Цепные псы самодержавия. Глава 43

 
                Глава сорок третья
 
   Николай пришёл к трактиру без пяти минут десять.
 Воробьёв его уже ждал.
 В той же одежде, непричёсанный, только вот в длинных русых волосах не было вчерашних стружек.

 - Здравствуй, Степан! - Грабовский  протянул ему руку, - чего ты такой бледный?  нездоровится?
 - Нет... Всё хорошо... Только вот брюхо у меня всю ночь болело, - тихим голосом пожаловался  юноша.
 - Переел... Это моя вина. Нельзя столько есть жирной пищи, да ещё и на ночь. - Грабовский легонько похлопал Воробьёва по костлявой спине. - Не передумал?
 - Нет, Николай Васильевич, не передумал! Вещи мои вот в котомку собрал. Мужиков предупредил, что ухожу.  Двадцать копеек оставил Митяю, чтобы отдал за жильё в этом месяце.
 
«Хорошая черта: долгов избегает и честный малый, - размышлял Грабовский, широко шагая первым. - Завтра понедельник, документов нужно будет отработать большую кипу! Бумажки, бумажки и бумажки! Когда же будет у меня настоящая работа? С агентами, содержателями конспиративных квартир?  - он поправил тяжёлый вещевой мешок, съехавший  к левому плечу, - однако всему своё время».
 
Сзади молча шагал Степан. Один раз он только он негромко произнёс вслух:
 - На лесопилке мне должны будут за отработанные дни в этом месяце около трёх рублей. Только чую я, что плакали мои денежки! Ведь я без предупреждения ушёл.
 Воробьёв громко вздохнул. Было видно, что ему обидно.
 - Степан, забудь ты об этих трёх рублях! Не возвращайся на лесопилку! Забудь!  Придём я тебе сразу же дам три рубля! - успокоил юношу Грабовский.
 - Правда? - недоверчиво прошептал юноша.
- Конечно правда! - рассмеялся Грабовский.
 
Вахрамеев сидел у окна и чинил обувь.
- А я тебя ждал, Николай! Чувствовал, что зайдёшь в гости ко мне одинокому старику, - Вахрамеев с трудом, держась левой рукой за поясницу, поднялся  с табурета.
 -Добрый день, Петрович! Что случилось? Поясницу  прихватило? - участливо поинтересовался Грабовский.
 - Её самую! Ой! - старик с любопытством смотрел на юношу.
 
- Петрович, я тебе постояльца привёл. Примешь парня! Хочу из него своего помощника сделать. Юноша очень хороший, избавит тебя от одиночества, - Грабовский снял с плеч вещевой мешок и положили его на стол.
 - Как это не принять человека? С большим удовольствием! - искренне обрадовался Вахрамеев.
 - Ну вот и прекрасно! Воробьёв Степан Ильич, мой будущий помощник.
 - Степан значит... - протянул старик и протянул руку юноше, - Акинфий Петрович я.
  - Вот и познакомились.  Я тебе денег дам. Парню кровать купить надо бы! - Грабовский принялся развязывать вещевой мешок.
 
- Дак зачем ещё кровать? Топчанчик есть! - старик замигал выцветшими глазами. - Вот  у стены стоит, пущай его и занимает. Я же на печи спать буду. Мне на ней удобно, да и холода уже наступают.
 
- Прекрасно, Петрович! Вот я вам снеди разной принёс. Колбаса, сыр, сало, сахар, сухари ванильные, баранки, чай... Думаю на неделю хватит. Вот ещё возьми десять рублей за постой. Каждый месяц я тебе платить буду. Ещё вот десять рублей на еду, на стрижку, баню. Купи Степану пару нижнего белья. Лучше две. - Грабовский положил на стол две ассигнации красного цвета.
 
- Николай, за постой я денег не возьму! - упёрся старик, - я что не христианин? Помочь нужно? Значит помогём!
 - Петрович, бери деньги! У меня есть! Я не бедный человек, ты это же знаешь! Тебе пригодятся, - настаивал Грабовский.
  Ему пришлось уговаривать старика минут пятнадцать. Наконец тот »сдался».
 - Хорошо! - буркнул он.
  - Вот и прекрасно! Петрович, прошу обращаться с юношей как с солдатом- новобранцем. Также, начни обучать его ремонту обуви. Передай все твои знания парню. Я же в течение недели решу вопрос о его учёбе. Неграмотный Степан надо....
 - Так может я парня грамоте обучу? - перебил его Вахрамеев.
 - Нет, не надо! Ты лучше научи его тачать сапоги, да туфельки бабам ремонтировать! - вежливо отказался Грабовский.
 - Как хочешь! - обиженно согласился старик.
 - Ну я пойду! Дела нужно решать. В следующее воскресенье приду, - Николай протянул руку Вахрамееву.
 - Так ты что не останешься пообедать? - разочарованно спросил тот.
 - Некогда, Петрович! Некогда! Вот  Степан твои три рубля, которые тебе должны были заплатить на лесопилке! - Грабовский протянул юноше деньги. - Давай начинай новую жизнь! Акинфия Петровича слушайся и почитай, как... как... как.. - Николай не нашёл нужного слова, просто похлопал парня по плечу и вышел из дома.
 
 С понедельника   Грабовский «погрузился» в бумажки. Приходящих, исходящих документов было так много, что когда он возвращался домой, у него перед глазами стояла какая-то странная пелена, которая не давала ему читать.
 
Несмотря на эту загруженность, Николай параллельно искал для Степана репетитора.
 В Самаре их было великое множество. Репетиторством зарабатывали даже не очень грамотные люди.
 Их услуги стоили от 20 до 50 копеек за учебный час в 45 минут. «Самарская газета» на своих страницах постоянно размещала объявления репетиторов.
 
Однако Грабовскому нужен был не просто человек, зарабатывающий этим ремеслом. Он искал репетитора, который бы за очень короткий срок смог не только научить Степана писать и читать, но и привить ему любовь к русской литературе.  Это должен быть талантливый репетитор.
 
Через два дня Николай узнал, что некий Самсонов -недоучившийся студент Санкт-Петербургского Института горных инженеров, двадцати трёх лет от роду брал за урок сумасшедшие деньги: один рубль. Он являлся самый дорогим репетитором Самары.
 
Рассказывали, что слава к нему пришла после того, как закончив занятия  с Самсоновым, тупой сын купца Трофимова, великовозрастный  ленивый второгодник, блестяще сдал экзамен по русскому языку в реальном училище и наконец-то перешёл в следующий класс.
 
А потом случилось ещё одно чудо: сын очень уважаемого в Самаре человека: инженера путей сообщения, был переведён в шестой класс того же реального училища после трех лет пребывания в пятом классе. Он довольно прилично сдал экзамен по математике, а занимался с юношей тот же Самсонов.
 
 В среду вечером Грабовский одетый, как богатый приказчик преуспевающего магазина встретился с Амиром - дворником дома Софотерова на Дворянской улице, в котором Самсонов снимал квартиру.
 После полученного рубля, Амир сделался очень словоохотливым. Он рассказал всё, что знал о Самсонове и обстоятельно ответил на все вопросы Николая.
 
Теперь Грабовский знал, что репетитор встаёт поздно и выходит из дому после десяти часов утра. Возвращается не раньше девяти часов вечера. Имеет приходящую через день домработницу, которая хорошо готовит.
 
 По субботам, ближе к ночи, к нему приезжает женщина, которая остаётся до утра.
 - Страшный такой баба! Тощий, тощий баба! Больной баба, наверное? - добавил Амир.
 
На следующий день Грабовский попытался заговорить с городовым, несущим  службу на углу.
 Тот с подозрением долго рассматривал с ног до головы Николая, поджимая при этом свои толстые губы. Молчал...
 
Грабовский вынул из бумажника пять рублей и вручил банкноту городовому.
 Через десять минут Николай уже знал, что Самсонов  является законопослушным человеком. В никаких предосудительных поступках замечен не был. По праздникам всегда одаривает  городового рублём..
 
Каждую субботу к нему на ночь приезжает постоянная проститутка из ближайшего борделя и остаётся до утра. По воскресеньям Самсонов выезжает обедать в ресторане. Ученики на квартиру к нему не приходят. Он предпочитает работать   у них дома.
 
В пятницу в начале десятого Грабовский позвонил в дверь квартиры Самсонова. Николай был  одет в шикарный тёмно-синий костюм в белую, тонкую полоску, белоснежную сорочку, ботинки на толстой подошве, осеннее пальто черного цвета и шляпу- котелок. Не пожалел он и дорогих мужских духов «Creed Santal Imperial».
 
 Дверь открылась. На пороге стоял коренастый, хорошо упитанный мужчина, лет двадцати пяти. В стёганном  длинном халате дурацкого ярко-жёлтого цвета.
   
Среднего роста, с короткой причёской, ухоженной бородкой он был похож на профессора университета, которого неожиданно  оторвали от процесса бритья.
 
Грабовский растерялся. Он почему-то, ожидал увидеть худого волосатого мужика, типичного студента, а тут...
 - Слушаю вас! - не здороваясь, недовольно произнёс мужчина.
 - Доброе утро! Я прошу прощения за беспокойство в столь ранний час, мне необходим господин Самсонов Владимир Николаевич, - Николай изобразил на лице любезно-виноватую улыбку.
 - Это я! - гордо заявил упитанный мужчина. - Чем могу служить?
 Ошибки не было: перед ним стоял Самсонов.
 
Грабовский, не очень вежливо, своим телом подвинул хозяина квартиры назад и вошёл внутрь.

 Самсонов опешил от такой наглости. Он от возмущения ничего не мог сказать. Только открыл рот и наблюдал за незнакомцем.
 Грабовский прошел в гостиную, вытащил стул, стоявший за овальным столом, неторопливо расстегнул пальто и сел.Снял шляпу и положил её к себе на колени.
 
 - Меня зовут Николай Васильевич! Я пришёл к вам с очень интересным предложением, - негромко объявил он.
 - С каким  же это интересно предложением вы ворвались в мой дом? - гневно процедил Самсонов.
 - Я не ворвался, а вошёл! - спокойно пояснил Грабовский. - У моей супруги есть очень дальний родственник: юноша шестнадцати лет. Ему нужно помочь!
 - Чем это я должен помочь юноше! - перебил его Самсонов.
 
 От  возмущения у него затряслась нижняя губа.
-   В кратчайшие сроки научить его грамотно писать, правильно читать и обучить арифметике! Не математике, а именно арифметике! Таблица умножения, деление, сложение и вычитание, а также решение самых простых задач. - Николай наблюдал за Самсоновым.
 
Лицо репетитора стало красным. Он сжал кулаки и поднял руки вверх.
 - Убирайтесь из моей квартиры! Немедленно!  сделайте предложение кому-нибудь другому! У меня три ученика! Мне достаточно! Вполне достаточно! - Самсонов тряс руками, сжатыми в кулаки.
   У него тряслись уже две губы, а  по красным щекам покатились крупные капли пота.
 
- Сто! - усмехнулся Грабовский.
 - Чего сто? Покиньте мою квартиру! Немедленно! - перешёл на крик Самсонов.
 - Сто рублей в месяц вас устроит? - спокойно объяснил Николай.
 - Сто рублей? - Владимир Николаевич опустил руки и зашептал. - Ну... ну... ну...
 - Я плачу вам сто  рублей в месяц! Русский язык и арифметика! - Грабовскому уже хотелось смеяться, глядя на растерянную физиономию Самсонова.
 
- Вы знаете, я согласен! - хозяин квартиры опустил руки, - как вас, кстати, величать? Я не расслышал.
 - Меня зовут Николай Васильевич. Юношу, с кем вы будете заниматься, зовут Степаном. Степан Воробьёв. Я хотел бы узнать через который срок будет результат?
 - Николай Васильевич, - Самсонов успокаивался: говорил негромко, щеки приобретали естественный цвет, - всё будет зависеть от способностей юноши. Однако я обещаю, что к концу мая Степан будет бегло, с выражением, читать, писать на отлично диктанты и осуществлять базовые арифметические действия.
 
- Меня это вполне устраивает! - Грабовский поднялся со стула.
 - Договорились! Я буду заниматься с ним два, - Самсонов принялся чесать свою ухоженную бородку, - да два дня в неделю.Это будут среда и воскресенье. Больше свободных дней у меня нет. Для экономии времени заниматься будем у меня дома.
  По утрам. В среду с 9.30 до 11.00 и в воскресенье с 9.00... Нет! нет! С 10.00 до 14.00.  С условием только...
 -  Устраивает! Каково ваше условие, Владимир Николаевич?
 - перебил, улыбаясь, Николай.
 - Оплата за репетиторство осуществляется за месяц вперёд! - Самсонов изучающе смотрел на Грабовского.
 - Конечно! - Николай вынул из внутреннего нагрудного кармана пиджака толстенный бумажник и, повернувшись к Самсонову, чтобы тот видел его содержимое, вынул четыре ассигнации по двадцать пять рублей и положил их на стол.
 - Благодарю вас! - почти подпрыгнул репетитор, не скрывая своей радости.
 - Оплата за месяц вперёд!  Расписка мне не нужна! Будьте здоровы! - Николай надел на голову шляпу-котелок и, не застёгивая пальто, вышел из квартиры.
 На следующий день, в субботу, на службе ему пришлось провести с раннего утра до самой ночи.
 
Ведь пока Грабовский решал дела с обучением Степана, он немного запустил дела.
 К Зинаиде не поехал. Пришёл домой. Выпил водки, закусил пельменями, помылся и без снов проспал до утра.
 
В 12 дня  Грабовский зашёл в дом к Вахрамееву.
  Акинфий сидел за столом и кромсал большие куски сахару щипцами. Они кучкой лежали на столе.
 
Левой рукой старик брал большой кусок, осторожно, удобно вкладывал его в щипцы, которые он держал правой рукой, а потом давил на рукоятки:
 -Хрясь! Хрусь! Хрясь!
 - День добрый, Петрович! - Грабовский подошел к столу и, сняв с плеча вещевой мешок, положил его на стол.
 - Доброго денька, Николай! - ответил хозяин дома.

 Лицо у Вахрамеева было веселым, даже каким-то радостным. Грабовский впервые видел его таким.
 - Петрович, а ты  почему выглядишь таким счастливым? - спросил он.
 - Хочу благодарность тебе великую объявить за постояльца! - Акинфий встал и протянул руку Грабовскому.
 - Что понравился малец?
 - Шибко понравился! Я как на свет народился, Николай! Смышлёный парень! Работящий! Всё выполняет! Есть хоть с кем поговорить в доме.
 - Характер не ершистый? - поинтересовался Николай.
  - Нет! Малец хороший! Я даже не могу с ним обращаться как с солдатом -первогодком. Жалость берёт.. - вздохнул старик. - А чего это ты опять в вещмешке припёр?
 - Гостинцы вам! - Головинский принялся развязывать мешок.
 - Николай, хватит нам гостинцев! Не надо денег тратить! Еда у нас...
 
 В этот момент открылась дверь и в дом вошёл Степан с охапкой поленьев.
 -Акинфий Петрович, я потоньше выбрал, чтобы го..- начал объяснять он и осёкся, увидев Головинского.
 - Заходи, солдат! - Николай с любопытством рассматривал Степана.

 Стриженный под ноль с оттопыренными ушами, большими голубыми глазами Воробьёв выглядел как пятнадцатилетний мальчишка.
 - Бух-ух! - с грохотом он вывалил дрова у печи.
 
- Здравия желаю, Николай Васильевич! - степенно произнёс он и вытер руки о штаны.
 - Здравствуй, Степан! - Грабовский подошёл к юноше и похлопал того по плечу. - Стрижка хороша! Мне нравится! Где тебя стригли?
 - Это мы в баню Чаковского, что на углу Казанской и Предтеченской ходили. Её в прошлом месяце после ремонта открыли. В общую залу, по пятачку с человека! Попарились знатно! Там и подстригли Степана, - вмешался Акинфий.
 
- Ага! Знатная баня! Говорят, что там и нумера есть, но дорогущие! А мы, чай, не дворяне, в общей зале помылись. Людей там было... - с улыбкой рассказал юноша.
  - Николай, у нас картошка варится. Я сейчас селёдочку почищу и порежу. Обедать будем! - объявил Вахрамеев.
 - Нет! Спасибо, Петрович! Чайку выпью, я как раз баранки принёс и булки французские. Прости, некогда! Как всегда дела! - сразу же отказался Грабовский.
 - Стёпа, ставь самовар! - распорядился Вахрамеев.
 - Щас, Акинфий Петрович! - юноша метнулся к шкафу, на котором стоял самовар.
 - Садимся! - предложил всем Грабовский. - Я сейчас рассказывать буду. Слушайте и запоминайте!

- В среду ты, Степан, начинаешь заниматься с учителем. Его зовут Самсонов Владимир Николаевич. Как мы и разговаривали с тобой твоё будущее в твоих руках! Вот тебе стипендия за этот месяц, - Николай достал из кармана пиджака бумажник и вынул из него шесть рублей.
 
- А что такое стипендия? - юноша удивлённо смотрел на Грабовского.
 - Деньги, которые платятся тем, кто учится! - коротко объяснил Николай. - Петрович, завтра сходите с парнем в город купите ему штаны, пиджак, рубаху и ботинки. Да, и шинель гимназическую! - он протянул старику две купюры по двадцать пять рублей. Хватит?
 - Николай, а сапоги и шинелка ношенная, но хорошая, сподручнее будут? Ведь намного дешевле! - Акинфий бережно взял деньги.
 - Акинфий, никаких ношенных шинелок и сапог! Степан должен быть одет во во всё  новое. Не ношенное! Ты меня понял?
 - Как не понять! Сделаем, как ты хочешь! - заверил его Вахрамеев.
 - Покупай всё самое простое, но удобное! Денег хватит? - спросил Грабовский.
 - Должно хватить, - после длительной паузы  утвердительно ответил старик.
  - Я тоже так думаю! Вот ещё пять рублей на перья, чернила, тетради. Керосина не жалей, Акинфий! Пусть парень учится! Я тебе добавлю! - пообещал Николай.
 - Не годится экономить керосин для такого дела! - согласился старик.
 - Самовар закипел! Я ставлю? - перебил его Степан.
 - Давай! - согласился Грабовский.
 
Потом они пили чай, и Николай давал Вороьёву наставления: объяснил расписание занятий, как вести себя с учителем, что можно тому говорить, что нельзя, как делать домашние задания.
 - Степан, я буду ждать тебя у дома, в котором живёт Самсонов, в воскресенье в 2 часа пополудни - Грабовский встал из-за стола.
 Поблагодарил Вахрамеева за чай, распрощался и поехал в гости к Зинаиде.

 Неделя пролетела, как один день.
 Николай писал и писал. Иногда ему казалось, что он служит делопроизводителем  при губернаторе, настолько огромным был объём разных документов. Особенно досаждала входящая не секретная корреспонденция: различные письма, рекламные открытки магазинов, лавок , а также прочая дребедень.
 Один только раз Грабовский покинул службу для того, чтобы посетить «чёрный кабинет» в Губернской почтовой конторе, где ему вручили два конверта с подозрительными письмами.

 В воскресенье, ровно в 2 часа пополудни, Николай стоял у тумбы, обклеенной афишами и внимательно наблюдал за домом Софотеева.
  Минут через пятнадцать вышел Степан. На нём была короткая гимназическая шинель, на голове - фуражка, а за спиной - кожаный старый  ранец.

 Юноша принялся крутить головой, очевидно стараясь увидеть Грабовского.
 Николай, высунулся из-за тумбы и негромко свистнул.
 Степан заулыбался и быстро пошёл к нему.
 
Они зашли приличный трактир, который разительно отличался от того, находящегося на набережной, недалеко от лесопилок.
 Высокие потолки, большие светлые окна, аккуратные бревенчатые стены.
 
Грабовский осмотрелся. В трактире было всего пятнадцать столов. Восемь длинных на десять человек с лавками, четыре - на шесть человек и всего три стола, вокруг которых стояли по четыре массивных табурета.
  В трактире стоял шум. Клубы табачного дыма висели над узким залом.
 
- Господа, проходите! Проходите! - перед ними появился половой, худой мужик в возрасте  в белом переднике в синий горошек.
 - Любезный, мы хотели бы быстро пообедать и уйти, - Грабовский внимательно продолжал изучать зал, - а у вас здесь много народа! Места хоть есть свободные?
 - Могу вас подсадить! Есть места! - половой изобразил угодливую улыбку.
 - Нет, любезный, нас это не устраивает! Нам стол отдельный нужен! - Николай вынул из кармана серебряный полтинник и протянул монету половому.
 - Возле окна, свободный на четыре человека. - мужик мгновенно спрятал деньги в большой карман передника. - Устроит?
- Конечно! - согласился Грабовский, - а почему столько много людей сегодня?
 - Так воскресенье же! Всегда так! Позже будет ещё больше народу!- с угодливой улыбкой ответил половой.
 
Николай и Степан удобно разместились за крепким столом у окна. Было довольно чисто, если не вглядываться в портьеры, обильно засиженные мухами.
 - Чего желаете кушать, господа? - в руках полового появилось почти свежее полотенце.
 - Выбирай, Степан! - предложил Грабовский, - я уже сегодня пообедал. Водочки только выпью.
 - А щи  у вас есть? - лицо юноши, вдруг, покраснело.
 - А как же? На свинине, на баранине.
- На баранине! - решительно произнёс Воробьёв.
 - Также могу предложить жареные колбаски, жареного цыплёнка, жареную свиную вырезку с луком. Блюда высшего класса! Рекомендую, господа!
 - Свиную вырезку с луком! Хлеба больше! Ситного! - глотая слюну, попросил Степан.
 - Сделаем! Сделаем! - теперь половой смотрел на Грабовского.
 - Маленький графин водки, грибов солёных, холодную нарезную телятину, икорку паюсную. Имеется?
 - А как же, господин хороший! Найдём и принесём к столу! А огурчики хрусткие солёные к водочке тоже?
 - Если есть, то неси, уважаемый! Не томи! А ты Степан, может свою шинель снимешь? Неудобно ведь! - Грабовский подал пример, стягивая с себя фризовое пальто.
 
За столами сидели мужики одетые почти как Николай: яловые сапоги, полосатые штаны, косоворотки и пиджаки. У всех, почему-то умиротворённые, красные распаренные лица. «Где-то рядом баня! Попарились приказчики и мелкие лабазники, а потом сюда в трактир для того, чтобы выпить и закусить,» - понял Грабовский.
 
 Половые метались унося пустые  большие графины и принося полные с водкой. Столы были заставлены разнообразной снедью: блюда с варёными красными раками, тарелки с осетриной с хреном и балыками, поросята, зажаренные целиком, из больших глиняных кружек  стекала  обильная пена...
 
Появился половой. Перед Степаном поставил миску дымящихся душистых щей, а для Грабовского выставил с круглого подноса маленький графин с водкой, тарелки с солёным грибами и огурцами, ломтиками холодной телятины. 
 - Прошу вас, господа хорошие! - улыбнулся мужик, - кушайте!
 
Степан проглотил слюну и зачерпнул полную деревянную ложку ароматных щей, поднёс  её к губам и вывернул содержимое на новую серенькую рубаху.
 По груди расползалось жирное пятно. Юноша рукавом пиджака принялся его стирать, размазывая ещё больше.
 Грабовский молча налил из графина себе стопку водки. Медленно маленькими глотками выпил, вилкой подцепил с тарелки огурец и громко захрустел им.
 - Теперь ты, Степан, не только испачкал рубаху , но и пиджак! Для этих целей служит салфетка или носовой платок! У тебя есть носовой платок? - поинтересовался Николай.
 - Нету-у-у... - огорчённо протянул юноша.
 - Недочёт со стороны Вахрамеева! Я ему выскажу! Ты обязательно должен  иметь с собой два платка. Один для носа, а другой для вот такого вот неприятного случая. В ресторанах обязательны салфетки, ну а здесь... Увы! - Грабовский вздохнул и снова налил себе водки.
 Выпил,  с удовольствием закусил грибами.
 
Степан продолжал с ужасом рассматривать жирные пятна на рубахе и пиджаке.
 - Николай Васильевич, а чего- то таперича делать? -   из глаз юноши едва не лились слёзы.
 - Застираешь дома! Петрович бабе опытной поручит, и она это сделает! А ты, молодой человек, слушай меня внимательно! Есть всегда нужно не спеша, даже если умираешь от голода! Не чавкать! Не отрыгивать! Нужно обязательно иметь салфетку, которую нужно заправлять за воротник. Уважаемый! - позвал Грабовский.
 
- Я уже здесь! - половой стоял перед их столом.
 - Брат, принеси -ка нам две, нет лучше, четыре салфетки! - Николай посмотрел на полового.
 - Э-э-э-э! - промямлил тот и не сдвинулся с места. - У нас, господа хорошие, не-не-не
 - Я понял!  В вашем трактире не предусмотрены салфетки для клиентов! - подсказал половому Грабовский.
 - Точно так-с! Не предусмотрены! - подтвердил тот и и широко улыбнулся.
 - Уважаемый, так ты найди для нас! Сделай усилие! Прошу тебя! - Николай, почти с нежностью смотрел на застывшего перед столом мужика.
 
- Стёпа, вот смотри, что происходит за соседним столом! - Грабовский кивком подбородка указал на толстяка, вытиравшего свои пальцы об штаны. - Или вот тот, почти взрослый юноша. Видишь, как  он азартно трёт свои лоснящиеся губы рукавом рубахи? - негромко добавил он. - Никогда так не делай! В ресторане и приличном обществе ты обязан пользоваться салфеткой! Уметь ею пользоваться!
 - Николай Васильевич, а в неприличном обществе, что нужно делать? - Степан с тоской смотрел на пятно на рубахе.
 - Носовым платком! Я же тебе уже рассказал! Слушай меня всегда очень внимательно, Стёпа! Также прекрати грызть ногти на пальцах! Их нужно аккуратно стричь! Также, под ногтями не должно быть грязи. Посмотри на свои! Ужас!
 - Вот-с, господа хорошие, нашёл всего три салфетки! Вы уж извиняйте, у нас здеся не ресторант! - перебил Грабовского  появившийся половой.
 - Благодарствую и за это! - усмехнулся Николай, разворачивая тряпки, называвшиеся салфетками. - Вот, Степан, смотри! Разворачиваешь салфетку пополам и заправляешь её за воротник! Вот так! - Грабовский ловко воткнул угол чистой белой тряпки себе за ворот косоворотки. Повтори!
 
Воробьёв опасливо сделал тоже самое.
 - Получилось! - счастливо выдохнул он.
 - Теперь вторую салфетку клади на стол справа от твоей руки! Ею будешь вытирать губы. Понял? - Николай с сожалением вылил в рюмку последнюю водку из графина.
 - Ага! - улыбнулся Степан.
 
 Настежь открылась входная дверь и в трактир ввалила целая орава мужиков с красными мордами.
 - И цто? Местов уже нету! Где трактирщик? Зови его сюды! - нервно завопил рыжий коренастый парень.
  - Щас найдём! Найдём, господа хорошие! - забеспокоились половые.
 
 Пока красномордые мужики возмущённо орали, перебивая друг друга, прислуга тащила дополнительные столы и лавки, устанавливая их в свободных местах.
 В трактире уже невозможно было находиться. Шум, гам и табачный туман проникали во все его уголки.
 - Вот ваша жареная вырезка с луком! - половой  поставил перед Степаном тарелку.
 - Ух ты! Пахнет то как! - не сдержался юноша.
- БлюдА у нас вкуснейшие! Пальчики съедите! - заржал половой.
- А нож где? - поинтересовался Грабовский. - Неси нож! Как это можно есть кусок жареного мяса только одной вилкой.
 - Нож? - переспросил половой и странно посмотрел на Николая. - Щас, принесём! Не извольте беспокоиться.
 - Да, мне ещё графинчик водки, огурчиков солёных, икры паюсной! - попросил Грабовский.
 - Щас! Щас! - половой бросился на кухню.
 
В дальнем углу трактира уже запели. Пьяные голоса, подвывая, тянули на все лады, » Вдоль по Питерской».
 - Степан, нож бери в правую руку, вилку в левую! Отрезай кусочек мяса, не половину порции, а именно кусочек и с помощью вилки отправляй его в рот! Тщательно жуй! Затем так и продолжай! - объяснил Грабовский, когда половой принёс нож, графин с водкой, огурцы, икру.
 
-Неудобно как-то! - тяжко вздохнул юноша.
 - Привыкнешь! Одними руками ели только первобытные люди.
 - А кто это такие? - оторвался от еды Стёпка.
 - Потом тебе объясню! Ты мне скажи почему у тебя ранец старый? Хороший спору нет, но старый! - поинтересовался Грабовский.
 - Это Акинфий Петрович из чуланчика достал, отремонтировал его и дал мне. Зачем новый говорит покупать? - объяснил парень, нехотя отрываясь от еды.
 - Ясно... Ох Петрович! - усмехнулся Николай. - Слушай, Стёпка, теперь мы каждое воскресенье будем встречаться после твоих уроков у этого трактира. Мне так удобнее! Дел много, время нужно экономить! Ждёшь меня ровно двадцать минут, если я не пришёл, то можешь смело возвращаться домой. Значит я уже и не приду! Понял?
 - Понял, понял! - закивал головой Воробьёв, с сожалением, отодвигая от себя пустую тарелку.
 
Потом юноша с наслаждением пил чай с горячими слоёными сладкими пирожками и степенно рассказывал о занятиях с Самсоновым.
 - Так пока только русским языком занимаетесь? Арифметикой нет? - уточнил Грабовский.
 - Пока нет! Зато я уже начал читать самые простые слова! - похвастался юноша.
 - Молодец! Поел? Пошли отсюда! Дышать уже невозможно! - Николай встал из-за стола и принялся надевать на себя пальто.
 
Сунул три рубля подбежавшему половому. - Спасибо, братец! Мы, теперь, с племянником по воскресеньям к тебе обедать будем приходить! Держи для нас этот столик!
 - Конечно-с!  Конечно-с! Ждём-с! - согнулся в поклоне половой.