Состязание с Беллой Ахмадулиной

СЕРГЕЙ ПИСАРЕВСКИЙ.

«СОСТЯЗАНИЕ» С БЕЛЛОЙ АХМАДУЛИНОЙ.
 
Начало восьмидесятых...
Центральный научно-исследовательский институт Минздрава СССР им. Н.Н. Приорова (ЦИТО) был головным ещё и для стран социалистического лагеря и стран, идущих по прогрессивному пути.
Лидер науки и практики располагал прекрасной клиникой, амбулаторией, диагностическими и научными лабораториями от полимеров до радиологии, от морфологии до физиологии и биохимии, иммунологии и генетики.
Тесно взаимодействовал с  Министерством обороны, 4-м Главным управлением, городскими базами-больницами, а также курировал медицину Большого театра, литераторов, спортсменов, цирка. Сновали по коридорам, лежали в палатах корифеи искусства сцены, кино, вокала, СМИ, кисти и пера. Вместе с Опытно-экспериментальным предприятием, которое производило эндопротезы и протезы, корсеты и бандажи, а также опытные образцы изобретателей, в институте с энтузиазмом трудились более 1000 сотрудников; главным образом женщин. Теперь понятно к чему я клоню...
День 8 Марта отмечался неукоснительно с особой душевностью, лиричностью и вдохновением. До отделенческих застолий не занятые экстренной работой собирались в конференц-зале. И в этот раз в 14-00 первое слово было предоставлено директору, академику Мстиславу Васильевичу Волкову — вершине ортопедо-травматологической вертикали, вдохновителю и организатору службы в «предоставленных обстоятельствах», бюджетом, всегда по остаточному принципу. (Коллеги, не тешьте себя иллюзиями...) Остроумие, интеллигентность, и обещания возымели ответное оживление и аплодисменты.
Затем выступила секретарь партбюро, профессор Вера Михайловна Мельникова, удивляющая своей привлекательностью и фигурой. В войну она строчила из зенитного пулемёта. Участниц войны  и тружениц тыла было не мало. Методист ЛФК Варвара Назаровна Макарова пришла в институт с Карельского фронта. (Вспомним фильм «А зори здесь тихие». Самая древняя сотрудница, парикмахер, Серафима Лаврентьевна, со сколиозом 4-й степени пережила всех предрекавших кончину от дыхательной недостаточности и не выходила из президиумов собраний).
Милые, дорогие, Вера Михайловна и Мстислав Васильевич, звенья механизма эпохи, ещё не могли предположить, что в 1988 будут представлены «пред ясны очи» Комиссии партийного контроля за травматизм (?), за высокую смертность от травм, хотя туда втиснули для отвлечения от проблемы алкогольную. Соломецеву М.В. надо было «найти виновных и покарать».
Вернёмся в рукоплещущий зал...
По регламенту следовал местком. Я там отвечал за технику безопасности и немногим из мужчин. В институте было много талантливых поэтов, музыкантов, литераторов, но они не были избранниками коллектива. Поручение выступить отдано мне.
Местком — не партком: утверждать доклад не надо.
Ярый противник формализма, бюрократии, преисполненный уважением к женщинам вообще и к сотрудницам в частности (встречались «вамп»), я начал стихами...
И вдруг, с высокой трибуны вижу из глубины переполненного зала, по центральному проходу приближается Белла Ахмадулина в сопровождении нашего уникума по сколиозу И.И. Кона (возможно, она хлопотала о ком-то). Если бы  сам Приоров появился, я меньше был ошарашен.
Королева поэзии, стройная, изящная, хрупкая, миниатюрная, неземная, одетая в чёрное; конечно, не та сногсшибательная красавица, как в фильме «Есть такой парень.» (но, тем не менее ...), была в невероятной сказочной близости.
Чеканя фразы (директор терпеть не мог косноязычных сограждан - докторов), я добрался до:
«Она в сражениях рыцарем была;
Бойцов из пекла выносила;
В госпиталях, цехах вела дела;
Врагу ни в чем не уступила...
Пока гостью под перешёптыванием публики усаживали в первом ряду, я в рифме озвучивал названия отделений, операционных, лабораторий и т.д. Не дай Бог, кого-либо пропустить.
Уже заканчивая пейзажем:
«Опять весна и хлопотливый март
Природе явят пробужденье...»
заметил сверкнувший, не предвещавший ничего хорошего, взгляд богини.
«Где женщины все счастливо живут,
Народ становится как витязь!» — оглушённый аплодисментами и довольный собой, я закончил. Пока силился поднять упавшие на пол вирши, услышал: «Слово предоставляется знаменитой Белле Ахатовне Ахмадулиной!»
Возле ступеней на сцену я пытался подать руку...
И тут мы встретились глазами. (Чем не строка сонета). Мы, доктора, многое замечаем с первого взгляда, но тут ...
Открылась Вселенная бездонная и бесконечная, магическая и таинственная с печалью и жалостью ко мне.
Королева; и вместе с тем, Личность не от мира сего, возможно, решила, что попала на поэтический вечер (такие в институтах устраивали).
Тем временем я, окрылённый реакцией публики и занятый поиском места, услышал в динамике: « Ну, что? Будем слушать стихи, а не этого типчика?». Это был выстрел - месть за оскорбление поэтического слова; с предвкушением женской расправы с наглецом и адептом социалистического реализма, рифмоплётом-обывателем. Если бы я не был уважаемым специалистом в своей области, то, наверное, провалился в тар- тарары, но Белла ничего не понимала в ортопедии, была совершенно не приспособлена к жизни: это смягчало удар по моему честолюбию...
А с трибуны уже лился вибрирующий, напряженный голосок в красках мелодии, доступной лишь русскому языку. И пусть; строка была настолько длина, что в конце забывалось начало; всё равно это была ода, мантра, переклик с небом; всё неслыханное и неповторимое, неописуемое.
Ныне слышны разговоры о наступлении постгуманизма, но доктора народ консервативный, в прошлом помнящий хорошее — и слава Богу.
Каждое соприкосновение с искусством даёт импульс к совершенству, к идеалу.
В каждом враче живут: поэт, композитор, художник, литератор, но, к сожалению, скрытые и затюканные, иногда по своей воле — а жаль.

2025 год.