Расплата. Трагедия по мотивам горских легенд

                «Даже самые высокие и светлые
                чувства не в состоянии возвысить и
                осветить низкие и темные души»
                Восточная мудрость

                Пролог

        Всё, приехали - движок сдох, – трагическим голосом сообщил Тазрет, выпрыгивая из кабины после получасовой попытки реанимировать мотор  уазика – буханки, на котором он и Алексей, студент – практикант, возвращались из лагеря геологической партии в город.
        - Сколько раз говорил нашему механику, что пора списывать на металлолом это ржавое железо. А мы - тут подкрутим, там подварим, одну старую деталь заменим на ещё более старую и вперед, в дорогу, – продолжил гневную тираду водитель ржавого железа и как это принято у водителей в таких случаях пнул с досады переднее колесо автомобиля.
Алексей слушал стенания Тазрета молча. Он не стал сыпать соль ему на раны и напоминать, что это по его инициативе они не остались ночевать в лагере, а отправились в обратный путь когда закатное солнце уже коснулось вершин гор да ещё не по трассе, а по какой-то горной дороге, которая вдвое короче, и по которой обычное, как выразился Тазрет, городское авто не проедет, а наш вездеход – запросто.
        - Ты еще и на ужин успеешь в столовку нашей общаги – заверил он Алексея.
Половину пути уазик действительно прошёл почти без проблем. Он тяжело кряхтел на подъёмах и гремел как наполненное болтами ведро на спусках. Но вот после очередного спуска все попытки Тазрета запустить двигатель оказались безуспешными.
        - Нас нужно на буксир брать, – стал объяснять Тазрет, – а здесь и днём то мало кто ездит, а уж по темну тем более. До трассы километров двенадцать. Я конечно мог бы пройти туда  и там попытать счастье, но вряд ли кто согласиться ночью делать крюк почти в тридцать километров, а потом ещё тащить нас в город.
Алексей продолжал молчать. Он понимал, к чему клонит водитель. И вот последовало резюме:
Придётся ночевать здесь. Пойду готовить нам постель.
Тазрет забрался в салон уазика и стал раскладывать на полу спальные мешки, старые одеяла и другое тряпьё, которое они везли из лагеря в город для списания.
Алексей понимал стремление молодого водителя во что бы то ни стало вернуться в город. Тазрет полтора года назад вернулся из армии, где всю службу крутил баранку и по возвращении домой тут же устроился водителем в республиканский комитет геологии. Почти сразу же он женился на девушке, с которой дружил с восьмого класса и которая два года ждала его возвращения. Сейчас они уже ждали ребёнка и Тазрет стремился как можно больше времени проводить с женой.
Практика Алексея в республиканском комитете геологии уже закончилась. Он задержался здесь на лишние три дня с возвращением домой на Урал потому, что не смог купить билет на самолёт на более ранние даты. Делать ему в городе было нечего и потому он согласился с предложением своего руководителя практики съездить в лагерь одной из экспедиций, завезти им кое-какое оборудование, а на обратном пути забрать образцы пород, собранных геологами, и кое-какой хлам для списания.
Это была последняя практика студента Свердловского горного института Алексея Кожакова, коренного уральца. Прошлым летом он тоже работал здесь и именно в той экспедиции, из лагеря которой они сейчас возвращались. До начала занятий оставался ещё почти месяц, который он планировал провести в родительском доме в небольшом горняцком городке. Он не был потомственным геологом, отец его работал инженером в леспромхозе, мать заведовала городской библиотекой. Геологией он заболел в городском Горном клубе и заразил его школьный учитель географии. Начиная с шестого класса он всё лето проводил в походах по окрестным горам, где собирал коллекцию минералов для школьного музея. Над его письменным столом дома на полках стояли кубки, а на стене висели грамоты за участие в разных геологических и географических слётах и олимпиадах.
Другой страстью Алексея были книги. Он читал всё подряд: и научно- популярную, и художественную литературу, и периодические издания. Отец с матерью собрали неплохую домашнюю библиотеку, которую он прочёл всю ещё будучи школьником. Сам он тоже был не чужд сочинительству, но все сюжеты и образы, рождавшиеся в его голове, там и оставались. Он ни разу не попытался перенести их на бумагу.
        - Постель готова, – отрапортовал Тазрет и протянул Алексею хычин, местную то ли лепешку, то ли круглый плоский пирог с начинкой. – Моя жена испекла. С сыром и картошкой. Вкуснятина.
Оба присели на поваленное дерево у дороги для неспешного ужина. У Алексея в термосе был кофе, которым его снабдили в обратную дорогу гостеприимные геологи, его разлили по глиняным кружкам, которые Тазрет всегда возил с собой. В рюкзаке у Алексея был ещё один подарок геологов, фляжка со спиртом. Но ни тот ни другой не были любителями спиртного, а потому содержимое фляжки осталось не востребованным.
И нашёл же наш железный конь место, где испустить дух, – тяжело вздохнул Тазрет, сделав последний глоток из кружки.
А что такого особенного в этом месте? – поинтересовался Алексей.
Нехорошее это место, – водитель встал и пошёл к машине.
Так чем же оно нехорошее? – задал уточняющий вопрос Алексей, когда они улеглись спать.
И тут он услышал странный звук. Тот словно родился где-то под землёй и постепенно усиливаясь, поднимался к её поверхности. Этот звук было трудно описать. Он походил и на вой волка, и на рёв буйвола, и больше всего - на крик человека, который сорвался с крутого обрыва и летел в пропасть. Когда звук достиг максимальной силы и казалось заполнил собой всё пространство вокруг автомобиля и внутри него, он резко оборвался и ударяясь о каменные стены гор гулким эхом улетел куда-то в небо.
        - Что это было? – в голосе Алексея было скорее любопытство, чем
страх.
        - Это кричал дух князя Идриса, – почти шёпотом ответил Тазрет. – Когда-то давно, несколько столетий назад этот князь жил тут неподалёку. Много грехов он совершил. Легенду о нём передают в здешних местах из поколения в поколение.
И чего же такого он натворил? – пригласил Алексей к продолжению разговора своего спутника.
Тазрет оказался на удивление искусным рассказчиком. Он был одинаково хорош и в построении сюжета повествования, и в описании характеров героев. Диалоги персонажей были необычайно живыми, а картины природы – яркими и красочными. Конечно, кое-что рассказчик добавлял от себя, но это шло только на пользу излагаемой им истории.

        - И вот уже несколько сотен лет проезжающие по этим местам путники слышат его крик. Бр-р-р! Теперь не смогу уснуть, – закончил Тазрет и натянул одеяло под самый подбородок.
        Несколько минут он тихо посапывал, но довольно скоро по салону уазика уже разносился его звонкий храп.
        А Алексей никак не мог уснуть. И нет от страха перед духом давно умершего, а может никогда и не существовавшего князя. Его очаровала услышанная им история. Оказывается, и здесь в давние времена бушевали страсти, не менее сильные, чем в средневековой Европе. Вот только не нашлось своего Шекспира, чтобы их описать. Молодой геолог задумался о том как бы он изложил версию этой истории, если бы избрал писательскую стезю, и в его голове замелькали картинки средневековой драмы, разыгравшейся в горах Северного Кавказа.

                Глава первая

       Солнце уже почти достигло зенита, а Асланбек всё продолжал бродить между торговыми рядами огромного базара, раскинувшегося в излучине реки. За три дня, проведённых в городе, они с отцом продали своих рабов и закупили всё, что собирались приобрести: ткани, конную амуницию, кое-какую керамическую и металлическую посуду и кое-что из оружия. Покупки накануне вечером были уложены в повозки, которые сегодня на рассвете под охраной отряда дружинников отправились в их родовое селение. Отец молодого человека, владетельный князь Идрис, решил задержаться в городе ещё на пару дней, чтобы встретиться кое с кем из влиятельных людей. Асланбек уговорил отца оставить и его, так как хотел купить подарок сестре, которую очень любил. Но как и многие мужчины молодой князь испытывал затруднение в выборе подарка для женщины и потому полдня потратил впустую.
        И в это время он увидел её. Девушка шла ему навстречу и о чём-то разговаривала с сопровождавшей её женщиной, матерью или старшей сестрой. Асланбек остановился и забыв о приличиях сопроводил взглядом незнакомок когда они проходили мимо него. Затем, спохватившись, он последовал за ними и дождавшись, когда они остановятся у одного из прилавков, обратился к старшей из них:
       - Я прошу меня извинить, но не могу ли я попросить вашу спутницу помочь мне?
       Женщины переглянулись и та, к кому обращался Асланбек, ответила:
Я думаю, что такой юноша как вы не попросит о чём-то предосудительном и поэтому Аслижан конечно поможет вам.
        «Вот я уже знаю, как её зовут», – с радостью отметил юноша.
Я ищу подарок для своей сестры, – теперь уже обращаясь к девушке начал излагать свою просьбу Асланбек, – и никак не могу ни на чем остановиться.
        - А сколько лет вашей сестре? Чем она любит заниматься? Какие наряды предпочитает? – последовали наводящие вопросы.
       «Какой у неё чудесный голос! Как у певчих птиц по весне!», – подумал юный князь и начал сбивчиво отвечать на поставленные вопросы.
       Внимательно выслушав несвязный рассказ молодого человека, юная красавица (а она была действительно необычайно красива, а не только показалась таковой Асланбеку) решительно двинулась вперед. Она прошла без остановок ряды с дорогими заморскими тканями, многочисленными сосудами с различными благовониями и повернула в сторону лавочек ювелиров. Лишь в пятой или шестой по счёту Аслижан задержалась и отведя юношу в сторонку тихим голосом сказала:
Видите вон то ожерелье из трёх ниток белого жемчуга?
     Молодой человек конечно же не обратил внимание ни на какое ожерелье, всё это время он старался незаметно смотреть на девушку, но в ответ на вопрос утвердительно кивнул головой.
        - Если бы у меня был брат и он бы захотел сделать мне подарок, то именно его я бы желала получит в качестве подарка – продолжила Аслижан. – Будете брать?
        И снова Асланбек закивал головой.
Вот и хорошо. А сейчас мы выйдем из лавки и предоставим тётушке возможность договариваться с продавцом о цене.
     Торг продолжался довольно долго и вот наконец женщина вышла и обратилась к молодому человеку:
        - Скинуть цену особо не удалось. Продавец понял, что вещь нам понравилась и отказывался идти на уступки. Но я всё же уговорила его немного уступить.
        Вернувшись в лавку с деньгами тетушка Аслижан  вскоре вышла  оттуда с обшитой парчой коробочкой.
        - Это ожерелье стоит тех монет, что вы заплатили за него, – показывая Асланбеку содержимое коробочки сказала девушка. – Посмотрите, как хорошо подобран жемчуг по цвету и размеру: в верхней нитке он мельче и светлее, в в нижней – крупнее и темнее. Вашей сестре подарок непременно понравится.
Асланбек рассыпался в благодарностях за оказанную ему помощь и хотел было уже сказать, что выбранный подарок тем более хорош, что сделать выбор ему помогла такая красавица, как Аслижан, но вовремя остановился. Подобные комплименты отвешивать малознакомым молодым девушкам с его стороны было бы верхом неприличия. И он лишь попросил разрешения проводить женщин до ворот рынка, если они уже сделали свои покупки. По дороге тетушка Аслижан спросила откуда он. Тут молодой человек понял, что до сих пор не назвал своего имени, а спрашивать его женщинам у мужчины было не принято.
           Во время этого разговора выяснилось, что отец Аслижан был главой самого знатного рода в своём селении и подданным князя Идриса. И селение их находилось всего в полуднях пути от родового селения   Асланбека. Сердце юноши от услышанного забилось сильнее.
       «Значит я могу увидеть её ещё раз. И может быть даже не один раз!», – просто кричало от радости всё внутри него. Они расстались у коновязи, где Асланбека ждал его конь, а Аслижан и её тетушку – возница.  Юноша подождал, пока женщины сели в повозку   и не отъехали на некоторое расстояние и лишь потом вскочил на коня и погнал его к постоялому двору, в котором они остановились с отцом и слугами. Князь Идрис ещё не вернулся. Асланбек не мог спокойно находиться на одном месте и потому вновь вскочил на коня и поскакал в горы.
         Юноша уже достиг того возраста, когда мужская природа стала проявлять себя. Он испытывал подобающее ей волнение при виде девушек и молодых женщин, сны его приобрели соответствующую окраску. Но то чувство, что он испытал сегодня, было особым и очень сильным. Не прошло и часа после расставания с девушкой, а ему уже хотелось увидеть её вновь. Ему не терпелось поскорее вернуться домой, ибо это приближало его к Аслижан, а потому ночью он так и не уснул и ожидание утра стало для него настоящим мучением. И утренний завтрак показался ему затянувшимся, и подготовка к отъезду невыносимо долгой, и ход лошадей в дороге очень уж медленным. Идрис видел, что с сыном что-то происходит, его суетливую торопливость, его стремление побыстрее покинуть город и вернуться домой, но причины этого его не интересовали. Поскольку он и сам не очень любил дорогу, то дал команду пришпорить коней. И увидел улыбку на лице сына.

                Глава вторая

        С того дня Асланбек  стал искать любую возможность для встречи с Аслижан. Всякий раз, когда у него оказывался свободным день, он вскакивал в седло и мчался в селение, где она жила. Выяснить, который из домов принадлежал её отцу, не составляло труда и почти месяц, один или два раза в неделю, он как бы случайно проезжал мимо их дома, надеясь увидеть Аслижан, выходящую из ворот. Но вторая их встреча произошла совершенно случайно и не в селении, а на выезде из него, когда Асланбек уже возвращался домой после очередной неудачной попытки увидеть любимую. Она в компании нескольких девушек возвращалась от ручья, куда ходила за водой. Соскочив с коня, молодой князь поприветствовал Аслижан и её спутниц и попросил разрешения проводить девушку до дома. Конечно, разрешение было получено и держа поводья своего жеребца Асланбек отправился в обратный путь к дому, мимо которого он в этот день проехал несколько раз.
        В ходе беседы он узнал, где и когда в селении проходят молодёжные посиделки, и получил приглашение принять в них участие. Девушки разошлись по своим домам, а Асланбек и Аслижан ещё какое-то время задержались у дома последней. Молодой человек узнал, что его возлюбленная живёт с отцом и тётушкой, одинокой сестрой отца, той, с которой их встретил Аслабек на рынке в городе, что мать её умерла когда та была ещё ребенком. Слишком долго вести беседу означало пренебречь приличиями и поинтересовавшись на прощание здоровьем тётушки, он вскочил на коня и помчался домой. В этот раз ему казалось, что его конь не скачет по горной дороге, а летит над ней.
        С этого дня Аслабеку не нужно было слоняться у дома Аслижан, чтобы увидеть её. Они встречались на молодёжных посиделках или игрищах, в которых молодой князь был активным участником и частенько побеждал в них, а его возлюбленная с подругами были зрителями.
        Частые отлучки сына не вызывали тревоги у его отца. Причина тому была простая: князь Идрис знал куда и зачем он ездил, так как приказал проследить за наследником одного из своих самых опытных соглядатаев. Информация, полученная от последнего, не давала никаких оснований для беспокойства. Отец девушки, для встреч с которой его сын по полсуток проводил в седле, принадлежал к знатному дворянскому роду, предки которого служили предкам Идриса, так что в качестве жены его дочь вполне подходила его сыну. Но а то, что Асланбек к тому же полюбил девушку, было приятным, но не обязательным в этих краях, дополнением к их будущему браку.
        Идрису было чуть больше лет чем Асланбеку, когда отец сказал ему, что пришло время подыскать жену и назвал наиболее подходящую, как он считал, кандидатуру. Айшат была третьей из четырёх дочерей небогатого, но родовитого дворянина, двух старших из которой их отец удачно уже выдал замуж. Девушка устраивала отца Идриса в качестве снохи ещё и потому, что её родители не запросили бы богатый калым из-за их скромного социального положения в дворянской среде. А зачем переплачивать, если его сыну всё равно, кого брать в жёны? И князь отец был прав: будущая жена не вызывала у сына большой симпатии, но и не вызывала отторжения. Айшат была недурна собой, отличалась покладистым характером и как потом выяснилось, была хорошей хозяйкой и матерью. Она быстро нашла общий язык со свекровкой и княгиня-мать её полюбила.
        Род Идриса был самым богатым и влиятельным на сотни агач (мера длины, составляющая от пяти до семи с половиной километров – примечание автора) в округе. Основу семейного богатства заложил прадед, а умножение его продолжили дед и отец Идриса. Все старшие князья в роде несколько поколений подряд были людьми жестокими и беспощадными. На протяжении столетия они вели войны практически со всеми соседями, отнимая у тех земли и захватывая пленников, которых продавали на невольничьих рынках.
       Идрис в полной мере унаследовал все эти качества своих предков и лишь одним пошёл не в отца: он не был ненасытен как мужчина и к половой связи с женщиной относился как к мужской обязанности, доставляющей некое удовольствие. Князь отец же не довольствовался лишь своей женой, а часто один или в компании своих ближайших слуг и дружинников предавался утехам с пленницами – рабынями. Тех держали в Верхнем замке, расположенном высоко в горах на расстоянии дня конного переходя от родового селения Идриса.
        Этот дом - крепость был построен прадедом князя и долгое время был единственным жилищем их семьи, которое было надежной защитой от ответных набегов соседей, с которыми враждовал род Идриса. Высокие и крепкие стены замка были продолжением отвесных скал, которые надежно защищали с одной стороны, а с другой стороны роль крепостного рва играла горная речка. Со временем нападения неприятелей стали реже и  княжеский двор перебрался в большой дом в их родовом селении  в предгорьях. В последний раз их семья укрывалась за стенами Верхнего замка, когда Идрис был ещё ребенком. Тогда тревога оказалась ложной и обороняться от чьего-то нападения не пришлось.
        При отце князя Верхний замок стал местом содержания пленников. Мальчики и юноши ждали там выкупа от своих родственников и становились рабами, если таковой не поступал. Судьба девочек и девушек была гораздо драматичнее: какое-то время они ублажали князя и мужчин из его ближайшего окружения, а затем князь либо продавал их, либо дарил своим дружинникам и вассалам. Единицы из них направлялись в качестве рабынь-служанок в дом самого князя.
         Зимой дороги между селениями занесло снегом и несколько месяцев Асланбек места себе не находил от того, что не видел свою возлюбленную. В следующий раз они смогли увидеться только на празднике Нового года, дне встречи Света и Тьмы. Они провели вместе почти целый день, танцевали, веселились в кругу местной молодёжи. Расставаясь Асланбек признался Аслижан в своих чувствах и впервые сказал ей, что хотел бы видеть её своей женой.  В эту весну он стал частым гостем в её доме, в её девичьей комнате, а когда зацвела сирень сообщил отцу, что выбрал себе невесту и попросил заслать сватов в её дом. 
        Князь Идрис спокойно принял это известие и через пару дней в дом Аслижан оправились сваты во главе с шурином князя, единственным братом его жены. И никто тогда подумать не мог, что начинается череда трагических событий, которая завершится смертью некоторых участников этой драмы.

                Глава третья

       Через пару недель после первого визита сватов в дом отца Аслижан туда приехал сам Идрис для церемонии знакомства с родителями будущей снохи. После богатого обеда хозяин показал гостю свой дом и хозяйство, они даже проехали на ближайшее пастбище, где паслись отары его овец. В это время их дети отправились в девичью комнату, где провели время в беседе.
       Отец Алснабека остался доволен знакомством: своё большое хозяйство Гумзаг, так звали отца Аслижан, вёл умело, во всём был идеальный порядок, человеком он был немногословным и в словах его чувствовались природный ум и знание предмета, о котором велась речь.
       Во время следующего приезда Идрис согласовал с Гумзагом размер калыма и они назначили день свадьбы. Её решили провести осенью, в дни праздника Урожая.  После этого в парадную комнату дома пригласили молодых, чтобы сообщить им дату свадебной церемонии. Идрис потом долго не мог ответить самому себе на вопрос, почему он раньше, ещё в свой предыдущий приезд не обратил внимания на невесту сыну, когда она со своей тетушкой прислуживали ему за столом, подкладывая на блюдо еду и подливая в чаши напитки. Наверное потому, что очень не любил такого рода церемонии, когда вопрос уже решён, а нужно соблюдая традиции встречаться несколько раз  и вести пустые разговоры, и стремился завершить всё побыстрее. А может потому, что тогда на Аслижан была скромная одежда и закрывающий пол лица платок, который скрывал её красоту? А сейчас она стояла перед ним по правую руку от его сына, в богатом одеянии, подчеркивающем прекрасные формы её тела, в низкой шапочке и кружевной шали, практически не закрывавшей её счастливого и словно освещенного внутренним светом лица.
        Князь не мог оторвать от неё взгляд, всё его тело словно скованное какой-то страшной силой, потеряло подвижность. Никогда ещё Идрис не испытывал такого чувства при виде женщины. Это не было желанием немедленно овладеть ею, что как раз было знакомо князю. Придя в себя и обретя дар речи  он всё же сообщил молодым день их свадьбы, но слова он выдавливал из себя с трудом. Что-то внутри него уже протестовало против этого важного для его сына и Аслижан события.
        Всю обратную дорогу Асланбек что-то взволнованно рассказывал ему, но князь не слышал его слов. Перед взором его стояла красавица Аслижан и в фантазиях его она улыбалась князю и даже  просила подойти к ней поближе.
Князь не знал, что такое бессонница, никакие тревожные мысли и тем более угрызения совести никогда не мешали ему заснуть. Но в эту ночь он не сомкнул глаз и к утру принял решение: Аслижан будет его женой.
        Два препятствия стояли на пути Идриса к его цели. Он корил себя за то, что не нашёл нужным как следует рассмотреть избранницу сына до вчерашнего дня.  Если бы он сделал это раньше, если бы увидел её так, как увидел накануне, всё можно было исправить по-другому. Он бы сумел убедить сына отказаться от невесты в его пользу, он бы уговорил Гумзага, приведя весомые аргументы в пользу того, что он в качестве зятя подходит ему больше. Но уже был  назначен день свадьбы и расстроить её значило нанести страшную обиду родителям и всему роду невесты. Ни о каком повторном сватовстве в этом случае и речи быть не могло. Уважительной причиной могла стать лишь смерть жениха.
        Вторым препятствием было то, что князь был женат. По этой причине Гумзаг мог  не пожелать видеть Идриса своим зятем. Оба препятствия могли быть устранены одинаково и это Идрис прекрасно понимал. И князя мучил вопрос не о том, приемлемо ли для него такое решение проблемы, а лишь о выборе способа, каким его можно воплотить в жизнь
         Восход солнца следующего дня князь встретил в седле. В сопровождении небольшого отряда своих дружинников он направился к одному из своих соседей – князей, который за пару недель до этого с группой других князей побывал в гостях у Идриса. Цель этого визита заключалась в том, чтобы склонить его к участию в задуманной ими совместной военной операции против войска Крымского хана, которое тот под командованием одного из сыновей направил в их края дабы вернуть в число своих данников тех из местных князей, кто перестал ему платить. Идрис не верил в успех задуманного князьями предприятия. Он тоже пару лет провёл в числе отказников, однако несколько месяцев назад совершил поездку в Бахчисарай, встретился там с калга-султаном (первым должностным лицом после хана – примечание автора), заверил того в верности и преданности хану и договорился о размере дани, которую будет ему выплачивать. Конечно, он не стал рассказывать этого гостям, а отказ от участия в совместной операции объяснил тем, что, по его мнению, шансов на победу в ней у объединённого княжеского войска почти нет.
        И вот он направлялся к соседу, чтобы сказать тому, что передумал, что считает своим долгом внести свой вклад в общее дело освобождения от зависимости местных князей от Бахчисарая, что сам он принять участия в этом походе не сможет, но отправит в совместное войско отряд своих дружинников под командованием сына и обоз с оружием и военной амуницией.
        Двумя днями позже вечером он сообщил о своём  решении Асланбеку. Его сын не мог отказаться от этого поручения, иначе бы покрыл позором и себя, и весь свой род. Он понимал, что теперь он долго не увидит любимую, возможно – никогда.
Я могу проститься с Аслижан?
        - Не стоит. Я сам сообщу ей о твоем отъезде. Тем более, что к осени, ко дню своей свадьбы ты уже вернешься как герой - победитель. Я хорошо обучил тебя воинскому искусству, и ты наверняка сможешь сразить любого противника.
        А ещё через два дня из ворот княжеского дома выехал конный отряд дружинников князя  и две повозки.   На прощание князь крепко обнял сына и пожелал ему быть в бою мужественным, но осторожным. В разговоре с Асланбеком накануне и сейчас князь кривил душой: у молодого человека ещё не было возможности проявить свои навыки воина в настоящем бою, да и наказ отца быть осторожным тот вряд ли сумеет правильно применить. Фактически он оправлял Асланбека на смерть. А если всё же копьё, стрела или сабля ханского воина пощадят его, с отрядом дружинников князь отправил Мурида, своего верного слугу, готового исполнить любой приказ хозяина, в данном случае, сделать то, от чего судьба убережёт его сына в бою.
        На следующей неделе после того, как Асланбек отбыл к месту сбора объединённого войска, Идрис отправляет свою жену Айшат в сопровождении двух служанок в Верхний замок, дабы та организовала там всё для возможного переезда княжеской семьи в случае нападения на родовое селение воинов крымского хана. Это поручение удивило мать Асланбека,  так как обычно в таких случаям в Верхний замок отправлялся кто-то из ближайших слуг князя, но перечить мужу она не могла. Рано утром женщины погрузились  в повозку и двинулись в путь. Князь долго смотрел им в след, зная, что видит свою жену в последний раз.

                Глава четвёртая

       - Князь, – почти закричал, едва спрыгнув с коня слуга князя из числа крепостных, возница повозки, на которой Айшат со служанками отправились в Верхний замок, – твоя жена погибла!
Он подбежал к князю, упал на колени и сбиваясь и путая слова рассказал о разыгравшейся трагедии.
        - Мы уже подъезжали к замку, остался один поворот дороги. И тут лошади вдруг встали на дыбы, повозка развернулась и задние её колеса почти зависли над ущельем, вдоль которого шла дорога. Я соскочил на землю и пытался удержать лошадей, но каменистая кромка дороги начала осыпаться и повозка стала сползать вниз. Я бросился к твоей жене, чтобы помочь её выбраться из повозки, и отпустил лошадей. Те рванули вперёд, повозка перевернулась, придавила женщин и протащила по дороге. Потом оглобля переломилась и повозка вместе с твоей женой и её служанками свалилась в ущелье.
Князь молча слушал рассказ возницы. Когда тот закончил, он приказал ему встать с колен и подойдя к нему вплотную, глядя прямо в глаза почти шёпотом сказал:
        - Ты уверен, что она погибла?
Да, конечно, – также шёпотом ответил возница. – Я побежал в замок, позвал на помощь  слуг и мы вместе с ними перенесли туда тела.
Какое-то время Идрис молчал, а потом выхватил из ножен кинжал и воткнул его прямо в сердце слуги. Тот с округлившимися от удивления глазами сначала опустился на колени, а потом повалился лицом вниз к самым ногам князя.
        - Скотина, ты не уберёг самого дорого мне человека, – князь вернул кинжал в ножны и обращаясь к двум подбежавшим дружинникам пренебрежительно продолжил. – Уберите это. И пусть кто-нибудь из служанок сообщит моей матери о смерти невестки.
        Раздав указания слугам по подготовке к похоронам и траурной церемонии, Идрис уединился в своей комнате. И так, одно из препятствий на его пути к женитьбе на Аслижан устранено.  Теперь нужно дождаться вестей о судьбе сына.
        После похорон жены князь какое-то время воздерживался от поездок к Гумзагу, но потом не выдержал и отправился в гости к нему якобы для того, чтобы обсудить подготовку к свадьбе сына. Отведав угощение он долго не выходил из-за стола, а так как не владел искусством беседы, то просто сидел молча, понимая, что  ставит хозяина в неловкое положение. Эти визиты повторялись каждую неделю и Идрис ждал их с большим нетерпением. И опять он долго сидел за столом, медленно пережёвывая пищу и мелкими глотками отпивая напитки потому, что подносила ему угощения и подливала махсыму (хмельной медовый напиток - примечание автора) Аслижан и при этом он мог наслаждаться её присутствием.
        После одной из таких поездок князь вдруг остро почувствовал желание, никогда не возникавшего у него ранее. Ему вдруг захотелось рассказать кому-нибудь о том пожаре, что пылал внутри него. Друзей у него никогда не было, два младших брата сразу после смерти отца покинули родительский дом и направились искать счастья один на север, на службе у русского царя, второй на юг, в обширные владения Османского султана. Об откровенничании с кем-то из дружинников или слуг не могло быть и речи. И Идрис отправился на женскую половину своего дома.
        В комнате матери казалось ничего не изменилось за тридцать с лишним лет, прошедших после той поры, как он с братьями проводил здесь время. Мать учила их чтению и письму, рассказывала сказки, под аккомпанемент апаншина (трехструнный щипковый инструмент – примечание автора) пела им песни. На полу лежал всё тот же большой ковёр с затейливым орнаментом, купленный отцом у персидского купца, на стенах висели обрамлённые в рамы вышитые матерью изображения цветов (Идрису сильнее других нравилась шитая золотой нитью ветка с листьями клёна  на изумрудно-зелёном фоне), в дальнем углу за невысоким заборчиком лежали их детские игрушки, и мать, как и в те времена сидела у окна и занималась каким-то рукоделием.
        Он подошёл к ней, пододвинул низкую скамеечку, сел на неё и начал свой рассказ. Говорил он сбивчиво и не очень связно, о своём чувстве к Аслижан, о тех мучениях, которые испытывает, когда её нет рядом, о том, что не мыслит своей жизни без неё. Мать оставила своё занятие и взяла руку князя в свою:               
        - Тобой овладело самое сильное и высокое чувство, которое может испытать человек. Не каждый за всю свою жизнь удостаивается судьбой этого. Оно способно доставить человеку неземное наслаждение, если оно взаимно, а может – нестерпимые муки, если оно безответно. Думаю, что тебе оно принесёт только мучения, но ты всё равно должен благодарить небеса, что он дали тебе возможность его испытать.
        - Я не собираюсь страдать. Аслижан будет моей женой, я добьюсь этого, чего бы мне это не стоило, – почти прокричал Идрис, глядя в глаза матери.
        - Опомнись, сынок, – воскликнула Фатима (так звали мать князя), ещё сильнее сжав своими пальцами ладонь сына, – как ты после этого сможешь смотреть в глаза Асланбеку, когда он вернётся?
        - Он не вернётся, – эти слова Идрис произнёс глядя в пол.
И тут князь почувствовал как обмякла рука матери. Он выдернул из неё свою ладонь, резко поднялся и пошёл к выходу из комнаты.
        - Значит, повозка с твоей женой тоже не случайно сорвалась с обрыва, – скорее утверждение чем вопрос услышал вслед Идрис.
Гнев подступил к самому его горлу, он повернулся и бросил в сторону матери:
        - Не разбрасывайся такими словами. Помни, что ты всего лишь женщина, а я старший владетельный князь в нашем роду.
Он распахнул дверь и почти выбежал из комнаты.
Послу ухода сына та тяжело опустилась на свою скамейку. У неё уже не было никакого желание и сил продолжать то, чем она занималась до его прихода. Фатима много чего испытала в жизни: пережила тирана - мужа, смерть двоих детей, бегства от дружинников князей, чьи владения подвергались набегам князя, отца Идриса, две эпидемии. Ей казалось, что для неё этого достаточно. Но вот погибает её невестка, смерть грозит её внуку и самое страшное, что ко всему этому прикладывает руки её сын, старший, любимый сын.

                Глава пятая

        - Мы победили, князь. остатки войска хана позорно бежали с поля боя, – эту новость Идрис узнал от гонца его соседа – князя, чьи дружинники участвовали в сражении, и который сам не смог принять участие в бою по причине немощи.  Всадник спешил сообщить радостную новость своему господину, а так как его путь лежал мимо родового селения Идриса, заскочил и к нему.
         - И сын твой жив, – радостно сообщил гост, - он показал себя в бою как отважный воин, ты можешь гордиться им. Сам он задержался, чтобы уладить какие-то вопросы со своими дружинниками. Но со дня на день жди его возвращения.
От ночлега гонец отказался и после обеда отправился дальше. Он не мог знать, что принесенная им весть была для Идриса отнюдь не радостной. Теперь все надежды князя были связаны с Муридом. Сумеет ли тот выполнить его поручение?
Тот появился в селении на следующий день ближе к полуночи и несмотря на поздний час сразу же прошёл в покои князя.
        - Я выполнил твоё задание, князь – доложил он с порога.
А где тело Асланбека? – после небольшой паузы спросил Идрис.
Мурид сообщил князю подробности смерти сына и почему он не смог привести домой его труп.
Надежды на то, что тот погибнет в бою, не оправдались. Молодой князь проявил себя в сражении как храбрый и искусный воин. После победы в лагере он практически никогда не оставался один, так как приобрёл за время похода и битвы много друзей. Разделив воинские трофеи князья решили двигаться обратно не разрозненными отрядами, а одной колонной, опасаясь по дороге засады остановивших бегство остатков ханского воинства и нападений князей, сохранивших верность Бахчисараю или просто решивших поживиться за счёт грабежа отдельных отрядов дружинников - победителей.  Асланбеку же не терпелось как можно быстрее вернуться домой. Он оставил вместо себя одного из десятников, а сам поскакал вперёд. От сопровождения Мурида он отказался, и тому пришлось следовать за ним тайно. То ли заметив слежку, то ли заподозрив погоню, Асланбек стал сильнее пришпоривать коня и двигался вперёд нигде не останавливаясь. Но через полдня пути он всё же сделал остановку, чтобы дать коню напиться. И в это время я выпустил свою стрелу, которая поразила молодого князя.
        - Я начал закреплять его тело на седле коня, когда тот вырвался и понесся вверх по дороге. Погоня бы не продлилась долго, но поскольку я не успел как следует закрепить тело, на одном из первых же поворотов оно соскользнуло с коня и упало в ущелье, где его подхватило течение текущей по дну реки.
Долгожданная радостная новость ослабила подозрительность князя и потому он не стал расспрашивать Мурида подробности убийства его сына. Идрис отослал слугу и оставшись один, приступил к обдумыванию своих дальнейших действий.
                ______________

Аслижан выслушала известие о гибели жениха молча и только изменившийся цвет её лица говорил о том, что чувствовала девушка: нежный румянец сменила мертвенная бледность. Она попросила разрешение у отца удалиться и нетвёрдой походкой  ушла в свою комнату.
Гумзаг с Идрисом молча съели приготовленное для гостя угощение. При всём испытываемом нетерпении  князь не решился в этот раз завести разговор о своё желании взять дочь хозяина в жёны. Разговор об этом состоялся через неделю. Идрис начал с того, что два горя подряд пришли в его дом, за короткое время он потерял жену и сына, что он чувствует себя одиноко, что ему нужна жена, которая бы родила ему наследника. Он признался, что испытывает симпатии к Аслижан с того самого дня, когда впервые увидел её, но он даже помыслить не мог о ней как о жене потому, что был женат и потому, что она была невестой его сына. Вдвоём им бы было легче переносить горечь утраты. Да и Аслижан должна задуматься о новом женихе и муже, дабы выполнить своё предназначение как женщины и как будущей матери. А найти его будет непросто ещё и потому, что её жених умер после назначения дня свадьбы, а это дурной знак. Молодые люди будут подозревать, не лежит ли на Аслижан какое-то проклятие.
       Гумзаг согласился с Идрисом и обещал переговорить с дочерью. И в следующий приезд сообщил князю, что его дочь и слышать не хочет ни о каком новом женихе:
       - Она соблюдает траур по Асланбеку.
       - И как долго она будет его соблюдать?
       - Она не говорит. Не будем её торопить.
Идрис приезжал в дом отца Аслижан почти каждую неделю всю вторую половину лета и начало осени, но слышал от Гумзага одно и то же: дочь его не хочет говорить о женитьбе. Князь не мог выражать своё нетерпение, ибо как любящего отца, потерявшего сына, такая верность его памяти со стороны не состоявшейся снохи должна вызывать только уважение. Но страсть переполняла Идриса и он принял решение. Во время очередного приезда он попросил Аслижан о разговоре в её девичьей комнате. И закрыв за собой дверь он набросился на девушку. Та от неожиданности и страха потеряла способность не только сопротивляться, но даже кричать.
Совершив задуманное, поправляя черкеску на выходе из комнаты он сказал девушке, с трудом поднявшейся на ноги:
        - Теперь у тебя только одна возможность избежать позора – стать моей женой. Сватов я пришлю через неделю, как только закончится траур по моей жене и сыну.
        - Мне кажется, что душевное волнение твоей дочери, вызванное смертью Асланбека, не унимается, а становится всё сильнее, – с тревогой в голосе сообщил Идрис Гумзагу, направляясь в комнату для гостей, где ему приготовили ночлег. - Так мне показалось при нашем разговоре. Нужно, чтобы за ней приглядывали и днём, и ночью. Как бы она не решила последовать вслед за женихом.
Всю ночь Идрис прислушивался к звукам в доме, но ничего тревожного не услышал. Утром Аслижан не вышла проводить гостя, но причиной этого по словам отца было её плохое самочувствие.

                Глава шестая

        Она стояла у обочины дороги, женщина, облаченная в чёрные одежды с лицом, наполовину закрытым чёрным платком. Её силуэт почти сливался с темным фоном леса, ещё не освещённого утренним солнцем и чьи очертания лишь начали проявляться в утренней туманной дымке.         
        Идрис остановился, сошёл с коня, подошёл к женщине и как и полагалось по горской традиции спросил, не нужна ли ей помощь. Та подняла глаза на князя и он увидел её лицо, серое старушечье лицо покрытое сеткой морщин.
        - Нет, мне не нужна твоя помощь, – скрипучим голосом произнесла старуха.
        - Что ты делаешь в столь ранний час так далеко от ближайшего селения? – продолжил расспросы  князь.
        - Я жду тебя, Идрис, – последовал ответ.
        Князь не смог скрыть удивления:
        - Ты знаешь моё имя?
        - Судьбе было угодно много лет назад познакомить меня с твоим отцом. Он сотворил со мной то же, что ты сделал вчерашним вечером с Аслижан. Вот я и решила взглянуть на его сына. Да, ты очень похож на него. И как оказалось, не только внешне.
         - Как твоё имя? – Идрис уже начал выходить из себя.
         - Мирьям, – неожиданно звонким голосом уверенного в себе человека прозвучал ответ. Сказав это, женщина повернулась и пошла в сторону леса.
         - Стой, – почти закричал князь.
         Старуха остановилась и оборотившись к Идрису произнесла:
         - Не пытайся меня остановить. Это не последняя наша встреча. Последняя произойдёт позже. Обязательно произойдёт.
И она словно растворилась в утреннем тумане.
Князь заслышал за спиной быстрые шаги своих дружинников, которые всю дорогу до этого места дремали в сёдлах и которых князь не стал останавливать, когда решил поговорить с женщиной у обочины. Проснувшись и обнаружив его отсутствие они бросились к Идрису, подозревая, что ему грозит опасность.
        - Что случилось, князь? – ещё на бегу спросил старший из его свиты.
        - Ничего, – раздражённо бросил Идрис, направляясь к своей лошади. – Я вас беру с собой в дорогу не для того, чтобы вы спали на ходу.
И опять по возвращении домой князь направился на женскую его половину. При его появлении Фатима встала и склонила голову.
        - Почему ты приветствуешь меня не как мать, а как служанка? – с досадой спросил Идрис.
        - Я же не знаю, кто сейчас вошёл в мою комнату, сын или князь, – посмотрев на него ответила мать.
Идрис не стал спорить и сразу же задал вопрос:
        - Кто такая Мирьям?
        - В наших краях многие женщины носят это имя, – Фатима села на свою скамейку. – Но я догадываюсь, о какой Мирьям ты спрашиваешь.
И она начала рассказ.
        - Ты конечно знаешь, для чего твои  дед и отец использовали Верхний замок. Мирьям была одной из невольниц, захваченных твоим отцом во время набегов на соседей. Она была самой юной из узниц замка, почти ребёнком. Однажды мой муж устроил там очередную пирушку для своих дружинников. После застолья князь с компанией решили развлечься с невольницами. Твой отец велел привести себе Мирьям. Когда он попытался повалить девочку на лежанку, та выхватила висящий на поясе насильника кинжал, но для удара у неё было слишком мало сил. Разгневанный князь выбил из её рук оружие, совершил задуманное, а потом отдал девушку трём своим самым верным дружинникам, дабы те продолжили забавляться с ней всю ночь. Утром едва живую Мирьям вытащили на крепостную стену, куда согнали всех обитателей замка для устрашения. Собрав последние силы девушка встала и почти прокричала: «Мучительная смерть ждёт моих насильников за то, что они сделали со мной. А род князя...». Она не успела сказать всё, что намеревалась, дружинники схватили её и сбросили со стены. Только утром следующего дня твой отец направил двух слуг, чтобы они убрали тело, но его на месте не оказалось.Поиски ни к чему не привели, возможно его утащили дикие звери.
Какое-то время Идрис молчал, а потом всё же спросил:
        - Она же погибла?
        - Ты ведь знаешь это место в замке? Стена стоит на скале и от её гребня до дороги почти двадцать тхьа  (длина от грудины до кончика среднего пальца вытянутой в сторону левой руки, равная приблизительно 100 см – примечание автора).
        - И что же её предсказание? – продолжил задавать вопросы князь.
        - Один из дружинников князя из тех, что провёл ту ночь с Мирьям, сорвался в пропасть, но не упал на её дно, а долетел лишь до одного из выступов на её крутом скалистом берегу. Очевидно, он сломал себе спину, но не умер сразу. Он кричал, звал на помощь, но достать его оттуда было невозможно. Его крики были слышны несколько дней. Второго разорвала стая волков. Третий...
         - Довольно, - оборвал князь рассказ матери. – Но ведь мой отец избежал такой участи и умер как воин от ран, полученных в бою?
         - Твоего отца раненного в бою действительно дружинники  привезли домой, - Фатима  взглянула на сына, – но раны его не были смертельными. Целебные травы, накладываемые на них, способствовали быстрому заживлению, и твой отец скоро стал подниматься на ноги. А как-то днём даже отправился на конную прогулку в окрестности нашего селения. Вернулся с неё он чернее тучи. После ужина князь долго не выходил из-за стола, а когда всё же поднялся, почти прошептал  мне на ухо: «Она пришла ко мне». Кто именно приходил к нему, он так и не сказал. А утром все уже почти зарубцевавшиеся раны вскрылись вновь, и к ним прибавились страшные язвы. Он умер через несколько дней в страшных муках.
В комнате повисло молчание. Его прервал голос Фатимы:
        - Ты встретил её?
        - Это всё сказки, – раздражённо бросил Идрис, – в которые верят только женщины и дети!

                Глава седьмая

        Свадьбу сыграли сразу же, как только закончился траур по жене и сыну
князя. Аслижан въехала в дом Идриса, заняв одну из комнат на женской половине. Первая брачная ночь не принесла князю ожидаемого наслаждения, а стала причиной новых страданий. Ему показалось, что в постели с ним была  не любимая жена, а наложница, которая не получала удовольствие от его ласк, а лишь терпела их, никак на них не реагируя и ожидая, когда всё закончится. И это повторялось каждую ночь. Шли дни, а князь не увидел ни разу улыбки на лице Аслижан. Она равнодушно принимала дорогие подарки мужа, которые по его заказу знакомые торговцы привозили из разных концов света, на его вопросы отвечала односложно, большую часть времени проводила в своей комнате, лишь изредка рано утром или с наступление сумерек выходила из дома на короткие прогулки.
Князь порой не находил себе места: ему нестерпимы были разлуки с женой, но и находиться рядом с ней было невыносимо.
Окрылённые победой над войском хана, князья позабыли о былом единстве и вновь начали междоусобные разборки, норовя поживиться чужим добром. Идрис не был исключением: систематически с отрядом дружинников он совершал набеги на селения соседей, на что те отвечали ему взаимностью. Так что какое то время князь был занят. Прослышав, что крымский хан намеревается отомстить местным князьям за позорное поражение своего сына и собирает новое войско для наказания непокорных и осознавая могущество хана, Идрис направился в Бахчисарай, чтобы снова встретиться с калга-султаном, в очередной раз заверить в своей верности хану и готовности платить оговоренную ранее дань.
        Но в Тамане он встретил знакомого купца, который возвращался с полуострова и тот рассказал ему, что  у хана появились дела поважнее, чем принуждать к покорности адыгских и кабардинских князей. На севере росло могущество московского царя, который искал выходы к тёплому морю. Покровитель хана османский султан мало чем мог помочь своему вассалу, так как был занят внутренними распрями в Стамбуле. И Идрис отказался от  задуманного и повернул обратно.
        Дома его ждало известие о том, что у Аслижан появились признаки беременности. Это обрадовало князя, он надеялся, что рождение ребёнка изменит жену, сблизит их. В конце весны она родила ему сына. Рождению ни одного из своих детей так не радовался Идрис, как этого. Однако и с появлением на свет младенца ожидаемых князем перемен в их отношениях не произошло. Если раньше Аслижан со смирением равнодушно выполняла обязанности супруги, то теперь с тем же смирением и равнодушием стала исполнять и обязанности матери. Однажды взбешённый князь замахнулся на неё нагайкой, но ударить так и не посмел, увидев, с какой отрешённой покорностью она приготовилась принять удар.
        Идрис застал мать за обычным занятием - вышивкой. Теперь он пришёл в её комнату за советом, желая получить ответ на вопрос, что он должен сделать, чтобы изменить отношение к себе Аслижан. Фатима выслушала сына, продолжая заниматься своим делом, и лишь когда он закончил, отложила вышивку.
        - Я не могу ответить на твой вопрос, так как не знаю ответа. Ты для Аслижан не муж, а насильник, лишивший её девичьей чести. И сын твой новорождённый для неё не желанный ребёнок, плод супружеской любви, а напоминание о её позоре.
         - Если она так любила Асланбека, чего же после известия о его смерти не вонзила кинжал в своё сердце или не бросилась со скалы? – скривив рот  в усмешке спросил князь.
         - Сначала она надеялась, что её жених жив, ждала его возвращения, ведь мертвым его она не видела. А когда ты обесчестил её, она боялась встретиться с Асланбеком там, на небесах, и посмотреть ему в глаза, так как считала себя виновной в том, что не сумела сохранить свою невинность. И свою мучительную жизнь с тобой она воспринимает как наказание за эту свою вину.
         - Это она сама рассказала тебе? Или Салтанат?
         - Нет. Я для неё лишь мать насильника, а твоя дочь не общается с ней, так как презирает за то, что она не сохранила верности брату, которого Салтанат очень любила. Как и он её. Ей первой Асланбек сообщил о том, что встретил Аслижан, а потом рассказывал о своей любви и том, что его чувства взаимны. Салтанат даже не садится за обеденный стол, пока из-за него не встанет твоя жена.
        - Нет, Идрис, никому из нас Аслижан никогда не откроет душу. – продолжила Фатима, возвращаясь к вышивке. - Единственным человеком в нашем доме, к кому она относилась с доверием, и кому она рассказала всё это, была служанка, из тех, что прошли через Верхний замок. Она была ей ближе, чем свекровь и сестра погибшего жениха, ибо испытала то же, что и она.  А та поделилась со мной перед своей смертью на прошлой неделе,  надеясь что я чем-то смогу помочь Аслижан.
        - Что же мне делать? – растерянно спросил Идрис.
        - Тебе остаётся только страдать, - ответила мать. – Или отправить эту жену, как и предыдущую, в Верхний замок.
Почти бегом выйдя из дома, Идрис вскочил на коня, которого слуга едва успел подвести к нему, и помчался в горы, оставив далеко позади себя двух дружинников из числа его охраны, бросившихся вслед за ним.  Он скакал, не разбирая дороги, сам не зная куда. Резко натянув поводья князь наконец остановил коня, спрыгнул на землю, и упал лицом вниз. Он сжал пальцами рук траву и лежал так какое-то время. Идущий снизу от земли холод остудил тело и вернул князя в чувство. Он поднялся, отряхнул черкеску, сел на коня и поскакал обратно к дому. Он не принял никакого решения, ибо понял наконец, что никакого решения его проблемы нет.

                Глава восьмая

       Известие о том, что в селение стал наведываться какой-то всадник, поначалу не вызвало никакой тревоги у Мурида, который теперь среди приближённых Идриса отвечал за охрану его дома и безопасность членов его семьи. Князь испортил отношения со всеми своими соседями - князьями, открыто враждовал со многими из них,  засылал к ним в родовые селения своих лазутчиков и было бы удивительным, если бы те не делали того же самого. Приказав следить за всадником, если тот вновь появится, и выяснить, нет ли у того среди местных жителей кунака, главный княжеский охранник стал заниматься более важными делами.
        Лёгкое беспокойство он ощутил, когда его люди доложили, что никаких кунаков   заезжего незнакомца они не нашли, а в горах, недалеко от селения  обнаружили небольшую пещеру, в которой тот устроил себе место для ночлега. Мурид дал команду в случае следующего приезда этого человека срочно доложить ему и когда через неделю такой доклад последовал, вскочил на коня  и помчался к пещере, где в тот момент находился незваный гость. Своих людей Мурид нашёл в укрытии недалеко от пещеры, но не дал команды ворваться внутрь, а стал вместе с ними ждать, когда обитатель пещеры не выйдет из неё. Ждать пришлось недолго. И тут внутри верного слуги князя что-то словно оборвалось: внимательно приглядевшись он узнал мужчину, который откинув закрывающий вход кусок грубой ткани вышел наружу. Тот сел на коня и уехал.
        Придя в себя Мурид приказал своим людям возвращаться в селение, а сам какое-то время задержался у пещеры. Он внимательно обошёл всё вокруг, заглянув в пещеру, внимательно осмотрел вещи, оставленные её обитателем и только тогда вскочил в седло и поскакал к своему дому.
        Ближе к концу дня он вернулся к пещере. То, что он увидел внутри неё ранее дало ему основания ожидать, что их хозяин к вечеру вернётся. Место для засады Мурид выбрал ещё во время своего прошлого приезда. Он занял его и стал внимательно следить за тропой, которая вела к пещере. И в тот же момент почувствовал кожей на горле холод стали кинжала.
           ______________

        Солнце только миновало зенит, когда во двор княжеского дома въехал всадник. Вошедший в комнату Идриса слуга Мурида передал ему убедительную просьбу своего хозяина до конца дня приехать в место, которое тот укажет, где он обнаружил что-то, что нужно обязательно увидеть князю. Подобная просьба конечно удивила Идриса, но спустя какое-то время он всё же отправился к указанному месту. Он взял собой лишь двух дружинников, так как ехать было недалеко и не нужно было выезжать за пределы своих владений. 
        Подъезжая к пещере он увидел Мурида, сидевшего на камне у входа в неё. Князь спешился и пошёл к своему слуге, сильно удивившись, что тот на встал и не пошёл ему навстречу. И только подойдя почти вплотную, он понял, почему Мурид не поднялся для приветствия своего господина – тот был мёртв. И в это время князь услышал свист одной пролетающей стрелы и потом почти сразу – второй.
        Обернувшись, он увидел, как сползали со своих коней его дружинники, поражённые этими стрелами. Князь выхватил из ножен кинжал, приготовившись обороняться, и тут из-за деревьев к нему вышел мужчина с арбалетом.
        - Твоих дружинники совсем разучились охранять князя. Видно, на твою жизнь давно никто не покушался и они в последнее время занимались только грабежами и насилием над теми, кто слабее их.
Князь всё еще внимательно вглядывался в черты лица стрелка, пытаясь найти в них что-то знакомое, но голос его он узнал сразу.
        - Этот, – человек брезгливо кивнул в сторону мёртвого Мурида, – обманул тебя. Нет, он действительно хотел выполнить твоё поручение и убить меня, для чего и увязался за мной, когда я выехал домой из нашего лагеря. Когда мы сделали привал и я спустился к реке, чтобы набрать воды, он набросился на меня сзади с кинжалом. Я увидел его отражение в воде и пытался увернуться, но он всё же нанёс удар, сильный, но не точный. Когда я упал, зажав рану рукой, он попытался добить меня, нанеся ещё несколько ударов, но я из последних сил сопротивлялся, и потому ему никак не удавалось довершить своё черное дело. И тут на его беду и на моё счастье послышался шум приближающихся всадников. Мурид, полагая, что я уже мёртв, столкнул меня в реку и вскочив на коня поскакал прочь. В это время к реке выехал отряд дружинников князя, через чьи владения мы ехали.
        Они не участвовали в битве, но уже знали о победе объединённого войска. Увидев, что я ещё жив, они погрузили меня на моего коня и отвезли в своё селение. Надежды на то, что я выживу, они не питали, и тем не менее отнесли меня в дом к местной травнице, древней старухи, все родственники которой давно умерли. Много дней я провёл между жизнью и смертью, и всё-таки жизнь победила. Я смог сначала подниматься на ноги, а потом ходить и даже держаться в седле.
        Асланбек присел сам и предложил сесть отцу.
        - Не бойся, – усмехнулся молодой человек, – я не собираюсь тебя убивать, ведь я мог сделать это уже несколько раз, как убил этого (он опять кивнул в сторону тела Мурида) и твоих дружинников. По крайней мере, я не собираюсь этого делать сейчас.
Князь тяжело опустился на один из камней, лежавших рядом со входом в пещеру.
        - После выздоровления судьбой моей должен был распорядиться князь, чьим пленником по сути я был, – продолжил рассказ Асланбек. -  Я назвался чужим именем, сказал, что не имею богатых родственников, которые бы могли заплатить за меня выкуп. Это значило, что меня могли продать на невольничьем рынке. Но тут моя спасительница попросила князя оставить меня у неё, дабы кто-то помогал ей по хозяйству, и князь уважил её просьбу. Я мог попытаться бежать, но не хотел оставлять спасшую меня от смерти  женщину, и провёл в её доме долгих полтора года. А когда она умерла, я сбежал.
Князь видел, как тяжело давался сыну его рассказ. Но видел он и то, что Асланбек при этом внимательно следил за отцом.
        - Я догадывался, что пытаясь убить меня, Мурид выполнял чей-то приказ. А кто мог дать ему такой приказ кроме моего отца? После того, как я узнал о том, что ты взял в жёны мою невесту, все мои сомнения пропали, и потому добравшись до родного селения, я не направился сразу в твой дом. Я долго скрывался в окрестностях, высматривал, разговаривал с людьми. Так я узнал о смерти матери, которую ты убил.
        Князь пытался возразить, но не дав ничего сказать ему сын продолжил:
        - Я навестил вдову возницы, который управлял повозкой, при опрокидывании которой погибла моя мать, и которого ты заколол кинжалом в порыве показного гнева.  Тот задолжал тебе поземельную подать за большой срок, а накануне поездки сказал жене, что должен выполнить одно трудное поручение князя, за что тот простит ему все долги. В свете того, что случилось на следующий день, ясно, о каком поручении шла речь.
        - Мурид сказал тебе, что это я поручил ему убить тебя? – бросив на сына тяжёлый взгляд, спросил князь..
        - Конечно, – услышал он в ответ,  - ведь я взял в заложницы его мать. Поэтому же он согласился вызвать тебя сюда. При выполнении моих условий я дал ему слово отпустить её. А вот сохранить ему жизнь я не обещал и выполнил своё обещание.
       - Чего ты хочешь? – тяжело вздохнул Идрис.
       - Я хочу убить тебя, но хочу сделать это в честном бою, дав тебе возможность умереть достойно, как воину.
       - А убив меня рассчитываешь взять в жёны Аслижан? Не получится, этого не допускают наши традиции.
       - В случае твоей смерти я рассчитываю лишь взять под покровительство вдову своего отца и проживать с ней в одном доме как старший князь своего рода.
       - Где и когда ты хочешь провести поединок?
Завтра утром, на том месте, где в детстве ты учил меня и братьев искусству владения оружием.
       - Хорошо, завтра после восхода солнца я приеду туда. Один приеду.
В небе уже начали зажигаться первые звёзды когда отец и сын вскочив на своих лошадей покинули место их разговора. Лишь три трупа остались у входа в пещеру.

                Глава девятая

С первыми лучами солнца Идрис выехал из ворот своего дома. В окружающей его природе царили утренние тишина и покой. Такие же тишина и покой были и внутри князя. Он был абсолютно уверен в исходе поединка. Конечно, в том молодом человеке, с которым он разговаривал вчера, мало что напоминало юного Асланбека, которого он  два с лишним года назад послал на смерть. Он возмужал и окреп, лицо его украшала густая борода, а шрам свидетельствовал о том, что сын его участвовал в боевых схватках. Но на стороне князя были сила и опыт. Его не смущало, что он собирался убить собственного сына, ведь он уже убил его один раз, убьёт и сегодня. А если исход поединка будет складываться не в его пользу, три самых метких его дружинника, которые ещё с вечера заняли свои позиции на возвышениях вокруг места их с сыном дуэли, не оставят Асланбеку никаких шансов на выживание. Князь специально отправил стрелков на их места накануне, так как не был уверен, что сын не проследит за ним от дома до назначенного места утром, ведь у того были серьёзные основания не доверять отцу.
Прохладный рассветный ветерок приятно обдувал лицо князя, нестройный многоголосый хор птиц, поющих серенады своим возлюбленным, создавали приподнятое настроение.
Добравшись до места Идрис соскочил с коня, привязал его к дереву и подошёл к реке. Асланбека на месте на было, что утвердило князя в уверенности, что сын проследил за ним по дороге от дома.
И действительно, вскоре он услыхал за спиной шум, издаваемый подъехавшим всадником.  Князь внимательно рассмотрел сына, который направлялся к нему, при свете дня. Да, это был он, его Асланбек, которого он учил держаться в седле, стрелять из лука и обращаться с саблей и кинжалом. Сегодня он на деле увидит, как сын усвоил его уроки.
        - На чём будем биться? На саблях или кинжалах? – спросил Идрис. – Ты младший, оставляю выбор за тобой.
        - Пусть будут и сабли, и кинжалы, – ответил сын. – Так мы быстрее завершим поединок.
        - Однажды ты уже сумел обмануть смерть, -  усмехнулся князь. – Думаешь, что судьба позволит тебе сделать это во второй раз?
        - Это уж как ей будет угодно, судьбе. Я сделаю всё, что сумею, чтобы прекратить твой земной путь. Ты, разумеется, тоже щадить меня не намерен. Однако оставим разговоры, мы не для того сюда приехали.
Отец и сын отошли к своим лошадям и сняли черкески, оставаясь в одних нательных рубахах. Это тоже было частью их уговора. Ничто не должно мешать движению в бою, никаких защитных панцирей и кольчуг, которые бы давали преимущество одному из них.
Взяв в правую руку саблю, а в левую – кинжал, Ибрис и Асланбек какое-то время медленно ходили по кругу, присматриваясь друг к другу. И вот наконец они бросились в атаку. Солнце сверкало в лезвиях их сабель, искры летели при ударах металла о металл, два воина, два кровно родных человека, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга кружились в красивом и страшном танце смерти.
Асланбек стал отличным бойцом. Это Идрис понял после первых своих ударов, которые сын виртуозно отразил. Атаковал он решительно, но расчетливо, не лез на противника сломя голову. И тут князь понял, что сын ловчее его, искуснее, и, что самое тревожное, выносливее. В затяжном поединке это было серьёзным преимуществом. Когда князь понял, что исход боя неочевиден, он отстранился от противника, замер и поднял саблю над головой.
И тут Асланбек рассмеялся ему в лицо:
        - Ты напрасно подаешь знак своим стрелкам. Они уже с вечера спят мёртвым сном, каждый на том месте, которое ты им указал.
Он опустил саблю и продолжил:
        - Вчера после сытного ужина, которым их угостили в твоём доме, когда они уже вышли во двор, им поднесли по чаше махсымы . Твои стрелки не заподозрили ничего дурного, ибо напиток им поднесли от твоего имени и сделала это твоя любимая жена.
Идрис выслушал слова сына молча. Они не столько испугали его, сколько ввели в состояние, которое трудно поддаётся описанию. Князь вдруг почувствовал внутри себя абсолютную пустоту и ощущение страшной утраты. Он терял в одно мгновение надежду на то, что когда-нибудь добьётся расположения женщины, которую безумно любил, а его младенец - сын, рождённый ему этой любимой женщиной, станет старшим князем в его роду. И потеря его жизни не показалась ему самой тяжёлой из этих утрат. А виновник того, что надеждам князя не суждено будет сбыться, стоял сейчас перед ним и это был его сын. Гнев, постепенно овладевавший Идрисом, помог ему собраться с силами, сильнее сжать рукоять сабли и продолжить бой.
Князь решил применить свой коронный приём: он сделал вид, что оступился, теряет равновесие и открылся для удара соперника, тем самым заманивая последнего в западню. И ему казалось, что приём срабатывает: Асланбек подался вперёд, как бы стараясь пронзить его саблей. Но князь слишком поздно вспомнил, что когда-то сам научил сына этому приёму. Сделав в последний момент резкий поворот Асланбек нанёс князю удар кинжалом, от которого тот попытался увернуться, но не успел. Лезвие кинжала почти по рукоять вошло в живот Идриса. Зажав рану рукой, тот сначала опустился на колени, а потом упал на спину.
Князь смотрел на наклонившегося над ним сына глазами, на которые уже наползала пелена смерти.
       - Мой сын отомстит за меня, когда вырастет и сможет держать в руках оружие, – с трудом выдавливая из себя слова, произнёс Идрис.
       - Может быть. Если доживёт до того момента, когда сможет держать его в руках, – услышал он ответ.
И тут собрав все оставшиеся силы князь поднялся, опираясь сначала о локти, а потом - о ладони, и взглянул в глаза сыну. Асланбек увидел, как ненависть в глазах отца вдруг сменилась страхом, он  открыл рот, из которого донёсся хрип. Но смотрел князь уже не на сына, а куда-то за него.  И тут он вдруг закричал страшным криком, сорвав со своих мест стаи птиц, сидевших на деревьях, и только удар кинжалом, который нанёс сын в самое его сердце, оборвал этот крик.
Асланбек распрямился, повернулся, чтобы пойти к лошадям, и вдруг увидел стоявшую у него за спиной старуху в черных одеждах. Он не услышал, как она
подошла.
        - Кто ты? – дрогнувшим голосом спросил молодой человек.
Моё имя ничего не скажет тебе, – она обошла Асланбека и подошла к телу его отца. – Но оно было хорошо известно и твоему отцу, и твоему деду.
Старуха наклонилась над мёртвым князем и закрыла ему глаза.
        - Зачем ты пришла сюда? Ты пришла ко мне? – задал ещё один вопрос юноша.
        - Я пришла не к тебе, – она снова обошла Асланбека, направляясь к тому месту, где он увидел её. - Я пришла к твоему отцу, чтобы увидеть его смерть.
А к тебе я приду позже, – сказала странная незнакомка, остановившись на мгновение и взглянув на молодого человека. – Возможно.
Асланбек сделал несколько шагов вслед за ней, рассчитывая остановить, но старуха исчезла, словно растворилась в воздухе.
«Может это призрак, который родился в моём воображении?», – подумал молодой князь. Но горное эхо продолжало повторять завершающую часть последнего слова старухи: «...можно, ...можно, ....можно».

                Эпилог

       Под утро Алексей всё же заснул, да так крепко, что не услыхал, как Тазрет вышел из машины. Звук голосов, его и ещё чей-то, и разбудили молодого человека. Он выглянул в окно. Водитель уазика разговаривал с каким-то мужчиной средних лет, коренастым, с густой чёрной щетиной на лице и густыми вьющимися черными с проседью волосами, выбивающимися из под кепки, давно под лучами солнца потерявшей свой первоначальный цвет,  а позади их автомобиля стоял грузовик «Урал» такого же грязно зелёного цвета, как и их «буханка».
       -  Мы спасены, – радостно сообщил Тазрет, вытаскивая из под откидной скамейки буксировочный трос. – Хачим дотащит нас до трассы.
Хачимом звали водителя, который ранним утром по этой горной дороге ехал в высокогорное селение, где располагалась одна из ферм совхоза, в котором он работал.
        -  Садись в кабину «Урала», - скомандовал Тазрет, когда всё было готово для буксировки.
Какое-то время Хачим и Алексей проехали в полном молчании, но наконец последний не выдержал и спросил у водителя, знает ли он легенду о князе Идрисе.
        - Конечно, – последовал ответ. – Её знают жители всех окрестных селений. Вот только в каждом из них рассказывают её по-разному.
Как оказалось разнятся имена героев, количество злодеяний князя и какие именно грехи он совершил.
        - У нас на Кавказе о каждой скале, о каждом ущелье, о каждой речушке или ручье есть своя легенда, – продолжил Хачим.
Жил в этих краях такой князь или нет он не задумывался. Скорее всего, что-то подобное когда-то происходило, но народная молва добавило много от себя.
        - Такие легенды отражают веру людей в то, что каждый за свои злодеяния рано или поздно будет держать ответ. Перед Богом ли или перед кем-то ещё. Без такой веры трудно жить. Ты комсомолец?
Вопрос прозвучал неожиданно и Алексей ответил на него утвердительным кивком головы, при этом почувствовав себя неловко.
        - Вы вот верите в коммунизм, в то, что когда он наступит, человек даже подумать не сможет о том, чтобы пожелать жены ближнего своего, или добра его, уж не говоря о том, чтобы помыслить убить кого. Вот только когда это наступит? А люди хотят верить в справедливость сегодня. Потому и передают такие легенды из поколения в поколение.
         - А эти звуки, – продолжил расспросы Алексей, – откуда они, кто или что их издаёт?
         - А вот тут ничего сказать тебе не могу, – извинился Хачим, – потому, как не знаю. «Кричит» князь не каждый день и в разное время. Может это ветер гудит, пролетая через какую-то подземную пещеру, а может зверьё воет, собравшись в стаи где-то в ущельях. А может быть и так, что дух князя не находит себе покоя и стонет под землёй.
       Не доезжая полсотни метров до трассы кортеж остановился.
       - Извини, дальше тащить вас не могу, – с сожалением в голосе сказал Хачим. Оказывается, у него не было водительских прав. То есть не сейчас при себе, а вообще, при этом его стаж вождения превышал три десятка лет.
       - Для поездок между горными селениями они мне не нужны, гаишники к нам не заглядывают, – с улыбкой сообщил Хачим, – а в город наш механик отправляет других водителей, с правами.
«Урал» развернулся и поехал обратно, а Алексей с Тазретом пошли к трассе, надеясь, что удача опять им улыбнётся, второй раз за это утро.

На фото - картина «Эльбрус. Лунная ночь» А.И. Куинджи