Игорь Растеряев

Над родной землей новый день нарождался.
Кто-то где-то проснулся с хмельной головой.
Кто страдал без любви, кто-то с кем-то ругался, кто-то ехал в трамвае с работы домой.

А в далёкой глуши в похоронных раздумьях
у могилы мальчишку народ провожал.
Он при жизни не мог усидеть на двух стульях, а сейчас на двух стульях спокойно лежал. 

Рядом с цинком его, чуть ссутуливши плечи, 
офицер, что привез его с передовой,
говорил для собравшихся верные речи,
называя войну, не стесняясь, войной,

И придерживал мать молодого солдата
с наградной коробкой в дрожащей руке.
И как все понимал, не коробки ей надо, 
надо только лишь то, что в другом коробке.

А потом стали залпы обычным манером,
чтобы Бога не злить, холостыми стрелять.
На поминки пошли, и вагон с офицером
как всегда покатился туда, где опять
солнца луч умирал на разбитом бетоне,
и его наблюдали, но с разных сторон,  украинский солдат Иванов Анатолий
И российский солдат Прокопенко Антон.

Где опять что-то с чем-то отчаянно билось,
кто бежал от грозы, кто бежал на грозу.
Равнодушное солнце по небу катилось,
равнодушно взирая на всё, что внизу.

И ему этот день
с высоты небосвода, 
где металися люди, о чём-то моля,
был простым скучным днём двадцать третьего года двадцать первого века планеты Земля.
Был обычнейшим днём двадцать третьего года двадцать первого века планеты Земля.