Вэнс

 
  Солнце палило Флориду, словно разгневанный бог, и Вэнс Флозензье, человек, привыкший к зною жизненных битв и горячим объятиям соблазнительных женщин, чувствовал себя вполне комфортно, развалившись на своем шезлонге. Песок, обжигающий, как раскаленные угли, был для него лишь еще одним свидетельством неукротимой силы природы, силы, которую он всегда уважал и даже, в какой-то мере, отождествлял с собой. Рядом плескался в лазурных волнах его восьмилетний племянник Тимми, заливисто хохоча и брызгаясь, словно маленький дельфин. Вэнс прикрыл глаза темными очками, но все равно наблюдал за мальчиком, ощущая щемящую нежность в груди. Тимми был для него больше, чем просто племянник – он был частичкой его сестры, которую он потерял так рано, напоминанием о невинности и чистоте в этом прожженном цинизмом мире.
  Ветер доносил крики чаек и ленивый шепот волн, накатывающих на берег. Вэнс откинулся на спинку шезлонга, наслаждаясь моментом покоя и умиротворения. Он только что закончил сложный и изматывающий проект, оставив позади клубы сигарного дыма, напряженные переговоры и взгляды, полные скрытых мотивов. Сейчас он хотел лишь одного – тишины, солнца и возможности просто побыть рядом с Тимми, дать ему почувствовать его защиту и любовь.
  Вдруг, среди плеска волн и детского смеха, раздался пронзительный крик, полный ужаса.  Вэнс мгновенно распахнул глаза, словно его ударило током.  Взгляд метнулся к воде, и сердце бешено заколотилось в груди.  Тимми, который только что радостно плескался, теперь отчаянно барахтался в воде, его маленькое тело словно дергалось в конвульсиях. Вода вокруг него стремительно окрашивалась в багровый цвет.  И тут Вэнс увидел это – плавник, темный, зловещий, рассекающий поверхность воды, приближаясь к мальчику с неумолимой скоростью. Акула. Бычья акула, известная своей агрессивностью и бесстрашием, настоящий кошмар этих вод.
  Время словно замедлилось. Вэнс видел все в мельчайших деталях: испуганное личико Тимми, его широко раскрытые от ужаса глаза, кровь, расползающуюся по воде, как чернильное пятно, и этот плавник, приближающийся, словно нож гильотины.  Инстинкт, древний и первобытный, вскипел в его крови. Ярость, обжигающая, как лава, захлестнула его, вытеснив все – страх, разум, сомнения.  Это был его племянник, его кровь, его ответственность. И никто, ничто на свете не посмеет причинить ему вред.
  Вэнс вскочил на ноги с грацией и скоростью хищника.  Шезлонг опрокинулся, словно игрушка, но он не обратил на это внимания.  Его взгляд был прикован к воде, к этому чудовищу, посмевшему посягнуть на самое дорогое для него.  Он бросился в воду, не чувствуя ни холода, ни солености, только клокочущую ярость, горящую в венах.  Бежал по мелководью, как разъяренный бог, готовый обрушить свой гнев на дерзкую тварь.
  Акула сомкнула челюсти. Вэнс увидел, как маленькая ручка Тимми исчезает в пасти хищника, услышал приглушенный хруст костей. Крик Тимми оборвался, сменившись хриплым стоном.  В этот момент что-то сломалось внутри Вэнса.  Все границы, все условности, все сдерживающие факторы рухнули под напором дикой, безудержной ярости.  Он бросился на акулу, словно таран, его тело, налитое силой и адреналином, врезалось в скользкую, мускулистую тушу.
  Вода вокруг них вскипела, превратившись в кровавую кашу.  Акула, застигнутая врасплох такой дерзкой атакой, попыталась уйти под воду, но Вэнс не отпустил.  Он схватил ее за спинной плавник, его пальцы впились в жесткую, словно наждак, кожу.  Сила, которую он проявил в этот момент, была за пределами человеческих возможностей.  Казалось, сама природа, разгневанная дерзостью хищника, вложила в него свою мощь.
  Вэнс вытащил акулу из воды, словно рыбак, вытаскивающий из пучины огромного тунца.  Она билась, извивалась, щелкала зубастой пастью, пытаясь вырваться, но хватка Вэнса была мертвой.  Он вышвырнул ее на берег, на горячий песок, с такой силой, что она подпрыгнула и с глухим стуком рухнула на землю.  Акула забилась в конвульсиях, ее огромное тело яростно хлестало песок хвостом, разбрасывая вокруг фонтаны брызг и песка.
  Но Вэнс не остановился. Ярость не отпускала его, требовала выхода, требовала возмездия.  Он набросился на акулу, как разъяренный зверь, его кулаки обрушивались на ее голову, на ее жабры, на ее безжалостные глаза.  Он бил и бил, не чувствуя боли, не слыша криков ужасающих зрителей, собравшихся вокруг.  Каждый удар был криком ярости, криком отчаяния, криком любви к своему племяннику.  Песок вокруг них был залит кровью, а Вэнс продолжал бить, пока тело акулы не обмякло, пока ее движения не прекратились, пока в ее мутных глазах не погас последний отблеск жизни.
  Только тогда, когда он убедился, что чудовище мертво, ярость начала отступать, уступая место леденящему душу ужасу и отчаянию.  Он опустился на колени рядом с неподвижным телом акулы, его дыхание было тяжелым и прерывистым, руки дрожали от перенапряжения.  Он посмотрел на ее пасть, все еще окровавленную, и понял, что ему нужно сделать.  Рука Тимми была там, внутри, в чреве этого чудовища.  И он должен был ее вернуть.
  С новым приливом решимости, Вэнс схватил острый плавник акулы и потянул, разрывая плоть.  Он не чувствовал отвращения, только острую необходимость, животную потребность вернуть то, что было украдено.  Кровь заливала его руки, но он не обращал на это внимания.  Он разрывал, рвал, пока не смог разжать челюсти акулы.  И вот, он увидел ее – маленькую, окровавленную ручку Тимми, торчащую из пасти хищника.
  Сердце Вэнса замерло.  Он осторожно вытащил руку, словно хрупкую драгоценность.  Она была изуродована, окровавлена, но она была цела.  Вэнс поднял ее и, словно молясь, прижал к груди.  Слезы, горячие и обжигающие, брызнули из его глаз, смешиваясь с кровью на его лице.  Он спас его. Он успел.
  В этот момент к нему подбежали люди, крича, пытаясь помочь.  Кто-то вызвал скорую, кто-то пытался остановить кровь.  Но Вэнс ничего не слышал, ничего не видел, кроме маленькой окровавленной ручки в своих руках.  Он поднял взгляд и увидел Тимми.  Мальчик лежал на песке, бледный, как полотно, его глаза были закрыты.  Но он дышал.  Слабо, прерывисто, но дышал.
  Скорая приехала быстро.  Медики действовали четко и профессионально.  Тимми погрузили на носилки и увезли в больницу, Вэнс последовал за ними, не отпуская окровавленную руку племянника.  В приемном покое царила суматоха, крики, беготня.  Врачи, медсестры – все работали на пределе возможностей, пытаясь спасти маленькую жизнь.

  Вэнс сидел в коридоре, словно окаменевший.  Время тянулось мучительно медленно.  Он смотрел на свои руки, все еще испачканные кровью акулы и кровью Тимми, и не мог поверить в то, что произошло.  Это был кошмар, ужасный, немыслимый кошмар.  Но это была реальность.  И он, Вэнс Флозензье, был в самом центре этого кошмара.
  Наконец, дверь операционной распахнулась, и вышел врач, усталый, но сдержанно улыбающийся.  Вэнс вскочил на ноги, готовый к худшему.
  «Мы сделали все, что могли, – сказал врач, – Операция прошла успешно.  Нам удалось пришить руку обратно.  Конечно, потребуется длительная реабилитация, но, если все пойдет хорошо, функция руки должна восстановиться практически полностью».
  Вэнс выдохнул, словно из него выпустили весь воздух.  Слабость подкосила его ноги, и он опустился на стул, чувствуя, как слезы снова наворачиваются на глаза.  На этот раз это были слезы облегчения, слезы благодарности, слезы невероятного, почти невозможного счастья.  Его Тимми был жив.  Его Тимми будет в порядке.  Он спас его.
  Прошло несколько недель.  Тимми лежал в больнице, восстанавливаясь после операции.  Вэнс каждый день навещал его, рассказывал ему истории, читал книги, играл в игры.  Тимми был еще слаб, но улыбался, его глаза снова сияли детской радостью.  Рука, пришитая обратно, постепенно приходила в себя, пальцы начинали шевелиться, розовая кожа возвращалась к своему естественному цвету.
  Однажды, когда Вэнс сидел у кровати Тимми, мальчик посмотрел на него своими ясными, невинными глазами и тихо спросил: «Дядя Вэнс, а ты правда убил акулу?»
Вэнс кивнул, не отрывая взгляда от племянника.
«А зачем ты это сделал?» – спросил Тимми.
  Вэнс улыбнулся, потрепав мальчика по волосам.  «Потому что ты мой племянник, Тимми.  И я люблю тебя больше всего на свете».
  Тимми улыбнулся в ответ, прижавшись щекой к ладони дяди.  Вэнс сидел рядом с ним, глядя на его спящее лицо, и понимал, что этот ужасный день на пляже изменил его навсегда.  Он увидел тьму, скрывающуюся под поверхностью этого мира, но он также увидел силу любви, силу, способную победить даже самую жестокую тьму.  И эта сила жила в нем, в его сердце, готовая вспыхнуть в любой момент, чтобы защитить тех, кого он любит.  И это было единственное, что имело значение.
P.S. В это трудно поверить, но эта история реальная от начала до конца. Даже фамилия и имя героя - настоящие.