Чужая свадьба 2 продолжение 19

8.
- Даша, ты сегодня хорошо спала?! С тобой всё хорошо? Почему ты такая бледная?! Глаза искрятся какой-то непонятной тревогой, суетливость в походке появилась? Ты мне ничего сказать не хочешь?! – спросил Владимир Петрович у сестры, усаживаясь на стул возле обеденного стола в столовой.
- Что-то голова болит, - ответила Дарья Петровна, пряча от брата глаза.
- Даша, я знаю, когда у тебя болит голова. Скажи мне, пожалуйста, что произошло? Может, что с Леной? Может...






- Сон плохой видела, - отвернувшись от брата, буркнула Дарья Петровна.
- Сядь, наконец, и скажи, какой сон. Не тревожь меня. Я тоже уже дня два не могу спать. Мысли всякие лезут в голову.
- Что именно тебя тревожит? - пытливо спросила Дарья Петровна.
- Ты будешь на меня опять ругаться. Не могу я больше, Дарьюшка! Вернуть бы мне всё! Я больше никогда не поднял бы руку на Валентину. Я был жестокий…
- Будет тебе... - буркнула Дарья Петровна.
- Дарья, я был эгоистом, слышал только себя, любил только то, что дает карьеру! Любил деньги, женщин, а ту, которая была рядом, не ценил! Да, любил, но не ценил, я даже дочь своими руками убил…
- Замолчи! Ты почему уничтожаешь себя и меня?! Почему травишь душу?! Ты превращаешься в нудного и опять же любящего себя, только себя человека. Опять только ты! Володя, ты посмотри вокруг, неужели только тебе тяжело?! Ты хоть раз от меня слышал, как мне легко? Сколько я живу здесь, ты поинтересовался, каково мне...?







Она не успела договорить, как открылась дверь и зашла с букетом цветов в руках Лена, освещая своей радостью не только букет белых кал, но всё вокруг.
Владимиру Петровичу и Дарье Петровне тоже стало легко, светло, радостно.
- Здравствуйте, к вам можно? – подходя к Владимиру Петровичу и целуя его в щеку, таинственно произнесла Лена.
- Здравствуй, дорогая Лена, проходи, мы всегда рады тебя видеть, ты наше солнышко, – в свою очередь чмокнув свою племянницу в щеку, уже весело сказал Владимир Петрович.
- Дорогой дядя, поздравляю тебя с днем рождения! Вижу, вы с мамой совершенно забыли, какое сегодня число.
Дарья Петровна только руками всплеснула.







Лена подошла к ней и тихо сказала:
- Мама, сейчас придут гости, много гостей…
- Сара Ибраевна будет? – спросила Дарья Петровна.
- Конечно, мама, будет. Она, кстати, нам и напомнила, что сегодня у дяди день рождения.
«Вот кто мне нужен! Она-то мне и поможет. Да я с этими хлопотами совсем забыла, что у Володи день рождения. Что ему сегодня исполнилось пятьдесят шесть лет. Значит, Валентине, по-моему, в этом году будет пятьдесят. Она выглядит моложе, хотя жизнь ее потрепала. Да у всех, я скажу, жизнь не сахар, мне уже шестьдесят лет, а что я видела? Но у меня дочь, и, пожалуй, я в лучшем положении. Что я о себе, сегодня день рождение моего брата. Он для меня всю жизнь старается, а я, прежде чем обвинять его в эгоизме, на себя оглянулась бы», — уже спокойнее думала Дарья Петровна, доставая из шкафа посуду. Она всегда была рада гостям, а уж сегодня так это привело ее к радости.







- Прости меня, братик, я не со злости тебе сказала… - сказала Дарья Петровна, увидев, что Владимир Петрович стоит рядом с ней.
- Ладно тебе оправдываться. Всё правильно ты сказала.





Лена вышла с другой комнаты, уже переодевшись в домашний халат, где хорошо вырисовывался живот. Она стала женственной и прекрасной, беременной женщиной. Увидев ее, Дарья Петровна отметила: «Вся в меня!»





Словно подтверждая это, Лена подошла к обеденному столу и, сложив в большую посуду помидоры, огурцы, лук, подошла к раковине, прополоскала их и стала разделывать под салат.






Через полчаса в комнату вошел Женя, за ним Марат и Булат. Они, вполне взрослые мужчины, которым было за тридцать лет, шумно, весело стали снимать обувь. Затем, тяжело дыша, зашла Сара Ибраевна. Появился трехлетний сын Булата, тут же зашла Рахима, держа за воротник младшего сына, который переваливался на своих ногах, как маленький медвежонок. Они сразу наполнили дом эликсиром жизни. Всё оживилось, задвигалось, задышало.






Владимир Петрович почувствовал, что он, правда, именинник. Он даже не понял, когда успели накрыть праздничный стол. Но главное его ждало впереди.
Дарья Петровна, оставшись наедине с Сарой Ибраевной, сразу сообщила ей, что видела Валентину Николаевну и никак не решится сказать об этом Владимиру Петровичу.






Когда все сели за стол, Сара Ибраевна сказала:
- Сегодня у нас особый день. Я прошу к столу поставить еще три стула. У нас ожидается наш долгожданный гость.
Никто не стал спорить, и Женя с Булатом принесли стулья.
- Один стул поставьте около Владимира Петровича. Нет, пожалуй, все три пусть стоят рядом с Владимиром Петровичем, - продолжала говорить Сара Ибраевна.
- Мама, ты у нас говоришь загадками. Мы знаем, что ты Шерлок Холмс, но мы хотим узнать, что за раскопки ты сегодня нашла? – улыбаясь и прильнув к Наде, спросил Марат у матери.
- Марат, ты прав, ты близок к истине, - сказала Сара Ибраевна. Затем последовала пауза.
- Но когда мы ехали сюда, Вы ничего не знали?! - многозначительно сказал Женя. В его глазах появилась надежда.
- Нет, Женя, пока это не тот человек нашелся, но... Я уверена, даже теперь знаю, что он... найдется! Но повод радоваться есть!






Тут пришла пора смятения Владимира Петровича, он даже привстал со стула.
- Садись, бедова душа, - дернула его за рукав пиджака Дарья Петровна и тут же тихо произнесла: - Успокойся, Володя, - видя, как Владимир Петрович побледнел и медленно присел на стул, - может, врача?






Вокруг стало тихо.
- Что притихли, мы прошли такую школу и все живы, здоровы, а когда к нам пришла радость, мы все оробели. Так давайте же встретим, как подобает семье, встретить дорогого нам человека! Нашелся человек, но он не совсем здоров, поэтому…
- Сара Ибраевна, не тяни душу, что с Валентиной, где она?!
- Дорогой, будь так любезен выслушать меня, - оборвала его Сара Ибраевна. – Не перебивайте меня, никто! Уважайте говорящего, если мы будем все вместе говорить, мы ни к чему не придем – это дело деликатное. Валентина Николаевна потеряла память, и она совершенно не помнит, кто она. Мы должны помочь ей вспомнить всё. Сейчас мы пригласим ее и к кому она приехала к нашему праздничному столу, но никто не должен показывать ей, что ее знает, если она нас не узнает. Особо это касается Владимира Петровича. Владимир Петрович, Вы поняли?! От Вас зависит многое, даже нет, всё!






— Понял, — тихо, еле слышно, почти шепотом произнес Владимир Петрович. Он был в таком состоянии, что не мог реально мыслить.
Хотя не только он, а все остальные не могли понять, каким образом появилась Валентина Николаевна, которую все, кроме Владимира Петровича, мысленно похоронили! Это походило скорее на сказку, чем на реальность!
Теперь главное. Кто позовет Валентину Николаевну и соседей сюда?!
- Ясно кто, - первый пришел в себя Булат, - конечно, Дарья Петровна. Ее соседи, она и должна их звать. Владимир Петрович к этому времени придет в себя.
- Ты прав, Булат, - подтвердил Женя.
- Кто бы сомневался, - напыщенно-шутя произнес Булат.
- Ты у нас как всегда скромный парень, - засмеялся Марат.






Все заулыбались. Обстановка немного разрядилась, но напряжение осталось, появилась суетливость. Владимир Петрович, придерживая виски руками, закрыв глаза, сидел на месте.






Неожиданно для всех из глаз Лены потекли слезы. Женя, стоявший рядом с ней, обнял ее. И уже в следующую минуту Лена рыдала.
Надя обняла Марата и, глядя ему в глаза, сказала:
— Я никогда… никому тебя не отдам.
— Так, успокойтесь и приведите себя в надлежащий вид. Я понимаю, это кульминация. Сейчас придет Валентина Николаевна, которой, как мы слышали, нужна спокойная обстановка. Вы посмотрите на Владимира Петровича, который должен больше всех переживать, как держится, а Вы? — тоном, не требующим возражения, произнесла Рахима.


9.



Валентина Николаевна легкой походкой зашла в гостиную. На ней было надето трикотажное светло-коричневое платье, на ногах были, как всегда, туфли на высоком каблуке, в руках белые хризантемы. Но волос был не как всегда распущен, а красиво собран на затылке и все же, не изменяя себе, приколот блестящей приколкой. Губы накрашены розовой помадой, знакомо улыбались, немного прищурив глаза. На лбу появилась глубокая морщинка, у глаз и у рта едва пробивались морщинки, но каждый жест, каждый взгляд до боли откликался в сердце Владимира Петровича. Это была его Валентина, но не та, которая беспрекословно выполняла его указания. Эта была холодная, как айсберг. Увидев его, она нежно улыбнулась и поднесла цветы.






- Поздравляю Вас, - немного смущаясь, произнесла Валентина Николаевна. – Я вижу, у Вас все близкие собрались, мне даже немного неудобно, что я приехала из села и попала к Вам, как говорится, «с корабля на бал».
- Будьте как дома, - глуховатым голосом, но спокойно сказал Владимир Петрович, вставая со стула, – мы всегда рады гостям.






«Вот у кого нужно учиться выдержки и терпению, силе воли», - думала Надя, смотря на Владимира Петровича. Он вдруг в ее глазах стал героем, и она тихо шепнула Марату:
- Я его зауважала.
- Так печаль вдруг стала легкой ношей после долгого блуждания на ощупь, — прошептал на ухо Наде Марат.
- Какой ты у меня умный, — поцеловав его в щеку, сказала Надя.
- Это не я, это поэт.






Когда Валентине Николаевне предложили сесть возле именинника, она ответила, что здесь есть кому сидеть рядом, что она гость ниоткуда и ее место ниже всех здесь находящихся.
- Когда-то я потерял жену, она мне была очень дорога, я ее обожал, но не ценил, я променял ее на… А теперь… Я прислужничал бы ведьме, если бы ее увидеть мог! Мое сердце сжато в тисках тоски. Вы похожи… на нее… чем-то, немного. Горечь и боль у меня с этой потерей… Давайте выпьем, — сумбурно сказал Владимир Петрович и тут же, не дожидаясь никого, поднес ко рту рюмку и залпом выпил находящийся в ней коньяк.






Валентина Николаевна посмотрела на Владимира Петровича. В его глазах она увидела отчаяние, раскаяние, душевную боль и еще что-то нечитаемое. Валентина Николаевна присела на стул, стоящий рядом с Владимиром Петровичем, затем посмотрела на гостей. Все гости были празднично одеты, улыбались, шутили, но что-то непонятное было в их поведении, а что, Валентина Николаевна не могла понять. Встретившись глазами с Леной, Валентину Николаевну что-то мучительно сдавливало, стало тяжело дышать, в глазах потемнело. Валентина Николаевна встала и пошла к выходу, ее никто не остановил.






У крыльца стояла большая лохматая черная собака, которая, увидев Валентину Николаевну, подошла к ней и стала ее обнюхивать. Страх сковал Валентину Николаевну, она не могла что-либо предпринять. На ее спасение вышел Владимир Петрович.
- Не бойтесь, он не кусается, это добрый старый пес, — гладя по спине собаку, сказал Владимир Петрович.
- Вы знаете, я не доверяю собакам: ни старым, ни молодым, ни злым, ни добрым.
- Но без доверия нельзя… - сказал Владимир Петрович и чуть не сказал «Валентина», но вовремя спохватился. «Ивановна» он тоже не хотел говорить, поэтому предложение получилось незаконченным.
- Вы хотели сказать «доверие к людям» или «к собакам»? - спросила Валентина Николаевна, спускаясь по лестнице. - Спасибо, что провели меня, дальше я сама, здесь рядом.






- Зря прощаетесь, сейчас уже поздно, и Вы можете опять попасть в такую ситуацию. Лучше я Вас провожу. Вы так неожиданно ушли, совсем по-французски, не прощаясь. А это значит, завтра мы опять Вас ждем. Смотрите, какой вечер тихий. Говорят, если такой вечер, то хороший человек родился. Вам так не кажется? – шутливо спросил Владимир Петрович.
- Знаете, я всё же сама пойду. Я уже немаленькая и была во всяких ситуациях, а тут в соседний дом, пожалуй, сама дойду.
- Наверное, Вам совсем не понравилось у нас?
- Почему же? Вполне. Если хотите, давайте посидим в беседке и поговорим.






Владимир Петрович не ожидал такого предложения, но, как всегда, он быстро ориентировался и тут же, взяв ее за руку, завел в беседку.
- Расскажите мне о Вашей жене. Как вышло, что она потерялась?
- Это долгая история. Давайте Вы мне расскажите о себе.
- О себе мне нечего рассказать, и по вашим лицам я прочла, что мою историю вы знаете. Может, мне показалось, но… А о Вас я не знаю. Если есть желание, расскажите, торопиться мне некуда, поэтому с удовольствием послушаю, у Вас такая печаль на лице была, когда Вы об этом говорили.






- Да, в проницаемости Вам не откажешь. Только, пожалуйста, запомните, что я очень любил свою жену. И никогда в этом не сомневайтесь, даже если сложатся какие-нибудь обстоятельства, которые будут говорить всё наоборот. Все люди ошибаются, нет, делают ошибки, и не оттого, что они глупы или нехорошие, а просто… Не вини коня, вини дорогу и не торопись с выводами.
- Не исповедуйтесь, а просто облегчите душу, может, поможет. Я сама не знаю, кто я и что я такого сделала, что меня бросили.
- Глупости не говорите, - запнувшись, сказал Владимир Петрович. Ему трудно было называть ее на «Вы», еще труднее быть с ней рядом и не обнять ее. Не сказать, как он был жесток с ней и как потом каялся, мучился в ожидании! Но она жива! Поистине бог милостив к нему, и вот он рядом с ней! Но он не может сейчас ей всё сказать! Нет, не оттого, что боится быть непонятым, он боялся за ее разум.
- Понимаете, может, я какая-нибудь шпионка или убийца!
- Валентина, - неожиданно вырвалось у Владимира Петровича, но он тут же поправился, - так звали мою жену.



10



Своим рассказом разворошил Владимир Петрович душу Валентине Николаевне, она размышляла: «Вот, казалось, хороший человек, а сотворил такое. Из-за этого он так наказан! Жена неизвестно жива ли?! Да и может ли она простить такое?! Дочь погибла, оставив сына, которого украли в два года, и вот уже прошло восемь лет, как его ищут. Живет человек, всё у него есть. На работе уважают, деньги, дом, положение, а семьи нет. Сестра тоже одна, но у нее есть дочь. А кто я?! Может, тоже меня ищут?! Странно, мне вроде бы легко с ним и в то же время тяжело».


продолжение следует