de omnibus dubitandum 5. 238

    ЧАСТЬ ПЯТАЯ (1584-1586)

    Глава 5.238. ЗА «РУСКИМ ПРОЕКТОМ» СТОЯЛ ДОМ ФУГГЕРОВ…

    Лето 1547 года*

*) С 1492 года, в Московской Руси впервые начали отпраздновать Новый год в сентябре. До этого праздник отмечали 1 марта, а перенесён он был Иваном III…

    В самый разгар подготовки к государеву походу на Казань случилась история, которая вот уже много десятилетий остается предметом дискуссий.
      
    Речь пойдет о миссии саксонца Ганса Шлитте, уроженца славного города Гослара, купца и тайного агента.
      
    Начало этой истории относится к началу же 40-х гг. XVI в, когда имя Шлитте впервые появляется в текстах. Наш герой еврей отметился в Москве как коммерсант и заодно как вербовщик специалистов на службу великому князю. Любопытное совпадение - дядя Елены Глинской Михаил [про миссию его фактотума Шляйница, снова саксонца - саксонцы, саксонцы, кругом одни саксонцы), я, пишет автор с ником thor_2006 в своей статье «Казанщины Ивана Грозного-5» на сайте «Скит боголепный»  уже писал прежде] в свое время служил Альбрехту Саксонскому, дружил с его сыном Фридрихом, избранным тевтонским магистром и рекомендовавшим себе на замену Альбрехта Гогенцоллерна. Наконец, есть предположение (и я с ним согласен), что за спиной Шлитте маячила тень великого и могучего «князя купцов» Антона Фуггера (который как раз в эти годы изменил своей прежней осторожности и ударился во всякого рода авантюры. В общем, Шлитте вращался в очень высоких сферах и пинком открывал двери к сильным мира сего, имея такие уникальные подвязы.
      
    1533-1547 - семибоярщина      

    Л.Ю. Таймасова в своей статье «ДЕЛО ШЛИТТЕ», пишет:

    Вот уже два с лишним века имя Ганса Шлитте вызьшает неутихающие споры в научной среде. Кем он был: лекгомысленным проходимцем, козырявшим липовым титулом «посланника» Ивана Грозного, коварным интриганом, чьи необдуманные действия стали предлогом для Ливонской войны, или замаскированным агентом руского царя? Несмотря на разницу в оценках, исследователи единодушно отмечают, что в его истории - много темного и неясного.

    Неясность, в первую очередь, проистекает из того, что миссия Шлитте по найму западных мастеров для Московского государства (России) не нашла отражения в руских документах. Все сведения о нем извлечены из иностранных источников. В них речь идет о военно-политическом союзе Москвы с западными державами, о соединении православной и католической церквей под эгидой Рима, о сумме займа, сравнимой с казной небольшого государства. В «дело Шлитте» были втянуты коронованные особы, Римский Папа, кардиналы, герцоги и магистр Ливонского ордена. Скандальные слухи о нем ходили при дворах Германии, Франции, Дании, Швеции, Италии и Польши. Московское государство (Россия) же хранила полное молчание. Не найдено каких-либо опровержений руских послов по поводу сенсационных заявлений Шлитте, сделанных от имени царя. Ни единого запроса о правомочности саксонского купца не было послано в Москву «по дипломатическим каналам».

    Недоумение вызывает и тот факт, что именно предприятие Шлитте встретило стойкий протест и активное противодействие со стороны западных государств. За годы царствования Ивана Грозного на руской службе побывали многие иностранцы, и процедура их найма не сопровождалась подобного рода осложнениями. Так кем же он был - купец из германского города Гослар Ганс Шлитте?

    Гослар, небольшой городок в Нижней Саксонии, входил в состав Ганзейского союза. Его главным богатством и предметом торговли являлись олово, медь и свинец, которые добывались в местных рудниках. Как особо ценное сырье они высоко ценились на рынках Европы и Англии. Шлитте торговал металлом для изготовления оружия.

    Заручившись рекомендательными письмами от маркграфа Альбрехта Прусского [Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. С. 70], Шлитте прибыл в Москву осенью 1546 г. (1533-1547 гг. – в России семибоярщина – Л.С.). Рекомендации были адресованы родственникам 20-летнего Ивана Васильевича, который уже пять лет являлся законным царем, но (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности – Л.С.) по материнской линии -Глинским, имевшим старые связи с маркграфом Альбрехтом [Зимин А.А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 85].

    Купец рассчитывал на протекцию со стороны Глинских и решение по делу без проволочек.

    Летом 1546 г. наш еврей-герой, авантюрист, купец, прожектер и тайный агент является к Альбрехту Гогенцоллерну (который к тому времени успешно прихватизировал Пруссию и устроил из тамошних орденских владений собственное герцогство) и получает от Альбрехта рекомендательное письмо, после чего направляется в Москву и по осени того же года он уже там.

    Ожидание Шлитте затянулось на полгода: юный 20-летний государь был занят сначала выборами невесты, а затем коронационными и свадебными пирами. Наконец, в начале весны 1547 г. дьяки Посольского приказа перевели бумаги саксонца. В преддверии похода на Казань руское государство нуждалось в том, что предлагал купец из Гослара: военных специалистах и оружии. Делу был дан ход.

    Судя по всему, наш еврей-герой не теряли время даром и активно общался с нужными людьми в «правительстве» - с дьяками прежде всего (Иваном Михайловым Висковатым в том числе?), да и не только - напрашивается вопрос, а не связано ли стремительное возвышение семейства Глинских при дворе Ивана, случившееся именно в 1546 - нач.1547 гг. (началось сразу после смерти Василия Ивановича в 1533 г. – Л.С.), в том числе и с этой хитрой политической комбинацией?. В ходе этих встреч отрабатывались вопросы, которые должны были утрястись в ходе дальнейших переговоров с Веной при посредничестве Шлитте, который теперь выступал в роли тайного эмиссара молодого руского «императора».

    Однако столь многообещающее начало омрачили странные и зловещие события, которые произошли в последующие два с половиной месяца. Началось с «великих» пожаров.

    Вытесняемые из Кремля крупное боярство, духовенство, дворянство обосновывались на посаде, заставляя переселяться, в свою очередь, ремесленников, мелких торговцев и проч. На посаде появились большие монастырские подворья и крупные боярские усадьбы - целые "осадные дворы", во многом определившие планировку этой части Москвы, которая закрепилась в результате строительства оборонительной деревянной стены 1534 г. Тогда "...по повелению Государя 8-летнего великого князя Ивана Васильевича всеа Русии поставиша град около всего посада, иде же у них все торговые места: и устроили хитрецы велми мудро, начен от каменныя болшия стены (Кремля. –Л.С.), и сплетаху тонкий лес около болшого древия и внутр насьшаху землю и велми крепко утвержаху, и того ведоша по реце Москве и тако приведоша к той же каменной стене, и на версе устроиша град древян по обычаю". Царским повелением новому "граду" дали имя "Китай". Возможно, что он получил это название по способу строительства - "китой" называли хворостяную плетеницу около "болшого древия". Через год, в 1535 г. (в период семибоярщины, после смерти Василия Ивановича – Л.С.), вместо этого временного сооружения начали строить большую каменную стену и закончили ее в 1538 г.

    По странному стечению обстоятельств, во время первого и второго пожаров выгорели те районы столицы, где традиционно селились иностранцы: панский двор в Китае, Бронная слобода в Чертолье и Болвановка на Яузе. Среди погорельцев оказался Шлитте. После второго пожара по Москве поползли слухи о загадочных «сердечниках», которые вынимали из людей сердца [Постниковский летописец. // ПСРЛ. Т. 34. М. 1978. С. 29].

    Следом случилось еще одно пугающее происшествие: на Соборной площади Кремля во время вечерней службы упал тысячепудовый колокол, отлитый мастером из нижнесаксонского «града Шпаера» [Кавельмахер В.В., Чернышев М.Б. Оберакер - немецкий оружейник, литейщик, артиллерист и фортификатор на русской службе в первой трети XVI века: Тезисы доклада на всероссийском симпозиуме «Кремли России», Москва, 23-26 ноября 1999 г.].

    Дурные предчувствия москвичей сбылись, когда столица запылала в третий раз. Занялось рядом с подворьем Глинских, на Арбате. Бояре довели до царского сведения, что в несчастьях повинны «сердечники», кропившие водой, в которой вымачивали вынутые сердца [Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. М., 1965. С. 154].

    По распоряжению царя бояре приступили к расследованию причин пожаров.

    Документы, составленные в ходе «обыска», не сохранились. Однако в источниках получил отражение опрос «черных людей» на Соборной площади. Виновной они объявили бабку царя - княгиню Анну Глинскую: «Вымала сердца человеческия да клала в воду да тою водою ездячи по Москве да кропила, и оттого Москва выгорела» [Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. М., 1965. С. 155].

    Опрос горожан шел полным ходом, когда на площадь к Успенскому собору подъехал ее сын князь Юрий Глинский, дядя царя, и вошел в ту часть храма, где мирскому человеку быть не положено: за алтарные преграды, в придел Дмитрия Солунского. Там находилась соборная сокровищница [Кавельмахер В.В. К вопросу о первоначальном облике Успенского собора Московского Кремля // Архитектурное наследство. Вып. 38. М., 1995. С. 214-235]. Предположительно, хранившееся там золото предназначалось Шлите для оплаты доставки в Московское государство (Россию) специалистов. Обвинив Глинского в попытке ограбления святого храма, толпа «черных людей» убила его тут же, в храме.

    Убив князя Юрия, москвичи разгромили его подворье. Во время погрома пострадали неизвестные люди, пришедшие «с Северы» [Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. М., 1965. С. 155]. Кто были эти иноземцы? Возможно, они прибыли в Московское государство (Россию) в свите Шлитте. Расправы избежали княгиня Анна и князь Михаил Глинский, спешно уехавшие в Ржев [Книга степенная Царского родословия // ПСРЛ. Т. XXI. СПб. 1913. С. 638]. Вместе с ними исчез из охваченного смутой города и Шлитте. Кратчайшей дорогой, которая вела от Ржева в Новгород, он добрался до литовской границы. Осенью купец уже находился в Германии.

    Ганс Шлитте появился в Аугсбурге в сентябре 1547 г., во время заседаний сейма [Полосин И.И. Из истории блокады Русского государства // Материалы по истории СССР. Т. II. М., 1955. С. 257; Сикст из Оттерсдорфа. Хроника событий, свершившихся в Чехии в бурный 1547 г. М., 1989. С. 84]. И стал добиваться аудиенции у императора Священной Римской империи Карла V. Действовал он, несомненно, через своего покровителя графа Антона Фуггера, в аугсбургском особняке которого обычно гостил Карл V [Peake Е. History of the German Emperors and Their Contemporaries. Philadelphia, 1874. P. 263].

1547 год. Дело Ганса Шлитте или первые антироссийские санкции.

Иван IV направил ко двору императора Карла V якобы саксонца, а на самом деле еврея Ганса Шлитте с просьбой «привезти в наше государство... мастеров и докторов...». Шлитте выполнил задание, но дальше начались драматические интриги! Ливонская конфедерация, опасаясь усиления экономического и военного потенциала России, сделала все для того, чтобы ни сам Шлитте, ни набранные им специалисты до России не добрались…

Карамзин Н.М. Собрание Сочинений. — Т. VIII. Глава III. Продолжение государствования Иоанна IV. Г. 1546-1552

К сим, можно сказать, великим намерениям Иоанна принадлежит и замысл его обогатить Россию плодами искусств чужеземных. Саксонец Шлитт в 1547 году был в Москве, выучился языку нашему, имел доступ к Царю и говорил с ним об успехах художеств, Наук в Германии, неизвестных Россиянам. 20-летний Иоанн слушал, расспрашивал его с любопытством и предложил ему ехать от нас Посланником в Немецкую землю, чтобы вывезти оттуда в Москву не только ремесленников, художников, лекарей, аптекарей, типографщиков, но и людей искусных в древних и в новых языках - даже Феологов! Шлитт охотно взялся услужить тем Государю и России; нашел Императора Карла V, в Аугсбурге, на сейме, и вручил ему Иоанновы письма о своем деле. Император хотел знать мнение сейма: долго рассуждали и согласились исполнить желание Царя, но с условием, чтобы Шлитт именем Иоанновым обязался клятвенно не выпускать ученых и художников из Московского государства (России) в Османскую империю (Турцию) и вообще не употреблять их способностей ко вреду Немецкой Империи. Карл V дал нашему посланнику грамоту с дозволением искать в Германии людей, годных для службы Царя; а Шлитт набрал более ста двадцати человек и готовился плыть с ними из Любека в Ливонию. Но все разрушилось от низкой, завистливой политики Ганзы и Ливонского Ордена. Они боялись нашего просвещения; думали, что Россия сделается от того еще сильнее, опаснее для соседственных Держав; и своими коварными представлениями заставили Императора думать так же: вследствие чего Сенаторы Любекские беззаконно посадили Шлитта в темницу; многочисленные сопутники его рассеялись, и долго Иоанн (на самом деле Опекунский совет при малолетних царевичах – Л.С.) не знал о несчастной судьбе своего Посланника, который, бежав наконец из заключения, уже в 1557 году возвратился в Москву один, без денег, с долгами и с разными легкомысленными предложениями: например, чтобы Царь (на самом деле Опекунский совет при малолетних царевичах – Л.С.) помогал Императору людьми и деньгами в войне Турецкой, дал ему аманатов (двадцать пять Князей и Дворян) в залог верности, обещался соединить Церковь нашу с Латинскою, имел всегдашнего Посла при дворе Карловом, основал Орден для Россиян и чужестранцев, нанял 6000 Немецких воинов, учредил почту от Москвы до Аугсбурга, и проч. Хотя благое намерение Царя (на самом деле Опекунский совет при малолетних царевичах – Л.С.) не исполнилось совершенно, от недоброжелательства Любчан и правительства Ливонского, после им жестоко наказанного; однако ж многие из Немецких художников, остановленных в Любеке, вопреки запрещению Императора и Магистра Ливонского умели тайно проехать в Россию и были ей полезными в важном деле гражданского образования.

К делу Ганса Шлитте.
Копенгагенские акты, относящиеся к русской истории. Первый выпуск 1326-1569 гг. // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 4. М. 1915

Как известно, дело это касается наболевшего в то время вопроса о заполучении для нас из Германии нужных людей. Еще Андрей Боголюбский выписывал из-за границы художников и архитекторов, а Василий III Иоаннович, бывший, фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, законченным русофобом и считавший себя по крови немцем, уже «не однова» приказывал к датскому королю со своими и с его посланцами: «Которые будут у тебя мастеры в твоей земли Фрязове архитектоны, ...и которые мастеры горазды каменого дела делать и литцы, которые умели бы лить пушки и пищали, и ты б тех мастеров к нам прислал» (Русск. Историч. Библиотека, т. XVI, стб. 31), и т.п. — Искания эти оставались, однако, без удовлетворения. На Западе стали уже бояться России. В 1548 г. («Датский Архив», стр. 288; по Соловьеву в 1547 г.) 20-летний Иоанн впервые обратился по этому предмету к императору Карлу V, отправив к нему саксонца Ганса Шлитте с просьбою о присылке богословов, докторов прав, сведущих людей, каменщиков, литцов, пороховщиков, ружейных и панцирных мастеров и проч. В этот раз на просьбу свою царь получил форменное согласие Карла. Но фактически согласие императора не привело ни к чему. Шлитте, набрав 123 человека, «привез уже их в Любек, как ливонское правительство представило императору опасность, какая может произойти от этого для Ливонии и других соседних стран, и достигло того, что Карл дал магистру полномочие не пропускать в Москву ни одного ученого и художника. Вследствие этого Шлитте был задержан в Любеке и посажен в тюрьму, а набранные им люди разорялись» (Соловьев, т. VI, стр. 439-440). Продержали его в заключении полтора года и затем не захотели пропускать назад в Россию. В начале 1554 г. Шлитте обращался за покровительством к королю датскому Христиану III. Самый отзыв императора на посольство Шлитте по-видимому никогда не был получен в Москве: его отняли у Шлитте Любчане.

Упорный якобы саксонец, а на самом деле еврей не захотел, однако, оставить порученной ему задачи и продолжал добиваться ее осуществления. Около 1556 г. им между прочим составлен был по-немецки проект царского ответа на упомянутый отзыв императора (Документ указан в «Датск. Арх.» (стр. 57, № 185), но вследствие ошибки в самом тексте списка, неправильно отнесен к 1556 г.).

Усердно настаивая на прежней просьбе о доставлении в Россию сведущих людей, мастеров и проч. и прибавляя к ней новую — о присылке воинов и полководца, автор проекта, старается доказать что христианским государям нечего опасаться усиления Московского государства, что сам царь, бывший, фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, законченным русофобом и считавший себя по крови немцем и все «русские», имя которых в документе ни разу не упомянуто — истинные христиане, готовые даже воссоединиться с Латинскою церковью (?), и что Иоанн бывший, фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, законченным русофобом и считавший себя по крови немцем искренно расположен к родственной ему по происхождению Германской нации. Вместе с тем императору, по смыслу грамоты вторично, делается поистине грандиозное предложение денежной и военной помощи для борьбы с общим врагом христианства, турецким султаном, на общее благо Христовой церкви. В частности не лишены интереса тонкие упреки, в виде предостережения для будущего, делаемые католической Германии, допустившей падение Греческой церкви и Византийской империи и способствовавшей тем усилению османов (турок), которые впоследствии разгромили самую Германию и Венгрию; предложение брачных союзов между обоими дворами; стремление ввести Poccию в семью европейских государств; предположение содержать при цесари постоянного посла; учреждение «русского» (кавычки мои – Л.С.) ордена («Рыцарства и Свободы») и проч.

Нельзя не признать, что вообще Шлитте вполне проникся взглядами 20-летнего бывшего, фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, законченным русофобом и считавшим себя по крови немцем, Иоанна. Но проект вряд ли был когда-нибудь представлен им на утверждение царя (Le P. Pierling S. J. — La Russie et le saint-Siege, etudes diplomatiques, I. Paris, 1896, pp. 332-333). Между тем, преследуя без сомнения уже личные цели, он, как кажется, выдавал проект, за состоявшуюся грамоту Иоанна. Не его ли заботами был тогда же отпечатан в отдельных оттисках текст проекта ? Один из оттисков попал в Копенгаген.
Датчане придавали этой апокрифической грамоте особое значение. — В конце Иоаннова царствования, в стремлении обрести новый выход к морю, мы начали мирно захватывать чужую, Мурманскую, т.е. Норманскую, землю и укрепили Колу, при чем в споре с Датчанами утверждали, что владеем Лапландиею исстари. Датчане же, считавшие Лапландию принадлежностью короны Норвежской, в числе других доводов опирались на грамоту, как на доказательство недавнего сравнительно вторжения нашего в этот край. Они ссылались именно на упоминаемое в грамоте намерение царя бывшего, фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, законченным русофобом и считавшим себя по крови немцем, обратить в христианство диких лопарей, — и заключали из этого выражения, что в то время лопари и Лопская земля не находились еще под властью Московского государства.

    Еврей Фуггер являлся постоянным банкиром императора и членов его семьи. Он слыл самым богатым человеком в Европе. Богатство Дома Фуггеров было основано на добыче и торговле цветными металлами. В его собственности находились многочисленные рудники в разных странах: в Тироле добывалось серебро, в Силезии - золото, в Испании - ртуть, в Венгрии, Чехии и Трансильвании - медь. Кроме того, производили оружие в Западной Европе.

    Однако, к 1547 г. в делах компании наметился спад: тирольские, венгерские и словацкие рудники исчерпали свои запасы. Разгром Шмалькальдской лиги сократил рынок сбыта оружия. Для разведки новых месторождений группа рудознатцев отравилась в Швецию и Норвегию. Очевидно, агенты компании были направлены и в другие страны. Та легкость, с которой Шлитте получил аудиенцию у императора в аугсбургском доме банкира, свидетельствует о том, что еврей-купец действовал в интересах Фуггера и являлся, по сути, представителем компании в Московском государстве (России).

    Во время аудиенции Шлитте предъявил императору грамоту и письменное поручение от царя набрать умелых ремесленников, ружейных мастеров, фортификаторов, а также доставить в Московское государство (Россию) «вооружение и другие припасы» [К делу Ганса Шлитте // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. Вып. 4. М., 1915. С. 308, 316].

    Император подписал необходимые документы после того, как ему была обещана ссуда - 74 бочки золота на 10 лет - и субсидия на содержание войска в 30 000 всадников в течение 5 лет. Кроме того, Карлу V был предложен проект соединения православной и католической церквей под эгидой Рима [Pierling P. Hans Schlitte d’apres les Archives de Vienne // Revue des Questions Historiques. Т. XIX. P., 1898. P. 204-206].

    Заручившись официальными бумагами, Ганс Шлитте нанял две группы специалистов. Одна, во главе с доктором Цегентером, отправилась сухим путем через Пруссию и Курляндию. Другую Шлитте повез через Любек и Ливонию.
Шлитте и нанятые им специалисты прибыли в Любек ранней весной 1548 г. Здесь он намеревался зафрахтовать корабли с командой, чтобы переправиться в Ревель. Неожиданно на его пути встретились бюрократические препоны. Чиновник уличил Шлитте в неправомочном использовании титула «посла». Магистрат отказался дать разрешение на выезд, мотивировав свое решение тем, что купец везет «партию оружия».

    Столкнулся Шлитте и с финансовыми трудностями. Он занял 4 600 флоринов на содержание нанятых мастеров, по истечении срока не смог выплатить долг, и по требованию магистрата его взяли под стражу. Такие же неприятности постигли вторую группу: в Курляндии доктора Дегейтера арестовали, и нанятые люди разошлись по домам.

    Попав в тюрьму, Шлитте принялся писать жалобы. За него хлопотали герцог Силезский, ратманы Бреславля и родственники [Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. Т. 1. СПб., 1893. С. 45]. Эти письма возымели действие, и император распорядился освободить купца. Однако в дело вмешался Ливонский орден. Магистр ордена провел самостоятельное расследование, в ходе которого подтвердилось, что Шлитте не имел дипломатического статуса. Под давлением Ливонского ордена император издал указ, запрещающий кому бы то ни было нанимать и переправлять в Московское государство (Россию) военных специалистов [Pierling P. Hans Schlitte d’apres les Archives de Vienne // Revue des Questions Historiques. Т. XIX. P., 1898. Р. 206-208].

    Шлитте бежал из тюрьмы летом 1550 г. «с помощью Бога и друга». От невзгод и неприятностей саксонец слег. Не имея здоровья и сил продолжать дело, он передал свои полномочия следующему еврею Иоганну Штейнбергу, оформив сделку специальным договором [Fiedler J. Sitzungsberichte Der Philosophisch-Historische Klass. Wien, 1862. F. 80-83]. Фуггер, несомненно, возлагал большие надежды на деловые качества еврея Штейнберга, так как дела компании шли не лучшим образом: пожар уничтожил фабричные постройки на ртутных рудниках в Испании.

    Сославшись на условия договора, он потребовал от Карла V возместить убытки, но тот отказался платить, и лицензия на разработки не была возобновлена [Haring C.H. Trade and Navigation between Spain and Indies in the Time of the Gabsburgs. Cambridge (Mass.), 1918. P. 158-159]. Успешное выполнение «руского контракта» обещало выправить положение.

    Штейнберг получил сопроводительные письма от маркграфа Альбрехта Прусского, нанял специалистов и заготовил партию оружия. Он обратился к польскому королю Сигизмунду-Августу с просьбой разрешить провоз специалистов и товара через границу. Король отклонил прошение - польская граница, подобно ливонской, оказалась на замке. В это же время серьезные неприятности постигли Дом Фуггеров в Англии. В марте 1551 г. немецкие купцы, торговавшие цветными металлами на лондонском Стил-Ярде, лишились дипломатического иммунитета и привилегий в пошлинах, которыми пользовались на протяжении 200 лет [Turducci F. John and Sebastian Cabot: Biographical Notice, with Documents. Detroit, 1893. P. 285]. И компания бросила все силы на «руский проект».

    В конце лета 1551 г. у Штейнберга появился компаньон - граф Филипп фон Эберштейн, приходившийся родственником Фуггеру. Осенью Рим взбудоражило сообщение из Вены о возрождении надежд на воссоединение православной и католической церквей.

    В январе 1552 г. Штейнберг и фон Эберштейн прибыли в Рим. Им удалось заручиться поддержкой кардиналов и герцогини Маргариты Палеолог, последней представительницы Византийского императорского дома. К весне вопрос о перевозке специалистов в Московское государство (Россию) через Италию и Константинополь был решен положительно.

    Однако компаньонам так и не удалось покинуть Рим. Помешала петиция Сигизмунда-Августа: король предостерег Папу о последствиях, которые могут возникнуть в случае, если Штейнберг и военные специалисты будут отпущены в Московское государство (Россию).

    Папская курия приостановила дело и аннулировала разрешение на проезд. Целый год фон Эберштейн пытался сдвинуть дело с мертвой точки, но его хлопоты не дали результатов [Fiedler J. Sitzungsberichte Der Philosophisch-Historische Klass. Wien, 1862. Op. cit. F. 85-87, 92-103].

    Пока Штейнберг и фон Эберштейн вели тяжбу с папской курией, руские войска овладели Казанью (1553), впервые применив пороховые мины. Подрывные работы велись под руководством инженера «немчина Розмысла», который, по некоторым данным, был англичанином по имени Бутлер [Казанский M.B. Путеводитель no Казани. Казань, 1899. С. 27-28].

    Кто доставил в Московское государство (Россию) специалистов и вооружение, осталось невыясненным.

    Между тем после неудачи в Риме полномочия на ведение дела были возвращены Шлитте. Подорванное в любекской тюрьме здоровье не позволило ему заняться делом лично. И в январе 1554 г. он попросил датского короля Христиана III принять его друга еврея Берварда Бернера - обсудить «вопрос, касающийся Московии». Аудиенция не состоялась: Бернер «встретил помеху» и не смог выполнить поручение.

    Впрочем, в Москве уже забыли о контракте с саксонцем. В руской столице в это время находился агент лондонской компании купцов-путешественников Ричард Ченслер. В его честь был устроен торжественный прием, на котором присутствовало около 200 бояр. Англичане получили от 28-летнего царя дозволение свободно вести торговлю [Hakluyt R. Principal Navigations, Voyages, Traffiques and Discoveries of the English Nation. Vol. 1. Glasgow, 1903. P. 271-272]. Отныне специалисты, вооружение и другие товары стали прибывать в Московское государство (Россию) на английских кораблях.

    Тем не менее Фуггер не оставил попыток довести «руский проект» до конца. В 1555 г. Шлитте съездил во Францию и убедил короля Генриха II Валуа снабдить его письмами, адресованными рускому царю, шведскому королю Густаву I Вазе и султану Сулейману II Великолепному [Полосин И.И. Из истории блокады Русского государства // Материалы по истории СССР. Т. II. М., 1955. С. 268-271].

    В конце 1556 г. вместе с изобретателем барабанного станка для штамповки монет Гансом Фоглером он прибыл в Венецию, рассчитывая проехать в Московское государство (Россию) через земли Османской империи.

    Но здесь саксонца ждали новые неприятности: из-за «мора» венецианский порт оказался закрыт. Ему пришлось вернуться в Феррару. Он остался без денег и вынужден был занять некоторую сумму у нюрнбергского еврея-купца Фейта Зенга. Между Фоглером и Шлитте начались распри по поводу вещей, купленных «для просвещения людей и страны» московского царя, а затем похищенных. После одной ссоры, когда еврей Фоглер пригрозил еврею Шлитте тюрьмой, саксонец, по словам Зенга, скрылся в неизвестном направлении.

    Получив малоутешительные сведения из Феррары, Фуггер предпринял отчаянную попытку добиться своего. ОТ ИМЕНИ ЦАРЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА «ГРОЗНОГО» ОН, ПРЕДЛОЖИЛ ИМПЕРАТОРУ КАРЛУ V «ПРЕЖДЕ ОБЕЩАННУЮ» ССУДУ В 750 ТЫС. ТАЛЕРОВ СРОКОМ НА 20 ЛЕТ ПОД ЗАЛОГ ДВИЖИМОГО И НЕДВИЖИМОГО ИМУЩЕСТВА ФУГГЕРОВ (выделено мною – Л.С.) [К делу Ганса Шлитте//Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. Вып. 4. М., 1915. С. 313-314].

    Карл V получил ссуду [Arrighi G.. Long Twentieth Century: Money, Power, and the Origins of Our Times. L., 1994. P. 124], сложил с себя императорские полномочия и удалился в монастырь. Вслед за этим последовал еще один удар: французский король Генрих II, Карл V и его сын, испанский король Филипп II, объявили себя банкротами и аннулировали свои долги Дому Фуггеров. Антон Фуггер сам оказался на пороге банкротства. Он провел частичную ликвидацию компании, «руский проект» его больше не интересовал.