Охота

                Охота

                Ефим Дроздов

   От толчка д-р Айзенлор открыл глаза. Машина бежала по посадочной полосе, все более замедляя свой бег. Кажется, он задремал и теперь не мог с уверенностью сказать, видел ли он лица своих дорогих: жены Анны-Марии и 5-летнего сына Патрика, во сне или наяву. Но так или иначе все охватывающее тепло разливалось у него на душе, и он улыбнулся этому своему новому чувству. Петер Айзенлор возвращался из 6-месячной зарубежной командировки и, честно признаться, чертовски стосковался по своим близким. Он уже представлял себе, как обнимет любимую жену, как взлохматит на голове Патрика непослушные волосы, и ему захотелось запеть во все горло. Но он, шеф солидной фирмы, не мог себе этого позволить.

   Каково же было его удивление, когда среди встречающих в аэропорту он увидел одно единственное знакомое лицо. Это был его секретарь, херр Мюллер. Сердце ёкнуло в груди у Петера. Тревога завладела им. Не отвечая на приветствия своего секретаря, он спросил:

   - А почему не приехала фрау Айзенлор?

   По заметавшимся глазам Мюллера он понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

   - Что случилось? Заболела. Лежит в больнице. Или что-то с мальчиком? - требовательно спрашивал он.

   - Потом, потом. В машине, - лепетал в ответ Мюллер. Всю дорогу он молчал. Но в конце концов не выдержал:

   - Херр Айзенлор, ваша жена... вчера скончалась.

   Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Сначала он подумал, что ослышался. Но нет. Со слухом у него все в порядке. Тогда Петер решил, что сейчас умрет. Внутри у него все оборвалось. Он не слышал ударов собственного сердца.

   - Как же так? - недоумевал Айзенлор. - Третьего дня я разговаривал с ней по телефону. У нее был бодрый голос. Она сказала, что собирается на день рождения к сестре. И вдруг - скончалась. Нет, тут какое-то недоразумение.

   - К сожалению я ничего не знаю, - плаксивым голосом проговорил Мюллер. - Лучше спросите у ее лечащего врача, доктора Штока.

   Не заезжая домой, Айзенлор помчался к Штоку. Несмотря на то, что он предупредил доктора о своем визите, похоже, Шток не успел подготовиться к разговору. Он выглядел растерянным, глаза смотрели куда-то в сторону.

   - Неожиданная остановка сердца. Кажется, передозировка наркотиков.

   - Но моя жена никогда их не употребляла. Доктор, скажите правду. - И Айзенлор вынул из кармана толстую пачку денег. Шток покосился на деньги и молча проглотил слюну. Тогда Айзенлор рядом с ней положил еще одну пачку, такую же толстую, как и первая.

   Шток заплакал. У него затряслись руки.

   - Д-р Айзенлор, если я скажу правду, меня посадят. Я совершил преступление.

   - Обещаю вам: вы будете в полной безопасности.

   - Клянитесь! - губы у Штока дрожали.

   - Клянусь. - Айзенлор положил руку на оказавшуюся рядом Библию.

   - Ваша жена обратилась ко мне с просьбой. Она была на третьем месяце беременности и хотела отделаться от плода, но боялась огласки. Мы договорились о гонораре, и я согласился сделать это у себя дома, хотя законом это запрещается. Знаете, я слабый человек. При виде золота я сдаюсь.

   - Доктор, вы не одинок, - перебил его вдовец.

   - Однако во время операции что-то пошло не так, - продолжал Шток. - Я не мог остановить кровотечение, и она умерла у меня на столе. Она умирала долго - целую ночь. Я видел, как в ней угасала жизнь, и ничего не мог сделать. Перед смертью к ней на какое-то мгновение вернулось сознание, и она попросила меня сохранить ее тайну. Я побожился, что никому не скажу. Теперь выходит, что я преступник не только перед законом, но и перед Богом. Я решил завтра застрелиться.

   - Почему не сегодня? - спросил Айзенлор и вышел.

   Он тяжело переносил потерю любимого человека и винил во всем ее любовника. Но в чем же он виноват? Обманутый муж не понимал, а точнее не хотел верить, что , если у жены появился любовник, то любви конец. И неважно как его зовут: Майер или Крэмер. Важно другое: это реквием по любви.

   Однако никакие доводы не могли убедить несчастного вдовца. Он был убежден, что только кровью виновник может искупить свою вину. Но кто он, его счастливый соперник. И охота началась.

   Приходилось действовать очень осторожно - Айзенлор не хотел выдавать последнюю тайну покойной. Он навещал ее бывших подруг и исподволь выспрашивал у них о ее близких знакомых. Дело двигалось медленно, но все же месяца через два - три выкристаллизовались три фигуры:

   1. Томас Венцель - модный адвокат 32 лет, холост.
   2. Бернд Нейман - зять банкира 29 лет, отец двоих детей.
   3. Гюнтер Херман - врач-гинеколог 45 лет, женат.

   Под началом у Айзенлора работало много народу, и каждый из них был рад угодить шефу, так сказать, в не профессиональной сфере. Был создан даже "следственный комитет", который работал, не покладая рук. Если бы выше упомянутые персоны знали, скольким людям они теперь обеспечивают хлеб насущный, то немало бы удивились.

   На них была собрана обширная информация, которая хранилась в компьютере, принадлежащем лично д-ру Айзенлору. Теперь он знал о них все: начиная с группы крови, кончая именами их любовниц. Дело оставалось за малым: выявить из них бывшего любовника его жены и нанести ему смертельный удар. Однако Айзенлор не спешил. Важно было не промахнуться.

   Между тем он стал часто посещать местное кладбище, чтобы принести на могилу жены свежие цветы и убрать уже завядшие, посидеть у могилы, вспомнить их лучшие годы. Однажды он был очень удивлен, застав у его дорогой могилы незнакомого человека. Тот стоял на коленях перед ее обелиском точь-в-точь, как когда-то бывший канцлер Германии Вилли Брандт стоял перед памятником жертв холокоста, держа в руках красные гвоздики.

   - Кто вы? - в изумлении спросил у него вдовец.

   - Меня зовут Вольфганг Зак. А вы, наверное, бывший муж Анны-Марии?

   - Вы удивительно догадливы, молодой человек. Я пришел на могилу своей жены. А вас что привело?

   - Я хотел почтить память женщины, которая меня когда-то любила и которую я любил. Это была единственная и неповторимая любовь в моей жизни.

   - Так значит, это вас я искал все время, - прорычал Айзенлор.

   - ...чтобы убить, - закончил за него Зак.

   - Вы поражаете меня своей догадливостью.

   - Полноте, - примирительно сказал Зак, присаживаясь на скамью и доставая из сумки бутылку французского коньяка и два пластиковых стаканчика. - Мы оба ее любили. Она смотрит на нас с того света и, я уверен, рада, что мы встретились. Так давайте не будем ее огорчать. - С этими словами он разлил коньяк по стаканчикам, а остаток вина вылил в могилу. Один стаканчик протянул Айзенлору, а другой осушил сам. Вдовцу ничего не оставалось, как выпить свой стакан.

   "Цум воль!"