От станции Роговая ходил по узкоколейке поезд до Кирово-Чепецка с пересадкой в поселке Каринторф. Для Егора этот путь был совершенно незнакомым. Но крестная дала ему расписание отправления поезда и рассказала, как можно добраться до Закаринья через деревню Морозы и до Роговой. В деревне Морозы ему пришлось бывать в детстве неоднократно, потому что это был центр молодежных гуляний в религиозный праздник Яичное заговенье. Поэтому незнакомым оказался лишь небольшой участок пути от Морозов до Закаринья.

 Назад от Роговой до Каринторфа поезд отправлялся в тринадцать часов, поэтому вышли с Дашей пораньше и были в Роговой уже к двенадцати часам. Побродили в окрестностях Роговой, сели в тень под деревом, выпили холодного квасу из термоса и закусили гостинцами из тетиных запасов. Путь поездом предстоял неблизкий и относительно медленный из-за узко колейных рельсов. Приехали на станцию Баево в районе Кирово-Чепецка ближе к восемнадцати часам. Подошли к дому родителей Аллы, поднялись на второй этаж, нажали на кнопку звонка, и на звуки его вышла Антонина Аркадьевна. Она очень удивилась, так как приезд зятя с внучкой для нее был крайне неожиданным.
- Батюшки, Егор с Дашей! Откуда вы, и что-то я не вижу Аллы?

Зайдя в прихожую, Егору пришлось объясняться о том, что он с дочкой был в гостях в деревне на Петров день у тетей Веры и Анны. Приехали сейчас вот поездом от Роговой и Каринторфа, но без Аллы. Алла в Кирове, где она на работе. Передал привет Антонине Аркадьевне от Князькова Алексея Алексеевича, от его жены Нины Владимировны и от сестры тети Зои. Тут же Егор с Дашей прошли в зал, Даша бросилась к своим игрушкам, а Егор начал вынимать дары из деревни. Теща начала готовить ужин. Поужинав, Егор с Дашей решили навестить отца и дедушку Андрея. Жил он не далеко от Воронцовых, поэтому прошлись пешком, подышали уже отдававшим тепло воздухом. На звонок вышел Андрей, пригласив их в дом и сразу же спросив:
- Почему так быстро вернулись из гостей? Можно было бы там пожить еще дней десять?
- Да как-то было неудобно, сидеть там дома, ничего не делая. Просил у тети Анны хотя бы попилить дров, поколоть их, но и то оказалось, что не пиленых дров у нее нет. Поэтому я в основном бездельничал и от этого откровенно скучал. Можно было уйти назад к тете Вере, и чем-то там заняться, но ведь все вопросы там надо согласовывать с Георгием, а я еще плохо его знаю. Может, в следующее лето поживем в деревне подольше.
- Идите пить чай с вареньем из черники! – позвал отец.
- А где же Клавдия?
- Она уехала у меня в Шевченко к Леньке.

Сели за стол на кухне. Даша начала пробовать сразу варенье и разного рода печенюшки. Отец с Егором приступили к чаю, беседуя между собой. Андрей рассказал, погостил у сестры Анны всего одну ночь. На другой день якобы Грише Елькину надо было возвращаться в Слободской, поэтому он решил пойти вместе с ними. Дошли до Ильинского нормально, дальше доехали до города Слободского. Гриша попросил переночевать у него, на что Андрей согласился. А утром уехал через Киров в Кирово-Чепецк.
- Тетя Вера надеялась, что на обратном пути ты зайдешь к ней в гости? – задал вопрос отцу Егор.
- Дак, если бы был один, то зашел бы обязательно. А тут неожиданно оказался в компании Гриши, поэтому решил зайти к нему и узнать где он живет и как поживает.
Время неожиданно подошло к отбою. Андрей предложил:
- Оставайтесь ночевать у меня. И вам не идти пешком после дороги, и мне будет веселее.
- Нет, мы обещали теще вернуться к ним, поэтому волновать ее не будем. Так ведь, Даша!
Та кивком головы согласилась с предложением папы и сказала:
- Хочу ночевать у бабушки Тони.

На этом визит к отцу был закончен. На другой день Егор отправился домой в Киров, а Даша пожелала погостить у бабушки. Приехав в Киров, Егор застал жену уже дома. Ее рабочий день был закончен. Они расцеловались и тут же решились на интимную связь, раздевшись и сбросив покрывало с кровати. Оба соскучились по ласкам, поэтому на ужин вставать не захотели, пролежали, влекомые друг к другу в любви и ласках, до утра. Утром, позавтракав, каждый занялись своими делами. Алла пошла на работу, Егор отправился в областную библиотеку, чтобы поискать там литературу для подготовки к кандидатскому экзамену по философии. Кое-что успел до обеда почитать в читальном зале, а два учебника взял домой в абонементе библиотеки.