Потерянный фургон

Автор: Джим Кьелгор. Авторское право, 1955, Джим Кьелгаард.
***
Размышления,2 Обсуждение,3 Разрушители,4 Горный человек,V Начало,6 Вечеринка
7 Независимость,6 Река,IX Буря,X Снедекер,XI Зима,12 Барбара и Эллис,13 Весна
XIV Мул,XV Луга,XVI Ферма,XVII В осаде.
***
Глава первая

Размышления


Когда он провёл плуг на полпути вниз по борозде, полосатая муха
приземлилась прямо над правым ухом Джо Тауэра. Он почувствовал, как она
ползает по его лицу, раздражая его своим присутствием сквозь пот,
выступивший на лбу и висках, и он знал, что должен её прихлопнуть. Когда это
Он был готов к тому, что муха его укусит, а у полосатых мух, когда они кусаются, идёт кровь.

 Он не поднял руку, потому что дьяволы, которые время от времени мучили его, снова разгулялись.  Муха была контрраздражителем.  Он хотел, чтобы она его укусила.  Это было время, когда можно было причинить себе боль, потому что после того, как муха его укусит, будет ещё приятнее её прихлопнуть.

В то же время он настороженно поглядывал на мулов. Хотя он
иногда и терялся в догадках, что происходит в его личном мире, в
тот момент он ни в чём не сомневался. Он ненавидел всех мулов
в целом и эти двое в частности. Это были большие, лоснящиеся чалые животные
с невинным видом, который каким-то образом передавался их виляющими ушами
и скорбными выражениями лиц, но полностью опровергался дьяволом в их глазах
. Дважды за последние пятнадцать минут они останавливались, переступали
через свои следы, звенели упряжью и пинали его, когда он
пытался их распутать. Он избежал травм, потому что знал мулов.
Всю свою жизнь он имел дело с животными и в большинстве случаев знал, что
они собираются сделать, ещё до того, как они это делали.

Он чувствовал, как муха ползает вокруг, и молча злорадствовал, ожидая, когда она его
укусит. Он не должен был причинять вред мулам, потому что человек просто не может причинять вред своим
животным. Но он мог прихлопнуть муху и таким образом выплеснуть весь свой
накопившийся гнев на мулов и, в этот день, на весь мир в целом.

 Он ни на секунду не отводил глаз от мулов, и они, казалось, знали, что он за ними наблюдает. Мышцы перекатывались под натянутой кожей, когда
они упирались в свои ярмо и тянули, как будто не думали ни о чём, кроме как о том, чтобы закончить пахоту. Джо Тауэр, и без того напряжённый,
Нервы начали сдавать. Муха не кусала, мулы не упирались,
и если бы что-то не случилось в ближайшее время, он чувствовал, что
сойдёт с ума от болтовни.

 Ничего не происходило, кроме того, что и без того жаркое солнце, казалось, стало
ещё жарче, паля на его пропитанную потом рубашку, вспотевшую голову и
руки. Но он так сильно обгорел на солнце и так много потел, что больше не
думал об этом. Солнце и пот были такой же частью жизни, как снег и лёд. От них никто не мог убежать, и никто ничего не мог с ними поделать, и Джо не был уверен, что кто-то вообще хотел бы это делать.
Если бы солнце не светило, урожай бы не вырос. Или если бы солнце светило, но не было бы снега, который таял бы и наполнял подземные резервуары, урожай всё равно бы не вырос. Эта основная мысль должна быть очевидна для всех.

 . Плодородная коричневая земля переворачивалась, когда плуг ранил её, а палящее солнце прижигало рану, чтобы она зажила. Не сводя глаз с обоих мулов и ожидая, когда муха укусит, Джо был не одним человеком, а двумя.

Один из них ощущал наполняющий душу покой.  Было приятно пахать и вдыхать запах свежевскопанной земли.
были символическими. Земля была огромной сокровищницей, но сокровище это было
не отдано даром. Это было только для сильных, для того, кто мог потеть
, напрягаться и управлять плугом. Такой человек был благословлен больше, чем кто-либо другой
. Но другой мужчина, который шел с Джо, был зол и обижен.
Он не стал сомневаться в своей прочности он может пахать, как длинные борозды как
надо было. Ему не нравились силы, мелкие силы, которые
не имели никакого отношения к пахоте и мешали ему заниматься ею.

 Худощавое тело Джо ростом в два метра идеально подстраивалось под ритм
плуг. Волосатые, загорелые руки сжимали рукоятки с нужным усилием, и в том, как он, не используя рук, управлял поводьями, перекинутыми через его спину, было что-то почти лирическое. Седые волосы, которые нужно было подстричь, и черная борода оттеняли лицо, которому могло быть тридцать или пятьдесят лет, но на самом деле ему было тридцать четыре.

  Он почти не думал о себе и своей работе. Он вспахал столько бороздок, что пахота стала для него почти такой же естественной, как дыхание, и он давно перестал думать о собственном физическом состоянии
пропорции. То, что иногда казалось вечностью, а иногда — только вчера, он считал себя лихим парнем и очень красивым.
 Тогда ему было девятнадцать, он ухаживал за Эммой, и было очевидно, что мир не только станет их устричной раковиной, но и будет наполнен чистейшим жемчугом.

Это было вчера, и вчерашний день затерялся где-то в дымке,
которая каждое утро, словно голубое покрывало, окутывала невысокие горы,
уходящие вдаль. Сегодня был день, и сегодня означал работу. Но
почему-то вчерашние мечты не развеялись с течением времени.

Вчерашняя мечта стала сегодняшней мечтой, и она состояла из вещей, которыми мужчина мог бы надеяться обладать, — не из чего-то неразумного, а из обычных вещей, таких как большой участок плодородной земли, принадлежащий ему на законных основаниях; дополнительная упряжка мулов; цветник для Эммы, чтобы она могла в нём возиться, и, может быть, небольшой фруктовый сад на склоне холма; красивая одежда для
Эмма и цветущая Барбара, и немного игрушек для младших; и
самое главное, свобода от бесконечной неопределённости в отношении следующего платежа. Казалось, что для мужчины это не слишком много.
хотеть, но большая часть этого все еще оставалась мечтой.

Джо выдохнул вверх, чтобы посмотреть, сможет ли он заставить муху улететь от него.
и когда этого не произошло, он разозлился еще больше. Он почти всегда был существом момента
и всегда моменты были наполнены вещами, требующими
немедленного внимания. Исключая все остальное, этот фильм был сосредоточен на
упряжке капризных мулов, мухе, которая скоро должна укусить, и сильном чувстве
беспокойства.

Он почти дошёл до конца борозды, а муха всё ещё ползала у него по виску, то и дело останавливаясь, чтобы
жужжать крыльями или чистить свои хрупкие лапки. Напряжение Джо нарастало, и,
если бы не предвкушение чувства удовлетворения, которое он испытал бы, прихлопнув муху после того, как она его укусит, он бы всё равно её прихлопнул.

 Они добрались до конца борозды, он приготовился развернуть команду, и
в этот момент муха решила его укусить. Это была острая и внезапная боль, похожая на укол иглой, но она не утихала, как при уколе иглой. Муха проткнула кровеносный сосуд и теперь раздувалась от крови. Джо Тауэр был в ярости.
но там, где другой человек мог бы выругаться, он промолчал.

 Он отпустил правую ручку плуга, чтобы поднять руку и прихлопнуть муху.  Волна чистого удовольствия прокатилась по нему, потому что это была та секунда, которой он ждал.  В этот момент мулы взбунтовались.

Они умело, точно рассчитав время, зная не только что делать, но и как это делать, переступили через свои следы и разъехались в разные стороны. Они понеслись вперёд, волоча плуг по земле. Вместо того чтобы прихлопнуть муху, Джо схватил вожжи
правой рукой и сильно потянул назад.

Стальные удила зацепились, и челюсти мула разинулись. Но они были жестоки.
Джо протянул левую руку на помощь правой.
он отбивался так же упрямо, как мулы отбивались от него. Когда
он, наконец, взял команду под контроль, муха исчезла, и осталась только
тупая боль, доказывающая, что она когда-то была.

На мгновение Джо почувствовал себя слабым и опустошённым, как будто он задумал какой-то грандиозный план, который должен был сработать, но вместо этого совершенно сбился с пути. Затем, всё ещё настороженно поглядывая на мулов, он
Он выпрямился и развернул плуг.

 Глупость того, что он собирался сделать, и того, как он собирался это сделать,
поразила его.  На самом деле он всерьёз планировал выплеснуть свои
накопившиеся чувства, прихлопнув муху.  Он ухмыльнулся и на мгновение
остановился.

 Его взгляд скользнул за пределы его собственной фермы на
покрытый зеленью холм, где паслось небольшое стадо коров. Джо с тоской посмотрел на них.
 Скот принадлежал Питу Домли, и Джо внезапно с полной уверенностью осознал, что Пит был самым умным человеком в Миссури. Вместо того чтобы
беспокоясь о ферме, Пит просто приобрели разумное ассортимент
быков и коров и позволить природе работать на его стороне. За малейшее
сомневаюсь, скотоводы имели все самое лучшее. Было бы хорошо, если бы все
одним надо было отбирать его стада каждый сезон и продать увеличить.

Джо не мог позволить себе отдыхать долго, потому что солнце светит,
земля готова к работе, и у него были проблемы. Он купил свои восемьдесят пять акров за 600 долларов, из которых 400 долларов он всё ещё был должен Элиасу Доррансу, банкиру. Этой осенью Элиас ожидал ещё один платёж. Если Джо не
не вам поле распахали и засеяли, он не будет иметь никаких культур для продажи и
поэтому денег нет, и Элиас был не отметить, за его готовность ждать.
Было странно, что все никогда не складывалось так, как думал мужчина
.

Джо понял еще до того, как они поженились, что Эмма не хотела
оставлять своего отца. Старый Калеб Уинтроп был вдовцом с неуверенным характером
в один час он был мягким, а в следующий - жестоким. Эмма была предана ему с тех пор, как умерла её мать, и она могла простить ему грубость и тиранию, потому что глубоко сочувствовала его одиночеству.
Она даже смогла убедить Джо, что старый Калеб «ничего не значил»
и что «всё само собой наладится», когда они будут жить все вместе.

У Джо были сомнения, но он отложил их в сторону и после свадьбы отказался от своей доли в соседней ферме и стал работать на тестя.

«Само собой ничего не разрешилось». Джо продержался на своей работе пять долгих лет, постоянно раздражаясь из-за постоянных придирок старика.
 Калеб дал понять, что когда-нибудь ферма будет принадлежать
Джо и Эмме, но пока казалось, что Джо ничего не светит.
мог поступать правильно — или, если он поступал правильно, то, как назло, делал это не в то время. Эмма, которая довольно легко переносила язвительность старика, когда та была направлена на неё, страдала, когда Калеб начинал бормотать, а затем кричать из-за чего-то, что сделал Джо.

 Однажды Калеб слишком громко и слишком долго кричал на Джо. Эмма попросила Джо выйти с ней на улицу, ей нужно было кое-что ему сказать.

Они вместе направились к большому дереву у сарая, и когда
Когда они добрались туда, Эмма повернулась к Джо и посмотрела в его усталые и сердитые глаза. Она положила руки ему на плечи и почувствовала, как быстро напрягаются его мышцы, когда он сжимает и разжимает кулаки, глубоко засунутые в карманы.

 «Джо, — сказала она, — я была неправа. Я не должна была просить тебя приехать сюда и работать на папу». Краска прилила к её лицу. — Я не выношу, когда он кричит на тебя. Внутри меня происходит что-то ужасное. Я... я
_ненавижу_ его, когда он кричит на тебя, Джо.

Он вынул руки из карманов и притянул её к себе, и она
Она опустила голову ему на плечо и горько заплакала. Он нежно провёл своей загрубевшей от работы рукой по её мягким волосам, осторожно обнял её и слегка покачивал, потому что чувствовал, что она пытается принять решение, трудное и болезненное решение, и не хотел влиять на неё так или иначе.

 Когда она успокоилась, то снова заговорила, выпаливая слова, словно ей нужно было поскорее их произнести, пока она не передумала. «Мы не можем здесь оставаться», — сказала она.
 «Он неправильно с тобой обращается. И он не изменится, Джо. Ему ненавистна мысль о том, что ты получишь его землю, и он хочет тебя проучить».
заплати — не деньгами или работой, а другими способами. Подлыми способами. Это того не стоит, Джо.

На его лице появилась улыбка, и он отстранил её, чтобы она могла
посмотреть на него и понять, как хорошо он себя чувствует. «Я молился, чтобы ты сказала это, Эмма. Я
давно, очень давно хотел уехать, но ждал, пока ты сама решишься. — Он
посмотрел на неё со всей любовью, которую испытывал и не мог выразить словами. — Я
не мог уехать без тебя, Эмма, и не стал бы заставлять тебя ехать — тем более что я
не могу предложить тебе ничего, кроме этой фермы. Мне придётся работать наёмным работником, пока мы
мы можем накопить достаточно денег, чтобы купить себе участок земли.

 Эмма уткнулась лицом ему в плечо, и её слова были приглушёнными.
— Джо, я должна признаться. Я знала, что ты хочешь уехать. Я давно это знала. Но я боялась выступить против отца. Наверное, я всегда боялась отца, сама того не осознавая, и всё время думала, что просто уважаю его, как и должна уважать дочь. Но, услышав, как он кричит на тебя, я поняла то, чего раньше не знала. Я могу злиться на отца. Я могу так сильно злиться на него, что больше не боюсь. Я могла бы
Подойди прямо сейчас к папе и скажи ему, что с нас хватит!

Она подняла голову, поражённая собственной смелостью, и сказала: «Хочешь посмотреть, как я это сделаю?» А потом, прежде чем он успел ответить «да» или «нет», она убежала от него в дом, быстрая, как олень. Джо погнался за ней, и когда он, задыхаясь, вошёл в дом, она стояла перед ним.
Калеб, сверкая глазами, громко и отчётливо сказал: «Пап, с нас хватит!»

 * * * * *

 Восемь лет Джо работал наёмным работником у других фермеров.
Работа слуги совсем не беспокоила его, но он сильно переживал из-за того, что редко мог предложить своей семье больше, чем самое необходимое: еду, одежду и кров. В глубине души он был глубоко убеждён, что они заслуживают большего. Огромный дуб не может расти в цветочном горшке, и люди не могут развиваться как люди, если их постоянно ограничивать.

В прошлом году Эмма поразила его, заработав 600 долларов, которые она копила почти
по копейке на протяжении многих лет. 200 долларов пошли на покупку земли, а 400 — на
нужды, связанные с землёй: мулов, коров, упряжь,
плуг, борона и множество других вещей, которые никогда не казались такими уж дорогими, когда покупались по отдельности, но съедали все деньги, если приобретались вместе. Теперь это не работало. Хотя какая-то часть Джо могла быть полностью удовлетворена тем, что он делал, другая часть яростно возмущалась. Хорошая земля — для хорошего урожая, а хороший урожай — радость для сердца и души. Но Джо посмотрел на то, что он уже вспахал, и
ему показалось, что он видит там ряд долларовых купюр для Элиаса Дорранса. Он с тревогой
подумал о том, как он живёт, и задался вопросом, есть ли у него сыновья и дочери
пришлось бы жить так же. Потом это чувство угасло, пока не превратилось в
лишь смутное раздражение, и Джо стал настоящим фермером.

Он провел плугом по еще одной борозде и еще. Это было тяжело и жарко
работа, но Джо облизал губы в предвкушении, заставляя себя
пропахать еще одну борозду. Ему нравилось, чтобы работать так же усердно, как только мог, и
пот столько, сколько он может, пока он предавался потому что тогда
снисхождение было ценятся все дороже. Развернувшись на очередном
повороте, он остановил мулов и подошёл к лиственному
платан, раскинувший свои зелёные ветви там, где заканчивалось вспаханное поле. Он
отодвинул в сторону пучок увядающей травы и увидел коричневый каменный кувшин.

 На
протяжении двух секунд, не желая обманывать себя, он смотрел на кувшин. На его земляных стенках блестели маленькие капли воды,
и, лежа в тени платана, он выглядел заманчиво. Джо опустился на колени,
чтобы поднять его, и кувшин оказался прохладным на ощупь. Он вытащил затычку из кукурузного початка и поднёс кувшин к губам, делая большие глотки холодной
воды. Это было частью ритуала, мерой того, какими должны быть вещи. A
человек, который никогда не потел от тяжелого труда, не мог знать, что такое
по-настоящему вкусная холодная вода. Утолив жажду, Джо поставил кувшин обратно
и прикрыл его травой.

День был тяжелым и несколько разочаровывающим, но с чувством
потери и негодования он заметил длинные тени раннего вечера
, стелющиеся по полям. Этот день никак не мог закончиться,
но как только он понял, что он подходит к концу, он почувствовал нарастающее удовольствие. Ни один
человек не имел права отдыхать, пока был день, в который он мог работать,
но любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, знает, что нельзя работать
по ночам. Когда работать невозможно, всё время можно посвятить мечтам, а мечты — тоже очень важная часть жизни.

 Прекрасно понимая, что их день тоже закончился и что они отправятся на пастбище, мулы смирно стояли и не пытались лягаться, когда он отвязывал их. Освободившись от плуга, они зашагали так быстро, как
будто не тащили его больше десяти часов, и в их глазах было что-то похожее на дружелюбие, когда Джо ехал
Он вывел их на пастбище, снял упряжь, повесил её на верхний поручень и закрыл за собой ворота.

Он обернулся и посмотрел, как мулы резвятся, словно пара жеребят, на зелёной траве, а затем ложатся и с наслаждением катаются по ней.
Только завтра утром ему снова придётся запрягать их, и это отчасти заставило его забыть о неприятностях, которые они доставили ему сегодня.

Он улыбнулся мулам.Рядом с ним послышались тихие шаги, и появилась старшая дочь Джо.
Она была стройной, высокой и почти поразительно красивой.
Она мало походила ни на Джо, ни на Эмму; Барбара была
воплощением какого-то неземного существа, которое было в семье одного из них,
возможно, 100, а может, и 500 лет назад. Она была одним из самых
вдохновляющих событий в жизни Джо. Он не был наивен и знал, как устроена
природа. Но когда он ухаживал за Эммой, он знал только, что отчаянно
влюблён в неё и хочет, чтобы она всегда была рядом. Ему просто никогда не приходило в голову, что они тоже должны
родить детей; он не думал об этом. Когда Эмма сказала ему, что беременна
беременная, он несколько недель ходил как в тумане. Он не верил в это до тех пор, пока не приехала Барбара.

 Джо сказал: «Привет, Бобби».

Она ответила: «Привет, папа», — и добавила, как будто запоздало: «Я всё сделала».

Джо нахмурился. В то же время, поскольку он устал, он почувствовал некоторое облегчение.
Половина окрестных семей заставляла своих детей работать в поле, как только они подрастали и могли полоть сорняки, но Джо никогда не нравилась эта идея, и он вообще не хотел, чтобы его женщины работали в поле.
Предполагалось, что в поле должны работать мужчины, но почти сразу, как только она подросла
Барбара взяла дело в свои руки. Ей нравилось что-то делать, и, несмотря на кажущуюся хрупкость, она была очень сильной. И всё же, хотя Джо и почувствовал облегчение от того, что ему не придётся доить коров, поить свиней и делать всё остальное, что нужно было делать постоянно, ему это не понравилось. Но он говорил с нежностью, которую Барбара в нём пробудила.

— Тебе не следует заниматься такой работой.

Она улыбнулась, и уголки её глаз crinkled, а Джо подумал об Эмме.
"Мне нравится этим заниматься, и это не причиняет мне вреда."

Джо не знал, что сказать, и на мгновение замолчал.
Это было неразумно, потому что мужчина всегда имеет право указывать своим детям, что им делать, но втайне он всё ещё немного побаивался Барбару. Затем молчание стало неловким, и он спросил:

«Где Тэд?»

«Он... Он где-то здесь».

Джо нахмурился. Было очевидно, что Тэд где-то здесь, потому что
Тэд, его старший сын, всегда был где-то поблизости. Джо подумал о своих детях.

 После Барбары они семь лет ждали Тэда. Затем Эмма, Джо, Альфред и Карлайл
появились на свет один за другим. Если Джо и понимал кого-то из них, то это был Тэд, потому что восьмилетний мальчик думал и действовал как
веди себя как отец. Тэд был диким и непоседливым юнцом.
Всем сердцем стремился ко всему, чего у него не было. Пока было
что-то, чего он действительно хотел, он был полностью готов работать как лошадь
ради этого.

Откуда области вступил в лесу, белый и черный пес смешанных
происхождение задыхался в поле зрения и перестал смотреть с ожиданием его
плечо. Джо напрягся, ожидая того, что, как он знал, сейчас увидит, и
через мгновение появился Тэд с длинноствольной винтовкой Джо на
плече и связкой белок в руке.

Гнев Джо вспыхнул. Тэд любил охотиться, что не было чем-то необычным, потому что все
нормальные мальчики любили. Но никому из восьмилетних не было никакого дела до беготни
по лесу с ружьем, и Джо не раз запрещал Тэду
пользоваться своим. Лицо Джо помрачнело, когда мальчик приблизился.

"Чем ты занимался?"

Тэд остановился, и каждая веснушка на его веснушчатом лице отражала
полную невинность, а глаза расширились от удивления. Джо разозлился. Мальчик был похож на него, но в то же время они были разными. Никогда в жизни Джо не сталкивался ни с чем, кроме как с
прямым противостоянием. Он не умел притворяться.
Тэд притворялся, что не слышит.

"Охочусь, пап," — сказал мальчик.

"Разве я не говорил тебе оставить эту винтовку в покое?"

"Сегодня ты мне не говорил."

"Мне не нужно говорить тебе об этом каждый день!"

"Я сделал всего шесть выстрелов."

Джо взревел так громко, что пасущиеся мулы с любопытством посмотрели на него.
— Неважно, что ты использовал только один!

 — Я поймал шесть белок, — объяснил Тэд. — Майк, он посадил их на дерево и
держал там. Я просто выстрелил. Пробил голову каждой из них.

— Дай мне эту винтовку, — Джо выхватил оружие, — и иди в дом,
пока я не выпорол тебя!

— Да, пап.

Белки в его руках, собака рядом с ним, Тэд трусит к дому. В его расправленных плечах и вздёрнутой голове не было ничего робкого или подавленного, и на мгновение Джо испытал неприятное чувство, что его проверял восьмилетний ребёнок. Он нахмурился и отмахнулся от этой мысли, чувствуя, как в нём растёт гордость. Шесть белок, убитых шестью выстрелами, — это хорошая стрельба в любом месте, а молодые белки не были бы такими, какими должны быть, если бы в них не было немного дьявольского. Однако он должен держать винтовку там, где Тэд не сможет до неё дотянуться. Может быть, этой осенью или как можно скорее
поскольку у него был свободный день от полевых работ, было бы неплохо, если бы он
взял Тэда с собой на охоту. Он действительно был бы не против, если бы Тэд воспользовался винтовкой
если бы мог быть уверен, что ею безопасно пользоваться.

Барбара пошла закрывать курятник. С винтовкой в руке Джо
подошел к домику у источника, прислонил к нему винтовку и зачерпнул
полное ведро воды. Он налил немного в деревянную миску, стоявшую на
деревянной скамье, и с наслаждением вздохнул, умывая лицо и руки.
Это был последний этап его рабочего дня, которому он всегда радовался
смотрел вперед. Это было так, как будто, смывая накопившийся пот и
грязь, он также смыл проблемы, которые преследовали его. Конец
Дня был почти как рождение заново.

Появился новый весенний и свежий наклоните голову, как он
шли к дому. Он вспомнил, как Эмма, не слишком отчетливо, как
прекрасная молодая девушка. Теперь она была зрелой. Тяжёлая работа, роды и
беспокойство оставили свои следы на её лице. Но Джо находил в этом
что-то вполне уместное и даже освежающее. Дерево не может
вечно оставаться изящным молодым саженцем. Оно должно расти, и
Она стала сильной, чтобы противостоять зимним ветрам, летним
грозам, пожарам и другим опасностям, которые ей угрожали. Джо нашёл в зрелой
Эмме твёрдую силу и уверенность, которых не помнил в девушке, и вместе с этим
пришла всёпоглощающая любовь. Он встретил свою жену и
поцеловал её. Эмма отступила назад и улыбнулась.

 "У тебя был хороший день?"

"Да, хороший."

Она задержала взгляд на винтовке и вопросительно изогнула бровь. «Она снова была у Тэда?»

Джо ухмыльнулся. «Ага».

Он отнёс винтовку в спальню, где они с Эммой спали, и повесил её на две
деревянные колышки, вбитые близко к потолку. Мгновение он смотрел на них, нахмурившись, а затем успокоился. Он мог дотянуться до винтовки, но Тэд не мог, если только ему не на что было бы встать. Если бы он попытался, Эмма
услышала бы и остановила его. И всё же мальчик был чертовски умен, когда дело касалось тайного выноса ружья.

Тэд был снаружи, чистил своих белок, а Барбара спустилась к
ручью, чтобы собрать букетик полевых цветов для стола. Как только
Джо устроился в кресле, четверо младших детей налетели на него.
Джо наклонился, чтобы взять малышку Карлайл на колени.
остальные трое прижались друг к другу, как мягкие котята.

 «Сегодня, когда я был в поле, — начал Джо, — я встретил большого медведя гризли. У него был такой широкий рот...»

 Он развёл руки, показывая ширину пасти медведя гризли, и
показал пальцами длину его зубов. Нежно, к их
восторженному визгу, он щекотал четверых малышей и покусывал их за ручки и ножки, показывая, как медведь-гризли рвал и кусал его.

 Эмма стояла позади него у окна и, как и каждый вечер, наслаждалась тем, с каким удовольствием Джо возился со своими детьми. Она любила Джо
Почти с того самого дня, как она впервые увидела его в магазине, где они
столкнулись у прилавка: она — чтобы купить ситец для фартука, а Джо —
чтобы купить гвозди для ремонта забора. Что-то в его осанке и
мощных, но непринуждённых движениях привлекло её внимание.
 Это был
медлительный, уверенный в себе и сильный мужчина — медлительный в
речи, медлительный в улыбке, но с озорным огоньком в глазах. Когда продавец обратил его внимание на маленький кувшинчик с кленовым сиропом из только что прибывшей партии и спросил: «Хотите попробовать?»
из этих? Взгляд Джо остановился на Эмме, и он ответил, не моргая:
"Конечно, хотел бы". Джо взял кувшин с сиропом в руку, взвесил его на весу
и снова, глядя в испуганные глаза Эммы, сказал: "Милая, нет
сомневаюсь в этом". Затем, совершенно ошеломленный собственной наглостью, он
швырнул деньги на прилавок и выбежал из магазина с кувшином в руке,
чуть не споткнувшись о коробку, стоявшую у него на пути.

Теперь она улыбалась, вспоминая то случайное знакомство. Их брак не был
простым, но он был полон нежности и взаимопонимания.
Пять лет, которые они прожили с её отцом, были тяжёлыми и безрадостными. С появлением Барбары они почувствовали облегчение вдали от
Калеба. Барбара была подобна оазису в засушливой земле. Их чувства,
которые увядали и умирали в присутствии Калеба, могли расти и цвести, когда
они были наедине со своей малышкой.

 Джо с самого начала был очарован Барбарой. И каждый из его
детей казался ему чудом при рождении. Он был хорошим человеком,
хорошим отцом. Правда, в Джо было какое-то беспокойство, которое иногда
пугало её. Он любил работать, но работать на себя, для себя.
семья. Он терпел господство Калеба с внутренней яростью, которая казалась Эмме сдерживаемым торнадо. Хотя ему удавалось скрывать большую часть этого, ярость иногда проявлялась в его налитых кровью глазах и сжатых белых губах, в том, как он подходил к плугу или открывал дверь сарая, — и это вызывало у неё тревогу. Тогда он хотел, и сейчас хочет, быть самостоятельным, быть самим собой. Долг перед Элиасом Доррансом тяжким бременем лежит на нём,
тяжче, чем на Эмме, потому что ярость
Независимость, которая горела в нём, бунтовала против очевидного факта, что
земля не принадлежала ему и не будет принадлежать до тех пор, пока он не выплатит
все до последнего доллара, которые он должен за неё.

 Эмма слегка вздохнула, жалея, что Джо так сильно переживает из-за своих долгов.
 Если бы Джо был менее беспокойным, она могла бы в полной мере наслаждаться
домом, который за этот год стал для неё таким дорогим. Её взгляд
отвлёкся от маленькой кучки извивающихся и хихикающих человечков,
собравшихся вокруг колен Джо, и она в тысячный раз с любовью
осмотрела каждый предмет мебели в комнате. Большая часть из них
Джо сделал его, и они обсуждали, где он будет стоять и как им будет удобно. Маленький шкафчик, в котором хранилась их лучшая посуда, был отполирован с такой тщательностью, что блестел, как медный котелок. Занавески, колышущиеся на лёгком ветру, были сшиты Барбарой и ею самой после того, как малышей уложили спать. Лампы были отполированы, их абажуры были безупречны.
 Повсюду в комнате были видны следы труда и нежной заботы. Эмма
любила эту комнату и всё, что в ней было. Вся её жизнь прошла здесь, в этом
в комнате, с Джо, с её детьми. Жизнь была трудной, но насыщенной и
полной, и если бы у Джо не было этих вспышек беспокойства, она была бы
почти идеальной.

 Барбара вошла и поставила свою охапку цветов в вазу на столе,
а затем, спокойно и деловито, они с Эммой накрыли на стол,
и четверо малышей соскользнули с колен Джо, чтобы с жадностью окружить его.
Тэд вошёл, его лицо и руки были чистыми, а чёрные волосы зачёсаны назад. Он нёс разделанных белок на куске коры. Положив
их на деревянную скамью, он чуть не прыгнул в своё кресло. Эмма улыбнулась
Она улыбнулась глазами, и Джо улыбнулся в ответ, и слова, которые они тысячу раз шептали друг другу, были услышаны, несказанные, но понятные.

Эмма спросила: «Ты много сделал?»

«Довольно много. Но эти проклятые мулы...»

Он рассказал ей о проблемах с мулами, но даже когда он говорил, казалось, что говорит кто-то другой. Он не мог этого понять,
потому что это было выше его понимания. Пахать землю и выращивать новые
культуры — это всегда хорошо. Такими делами люди жили и живут с
самого начала. Но...

 Все его нервы, инстинкты и сердце говорили ему, что хорошая земля
В ней была магия. Это сводило с ума, когда он, наёмный работник, мог чувствовать и осязать эту магию, но не мог владеть ею. Он думал, что, если у него будет своя земля, всё изменится, но этого не произошло.
  Раньше он работал за плату, а его работодатель пользовался плодами его труда. Теперь он просто работал на Элиаса Дорранса. Как и прежде, он мог предложить своей семье только самое необходимое. Джо посмотрел
на свою пустую тарелку.

 Эмма понимающе взглянула на него. Она сказала: «Почему бы тебе не прогуляться, Джо?»

 «А что? Я мог бы так и сделать! Я мог бы сходить в «Тенни»!»

— Почему бы и нет?

 — Думаю, я так и сделаю.

 Джо направился по освещённой звёздами тропинке к универсальному магазину Тенни,
который был центром полудюжины домов в Тенни-Кроссинг и неофициальным клубом для всех мужчин на много миль вокруг. Кроме церкви, в которую большинство мужчин заходили только по воскресеньям, если вообще заходили, магазин Тенни был единственным местом встреч. Джо посмотрел
на усыпанное звёздами небо, и его поразила странная мысль, что он никогда не видел, чтобы звёзды теснились друг к другу.

 В тени зачирикала птица, и Джо остановился как вкопанный.  Он
знал всех местных птиц по их песням, и он мог изобразить почти всех
имитацию, но эту он не мог идентифицировать, и это
озадачивало его. К собственному удовлетворению, он решил, что это был бродяга.
птица-пересмешница издала несколько фальшивых нот.

Он был так поглощен размышлениями о птице, что добрался до дома Тенни.
Пересекая границу почти прежде, чем он осознал это. В тусклом свете восходящей луны он увидел мужчину, прислонившегося под небольшим углом к дому Фроули
Томпсона. Без особого интереса он узнал местного индейца
известен как Лардхед, прозвище, которое он приобрел из-за страсти к
прилизыванию своих черных волос салом. Другое увлечение Лэрдхеда
жизненной целью было напиваться как можно чаще, насколько это возможно,
и, очевидно, он снова был пьян. Он крепко спал стоя, и
несомненно, он пойдет искать что-то другое пить, как только он
проснулся.

Желтые масляные лампы горели за магазином Windows, а Джо его курс
прямо. Он увидел, как Элиас Дорранс вышел из магазина и задержался в
тени, ожидая его, и почувствовал нарастающее раздражение. Ему не нравился
не потому, что у них было больше, чем у него, но он не стал бы любить
Элиаса Дорранса ни при каких обстоятельствах. Элиас, который жил за счёт чужого пота и
труда, был чужаком здесь, в этом месте, где большинство людей жили своим трудом. Банкир сказал:

«Привет, Джо».

«Привет».

«Посеял?» — небрежно спросил Дорранс.

— Почему бы тебе не прийти и не посмотреть самому, Элиас?

Он прошёл мимо и вошёл в магазин, не думая о том, что только что отказал человеку, которому был должен, и не заботясь об этом. Элиас
Дорранс не был дружелюбен; он просто заранее проверял, чтобы
выяснить, получит ли он платёж этой осенью или ему придётся
лишиться права выкупа фермы Джо. В любом случае это не имело значения; никакие
уговоры не удержали бы Элиаса от получения причитающегося ему, а никакие
другие слова не оскорбили бы его, если бы он увидел, что деньги на подходе. Элиас был как губка. Он
впитывал всё, но обладал удивительной способностью избавляться от того, что
ему не приносило пользы.

Джо выбросил Элиаса из головы и вошёл в магазин. Спереди горела керосиновая лампа, сзади — ещё одна, а между ними — всё то удивительное разнообразие товаров, которое должно быть в таком магазине. Лестер Тенни
Он продавал всё, от булавок до фермерских повозок, и у него всегда было ровно столько товара, сколько нужно. Это было не случайностью, и где угодно, только не здесь,
Лестер Тенни мог бы стать отличным торговцем. Он удивительным образом
понимал, что нужно его клиентам. Никому никогда не приходилось ждать, пока он
сделает специальное предложение или привезёт товар из Сент-Луиса.

Высокий мужчина, худощавое телосложение которого делало его ещё выше, Тенни
переставлял товары на полке, когда вошёл Джо. Тонкие каштановые волосы
отчаянно пытались удержаться на его лысеющей голове, но после первого
Заинтересованный взгляд, который мало кто заметил, кроме Лестера Тенни.
Его глаза были ясными и голубыми, очень глубокими и странно похожими на
два кусочка ясного голубого неба. Владелец магазина дружелюбно кивнул Джо и
весело поздоровался:

"Добрый вечер, Джо."

"Привет, Лес. Что нового?"

Торговец наклонил голову в сторону небольшой кучки людей, собравшихся
под второй светильник в задней части магазина.

"Bibbers Таунли вернулся. За последний час он был очаровательным нам
крестьяне его приключения на Западе".

"Так?"

"Вернись и послушай," Лестер Тенни рекомендуется. "Это дорогого стоит. Кстати
Бибберс говорит, что по сравнению с ним Марко Поло, Христофор Колумб и
Дэниел Бун были просто любителями.

Джо с интересом посмотрел на мужчин в задней части комнаты. Пит Домли,
невысокий и молчаливый, стоял у пузатой печки, которая в это время года не нуждалась в огне. Там были Янси и Лью Гэрроу, худощавые и загорелые. Джо увидел старого Тома Эбенда, дикого Перси Перла, Джона Джерати,
Феллерс Комптон, Джоаб Феррис и Лэнс Тревельян. Он знал всех этих людей
много лет, и с годами они сблизились.
Вместе они боролись с лесными пожарами, старались удержать разлившиеся от дождей ручьи в их берегах, строили новые дома и амбары для тех несчастных, чьи постройки были уничтожены пожаром, вместе охотились и рыбачили. Ни один из них не был врагом другого.

 Джо видел в них почти свою семью и был рад их присутствию. Его взгляд скользнул по молодому человеку, который
сидел на прилавке, небрежно закинув правую ногу на левое колено, и он
подумал, что Бибберс Таунли почти не изменился.

Три года назад, тогда в его позднем подростковом возрасте, Bibbers оставил Тенни по
Пересечения. Но там были некоторые предварительные посещать его ухода.

Для дней, предшествующих его окончательное прощание он отлучался. Он
вернулся верхом на шикарном чистокровном скакуне с новым седлом, и у него также были
два новых револьвера "Кольт" и, по-видимому, бесконечный запас
боеприпасов. В течение двух недель он расхаживал с оружием на бёдрах, хвастаясь перед всеми, кто был готов его слушать, что ни один захолустный городок не сможет его удержать. Он, по его словам, был человеком дела, и он был
отправлялся на запад, где было место для мужчин. При малейшей
провокации, а иногда и без таковой, он доставал один или оба из
револьверов и стрелял в любую удобную цель.

Джо незаметно встал рядом с братьями Гарроу и с интересом посмотрел на
Бибберса Таунли. Еще до рождения Джо поселенцы начали
продвигаться на запад. Четыре семьи из Теннесс-Кроссинга уехали, и Джо
сам подумывал о том, чтобы поехать. Но мужчина не может так просто взять и уехать. По крайней мере, не тогда, когда ему нужно думать о шестерых детях.

— И как, по-твоему, — сказал Бибберс, когда Джо присоединился к группе, — я это получил?

Он поднял правую руку, чтобы собравшиеся увидели белый шрам,
идущий наискосок от основания мизинца через ладонь к основанию большого
пальца. Воцарилась неуверенная тишина, и Джо почувствовал, как
среди его друзей нарастает презрение. Он тихо усмехнулся. Тенни сказал ему, что Бибберс говорил целый час, и, очевидно, он тоже лгал целый час. Но он всё равно мог удерживать внимание аудитории отчасти потому, что интересовал их, а отчасти потому, что никогда не был на Западе.
они не могли полностью отделить факты, рассказанные Бибберсом, от его вымысла.
Затем,

«Ты сунул руку в церковную кружку для пожертвований, — спокойно сказал Перси Перл, —
и священник оставил в ней свой нож. Ты схватил нож вместо денег, которые, как ты думал, там были».

На щеках другого вспыхнул румянец, и он оперся руками о прилавок,
как будто собирался спрыгнуть. Перси Перл стоял невозмутимо,
не дрогнув, и Бибберс успокоился. Никто не знал, как Перси Перл зарабатывал на
жизнь. Он никогда не работал и не занимался фермерством, и его часто
ушли на длительные сроки. Но у него всегда была хорошая лошадь, и все
еще ему нужна. Однако, поскольку он никогда не делал ничего сомнительного вокруг
Тенни переходит, так было и не задавать вопросов. Ходили слухи
что Перси был хорош с ножом и не менее хорош с пистолетом,
и ни у кого не было причин сомневаться в этом.

- Вы хотите, - взорвался Бибберс, - что-нибудь из этого сделать?

Перси пожал плечами, и его пожатие было холодным, как лёд. «Ты сам меня спросил».

 «Заткнись, Перси», — прикрикнул Лью Гэрроу. «Дай ему поговорить».

 «Да», — поддержал его Феллерс Комптон. «Дай ему поговорить».

 «Хорошо», — согласился Перси. «Давай, говори, Бибберс».

"Я получил эту рану", - сказал Бибберс, уверенный, что выиграл бой, который
он вообще не выигрывал, "в бою с апачами. Это было в Аризоне
территория ...."

Несколько мгновений Джо с большим интересом слушал зловещий рассказ
о битве, которую Бибберс вел с восемью апачами. Он застрелил шестерых из них
, и с последними двумя дело дошло ножом к ножу. В этот момент
история стала настолько абсурдной, что Джо погрузился в свои мысли.

 Бибберс был лжецом, он всегда им был.  Однако если бы вы выбрали десять групп
мужчин из десяти разных уголков страны, то в среднем они были бы
то же самое. Тот факт, что любая часть страны могла производить свою норму
тупоголовых хвастунов, не обязательно отражался на стране. Джо
полностью раскрыл себя.

Предположим, человек владеет всем, что находится на его земле, и самой землей тоже? Ему все равно пришлось бы
работать, но ему не пришлось бы работать до тех пор, пока все его нутро
не скрутилось в тугой узел, а внутренние силы нарастали так напряженно, что он
казалось, был готов взорваться! Когда дела шли совсем плохо, если бы не
Элиас Дорранс, человек мог бы потратить час на охоту, рыбалку или просто прогулку. Было бы так же плохо, если бы земля была чем-то средним между
между человеком и его Богом, а не между человеком и его банкиром? Было бы плохо,
если бы он знал, что его дети найдут возможности,
которых у них никогда не было бы здесь?

А ещё было вечное стремление к неизведанному!
Разве человек не избавился бы от этого бремени, если бы отправился посмотреть самому?

— Однажды в Соноре, — говорил Бибберс Таунли, и Джо слушал его без особого интереса, пока Бибберс развлекал слушателей очередной невероятной историей. Джо смотрел куда-то за плиту и видел только то, что возникало в его воображении. Он прервал рассказ Бибберса о
то, что он однажды сделал в Соноре.

"А как насчёт земли?" — спросил он.

"Земли? Земли, друг мой? Ты хочешь знать, как измеряют землю на
западе? Я тебе расскажу."

И он тут же начал рассказывать, как он отмерил землю, проехав три дня прямо на запад, затем три дня на юг, три дня на восток и три дня на север. Наконец он вернулся к исходной точке, и вся земля, по которой он проехал, принадлежала ему. Джо с отвращением сплюнул.

"Ты собираешься ехать?" — спросил Джо Джон Джерати.

"Я размышлял об этом."

"Я тоже."

Джо отошёл от группы, и его шаги были лёгкими на звёздной
путь. Занавес раздвинулся, по крайней мере, на время, и он увидел светлое будущее. Он должен был немедленно поспешить домой, чтобы рассказать об этом
Эмме.




 ГЛАВА ВТОРАЯ

Обсуждение


Какое-то время после ухода Джо Эмма молча сидела за столом. Ей было одиноко и немного грустно, как всегда, когда Джо уходил. Даже
когда он уходил на работу в поле по утрам, она с нетерпением ждала
полудня, когда он вернётся домой на обед. Если он не хотел
отрываться от работы, чтобы прийти домой, а предпочитал обедать в поле
Вместо этого Эмма приносила ему еду всякий раз, когда могла придумать правдоподобное оправдание. Это не всегда было возможно, потому что Барбара настаивала на том, чтобы делать это самой. Эмма задумчиво улыбалась. Барбара думала, что бережёт мать от работы, но на самом деле лишала её привилегии.

  «Чему ты улыбаешься, мама?» — спросила Барбара.

  «Я думала о твоём отце».

 Барбара с любопытством посмотрела на неё, и Эмма ничего не ответила. Несмотря на всю свою
прелесть, Барбара была ещё ребёнком. Ей предстояло прожить ещё несколько лет,
прежде чем она могла бы надеяться понять некоторые вещи, и это было бы
Бесполезно пытаться объяснить их сейчас. Любовь всегда была прекрасным и возвышенным чувством,
но быстрые, яростные страсти юности были лишь первым пламенем. Тлеющие угли, которые разгорались годами совместной работы и борьбы,
действительно сплачивали их, так что двое на самом деле становились одним. Но ни один молодой человек никогда бы этого не понял. Только опыт мог этому научить.

  Эмма с деланной небрежностью взглянула на свою прекрасную дочь. Приближалось её пятнадцатилетие, и уже больше года у Барбары было много ухажёров. Все они были неуклюжими юношами, которые спотыкались на каждом шагу.
Они не знали, куда девать локти, и в замешательстве начинали заикаться. Барбара принимала их с почти царственной невозмутимостью, но ни к кому из них не проявляла серьезного интереса, и это нравилось Эмме. Она сама вышла замуж в шестнадцать лет, что было достаточно рано. Эмма с жалостью и удивлением подумала о Люси Тревельян, пятнадцатилетнюю дочь которой Мэри заставили выйти замуж.очень
привлекательный мужчина по соседству, который теперь ухаживал за ней во второй
раз. Дело было не только в том, чтобы просто заполучить мужчину. Это должен
был быть правильный мужчина, и Эмма хотела для Барбары такого же счастья, какое
она обрела с Джо.

 Эмма снова посмотрела на свою дочь, которая мечтательно смотрела на неё через
стол. Через мгновение девочка заговорила:

 «Почему ты не пошла в магазин с папой?»

— Со всеми этими мужчинами! — Эмма была в ужасе.

 Барбара задумчиво сказала: — Полагаю, это было бы неловко. Но ты тоже очень много работаешь. Если папе помогает поход в магазин, то и тебе должно помогать.

Эмма рассмеялась. «Я буду там так же неуместна, как твой отец на
швейной ярмарке!»

 «Когда я выйду замуж, — твёрдо сказала Барбара, — я буду ходить везде, куда ходит мой
муж. Везде!»

 Тэд презрительно фыркнул и встал со стула, чтобы наточить свой любимый нож.

"Не смейся над сестрой, Тэд."

«Я ничего не говорил», — возразил Тэд.

«Я ничего не говорила», — поправила Эмма.

«Да, мам».

«Повтори-ка».

«Я ничего не говорил», — пробормотал Тэд.

Эмма отвернулась от него, и инцидент был исчерпан и забыт. В ней было что - то такое , что требовало уважения и
внимание, но которое никогда не причиняло боли.

 Вскользь Эмма иногда задумывалась о том, как сильно она сама изменилась за годы брака. Из нежной девушки, которая благоговела перед отцом, восхищалась Джо на расстоянии и потеряла дар речи, когда он попросил её выйти за него замуж, она превратилась в уверенную в себе женщину, которая с годами обрела твёрдость и авторитет в общении с детьми. Джо любил
играть со своими детьми, когда они были маленькими, и восхищался ими, когда они
росли, но когда дело доходило до дисциплины, он, похоже, не знал, что делать
как это сделать. С Тэдом он иногда выходил из себя, иногда шлёпал его по
ушам, а иногда в отчаянии отворачивался. С остальными он
как-то отстранялся, так что Эмма оставалась ответственной за
дисциплину. Возможно, проблема была в том, что обычный выговор
казался неподходящим для тех чудесных созданий, какими он их считал.
Какой бы ни была причина, с годами Эмма обнаружила, что все решения, касающиеся детей, обсуждались между Джо и ею самой, причём Джо часто играл более важную роль, чем она.
принимая решения, обычно только Эмме приходилось приводить их в исполнение
. Она печально улыбнулась. Никто, даже Джо - _ особенно _ не
Джо - понял, что Эмма все еще надежно прятала часть своей
застенчивости младших лет. В доме, по отношению к
детям, она, несомненно, была опорой.

Малышка Эмма слезла со стула, чтобы подняться на колени матери и уложить ее
голову на плечо Эммы. Эмма нежно обняла её.

 Она знала, что Джо восхищается Барбарой, и была почти уверена, что
дружила с Тэдом и считала остальных четверых милыми, приятными существами
которые были еще слишком молоды, чтобы иметь какие-то собственные личности. Но
это было Эмма понимает их сердца и, в большинстве случаев, их
сознание.

Гордиться Грейс Барбары и красоты, она увидела за ней. Барбара
не была, как думал Джо, хрупким телом. У нее действительно была щедрая натура
и тонкий, чувствительный ум, который должен либо охватить все, либо отвергнуть
все. Бывали времена, когда Эмма боялась за неё и за то, что может с ней случиться в будущем. Для Эммы она была распускающимся бутоном, почти готовым расцвести,
и если соцветия не были нежно пестовали они столкнулись с определенными
уничтожения. Эмма надеялась и молилась, что здравый смысл и почти
зрелые суждения, которые Барбара уже показывал, что придут к ней
помощь, когда она нуждалась в нем.

Тэд был отражением Джо, и все же он не был Джо. За необузданными порывами Тэда
и необдуманными поступками Эмма видела настоящего мужчину. Тэд был бы хорошим человеком,
как его отец, и Эмма знала, что не грешила, когда надеялась, что он может быть ещё более способным и талантливым. Джо и сам на это надеялся. Он хотел всего наилучшего для своих детей.

Малыш Джо был бесконечно терпеливым ребёнком. Столкнувшись с проблемой, например, с
завязанным узлом на верёвке, он упорно трудился, пока не развязал все
узлы и не расправил верёвку. Эмма была благодарна ему и счастлива за него,
потому что знала, что в мире всегда не хватало людей, которые не боялись
проблем. Однажды Джо станет выдающимся человеком.

 Альфред был озорником. Быстрый и ловкий, он не упускал возможности
повеселиться или пошалить. Однажды, в порыве невинности, он предложил Барбаре подарок и вложил в её протянутую руку большую чёрную
жук. Он заливался смехом, когда Барбара, которая боялась всех насекомых,
отшвырнула от себя жука. Альфред, обладавший богатым воображением,
постоянно придумывал игры, в которые он мог играть один или в которые могли играть все вместе.

 Карлайл был рождён для смеха и восхищения прекрасным.
 С самого первого дня яркая бабочка, случайный солнечный луч, кусочек
цветной ленты, цветной лист привлекали и удерживали его внимание. Первым словом, которое он произнёс, было не традиционное «мама», а «красивая». Эмма очень его любила, и
традиция в ее семье, что один из ее предков нарисовал некоторые
выдающиеся мировые шедевры. Хотя она знала, что никогда не будет
пытаться диктовать жизни своих детей, у Эммы было больше, чем просто
слабая надежда, что художественный талант Карлайл снова оживет.

Но это была черноволосая ребенком на коленях которого Эмма лелеяла просто
чуть больше, чем остальные. Это было не потому, что Эмма там увидел свое изображение,
а потому, что крошка Эмма была полудохлое. Она была подвержена внезапным приступам
лихорадки, из-за которых бледнела и слабела. Не раз они
отчаивалась в своей жизни. Но она всегда справлялась, и не проходило ни одной ночи,
чтобы Эмма не молилась о том, чтобы она всегда так и поступала. Девочка повернулась и сонно улыбнулась матери.

"Пора спать, дорогая?" — уговаривала Эмма.

"Да, мама."

Эмма отнесла её в гостиную, посадила на стул и вернулась на кухню, чтобы набрать воды из чайника, стоявшего на плите.
Она осторожно сняла одежду с хрупкого тельца малышки Эммы,
умыла её, надела на неё ночную рубашку и уложила в постель.
Она наклонилась, чтобы поцеловать девочку по два раза в каждую щечку, и наблюдала, как та
счастливо свернулась калачиком под одеялами. Это был ритуал, который сама Эмма
всегда должна была выполнять. Барбара может положить другие маленькие дети спать,
но Эмма всегда приходилось заботиться о ребенке, Эмма.

Барбара была хихикая Карлайл в руках, когда Эмма вернулась в
кухня. Проходя мимо, она погладила кудрявую головку ребенка и начала
мыть посуду. Её фарфор был бережно уложен в новый шкаф
и оставался там до тех пор, пока дети не стали достаточно взрослыми, чтобы уважать его
Это было так. Эмма с болью вспомнила одно из своих небольших сердечных
разочарований много лет назад. Семья Каспер, уезжая на запад, решила, что их
фарфор слишком хрупок, чтобы выдержать путешествие, и отдала его Эмме. Это была
прекрасная, изящная посуда, которая была привезена через океан, использовалась
Касперами в Нью-Йорке и была привезена ими в Миссури.

  Эмма наслаждалась его ощущением, и её сердце замирало, когда она просто смотрела
на него. Она часто размышляла о его истории. Он был старинным и
дорогим, из того сорта фарфора, который покупают состоятельные люди с хорошим вкусом. Если бы
Она была привезена из какого-то замка в Англии или, может быть, в Испании? Кто были те люди, которые, вероятно, уже давно умерли, и радовались ей? Восхищённая и взволнованная, Эмма накрыла ею стол. Но Барбара, их единственный ребёнок, была тогда совсем маленькой и столкнула свою чашку и тарелку на пол, где они разбились.

 Эмма убрала остальное и пользовалась своей старой посудой, пока та тоже не разбилась. Джо, который всегда умел обращаться с инструментами, сделал для неё деревянные тарелки, миски
и чашки. Он использовал твёрдый, выдержанный клён и бесконечно
работал с ним, пока тот не стал почти таким же гладким, как фарфор.
С каждым новым ребёнком Джо делал всё больше посуды. Они были почти
одинаковыми, но не совсем, и Эмма так часто их мыла, что знала каждую
деталь на каждом предмете. Она на ощупь определяла, кому принадлежала
тарелка, чашка или миска, и это доставляло ей удовольствие.
Точно так же, как частью жизни Джо было чутко реагировать на добро,
заключённое в возделанной земле, частью жизни Эммы было заботиться о
разном, что обеспечивало безопасность её семьи. Безопасность для Эммы означала не что-то одно,
а множество мелочей.

Она опустила руки в тёплую воду, наслаждаясь ощущением,
пока мыла посуду мыльной тряпкой. Ополоснув её в чистой
воде, она сложила её на стол рядом с собой. Она делала это
аккуратно, тщательно. Деревянная посуда не могла разбиться,
но она была педантичной от природы, и ничто не давалось ей так легко,
что она могла позволить себе небрежность. Кроме того, посуда была
драгоценной.
Джо проводил долгие часы, даже ночью, когда не мог работать в поле,
изготавливая и полируя их. Там, где менее требовательный человек
Джо поработал над тем, чтобы назвать их достаточно хорошими. По его словам, он не хотел,
чтобы какие-нибудь осколки попали в рот ребенку
.

Барбара вывела Карлайла в пижаме, чтобы поцеловать на ночь, и
отнесла его в постель. Она наклонилась к Альфреду. Быстрая, как олень, метнулся
за креслом и кривлялся на сестру. Когда Барбара подошла к креслу, Альфред, радостно вопя, подбежал к матери и обнял её обеими руками. Эмма повернулась к нему. Она сама устала и немного потеряла терпение, поэтому говорила резче, чем обычно.

— Иди спать, Элли.

 — Не хочу.

 — Альфред, иди с Барбарой!

 Альфред покорно сдался на милость Барбары и позволил увести себя в другую комнату, чтобы искупать.  Эмма тряхнула головой, чтобы убрать прядь волос, упавшую на глаз.  В редких случаях она тоже беспокоилась об Альфреде. Она представила, что Перси Перл, должно быть, был очень похож на него в детстве, и, хотя Перси ей нравился, она не хотела бы, чтобы кто-то из её детей подражал его образу жизни. Как и все остальные, она на самом деле не знала, как жил Перси. Но были
ходили слухи, и Эмма подозревала нечто большее. Она утешала себя мыслью,
что на самом деле беспокоиться не о чем. Тысячи детей были такими
озорными. Если их все получалось плохо, мир будет состоять
во многом из-плохие люди.

Эмма вытерла посуду так же тщательно, как она стирала их и складывают
их в шкафу. Она вылила воду из-под посуды в слив —
изобретательный деревянный желоб, который Джо тоже смастерил и который
вёл в выгребную яму рядом с домом. Она энергично начала мыть стол и
деревянную раковину. За все годы, что они прожили вместе, он не хвалил её,
Готовя еду, Джо ни разу не упомянул о том, как она ведёт хозяйство. Поначалу это стало причиной небольших разногласий. Эмма часами шила новые шторы вручную. Она с гордостью задрапировала окна,
а когда вошёл Джо, он, казалось, даже не заметил этого. Но годы многому её научили.

Джо считал дом исключительно её владением, а поля — своими,
хотя он всегда хотел знать, что она хочет выращивать в семейном
огороде, и иногда спрашивал её совета о том, какие культуры ему
следует сажать. Она прониклась к нему симпатией, потому что он
это делал, а это доказывало, что он
Он уважал её. Что касается дома, то само отсутствие его комментариев было
одобрением. Эмма наливала чистую воду в свои миски и мыла их,
пока Барбара приводила Альфреда, чтобы он её поцеловал, и уводила Джо. Эмма
аккуратно подмела пол и вытряхнула мусор в кухонную корзину для мусора,
полый пень, который Джо ещё больше выдолбил и устроил так, чтобы у него
было пыленепроницаемое дно и откидная крышка.

Барбара вошла с малышом Джо, и после того, как Эмма поцеловала его, девочка уложила его в постель. Барбара вернулась на кухню.

"Ты уже почти закончила, мама?"

"Почти. Тэд, а ты иди спать."

- Уже? Тэд проверял острое, как бритва, лезвие своего недавно отточенного
ножа.

"Пора. Прими ванну и ложись спать".

"Мне обязательно принимать ванну? Я сегодня плавала в ручье.

- В "ручье", - твердо поправила Эмма. - Если ты плавал, тебе не нужно мыться.
— Но иди спать.

 — Ещё рано, — пожаловался он.

 — Тэд!

 — Да, мам.

 Тэд побрёл в спальню и, зевая, вышел, чтобы получить поцелуй на ночь.  Когда он ушёл, Эмма украдкой улыбнулась.  В свои восемь лет Тэд яростно ненавидел своё детство. Он почти яростно стремился повзрослеть, чтобы воспользоваться тем, что, по его мнению, было всем
привилегии взрослой жизни. Но он все равно не ложился спать без
материнского поцелуя.

Эмма села за стол, довольная тем, что может отдохнуть. Это,
для нее, было время удовлетворения и радости, наполняющей душу. Она встречала
каждый новый день так, словно это был совершенно новый вызов, который, несомненно, представлял собой
свои возможности, но мог и таить в себе опасности. Но ночь
всегда означала покой, и осознание того, что её младшие дети в безопасности и
спокойно спят, приносило Эмме счастье. Теперь она испытывала лишь лёгкое
беспокойство, потому что Джо всё ещё не было. Барбара вымыла руки и
Она откинула назад свои шелковистые каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам.

"Мы пойдём на танцы в амбар Тревелианов в субботу вечером, мама?"

"Думаю, да."

"Ты не против, если я не пойду с тобой?"

Эмма с любопытством взглянула на неё.  "Почему нет?"

"Ну, Джонни Эбенд спросил, можно ли ему взять меня с собой. То же самое сделали Билли Тревельян
и Аллан Джерати. Было бы здорово, если бы ты позволила мне пойти с кем-нибудь из них.

Глаза Эммы заискрились от смеха. — И кого из этих троих ты собираешься
уважать?

Барбара сморщила нос. — Аллан Джерати — умник. Он мне не нравится.

Эмма пробормотала: «Дорогая, выбор всего из двух кавалеров! Да, ты можешь идти».

«Спасибо. Думаю, я ненадолго выйду на улицу, мама».

«Хорошо».

Барбара открыла дверь и тихо закрыла её за собой. Эмма знала, что
она собиралась просто посмотреть на звёзды, и это было хорошо, потому что
все молодые люди должны встречаться со звёздами. Возможно, они никогда не смогут достать его
с неба и сделать своим, но они всегда могут попытаться.
 Эмма погрузилась в мрачные раздумья.

 Годы принесли ей изрядную долю мудрости, и в тридцать два
она многое узнала из того, чего не знала, когда в шестнадцать лет стала женой Джо. Среди прочего она узнала, что её отец был деспотом. Он считал, что знает единственно верный путь, и все вокруг него должны были следовать ему, иначе он навлекал на них свой гнев. Если Эмма и сожалела о чём-то за годы своей супружеской жизни, так это о первых пяти годах, когда она настаивала на том, что не должна бросать отца. Но она искренне не знала, что ещё могла сделать.

С детства она находилась под влиянием отца, а по его
мнению, женщины всегда должны занимать второстепенное место. Одна за другой, все шесть
Старшие братья, достигнув совершеннолетия, поссорились с отцом и ушли из дома. Затем у старика случился ряд припадков,
и теперь Эмма задавалась вопросом, не были ли они симулированными припадками,
чтобы удержать при себе последнего оставшегося у него ребёнка. Но она любила его, жалела
его и оставалась под его влиянием. Она обрекла своего мужа на пять
болезненных и бесплодных лет. Но эти пять лет научили
Эмму истинной ценности Джо. Несмотря на оскорбления старого Калеба, Джо
оказал ему всю возможную помощь. Он был в
Он работал в поле с первыми лучами солнца и до последних отблесков
заката. И он ждал, не жалуясь, пока Эмма
сама не захотела уйти. С новой волной любви и благодарности
она подумала о его терпеливом ожидании, которое далось ему тяжелее, чем многим другим. Поскольку он ждал, пока она будет полностью готова, она чувствовала себя обязанной скрывать от него настоящую боль, которую испытывала, когда, оглянувшись в повозке, увозившей их прочь, она увидела Калеба, странно ссутулившуюся одинокую фигуру, стоявшую в дверях своего пустого дома.

Но её терзала не только жалость к Калебу. Дело было в том, что её собственные корни уходили глубоко в землю, что дом Калеба был её домом всю её жизнь, что теперь у неё, Джо и Барбары не было дома, кроме комнат, которые им выделят на ферме, где будет работать Джо. Жить без собственного дома было для неё личной трагедией, о которой она никому не рассказывала, но именно эта трагедия позволила ей экономить,
сводить концы с концами и откладывать каждую копейку до тех пор, пока она не смогла протянуть Джо
достаточно денег, чтобы купить собственное жильё.

Теперь она держала в руках запасной медный цоколь лампы и мягким
куском ткани терла и терла его, пока не смогла увидеть отражение
в нем улыбающихся, довольных очертаний своего собственного лица. На несколько
драгоценных минут она осмелилась надеяться, что, несмотря на неприятный
долг, их самые трудные годы остались позади.

Вошла Барбара, прикрывая зевок рукой. — «Кажется, я тоже пойду спать, мама».

 — «Ты устала, дорогая?»

 — «Наверное, мне лень».

 Барбара наклонилась, чтобы поднять игрушечную машинку — ещё один подарок Джо, — которая
Альфред и Карлайл оставили его на полу. Она поставила его на место,
на полку, окунула в воду таз и умылась. Переодевшись в ночную рубашку,
она поцеловала мать на ночь. Эмма сидела одна.

  В течение восьми лет она переезжала с Джо с фермы на ферму, где он работал
за жильё, еду и небольшую плату. Но он всегда кормил и одевал свою семью, и там, где другие мужчины в отчаянии сдавались, начинали пить или даже бросали свои семьи, Джо продолжал упорно трудиться.
 И всё же он был не просто упорным тружеником.  Упорство было его способом извлечь пользу из того, что в противном случае было бы плохой ситуацией.

Как она сама хотела иметь дом, так и Джо хотел иметь свою землю и быть сам себе хозяином. Вместе они работали, копили и жертвовали,
пока не настал день, когда они смогли осуществить свою мечту. Для неё это был конец пути. Она вернулась домой. Основа их жизни была заложена. С этого момента вся их работа была направлена на то, чтобы сделать свой дом и свою землю полностью своими, навсегда. И всё же она видела, что с течением года Джо был чем-то недоволен, и, когда она думала о нём сейчас, знакомый страх снова начал терзать её. Она
знала, какие дикие страсти бушевали под безмятежной внешностью Джо, и она
не могла объяснить их. Долг, из-за которого он так переживал,
был для нее досадным, но, конечно, не невыносимым. По крупицам
они бы с ним расплатиться, а между тем они могли бы жить безбедно, каждый
год расширяет свои маленькие дома, чтобы удовлетворить свои растущие потребности.

Она начала, когда ей показалось, что она услышала его шаги, потом откинулся на
ее стул. Через пять минут дверь тихо открылась, и Джо на цыпочках вошёл в комнату.
Эмма посмотрела на его раскрасневшиеся щёки и взволнованные глаза и на мгновение
она была поражена. Мужчины выглядели так, когда слишком много пили, но Джо не пил. Однако он явно приложился к чему-то крепкому.
 Эмма спросила:

"Ты в порядке, Джо?"

"О, конечно. Я в порядке. Я был в магазине. Там Бибберс Таунли. Он только что вернулся с запада."

Он сел рядом с ней, его глаза сияли, и Эмма с удивлением посмотрела на него.
Она никогда раньше не видела его таким.

- Расскажи мне, Джо, - настаивала она.

Он выпалил: "Как бы ты смотрела на то, чтобы уехать на запад?"

Огромный кулак, казалось, сомкнулся у нее на горле, и на мгновение
она не могла дышать. Через некоторое время к ней вернулось дыхание и ее
голос. Но Джо уже продолжал, напряженно наклонившись вперед в своем
кресле, его лицо было оживленным.

- На западе есть земля, Эмма! Земля для нас! Для Тэда, Джо, Альфреда и
Карлайл! Земля для того, за кого Барбара и малышка Эмма могли бы выйти замуж! Это для
the _taking_!"

- Здесь есть земля, Джо, - сумела выговорить она. - Наша собственная земля.

В его голосе прозвучало нетерпение, когда он повторил ее слова: "Наша
собственная земля? Я смогу выплатить Элиасу Доррансу 50 долларов этой осенью, и из
этих 40 долларов пойдут на проценты, а 10 долларов - на то, что мы задолжали ".

"Все-таки это что-то", - сказала она поспешно. "Десять Off-это что-то! Мало
по маленькой, Джо, мы сделаем землю наших собственных".

"Сколько лет?" - спросил он почти сердито. - Сколько еще лет
это займет?

Она не могла ему ответить, не только потому, что не знала ответа,
но и потому, что вопрос на самом деле не был вопросом. Это было обвинение.
Казалось, он обвинял её в нежелании видеть то, что было достаточно очевидно для Джо, то, что находилось прямо перед ними.

Теперь он смотрел на неё, и всё его лицо выражало недоумение.

Она избегала его взгляда. - Давай подумаем об этом, - сказала она. - Вспашка и
Посев в этом году уже закончены. Давайте подумаем в этом году
и вот приезжай весной мы снова поговорим об этом".

"Приходи следующей весной?" он спросил смутно. Все свечение исчезло из его
лицо. Даже его губы побледнели, и в наступившей тишине она услышала
его дыхание, быстрое, поверхностное и усталое. Он казался измождённым, как будто
вся усталость многих недель работы навалилась на него в этот момент.

  Он встал и подошёл к окну. Прямо над головой сияла одинокая звезда
сверкало, холодное и непреклонное, и он молча наблюдал за ним.

Сердце Эммы болело за него, но что она могла сделать? Как он мог просить её
совершить это ужасное деяние, снова вырвать с корнем и отвернуться
от всего, что они с такой болью, с такой надеждой собрали в этом маленьком домике? Она не могла этого сделать, даже ради Джо, хотя
любила его так же сильно, как любила саму жизнь.

Она подошла к нему и встала рядом у окна. Вскоре он обнял её. Она опустила голову ему на плечо, и её затрясло так, что она судорожно прижалась к нему.

- Прости меня, Джо, - прошептала она. - Я не такая храбрая и сильная, как ты
думаешь. Я боюсь, Джо. Я люблю этот дом, и мне страшно покидать
его.

Он прижал ее к себе и не мог подобрать слов. Дверь была закрыта
между ними, так или иначе, и он не мог достучаться до нее, чтобы объяснить
ей о западе. Может быть, через год. Может быть...




 ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Разрушители


Джо так устал телом и душой, что всё, что он видел, мерцало в дымке,
которая была порождена не погодой, а его собственным разумом. Он был
отрешён от почти всего, одинокое существо в одиноком мире, и
Единственной нитью, которая связывала его с чем-то ещё, была гладкая рукоятка топора, который он держал в руке. Топор был настоящим, каким он мог быть только для того, кто только что провёл с ним одиннадцать часов. В то же время, покачиваясь от усталости, Джо благодарил судьбу.

 Теперь овёс был скошен, а молодая кукуруза убрана. Огород Джо процветал, сено ещё не созрело для косьбы, а на шестнадцати акрах леса Джо нужно было срубить ещё много деревьев. Расчистить все шестнадцать акров было серьёзной задачей, и Джо
несколько лет даже не надеялся закончить, потому что мог работать на лесозаготовках
только тогда, когда больше нечего было делать. Тем не менее, он намеревался
срубить и обрезать еще много деревьев.

Он был измотан, но беспокойство, которое владело им месяц назад
, теперь ушло, и в настоящее время он был доволен. Подготовка
земли для выращивания зерновых и их посадка были тяжелой работой. Но теперь всё было кончено, и когда урожай будет собран, он сможет прокормить свою семью и скот зимой. Весь излишек придётся продать, чтобы удовлетворить Элиаса Дорранса. Однако в тот момент Джо не испытывал никаких угрызений совести.
особой неприязни к нему. Банкиры были нужны, и Элиас помогал Джо, когда тот нуждался в помощи.

 Осторожно, как человек, любящий хорошие инструменты, Джо повесил топор на деревянные колышки в сарае, а затем снова снял его, чтобы проверить обе части большим пальцем. Топор должен быть острым как бритва, чтобы им можно было
брить, если человек собирается хорошо работать с его помощью, и тот, кто
убирает инструмент в хорошем состоянии, найдёт его в таком же состоянии,
когда он понадобится ему снова. Джо нашёл топор таким острым, что, должно быть, наточил его после
того, как срубил последнее дерево. Он ухмыльнулся; он устал сильнее, чем думал
потому что он не помнил, чтобы точил топор.

 Он прислонился к стене сарая для инструментов, позволяя себе роскошь ничего не делать. Он смотрел, как Барбара, спокойная и прекрасная, идёт к свинарнику с ведром помоев, и наслаждался каждой минутой. Он не задумывался о нелепости этой сцены, о том, что кто-то может выглядеть грациозно, кормя свиней, но чувствовал только радость от того, что видит что-то гибкое и прекрасное.

Джо зевнул. Прошлой ночью он почти не спал. Лежа рядом с Эммой, он
наблюдал, как убывает луна и появляются первые слабые проблески рассвета, похожие на
коварные воры с небес. Только тогда он лёг спать, а вскоре после этого пришло время вставать и снова идти на работу.

  Он подошёл к колодцу, зачерпнул ведро воды и умыл лицо и руки. Вместо того чтобы идти в магазин сегодня вечером, он ляжет спать после ужина. С пустым ведром в руке Барбара подошла и встала рядом с ним. Её стройная фигура слегка отклонилась назад, словно под действием таинственного ветра, созданного её собственным духом.

Она сказала: «Ты выглядишь уставшим».

«А теперь не беспокойся обо мне!»

Она улыбнулась.  «Я буду беспокоиться, если захочу.  Как прошёл день?»

— Достаточно хорошо. Как там свиньи?

— Элеонора, — серьёзно сказала Барбара, — всё время выталкивает Хораса из корыта. Она не даёт ему есть.

Джо сухо сказал: — У Элеоноры свинские манеры, да?

Она рассмеялась, и Джо посмотрел на её испачканные красным пальцы. Он и без слов знал, что Барбара и, вероятно, все остальные, кроме малышей,
Альфреда и Карлайла, провели по крайней мере часть дня, собирая
дикие ягоды. Срывать и заготавливать на зиму дикие плоды могли
только женщины и дети, и это было так же неизбежно, как само лето.
 Джо задал дежурный вопрос:

"Где Тэд?"

«Он ушёл в лес один».

«Он тебе не помог?»

«О да. Мама заставила его».

Джо мысленно ухмыльнулся. Эмма редко повышала голос на кого-то из детей и никогда их не била. Но каким-то образом ей удавалось добиваться быстрого и беспрекословного выполнения любого отданного ею приказа, а это было больше, чем мог сделать Джо. В его жене была какая-то таинственная сила,
которую всегда можно было почувствовать, но которую Джо не мог объяснить. Было
странно, подумал он мимоходом, что эта сила не распространялась
ни на что за пределами семьи. Было странно, что
мысль о том, чтобы покинуть дом, должна быть такой пугающей, когда во всем остальном
Эмма была так уверена в себе. Но он отогнал эту мысль,
как отмахивался от нее каждый раз, когда она начинала его мучить.

Джо вошел в дом и поцеловал Эмму, и на мгновение его усталость
прошла. Он сморщил нос.

- Что-то вкусно пахнет!

- Малиновое варенье. Мы попробуем завтра, но сейчас не можем, потому что
оно ещё не готово. Мы нашли хороший урожай; некоторые ягоды были размером
с мой большой палец.

Чёрный котелок, в котором варились собранные в тот день плоды, был отодвинут в сторону.
в задней части печи. Пряные ароматы наполнили комнату, и Джо знал, что, когда на земле выпадет много снега, Эмма достанет свои джемы, желе и варенья с полок, где она их хранила, и они снова ненадолго вернутся в лето. Джо вспомнил, как приятно было завтракать зимним утром, когда все намазывали блины слоем в четверть дюйма джемом, и причмокнул губами.

Четверо младших детей, чьи руки были испачканы так же, как у Барбары, бросились к нему, и он приготовился к их натиску. Дети
Им не с кем было играть, кроме друг друга, и они всегда с нетерпением ждали его прихода. Он ломал голову, придумывая, какую бы историю им рассказать или
маленькую пьесу разыграть. Затем Эмма отвернулась от плиты и обратилась к детям:

«Ваши лошади всё в доме затоптали, и я этого не потерплю.
Снова их привяжите».

Счастливые дети вернулись к игре, очевидно, в лошадки, в которую они играли, и Джо почувствовал, как в нём нарастает чувство благодарности. Было бы неплохо отдохнуть, и Эмма это знала. В то же время он почувствовал огромную усталость.
восхищался своей женой; она освободила его от любой ответственности,
не обидев при этом детей. Это ещё раз подтвердило то, о чём Джо всегда подозревал: несмотря на кажущуюся хрупкость и тот факт, что они якобы были слабым полом, женщины обладали силой и властью, о которых мужчины ничего не знали. Силой и властью, когда дело касалось их детей. Что же касается других вещей, например, разумных действий в разумном направлении, — но он снова отогнал эту мысль. Он опустился в кресло и с явным усилием
ему удалось не заснуть.

"Как прошёл день?" — спросила Эмма.

"Хорошо."

В целом, день прошёл хорошо. Ему нравилось работать топором. Топор в руках человека, который знает, как им пользоваться, перестаёт быть просто инструментом и становится точным прибором. Для человека, который работает топором, топор — это как хорошая винтовка для охотника.

«Ты собираешься рубить ещё деревья?» — спросила Эмма.

"Я буду работать в лесу, пока не нужно будет косить сено."

Это было всё, что они сказали, но это было всё, что им нужно было сказать, потому что остальное
Всё шло по чёткому плану. Когда деревья валили и обрезали, из некоторых
делали шпалы для железнодорожных путей, а остальные использовали
на дрова. Как только снег устранял опасность лесных пожаров,
сучья сжигали. Это всегда было небольшим праздником. На сжигание
сучьев собиралась вся семья. Дети зачарованно наблюдали,
как языки пламени взмывали ввысь, пожирая потрескивающие ветки. Затем, пока Джо сгребал в кучу несгоревшие ветки и поджигал их, Тэд и малышка Эмма слепили снеговика или снежную крепость, чтобы порадовать
отдых. Обычно это заканчивалось тем, что Эмма и Барбара накрывали на стол рядом с
ещё тлеющими углями, а Джо всегда оставлял достаточно веток, чтобы у каждого
было сухое место.

 Эмма подошла к двери и позвала: «Тэд!» — и восьмилетний мальчик, словно
на невидимом поводке, привязанном к матери, появился из сгущающейся ночи. Его гладкие, как у тюленя, волосы свидетельствовали о том, что он
уже умылся у колодца, но теперь Тэд не мог обойтись одной водой. Его лицо и руки были покрыты глубокими порезами, из которых снова начала сочиться кровь, а на предплечьях виднелись следы от клыков.

Джо изумленно спросил: "Что, черт возьми, с тобой случилось?"

"Я поймал дикую кошку!" - Я поймал ее! - радостно воскликнул Тэд. - Поймал ее прямо в силок, который я сам себе расставил!
"

- Неужели ты не понимаешь, что лучше не связываться с дикими кошками?

- Это всего лишь маленькая, - сказал Тэд, как будто это все объясняло.
"Не достаточно едва большой, чтобы что-нибудь пожевать еще. У него в сарае, я
есть. Я goin', чтобы укротить его".

"Избавиться от него", - приказал Джо.

"О, па!"

Джо был непреклонен: "Избавься от него сейчас же! Единственное, что нам здесь не нужно!
это дикая кошка!"

Он взял фонарь, зажег его и, пока Тэд протестовал, побежал трусцой
его каблуки, штамп в сарай. Рысь уже видел его
собственного освобождения. Тэд положил его в один из ящиков для корма мулов, накрыл
доску и придавил доску камнем. Кот-пленник
высвободил доску и ускользнул.

- Черт бы побрал его злобную шкуру! - Воскликнул Тэд.

Джо строго спросил: «Что ты только что сказал?»

«Ты сам это сказал».

«Значит, ты тоже можешь, да? Запомни, я больше не хочу слышать от тебя ничего, что хотя бы отдалённо похоже на ругательство. И никаких диких кошек».

«Это была всего лишь маленькая кошка».

«Ты меня слышал!»

Лицо Тэда было упрямым и немного угрюмым. Мгновение он молчал, и Джо повторил:

 — Ты меня слышал!

 — Да, пап.

 Джо освещал им путь обратно к дому, задул фонарь перед тем, как войти, и повесил его на деревянный крюк. Этот жест был автоматическим и
выработался за годы вынужденной бережливости. Он никогда не скупился на еду для своей семьи, для себя и для своих животных, в таком порядке. Но он никогда не тратил впустую ничего, что стоило денег. Хотя преподобный Хейнс, объезжая округу, часто грозился тем из своей паствы, кто
В Тенни-Кроссинге, где деньги были корнем всех зол, Джо никогда в это не верил. Деньги просто было труднее всего достать.

 На этот раз Джо почти не наслаждался едой — а Эмма почти волшебным образом готовила самые простые блюда, — он ел, потому что нужно было есть.
Лишь мельком он заметил, что Барбара внимательно наблюдает за
болтающими младшими детьми; за Тэдом, угрюмо разочарованным и всё ещё
бунтующим, но не позволяющим этому помешать его всегда неуёмному
аппетиту. Он казался ближе всех к Эмме, в которой всегда было что-то такое,
Казалось, она сосредоточилась, и он знал, что она наблюдает за ним, беспокоясь о нём. Вскоре он уснёт.

 Дети соскользнули со стульев и вернулись к своим верёвочкам, с которыми играли. Очевидно, что на какое-то время садироны Эммы превратились в лошадок, потому что все они были привязаны в разных местах комнаты. Сегодня вечером он им не понадобится, и Джо извинился.

— Пойду-ка я посмотрю, на месте ли небо.

Он встал из-за стола и вышел на улицу, в приятную летнюю ночь. Вокруг была только темнота, без единого проблеска луны или звёзд.
свет. Собака Тэда подошла, приветственно виляя хвостом и принюхиваясь, и даже когда
Джо гладил собаку, он думал о том, что Майк не будет пасти скот и не будет охотиться, кроме как с Тэдом. Поэтому в стране, где всё должно было зарабатывать себе на жизнь, он был бесполезен. Но у молодых должно было быть что-то, и Джо подозревал, что Тэду очень нравился его питомец, потому что Майк мог обогнать любую другую собаку или двух собак во всей стране.

Джо вдоволь надышался ночным воздухом, вернулся в дом и
несколько мгновений лениво наблюдал за игрой своих четверых младших детей.
Эмма и Барбара мыли посуду, а Тэд, всё ещё немного угрюмый, сидел за столом и вырезал новые ножны для своего ножа. Джо прислонился к дверному косяку и на секунду задремал. Ему
казалось, что он снова в магазине Тенни, слушает рассказы о бескрайних
землях и безграничных возможностях на Западе, и он видел, как его дети
используют эти возможности. Джо встряхнулся и проснулся.

Он чувствовал себя опустошённым от усталости, снимая одежду и методично развешивая её. Хотя бывали вечера, когда ему нравилось засиживаться допоздна с
Сегодня вечером сон был более желанным для мужчин в магазине Тенни. Но несколько минут он лежал без сна, нахмурив брови, потому что его что-то беспокоило. Однако он не мог чётко сформулировать, что именно, и через некоторое время Джо выбросил это из головы. Как только он это сделал, то погрузился в глубокий сон. Когда он проснулся, за шторами, которыми Эмма занавешивала окна, снова занимался серый рассвет. Ещё через три четверти часа восходящее солнце сменит серый цвет на золотой, и на несколько мгновений Джо ощутил абсолютное довольство. Отдых
Сон прогнал усталость и физическую боль прошлой ночи. Эмма, лежавшая рядом с ним, всё ещё крепко спала.

 Затем, когда рассвело, залаяла собака Тэда. Эмма медленно проснулась и повернулась, чтобы улыбнуться ему.

 — Доброе утро.

 — Доброе утро, дорогая.

Он придвинулся чуть ближе, чувствуя тепло её тела.
Джо вспоминал свою юность и холостяцкие годы как довольно бесплодный
период, и он не достиг самореализации, пока не женился. Их
жизнь никогда не была лёгкой. Но она всегда была хорошей, и это было
лучшие части каждый день. На некоторое время они могли быть
вместе в полной праздности, каждый счастлив, потому что другой был рядом.
Они были отдохнувшими и посвежевшими, готовыми справиться с проблемами, большими и
малыми, которые мог принести этот день. Но утром, как раз перед тем, как они
проснулись, большие проблемы казались маленькими, а мелкие - пустяковыми.

- На что лает собака? Сонно спросила Эмма.

«Он, наверное, нашёл какую-нибудь дрянь в поле. Я пойду посмотрю. А ты пока отдохни».

Джо выскользнул из постели, сладко потянулся, снял ночную рубашку.
Он снял рубашку и надел одежду. Он подошёл к двери, распахнул её и
остолбенел, увидев то, что предстало его взору.

 В центре вытоптанного кукурузного поля стоял
стройный чёрный бык, безмятежно жуя стебель кукурузы, торчавший у него изо рта, как зелёная палочка. Стадо разноцветных коров и быков вяло
паслось или чесалось на том, что осталось от овсяного поля. Огород лежал в руинах. Хотя большинство коров уже набили
желудки и теперь с удовольствием переваривали съеденную пищу, несколько телят и годовалых бычков всё ещё жадно щипали траву
ничего зеленого, что осталось.

Немедленная реакция Джо была огромная слабость, как будто его тело не
более твердая вещь, а жидкая масса. Он сник, как плавятся свечи,
все, что ушло, чтобы заставить его вдруг растворились, а только
слабый огонек распыления Вика осталась, чтобы доказать, что там никогда не было
было что-то еще. Затем он собрался с духом и дал отпор.

Вся его жизнь была борьбой, в которой шансы были не на его стороне. Всего месяц назад он был близок к тому, чтобы сломаться, когда желание отправиться на запад охватило его, как пламя, и он
вынужденный вычеркнуть это и забыть. Забыв об этом, он оставил его
странно опустошенным и опустошенным. Но он взял себя в руки и
взялся за работу, чтобы этот урожай был хорошим. Теперь урожай
лежал перед ним уничтоженный. В груди Джо начал медленно закипать гнев.
Он ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть.

Эмма появилась у него за плечом, и, когда он посмотрел на неё, Джо увидел, что
её лицо было бледным. Она ничего не сказала, но её успокаивающая рука скользнула
по его плечу. Джо глупо пробормотал:

«Это скот Пита Домли».

«Я знаю».

Джо взорвался: «Я…!»

Он развернулся, вернулся в спальню и снял винтовку с гвоздя, на который повесил её. Его мозг пылал, так что взведение курка и заряжание оружия были механическими действиями, в которых он ничего не смыслил, но которые хорошо выполнял, потому что делал это так часто. Не замечая ничего вокруг, осознавая лишь то, что разрушители пришли забрать то, что по праву принадлежало семье Джо, он прислонился к дверному косяку и тщательно прицелился в чёрного быка. Его палец напрягся на спусковом крючке, когда
голос Эммы прорвался сквозь красную пелену, окутавшую его мозг.

"Нет, Джо!"

Она выглядела почти больной, но в её словах было отчаяние, которое действовало гораздо эффективнее, чем любой физический барьер. Она заговорила снова.

"Это не выход."

Красная ярость, бушевавшая в его мозгу, стала менее горячей. Он опустил ружьё так, что приклад упёрся в пол, и перевёл взгляд с неё на уничтожаемый скот. Затем к нему вернулось здравомыслие. Он положил ружьё обратно на козлы и глухо сказал:

«Я прогоню их».

Джо направился к скоту, а собака Тэда бежала за ним по пятам. Он прекрасно понимал, что прогонять налетчиков бесполезно, потому что их больше не было.
Ущерб будет нанесён. И всё же он знал, что скоту не место там, где он
находится, и, поскольку больше некому было их прогнать, это должен был сделать он.

 Высокий чёрный бык на кукурузном поле посмотрел на него слегка удивлёнными глазами, когда Джо приблизился. Он поднял упавший стебель кукурузы,
зловеще взмахнул им, и бык поскакал прочь, чтобы присоединиться к тем, кто был на овсяном поле. Крупная черно-белая корова с теленком на
поводке бросилась к концу поля, и остальные последовали за ней. Они
неуклюже протиснулись сквозь изгородь, обозначавшую границу владений Джо.
земля и вернулись на своё пастбище. Там они все остановились и посмотрели на него,
как будто говоря, что знают, что поступили неправильно, но сообщают ему,
что имеют право находиться там, где находятся. Когда Джо не стал преследовать
их дальше, скот побрёл к водопою, и Джо машинально отметил, что их стало намного больше. У Пита
было несколько стад, которые он держал на разных пастбищах. Вероятно, руководствуясь
таинственными чувствами, которыми обладают животные и которые не может объяснить ни один человек, одно или несколько других стад присоединились к стаду Пита
их держали здесь, и вместе они организовали налет.

Джо яростно тряхнул головой, и вены на его голове и шее вздулись.
они были настолько натянуты, что заметно выделялись и пульсировали. Прежнее беспокойство
вернулось с такой ошеломляющей силой, что было почти невозможно
противостоять ему. Он чувствовал, что становится огромным, и казалось, что если он сделает
шаг в одном направлении, то окажется прямо среди мародерствующего скота. Шаг в другую сторону наверняка приведёт его лицом к лицу с
Элиасом Доррансом. Не было места, куда он мог бы отвести свою семью, где бы они
не быть загнанным в угол и не стать чьей-то добычей. Почему-то он вспомнил ту ночь, когда шёл в магазин Тенни и смотрел на
звёзды, которые никогда не теснили друг друга. Джо озвучил свои взрывоопасные мысли
испуганной собаке:

 «Это место слишком чертовски маленькое!»

 Джо вернулся домой в сопровождении собаки. Убивающее
разочарование было роскошью, а он никогда не мог позволить себе
роскошь. И прошлое было навсегда утрачено, и теперь это принадлежало
прошлому. Поля можно было вспахать и снова засеять, и, если повезёт,
урожай созреет до того, как его уничтожат морозы.

Джо посмотрел на Эмму, которая всё ещё молча стояла в дверях, и в его сердце словно вонзился нож. Казалось, она взглядом просила у него прощения. Если бы они уехали на запад, когда он хотел, то сейчас им не пришлось бы столкнуться с уничтожением всей проделанной за лето работы.
Он видел в глазах Эммы страх, что всё станет ещё хуже, чем есть, что новый урожай, который Джо начнёт сажать сейчас, может погибнуть, как уже погиб нынешний урожай, и что они встретят зиму без денег, без корма для животных, без запасов для семьи.

Он подбирал слова, чтобы утешить её, и мог думать только о том, что:

«Я их прогнал. Теперь всё в порядке».

«Я... я ужасно сожалею, Джо». — Её голос дрожал.

«А теперь не забивай себе голову! Я посажу новые культуры!»

Она неуверенно сказала: «Уже слишком поздно для новых посевов».

Он выдавил из себя то, что, как он надеялся, было беззаботным смехом, и пожалел об этом, потому что она поняла, что это был не настоящий смех. Джо мысленно ругал себя. Больше всего ему хотелось успокоить, пожалеть её, но это было невозможно. Их урожай, их средства к существованию, пропали. Это была более чем серьёзная ситуация.
Это был отчаянный шаг, и она знала об этом так же хорошо, как и он, но он попытался.

"А теперь не волнуйся. Всё в порядке."

Она сказала: "Не говори мне этого, Джо."

Хотя было утро, и день едва начался, она устало повернулась к плите. Джо сел, ожидая, когда она его накормит. Было лето. Их запасы ветчины, бекона, колбасы и других копчёных мясных продуктов давно
иссякли. До тех пор, пока с наступлением холодов не стало достаточно
прохладно, чтобы хранить мясо, у них не было ничего, кроме дичи, которую они
стреляли. Эмма умело смешала молоко с яйцами и взбила их в
сковородку. Она положила ломтики домашнего хлеба на плиту, пока они не подрумянятся.
затем густо намазала тост домашним сливочным маслом.

Раскрасневшаяся со сна Барбара вышла из комнаты, где она спала с
своей сестрой, и вышла на улицу к колодцу. Когда она вернулась, свежевымытая.
умывшись, она увидела, какой хаос учинили коровы. Она посмотрела на
лицо матери, и у ее отца, и был тактично умолчал. Она была
молодой и здоровой и, несмотря на катастрофу, выглядела сияющей,
и по какой-то причине, которую он не мог объяснить, Джо почувствовал себя лучше.
Сам будучи элементалем, он думал об элементах. Хотя он и не мог этого объяснить, отчасти благоговение, которое Барбара внушала ему, было вызвано тем, что она была прекрасной молодой женщиной, в которой, как в символе, заключалась вся надежда на будущее. Конечно, без неё не было бы никакого будущего. Джо начал есть яичницу с тостами, которые принесла ему Эмма, и уже наполовину съел свою порцию, когда в дверь робко постучали.

Джо сказал: «Входи».

Дверь открылась, и в проёме появился Пит Домли. Каким-то образом он
Казалось, он уменьшился вдвое, как будто был карликом, пришедшим с
просьбой. Его глаза покраснели от недосыпа, а под ними
висели синие мешки. Через открытую дверь Джо мельком
увидел белую лошадь, на которой приехал Пит. На секунду гнев
Джо вспыхнул с новой силой: если бы Пит следил за своим скотом,
урожай не был бы уничтожен. Жалость к этому маленькому человечку, который обычно был таким же агрессивным, как
петух-бройлер, но теперь выглядел таким жалким, смягчила гнев Джо. Он сказал:

«Позавтракай, Пит».

Пит вошёл в дверь, медлительный и усталый. Он сказал: «Лэнс».
Тревельян сказал мне вчера вечером, что они ушли, Джо. Они покинули своё пастбище на Туэйди-Крик и просто ушли. Не всегда можно предугадать, что сделают животные.

Джо сказал: «Я знаю».

«Я был уверен, — сказал Пит, — что они направятся на высокогорные пастбища над Туэйди. Я искал их там почти до рассвета».

— И что?

— И то, что я заплачу тебе, Джо. Тебе или Элиасу Доррансу, как ты захочешь.

Джо повторил: «Позавтракай, Пит».

Пит сел, и Эмма подала ему завтрак. Джо ел молча и наблюдал, как Пит вяло поглощает свой завтрак. Говядина в Сент-Луисе
Цены были фантастическими, и, вероятно, в восточных городах они были ещё выше. Джо этого не знал. Но он знал, что человек, который выращивал эту говядину на свободном выгуле и был основным поставщиком на рынки,
не получал самых больших денег. Пит, у которого было семеро детей,
много работал. Часто он работал много, а получал мало.

 Кроме того, Пит всю ночь ездил верхом, чтобы найти пропавший скот. Наконец,
поняв правду, он, должно быть, искал их на других фермах, прежде чем
пришёл к Джо. Ни один человек не мог бы просить большего ни у кого
другой человек, и кто знает, что взбредёт в голову этому дураку? Самое большее, что мог сделать человек, ищущий скот в кромешной тьме, — это гадать, а если догадка окажется неверной, что тогда? Пит Домли не ел и не топтал
овёс, кукурузу и овощи Джо. Это сделал скот Пита. Джо чувствовал, что в распятии Пита не больше смысла, чем в прибивании
Христа к кресту. Пит доел свой завтрак и после минутного молчания сказал:

«Кому я заплачу, Джо? Тебе или Элиасу?»

«Никому, Пит».

Пит упрямо сказал: «Что правильно, то правильно».

— Послушай, купи мне ещё семян и на этом остановимся.

Пит удивлённо раскрыл глаза. — Ты собираешься снова сажать?

— А что ещё?

— Ну… ты знаешь, где я живу, и деньги будут там, когда ты поедешь сажать.

Пит сел на свою усталую лошадь и поехал домой. Джо угрюмо, со смешанным чувством жалости и грусти, смотрел ему вслед. На самом деле Пит не был виноват. Но
он чувствовал, что виноват. Он, пусть и невольно, нанёс смертельную рану
своему очень хорошему другу, и эта мысль будет преследовать его вечно.

  Джо побрёл на свои опустошённые поля и, как только оказался на них,
с ними он подтвердил то, что и так знал. На овсяной делянке несколько
помятых стеблей отважно пытались поднять побитые головки к солнцу.
Кукуруза была испорчена, а огород уничтожен. То, что осталось, составляло
не более одной двадцатой того, что было необходимо.

Джо поймал мулов и увернулся от их бьющих ног и режущих зубов, пока
запрягал их в упряжь. Пробежав на свободе четыре дня, мулы
не были склонны снова работать. Но им приходилось работать, потому что человек, который
ими командовал, был сильнее их. Они опускались и поднимались, когда
На них надели упряжь, и они брыкались и визжали, когда их привязали к плугу. Это было всё, что они могли сделать.

 Джо направил плуг на первую длинную прямую борозду и, делая это, убеждал себя, что второй урожай овса будет лучше первого, потому что второй будет питаться остатками первого. Джо развернул свою взбунтовавшуюся упряжку, чтобы начать вторую борозду, и когда он доехал до конца, ему почему-то показалось, что день тоже должен закончиться. Затем он посмотрел на едва взошедшее солнце и понял, что день ещё не начался.

Он направил мулов по другой борозде и, злясь больше на себя, чем на них, резко дёрнул поводья. Плуг немного съехал в сторону, так что вместо того, чтобы идти вровень со всеми остальными, борозда отклонилась от них. Джо остановился и провёл рукой по вспотевшему лбу. Двадцать лет назад или даже больше отец безжалостно выпорол его за то, что он вспахал кривую борозду. С тех пор и до сих пор он ни разу не вспахивал
её.

Джо развернул мулов и выровнял борозду, чтобы она была такой же, как и
остальные. С тех пор, чтобы не повторять ошибку, ему приходилось
смотреть сам и что сделали вспашку два раза. С истощением
равно, может быть больше-вчера вечером Джо увидел первый длинный
тени вечера.

Впервые, вместо того, чтобы предоставить убежище от проблем, его
дом, казалось, признать их с собой. Не было никакого мира и никаких
спокойствие, которое платят за день работы. Когда ужин был окончен, практически
электрический беспокойство, что мучило его крепится к наддувом
высоты.

"Знаешь что?" - яростно сказал он. "Я бы хотел, чтобы мы могли сходить на хорошую вечеринку
hoedown сегодня вечером! Настоящий рип-снортер со всем, что в нем есть!"

«Сходи в магазин и узнай, когда будет следующая вечеринка и где она пройдёт», —
посоветовала Эмма. «Я бы и сама не прочь сходить на вечеринку».

Джо пошёл по тропинке к магазину и по пути пытался представить,
какую дружескую атмосферу он ощутит, когда дойдёт до места. Но у него не
получалось.

С таким же успехом небо могло бы и не существовать, и он едва
ощущал, как прохладный ночной воздух обдувает его щёку. _Дело было не только в Элиасе. Дело было не только в его
погубленном урожае. Дело было в том, что он не мог
потянуться, не задев чьи-то рёбра._ Если только у человека не было
Если бы у него были деньги или ему просто повезло, он бы не потерялся здесь.
Это был не тот образ жизни, и уж точно не тот образ жизни, к которому привыкла его семья. Джо механически направился к магазину и уже собирался войти, когда к нему подошёл мужчина.

"Привет, Джо," — сказал Элиас Дорранс.

"Привет."

— Я слышал, — сказал другой, — что вы потеряли урожай.

Джо ждал бесконечно долго, пока до него не дошло, что к этому моменту все уже, должно быть, слышали об этом. Тогда он сказал: «Это так».

Элиас Дорранс спросил: «Что вы теперь будете делать?»

«Посажу ещё один урожай».

«Его уничтожат заморозки».

— Это тот шанс, которым я воспользуюсь.

 — Прости, — сказал Элиас. — Мне правда жаль, и я знаю, что ты беспокоишься обо мне. Тебе не нужно беспокоиться. Ты хороший фермер, человек слова и честный. Я возьму ещё один кредит до следующей осени.

"На что?" Джо спросил.

Пожав плечами Элиас Дорранс был наполовину увиденные в ночь. "Твои мулы, ваш
упряжь, повозки, скота, хозяйственных товаров. Вы можете крышка
это."

На мгновение Джо безучастно стояла, предложение, даже не регистрируясь. Затем
медленный гнев, который монтируется как на дрожжах росло внутри него.

Он был потрясён, когда Эмма отдала ему 600 долларов и сказала, что наконец-то он может получить свою ферму. Он до сих пор не мог понять, как она накопила такую огромную сумму; Джо никогда не зарабатывал 600 долларов за один год. Но каждый цент из этой суммы, всё, что у них было, было заработано потом и кровью Эммы и его самого. Джо подумал о Нике Джонсоне.

У него тоже была ферма, которую финансировал Элиас, и он потерял урожай. В следующем
году он потерял ещё один урожай, и Элиас забрал всё, кроме одежды,
которую Джонсоны носили на себе. Теперь хоподинокий и побежденный, Ник
Джонсон снова был наемным работником, и его мужество было настолько сломлено, что он
никогда не станет никем другим. Джо подумал о дорогом домашнем хозяйстве Эммы.
имущество, те немногие вещи, которые были у его детей, о мулах, коровах,
все, на что Элиас не имел никаких прав. На мгновение у него возникло дикое
желание врезать банкиру кулаком по лицу, и Элиас, должно быть,
почувствовал это, потому что отступил на шаг. Джо оборвал его на полуслове и выплюнул:

«Элиас, можешь прыгнуть с разбега в ближайший пруд с утками».

Не оглядываясь и не заходя в магазин, он развернулся и ушёл.
Джо шёл сквозь темноту к своему дому. Человек, который отвернулся от земли,
почти отвернулся и от Бога. Но тот, кто рискнул всем, что было у его семьи,
вовсе не был человеком. Джо вошёл в дом.
 Эмма шила за столом, она подняла голову, и в её глазах
появилось беспокойство.

"В магазине никого не было?"

"Я не ходил. Я встретил Элиаса."

Эмма выжидающе смотрела на него. Какое-то время Джо расхаживал взад-вперёд по
комнате. Затем он повернулся к ней лицом.

"Элиас предложил продержаться ещё год. Всё, что он хочет, — это закладная на всё, что ещё не заложено ему."

Эмма разинула рот, и Джо быстро сказал: «Я велел ему… я сказал ему «нет».

Она привстала со стула. «Джо, может, тебе стоило…»

«Нет!» — почти яростно перебил он. «Я этого не сделаю! Мы по уши в долгах, и так будет всегда! Кое-что останется нашим!»

Повисла короткая пауза, пока они оба размышляли каждый о своём. Эмма
повернулась к нему с обеспокоенным лицом.

"Как ты думаешь, ты сможешь собрать ещё один урожай?"

Джо посмотрел на Эмму, а затем куда-то вдаль. Снаружи стояла
чёрная ночь, но в своём воображении он ясно видел опустошённые поля.
В своих мышцах он чувствовал боль от вспашки и посадки
нового урожая. В глубине души он уже чувствовал боль
и гнев, которые испытает, если новый урожай погибнет от
морозов.

 Эмма подождала, а затем вскочила на ноги с тревожной поспешностью. «Пит
Домли заплатит за семена, Джо. Мы с Барбарой поможем с
посадкой».

Теперь он вдруг понял, что больше не хочет ни утешать её, ни вселять в неё
надежду на новый урожай. Пришло время взглянуть правде в глаза.

"Эмма," — сказал он, и его губы пересохли и сжались от усилия.
возьми себя в руки. "Эмма, на западе есть свободные земли, которые можно захватить".

Она отшатнулась, как от пощечины. "Это мечта, Джо.
Светлая мечта".

"Это не сон", - сказал он. "Это реально земля, и реальные люди
там, чтобы жить на ней".

Она сложила руки перед собой, и он увидел, что они дрожат. Но он не сделал ни шагу, чтобы подойти к ней.

"Мы не можем этого сделать, — сказала она. — Разве ты не видишь, что мы не можем этого сделать? Нам нужно думать о шести
детях."

"Другие люди делают это с детьми, — упрямо сказал он.

«Ты не можешь заставить меня это сделать!» — в отчаянии воскликнула она. «Я не уйду из этого дома — никогда. Мы как-нибудь справимся. Если понадобится, Пит Домли возьмёт тебя на год — он твой должник после того, что случилось».

 Буря, которая назревала в нём, разразилась, и он набросился на неё. — Я больше не собираюсь быть наёмником, слышишь! Я покончил с этим и не собираюсь возвращаться к этому!

Его резкий и громкий голос лишил Эмму самообладания. Она всегда знала, что Джо может разозлиться, но никогда прежде его гнев не был таким сильным.
направлено против нее самой. Она побледнела, покачнулась на мгновение, а затем
нетвердой походкой подошла к окну. Она стояла, вцепившись в подоконник, вглядываясь
в темноту.

Он молча наблюдал за ней. Затем подошел к ней, развернул ее лицом к себе и
заставил посмотреть на себя.

- Эмма, - сказал он, превозмогая боль в горле. «Ты же не хочешь, чтобы я снова стал наёмником, Эмма?»

Её глаза наполнились слезами, и она попыталась заговорить. Но из её горла не вырвалось ни звука, и она покачала головой, отвечая «нет».

Его голос стал смиренным. Он был глубоко озадачен и умолял её.
ответ, который он мог бы понять. «Почему ты так сильно против Запада? Скажи мне правду. Скажи мне».

Она обрела дар речи. «Я не против Запада. Я против того, чтобы покидать наш дом. Я хочу остаться здесь. Я... я надеялась, что мы сможем жить здесь вечно. Я... я боюсь, Джо».

Он нахмурился, растерянный и неуверенный.

- Ты никогда раньше не боялась, Эмма. Мы через многое прошли
вместе, через много борьбы и беспокойства. Мы волновались, когда малышка
Эмма была больна, и когда чуть не упал с дерева. Это всегда вылезет
все в порядке".

"Это было по-другому", она запнулась. - Мы ... мы были здесь, среди своих
Люди. Если бы нам нужна была помощь, мы могли бы ее получить.

- Эмма, - прошептал он. - Эмма, я могу позаботиться о тебе. Я могу позаботиться о
детях.

Она прижалась к нему, уткнувшись лицом в его шею.

"Эмма, - сказал он, - когда мы ушли от твоего отца, ты тогда волновалась, но
ты справилась с этим, и после этого жизнь стала намного лучше".

«Тогда мы были моложе, — сказала она. — О, Джо, мы были намного моложе, и у нас была только Барбара. Теперь у нас шестеро! Подумай об этом, Джо! Шестеро детей в глуши!»

Он оттолкнул её от себя. Взяв её за подбородок, он заставил её замолчать.
чтобы снова посмотреть на него. Из глубин его беспокойной души, из
самого его существа, его стремление к независимой жизни
прорвалось сквозь его глаза и умоляло её понять его. Его голос
был хриплым от силы его желания.

"Эмма," — сказал он. "Я могу позаботиться о тебе. Доверься мне, дорогая."

Что-то внутри неё растаяло. Она больше не могла ему отказывать. Он
умолял её дать ему свободу быть самим собой. Он умолял её дать ему
пространство, чтобы он мог расти, и чтобы их дети могли расти. Он умолял
её быть храброй ради него, чтобы он мог осуществить свою самую заветную
нуждается в ней. Какими бы ни были её опасения, каким бы ни был её страх, она должна отправиться с ним в неизвестность.

  Она положила руки ему на плечи и посмотрела прямо в глаза. «Я верю тебе, Джо, — тихо сказала она. — Мы отправимся на запад. Мы отправимся, как только будем готовы».




ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Горный человек


За окнами едва брезжил утренний свет, когда Джо выскользнул из постели. Он
двигался осторожно, стараясь не шуметь, и, одевшись, держал в руке
ботинки. Его лоб нахмурился от беспокойства, потому что прошлая ночь
была плохой.

 Всё началось, как только Джо вернулся домой из магазина Тенни, где
Рано утром он отправился к Лестеру Тенни. Он рассчитывал, что
Лес, мудрый и добрый человек, даст ему правильный совет и
информацию, в которой он так нуждался. Джо хотел узнать больше о
Западе, и, хотя он мог бы спросить у Бибберса Таунли, он хотел
знать правду, а на Бибберса нельзя было положиться в том, что он
скажет правду о чём-либо.

Джо хотел найти кого-нибудь, кто побывал на Западе и мог бы рассказать о том, каково там было, и, как он и ожидал, Лес знал, к кому он мог бы обратиться. В Хаммерстауне
В пятнадцати милях от Тенни-Кроссинга жил человек по имени Джон
Сили. Он был фермером, как и Джо, и с ним жил его престарелый отец.
Дедушка Сили в наши дни мало что мог делать, кроме как сидеть на солнышке летом
и клевать носом у печки зимой, но его разум не угас, когда ослабело тело, и он знал о Западе не меньше других.
Знаменитые горцы, Джим Бриджер, Джим Климан, Кит Карсон, были его близкими друзьями. Более десяти лет назад, хотя он уже не был молод, он помогал направлять караваны мормонов по
их невероятное, отчаянное путешествие между Наву, Иллинойс, и
долину Большого Соленого озера.

Дедушка Сили жил на западе всего несколько лет назад, и
вероятно, он был бы там до сих пор, если бы его тело было способно выполнять задачу по
удержанию его там. Теперь у него не было другого выбора, кроме как жить со своим сыном. Если
Джо хотел узнать о западе, дедушка Сили был тем человеком, который мог
рассказать ему.

Джо вернулся домой довольный. Но как только он вошёл, его радость
сменилась беспокойством.

 Юная Эмма, его вторая дочь, всегда была немного странной.
таинственная болезнь. Нападение было совершено внезапно и без всякого предупреждения на
все. Только что пятилетняя девочка играла со своими братьями и
сестрами, а в следующий момент она задыхалась, а на ее щеках появлялись красные лихорадочные пятна
, и она была горячей на ощупь. Джо вернулся домой, чтобы найти
его дочь снова заболела.

Это была тревожная вещь, и тем более что там не было ничего
что может быть сделано об этом. Доктор, за которым Джо однажды скакал всю ночь,
оказался не более полезным, чем травы, которые бабушка
Тревельян собирала при слабом свете первой четверти луны.
Лихорадка просто должна была пройти.

 Эмма сидела в кресле с подушками, прижимая к груди юную Эмму, когда вошёл Джо. Он посмотрел на них и всё понял. У Эммы была любовь и преданность, которых хватало на всех вокруг, кроме тех случаев, когда кто-то из её семьи болел. Тогда тот, кто был болен, получал всё, что она могла дать.
 Джо горевал. Его тяготило непреодолимое чувство неловкости и
неполноценности, и, хотя он знал, что ничего не может сделать, он всё равно спросил:

«Я могу чем-нибудь вам помочь?»

Эмма не ответила, но её губы произнесли «нет». На мгновение Джо
беспомощно задержался рядом, все еще желая помочь, но не в силах этого сделать. Он
знал, что слова, которые он произнес, были неправильными, но он все равно их произнес
.

- Человек, которого я должна увидеть, находится в Хаммерстауне. Мне уехать завтра утром или
ты бы предпочел, чтобы я осталась здесь?

- Продолжай, Джо, - прошептала Эмма.

Джо на цыпочках отошел от них. Он мог помочь больной корове или мулу, но не знал, что делать для своей дочери, и оставлял жену одну, потому что ему казалось, что так он хоть немного, но помогает. Женщине, у которой болен ребёнок, нужно было собрать все свои силы, чтобы просто
позаботься об этом, и если она сможет освободиться от забот о чём-то ещё, это будет хорошо.

 Барбара взяла всё в свои руки, как и предполагал Джо, и приготовила ужин.  Как будто Эмма всё ещё была главной, потому что дети смотрели на Барбару так же, как на свою мать, и слушались её, как Эмму.  Даже Тэд не шумел, и Джо чувствовал себя очень униженным. Он переживал за малышку и её мать, но, кроме чувства
сострадания, он не знал, что ещё можно сделать. Он был рад, что ему не
пришлось вести хозяйство, потому что он не знал, как это делать
об этом. Он понял, как знал с тех пор, как женился, что есть
некоторые вещи, на которые способна только женщина.

В ту ночь он был потерян. Тяжело было вспоминать, как он и Эмма не
делили одну постель. Это было очень одиноко без нее очень скучно, и
потому что она не была рядом с ним, спать не может быть хорошим. В то же время
он упрекал себя. Он был мужчиной, а не ребёнком, и мужчины заботились о себе. Они не должны были нуждаться ни в чём, кроме самих себя, но
Джо знал, что они очень нуждались. Его постель была пустой, и, хотя он спал, это был некрепкий сон.

Теперь, когда последние клочья ночи боролись с приближающимся днём, он
остановился, чтобы с нежностью взглянуть на жену и ребёнка. Они всё ещё сидели в
мягком кресле и спали. Но даже во сне Эмма крепко обнимала свою дочь. Она
словно была высокой стеной, через которую должна была перелезть опасность,
преследующая малышку, прежде чем причинить реальный вред.

Держа в руках ботинки, Джо долго возился с дверью, чтобы открыть её бесшумно. Он был голоден. Но мужчина не думал о еде.
собственные нужды, если забыть о них, означали, что лихорадочный ребенок и ее мать
могли получить еще несколько мгновений благословенного отдыха. Кроме того, голод, который
мучил его, был ничем по сравнению с лихорадкой, которая сжигала малышку
Эмму.

Джо закрыл дверь так же тихо, как и открыл, повернув ее обратно на петлях
и позволил щеколде медленно опуститься. Все еще держа туфли в руке.
он прошел немного по мокрой от росы траве, прежде чем сесть.
чтобы натянуть ботинки и зашнуровать их. Какое-то время он сидел неподвижно,
не зная, что делать, пока роса просачивалась сквозь штанины и
против своего теплого кресла. Он всегда мог пойти в Hammerstown когда малышка Эмма
стало опять хорошо, и если бы он остался сегодня дома там могут быть некоторые маленький
что он мог сделать, чтобы помочь Эмме. Он мог бы принести ей холодной воды, или
возможно, ей понадобится что-нибудь из магазина. Джо принял решение.
Барбара и Тад мог делать все, что нужно делать, и каждый день, что
прошел один день ближе к заморозкам осенью. Времени не было
потерять. Кроме того, только Эмма знала, как помочь больному мальчику.

Он не переставал беспокоиться, снимая уздечку с колышка в сарае
и пошел к мулам' пастбище, но он не был так отчаянно
смутные, как он был.

Джо спрятал уздечку за его спиной, как он подошел к пастбищу. В
мулы посмотрел на него из уголков своих глаз, а затем превратили их
спиной и уплыла к другой стороне загона. Джо пробормотал:
под его дыхание. Когда они думали, что им придется работать, мулов
всегда было трудно поймать. Джо бросил уздечку у забора и
вернулся в сарай. Он заткнул верёвку за пояс и взял пару
пригоршней кукурузы из бочки с зерном. Кукурузу в деревянной ложке
Он вернулся на пастбище для мулов, вошёл в ворота и прислонился к ним.

Он снова вспомнил ночь в магазине Тенни и Бибберса Таунли,
рассказывавшего о Западе. Несмотря на то, что Бибберс лгал, в его рассказах
присутствовал дух чего-то светлого и чудесного.
Джо подумал о земле, такой желанной и свободной. Он видел, как его сыновья выращивают зерно для себя, а не ряды долларовых купюр для какого-нибудь банкира. Он думал о своих дочерях, которые были счастливы в браке с сильными мужчинами, которым нужно было пространство для роста, и у которых оно было.

Мулы приближались, помахивая хвостами и покачивая головами, и
возрастающее волнение, охватившее Джо, не давало ему почувствовать
к ним неприязнь. Всю свою жизнь он искал то, чего так и не нашёл, но
никогда не отчаивался и продолжал искать. Если бы он не беспокоился о малышке Эмме,
это был бы лучший день за долгое время.

Наступающие мулы остановились в трёх футах от него и попытались вытянуть головы, чтобы дотянуться до кормушки. Джо всё ещё лениво лежал, прислонившись к стене.
забор и, казалось, очевидно, не заинтересованы в мулами. Они узнали его
почти так же хорошо, как и он их, и он не должен действовать так, как будто он хотел
ловите их. Джо отвернулся, расшвыривая при этом кукурузу.

Они быстро набросились на него, засовывая свои огромные
головы в совок для зерна. Иногда, когда их не запрягали, им давали горсть зерна, и Джо знал, как развеять их подозрения. Они начали слизывать зерно влажными языками. Ни один из них не поднял головы, потому что зерна было совсем немного, и каждому приходилось есть как
как можно быстрее, чтобы другой не получил больше, чем по справедливости.

Джо протянул руку к веревке на поясе, и когда его пальцы
сомкнулись вокруг нее, он поднес совок для зерна поближе. Мулы взорвали
через их ноздри и не последовало. Потом, видя, что они
попала в ловушку, как попытался колеса и колотить. Джо накинул верёвку на голову мула-самки, закрепил её на столбе забора и отступил на безопасное расстояние, когда мул лягнул его пожелтевшими зубами.

Джо рассмеялся. Самка-мул была не менее хитрой и коварной, чем её хозяин
товарищ по команде, но у лошади была тяжёлая, резвая поступь, которая была неудобна для всадника, ехавшего на небольшое расстояние, и изматывала при долгой езде. У кобылы был мягкий, раскачивающийся шаг, и она была быстрее из них двоих.

 Кобыла натянула поводья, но недостаточно сильно, чтобы затянуть их на шее и задушить себя, и она пристально смотрела на Джо, когда он подошёл с уздечкой. Она внезапно шагнула вперёд, ослабив
верёвку, и метнулась в сторону, чтобы зажать его между собой и
забором.

Джо снова рассмеялся и сильно ударил её тупым концом ботинка.
мягкое брюшко. Ее уши укоризненно поникли, когда она отступила и замерла.
не двигаясь. Мулы всегда дрались со своим хозяином, но это никогда не приносило им пользы.
ничего хорошего, потому что Джо оставался хозяином. Она была достаточно послушна, когда он
сунул удила ей в рот, надел уздечку и повел ее
через ворота.

Мул с подозрением наблюдал за всей процедурой. Затем, как только
ворота закрылись и защёлкнулись, и он понял, что Джо нужна только кобыла, он
нарушил утреннюю тишину громким ржанием, прежде чем подбежать и слизать
несколько зёрен кукурузы, рассыпавшихся по земле.

Джо запрыгнул на кобылу и приготовился к рывку, который, как он знал, вот-вот должен был произойти. Он попытался заставить её держать голову поднятой, но она опустила её и взбрыкнула. Джо обхватил её бока коленями, и на мгновение она пошатнулась и изогнулась. Затем она встала на дыбы, пытаясь сбросить его с хвоста, и когда она это сделала, Джо натянул поводья, чтобы она не могла снова опустить голову. Она сердито фыркнула, затем подчинилась натяжению поводьев и пошла по тропинке к Тенни. Джо понял, что его ждёт ещё один мучительный момент неопределённости.

 Он был реалистом, и опыт научил его, что ничто не стоит того, чтобы
Это далось ему легко. Хотя он ничего не знал о Западе, он знал, что такое путешествие на повозке. В лучшем случае это было нелегко. Хотя он никогда не сомневался в моральных качествах Эммы, хотя он знал, что, приняв решение отправиться в путь, она не пощадит себя, чтобы сделать это путешествие возможным и успешным, была ли её физическая сила равна трудностям, которые они почти наверняка испытают, прежде чем доберутся до желанных земель? Что, если малышка Эмма сильно заболеет в пути и у них не будет ничего, кроме повозки? Альфред, Карлайл и Джо были очень молоды. Был
Барбара справится с таким путешествием? Джо наполовину развернул мула, затем
повернул его обратно и поехал дальше. Он взял на себя обязанность заранее
собрать всю возможную информацию. Он пообещал Эмме позаботиться о ней,
а это означало, что он должен быть готов к любой ситуации, в которой они
могут оказаться. Источников достоверной информации было немного, но
одним из них был Сили, и он намеревался добраться до Сили как можно
раньше.

Утро было светлее. Но большинству людей было ещё слишком рано вставать
проснулся и, за исключением Лэрдхеда, который спал перед магазином,
вокруг Тенни-Кроссинга никого не было. Из последнего дома выбежал маленький
белый пес, безрезультатно тявкнул на мула и юркнул обратно
в тень, когда она бросилась на него.

Мул перешел на быстрый галоп, и Джо позволил ей бежать. Затем, по собственному желанию
, она перешла на легкую рысь и пошла по рельсам. Это была
дорога для повозок, и иногда повозки проезжали между Тенни-с-Кроссинг и Хаммерстауном, когда были тяжело нагружены и шли по мокрой дороге
Погода. Колеи по обе стороны дороги были глубокими и неровными, и
кое-где они были завалены камнями. Выбеленные кости
быка, который умер на этой дороге и которого оттащили в сторону, были разбросаны
по маленькой лощине, поросшей травой.

Небо прояснилось, и Джо забыл о своих сомнениях. Он чувствовал себя беззаботным,
почти веселым, когда ехал через лес, прерываемый редкими полянами.
Маленькая Эмма, заверил он себя, будет в порядке, потому что с ней
всегда всё было в порядке, когда о ней заботилась мать. И о пропавшем урожае
не стоит беспокоиться. Если человек не может сделать что-то одно, он может
всегда можно найти другой выход, и единственными по-настоящему несчастными были те, кто
плакал, но ничего не предпринимал, когда случались неприятности.

Мул перестал скакать галопом и рысью и теперь шёл шагом. Но у него была очень быстрая походка, он преодолевал расстояние гораздо быстрее, чем человек, и он больше не сопротивлялся. Но Джо продолжал внимательно следить за ним и коленями ощупывать его, чтобы заметить любые изменения.
Мулы были искусными притворщиками. Они нападали, когда этого меньше всего ожидали.
Однако, если человек знал мулов, они всегда предупреждали о своём приближении.

Джо почувствовал сильный голод, когда подумал о завтраке
Барбара приготовит все для своей матери, братьев и сестер. Но если бы
он остановился позавтракать, то рисковал разбудить Эмму и
мальчика. И ему пришлось уйти пораньше, потому что время было важно. Он
обязательно узнайте про Запад, а затем вернуть к Эмме все, что он
обнаружен.

Они вышли к длинному, слегка раскосые понизить, и мул затрусил
снова. Белохвостая лань с двумя оленёнками на хвосте, словно тень, промелькнула перед ним по дороге и остановилась на лесистом склоне. Джо охватило радостное возбуждение, и он придержал мула.
Он прошёл мимо, потому что хотел получше рассмотреть самку и её пятнистых детёнышей. Он пожалел, что Эммы не было рядом, потому что она тоже всегда наслаждалась такими видами.

  Только когда они прошли мимо, Джо подумал, что оленина — вкусная еда, одна из лучших, и он очень проголодался. Что ж, без сомнения, он сможет что-нибудь съесть у Сили. Джо никогда их не встречал, но любому незнакомцу, пришедшему к вам в дом, нужно предложить еду, потому что это просто вежливость. Даже врагу нельзя было отказать в еде.

 Спустя чуть больше двух часов после того, как Джо покинул свою ферму, он въехал в
Хаммерстаун.

Если бы не то, что магазин был меньше и гораздо хуже, чем у Тенни,
Хаммерстаун мог бы быть перекрёстком Тенни. Там было с полдюжины
домов, церковь и бревенчатое здание, служившее школой и местом для любых
других общественных дел, которые могли возникнуть. Леса вырубили, чтобы
разбить поля, а за Хаммерстауном было ещё больше ферм. Двое мужчин как раз выходили из магазина, и, как только Джо поравнялся с ними, он развернул своего мула и остановил его.

 «Не подскажете, где живёт Джон Сили?» — спросил он.

Они посмотрели на него с искренним интересом. «Прямо по дороге. Дом Джона
на вершине первого холма. Мы можем вам чем-нибудь помочь?»

 «Вы можете сказать мне, будут ли Сили дома».

 «Они будут дома. Думаете, вы сможете найти это место?»

 «Думаю, да. Спасибо».

— Не за что, незнакомец.

Джо развернул мула и поехал обратно по дороге из Хаммерстауна. Мужчина с упряжкой волов с любопытством посмотрел на него, когда он проезжал мимо, а двое детей остановились и уставились на него. Джо не обиделся. Люди, которые жили в таких местах и редко видели кого-то, кроме ближайших соседей, были
Они всегда проявляли искренний интерес ко всем, кого не знали. Мул
поднялся на первый холм, и Джо направил его на ферму, расположенную на вершине. Она была более основательной, чем большинство ферм, с хорошим, крепким бревенчатым домом, покрытым черепичной крышей. Очевидно, Джон Сили был зажиточным человеком, потому что в доме со всех сторон были стеклянные окна. За домом находились амбар и сараи, а за ними — поля и лес.

Мужчина с двумя упряжками волов тащил по полю к амбару тяжёлую волокушу с брёвнами, а мальчик лет пятнадцати сопровождал его
он. Стайка маленьких детей столпилась в открытой двери дома, и
лохматый пес, который при приближении отрывисто залаял, помахал Джо.
Мул осторожно попятился, и Джо не спускал с нее глаз. Он пришел, чтобы попросить
что-то у людей, которые жили здесь, и позволять своему мулу лягать
их собаку не было способом укрепить дружеские отношения.

Женщина, которая, как показалось Джо, была чем-то похожа на Эмму, подошла и встала в дверях позади детей.
Джо сразу почувствовал себя немного спокойнее.
Хотя он обычно стеснялся незнакомых женщин, он почувствовал, что
с этим можно было бы поговорить. Он соскользнул с мула, держась за поводья, и
Джо вежливо сказал:

«Я ищу дом Джона Сили, мэм. Меня зовут Джо Тауэр. Я приехал
со стороны Тенни-Кроссинг».

Она тепло улыбнулась в ответ. «Это дом Сили, мистер Тауэр». Мой
муж сейчас на лесопилке.

«Сюда идут мужчина и мальчик. У них вязанка брёвен».

«Это мой муж и мальчик. Вы завтракали, мистер Тауэр?»

«Нет, мэм».

«И вы приехали верхом от Тенни! Я сейчас что-нибудь вам принесу!» Просто запрягай
своего мула сзади ".

Она поспешила в дом, а Джо повел мула к хозяйственным постройкам.
Он захватил с собой веревку, потому что, каким бы гостеприимным ни был хозяин
, нельзя просто попросить кукурузы, чтобы помочь поймать своего мула. Джо обмотал
веревку вокруг шеи мула и привязал ее к столбу забора, прежде чем он
снял уздечку. Он повернулся, чтобы встретить мужчину и мальчика, который, эта
время, были очень рядом с сараем.

Джон Сили был коренастым мужчиной квадратной комплекции, и, судя по всему, он никогда не делал быстрых движений, если можно было обойтись медленными. Но в нём было что-то основательное и надёжное, как земля, на которой он работал, и Джо проникся к нему симпатией.
Он одобрительно посмотрел на юношу, который, как подозревал Джо, был точной копией своего отца двадцать лет назад.

"Вы Джон Сили?" — спросил Джо.

"Это я," — голос мужчины был таким же низким, как и он сам. "Чем я могу вам помочь?"

"Меня зовут Тауэр," — представился Джо. — Джо Тауэр. Я пришёл поговорить не с тобой, а с твоим отцом. Лес Тенни сказал мне, что он был на западе.

 — А ты, — догадался тот, — собираешься туда?

 — Я размышлял об этом. Сначала я хотел поговорить с кем-нибудь, кто там был.

— Я был там.

 — Ты был там?

— Верно, и я возьму Миссури.

 — Тебе не понравилось?

 — Мне так больше нравится. Чувак, Запад — это не земля молока и мёда. Там
такой же мокрый дождь, такой же холодный снег, так же кусаются комары, и
нигде больше такого нет.

— Как насчёт бесплатной земли?

 — Она есть, если она нужна человеку.

 — Зависит от того, как ты на это смотришь, не так ли?

 Другой бросил на него пристальный взгляд. — Верно. Когда ты собираешься уехать?

 — Я ещё не знаю, уеду ли я. Я просто хотел узнать.

— «Вот что я вам скажу, — предложил Джон Сили, — я был там всего один раз».
Калифорнийская дорога, или, как некоторые называют ее, Орегонская тропа. Но мой отец
большую часть своей жизни провел на западе. Поговори с ним, он скоро встанет.
Как думаешь, ты видел Софи?

"Что я и сделал. Она так любезна, принеси мне завтрак, и я не могу сказать
Прости. Осталось до восхода солнца."

"Goshamighty! Пятнадцать миль без еды! Заходи скорее!

Джо последовал за ним в дом и с жадностью втянул носом приятный
запах пекущихся блинов и шипящих сосисок. На мгновение он позавидовал.
 Джон Сили, должно быть, очень богат, раз может позволить себе сосиски в июле.
Для большинства людей к тому времени хорошее мясо было лишь приятным воспоминанием или чем-то, чего можно было с нетерпением ждать, когда погода снова позволит хранить мясо. Дети вышли поиграть, и собака резвилась вместе с ними. Софи Сили наполнила тарелку Джо золотисто-коричневыми блинчиками и сосисками, а его чашку — кофе. Джо ел, и никто не разговаривал, пока он ел, потому что в таких обстоятельствах это было невежливо. Когда человек голоден, важнее всего утолить его голод.

Джо доел и отодвинул тарелку.  Он услышал, как подняли деревянную
лэтч перевел взгляд на открывающуюся дверь. Джо подался
вперед на своем стуле.

Человек, вошедший в комнату, был стар, как скала, и велик, как холм.
Выше своего рослого сына, дедушка Сили был коренастым, как Джон, и
прямым. Белоснежные волосы струились по его массивной голове и струились
по плечам. Седая борода спускалась ему на грудь. Его движения
были твердыми и грациозными. Он подошёл прямо к столу и сел, и
только когда он сел и уставился прямо на Джо, не замечая его,
Джо понял, что его ясные голубые глаза ничего не видят. Дедушка Сили был
Он был слеп и, вероятно, ориентировался в доме, потому что никто никогда ничего не передвигал.

 Его сын встал и подошёл к старику.  Он не повышал голос, когда говорил:

 «К тебе пришёл человек, дедушка».

 «Да», — в голосе старика слышались и тихие, и бурные ветры, и журчащие ручьи, и странные птичьи песни. — Кто это?

 — Меня зовут Тауэр, — представился Джо, протягивая руку через стол, чтобы пожать старику руку. — Джо Тауэр. Я приехал из Тенни-Кросс, чтобы расспросить вас о Западе.

 — Рад знакомству, Джо.

«Мне лучше вернуться к работе», — сказал Джон Сили.

Он ушёл, а дедушка спросил Джо: «Что ты хочешь узнать?»

«Я… — запнулся Джо. Он пришёл, чтобы расспросить о Западе, и только сейчас понял, что не знает, о чём спрашивать. — Я подумываю о том, чтобы отправиться туда, — неуверенно сказал он.

 — Ты же не собираешься просто повернуть нос на запад и следовать за ним?

 — Нет. Именно поэтому я пришёл к тебе. Я хочу узнать, как это сделать.

 — Запад — большая территория. Чего ты хочешь?

«Парень по имени Таунли сказал мне, что он засеял землю, проехав три дня верхом»
в каждом направлении и, наконец, вернулся в исходную точку».

«Таунли — лжец», — заверил его дедушка. «Хотя некоторые ранчо и земельные наделы на юго-западе по площади больше штата Миссури.
 Им нужно много земли; в некоторых местах, чтобы прокормить одну корову, требуется около восьмидесяти акров. Ты собираешься разводить скот?»

«Нет». Я фермер.

"Орегон", - сказал дедушка. "Орегон - это то место, которое ты хочешь. Купи себе там участок в
четверть участка. Это вся земля, которая нужна любому фермеру в этой
стране".

"Как мне добраться до Орегона?"

"Выезжай в Индепенденс и отправляйся в путь. Даже если кто-нибудь в
Если Индепенденс не сможет вас туда доставить, а они могут, вы не пропустите это место.
В прошлый раз, когда я проезжал здесь, в некоторых местах ширина тропы составляла несколько миль, и я
думаю, что сейчас она шире. Со всеми этими фургонами, которые проезжали здесь,
людям приходилось отклоняться в сторону, чтобы найти траву для своего скота. Следуйте по тропе после того, как окажетесь на ней, и всё будет в порядке. Но сейчас самое время отправляться в Орегон. Если вы не хотите путешествовать в одиночку, вам стоит
подождать до следующей весны.

 «Сможет ли одинокий фургон проехать?»

 «Конечно, но это может быть очень одиноко. Прерии — это довольно обширная территория.
Это место, где вы будете совсем одни. Но вы можете сделать это в одиночку. Некоторые из
мормонских общин везли ручные тележки от Миссури, и среди них было много женщин, которые толкали их наравне с мужчинами. Но,
если вы отправитесь в путь так поздно, вы не доберётесь до Орегона этим летом.

"Как далеко я могу пройти?"

"Как вы путешествуете?"

"Как лучше всего добраться?"

- Мулы, - решительно сказал дедушка. - Рядом с ними быки. Быки справятся
по более скудной траве, но они медлительны. Лошади все в порядке
езда но они не выстоят под всерьез и надолго".

"Это одна команда, мулов хватает?"

«Это рискованно. У вас должно быть два или хотя бы одно запасное животное. Тогда, если вы потеряете одно, вы всегда сможете найти место, где вам продадут другое».

«Как далеко я смогу проехать в этом сезоне?»

«В Ларами, во всяком случае. Если повезёт и если не будет штормов, вы сможете добраться до Форт-Бриджера». Но ты можешь рассчитывать на то, что в Ларами у тебя будет свободное время.

"Может ли человек рассчитывать на то, что найдёт чем заняться зимой?"

"Любой человек, который хочет работать, может найти работу. Знаешь что, чуть западнее Ларами, на расстоянии одного дня пути, есть мой друг с торговым постом.
Его зовут Джим Снедекер. Скажите ему, что я вас послал, и он даст вам и вашим мулам работу. То есть, если вы, конечно, захотите на него работать.

 — А как насчёт неприятностей с индейцами?

 — Это уж как вам угодно. Девяносто восемь из ста стычек с индейцами происходят не из-за
индейцев, а из-за какого-нибудь тупого эмигранта, который затеял с ними драку. Если вы не будете беспокоить индейцев и не позволите им беспокоить вас, у вас не будет никаких проблем.

"Что ещё мне понадобится?"

"Сколько человек едет с вами?"

"Моя жена и шестеро детей."

"Нагрузи свою повозку съестными припасами", - посоветовал дедушка. "Возьми с собой побольше
мука. Возьмите яйца, положите их в бочку с кукурузной мукой и используйте муку по мере того, как будете использовать яйца. У вас должен быть кофе и всё остальное, что вы захотите съесть. Возьмите инструменты, которые вам понадобятся. Не перегружайте себя посудой и мебелью. Между Индепенденсом и долиной Уилметт из повозок было выгружено столько
хозяйственных товаров, что ими можно было бы в десять раз заполнить город размером с Сент-Луис.
У вас есть дойная корова?

"Две."

"Возьмите обеих. Вы будете постоянно получать молоко. Вешайте утреннюю
доильную кружку на повозку. К ночи это будет масло. Выпейте то, что
вечерняя дойка. Стрелять умеешь?

"Вполне сносно".

Дедушка сказал: "Есть еще Буффало и я думаю, что так будет всегда,
хотя они никогда не будете снова, как это было в 30, когда мы вошли в
Санта-Фе. Но вы можете рассчитывать на достаточно мяса. У тебя есть какие-нибудь деньги?

"Очень мало", - признался Джо.

"Оставь себе то, что у тебя есть. Возьми все это с собой и купи как можно больше
. Тебе это понадобится".

- На Орегонской тропе? - удивленно переспросил Джо.

- На Орегонской тропе, - заверил его дедушка. - Предположим, мул сдохнет, и тебе
придется покупать другого? Что, если вам придется запастись мукой?" Для
момент, когда дедушка потерял себя в мечтательном introspectiveness очень
старый. "Это не так, как было в старину. Мужчина ничего не нужно
но коня и винтовку, и если у него не было коня, он мог
всегда один, если у него была винтовка. На Западе уже выросли. Она сняла свои
треуголки и надела длинные бриджи. Не пытайтесь это сделать, если у вас нет денег.

 — Что-нибудь ещё?

 — Присмотритесь к компании, которую вы найдёте. Вы столкнётесь с солдатами, но не с констеблями или маршалами, и встретите головорезов. Не волнуйтесь.
Не торопись и не медли. Используй здравый смысл, который дал тебе Бог, и у тебя всё получится.

 — И это всё?

 — Я рассказал тебе всё, что нужно, — заверил его дедушка. — Если
ты вспомнишь что-нибудь ещё, я постараюсь ответить на твои вопросы.

«Не могу придумать, о чём ещё спросить», — признался Джо. «Я должен правильно экипироваться,
отправиться в Индепенденс, встать на Орегонский тракт и руководствоваться здравым смыслом».

 «Так и поступим».

 «Спасибо, что уделили мне время. Большое вам спасибо».

 Дедушка пробормотал: «Это всё, на что я сейчас способен».

— Что ты сказал?

 — Ничего важного, — ответил старик. Он сказал скорее себе, чем
Джо сказал: «Я бы хотел сделать это снова, как в первый раз».

Джо почувствовал внезапное тёплое родство с этим человеком, которого он впервые увидел меньше часа назад. Дедушка Сили никуда не собирался, никогда в жизни. Но он бросил перчатку перед лицом серьёзного вызова и хотел сделать это снова. Джо снова сжал руку старика и посмотрел в его невидящие глаза. Он сказал:

«Вы так много мне дали», — а женщине: «Спасибо вам, миссис Сили, за
всё».

Она сказала: «О, я очень надеюсь, что ничего не случится!»

«Ничего не случится. То есть ничего плохого».

Джо остановил своего мула, взял его под уздцы, сел в седло и позволил ему
идти домой своей дорогой. Солнце было в зените, когда он въехал во двор.
 Барбара вышла ему навстречу, на её лице были слёзы, а глаза покраснели.
Сердце Джо сжалось от внезапной паники: маленькую Эмму тошнило, когда он уезжал. Он спросил:

"Что случилось?"

— Корова! — Барбара подавила рыдание. — Кловер! Она сломала ногу, пока тебя не было, и Пит Домли пристрелил её!

Барбара бросилась в его объятия и впервые за много лет разрыдалась, как маленькая девочка, которую он когда-то знал. Джо крепко обнял её.
Он крепко обнял её и погладил по тонкой спине своей грубой рукой. День был хорошим, и он узнал много нового. Но он не узнал, как с болью в сердце понял он, как подготовить чувствительную юную девушку к трудностям и опасностям, с которыми ей придётся столкнуться в предстоящем долгом путешествии.




  Глава пятая


Мул сильно натянул поводья, пытаясь добраться до пышной травы неподалёку. Резким рывком Джо вернул его назад, и он покорно встал позади него. Мулы могли угадывать его настроение так же точно, как и он сам
могли бы их; они всегда знают, как далеко могут зайти и когда.
им лучше вести себя прилично. Мул натянул поводья недостаточно сильно, чтобы натянуть их.
Она ждала.

Барбара уткнулась заплаканным лицом в его рубашку, и Джо прижал ее к себе.
яростно прижимая к себе. Ее тело дернулось конвульсивно, и казалось, Джо
что все вешалки всхлип вырвал из его горла. На мгновение он впал в оцепенение, потому что, хотя и были слова, которые подходили к этой ситуации, он не мог их вспомнить. Он подумал о лани, бедро которой было раздроблено пулей, и у него мелькнула безумная мысль, что
было проведено некоторое сравнение между раненой самкой и ее раненым ребенком.
Для оленя тоже никто ничего не мог сделать. Джо сказал,

"Не плачь, Бобби! Пожалуйста, не плачь!"

"Это... это было ужасно!"

"Я знаю, но ты бы хотела, чтобы Кловер страдала? Пит поступил правильно.
Если бы я был здесь, я бы сделал это сам.

Тяжело дыша, пёс Тэда вышел из-за угла дома и плюхнулся в тень. Тэд последовал за ним, вырезая ножом узоры на палке и пиная стружки, когда они падали. Он посмотрел на своего рыдающего пса.
Джо обнял сестру и презрительно заявил о том, что, по его мнению, было явным превосходством всех мужчин над всеми женщинами.

"Ха! Плачет из-за старой коровы!"

Джо сразу же почувствовал облегчение. Он не знал, как утешить
девушку с разбитым сердцем, но в тот момент он знал, что делать с этим веснушчатым сыном. Он почувствовал облегчение, потому что Тэд дал ему выход для накопившихся чувств.

"Убирайся отсюда, — прорычал он, — пока я не срезал ореховый прут и не высек им твою упрямую шкуру!"

Тэд сказал: "Я ничего не делаю."

«Во-первых, ты ходишь с ножом в руке! Во-вторых, ты слишком много о себе возомнил! А теперь убирайся, и если я ещё раз увижу, что ты так обращаешься с ножом, я заберу его у тебя, пока ты не образумишься!»

Подняв голову и расправив плечи, Тэд обошёл дом, и Майк поднялся, чтобы последовать за ним. Джо сглотнул, раскаиваясь в том, что резко поговорил с Тэдом. Но каким-то образом, которого он не понимал, чары были разрушены, и истерика Барбары прекратилась. Она оттолкнула его, вытерла глаза платком и робко улыбнулась.
Джо внезапно осенило.

"Послушай, милая, скажи своей маме, что я хочу кое-что ей сказать, как только уберу мула. Ты тоже можешь меня подождать. Это вроде как семейное дело."

Секунду она молчала, и Джо на мгновение запаниковал, потому что подумал, что она снова заплачет. Но вместо этого она снова улыбнулась.

— Я скажу ей, папа.

Она ушла, и Джо снова почувствовал себя счастливым. Его гениальный план сработал, и, отправив Барбару к Эмме, он, по крайней мере, отвлек её от трагедии Кловер. Барбара подружилась со всеми животными на ферме, и
у неё была тонкая душевная организация. Она не могла видеть, как кто-то, кто ей нравится, страдает. Во время забоя свиней, который всегда происходил осенью, она находила повод навестить свою закадычную подругу Марсию Джерати и неизменно оставалась с ней, пока всё не заканчивалось. Хотя она была усердной и трудолюбивой, никто не мог рассчитывать на то, что она поможет с разделкой туш — естественно, мужчины всегда занимались этим сами, — и иногда Джо беспокоился о ней, потому что Барбаре, очевидно, было суждено стать женой фермера. Поэтому ей нужно было знать, чем занимается жена фермера и как ухаживать за мясом
Джо был одним из них. Он пережил ещё один период сомнений и нерешительности.

 Прежде всего, он хотел, чтобы у его детей было больше возможностей, чем у него самого. Но, хотя Тэд был бы вне себя от радости при одной только мысли об этом, действительно ли Запад был местом для Барбары? Она выросла здесь; все её друзья были здесь. Было ли правильно срывать её с места, отрывать от всего, что она знала и любила? И — Джо по-прежнему считал её очень хрупкой — сможет ли она выдержать тяготы такого долгого путешествия? Предложит ли Запад ей что-нибудь в качестве компенсации за то, что она
потеряет, оставив Миссури? Джо попытался утешить себя мыслью,
что Барбара была себе на уме. Она, можно рассчитывать на срочный
ее искреннее убеждение в предстоящей семейной конференции.

Джо морщил лоб. Он имел свои неудачи, но ни один не сравним с
недавние катастрофы. Весь погубил урожай и ценные корову потерял. Казалось,
что земля, над которой он так усердно трудился, отвергла его
полностью. Он почувствовал внезапное дикое желание уехать, немедленно отправиться
в Орегон, где человек сам себе хозяин. Джо повел мула в обход
Джо завернул за угол дома и увидел Тэда, прислонившегося к стене.

Джо остановился и хрипло сказал: «Извини, что накричал на тебя, Тэд».

Тэд пожал плечами. «У Кловер была сломана нога. Я сам это видел. Что ты мог сделать, кроме как застрелить её?»

«Ничего, — признал Джо, — но женщины не…»

— Что «не»? — спросил Тэд.

 — Они кое-чего не понимают.

 Это было неубедительное объяснение, и Джо чувствовал, что его недостаточно.
 Женщины понимали многое, и Джо знал мужчин, которые умирали в мучениях,
пока другие мужчины равнодушно стояли рядом.  Таковы были обстоятельства.
Иногда в ком-то, кто может искренне расплакаться из-за мёртвой коровы, есть что-то очень правильное. Но Джо не мог придумать, что ещё сказать.

 Тэд спросил слишком небрежно: «Что ты узнал сегодня утром, пап?»

Не ответив сразу, Джо вывел мула на пастбище, снял с него уздечку и закрыл ворота. Насколько он знал, никто из детей даже не подозревал, что они с Эммой собираются уехать на запад. Но
Тэд умел узнавать многое из того, что ему не полагалось знать;
возможно, он лежал без сна и прислушивался в ту ночь, когда Джо вернулся из
Тенни и Эмма разговаривали. Он повернулся к Тэду и сказал:

«Пойдём, посмотришь».

Самые маленькие дети встретили его у двери, и у Джо на душе потеплело.
 Таинственная лихорадка напала на малышку Эмму без всякого предупреждения. Но
она так же быстро отступила, и, очевидно, девочка снова была здорова. Джо знал,
что дети хотели поиграть с ним, но чувствовал, что сейчас не время для игр. Они были на пороге серьёзных перемен, которые
повлияли бы на жизнь каждого из них.

Барбара грациозно сидела на стуле. Эмма прислонилась к раковине, а Тэд
ненавязчиво проскользнул мимо, чтобы сделать себе небольшой в углу. Джо
взглянул на юнца и увидел, что его глаза светятся, а лицо с дикими
волнение. Он прочистил горло и отчаянно пожалел, что не является
мастером рассказывания историй, чтобы он мог передать своей будущей семье
точную словесную картину.

"Я видел дедушку Сили в Хаммерстауне", - начал он. «Он — старик, который провёл большую часть своей жизни на Западе и...».

Он рассказал им всё простым, незамысловатым языком. Он говорил об Орегоне,
где любая семья могла жить и хорошо жить на участке земли в четверть акра.
это можно было взять бесплатно. Он рассказал об Орегонской тропе, которой они
достигнут в Индепенденсе. Существует большая вероятность, что они будут
путешествуя в одиночестве большую часть Орегона-граница эмигрантов в
Может, и они могут быть очень одиноко. Мулы были лучшими повозочными животными,
но у них действительно должна быть запасная упряжка или, по крайней мере, запасное животное.
Они должны были взять с собой как можно больше еды, а это означало, что большую часть
своего домашнего имущества они должны были оставить здесь. Однако продажа всего, что они не могли взять с собой, обеспечила бы их необходимыми средствами. Несмотря на то, что
если они возьмут с собой много еды, то им придётся охотиться, чтобы добыть мясо. Однако они найдут бизонов и, возможно, других диких животных.
 Шансы на то, что индейцы не будут представлять угрозы, были велики.

 Джо рассказал всё честно, ничего не приукрашивая и не скрывая. Он посмотрел на Эмму, которая стояла с бледным лицом и спокойно прислонилась спиной к стене; на
Барбару, которая мечтательно сидела, подперев подбородок рукой; на Тэда, который буквально дрожал от волнения. Младшие дети, даже Альфред, который редко
сидел смирно, казалось, прониклись торжественностью момента и
Они внимательно слушали. Джо провёл рукой по своим лохматым волосам.

"Ну вот и всё. Это и есть история, и она показалась мне правдивой. Я рассказал вам всё, что знаю."

"О'гон," — пропищал Карлайл своим детским голоском. "Мы уходим."

Мгновение царила тишина.

Эмма всплеснула руками и нервно перед ней, а затем отключается
их с усилием. "Был ли мистер Сили уверен, что мы сможем добраться до Ларами
до наступления зимы?"

"Он сказал, что мы сможем сделать это, имея в запасе время. Возможно, мы даже доберемся до форта
Бриджер, если нам повезет.

Она снова сжала руки в кулаки, так что побелели костяшки пальцев. — Он что-нибудь говорил о жилье, которое мы там найдём? Я... мне бы не хотелось жить зимой в индейской палатке.

Джо улыбнулся. — Тебе и не придётся. В Ларами есть армейский пост, но мы там не остановимся. К западу от Ларами есть торговая фактория, которой управляет человек по
имени Снедекер. Я могу устроиться к нему на зиму.

— Мы не сможем взять с собой достаточно припасов, чтобы продержаться. Есть
ли по пути места, где мы могли бы купить провизию?

Джо серьёзно ответил: «Не так много. Но мы сможем запастись, если
придётся».

— Он... он уверен, что не будет никаких проблем с индейцами?

Часто случалось так, что Джо и Эмме одновременно приходила в голову одна и та же мысль, и Джо на мгновение представил, как пушистые волосы его детей
украшают закопчённый вигвам какого-нибудь свирепого вождя. Он помедлил, прежде чем ответить, а затем

«Он сказал, что у нас не будет проблем, если мы не будем беспокоить индейцев и не позволим им беспокоить нас». При упоминании индейцев в комнате воцарилась напряжённая тишина.

Затем раздался стук в дверь, и Джо открыл её, чтобы увидеть Элиаса
Дорранса. Рядом с Элиасом стояла его лошадь, и банкир сказал:
приветливо,

"Привет, Джо".

"Привет. Э-э... входи.

Вошел банкир и по очереди поклонился Эмме и Барбаре. "Миссис Тауэр.
Мисс Тауэр". Он обвел взглядом детей и повернулся к Джо.
- Я подумал, не передумал ли ты?

Джо внутренне содрогнулся, но в то же время испытал лёгкое удовлетворение. По правилам этикета, любому гостю нужно было предложить поесть, но
это было абсолютно необходимо делать только в том случае, если он приходил во время еды.
 Поскольку его семья была рядом, Джо сдержал свой гнев. Он сказал:

«Нет. Нет, не ел».

«Понятно». Элиас остался любезен. - Я просто проезжал мимо и подумал
Это хорошая возможность повидаться с вами. Что ж, я, пожалуй, пойду, и я рад был увидеть вашу очаровательную семью. Если вы захотите поговорить со мной, вам стоит только зайти в мой кабинет.

Элиас снова поклонился и ушёл. Джо подавил желание помочь ему выйти за дверь носком ботинка. Элиас не просто проходил мимо. Он поехал посмотреть, можно ли как-то получить в ипотеку всё, что осталось у Тауэрсов. Джо почувствовал, как что-то холодное и липкое, не физическое и не состоящее из твёрдого вещества, коснулось его сердца. Он обернулся и увидел, что Эмма пристально смотрит на четверых младших
дети. Ее взгляд переместился на Барбару и Тэда. Затем ее глаза встретились с его взглядом
прямо. Румянец, сошедший с ее щек, вернулся к ним теперь в мгновение ока
.

"Джо, я думаю, нам пора сказать детям, что мы едем в Орегон!"

"Привет!" Тэд взвизгнул.

Эмма бросила на него укоризненный взгляд, и Тэд успокоился. Но его глаза заблестели,
и блаженная улыбка озарила всё его лицо.

"О'гон," — снова сказал Карлайл. — "Мы едем в О'гон."

"Это Орегон, да, мама?" — поправила маленькая Эмма.

 Эмма глубоко и прерывисто вздохнула и сказала: "Да, дорогая, это Орегон."

— Я думаю, — сказала Барбара, — что это будет просто чудесно!

Джо повернулся и посмотрел на неё, поражённый тем, что в её голосе
появилось что-то новое. Она говорила как взрослая, но её глаза
расширились от волнения, а щёки раскраснелись. Джо покачал
головой. Он думал, что из всей семьи Барбара могла бы
отказаться от такой поездки и всего, что с ней связано. Джо сказал:

 «Бобби, ты правда хочешь поехать!»

Но Барбара уже погрузилась в свои мечты, и Эмма ответила за дочь:
— Конечно, она хочет поехать.

Джо взглянул на жену, чувствуя, что здесь кроется ещё одна женская загадка, которую никто не
когда-нибудь разберётся. Он понимал, что Тэда переполняет восторг от
перспективы новых горизонтов и приключений, но Тэд был мальчишкой, и
такая реакция была естественной. Он не до конца понимал, как и Эмма,
что Барбара тоже была молода. Молодость — это смелость, исследования, и
самая дальняя точка на горизонте всегда будет манить. Джо ухмыльнулся,
глядя на своих младших детей.

"Кто-нибудь из вас хочет что-нибудь сказать?"

Малыш Джо спросил: «А далеко ли Орегон?»

«Очень далеко, Джо».

«О». Мальчик серьёзно задумался над возникшей проблемой.

Облегчение, которое Джо почувствовал, увидев, как его дети восприняли эту новость,
выразилось в небольшой вспышке гнева. Джо сказал: «Чёрт возьми!»

 Эмма спросила: «Что-то не так?»

 «Должно быть, я был в полном смятении, когда приехал сюда. Оставил уздечку
мула лежать на земле. Я лучше пойду заберу её».

Тэд радостно сказал: «Я поеду с тобой, пап».

Они вместе вышли из дома, и Джо почувствовал странную лёгкость, почти головокружение,
когда шёл по знакомому двору. В Орегон было не попасть,
но они собирались туда. Джо ухмыльнулся. Это было здорово.
решение, пусть и небольшое: они собирались в Орегон, и ему нужно было взять с собой уздечку для мула.

"Когда мы отправимся, пап?" — выдохнул Тэд.

"Скоро, как только мы соберёмся."

"А Майк может поехать с нами?"

"Может, если захочет идти пешком всю дорогу."

Тэд выдохнул: «Я тоже пойду пешком! Можно мне подстрелить бизона, пап? Можно?»

Джо добродушно сказал: «Ради всего святого, мы ещё не выехали из Миссури — мы даже не начали — а ты уже говоришь о бизонах! Не можешь подождать, пока мы их не увидим?»

"Как ты думаешь, папа, у нас будут индейские бои?" Спросил Тэд, задыхаясь.

"Мы не будем, если я смогу помочь". Джо внезапно протрезвел. "Тэд, ты и я
«В этом путешествии мы должны быть мужчинами. Ты это понимаешь?»

«Я понимаю, пап! Я понимаю и сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь! Честное слово!
 Можно я пойду скажу Бастеру Тревельяну?»

«Конечно».

С диким воплем Тэд умчался прочь, а Майк поскакал за ним. Джо взял
уздечку мула и посмотрел на остальных. Они стояли рядом,
покусывая друг друга губами. Мулы обычно ссорились из-за
того, кто получит больше отборной еды, но они искренне
любили друг друга, и Джо считал, что это тоже хорошо.
 Мулы, гибриды, у которых не было будущего, потому что они не могли
воспроизводя себе подобных, они, должно быть, временами испытывают отчаянное разочарование.

Луговой жаворонок запел с верхушки забора, и Джо откликнулся на него,
почти идеально имитируя нежный зов птицы. Луговой жаворонок позвал
снова, и Джо ответил ему. Он подумал, будет ли там медоу
жаворонки в Орегоне, и он с тоской надеялся, что найдет их там, потому что
они были птицей-тотемом, символом удачи. Ничто не могло быть слишком плохим,
пока рядом был луговой жаворонок. Джо всегда был против
их убийства по какой бы то ни было причине, хотя время от времени
кто-нибудь из его соседей стрелял в них или ловил, чтобы съесть.

Джо ответил виргинская, что называется из угла щетку, и
красный-крылатый Черный дрозд, который сидел на колышется тростник у ручья.
Он всегда лелеял тайное желание играть на скрипке или почти на любом другом музыкальном инструменте
, но у него никогда не получалось этого делать. Его единственным
талантом, помимо ведения сельского хозяйства, было подражать птичьим крикам, и он получал от этого удовольствие
. Янси Гэрроу, который умел играть на скрипке, даже сказал, что
променял бы свои способности на способности Джо.

 Джо почувствовал боль, когда снова посмотрел на свои разоренные поля, но
это была боль, которую испытывает любой хороший фермер, когда уничтожают хороший урожай.
Он больше не чувствовал себя полностью в гармонии с этими полями; они потеряли
свою силу удерживать его и заставлять выполнять их приказы. Мысли Джо
остались в штате Орегон, и постоянное желание делать что-то должно быть
посвящал ее, что поездка удалась.

Он взял уздечку в сарай и аккуратно повесила его на своем собственном колышек.
Когда его взгляд упал на упряжь, которая хранилась в сарае, за исключением тех дней, когда мулы работали каждый день, он заметил порванный ремень и понял, что ему придётся заменить или починить его до того, как они отправятся в путь. На Орегонской тропе было мало кожевенных мастерских, и они были бы
далеко друг от друга. Поскольку в его характере было стремиться к тому, чтобы всё было так, как должно быть, он убирал накопившийся навоз из стойла мулов.
 Всё лето, днём и ночью, мулы были на пастбище, и Джо никогда не приходило в голову, что он проделал бесполезную работу, потому что этой зимой мулы не будут в стойле.

Младшие дети играли во дворе, и Джо вошёл в дом,
чтобы застать Эмму одну. Погружённая в свои мысли, она стояла у плиты,
прикасаясь к ней то тут, то там, словно запоминая её на ощупь. Она
виновато обернулась, услышав Джо позади себя.

— Ты меня напугал, — сказала она.

 — Тебе не понравится, если ты оставишь плиту?

 — Это хорошая плита, - сказала она вызывающе. "Но у моей бабушки его не было".
И она прекрасно с ним ладила. Думаю, я тоже могу.

Джо вздохнул, и его взгляд переместился по комнате на другие вещи, которые
должны были остаться позади.

Увидев его, Эмма топнула ногой. "Я знаю одно, Джо Тауэр. Я не собираюсь терзать себя сожалениями обо всём, что мы не можем взять с собой.
 Это _вещи_, а не люди. Люди, которых мы любим больше всего, наши собственные
дети, будут рядом с нами. Так что не будем поднимать шум из-за какой-то старой плиты.

Он усмехнулся. Затем, увидев лёгкую дрожь в её губах, он заговорил:
мягко. "Но также давай не будем слишком много притворяться, что все это нас не беспокоит.
На самом деле нас это беспокоит. Это хорошая плита, и тебе будет ее не хватать".

У нее на мгновение перехватило горло, затем она поспешно сменила тему.
- Насчет коровы, Джо... Я благодарна тебе за то, что ты облегчил задачу для
Барбары.

Он сказал с искренним удивлением: «Я облегчил ей задачу?»

«Она берегла свои слёзы для тебя, не так ли?»

«Да. Но…»

Она тихо сказала: «Одна из причин, по которой я так сильно тебя люблю, в том, что ты
действительно не понимаешь, почему маленькая девочка предпочла бы плакать на твоём плече».
Она достала носовой платок и высморкалась. - Пит разделал корову
как следует.

Джо сказал: "Что ж, придется взять с собой много вяленой и маринованной говядины"
.

Она со слезами на глазах улыбнулась ему. "Кто в этой семье стал бы есть кловер, Джо?
Я попросил Пита снести говядину и продать ее Лестеру Тенни. Мы можем
потратить больше денег, теперь, когда мы направляемся в Орегон.

Джо почесал в затылке. "Наверное, ты прав. Я не смог насладиться мясом".
Мне самому и нам нужны деньги ". Деньги. И провизия. Бочонок кукурузы.
мука, сказал Сили. Все съестное, что они могли унести.

«Нужно многое спланировать», — сказал он Эмме.

 «Многое спланировать», — эхом отозвалась она, кивая и стараясь сохранять самообладание.

 «Отправляйся в Индепенденс, — сказал ему дедушка Сили. — Иди по Орегонской тропе и руководствуйся здравым смыслом».  Всё казалось таким простым, но на самом деле всё было не так. Например, хотя большую часть времени они, вероятно, могли бы ночевать рядом с повозкой, что, если бы случались штормовые ночи и им приходилось бы спать внутри? Для этого нужно было бы что-то предусмотреть. Повозку нужно было бы тщательно проверить и заменить неисправные детали.
Коробку почти наверняка пришлось бы сделать выше, а брезентовый чехол
плотно натянуть. У каждого предмета, от самого маленького до самого
большого, должно было быть своё место. Всё это нужно было спланировать,
а Джо ничего не планировал.

 Барбара вышла из комнаты, которую делила с маленькой Эммой, и Джо
взбодрился. В то же время он был озадачен и слегка удивлён. Совсем недавно он держал Барбару в своих объятиях, совершенно подавленную и
увядшую. Теперь от этого не осталось и следа, осталась лишь её красота,
усиливалось волнением, которое почти всегда сопровождало эту девушку и
которое она передавала всем, с кем встречалась. Она
улыбнулась.

"Почему бы тебе не пойти на рыбалку и не поразмышлять, папочка? Сегодня ты не будешь работать в поле."

Джо с благодарностью посмотрел на неё. Казалось, все женщины знают всех мужчин лучше,
чем любой мужчина понимает любую женщину. Эмма знала, что иногда ему нужно побыть одному,
чтобы подумать о своих проблемах. Как и её мать, Барбара,
похоже, тоже это знала.

"А знаешь, — сказал Джо, — я, пожалуй, так и сделаю."

Он давно не ходил на рыбалку, хотя часто очень хотел. Когда он рыбачил, он ощущал безмятежность и покой, которых не находил ни в чём другом, и ему было всё равно, поймает он что-нибудь или нет. Мысли настоящего рыбака не о мелочах, и Джо вдруг понял, что должен пойти.

  «Поторопись, пап!» — крикнул Тэд из-за двери. «Я накопал червей и
приготовил удочки».

«Я думал, ты пошёл к Бастеру Тревельяну?»

«Я его видел. Он помог мне накопать червей».

Джо чувствовал, что каким-то образом он, должно быть, очень поверхностный и легко поддающийся влиянию человек.
 Его дочь предложила ему пойти на рыбалку.  Его жена сказала ему то же самое, хотя ей и не нужно было говорить.  Теперь появился его сын с рыболовными снастями и наживкой.  Джо колебался, и Эмма настаивала:  «Давай.  Ты всё равно сегодня ничего не сделаешь, а рыбалка тебе пойдёт на пользу».

«Что ж, мы можем наловить целую кучу рыбы».

Он вышел из дома в сопровождении ликующего Тэда, у которого через плечо были перекинуты две удочки с леской, поплавками и крючками.
полая ветка с червями в руке. Майк дружелюбно поплелся следом,
с надеждой ощетинился, когда соседская собака пересекла пастбище Пита Домли,
и грустно расслабился, когда собака продолжила путь. Майку было все равно, с кем он сражался
, где и когда, пока он мог сражаться, и Джо посмотрел на
собаку своего сына другими глазами. Майк никогда не был ценным сотрудником на ферме,
но он мог бы стать им на Орегонской тропе.

Тэд повел нас к длинному неподвижному пруду, окруженному платанами и ивами.
Джо взял удочку, насадил наживку, забросил и стал наблюдать, как поплавок плывет по воде.
слабое течение. Он посмотрел на стаю мальков, плавающих на мелководье, и снова взглянул на свой поплавок. Мальки на мелководье у края бассейна вели себя тихо, значит, за ними какое-то время никто не гонялся, и Джо предположил, что сегодня рыба не будет хорошо клевать. Если бы окуни кормились, мальки вели бы себя более нервно и настороженно. Джо задал сыну вопрос, который не давал ему покоя.

— Откуда ты знаешь, что я пойду на рыбалку сегодня днём?

 — Если мы поедем в Орегон, ты точно не будешь работать в поле.

 — Это единственная причина, по которой ты знал?

"Неа. Я просто подумал, что сегодня как раз подходящий день для нас с тобой, чтобы пойти
порыбачить".

"Твоя мать или сестра сказали тебе добыть червей и снасти?"

Тэд возмущенно сказал: "Послушай, па, ты же знаешь, что они бы не сказали мне
брать тебя на рыбалку!"

Джо знал, что он говорит неправду и что Эмма, должно быть, велела ему накопать червей и подготовить рыболовные снасти, и на мгновение он почувствовал лёгкое раздражение. Затем он смягчился. Если бы кто-то всё время говорил чистую правду, подумал Джо, с ним было бы очень трудно жить. Обман Тэда был безобидным. Худшее, что было в этом мальчике, — это склонность к обману.
дикость, и он перерастёт это. Орегонская тропа, размышлял Джо, может
немного его изменить.

 Джо расслабился на берегу ручья, полностью погрузившись в мысли об этом новом предприятии и пребывая в мире с самим собой и окружающим миром. На его лесоучастке росли гикори и дубы, которые он срубил в прошлом году и оставил дозревать. За долю в лесозаготовках Джон Джерати обработал бы их на своей лесопилке. Может быть, было бы неплохо взять с собой
запасной трос для повозки и запасные оси. Их всегда можно было бы подвесить
снизу, не слишком увеличивая груз. Поскольку они не могли
У них было всё — или почти всё — что можно было продать или обменять. Например, кухонную плиту. Он сглотнул, вспомнив, как Эмма стояла у плиты и слегка касалась её кончиками пальцев. Затем он заставил себя продолжить свои планы. Планы сейчас были гораздо важнее плиты. Им придётся продать плиту. В этой стране не так уж много печей,
и многие фермерские жены готовили на каминах. Печь должна была заменить им
новый чехол для повозки, который Лес Тенни держал на складе, и кое-что ещё. Теперь...

Тэд закричал: «Па! Твоя удочка!»

Джо проснулся и увидел, что поплавок опустился, а леска медленно уходит в воду. Он дёрнул удочку, вытащил из воды двухфунтового окуня и, шлепая, положил его на траву рядом с собой. Майк, который спал в траве, проснулся с хриплым лаем и подошёл посмотреть на улов. Джо оттолкнул его в сторону,
и Тэд одобрительно сказал:

«Ого! Это неплохо!»

«Неплохо, — согласился Джо. — Майк, отойди!»

Он насадил бас на ивовую струну, которую вырезал Тэд, и положил его обратно в
в воде, утяжелив один конец удочки камнем. Затем он отдал
все свое внимание рыбалке. Пока он думал Орегон,
бас, должно быть, начал кормить пескарей теперь были более бдительными. Даже
пока Джо наблюдал, стайка их метнулась туда-сюда, в то время как
что-то темное и угрюмое метнулось среди них.

Двумя минутами позже Джо поймал еще одного окуня, и прежде чем Солнце
набор он и чуть было четырнадцать. Джо взял у Тэда нож, который всегда был
острым как бритва, и опустился на колени рядом с их уловом.

 «Я покажу тебе фокус», — пообещал он.

Он очистил рыбу от чешуи, отрезал головы и плавники и сделал ровный надрез вдоль спины. Ловко, не тратя времени, он снял кожу и оставил кости. Тэд стоял рядом на коленях, наблюдая и восхищаясь каждым его движением, и Джо терпеливо сказал:

"Отойди-ка немного, а? Не хотелось бы, чтобы ты порезался вместе с этой рыбой."

Тэд ухмыльнулся и отошёл на пару дюймов назад. Джо работал не покладая рук. Когда он
закончил, у него осталась только рыба без костей, а все внутренности
были использованы. Джо причмокнул.

"Из рыбы можно приготовить что-то, если добавить в неё кости," — сказал он
сказал. "Подожди, попробуешь это".

"Может, мама приготовит их сегодня вечером, а?"

"Может быть. Пойдем узнаем".

Белая лошадь Пита Домли была привязана за дверью, и Пит вышел из
дома, чтобы встретить их. Джо протянул Тэду рыбное филе, которое он
нес на деревянной доске.

— Отнеси это своей маме, хорошо? Ей они скоро понадобятся, если мы будем готовить их на ужин.

 Пит Домли посмотрел на кучу рыбы и жадно принюхался. — Они выглядят очень аппетитно. Я уже давно не ловил рыбу для себя.

"Может быть, вы останетесь и поможете нам есть?" Джо пригласил. "Есть
много".

Пит ухмыльнулся. "Я мог бы просто сделать это. Жаль корову. Она шагнула в
сломал Чак отверстие и передняя нога. Там просто не было ничего другого
делать".

"Я знаю. Спасибо за заботу о нем, Пит".

«Эмма сказала, чтобы я продал говядину Лесу».

«Да, и я думаю, что она права. Здесь её никто не съест».

«Лес дал мне двадцать три доллара и семьдесят центов наличными. Я отдал их Эмме».

«Тебе следовало оставить что-нибудь себе за труды».

«Это были не труды». Эмма говорит, ты собираешься в Орегон?

— Верно, Пит. Мы.

Пит серьёзно сказал: «Не знаю, но это было бы хорошим ходом для
кого угодно. Да, я уверен, что это было бы хорошо».

«Почему бы тебе не пойти с нами?»

«Я бы, наверное, пошёл, если бы был на пятнадцать лет моложе». Но мне уже за пятьдесят, и в своё время я гонялся за многими блуждающими огоньками. Наверное, у меня слабеет сердце.

 «В Орегоне нет блуждающих огоньков».

 «Я знаю, но когда мужчина достигает моего возраста, он думает, что всё так и есть». Я придерживаюсь того, что знаю, и не могу разобраться ни в чём, если мне так не кажется. Я не думаю, что разберусь в Орегоне. Хотите продать мне свой стог сена?

"Я дам это тебе".

"Не будь таким великодушным; ты едешь в Орегон, и тебе понадобятся деньги.
Кроме того, у меня много скота на зимовку, и сено для меня стоит денег. Вас устроит
двадцать пять долларов?

"Для меня достаточно".

"Хорошо. Я скошу сено, когда оно будет готово к покосу. Клянусь, Джо, ты снова выглядишь как ребёнок.

— Я и чувствую себя почти ребёнком, Пит. Чёрт возьми, дело не в том, что мне не нравится
штат Миссури. Просто я чувствовал себя так, будто бьюсь головой о кирпичную стену, а теперь мы едем в Орегон.

Пит мудро кивнул. "Мир был бы так же благополучен , если бы все мужчины били
на новой дороге, когда старая заканчивается тупиком. Только большинству из нас не хватает смелости сойти с проторенных путей. Особенно когда мы становимся старше. Я тебе завидую.

— Не будь таким чертовски философским, Пит. Пойдём. Зайдем внутрь и подождём, пока принесут что-нибудь поесть.

Пит Домли доел и уехал. Джо терзало сильное беспокойство,
и он почувствовал привычное непреодолимое желание что-то делать.
Только теперь это было радостное предвкушение, а не мучительное напряжение.
Джо взглянул на заходящее солнце, решил, что до заката ещё как минимум час, и через мгновение к нему присоединился Тэд.

— Эй, пап, давай что-нибудь сделаем. А?

— Конечно. Давай принесём немного дуба и гикори с лесопилки.

Джо был поражён. Обычно Тэда можно было заставить работать только под угрозой немедленного наказания. Даже тогда, если ему не нравилось, он не стал бы выполнять порученную ему работу, если бы за ним не следили каждую секунду. То, что он по собственной воле предложил свою помощь, само по себе было
незначительной революцией и доказательством того, что он заразился тем, что Джо
начинал называть орегонской лихорадкой.

Они поймали и запрягли мулов.  Джо взвалил на плечи пивную бочку —
Джо взял крюк и позволил Тэду отвести мулов к поленнице. Джо с помощью своего крюка
перекинул полдюжины выдержанных дубовых и гикориевых поленьев через длинную
цепь, обвязал их цепью и привязал к ней мулов. В сгущающихся сумерках Джо и его сын шли бок о бок, пока мулы тащили поленья обратно к дому. Они распрягли мулов и отпустили их пастись на пастбище.

Бревна лежали, готовые к отправке на лесопилку Джона Джерагти. Джо бросил на них последний взгляд. Когда их распилят на доски, он использует часть
их он сам. Часть Джон Герагти возьмет в качестве оплаты за свой труд, а остальное
продаст или обменяет на все то, что им было нужно и чего у них не было
для поездки в Орегон. Это был первый шаг.

Джо почувствовал пульсацию, счастливое беспокойство, но он не хотел идти к
магазин. Казалось, что каким-то образом его семья стала уникальной.
группа, которая не имела ничего общего ни с кем другим и не была частью
кого-либо еще. Они собирались в Орегон, в то время как все остальные оставались
здесь, и это выделяло их. Джо хотел остаться с ними из-за
это новообретённое и восхитительное родство друг с другом.

Он наблюдал, как Барбара и Эмма складывают свадебное платье Эммы, длинное белое,
с оборками, между чистыми занавесками. Очевидно, этому платью
суждено было стать частью содержимого чемодана, который стоял на кухонном полу.
Джо встал, чтобы помочь; платье можно было сложить гораздо компактнее
и, следовательно, оно занимало бы меньше места.

"А теперь просто сядь," — приказала Эмма. — Это не мул и не топор.

— Я просто пытался помочь.

— Не этим. — Она посмотрела на него со смесью нежности и удивления.

Тэд сидел за столом и ловко точил нож о точильный камень. Карлайл, ещё такой маленький, что не умел ходить, неуверенно переступил с ноги на ногу и ухватился за колено Джо. Он замер, зачарованно глядя на что-то, и Джо, проследив за его взглядом, увидел рыбью чешую, прилипшую к его брюкам и переливающуюся радужными оттенками в свете лампы. Джо посадил мальчика к себе на колени, а Карлайл наклонился, чтобы продолжить наблюдать за рыбьей чешуёй.

"Пойдём, — пригласил Джо. — Я знаю одну историю."

Его маленький кулак закрыт, Альфред предстал перед Джо. Молодежный
глаза просто светились, улыбка разомкнул губы.

"Подарок для тебя", - сказал он, протягивая ему ладонь сжата в кулак.

Джо потянулся, чтобы взять его, но когда Альфред разжал кулак, там не было
вообще ничего, и ребенок взвыл от радости. Джо внимательно посмотрел
на свою руку и притворился, что кладет подарок в карман.

— Спасибо, — серьёзно сказал он, — это самый лучший подарок, который я когда-либо получал!

Альфред выглядел озадаченным. К нему подошли изящная маленькая Эмма и серьёзный Джо, и
Джо усадил их всех к себе на колени.

«Сегодня ходил на рыбалку, — сказал он, — и вдруг вижу: прямо на дне ручья стоит старик с длинными седыми усами...»

Он импровизировал по ходу рассказа, описывая, как седые усы старика скрывали огромный рот, в который заплывала рыба. Время от времени, вероятно, потому что он злился, он плевал рыбой в Джо или Тэда. Малыш
Эмма с подозрением посмотрела на него, а Тэд повернулся с понимающей ухмылкой, но
все по-прежнему были заинтересованы. Наконец, самая большая рыба из всех
с трудом попала в рот старика. И тут же он
снова стал вдвое больше. Когда старик попытался выплюнуть рыбу, у него это
не получилось; он смог вытащить изо рта только половину. Также не получилось и у него.
он проглотил ее целиком. Последний Джо видел, как он шел вверх по
дно ручья с рыбами еще половина и половина из его
рот.

Карлайл ушел, чтобы спать в его объятиях и маленькая Эмма уперлась сыто
на его плечо. Малыш Джо нахмурился, обдумывая эту новую
проблему, как рыба, застрявшая во рту старика, и Альфред зевнул. Эмма
подошла, нежно обняла малышку Эмму и уложила её спать. Одну за другой
Барбара уложила остальных.

Джо нервно сидел в кресле, слишком взвинчен, чтобы спать, не зная, что
делать. Ночью-К-быть, казалось, что слуга сегодня бесконечно долго, и утро будет
никогда не приходят. Джо подумал о сотне дел, которые он должен сделать, и ему до боли захотелось этого.
сделать это, чтобы они могли отправиться в Орегон.

- Тебе лучше лечь спать, - сказала ему Эмма.

- Я не могла уснуть.

— Ты тоже не сможешь уснуть, пока мы не отправимся в Орегон. Она подошла к нему и провела рукой по его волосам, думая: «Он наполовину мальчик, наполовину
мужчина. Как мальчик, он не может дождаться начала. Как мужчина — как Джо», —
поправилась, он получил хочет сделать все дважды безопасен для его
молодые. Только он может сделать вещи в безопасности? Есть ли безопасность в
пустыне?_

Ее рука замерла, затем решительно продолжила поглаживание.
"Завтра будет другой день", - сказала она.

Джо ухмыльнулся. "Возможно, ты прав. Я лягу.

Он проснулся с первыми лучами солнца и лежал, глядя на бледный рассвет,
который проступал сквозь занавешенные окна. Это было счастливое пробуждение,
и день сулил больше надежд, чем когда-либо помнил Джо. Он чувствовал,
что, лёжа рядом с Эммой, родился заново. Но он преодолел трудности.
детство и родился совершенно новым человеком, в жизни которого не было ничего мелочного или незначительного. Эмма пошевелилась рядом с ним, и Джо протянул руку, чтобы
взять её за руку. Мгновение они лежали бок о бок, предвкушая грядущие события, проживая в своих мыслях величайшее приключение.

  После завтрака Джо и Тэд притащили с лесопилки ещё несколько
поленьев из дуба и гикори. Он взял ящик из своей повозки и подвёл
повозку с откинутым кузовом к брёвнам. Погрузка была рассчитана на
двоих, но один человек тоже мог справиться.

 Джо наклонил и подпер двумя короткими брёвнами повозку и использовал
Пиви подкатил к ним одно из самых тяжёлых брёвен. Он подкатил один конец к одному из лежащих брёвен и подпер его куском дерева.
 Подойдя к другому концу, он подкатил его и подпер. Попеременно подкатывая то один, то другой конец, он наконец погрузил бревно на повозку. Тэд нетерпеливо стоял рядом.

"Я помогу тебе, пап."

Джо покачал головой. «Не с этим».

«О, я справлюсь с пиви».

«Нет. Если одно из этих брёвен упадёт на тебя, от тебя ничего не останется, чтобы это убрать».

«Позволь мне помочь!»

Джо терпеливо сказал: «Понаблюдай и увидишь, как это делается. Может быть, в следующий раз».
время, когда ты сможешь помочь.

Тэд присел на корточки и наблюдал, дуясь. Джо загрузил фургон,
привязал груз цепью и забрался на него, чтобы проехать через Тенни.
Направляюсь к лесопилке Джона Герагти. Там было много древесины, которую можно было купить.
но никогда не было избытка выдержанного дуба и гикори.
Джону не составило бы труда продать его по хорошей цене, и поэтому он
получил бы плату за распиловку пиломатериалов вместо денег. Джо подъехал
к лесопилке, и Джон Джерати вышел ему навстречу.

  "Слышал, ты едешь в Орегон," — поздоровался он.

  "Ты правильно слышал, Джон. Кто тебе сказал?"

— К этому времени все уже знают. В «Кроссинге» не было таких новостей с тех пор, как линчевали Кейси МакМануса.

— Надеюсь, новости хорошие, — ухмыльнулся Джо. — У меня есть выдержанный дуб и гикори. Хочешь поработать над ними для меня?

— Что тебе нужно?

"Доски для окна вагона и новые достижения и осей. Не будет никакого вреда
дополнительная язык тоже".

"Денежное дело?"

"Поделиться".

"Я не знаю", - с сомнением сказал другой. "Вы хотите купить металл
для своих осей?"

"Конечно".

— Тогда по рукам. Мы разделим древесину пополам. Если ты не
понадобится все твое, я продам его вместо тебя. Билл Логан строит новый сарай
и ему нужны хорошие пиломатериалы.

"Достаточно хорошие".

Джо поехал домой на своем пустом фургоне, и мулы навострили свои длинные
уши, когда показалось пастбище. Две оседланные лошади
были привязаны к забору, и Джо узнал в одной из них Перси Перла
прекрасная чистокровная лошадь. Другим был Уотсон
Чартерс, сварливый мужчина, который был очень высокого мнения о себе. В основном потому, что никто другой не взялся бы за эту работу, а это означало
чтобы им, возможно, пришлось смутить своих соседей, Уотсон Чартерс был
местным констеблем, и он проделал большую работу для Элиаса Дорранса.
Чартерс вышел навстречу Джо, за ним следовал Перси Перл. Джо
спрыгнул с фургона.

Чартерс достал из кармана написанный карандашом документ, очевидно, написанный им самим
и начал читать:

«Настоящим я ограничиваю и запрещаю вам в соответствии с пунктом А статьи 13
законов штата Миссури вывозить с этой территории или
заставлять кого-либо вывозить с этой территории любые травы, сельскохозяйственные культуры или
другая статья, которая уходит корнями в землю. Я...

— Подождите-ка, — вежливо перебил Перси Перл. — Я не понял.
 Прочтите ещё раз, Уотсон.

Констебль выглядел раздражённым, но начал читать: «Настоящим я ограничиваю и запрещаю вам в соответствии с пунктом А...»

— Ну разве это не здорово? — восхищённо сказал Перси. «Он написал всё это сам. Напоминает мне некоторые литературные шедевры, которые я сам создавал, когда учился в шестом классе в Карродэйле. Только
 Уотсон — настоящий гений. «Травы, злаки или другие растения, которые
корень из-под земли.Сразу же устраняет любые сомнения один
возможно, что они коренятся в воздухе. Кто кроме Ватсон бы
думали о таких вещах?"

Уотсон Чартерс сказал: "Тебе придется вести себя тихо, Перси".

"Нет, мне не придется вести себя тихо. Статья 1, Билль о правах,
Конституция Соединенных Штатов. Это тоже интересный документ,
по-своему. Конечно, его не сравнить с вашим.

"Я здесь, — сказал Уотсон Чартерс, — чтобы..."

"Да, Джо, — благочестиво сказал Перси. — Мы оба здесь, чтобы увидеть, как свершается правосудие.
не создан для того, чтобы валяться в грязи. Правосудие! Да пребудет оно во веки веков! Уотсон
здесь, чтобы сообщить вам, что вы не можете продать своё сено Питу
Домли или заготовить ещё древесины на своём участке. Причина? Наш
друг Элиас хочет продать его сам.

— Это не его сено! — взревел Джо. — К чёрту его картину! Я сам рубил эту древесину,
а у Элиаса нет права на сено!

«Продай это сено или забери ещё дров, — сказал Уотсон Чартерс, — и я
посажу тебя в тюрьму».

Рука Перси Перла двигалась плавно, как кусок шуршащего шёлка.
Казалось, что он достал пистолет из ниоткуда. Пистолет
— взорвался он. Шляпа Уотсона Чартерса, словно подхваченная ветром,
сорвалась с его головы и по спирали упала на землю, пробив поля.
Перси Перл остался невозмутимым.

"Как неуклюже," — пробормотал он. "Но я всё равно тебя не понимаю, Уотсон.
Что ты собираешься делать, если Джо продаст ещё дров или сена?"

— Послушай, Перси, я просто…

— Я знаю, — успокоил его Перси. — Ты самоотверженный и преданный человек, который просто выполняет свой долг, не думая о личной выгоде, разве что о трети того, что Элиас сможет украсть у Джо. Но что ты собираешься сделать с Джо?

Повисло молчание, пока мускулы двигались на челюстях Уотсона. - Я не собираюсь
ничего с ним делать, - сказал он хрипло. - Элиас справится с этим
сам.

Он вскочил на своего массивного коня и ускакал. Перси Перл посмотрел на Джо,
и у него вырвался довольный смешок.




ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вечеринка


Огромный платан с массивным полым стволом рос примерно в двадцати пяти ярдах от сарая Джо. Это было очень старое дерево, выше большинства платанов. Поскольку оно росло в одиночестве и не получало тени или
помощи от других деревьев, у него было много ветвей, и все они
жив. Плакучий ясень с густой листвой отбрасывал приятную тень на большую
площадь.

Джо разложил под деревом свою кузницу и наковальню.
Барбара стояла рядом, готовая раздувать меха кузницы, а мул был привязан неподалёку.

Надеть новые подковы на обоих мулов было последним делом, которое нужно было
сделать перед отъездом в Орегон, но Джо был задумчив, готовясь к этой работе.Какое-то время после того, как было принято решение отправиться в Орегон, волнение и
энтузиазм старших членов семьи передавались младшим. Карлайл по-прежнему хотел знать, по крайней мере, пятнадцать раз в день,
когда они уезжали и как скоро они должны были вернуться. Джо, Эмма и
Альфред восприняли это путешествие как нечто само собой разумеющееся. Но Тэд
оставался единственным, чьё настроение даже не слегка не ухудшилось.

 Отъезд в Орегон оставался захватывающим приключением. Но все, кроме Тэда,
обнаружили, когда пришло время решать, что взять с собой, а что оставить, что разрыв со старой жизнью и начало новой
вызовут ещё больше трудностей, чем они ожидали. Дом был большим, и если бы понадобилась ещё одна комната, её всегда можно было бы
добавил. Но у повозки были определённые ограничения.

 Джо снял деревянные ручки с мотыг, граблей и вил. От
своей бороны он взял только металлические части и даже снял
деревянные ручки со своего любимого плуга. Маловероятно, что он
будет пользоваться какими-то инструментами на Тропе, и он сможет
заменить недостающие деревянные части, когда они доберутся до Орегона. Тем не менее, его ящик для инструментов был полон.
У них должен был быть топор, иначе как бы они рубили дрова? Ему могли понадобиться отвёртки, шила, стамески, буры, гаечные ключи, пилы в любой момент.
Их нельзя было сделать более компактными, чем они были. Естественно,
винтовка должна была быть в рабочем состоянии. Джо взял с собой только то, без чего они не могли обойтись в пути или что им понадобится для начала новой жизни в Орегоне, и продал или обменял всё, что мог. Ему было тяжело расставаться с молотками, стамесками и другими инструментами, которыми он пользовался столько лет, что их рукоятки стали как будто продолжением его руки. Но он острее осознавал, на какие жертвы пошли Эмма и Барбара.

Позаботившись о будущих потребностях Барбары, Эмма упаковала свадебное платье
и несколько других вещей, которые нельзя было назвать практичными. Для
себя она взяла только самые прочные платья и упаковала только самое необходимое
для каждого из детей. В качестве последней прихоти и только после
глубоких внутренних колебаний, правильно ли она поступает, она упаковала
первую пару детской обуви для каждого из детей.

Помогая матери, Барбара незаметно положила в сундук два самых красивых платья Эммы, и Эмма тут же их вытащила. Барбара
Она упаковала потрёпанную тряпичную куклу, которой очень дорожила маленькая Эмма,
мяч на верёвочке, который был любимой игрушкой Джо, набор выцветших деревянных кубиков с нарисованными на них животными для Альфреда и яркую картинку, которую
обожала Карлайл. Она уговорила Эмму взять их, напомнив ей, что, хотя у детей будут игрушки в повозке, они им надоедят. Тогда их можно будет достать, и они вызовут новый интерес.

Это были лишь некоторые из мелких проблем. Но были и серьёзные
разочарования, и Джо знал, что только одно из них было связано с
печь. Эмма не меньше гордилась изысканным комодом,
который, вероятно, был привезён в Миссури торговой группой, отправленной
переселяющимися мормонами. Они покинули Мормонскую тропу и пришли
в Миссури за едой, а поскольку у них не было денег, они обменяли
товары в своих повозках на бекон или зерно. Джо обменял кобылу на комод
шесть или восемь лет назад.

Эмма ничего не сказала о том, что оставила его, но Джо знал её и понимал, чего ей это стоило. Затем, внезапно вдохновившись, он
Он заметил, что комод можно привязать внутри повозки, и это будет удобное место для хранения одежды, которая понадобится им каждый день. Эмма поблагодарила его благодарной улыбкой, но сейчас Джо думал не об этом.

 Он чинил повозку, когда зашёл в дом, чтобы попить воды. Случайно он прошёл мимо кухонного окна и увидел Эмму, сидящую за кухонным столом. На нём был разложен весь её прекрасный, тонкий фарфор. Джо с неловкостью наблюдал, как она восхищённо смотрит на него и ласкает руками.
изысканные и прекрасные вещи, которые когда-либо принадлежали ей. Затем он ускользнул так же тихо, как и пришёл, и когда через час он вернулся в дом,
весь фарфор снова стоял в шкафу.

 Он оставался там, пока шли дни, и Джо ничего не говорил, потому что
не мог придумать, что сказать. Эмма боролась день за днём, желая
сохранить фарфор, но зная, что не может этого сделать. В конце концов, только вчера она слишком небрежно спросила Джо, не возьмёт ли он это на себя
и не отдаст ли Хелен Домли.

 Джо упорно продолжал готовить мулов к подковке. Он не
Он отдал фарфор Хелен Домли. Он отнёс его на лесопилку Джона Джерагти,
собрал коробку, аккуратно упаковал каждый фарфоровый предмет в
опилки, накрыл коробку и спрятал её в повозке. Теперь он переживал,
потому что ему казалось, что он каким-то образом обманул и Эмму, и
Хелен Домли.

 Барбара спросила: «Что-то случилось, папа?»

«Нет», — уклонился от ответа Джо. — Запусти-ка мехи, милая.

Барбара на мгновение замешкалась, и Джо подождал. За последние дни его дочь сильно изменилась, и теперь её было ещё труднее понять.
Временами казалось, что она повзрослела, как будто уже была
женщиной, а в другие моменты она была дрожащим ребёнком. Но она никогда
не проявляла ничего, кроме восторженного интереса к предстоящему путешествию.
  Она начала равномерно работать мехами, не слишком быстро и не слишком медленно,
и запах раскалённого угля в кузнице был приятен.

Железными щипцами Джо держал подкову, которую он выковывал, в раскалённых углях, пока она не приобрела цвет огня. Продолжая держать её щипцами, а в правой руке — кузнечный молот, Джо придавал подкове форму на наковальне.

Некоторым людям было всё равно, как они подковывают своих мулов; они просто прибивали подковы гвоздями и ждали, пока копыта отрастут, чтобы подковы подошли. Джо никогда не верил в такие непродуманные методы. Он тщательно подбирал подковы по размеру и весу, а также по форме копыта, на которое они должны были подойти. Правильно подкованые тягловые животные не так часто хромали и работали усерднее, потому что им было удобно. Джо никому не доверял подковывать своих мулов.

Он критически осмотрел подкову, затем снова нагрел её и выгнул чуть шире. Копыта мула были почти одинаковыми. Но они были
не совсем одинаковые, и каждый ботинок должен быть сконструирован соответствующим образом. Наконец
удовлетворенный, Джо окунул ботинок в ведро с тепловатой водой и подошел к
мулу.

Кобыла-мул во время подковки буквально взбесилась. Она стала такой
в ужасе, что ей пришлось тащиться в кузницу, а в связках и связали
после того, как она была там, чтобы держать ее от повреждения кузнеца. Но у коня
была жилка тщеславия, которая принимала своеобразные направления. Он гордился тем, что носит новую обувь, и после того, как её прибили, он часами ходил в ней, чтобы привыкнуть. Обычно проходил целый день, прежде чем он переставал
его новые подковы не привлекали внимания.

 Когда Джо подошёл, мул сам поднял заднюю ногу и удержал её. Он сделал это грациозно, перенеся весь свой вес на остальные три ноги и ни разу не пошевелившись, чтобы не напугать Джо. Джо примерил подкову и, убедившись, что она идеально подходит, прибил её. Мул повернул голову и одобрительно посмотрел на своё копыто. Джо встал и вытер пот со лба.

Всё, кроме подковывания мула, было сделано. У повозки была новая коробка,
и все детали, которые казались хоть немного слабыми или изношенными, были заменены
заменили. Они точно знали, что возьмут с собой, и, помимо прочего, собирались взять шесть лучших кур Эммы и петуха, и для всего нашлось место. Повозку накрыли новым, двойным слоем брезента, и Джо даже натянул брезентовую шторку, чтобы, если придётся ночевать внутри, у мужчин и женщин были свои отсеки. У Джо было
девяносто восемь долларов наличными, и у него было нехорошее предчувствие, что этого будет
недостаточно. Но он не знал, где взять ещё.

Как только Пит Домли приедет — а он должен быть здесь с минуты на минуту, — они смогут запрячь и подковать кобылу-мула. Тогда они смогут отправиться в путь, и чем скорее, тем лучше. Джо так часто мечтал об Орегонской тропе, что, если бы он не отправился по ней в ближайшее время, ему показалось бы, что он сам начинает мычать, как мул. Он улыбнулся дочери.

"Думаю, мы отправимся завтра утром, Бобби."

"О, папочка! Можно мне остаться с Марсией на ночь?"

Ее сияющие глаза светились неподдельным восторгом, и Джо с одобрением отметил
огонь в ее голосе. Хотя это не было абсолютным благословением, Барбара
Джо чувствовал всё, что касалось её. Её темперамент, по мнению Джо, был
похож на пылающий огонь в кузнице. Он сказал:

«Я не против, если это будет с твоей матерью».

«Ты счастлив, папа?»

«Конечно, счастлив! Я... чёрт возьми!»

На тропинке, ведущей от Тенни, появился белый конь Пита Домли.
Пересекая дорогу, Пит был не один на лошади. Впереди него, крепко сжимая поводья в сильных руках,
ехал Тэд. Пит также был вооружен винтовкой, что он редко делал, если не собирался на охоту. Он остановил лошадь рядом с Джо.

"Я думаю, это ваше дело!"

- Какое мне дело?

- Скажи ему, Тэд, - твердо сказал Пит.

Лицо Тэда было угрюмым и злым, каждая веснушка побагровела. Он уставился
почти надменно на своего отца, и глаза Джо сузились. Он сказал,

"Это тоже моя винтовка, да?"

"Верно".

Тэд огрызнулся: «Если человек собирается на запад, ему лучше знать, как сражаться с
индейцами. И я его не бил».

«Верно, — согласился Пит, — но ты не смог бы просунуть лезвие ножа между местом, куда попала пуля, и его головой».

Джо почувствовал, как в нём закипает гнев. — В кого он стрелял?

 — Он пришёл на Перекрёсток с твоей винтовкой, — заявил Пит, — и
прежде чем кто-либо успел его остановить, он выстрелил в Лэрдхеда ".

"Я в него не стрелял", - отрицал Тэд. "Если бы стрелял, я бы его ударил".

Джо мрачно сказал: "Бобби, ты иди помоги маме. ПИТ будет работать
сильфон для меня, когда мы ботинка кобыла".

Девушка ушла, не оглядываясь, и Джо столкнулся его сын. — Слезь с этой
лошади.

Тэд повиновался, но его подбородок был вздёрнут, а глаза сверкали. Джо согнул правую руку.

"Снимай штаны.

Штаны Тэда сползли до лодыжек, и Джо схватил его левой рукой и
повернул его голые ягодицы вверх. С тщательно рассчитанной силой
Джо опустил ладонь правой руки, и мул повернулся, чтобы с любопытством посмотреть на эту странную сцену, в то время как лошадь Пита нервно затанцевала.
 Обычно розовое лицо Тэда стало пунцовым, но он не закричал.
 Закончив, Джо осторожно поставил мальчика на ноги.

«Если когда-нибудь, кроме как в целях самообороны, ты выстрелишь в другого человека, будь он красным, белым, жёлтым или чёрным, ты получишь по заслугам, и в три раза сильнее».

На глазах Тэда выступили слёзы, но он по-прежнему стиснул зубы и расправил плечи, уходя. Джо удивлённо почесал свою лохматую голову.

"Будь я проклят! Ты можешь завязать это?"

"Неа", - признался Пит. "Я не могу".

"А что бы ты сделал?"

"То же самое, что и ты, Джо. Я, однако, сказать, что это одни из
опрятных съемки я когда-либо видел. Сало голове стоял против Фроули
Забор Томпсона, и эта пуля просвистела так близко, что у него
встали дыбом волосы. Готов поспорить, что один индеец напуган до смерти.

"Он был пьян?"

"Он всегда пьян."

"Это не имеет значения, — заявил Джо. — Этот мой парень должен
уважать людей, в том числе и индейцев. И он должен понимать, что
винтовки опасны.

- Я вроде как думаю, что он начинает понимать, - сухо сказал Пит. Может, нам привести твою
кобылу мул и подковать ее?

- Считай.

Они привязали кобылу мула, потащили ее к кузнице, бросили и подковали
ее. Она яростно ударила, когда они позволили ей подняться, но Джо ожидал нападения
и увернулся. Они вернули обоих мулов на свое пастбище и
Джо с тревогой посмотрел на дом. Эмма никогда не била детей,
а Джо только что впервые отшлёпал Тэда. Если бы это привело к
последствиям, то лучше бы они проявились прямо сейчас. Джо сказал:

"Извини, Пит, я на минутку."

"Конечно."

Джо нервно направился к дому. Без сомнения, завтра они отправятся в Орегон, и он почти не ссорился с Эммой. Ему было не по себе от того, что они начнут путешествие со ссоры, которая станет дурным предзнаменованием и, несомненно, принесёт неудачу. Джо вздрогнул, когда заглянул в дверь, потому что Эмма встретила его в штыки.

 «Что ты сделал с Тэдом?»

Джо собрался с духом, а затем немного разозлился. «Я надрал ему задницу, как мне и хотелось!»

«Если бы не ты, Джо Тауэр, я бы надрал твою! Идея! Стрелять в этого бедного, одурманенного индейца!»

Джо удивлённо спросил: «Ты не злишься на меня!»

«Злилась бы, если бы ты не выполнил свой отцовский долг!»

Он на мгновение положил руку ей на плечо и криво улыбнулся.
"Тэд тебе рассказал?"

«Тэд не подходил к дому». Барбара рассказала мне". Она увядала на его
оружие. "Ох, Джо, ты думаешь,--?"

Ведь он так хорошо знал ее, Джо знал, о чем она думает. В восемь
все подростки были безобидны, но в восемнадцать некоторые могли быть
плохими, а некоторые хорошими. Джо прижал к себе жену.

Он сказал: "Мы его проучим. Просто ему приходится учиться некоторым вещам
на собственном горьком опыте.

— О, Джо! Я рада, что мы уезжаем! Орегон пойдёт ему на пользу!

 Сердце Джо ёкнуло от радости, когда он услышал её слова. —
Это даст ему возможность выплеснуть свой гнев. Я не уверена, что он смог бы
это сделать, если бы остался здесь. Он хотел бы иметь собственную ферму, и Элиасу пришлось бы одолжить ему немного денег, чтобы купить её, и в первый раз, когда Элиас надавил бы на него, полетели бы искры. И это была бы не ферма Тэда.

Они ощутили нежную близость, которая заставила их прижаться друг к другу.
Джо откашлялся. Он обманул её, и теперь он должен был исправить этот обман.

Он сказал: «Я не отдал твою посуду Хелен».

«Но, — она озадаченно посмотрела на него, — я просила тебя об этом».

«Я знаю. Я сделал для них коробку и вместо этого положил их в повозку».

На её лице промелькнула тень беспокойства. «Я не могла допустить, чтобы они разбились».

"Они не разобьются", - заверил он ее. "Каспер" сломался, потому что они
просто не знали, как упаковывать. Мы ведь тоже берем яйца, не так ли? Каждая деталь
отправится с нами в Орегон.

Тень страдания исчезла, и она бросила на него взгляд, полный чистейшей любви. Но
сомнения остались, и ей было немного стыдно.

«Нам так много нужно унести, а места так мало».

«Там есть место для этой маленькой коробки. Ты бы хотел, чтобы у тебя была своя посуда,
не так ли?»

 «Я бы с удовольствием!»

 «Тогда они поедут с нами в Орегон. Я лучше возьму винтовку. Она осталась снаружи».

Джо вышел, чтобы забрать винтовку, которая всё ещё стояла прислонённая к
плакучей иве, и вернулся с ней в дом. Он загадочно улыбнулся.
 Крючки в их с Эммой спальне больше не были надёжным местом для
винтовки; их вообще там не было, иначе Тэду никогда бы не удалось вынести оружие из дома. Джо стиснул зубы. Тэд
придется использовать винтовку; она была неотъемлемой частью любого человека
оборудование на любом рубеже. Но ему придется использовать его правильно. Если он
не, если бы был более безответственным съемки, он почувствовал, квартира
руки отца вновь.

На данный момент, Джо повесил винтовку на колышки. Он повернулся, чтобы
улыбнуться своей жене.

«Мулы подкованы, и нам больше ничего не остаётся, кроме как отправиться в
Орегон».

Эмма сложила руки на груди, выражая своё беспокойство. «Это
кажется невозможным, не так ли?»

«Нет. Кажется, что нам ещё многое нужно сделать. Нам лучше
не забудь поймать своих кур и петуха, пока они сегодня вечером не улеглись на ночлег. О боже мой!

 «Что случилось?»

 «Я оставил Пита снаружи!»

 Джо подошёл к двери, чтобы позвать Пита, и в этот момент подъехал Янси Гэрроу на своей тощей коричневой лошади. Он держал в руках свёрток, перекинутый через седло, а футляр для скрипки висел у него на плече. Ухмыляясь, он спешился.

"Люси подумала, что тебе может понравиться это. Это ветчина и бекон."

"Ты что, уже разделываешь туши?"

"Мы всегда," — и Янси произнёс то, что, как знал Джо, было откровенной ложью, — "убиваем"
— Одного поросёнка летом, — Джо сглотнул. За исключением, возможно, Джона
Сили, который мог себе это позволить, никто не забивал скот летом. Но
Гэрроуз хотели, чтобы их уезжающие друзья насладились ветчиной и беконом. Джо
сказал:

 — Это очень любезно с твоей стороны, Янси.

 — Не за что, — беспечно ответил тот. Он отнёс пакет с мясом в дом.

Эмма поприветствовала его. «Привет, Янси».

«Привет, Эмма. Клянусь, ты с каждым днём становишься всё красивее. Как ты вообще могла запасть на такого старого козла, как Джо, я никогда не пойму». Он переложил скрипку на другое плечо. Пит стоял в дверях и, казалось,
буду ждать.

"Сыграй что-нибудь, Янси," — взмолилась Эмма. "Сыграй нам какую-нибудь музыку."

"Конечно. Что ты хочешь услышать?"

"Что угодно."

Янси Гарроу достал скрипку из футляра, поднес ее к подбородку
и пару раз провел по ней смычком. Он стал живой
исполнение "Янки дудль". Ее лицо вспыхнуло от удовольствия, Барбара
вышла из ее комнаты.

"Давненько я не танцевал с такой хорошенькой девушкой, как ты!" Пит
Заявил Домли. "Давай, Бобби".

Он закружил ее по комнате, пока Янси увеличением темпа его
музыка. Ухмыльнувшись, Джо взял Эмму на руки. Тень упала на дверь
и вальщики Комптон был там.

"Напряги мне уши и назови меня ослом!" - выдохнул он. "Вы, люди, становитесь
лучшие идеи из всех, что есть в Миссури!"

В руках у него был свёрток, который он положил на стол.
"Кэролайн приготовила слишком много клубничного джема, и она надеется, что ты съешь немного, раз уж уезжаешь. Продолжай играть, Янси.
Я вернусь."

Пока Джо танцевал с Барбарой, а Пит Домли — с Эммой, Янси сыграл
«О, Сюзанна», а затем ещё одну песню Фостера. Отложив скрипку
на секунду, Янси сделал глоток воды. Глаза Барбары и Эммы
блестели, потому что атмосфера была напряжённой и ожидающей.
Так начиналось большинство вечеринок. Янси поставил ковшик из тыквы
рядом с ведром с водой как раз в тот момент, когда подъехал старый Том Эбенд со своей женой,
тремя младшими детьми, двумя замужними дочерьми, их мужьями
и их детьми.

"Ребята сказали, что мы могли бы подойти сюда и посмотреть, что происходит", - поприветствовал он.
"Отличная идея", - сказал Джо.

"Да, хорошая идея".

Том продолжил: «Один из моих парней на прошлой неделе подстрелил оленя, и мы сделали вяленое мясо.
 Нам его не съесть, так что я принёс немного тебе».

«Спасибо, Том».

Джо увидел, как дружелюбная жена Тома и его дочери болтают с Эммой.
в дополнение к вяленому мясу, которое они собирались взять с собой в отъезжающий фургон, они принесли
четыре пирога, несколько фунтов сливочного масла, немного свежей оленины и два
фонаря. Янси заиграл жалобную мелодию «Бен Болт», и Джо
обнаружил, что танцует с одной из дочерей Тома Эбенда, пока её муж танцует с Эммой.

Соседи приехали верхом на лошадях и мулах, в повозках и телегах, а также
пешком, причём те, кто жил ближе всего, прибыли первыми. Все привезли подарки и
объяснили, что у них просто слишком много всего дома. Тауэрсы
действительно оказали бы им услугу, если бы забрали часть этого. В
Кроме того, все принесли то, что было готово для приготовления
блюд. Они заполнили дом и вышли во двор, но
кто-то натянул верёвку между домом и амбаром и повесил на неё
зажжённые фонари. Сегодня никто не думал о том, чтобы экономить
масло для фонарей. Сегодня был праздник.

 Янси играл, пока не устал, а потом Лес Тенни заменил его. Лес не был таким искусным скрипачом, как Янси, но знал множество мелодий,
вариаций на эти мелодии, а когда не мог придумать ничего другого,
импровизировал собственную музыку. Джо увидел, как Барбара танцует с Марсией Джерати,
но только на секунду. Ухмыляясь, двое старших сыновей Тома Эбенда оттеснили
девочек и увели их танцевать. Танцуя с восьмилетней Селией
Тревельян, Тэд прекрасно проводил время, и даже малыши танцевали
друг с другом.

 В доме стол ломился от еды и огромного кофейника, и те, кто был голоден, могли взять столько, сколько хотели, в любое время. Но никто не задержался внутри
надолго. Старый Том Эбенд похлопал Джо по плечу.

"У моих зятьёв за амбаром завелся енот. Они хотят, чтобы ты пришёл
и помог его прогнать."

— Звучит заманчиво.

 — Так и будет.

 Джо последовал за стариной Томом из освещённой висящими фонарями зоны в тёмные тени у сарая. Два здоровяка, зятья Тома, стояли рядом с бочонком виски, который они поставили на деревянные бруски и постукивали по нему. Толпа вокруг бочонка росла по мере того, как всё больше мужчин отлучалось с танцев, и чашки позвякивали, когда их наполняли и передавали по кругу. Старый Том чётко произнёс:

 «Мы выпьем за семью Тауэр и Орегон!»

 «Хорошо!» — хором ответили они.  «За всех Тауэров и Орегон!»

 Джо отступил в тень, поднёс чашку к губам и
Ему удалось незаметно вылить его на траву. Но он чувствовал себя так, словно выпил его весь. Ноги у него были лёгкими и воздушными, а голова казалась яснее, чем когда-либо прежде. Он безудержно смеялся и вернулся на вечеринку как раз вовремя, чтобы выбрать Эмму в партнёрши для кадрили, которую призывал Лэнс Тревельян.

 «Амен налево, а ты крутись вокруг,
 «Из рук в руки, как на карусели».

По мере того, как танец набирал темп, всех младших детей укладывали спать
либо в кроватки, либо в тот фургон, который ещё не был переполнен.
спящие дети. Джо продолжал танцевать, и время от времени за амбаром снова слышался звон чашек, а бочка становилась легче.

 Джо был поражён, когда взошло солнце, потому что ему казалось, что танец только начался.




 ГЛАВА СЕДЬМАЯ

 Независимость


 Последний час, проведённый Тауэрами в их старом доме, был полон суеты,
беспорядка и активности. Джо пожал руки всем мужчинам и
неловко стоял, пока все женщины целовали его в щёку и желали ему
всего наилучшего. Женщины собрались вокруг Эммы, и из их глаз текли слёзы, когда они обнимались.
 Джо сглотнул, как никогда осознавая всю грандиозность задачи, которую они должны были выполнить.
Он взялся за это и знал, что его ждёт. Собравшиеся вокруг люди были его друзьями на всю жизнь, и совместная жизнь укрепила их дружбу. Там была и любовь, и уважение, и Джо внезапно охватило дикое желание позвать всех с собой. Он старался не смотреть на плачущую Эмму и почувствовал облегчение, когда увидел Тэда с ножом на поясе, который важничал перед молодёжью. Затем он увидел Хелен Домли
с Карлайлом на руках и отвернулся, чтобы никто не увидел слёз
в его глазах.

Ни при каких обстоятельствах Джо не смог бы описать, как именно они начали
для Орегона; он видел общую картину, но не детали. Он знал
, что матрасы, последние предметы, которые отправились в фургон, были
доставлены туда и точно уложены армией добровольных работников.
Та же армия буквально опрокинула и впрягла мулов, а также привязала
спокойную корову к задней части фургона. Четверо младших детей Джо, все еще
сонных, быстро отправились спать на матрасах. Тэд, который уже заявил о своём намерении дойти пешком до Орегона, отказался ехать, и Майк остался с ним. Барбара шла с ним рука об руку.
Марсия Geragty, и Эмма была в повозке Джона Geragty это. Никто другой не был
едем в Орегон, но башни было достаточно компании, по крайней
крайней мере, первая часть их путешествия. Не все смогли проводить их,
некоторым пришлось вернуться к своей работе. Но большинство поехало.

Мулы, спасовал быть пойманы и запряжены так много экспертов
погонщики мулов, были вполне разрешимыми. Они охотно натянули поводья, когда Джо отдал приказ. Впереди, позади и по обеим сторонам ехали или шли люди, которых они покидали. Один за другим им пришлось повернуть назад
и пошли в другую сторону, и последней, кто повернул, была Марсия
Джерати. Хотя Джо не мог с уверенностью сказать о многих других деталях их прощания, он никогда не забудет, как расставались его дочь и её лучшая подруга.

Они шли впереди фургона, всё ещё держась за руки, но не плечом к плечу. Они не смотрели друг на друга. Внезапно, и
Джо подумал, что они не обменялись ни словом, они сошли с дороги и обнялись. Джо остановил повозку, чтобы Барбара могла забраться внутрь, и
поскольку он не хотел, чтобы она знала, что он видел слёзы в её глазах, он
смотрела прямо перед собой. Эмма пришла из корзины Джон Geragty, чтобы подняться вверх на
сиденье фургона рядом с Джо и последнее, что башни слышала ни от
их друзья Миссури были Geragtys кричать,

"Удачи, и да благословит вас Бог!"

За исключением упрямого Тэда, который явно намеревался оправдать свое
хвастовство, что он пешком доберется до Орегона, семья Джо была в
фургоне. Привычный распорядок дня младших детей был
нарушен настолько, что они были сонными и вялыми. Остальные
мало разговаривали, потому что Джо, Эмма и Барбара не спали до самого вечера.
конец. Кроме того, впервые каждый из них по-своему начал
осознавать, что они определённо находятся в пути. Они думали обо всём,
что оставили позади, и гадали, что их ждёт впереди. Казалось,
что им есть о чём гадать. Однако всё, что они могли ожидать,
имело лишь смутные очертания в их сознании. Эмма размышляла, пока повозка тряслась на ухабах, что размышлять о туманном будущем само по себе утомительно, даже более утомительно, чем прополка грядок.

 В первый вечер в лагере было много дел, и все они были слишком
устал это делать. Но Джо всё же наколол дров для костра,
привязал мулов, чтобы они не могли сорваться и уйти домой, привязал корову в
месте, где она могла бы хорошо пастись, и покормил птицу Эммы. Он был рад,
что больше ничего не нужно делать. Эмма разложила остатки вчерашнего
праздничного ужина, но никому не хотелось есть. В то же время никто не жалел о том, что произошло прошлой ночью. Прощальный тост был правильным способом попрощаться с друзьями.

 Малыши кивнули, доедая свою еду, а затем, увидев знакомые лица
эмма и Барбара, нависшие над ними, и знакомые руки Эммы и Барбары.
Барбара держала и обнимала их, они уютно устроились на своих местах.
в фургоне, как будто здесь не было ничего нового или необычного. Джо
сделал поддон для Эммы и для Барбары, а затем он и чуть проката
в свои одеяла и лег в нескольких футах.

Тэд заснул мгновенно, и спал так крепко, что даже слегка похрапывал
что с ним случалось только тогда, когда он был совершенно измотан. Время от времени из-под одеяла доносилось фырканье.
Это был Тэд, и Джо улыбнулся, лежа рядом с ним. Этот молодой человек собирался прожить это путешествие на полную катушку, наслаждаясь каждой минутой. На мгновение Джо почувствовал себя хорошо от того, что у Тэда будет это потрясающее приключение, пока он ещё так молод. Но приятное чувство почти сразу уступило место
наплыву мыслей, которые теснили друг друга, пытаясь завладеть его вниманием, — мыслей о возможных несчастных случаях и планах, которые нужно было составить, — планах, которые день ото дня пересматривались в зависимости от опасностей и насущных потребностей. Земля под ними менялась, и они
Всем им нужно было измениться, чтобы справиться с тем, что могло произойти, приспособиться к требованиям каждого дня. Старшим придётся заботиться о младших. Он подумал об Эмме, Барбаре и  Тэде, и его сердце согрелось при мысли об их мужестве и преданности. А потом его сердце замерло при мысли об опасностях, которые могли их подстерегать. И вот, охваченный бурей чувств, Джо Тауэр медленно, неохотно, не желая оставлять свои проблемы нерешёнными, погрузился в беспокойный сон.

Барбара посмотрела на звёзды и на мягкую глубину ночного неба.
Она думала, что было что-то жуткое и все же в нем чудесного сна
в открыть с семьей вокруг нее. Сегодня мы Божьи
дети, подумала она. Мы ближе к Богу, без крыши между
и нам, и ему. Как было ароматный ночной воздух! Как таинственно и красиво
был тихий шелест травы и кустарника, помешивая в нежные летние
ветер! Потрескивание полевой мыши, стрекотание сверчка — всё было наполнено жизнью и обещаниями будущего. Она
расслабленно потянулась, думая о высоких горах и широких диких
реки и обширные западные равнины, где они встретят рослых
фермеров и владельцев ранчо, у некоторых из них, возможно, есть высокие красивые сыновья,
сыновья с сильными руками и смеющимися глазами. Она улыбалась себе,
и свернулся в клубок и стал погружаться в сон, интересно ли
трава должна быть ароматная в штате Орегон.

Эмма лежала, глядя в темноту. Без знакомого дерева или крыши над головой
Небо, вырисовывавшееся на его фоне, было огромным и устрашающим. Он был
безграничным, далёким и безразличным. Её семья была лишь
несколькими разрозненными осколками человечества, упавшими сюда, чтобы
лежать на недружелюбной земле под
далекое, безучастное небо. Она вздрогнула, услышав стрекотание сверчка, и,
дрожа, плотнее закуталась в одеяло. Ей хотелось подойти к Джо,
и лечь рядом с ним, но она не осмеливалась показать ему, что боится.
С этого момента, ради детей, она должна быть женщиной, которой они
считали ее - бесконечно изобретательной и вечно безмятежной. У неё болели глаза от напряжения, и она мечтала о знакомых стенах их маленькой комнаты или, в крайнем случае, о знакомом заборе, знакомом дереве, о чём угодно знакомом. Затем она подумала о детях, о своих дорогих детях.
знакомые лица теперь Плесид в сон. Она думала, знакомой Варвары
благодать, когда она шла рядом с повозкой, знакомых ограничивающего Тад и
прыгали, как он привел своего пса побегать. И она подумала о Джо, о его
знакомом голосе, когда он разговаривал с детьми, о силе его рук,
когда он помогал ей спуститься с фургона, и о его добровольной, безграничной
преданности всем им. Тогда она поняла, что все самое дорогое и
близкое в её жизни было прямо здесь, вокруг неё.

На глаза навернулись слёзы, и она дала им скатиться по щекам,
и она молилась о том, чтобы у неё хватило сил и храбрости, чтобы они добрались до Орегона живыми и здоровыми и чтобы на новой земле они все были счастливы и жили в мире.

К следующему утру время уже начало залечивать их раны.  Эмма решила немного прогуляться с малышкой Эммой и маленьким Джо.  Альфред и Карлайл, гордые тем, что их повысили до такой важной должности, ехали на сиденье рядом с Джо.
Барбара вприпрыжку бежала по тропинке, наполняя руки летними цветами.
 Тэд, за которым по пятам следовал Майк, свернул с дороги в более
По обеим сторонам простиралась захватывающая дух местность. Он исчезал на час или больше,
но всегда возвращался, иногда опережая повозку, а иногда догоняя её.

  После трёх дней и нескольких часов в пути они наконец добрались до
Индепенденса. Все, кроме Тэда, решили ехать верхом.

  Джо крепче сжал поводья и почувствовал растущее
напряжение, которое пытался скрыть. Он родился всего в пяти милях от
Тенни-Кроссинг, и до сих пор ни разу в жизни не отъезжал дальше чем на сорок миль от места своего рождения. Он знал Тенни-Кроссинг, Хаммерстаун и
в других поселениях он чувствовал себя как дома. Но он никогда не был в городе. Джо нервно улыбнулся. Может быть, если бы человек осознавал все последствия своих решений, он бы принимал другие решения. Одно дело — решить отправиться в Орегон, и совсем другое — отправиться туда, и Джо было по-настоящему страшно, потому что ему предстояло пройти через город.

  Он стиснул зубы и зарычал про себя. Он ни с кем не ссорился в Индепенденсе. Не было причин, по которым кто-то там должен был
ссориться с ним, а те, кто не лез не в своё дело, обычно ладили друг с другом
Ладно. Но он никогда не видел и не представлял себе таких внушительных зданий
и такого количества людей, живущих рядом друг с другом. Лёгкое волнение сменило его нервозность, и он сказал Эмме:

«Неплохое местечко, да?»

Её голос был потрясён: «Джо, ты видел, во что были одеты те женщины?»

«Нет».

«Я никогда не слышала ничего подобного!» Я рад, что мы не собираемся здесь жить!

- Не волнуйся, - мягко сказал он. - Мы не собираемся здесь жить. Жесткая
брюки некоторые из них попали на не продлится слишком долго, если они сбивались в
кисть, да? Не в доме пахло чем-нибудь смешное?"

"Да, это делает. И разве это не захватывающе?"

"Это действительно большое место. Много домов".

"О да, и ... я не знаю, Джо, ... я чувствую себя переполненным".

"Это Орегон?" - Хотел знать Альфред.

По улице, по которой они ехали, подъехала тяжело гружёная повозка, запряжённая шестью волами, и две женщины, ехавшие в дамском седле, объехали её. Затем подъехала повозка — Джо никогда не видел ничего подобного, — запряжённая, должно быть, городским щеголем. Повозку тянули два гнедых жеребца, идущих высоко подняв ноги, а за ними следовали две чёрно-белые собаки любопытной породы. Они были похожи на гончих, но
Это были не гончие. Джо очень хотелось, чтобы Перси Перл или Лес Тенни были рядом и объяснили ему, что это за чудеса. Джо ахнул:

«О боже мой!»

Он опоздал. Две собаки спрыгнули с повозки, чтобы схватить Майка, по одной с каждой стороны. Раздался пронзительный визг, когда Майк ударил первую собаку, и крик боли, когда он ударил вторую. Две собаки бросились обратно к своей повозке, и возница развернулся на
180 градусов, подъехав к повозке Джо.

"Это твоя собака?" — яростно спросил он.

"А теперь послушай. Твои собаки набросились на..."

"Это твоя собака?" — повторил тот.

Джо вспылил. «Да! И что ты собираешься с этим делать?»

«Выпорю тебя кнутом».

Он достал из тележки нелепый маленький кнут и угрожающе потряс им. Джо схватил длинный кнут, которым иногда погонял мулов.

"Если ты хочешь поиграть..."

Плеть щелкнула в дюйме от уха противника, и мулы нервно вздрогнули
. Опытной рукой Джо придержал их. Он повернулся к
щеголеватому юноше в повозке.

"Разумнее всего с твоей стороны было бы оставить меня в покое, незнакомец. Твои собаки
начали драку".

"Вы, варвары из глубинки...!"

"Этого тоже будет достаточно".

Не сказав больше ни слова, разъяренный молодой человек развернул свою тележку и поехал
дальше. Джо тронул мулов и на секунду впал в ярость. Затем он
усмехнулся.

"Дайте мне взбучка, да! Он не мог порвать с мягким панцирем яйца с
выключатель!"

Тэд подошёл к повозке и заглянул в неё, ухмыляясь и
сверкая глазами. «Ну, пап, это было здорово! Зачем ты его дразнил, чтобы он
подрался? Ты мог бы начистить ему морду, как нечего делать!»

 «Если я смогу этому помешать, то никаких драк не будет. Кстати, об этом, держи
Пока мы в Индепенденсе, держи свою собаку на привязи. Это может избавить нас от неприятностей.

— Ну, пап...

— Ты меня слышал. — Джо бросил мальчишке верёвку. — Возьми это.

Джо поехал дальше, и все, кроме Майка, который дулся из-за ограничений и был вдвойне оскорблён тем, что на улице было много собак, восхищались видами и звуками такого оживлённого мегаполиса, как Индепенденс. На любой улице было больше упряжек с волами, лошадьми и мулами, чем проходило через Тенни-Кроссинг за три месяца. Джо не нравилось это место, потому что он предпочитал открытую местность
и деревнями, и он был бы так же счастлив, когда бы выбрался оттуда. Но это было интересно, и раз уж им всё равно пришлось бы там побывать, то почему бы и не посмотреть. Где-то там был паром, который перевёз бы их через Миссури, а Индепенденс был последним крупным городом, который они увидели бы. За исключением Солт-Лейк-Сити — Орегонская тропа не проходила там — всё между Индепенденсом и Орегоном по-прежнему было поселениями, миссиями, армейскими и торговыми постами.

Они миновали дома и ряд лачуг, а за ними оказались
загоны. Торговцы скотом в Индепенденсе вели процветающий бизнес,
Многие из тех, кто шёл по Орегонской тропе, добирались до Индепенденса на речном
пароходе, верхом на лошади, дилижансе или пешком. Затем они покупали повозки,
которые должны были перевозить их товары по тропе, животных, которые должны были тянуть повозки, а в некоторых случаях и товары, которые нужно было перевозить. Некоторые из тех, кто
приехал с востока, не знали, как обращаться с животными, поэтому к тому времени, как они добирались до
Индепенденса, у них часто болели ноги или животные. Поэтому им всё равно приходилось менять своих животных.

Однако большинство фургонов отправились по Орегонской тропе весной,
с первыми покидают, как только трава была достаточно зеленый, чтобы
отделка хороших пастбищ. Естественно, наибольшие продажи скота происходили, когда
желающих купить было больше всего эмигрантов, и теперь некоторые из
загонов были пусты. Но были и еще более волов, коней и лошаков
чем Джо никогда прежде не видел в одном месте.

Он резко остановил свою команду, когда человек, державший в руке конец веревки
выбежал на дорогу. На другом конце верёвки был большой,
пепельно-серый, обезумевший от ярости мул. Как только мужчина споткнулся и упал, Джо
передал поводья Эмме и спрыгнул с повозки.

Серый мул нёсся к упавшему человеку, когда Джо встал между ними и схватил поводья. Мул тут же переключил свой гнев на него, и Джо отскочил в сторону. При этом он укоротил поводья, приблизившись к серому мулу. Тот, как он увидел, был не только зол, но и напуган, и Джо заговорил с ним успокаивающим тоном. В то же время его гнев нарастал. Некоторым
людям не стоит иметь дело с мулами, и, очевидно, мужчина, который сейчас поднимался с дороги, был одним из них.

Шаг за шагом, не торопясь и всегда уверенный в себе, Джо
успокаивал мула. Он взялся за уздечку и
Он продолжал успокаивающе бормотать что-то, одновременно разговаривая с мулом. Он не оглянулся, когда мужчина, который плохо обращался с животным, вызывающе сказал: «Я ухожу!» — и пошёл прочь по дороге. Его уход, казалось, ещё больше успокоил серого мула.

 «Привет, друг».

Джо повернулся лицом к мужчине такого же роста, как он сам, и такого же широкого в талии. У него были редкие волосы, проницательные глаза, пухлый нос и дряблые губы, за которыми сверкали золотые зубы. В зубах он крепко сжимал обкуренную, незажжённую сигару. Джо сказал:

 — Привет.

 — Ты погонщик мулов, да?

— Просто хотел уберечь этого идиота от смерти.

 — Не стоило беспокоиться, рано или поздно его всё равно убьют.
 Он сказал мне, что может усмирить нескольких мулов.

 — Должно быть, он использовал дубинку.

 — Так и было.  Ты направляешься в Орегон?

 — Ага.

«Ты никогда не справишься в этом сезоне».

«Я знаю».

«Как насчёт того, чтобы взяться за работу, которую ты только что увидел? Я хорошо тебе заплачу.
Меня зовут Джейк Фейворс».

Джо сказал: «Меня зовут Джо Тауэр, и я направляюсь в Орегон».

«И мне нужно объездить несколько мулов». Вот что я вам скажу: если вы сможете победить
меня вшестером, я заплачу вам по десять долларов с каждого.

Джо ухмыльнулся. "Нужно добраться до Орегона".

"Как ты думаешь, сколько это стоит?"

"Пятьдесят долларов за голову".

Джейк Фейверс поднял обе руки в притворном ужасе. "Чувак! Я не могу продавать мулов
по пятьдесят долларов за голову!

"Вы, должно быть, очень бедный продавец".

"Вот что я вам скажу. Я потеряю на этом деньги, но дам вам по двадцать пять долларов за каждого,
чтобы вы объездили шестерку, которая будет работать слаженно.

Джо колебался. Конечно, сто пятьдесят долларов были бы
спасением. Это обеспечило бы им достаточно денег, что бы ни случилось,
но на то, чтобы как следует объездить мулов, требовалось время. Однако это заняло бы меньше
пора бы Джо самому выбрать себе мулов. Он посмотрел на загон, из
которого появился серый.

- Это твой скот?

- Это часть дела.

"И я выберу себе мулы?"

"Какой хочешь".

Джо сказал с сомнением: "я могу универсала Break шесть, но кто-то другой
нужно отполировать их".

Джейк Фейворс пристально посмотрел на него. «Что ты имеешь в виду?»

 «Я запрягу шестерых в упряжку и научу их тянуть вместе, эй, хоу, стоп, и обратно. Понадобится больше практики, прежде чем они станут настоящей хорошей командой».

 «Почему ты не можешь сделать их хорошими?»

 Джо посмотрел ему прямо в глаза. "У меня нет времени".

— Я заплачу вам до того, как вы начнёте, или после того, как вы закончите? — В этом вопросе было больше, чем просто намёк на сарказм.

Джо мрачно ответил: «После того, как я закончу. Но я также хочу, чтобы у меня было чистое место для лагеря и корм для скота».

Джейк Фейворс сказал: «Вы сами себе сделали предложение. Едьте на луг за загонами и разбивайте лагерь». Под яблонями есть хорошая родниковая вода, и она достаточно далеко от загонов, так что вы не почувствуете запаха.

Джо свернул с дороги на пыльную, сухую землю, примыкающую к загонам. Чуть дальше колёса повозки заскрипели по чистому грунту.
трава, и Эмма нервно оглянулась на город. Независимость была
привлекательна, но ей нужно было думать о детях, и кто знает, какое зло
таится в таком месте? Она спросила:

"Как думаешь, сколько времени это займёт, Джо?"

"Я постараюсь уложиться в три недели, но может потребоваться больше."

"Разве это не сокращает наше время?"

— Сомневаюсь. Думаю, мы сможем проезжать по тридцать миль в день. Мы будем в
Ларами задолго до осенних бурь, и нам, конечно, нужны
деньги.

Эмма беспокойно заёрзала и пробормотала: «Да, они нам нужны».

Поскольку это место было уединённым и находилось за городом, она меньше нервничала, когда
Джо направил упряжку в рощу яблонь. Там было восемь деревьев, за которыми никто не ухаживал, и, как следствие, на них росли маленькие узловатые яблочки, которые крепко держались за ветки, а несколько спелых упало на землю. Но место было чистым, а родник, который бил в центре рощи и стекал в поросший камышом ручей, был холодным.

Джо слез с сиденья фургона и повернулся, чтобы помочь Эмме. Барбара грациозно спрыгнула с задней
скамьи и повернулась, чтобы поймать младших детей
в её руках. Карлайл с большим интересом смотрел на красное яблоко, которое
упало с одного из деревьев и лежало, сверкая, в траве. Маленькая
Эмма разгладила своё платье, а Джо серьёзно огляделся. Альфред
разочарованно посмотрел на своих родителей.

"Это Орегон?" — спросил он.

Эмма сказала: "До Орегона далеко, Элли."

Мальчик спустился к ручью и быстро наклонился, чтобы поймать
зелёную лягушку. Он зажал её в ладонях, и остальные
собрались вокруг, чтобы полюбоваться этой добычей. Тэд нетерпеливо сказал:

 «Давай разобьём лагерь, пап».

Джо проникся симпатией к своему веснушчатому сыну, такому непредсказуемому и дикому в один час
и такому надёжному в другой. Он с удовлетворением подумал,
что в этой поездке с Тэдом не было никаких проблем. Может быть, поход
уже начал сглаживать его дикость. Джо оглядел лагерь.

 Поскольку они собирались пробыть здесь какое-то время, а не только ночь,
они могли бы устроиться с большим комфортом, чем в обычных лагерях. Вокруг валялись камни, и из них можно было сложить хороший камин.
Он сказал:

«Как насчёт того, чтобы собрать камни для камина, Тэд?»

«Конечно».

Юноша охотно взялся за работу, и после того, как она надежно привязала корову
Барбара помогла ему.

Джо распряг мулов и привязал их. Его взгляд остановился на двух кусках дерева
, которые были вырезаны из срубленной яблони. Он указал на них
Эмме.

- Предположим, я позаимствую несколько досок у Джейка Фаворса и разложу их поверх этих
кусков? У нас был бы сносный стол. Вокруг много дерева. Может, сделаем ещё и скамейки.

При мысли о настоящем столе её сердце снова подпрыгнуло, но она быстро взяла себя в руки. — Джо, ты же не хочешь тратить на это время. Стол — это
последняя вещь в мире, мы должны об этом беспокоиться".

Он посмотрел на нее сбоку и торжественно подмигнул, и она была поймана
между смехом и слезами. Его взгляд сказал ей яснее слов
что он знал, что значат для нее маленькие домашние удобства, и что он
не собирался лишаться возможности потратить час на ее утешение.

Барбара и Тэд собрали хорошую кучу камней, и Джо начал
строить камин. Эмма опустилась на колени рядом с ним.

"Позволь мне сделать это."

"Ты не устала?"

"Я три дня только и делала, что скакала верхом," презрительно сказала Эмма.
"Ты можешь оставить лагерь нам."

— Что ж, если вы уверены, что справитесь…

Глаза Эммы заблестели: «Мы уверены».

Джо вышел и направился в грязный офис Джейка Фейворса. Биржевой маклер встал, чтобы
встретить его.

"Не могу ли я одолжить у вас доски, чтобы сделать стол и скамейки?" — спросил Джо.

— Конечно, — согласился Джейк Фейворс. — Если стулья подойдут так же хорошо, как и скамейки, у меня есть несколько.

 — Они подойдут.

 — Но не трать на них время. Я хочу, чтобы ты работал с мулами. — Он рявкнул: — Сэм!

 Самый крупный и самый медлительный чернокожий мужчина, которого Джо когда-либо видел, вошёл в кабинет. Когда он улыбнулся, сверкающие белые зубы блеснули в огромном оскале.
рот. Он дружелюбно закатил глаза, глядя на Джо.

"Сэм", - приказал Джейк Фейвз, - "приготовь стол для семьи этого джентльмена
и принеси несколько стульев. Если они захотят чего-нибудь еще, ты это получишь. Все
верно?"

Наступила долгая пауза, и Сэм сказал: "Шу-а-а". На мгновение Джо
рвется. Он бы хотел строить Эмме, что стол своими руками. Затем он
понял, что время — драгоценная вещь для всех них, и что лучше всего
будет оставить его в руках Сэма.

Сэм побрёл к груде досок, а Джейк Фейворс повернулся к Джо.  —
Хочешь свободную руку, да?

 — Ага.

 — Ну, она у тебя есть.

— Я посмотрю на ваших мулов.

Джо направился к загонам. Повозки и вьючный скот стоили столько,
сколько за них могли выручить торговцы, а то, сколько они могли выручить,
зависело от того, насколько потенциальные покупатели разбирались в том,
что они покупают. Хороший, хорошо объезженный рабочий мул стоил сто
долларов или больше. Из-за того, что они не знали ничего лучше,
некоторые эмигранты платили столько за любого мула. Запрячь их после того, как они расстанутся со своими деньгами, было их
проблемой, но, очевидно, Джейк Фейворс знал кого-то, кому нужны были шесть хороших
мулов. Также было очевидно, что тот, кому они были нужны, не собирался
покупая необъезженных лошадей, он должен был что-то знать о мулах.

В течение трёх часов Джо ничего не делал, кроме как наблюдал за мулами в разных загонах.
Мулы бывают разных характеров; некоторые быстро поддаются дрессировке,
а некоторые остаются упрямыми.  Если бы Джо смог выбрать шесть спокойных мулов, его
задача не заняла бы так много времени.  Но были и другие соображения. Поскольку
эти мулы предназначались для работы в упряжке из шести особей, они должны были
тянуть тяжёлые грузы, а ни один мул не приспособлен для тяжёлой работы, пока
ему не исполнится пять лет. Кроме того, Джо считал, что ему платят справедливо, и
Он понимал, что должен хорошо выполнить свою работу — подобранную пару, вероятно, будет легче продать, чем неподходящую.

Он с особой тщательностью отбирал нужных ему животных.

 * * * * *

 Эмма украдкой подняла взгляд от камина, который она складывала, чтобы посмотреть, куда
ушёл Джо, и, обнаружив, что он остался в пределах видимости лагеря, почувствовала облегчение. Здравый смысл подсказывал ей, что в Индепенденсе нечего бояться, но она всё равно боялась. Всю свою жизнь она провела в малонаселённой местности и никогда не бывала в
любой город больше, чем пересечение Тенни это. Здесь она чувствовала себя ограничивать. Еще
так, и, несмотря на страхи, она была возбуждена. Эмма обдумывала план, который
формировался в ее голове, пока Барбара и Тэд приносили новые камни.
Барбара опустилась на колени рядом с матерью.

- Я помогу тебе.

- Хорошо, дорогая.

Какое-то время они работали молча, подгоняя неровные камни так, чтобы получился прочный камин. Затем Эмма озвучила свой план:

«Барбара, перед отъездом мы с тобой пойдём по магазинам в один из этих больших торговых центров».

«О, мама! Правда?»

«Мы пойдём».

Девочка вздохнула: «Это будет чудесно!»

Эмма работала, испытывая тайное облегчение и в то же время недоумение. Она
думала, что хорошо понимает свою дочь, но, очевидно, это было не так. Эмма
сама отчаянно хотела пойти за покупками в Индепенденс, но знала, что никогда не осмелится пойти туда одна. Она
ожидала, что Барбара тоже немного испугается, и думала, что они смогут поддержать друг друга.
 
Но в голосе девочки звучал только радостный и нетерпеливый энтузиазм.Барбара была уверена в себе и в своих силах, чего никогда не было у Эммы, и это было хорошо.

 «Я здесь, чтобы помочь вам, мэм».

Эмма обернулась, немного испугавшись, но, увидев огромного чернокожего мужчину, улыбнулась. У неё было инстинктивное чутьё, которое помогало ей понимать людей, и в этом чернокожем великане не было ничего плохого. Эмма
посмотрела на груз досок, который любому обычному мужчине было бы трудно нести на плече, но Сэм почти без усилий держал его под мышкой. Негр сказал:

"Ахм-скорее всего, сделаем вам столик, мэм".

"Хорошо, посмотрим", Эмма снова улыбнулась. "Мы не должны его слишком близко к
огонь. Как насчет вон того, под первым деревом?

- Шу-а, мэм.

Медленно, как улитка, цветной мужчина донёс свой груз до тени первого дерева и начал строить стол. Тэд принёс ещё камней, и
Эмма сказала ему:

«Этого будет достаточно, Тэд».

«Я могу тебе помочь, мама?»

«Кажется, сейчас нечем заняться».

«Можно мне подняться к папе?» — Ему может понадобиться помощь.

 — Да, но будь осторожен.

 — Я буду, — и Тэд умчался прочь, а Майк прыгал у него по пятам.

 Эмма взглянула на младших детей, которые всё ещё возились со своей лягушкой.  Где-то они нашли выброшенную банку, положили в неё мокрую траву и держали там своего питомца.

Маленькая Эмма сказала: «Теперь мы должны дать ему немного хлеба».

«Они не едят хлеб!» — презрительно сказал Джо. «Лягушки едят червей и жуков».

Маленькая Эмма сказала: «Фу!»

Эмма и Барбара достали матрасы из повозки, расстелили их на брезенте,
который взяли с собой, и устроили удобные постели. Большой цветной мужчина
снова подошёл к ним.

«У меня есть для вас стол и стулья».

Эмма подняла взгляд, немного удивлённая. Она заметила, с какой скоростью двигался Сэм, и решила про себя, что им повезёт, если они получат стол в течение первой недели, но он уже был готов, и стулья стояли на своих местах.
Эмма с восторгом улыбнулась.

"Спасибо вам. Это очень красивый стол."

Чернокожий мужчина улыбнулся в ответ. "Я принесу вам немного дров."

Он неторопливо удалился, а Эмма и Барбара занялись расстановкой кухонных
приборов и деревянной посуды на столе. Эмма откинула волосы назад.
Она со стыдом осознала, что здесь, даже в этом странном месте, она чувствует себя гораздо более довольной, чем во время путешествия.
Дорога — это цыганская жизнь. Несмотря на то, что они спали под звёздами, готовили и ели на открытом воздухе, по крайней мере, на какое-то время это был дом. Эмма
Она мысленно составляла меню на день.

Барбара вдруг воскликнула: «Мама!»

Эмма проследила за мучительным взглядом дочери и подавила вздох.
Петух и шесть кур не выходили из своего загона с тех пор, как их туда посадили, хотя Джо каждый день чистил его. Итак,
каким-то образом ящик открылся, и шесть кур носились по траве
в то время как петух хлопал крыльями, жаждая разминки.

Барбара сказала: "Мы должны поймать их быстро!"

"Нет", - как всегда, Эмма оказалась на высоте положения. "Оставь их в покое и делай
ничего их не напугает. Сегодня вечером они где-нибудь сядут на ночлег, и нам будет легче их поймать.

 Она с тревогой наблюдала за курами, замешивая тесто для хлеба. Куры были очень ценными, и Эмма не знала, можно ли их заменить. Но она не хотела, чтобы дети знали, что она беспокоится, иначе они тоже могли бы забеспокоиться. Барбара набрала ведро воды из колодца и начала чистить картошку. Эмма отрезала большой кусок
от ветчины, которую им дал Янси Гарроу, и приготовила ее к запеканию.
Сэм вернулся с огромной охапкой дров.

"Хочешь пирожное?" - спросил он.

— О, спасибо. Если можно, пожалуйста.

Негр развёл огонь в камине, и Эмма отпустила его. Уставшие от
игры младшие дети спрятали свою драгоценную лягушку где-то у
колодца и вяло лежали в траве. Наступили сумерки, и Эмма с
огромным удовольствием увидела, как цыплята вернулись в свой
ящик. Это было хорошо, потому что они, конечно, не смогли бы проделать весь путь до Орегона, не вылезая из ящика, а если бы они возвращались
сами, то их можно было бы освобождать каждую ночь.

Джо и Тэд вернулись только тогда, когда сумерки начали переходить в ночь.

— Боже мой! — воскликнул Джо. — У вас тут настоящий лагерь!

Эмма сказала: «Цветной мужчина очень помог. Кто-нибудь голоден?»

«Голоден как медведь с тремя медвежатами».

«Хорошо».

Она поставила еду на стол, отрезала щедрые ломти ветчины и сначала подала детям, потому что Джо так хотел. Для них было
молоко, для Джо и для неё самой — кофе. Эмма поставила на стол
большую тарелку с пышными бисквитами. Джо ел молча, замечая
новую весёлость в лице и манерах Эммы, и подумал, что, может быть, теперь
Она чувствовала себя лучше на протяжении всей поездки. Он закончил, откинулся на спинку стула и счастливо вздохнул.

"Я выбрал шестерых."

"У тебя были какие-то проблемы?"

"Нет. Просто пришлось осмотреть много мулов. Я выбрал шестерых чёрных, похожих как две капли воды. Собери их вместе в маленьком загоне, и в Миссури не найдётся
более красивой упряжки из шести мулов.

— Мам, — заговорил Тэд. — Папа говорит, что не против, если я завтра поеду в город.

— Не знаю, — с сомнением сказала Эмма.

— Он не пропадёт, — заверил её Джо.

"Ну, если твой отец считает, что всё в порядке, ты можешь пойти."

"О боже! Хорошо!"

Эмма уложила маленькую Эмму спать и вымыла посуду, пока Барбара присматривала за другими детьми. Барбара сидела в одиночестве, мечтая, и какое-то время Джо и Эмма сидели бок о бок у угасающего костра. Их руки встретились, и они не разговаривали, потому что в этом не было необходимости. Джо думал об Орегоне, о плодородных землях, которые можно было взять бесплатно. А Эмма думала о том, как хорошо находиться в этом месте и знать, что завтра вечером они снова будут здесь. Живые
угли отбрасывали на них яркий свет.

На следующее утро, вскоре после восхода солнца, Джо отправился в загон. Через полчаса
спустя час, с Майком на поводке, чуть отправиться на прогулку по независимости.
Эмма переживала, но успокаивала себя. Если Джо сказал, что Тад будет
все в порядке, он будет. Она нагрела воду в кастрюлях для мытья посуды, вылила ее
в ванну и отскребла одежду, которая была на них надета. Это была
прекрасная возможность наверстать упущенное во всех домашних делах, таких как стирка и починка.
Эмма гадала, как она будет стирать белье на предстоящей тропе. Но должен был быть какой-то способ, и она его найдёт. Барбара, вычищая повозку, легко спрыгнула на землю и развязала ткань, которой были перевязаны её волосы.

— Там была пыль толщиной в полдюйма, — поморщилась она. — Не понимаю, как мы
успели всё убрать за такое короткое время.

 — Она соберётся снова, — задумчиво сказала Эмма, — и я не знаю, что мы
можем сделать, кроме как вычистить всё.

 — Что ты собираешься делать теперь, мама?

«Кажется, ничего не происходит». Эмма, которая всегда должна быть чем-то занята, испытывала беспокойство из-за того, что у неё не было дела. «Давай выведем детей на прогулку».

Джо и Альфред побежали вперёд, переворачивая камни и собирая червей для, вероятно, самой сытой лягушки в Миссури. Маленькая Эмма
Барбара собрала ромашки, сплела из них венок и с гордостью преподнесла его
матери. Карлайл, словно заворожённый, смотрел на стаю ярко-оранжевых
бабочек, которые кружились над влажным местом на земле. Барбара
грациозно прогуливалась рядом с матерью, пока они говорили о предстоящих событиях.
 Затем пришло время обедать. Джо пришёл, но Тэда нигде не было видно.
Ему разрешили прогуляться по городу при условии, что он вернётся к обеду.

 «Как ты думаешь, у него неприятности?» — обеспокоенно спросила она.

 Джо пробормотал: «Он просто забыл. Чёрт бы побрал этого ребёнка! Я... Постой! Что за чёрт!»

По лугу шла крупная и решительная женщина, крепко державшая Тэда за правую руку. Майк уныло плелся позади, прижав уши и опустив хвост. Эмма ахнула. Кровь заливала верхнюю губу Тэда и капала на его рубашку. Из носа у него всё ещё шла кровь. Женщина подошла к группе за столом и подтолкнула Тэда к ним.

"Это твой маленький зверек?" - яростно спросила она.

Джо почувствовал растущее беспокойство и быструю вспышку гнева, но сдержался.
себя. "Это мой сын".

"Держите его здесь, или я посажу его в тюрьму за нападение!"

Джо удивленно спросил: "На кого он напал?"

"Сначала мой Джереми, потом мой Томми, потом мой Джордж! Они...! У всех у них
разбиты носы!"

"Они назвали меня семечком сена", - мрачно пробормотал Тэд.

Женщина развернулась на каблуках и зашагала прочь. Тэд стоял выжидающе, но
дерзко, ожидая наказания, которое, как он знал, его ждет. Его глаза расширились
когда Джо тихо сказал,

— Умойся и приходи обедать, Тэд.

— Но, пап…

— Когда их трое на одного, — объяснил Джо, — это не совсем разумно.
Но и не нападение. Кроме того, разве они не назвали тебя бездельником?

Эмма сдержала улыбку.

Шли дни, и, поскольку делать было особо нечего, Эмма начала находить их утомительными. Она по-прежнему лелеяла мечту сходить в магазин в Индепенденсе, но уже не надеялась на это, потому что Джо работал целыми днями, а больше ей некого было доверить детей. Поскольку
Барбара знала, что чувствует её мать, она сдерживала собственное сокрушительное разочарование и ничего не говорила. А потом взорвалась бомба. Джо пришёл на
обед, но вместо того, чтобы встать и сразу вернуться к работе, как обычно, он задержался за столом.

- У тебя выходной, Эмма, - весело сказал он. - Я помою посуду.

- Но...

- Сегодня днем я собираюсь дать мулам отдохнуть, - он провел рукой по своим лохматым волосам.
- и я тут немного поразмыслил. Я подумал об этом.
возможно, вам с Бобби понравится немного независимости. Продолжайте. Возьми с собой немного денег, чтобы вы могли что-нибудь купить.

Эмма почувствовала нарастающее волнение, которое тут же сменилось
сильным чувством долга. Ей отчаянно хотелось пойти, даже несмотря на
то, что она думала о бесчисленных причинах, по которым ей не следовало
идти.

"Давай, — рассмеялся Джо. — Всё уже спланировано."

- Ну, если ты уверен...

- Я уверен, и я позабочусь о детях. А теперь поторопись и начинай.
начинай.

Эмма обняла шею Джо быстро, крепко обними. Барбара,
совершенно поразилась открывающимся мне необыкновенным шоу эмоций, хихикнула, а затем
костюм.

Эмма и Барбара переоделись в фургоне, и впервые Эмма
Она отчаянно сожалела о том, что не взяла с собой одно из своих самых красивых платьев. Но она сделала всё, что могла, и её сердце подпрыгнуло, когда Джо восхищённо посмотрел на неё. Эмма взглянула на свою дочь, сияющую в простом коричневом платье, и её переполнила гордость.

«Хорошо проведи время», — крикнул Джо, когда они уходили.

 Эмма была в полном восторге.  Она крепко сжимала в руке сумочку, в которой лежало пять долларов.  Она не сомневалась, что городские жители могут украсть женскую сумочку, если смогут.  Затем она начала беспокоиться о своей внешности. Она чувствовала себя неловко и неуместно, и когда один молодой человек пристально посмотрел на неё, она покраснела, решив, что выдаёт своё деревенское происхождение. Затем она поняла, что молодой человек просто воспользовался правом всех молодых людей, когда рядом находятся красивые девушки, и что он смотрел на Барбару.

Они остановились перед магазином, в витрине которого были выставлены
различные продукты, и через мгновение вошли внутрь. Эмма начала чувствовать себя
более непринуждённо. Мужчина, вышедший им навстречу, напомнил ей Леса Тенни.

"Чем я могу вам помочь?" — спросил он.

 Эмма пробормотала: "Мы думали, что можем просто побродить и... и ничего не решать
какое-то время. Она твердо посмотрела ему в глаза, он поклонился и отошел
прочь. Обнадеженная успехом своей первой встречи, она высоко держала голову
.

Они прошли мимо стеклянного прилавка, разделенного на отсеки, и каждый
Отделение было доверху набито конфетами. Затем они прошли по другому проходу и снова вышли на улицу. Эмма полностью отдалась этому занятию. В одних магазинах не было ничего, кроме лекарств, в других продавалась только одежда и обувь. Они заглянули в хозяйственный магазин, и когда Эмма посмотрела на блестящие новые инструменты, она с тоской подумала о Джо и о том, как бы они ему понравились. Она представила, как
Барбара в ослепительном платье, которое было продано за ошеломляющую сумму в
тринадцать долларов. Они внимательно осмотрели новейшую кухонную утварь и
посуду.

Затем их день подошёл к концу. Они провели день в Раю, и их души воспарили. Их глаза наполнились видениями прекрасных, невероятных вещей. Они увидели другой образ жизни, и это было захватывающе, но не для них. Эмма знала, что им придётся запастись провизией перед отъездом из Индепенденса. Но когда они устало побрели к повозке, они снова зашли в первый попавшийся магазин, и Эмма сделала свою единственную покупку в тот день.

«Дайте мне, — сказала она, указывая на горку леденцов, — на пять
центов таких».

 * * * * *

Наконец работа Джо была закончена. С шестью мулами в упряжке и Джейком
Фаворс ехал рядом с ним, он повез тяжелую повозку через Индепенденс.
Джо поворачивал фургон туда, куда хотел Джейк, останавливал мулов, когда требовалось.
когда требовалось, он давал им задний ход, переводил их на рысь и галоп. Вернувшись в загон,
Джейк Фейверс, не говоря ни слова протеста, заплатил ему золотом и
посмотрел прямо в глаза.

"Хочешь остаться и поработать на меня?"

"Не могу. Мне нужно попасть в Орегон."

"Сезон уже закончился, а до Ларами почти 700 миль. Тебе придётся
чтобы добраться туда до осенних бурь.
Если вас не достанут бури, то могут достать индейцы. В это время года больше никто не поедет. Вы совсем одни, заблудившийся фургон.

"Мы доберёмся туда, и мы не заблудились."

— Я заплачу по тридцать долларов за мула и обещаю, что вы будете работать всю зиму.

— Нам нужно добраться до Орегона.

— Вы, эмигранты из Орегона, — сокрушался Джейк Фейворс, разбогатевший на продаже им лошадей и мулов, — совсем лишились здравого смысла!

Тауэрсы свернули лагерь и вернули Джейку доски и стулья
они позаимствовали. Барбара прочесала территорию лагеря в поисках игрушек и обрезков.
одежда, которую малыши могли обронить в траве.

Эмма немного постояла молча, глядя на обугленные камни в камине
за последние три недели она приготовила так много блюд.
Она размышляла о том, что место, где женщина готовит еду, чтобы прокормить свою семью
странным образом становится драгоценным. Хотя она, как и Джо, хотела
перебраться на их последний привал, на землю, где будет стоять их новый дом, ей почему-то
хотелось остаться здесь, под этими деревьями.

Когда фургон начал отъезжать от яблонь, она оглянулась,
сердито подмигнув, чтобы смахнуть навернувшиеся на глаза слезы. Джо,
не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее, всего на мгновение положил свою руку поверх
ее руки.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Река


Джо и Тэд, в застегнутых куртках и шерстяных шапочках, надвинутых на уши,
собирали баффало-чипсы для топлива. В начале их путешествия
дров было вдоволь. Но за последние десять дней их стало очень мало, и Джо
подумал, что отчасти это было связано с тем, что их и так было не так
много, а отчасти с тем, что
потому что эмигранты, которые были до него, вырубили всё, что там было. Джо попытался
представить эту бескрайнюю прерию в правильном свете.

 Смена ландшафта происходила постепенно. Ни один день, ни даже всё путешествие
до сих пор не выявило каких-либо поразительных различий. Холмы в
Миссури были невысокими и пологими, как и эта местность. Но холмы Миссури были покрыты лесами, и, за редким исключением, все деревья, которые они здесь находили, росли вдоль берегов рек и ручьёв. Тем не менее, каждый день приносил свои изменения. Но Джо нужно было думать обо всём сразу
путешествие и получить общее представление, чтобы правильно их разместить. Когда
проходишь всего двадцать или тридцать миль, каждый ночлег кажется похожим на
предыдущий. Но каждый из них отличался от предыдущего, и гораздо более
поразительным, чем любые физические изменения в стране, по которой они
путешествовали, было ощущение, что они преодолели большое расстояние.

В Тенни-Кроссинге было тепло и дружелюбно, соседи всегда были
наготове, и только доехав до Индепенденса, они почувствовали себя чужаками. Выезжая из Индепенденса, они проезжали мимо ферм и поселений и чувствовали себя как дома. Но здесь был только
прерия, огромная, простиравшаяся во все стороны. Они были совсем одни,
полностью зависящие от собственных ресурсов, и не было никого, к кому
они могли бы обратиться. Джо чувствовал себя так, словно завис в пространстве.
 Ему не нравилась эта страна, и он немного её боялся.
Но он не говорил Эмме о своих страхах.

 Взяв в обе руки по буханке, Тэд положил их в мешок, который нёс Джо.
Джо взглянул на него, но ничего не сказал. Тэд, казалось, что-то искал, и рано или поздно он упомянул бы о том, что искал.

"Как так?" — наконец спросил он. "Как так, пап?"

"Что"как" получилось?"

"Кругом столько сухого бизоньего навоза и ни одного бизона".

"Я сам этого не знаю", - признался Джо.

"Мы прошли долгий путь, не увидев ничего, не так ли?"

"Конечно, видели".

"Разве ты не хотел бы увидеть что-нибудь?"

"Ага".

"Так бы И. вы думаете, мы сможем пройти весь путь в Орегон без
найдя подходящий?"

"Я не знаю".

"Как далеко мы от Орегона?"

"Долгий путь. А теперь, если ты перестанешь задавать вопросы и начнешь собирать
чипсов "баффало", возможно, нам хватит.

- Конечно, па.

Майк, привыкший к жизни в фургоне, нетерпеливо понюхал пучок травы
, в котором отдыхал кролик джекЭд. Майку очень понравилось выслеживать кроликов и степных куропаток, хотя он пока ничего не поймал, и Джо с беспокойством смотрел на собаку.

Возможно, Джейк Фейворс занимался чем-то помимо того, чтобы пытаться нанять человека, разбирающегося в мулах, когда советовал им перезимовать в Индепенденсе, потому что путь был совсем не лёгким. Конечно, было легко оставаться на месте, потому что нужно было просто следовать вдоль реки Платт по следам
поездов, которые шли впереди. Или, по крайней мере, держаться поближе к Платту.
 Должно быть, в прошлом сезоне было много эмигрантов, потому что
Трава была скошена их животными, и в некоторых местах она не
выросла снова. Во всех таких местах — мулы должны были хорошо питаться,
чтобы усердно работать, — приходилось сворачивать в сторону и искать
пастбище. Это было не всегда легко, потому что другие думали так же, и
это, как теперь знал Джо, было одной из причин, почему Орегонская тропа
в некоторых местах была шириной в несколько миль.

Однако, хотя иногда было трудно найти траву, её всегда можно было найти, и это была небольшая проблема. Главной проблемой было то, что они сильно отставали от графика, который Джо надеялся соблюсти. Им не хватало всего 700
миль между независимостью и Ларами, и Джо насчитал О внесении
поездка в тридцать пять дней в лучшем случае. Тем не менее, они были
уже тридцать два дня и, конечно, у них был долгий путь. Джо
не знаю только, как далеко, по его расчетам, была полностью
расстроен.

Даже в течение первых двух недель из Ларами, Джо не удалось
крышка его надежда-на тридцать миль в день. Они задержались из-за
необходимости найти траву для скота. Затем едва не случилась катастрофа.

 Однажды утром Джо проснулся и поворочался ещё несколько минут.
спи, потому что, судя по всему, ещё не время вставать.
Утро было почти таким же тёмным, как и ночь. Затем Джо резко проснулся. Как только он это сделал, он понял, что уже пора вставать и что их ждёт буря.

  Тяжёлые чёрные тучи так плотно закрывали небо, что солнце не могло пробиться сквозь них. Эмма вышла из фургона, чтобы присоединиться к Джо, и
несколько секунд они стояли рядом, утешая друг друга. Их объединяло странное и ужасное чувство, что они
действительно проиграли по бескрайней прерии, чей потолок был теперь еще более
ожесточенные равнина облаков. Затем они поспешно развел огонь и приготовил
завтрак перед предстоящими дождь сделал, сделать это невозможно.

Едва они начали, как сверкнула молния и прогремел гром.
Дикий и ужасный звук. Вокруг было пространство, без каких-либо укрывающих деревьев или холмов.
и гром заполнил это пространство. Тучи разверзлись, и холодной
дождь с шумом выплеснулась. Джо был благодарен за то, что брезент на повозке был двойным. За исключением Тэда, который по-прежнему отказывался ехать, вся его семья
будет сухо. Промокнуть не повредит Тэду, если он будет продолжать двигаться, и
если Джо придётся тащить его на себе, он будет спать в повозке
ночью. Но из-за сильного дождя тропа превратилась в болото.

 С этого момента движение повозки стало медленным и мучительным. Колёса погружались в грязь до ступиц. Мулы напрягались и скользили, пытаясь найти твёрдую почву, и только умелое управление Джо помогало им не упасть. Они должны были ехать дальше, потому что останавливаться в этой трясине было немыслимо. Дома не было, и, насколько Джо мог видеть, нигде не было и людей.
материал для постройки одного. В течение двух дней после дождя им приходилось
грызть холодную пищу, потому что размокшие чипсы из буйволиного мяса, единственное топливо,
не горели. Их одежда и почти все, что находилось в фургоне
было покрыто коркой грязи, и не было смысла что-либо чистить, потому что
через пять минут все было обязательно снова в грязи. Холодный ветер
последовавший за дождем сам по себе был доказательством того, что это была суровая местность.
местность, где лежал глубокий снег.

Хуже всего было то, что их провизия была на исходе. Дедушка Сили посоветовал ему
нагрузить повозку едой, и Джо последовал его совету
совет. Перед отъездом из Индепенденса он купил ещё, но у его
семьи всегда был отменный аппетит, а путешествия его только разжигали.
Джо подстрелил несколько зайцев-беляков, которых даже Майку было трудно разжевать,
и несколько луговых собачек, которые были очень вкусными. Но, хотя
зайцев-беляков было много, все остальные, кто приезжал сюда, должно
быть, тоже стреляли в луговых собачек. Они были такими осторожными,
что теперь попасть в них было почти невозможно.

Джо продолжал собирать бизоньи лепёшки, а сам продолжал беспокоиться.
 Из-за грязи они так медленно продвигались, что иногда казалось, будто они разбивают лагерь
однажды ночью, почти на виду у лагеря прошлой ночи. Возможно, они прошли и дальше, хотя Джо прикинул, что за день они не преодолевали больше восьми миль по грязи. В Форт-Кирни он почти ничего не смог купить; в их интендантской службе было мало продуктов, и солдаты уже получали скудный паёк. Они сказали ему, что у него хватит еды, чтобы
добраться до Ларами, но они не знали о плохих дорожных условиях.

Они наполнили мешок бизоньей костью, пригнули головы от
холодного северного ветра, и Джо подавил нарастающее беспокойство.  Наверное, там
В ближайшие несколько недель снега будет не так много. Но любой снег замедлит их продвижение, а они не могли больше ждать. Мысль о том, что его дети будут голодать, причиняла ему почти физическую боль. Не было никакой уверенности в том, что кто-то ещё пройдёт этим путём до наступления весны, когда дороги станут проходимыми, и даже если кто-то придёт, скорее всего, у них не будет ничего лишнего. Тэд заговорил, не поднимая головы из-под воротника куртки.

«Думаешь, пойдёт снег, пап?»

«Нет. Я так не думаю».

Он остановил повозку на поросшем травой холме, где было хорошо отведено для стока воды, и, по крайней мере, сегодня вечером они не будут в грязи. Привязанные мулы и корова жадно щипали траву. Куры Эммы, которые считали повозку своим настоящим домом, энергично копались в земле. С наступлением ночи они заберутся в свой ящик и лягут спать. Эмма и
Барбара, перешившие две старые пары брюк Джо, чтобы они
подходили им по размеру, — одежда, которую они и не подумали бы надеть
в Тенни-Кросс, но которая была здесь практична, — раскладывали свои вещи.
кухонная посуда. Они ждали только чипсов "баффало".

"Вот и мы!" Пропел Джо.

Он нарвал горсть сухой травы на трут, разложил костер и
зажег его серной спичкой, которую достал из закупоренной бутылки.
Языки пламени жадно карабкались по траве и медленнее вгрызались в
щепки. Джо вспомнил, как они разводили костры из дров в Миссури, и ему стало не по себе. Прежде чем отправиться в Орегон, им нужно было пересечь эти равнины, и ничего другого не оставалось, кроме как пересечь их. Но Джо был рад, что они
мы не собирались здесь жить. Дедушка Сили знал, о чем говорил.
говоря об огромном одиночестве равнин.

Эмма с тоской посмотрела на огонь. "Я немного скучаю по дрова".

"Мы достанем", - продолжает Джо обещал. "Там, должно быть, где-то деревянная, и
грязь не может длиться вечно. Как только мы выберемся из этого мы можем много путешествовать
быстрее. Не волнуйся".

Эмма засмеялась, и Джо знал, что это был вынужденный смех. "Я ни капли не
переживали! Я не ожидал, предметы роскоши, на всем пути".

ТАД, который ускользнул, метнулся обратно к повозке. Его глаза были большими
с волнением.

— Эй, пап!

— Да?

— Там, за следующим холмом, какие-то животные!

Сердце Джо подпрыгнуло. — Что это?

— Не знаю. Они похожи на оленей, но это не олени.

Джо взял ружьё и повернулся к Эмме. — Вы с Бобби покормите малышей
и поужинайте сами, хорошо? — Жди нас с Тэдом, когда мы вернёмся.
 — Тэду он сказал: — Покажи мне, где они!

 Тэд привязал Майка к колесу повозки и повёл его вверх по холму. Он
спустился с другой стороны, и Джо с гордостью отметил, что тот шёл осторожно. Он
старался не шуршать травой и камнями, вообще ничего не делать, что
может наделать шуму. Джо подумал, что однажды Тэд станет
прекрасным охотником. Тэд вскарабкался на противоположный холм так же осторожно, как он сам.
спустился с первого и остановился. Он указал.

"Они на другой стороне", - прошептал он. "Их там четверо".

"Давай, сынок".

Они опустились на четвереньки и поползли очень медленно. Поднявшись на вершину холма, они поползли на животе. Высунув только головы, они посмотрели на другую сторону холма. Тэд прошептал:

 — Вот они!

Холм спускался к неглубокому оврагу, до которого было около трёхсот
ярдов в длину и двести в ширину. Джо видел животных, крупного самца с
тремя самками, и хотя сам он никогда раньше не видел ни одной, он знал
по описаниям людей, побывавших на западе, что это были
вилороги, или антилопы. Наметанный глаз охотника подсказал ему, что они
уже что-то заподозрили; они либо видели Тэда, либо видели
Джо и Тэда. Они нервно паслись на дальнем конце оврага,
безнадежно вне досягаемости.

«Раньше они были намного ближе», — прошептал Тэд.

"Тс-с! Может, они подойдут ближе!"

Джо лежал совершенно неподвижно, отчаянно стараясь даже не моргнуть.
он наблюдал за антилопами. Собравшись с силами, он хотел подобраться к ним
поближе. Одна из них, всего одна, и у его семьи снова будет достаточно
еды. Одна из самок сердито лягнула другую, и они отошли немного
дальше. Джо начал беспокоиться. Через двадцать минут станет слишком
темно, чтобы стрелять. Он прошептал:

 «Мы должны что-то сделать!»

— Да?

— Ты знаешь, где они, Тэд?

— Конечно.

— Можешь спуститься с этого холма, обойти их сзади и напугать, чтобы они побежали ко мне?

— Конечно, пап.

Тэд отошёл в сторону, и Джо сосредоточил свой яростный, страстный взгляд на
антилопе. Он не должен промахнуться. Они должны были добыть одну из
антилоп, и эта мысль заставила его напрячься. Джо заставил себя
расслабиться, чтобы стрелять точнее. Минута за минутой сгущались
ночные тени. Прицел винтовки уже начал расплываться, когда
антилопа двинулась.

Они внезапно сорвались с места, но вместо того, чтобы побежать к Джо,
развернулись и помчались через овраг. Зная, что они всё ещё вне досягаемости,
но отчаянно желая подстрелить одного из них, Джо прицелился в бегущего оленя. Он
Он нажал на спусковой крючок, и винтовка выплюнула красное пламя в сгущающиеся сумерки. Но антилопа продолжала бежать.

  Джо встал, обливаясь потом, и ему показалось, что на сердце у него внезапно лег тяжкий груз. Его слегка подташнивало, и он облизал пересохшие губы. Ему почему-то казалось, что он виновен в ужасном и непростительном грехе. Но даже ругая себя, Джо испытывал гордость.
Тэд появился там, где и должен был появиться. Юный охотник сделал всё
как надо. Он не виноват в том, что антилопа побежала не в ту сторону.

Тэд, тяжело дыша, поднялся на холм, чтобы присоединиться к нему. «Промахнулся, да?»

Джо мрачно сказал: «Я промахнулся».

«Ну что ж, — Тэд сохранял бодрость, — они всё равно были не очень большими».

Они побрели обратно к повозке. Эмма, услышав выстрел, в ожидании побежала к ним.

"Промахнулся", - сказал Джо и воспользовался алиби Тэда. "Они были не очень большими".
"В любом случае, они были не очень большими".

"Это ничего", - сказала она, и Джо показалось, что он почувствовал ее
голос. "Будут и другие возможности. Вы приходите и ваши ужины
сейчас."

Она согревала их тарелки у затухающего огня и подала Тэду
один. Юноша встал, чтобы поесть, пока Эмма несла тарелку Джо. Он
посмотрел на неё: картошка, печенье, масло, вяленая говядина, которую они
купили в Индепенденсе, и чашка кофе. Это был его обычный полный
рацион, и он сказал:

 «Доггон, я просто не голоден. Если ты уберешь это, то завтра
это будет весь мой обед».

Тэд сказал: «Я тоже не голоден, мам».

«А ну-ка, послушай!» — голос Эммы повысился, и в нём послышались судорожные рыдания.
«Барбара не голодна, Тэд не голоден, ты не голоден!.. Что с вами со всеми не так! Ты должен поесть — ты _должен_ поесть!

Джо осторожно поставил тарелку и чашку с кофе на пол. Он
обнял её и прижал к себе, а она прильнула к нему, напряжённая и дрожащая, не издавая ни звука. Он
крепче обнял её и прошептал так, чтобы даже Тэд не услышал:

 «Моя дорогая! О, моя дорогая!»

 «Я... я прошу прощения, Джо».

— Эмма, — его голос звучал твёрдо, — я знаю, что это тяжело. Но мы выберемся, и я
клянусь тебе всем, что для меня свято!

Её глаза горели, как угли, когда она смотрела на него.

 Джо с досадой сказал:
— Тэд, ешь. Если ты собираешься искать дичь, тебе придётся это сделать.

Барбара, которая укладывала младших детей спать, спрыгнула с повозки и встала рядом с матерью, чтобы подбодрить её. Джо мягко сказал:

«Нам с твоей мамой нужно кое-что обсудить, дорогая».

Она неуверенно ответила: «Хорошо».

Джо сказал: «Кстати, ты тоже поешь, Бобби».

«Я правда не голоден».

— «Тебе всё равно лучше их взять».

Он взял тарелку с едой и чашку с кофе и отвёл Эмму в тень, подальше от огня. Он осторожно повернулся к ней лицом.

"Сколько ты съела?"

"Я... я не была голодна."

Он отрезал кусок мяса и попытался положить его ей в рот с помощью вилки.
рот. Ее самообладание лопнуло, и она разразилась глубокими, болезненными рыданиями.
- Зачем ты привел нас в это ужасное место? - выдавила она. "Какое
право ты имел забирать нас из нашего дома? Ты- отец - чтобы
привести сюда, в эту грязь, шестерых детей - четверых беспомощных малышей
- эту... эту ужасную дикость!" Слова были вырваны из нее,
все ее тело сотрясалось от буйства чувств. — Ты был готов рискнуть, не так ли? Но как же мы? Что, если мы умрём здесь с голоду? Что ты будешь чувствовать, когда _ничего_ не останется?
есть — ничего для детей, ничего для кого-то из нас? Джо, Джо, что ты с нами сделал!»

Теперь рыдания сотрясали её так, что она больше не могла говорить.

Джо поставил чашку и тарелку на пол и теперь стоял молча,
один, опустив голову. Он не пытался прикоснуться к ней. Под её
обвинениями вся его храбрость улетучилась. Он сам не понимал, что делает. Вероятно,
он был все неправильно пришел сюда. Он погиб, а его семья была
потерял с ним.

Она ринулась слезы яростно лезли в глаза, а потом вдруг она
видел его. Как будто раньше она была слепой и видела только детей,
утолив свой голод, она открыла глаза и увидела Джо. Она увидела, что сделала с ним её
атака. Она беспомощно смотрела на его ссутуленные плечи, на его безжизненно
висящие руки. В её груди заворочался нож боли. Всё, что сделал Джо, он сделал ради всех них. Поездка должна была привести их всех в новое, лучшее место. Если Джо стремился к независимой жизни больше, чем другие мужчины, разве это не делало его лучшим отцом, человеком, на которого дети могли бы равняться? Почему она нападает на то самое мужество, которое сделало Джо Тауэра прекрасным человеком?
Он был прекрасным отцом, храбрым и любящим мужем.

Её страхи никуда не делись, но что-то большее и важное, чем страх,
переполняло её. Она перестала рыдать. Она подошла к Джо и обняла его за шею.

"Я вела себя как сумасшедшая, Джо," — сказала она.

Он поднял голову и удивлённо посмотрел на неё.

"Кажется, что иногда у меня бывает передозировка чувств, а иногда и
недостаточная доза здравого смысла". Она неуверенно рассмеялась. "Мы идем к лучшей жизни,
Джо, и не важно, что я говорю, я знаю это от всего сердца.
Не важно, через что нам придется пройти на этом пути - мы будем оглядываться назад на
сделай это, моя дорогая, и когда-нибудь хорошенько посмейся над этим!

На его лице отразилось огромное облегчение. Его плечи распрямились, и он
заключил ее в объятия. - Ты действительно доверяешь мне, Эмма? хрипло спросил он.

Вместо ответа она поцеловала его в губы. Этот поцелуй сказал ему все, что ему
нужно было знать.

Он взял тарелку с едой, разделил ее ровно пополам и
они с Эммой послушно доели каждый кусочек. Каждый из них выпил ровно по
половине кофе, робко улыбаясь друг другу поверх края
чашки.

Затем они вернулись к детям.

Джо принёс ведро воды и горсть песка с Платта, и они вымыли посуду. Вернувшись в повозку, Джо опустил занавеску, снял испачканную грязью верхнюю одежду и лёг рядом с сыновьями по одну сторону занавески, а Эмма присоединилась к дочерям по другую. Теперь это было самое удобное расположение: огонь не согревал, а стоять снаружи было бессмысленно. Джо посмотрел на свою винтовку и убедился, что она находится в пределах
досягаемости. До сих пор они видели мало индейцев, и все они были
было спокойно. Но они могли наткнуться на врагов.

 Под фургоном Майк беспокойно стонал во сне, мечтая о какой-то удачной охоте, в которой они с Тэдом участвовали. Джо стало немного легче. Собака съела свою порцию еды, и пока что он не мог добыть себе ничего. Но он был храбрым и почти наверняка поднял бы тревогу, если бы кто-то попытался приблизиться к ним ночью. Джо натянул одеяло до подбородка и устроился поудобнее в
тёплой постели.

 «В Орегон направлялся маленький фургон», — начал он.

По обе стороны занавески маленькие пары ушей были настороже, а
глаза выжидающе уставились в темноту фургона. Джо продолжил
свой рассказ.

По чистому совпадению, в маленькой повозке из рассказа было столько же детей
, сколько и в этой повозке. Но мулы были упрямы
и не тянули. Даже морковка, болтающаяся у них перед носом,
не заставила бы их сдвинуться с места. Они хотели вернуться в Миссури. Наконец-то
детей в маленькой повозке осенило. Они встали так, чтобы мулы их слышали, — эти мулы понимали детей
Они разговаривали — и сильно поссорились. Они тоже хотели вернуться в Миссури.
Но мулы не знали верного пути. Попрощавшись с мулами и заверив их, что они идут в Миссури, дети
направились в сторону Орегона. Мулы переглянулись, решили, что ошиблись,
и пошли за детьми. Когда они добрались туда, Орегон им так понравился,
что они больше никуда не хотели идти.

По другую сторону занавески маленькая Эмма сонно сказала: «Это была
хорошая история, папочка».

Малыш Джо широко зевнул, а Альфред и Карлайл немного поворковали.
Тэд придвинулся ближе к отцу. Он прошептал:

"Пап."

"Да?"

"Мне жаль, что мы не поймали антилопу."

"Мне тоже."

"Но мы ведь поймаем, да?"

"Конечно, поймаем. А теперь молчи. — Дети будут спать.

 — Хорошо, пап.

 Джо попытался почувствовать, не спит ли Эмма по другую сторону занавески. У него было ощущение, что она не спит, но он не хотел шептать ей и рисковать разбудить, если она спит. Он уставился в темноту над собой.

 Дедушка Сили рассказал ему столько, сколько мог рассказать о поездке в Орегон. Но ни один человек не мог бы по-настоящему узнать, если бы не попробовал
Джо сам отправился в путь; как дедушка Сили мог предсказать дождь и
море грязи? Джо беспокойно заёрзал. В каком-то смысле он
назначил себя хранителем семи жизней и прекрасно понимал, что эти жизни
сейчас в опасности. Их запасы были на опасно низком уровне, а до Ларами
было ещё далеко. В тот момент Джо очень сильно пожалел, что они
приехали, и понял, что, если бы мог, повернул бы назад. Теперь им лучше было бы отправиться дальше. Ларами, конечно,
был ближе, чем Индепенденс или Кирни, и Джо там ничего не светило
Кирни. Жребий брошен. Они сделали свой выбор.

 Занавеска зашуршала, и рука Эммы протянулась в темноту в поисках мужа. Джо нежно взял протянутую руку, и она прошептала:

«Джо, всё будет хорошо».

Он прошептал в ответ: «Да, дорогая».

Они молча сжимали друг другу руки. Джо с болью подумал обо всём, что пришлось пережить его жене. Ей было нелегко, но ничто не сравнится с грязью. Она прилипала ко всему, проникала во все части фургона и даже в еду.
Обычно опрятная домохозяйка, непобедимая грязь возмутила Эмму до глубины души
.

Выражая надежду, которая была не более чем надеждой, он прошептал с
усилием придать уверенности: "Скоро все наладится, Эмма".

В ответ было только успокаивающее пожатие ее руки.

Ветер шелестел брезентовым чехлом, а Джо все еще вглядывался в темноту. Они
были только на первом этапе своего путешествия, и впереди их ждал очень долгий путь.
Конечно, прежде чем они доберутся до Орегона, их ждут новые трудности
и опасности.  Джо по-прежнему держал Эмму за руку, и она уснула.

В середине следующего утра натруженные мулы, наконец, вытащили повозку
на сухую землю. Джо испустил громкий вздох облегчения, и
мулы радостно покачали головами вверх-вниз и побежали рысью. Эмма повернула ликующий,
взволнованный взгляд на своего мужа. Вернувшись в вагон, впервые в
неделю, Альфред озвучил по-детски радуясь.

"Это Орегон?" спросил он.

"Не совсем, союзник". Джо чувствовал, что смеется.

"Давайте поиграем", - предложил малыш Джо.

Как раз перед тем, как они вошли в грязь, Карлайл обнаружил слой мелких
круглых камешков. Это была какая-то разновидность кварца, Джо точно не знал, что именно
потому что он никогда раньше их не видел, а когда поднёс их к свету, они оказались полупрозрачными. Дети придумали увлекательную игру, в которой один из них, незаметно для остальных, прятал несколько камешков. Затем все остальные должны были угадать, сколько их там, и тот, кто был ближе всех, в следующий раз прятал камешки.

 Альфред спросил: «Сколько у меня камешков?»

«Шесть», — предположила малышка Эмма.

— Четыре, — серьёзно сказал маленький Джо.

 — Пять, — предположил Карлайл.

 — Нет, — Альфред трясся от сдерживаемого смеха.

 — Сколько у тебя? — спросила Барбара.

 — Нисколько!

 Альфред расхохотался, а маленький Джо серьёзно возразил: «Это
— Не так нужно играть в эту игру!

 Эмма радостно посмотрела на Джо, и он улыбнулся в ответ. Они по-прежнему были затерянной точкой на бескрайней прерии, и их положение существенно не изменилось по сравнению с прошлой ночью. Но они выбрались из грязи. Они встретили и победили мерзкого, злобного врага, который изо всех сил старался их уничтожить, и их настроение соответственно поднялось.

Эмма выдохнула: «Это чудесно!»

«Словно летишь на облаках», — согласился Джо и крикнул дочери: «Как тебе, Бобби?»

«О, это здорово!» — её голос звучал весело, но в нём слышалась странная нотка.
в этом было что-то, чего Джо не мог понять. Он вопросительно посмотрел на Эмму. Она
понизила голос.

"Барбара на самом деле не в повозке, Джо. Она уехала в Орегон раньше нас."

"О," — сказал он, понимая лишь наполовину.

 Она мягко сказала: "Наша малышка выросла, Джо. Но она не настолько взрослая, чтобы не мечтать, и я надеюсь, что она никогда не повзрослеет. О чём ты думал, когда был в её возрасте?

— О тебе, — быстро ответил он.

 Она немного смутилась. — Ты даже не был со мной знаком!

— И всё равно я думал о тебе. Чёрт возьми, Эмма, я не
У меня была очень хорошая жизнь до того, как я встретил тебя. О, я вовсе не это имел в виду.
 У меня было всё, что есть у большинства людей, но мне казалось, что я
потерялся. Не было никого, кому я мог бы рассказать или с кем мог бы поделиться, и
в первый же день, когда я увидел тебя, я понял, что никогда не уйду.

Она сказала: «О, но ты же ушёл, выбежав из магазина как угорелый с кувшином кленового сиропа в руке!»

Они от души рассмеялись, просто ради удовольствия посмеяться, и дети в повозке тоже засмеялись. Но они не понизили голос. Барбара услышала и задумчиво уставилась в окно.
открытые створки. Все, что было позади, навсегда осталось позади, и она знала это.
Что - и кого - ждет впереди? Эмма, которая знала свою дочь, была права.
Дух Барбары пролетел мимо медленно движущихся мулов и перенес ее в
Орегон задолго до того, как туда добрались остальные.

Несмотря на грязь, Тэд не отказался от своего объявленного намерения пройти пешком
каждый дюйм пути до Орегона. Из-за своего веса он не сильно страдал.
Там, где повозка увязала в грязи, он мог перепрыгнуть. Там, где тропа была слишком грязной, Тэд искал холмы и возвышенности с одной или
другой, и часто это были короткие пути. Теперь, когда верный Майк был рядом с ним, он махал ему с холма примерно в сотне ярдов впереди, и его голос доносился до них.

"Эй, пап!"

"Да?"

"Давай! Смотри!"

"Я иду! Держись за мою рубашку!"

Он подъехал к подножию холма, посмотрел в ту сторону, куда указывал Тэд, и удивлённо нахмурился. В трёхстах ярдах дальше, почти прямо по центру Тропы, стоял ещё один фургон. Он был странно неподвижен и казался лишь наполовину реальным, словно призрак, бродивший по Тропе. Его когда-то натянутый брезент провис, а задние борта зияли пустотой. Эмма повернулась
Джо озадаченно посмотрел на него.

"Как ты думаешь, что это такое?"

"Не знаю. Давай спустимся и посмотрим."

Приблизившись, он понял, что, хотя в этом фургоне, несомненно, когда-то был водитель, сейчас в нём никого не было. Тэд, бежавший к нему, неуверенно остановился и подождал, пока Майк не ощетинился рядом с ним. Мальчика остановил вид волов, которые когда-то тянули эту повозку, но теперь лежали мёртвыми в своих хомутах. Джо остановил мулов, передал поводья Эмме и медленно пошёл к повозке. Тэд, чьё мужество вернулось в присутствии отца, пошёл за ним. Джо
посмотрел на волах, умер слишком давно, чтобы иметь любую надежду выяснить, что
убил их. Он замахнулся, чтобы посмотреть на фургон, и как он
ожидается, нашли его пустым.

"Как ты думаешь, что произошло?" Спросил Тэд с благоговением в голосе.

"Я не знаю".

"Индейцы?"

"Могло быть".

"Чушь!"

"В чем дело?"

"Почему они не могли подождать, пока мы не появимся?"

"Не говори глупостей!" Строго приказал Джо. - Кроме того, если бы это были индейцы,
они бы забрали и фургон.

«Если только, — заметил Тэд, — их не прогнали люди, стрелявшие из других повозок».

"Это может быть слишком, и, возможно, какой-то дурак водитель просто гонял своих волов, чтобы
смерть. Во всяком случае, нам лучше двигаться."

"Я предполагаю, что это больные или отравленные волы", - объяснил он Эмме, когда вернулся на сиденье и взял вожжи.
"В крышке фургона нет никаких пулевых отверстий". "В крышке фургона нет отверстий от пуль". - Сказал он. "Я думаю, что быки были больны или отравлены". - сказал он Эмме.
"Нет".

"О, я очень надеюсь, что с теми, кто был там, все в порядке!"

"Скорее всего, так и есть", - заверил ее Джо. "Вероятно, их подобрал другой фургон".
"Фургон".

Они поехали дальше, отрезвленные этим свидетельством определенного несчастного случая и
возможной трагедии, по Орегонской тропе. Трудная дорога продолжалась; дождь
Страна определённо осталась позади. Но по-прежнему дул холодный северный ветер, и Джо
поторапливал мулов. За этим ветром не было летней погоды, и он не хотел
оказаться здесь, когда выпадет снег. Какое-то время они ехали молча, и
казалось, что между ними было что-то чуждое. Даже дети притихли, и Эмма
повернулась к Джо, смущённо глядя на него.

"Ты что-нибудь слышишь?"

— Чёрт возьми, я думал, что это я.

— Я тоже.

Раздалось отдалённое приглушённое биение, доносившееся до них в диссонирующем
темпе, как порывы ветра, а не постоянная сила.
Но ветер вокруг вагона был по-прежнему устойчивым и еще от
север. Джо беспокойно крутил на сиденье повозки, ибо казалось ему, что
много он должен знать об этом, что не знает. У него было
чувство опасности, что было глупо, потому что никакая опасность не угрожала. Мулы
беспокойно мотали головами.

"Эй, папа!"

В голосе Тэда слышались отчаяние и дикость. Тяжело дыша, юноша появился на ближайшем холме. Джо остановил команду и стал ждать, пока страх холодными пальцами не пробежал по его спине. Куртка Тэда была распахнута, лицо покрыто потом, и он бежал так далеко и так быстро, что едва дышал.

— Боже мой! — закричал он. — Их, должно быть, миллион!

 — Миллион кого?

 — Буйволов! — выдохнул Тэд. — И они направляются сюда!

 — Быстро залезайте!

 — А как же Майк?

Джо спрыгнул с фургона, взял пса на руки, передал его наверх
Эмме и помог своему измученному сыну. Он щелкнул кнутом над обоими
мулами и дал им волю.

"Хай-и-и! Залезай туда!"

Мулы рванулись вперед, натянув поводья, и кнут
снова щелкнул над ними. Они перешли на дикий галоп, в то время как фургон
налетел на какое-то невидимое препятствие. Джо расставил ноги и крикнул
Эмме:

«Залезай сзади!»

Она перелезла через сиденье в повозку и присела на корточки, прижав к себе детей, пока Джо снова взмахнул кнутом. При этом он беззвучно молился. Хотя он ничего не знал о стадах бизонов, он видел, как бесится скот. Конечно, это должно быть хуже.

 Затем мулам не понадобились кнуты, потому что показались первые бизоны. Они взбежали на холм и спустились с другой стороны. Плотно сбившись в кучу,
те, кто был впереди, не смогли бы развернуться, даже если бы захотели, потому что те, кто был сзади,
заставляли их идти вперёд. Текущее коричневое море животных, шум их копыт
заглушая все остальные звуки, и, казалось, сама земля содрогалась.

Мулы мчались, спасая свои жизни, и знали об этом. Не сдерживая их и позволяя им самим выбирать путь, Джо рискнул бросить взгляд на бегущее стадо. Там было огромное количество бизонов, Джо даже не мог предположить, сколько именно, и они собирались пересечь Орегонскую тропу. Сквозь грохот копыт Джо услышал крик Тэда:

— Па!

— Что? — рявкнул в ответ Джо.

— Можно мне взять винтовку?

— Да!

Какая-то огромная и ужасная сила толкнула повозку, и
Он направил его в сторону. Джо наклонил поводья вперёд, как будто так он мог придать мулам больше скорости, и мысленно пожелал им взлететь. Он услышал злобный треск винтовки. Затем мулы замедлили ход сами по себе, и он понял, что они в безопасности, но с очень небольшим запасом. Повозку на самом деле подтолкнул один из убегавших бизонов. Джо остановил тяжело дышащих мулов и оглянулся, чтобы увидеть, что огромное стадо всё ещё бежит.

"Я попал!" — злорадствовал Тэд. "Я попал, и он лежит там!"

"Ты долго стрелял," — пожаловался Джо.

— Чёрт, я не хотел стрелять в середину. Остальные разнесли бы её в клочья. Я хотел попасть в самую заднюю часть, чтобы у нас было что-нибудь на ужин.

Джо повернулся и с удивлением и восхищением посмотрел на сына. — Это была отличная идея!

Бледная и потрясённая Эмма села на сиденье рядом с Джо. Барбара
вытерла лицо носовым платком. Слишком маленькие, чтобы оценить опасность, которой они избежали.
Младшие дети стояли с открытыми ртами, уставившись
на убегающего буйвола. Джо сжал руку Эммы.

"Что, черт возьми, могло вызвать это?" - выдохнула она.

— Я не знаю. Может, охотники спугнули стадо, и оно просто не остановилось.

— Как ужасно близко!

— Слишком близко!

Тэд нетерпеливо спросил: «Можно я возьму ружьё и пойду посмотрю на своего бизона, пап?»

— Конечно.

Он внимательно наблюдал, как Тэд вылезает из фургона, а Майк прыгает за ним. Прежде чем покинуть укрытие фургона, Тэд перезарядил винтовку, и Джо одобрительно кивнул. Тэд был не дурак. Буйвол был мёртв, но
никто не доказал, что он не мог подняться, и Тэд хотел быть готовым на случай, если он это сделает. Джо продолжал наблюдать, не присоединяясь к Тэду, потому что это было правильно
принадлежал ему. Это был достойный внимания приз, и поскольку он сам его добыл, он поможет Тэду стать мужчиной, если никто не будет
вмешиваться. Джо дал мальчику время добежать и полюбоваться своей добычей,
а затем развернул мулов, чтобы последовать за ним.

  Барбара вздрогнула, но взяла себя в руки. «Я могу тебе помочь, папа?»

Джо мягко сказал: "Я так не думаю, Бобби".

"Тогда я поведу детей на прогулку. Это убережет их от
шалостей".

"Хочу посмотреть на бизонов!" Альфред запротестовал.

Эмма сказала: "Элли, ты поезжай с Барбарой".

Джо остановился, чтобы позволить Барбаре забрать младших детей, и поехал дальше. В
Буйвол был толстой коровой с большим горбом, и Джо с любопытством подумал, что раньше он и не подозревал, насколько большими могут быть буйволы. Он посмотрел в счастливые глаза Эммы и понял, о чём она думает. У семьи Тауэр по-прежнему были проблемы, но нехватка еды больше не была одной из них.

  Тэд озадаченно спросил: «Что мы будем с ним делать, пап?»

— Полагаю, нам придётся разделать его, как говядину.

У него не было блоков, чтобы поднять огромную тушу на дерево, да и
деревьев-то не было. Джо обескровил животное.
Отвязав мулов, он с их помощью перевернул тушу на спину.
ТАД стрелял лучше, чем он знал, на что буйвол был бесплодной коровы и
это всегда было лучшей едой. Джо стал на одно бедро, чуть в
другие, и они сдирали кожу с мертвого зверя. Освобожденные кожа была сброшена на
обеих сторон, так что никакая грязь не будет цепляться к липкой, теплой тушки.
Эмма принесла из фургона разделочные доски и контейнеры.

Джо почесал затылок, не зная, что им взять, а что оставить. Где-то он слышал, что горб — лучшая часть любого бизона, и, конечно, им понадобится печень. Остальное
часть мяса пришлось бы остудить и приправить, прежде чем оно стало бы пригодным для употребления
но печень они могли бы съесть сегодня вечером. Однако, прежде чем они смогли что-либо сделать
с горбом, тушу нужно было сделать легче.

Джо умело разрезал одну из задних конечностей и был удивлен,
когда довольно легко поднял ее. По его прикидкам, оно весило не более
ста фунтов. Возможно, буйволы выглядели крупнее, чем были на самом деле. Джо положил
рульку на разделочную доску, и Эмма встала рядом с ножом наготове.

"Ты заканчивай, что делаешь, — сказала она ему. — Я сама обо всём позабочусь."

Она начала нарезать заднюю ногу на стейки. Джо и Тэд отделили другую заднюю ногу и вскрыли брюшную полость, чтобы достать печень. Из передней
части туши они взяли только самые лучшие куски, а Джо с помощью пилы вырезал
поясничную часть. Он перевернул облегчённую тушу на бок и
экспериментально надрезал горб. Он с удивлением обнаружил там костную
выемку и встал, чтобы посмотреть на неё. Джо снова попытался снять горб, но у него ничего не вышло. Он пожал плечами. Очевидно, тот, кто сказал, что горб — это лучшая часть любого бизона, не знал, о чём говорит.

Джо, Эмма и Тэд поработали с мясом, выбросив все ткани и
кости и оставив только то, что было съедобным. Поскольку они работали в
неблагоприятных условиях и без всех необходимых инструментов, это заняло у них
больше времени, чем потребовалось бы для приготовления туши быка. Но когда
они закончили, все ящики с мясом были наполнены, и там еще оставалось много мяса
от бизонов.

В ту ночь, первую из многих, они разбили лагерь среди деревьев и запаслись дровами для
костра. Джо съел, казалось бы, огромное количество печени бизона,
взял вторую порцию и устыдился. Но у Тэда было четыре
Джо взял себе две порции, а Эмма и Барбара — по одной. Это было вкусно, но, казалось, в этом блюде было что-то такое, что позволяло съедать большие
количества и всё равно хотеть ещё. Джо радостно сказал:

«Хочешь ещё, Джоуи? Здесь много».

«Я, пожалуй, попробую ещё кусочек».

Маленькая Эмма сказала: «Я наелась», а Альфред и Карлайл покачали
головой. Они сидели за праздничным столом, совершенно расслабленные и счастливые.
Прошлой ночью, после сокрушительного разочарования из-за того, что они не поймали антилопу,
и осознания того, что им предстоит ещё больше грязи, царило почти отчаяние.  Сегодня вечером
они стояли на твердой земле, у костра, и дров было более чем достаточно.
Их хватило бы на всех. Они справятся.

На следующий день светило солнце, и еще через день. Но холодный ветер
все еще дул с севера, и было обещание грядущего.
Это было зловещее обещание, наполненное горьким и холодным смыслом, и
Джо подгонял мулов изо всех сил. Он возблагодарил судьбу за то, что тропа оставалась сухой и они могли быстро идти. Когда он подошёл к
реке, то остановился на несколько минут.

 Это была медленная река, окаймлённая ивами, которая впадала в
Платт, и это казалось чем-то мягким. Уставшие мулы остановились, и Джо слез с повозки. Майк и Тэд шли рядом с ним, и он
ходил взад-вперед по берегу реки и пытался найти ответ на загадку, которая, как он чувствовал, должна была здесь быть. Тропа уходила в реку и выходила на другом берегу; другие повозки переправлялись через нее вброд. Но, похоже, вопрос всё ещё оставался, и Джо был озадачен, потому что не видел причин для сомнений. Он не видел дна реки, но оно было илистым. Сколько ещё илистых рек и ручьёв он переходил вброд?

— Думаешь, мы справимся? — спросил он Тэда.

 — Другие фургоны справлялись.

 — Что ж, мы тоже справимся.

 Он забрался обратно на сиденье и взял поводья.  Мулы
шагнули вперёд, а затем резко свернули в сторону.  Сердце Джо
пропустило удар, и он отпустил поводья, потому что теперь понял,
почему инстинктивно боялся этой реки.

Когда другие повозки пересекали реку, она, должно быть, была мелкой,
не больше ручейка. Но, несомненно, из-за дождей в верховьях она
разлилась и вышла из берегов. Там, где другие повозки нашли безопасный
брод, он обнаружил лишь предательскую насыпь из грязи. Повозка накренилась
до тошноты, грозит до кончиков, затем вышел из дыры, в которую
правое переднее колесо упало. Мулы напряглись изо всех сил
они вернулись на твердую землю, и Джо выдохнул слова благодарности
потому что у него были мулы. Лошади или быки ушли бы прямо вперед,
оставив фургон безнадежно увязшим и, возможно, утопившись сами.
Мулы думали по-своему.

На долю секунды, растянувшуюся в вечность, пока мулы изо всех сил
старались сдвинуть его с места, повозка остановилась. Затем она снова поехала,
и Джо стало плохо. Правое переднее колесо опустилось, и правое
переднее колесо все еще было спущено, хотя повозку тащило на оси.
Колесо было сломано, а у него были запасные на все, кроме колес. Затем
он подавил свой испуг.

Мулы выбрались на безопасное место и остановились, их бока вздымались. Джо
вышел из фургона, чтобы посмотреть на то, что, как он знал, он найдет. Обод был
сломан, как и спицы. Починить колесо не было никакой возможности.
К нему присоединился Тэд, затем Эмма и Барбара.

"Почему бы тебе не починить это, папа?" Спросил Тэд.

"Я не могу". Он спокойно посмотрел на Эмму. "Ты боишься остаться с
детьми на некоторое время?"

Она посмотрела на него, не в силах ответить.

"Я оставлю винтовку у Тэда".

"Что ты собираешься делать, Джо?"

"Единственное, что я могу сделать, это вернуться к тому брошенному фургону, который мы видели, и
взять у него колесо. Мулы не будет тянуть повозку, и я должен быть
смогла выкроить время. Если я уйду сейчас, я могу сделать долгий путь до наступления темноты".

Она заскрежетала зубами. Что должно быть, то должно быть.

"Я приготовлю тебе обед."

"Спасибо, дорогая. Тэд, прогуляйся со мной, хорошо?"

"Конечно, пап."

Тэд шёл рядом с ним, и Джо поднимался по берегу реки. Он с трудом сглотнул. Если бы там был форт или хотя бы дом...
Но там ничего не было, и он не мог
построй любого. Джо повернулся к сыну. Он посмотрел в широко раскрытые, доверчивые
глаза и почувствовал одновременно гордость и страх.

"Тэд, ты должен взять управление на себя".

"Конечно, па". Его лицо выражало нетерпение.

"Я не думаю, что у тебя возникнут какие-либо проблемы. Но если возникнут, если кто-нибудь вообще придет
, не пытайся защищать фургон. Уходи и оставь их с этим.

— А если они придут за нами?

— Тогда, — мрачно сказал Джо, — стреляй и стреляй на поражение!

Тэд моргнул, а затем серьёзно сказал: «Да, пап».

Джо достал из ящика нужные инструменты и привязал их к упряжке мула. Эмма сунула ему в руки свёрток.

"Вот еда". Внезапно ее глаза затуманились, а губы задрожали,
а затем остановились. "Ты... ты следи за собой, Джо. Будь осторожен." Она
выдавила из себя улыбку.

"Со мной все будет в порядке", он позвонил, как он ускакал. "Я вернусь раньше, чем ты
это знают".

Они наблюдали за ним езды, младшие дети просто смотрят. Но
Барбара и Эмма внезапно почувствовали слабость, как будто их силы уходили вместе с ним. Тэд стиснул зубы и сжал винтовку.

Джо обернулся, чтобы помахать.

 * * * * *

Как только он скрылся из виду, на них навалились одиночество и опустошённость.
Ужасная пустота этого дикого места поразила Эмму Тауэр, как удар. Она вздрогнула и отвернулась, потому что не хотела, чтобы её дети увидели то, что там было написано. Глядя на Тропу, она подумала, что снова видит Джо, но поняла, что это не так. Он отправился в одинокую, опасную поездку, и на мгновение ей пришла в голову леденящая душу мысль, что она никогда его больше не увидит.

  Затем она прогнала эти мысли из головы. Она была здесь, на полпути между Миссури и бог знает где, потому что была уверена в
Способность Джо позаботиться о своей семье и о себе самом. Она любила Миссури
и была бы совершенно довольна, если бы осталась там. Но она любила
Джо мор, и она знали все об отчаянных желаниях и диких чувствах.
подводные течения, которые были внутри него и с которыми он должен был постоянно бороться.
Она знала о возможностях, которые он всегда искал, но никогда не получал, и
о его надеждах на своих детей. Если Орегон был ответом на этот вопрос, то
Это был бы Орегон.

Теперь, в какой-то момент, она поняла только, что её бросили, и
это было ужасно. Если бы она была одна, сказала она себе, то могла бы
Она бы заплакала, потому что ей хотелось плакать. Потом она поняла, что и это неправильно. Если бы на ней не было детей, она бы ушла с Джо. Но дети были здесь, и она взяла себя в руки.

  «Тэд, — позвала она, — вы с Барбарой соберите немного коряг у реки и принесите их сюда».

Она смотрела, как они уходят выполнять её поручения, её прекрасная дочь и
сын, который был так похож на своего отца. Тэд нёс длинное ружьё на
плече и не отходил от повозки. Каждую секунду или около того он
поглядывал на неё. Тэд вернулся со всеми дровами, которые смог
принести.
два небольших полена он держал под мышкой, а одно полено тащил в руках.

"Тэд, — сказала ему Эмма, — если бы ты оставил здесь винтовку, то смог бы принести гораздо больше дров."

"Нет, — возразил он.

"Да, смог бы."

"Нет. Папа велел мне присматривать за вещами, и я собираюсь это делать."

Она чуть не улыбнулась во весь рот, но вовремя остановилась. Дочь из
Миссури, она кое-что знала о ружьях и видела, как её сын целился
из трясущегося, раскачивающегося фургона и одним выстрелом остановил
бегущего бизона. Внезапно, хотя она и не могла не беспокоиться о Джо,
пустота не была полным вакуумом, и она больше не чувствовала себя покинутой.
Это, хотя и не было нормальной, не было экстраординарной ситуацией. Башни могли бы быть
здесь, а не в нормальном доме. Где бы они ни были, они бы
заботиться о себе.

Куры почесал в траве. Привязанный в хороших пастбищах,
нежная корова терпеливо стоял, пока Эмма доить ее. Она дивилась. Хотя
корова проделала весь путь из Миссури пешком и могла пастись только тогда,
когда повозка останавливалась, она всё равно давала почти на треть больше
молока, чем дома. Эмма ласково погладила её. Это была очень хорошая корова.
тот, который пригодился бы после того, как они доберутся до Орегона.

Тэд развёл костёр. Лежа на подветренной стороне, он прикрыл его своим телом и разжёг пламя одной спичкой. Спичечный коробок он аккуратно закупорил и положил на место. Эмма смотрела на него с любовью и лёгкой грустью. Когда-нибудь, подумала она, мир может оказаться в таком состоянии, что восьмилетний мальчик сможет быть мальчиком, не будучи мужчиной. Тем не менее, если в его жизни и был какой-то недостаток, Тэд, похоже, не осознавал этого. На него свалилась ответственность, и он был
Он принял их. И он прямо-таки раздулся от новообретённой
важности.

 Трое младших детей превратились в стадо буйволов, а малышка Эмма — в повозку, которую они пытались обогнать. Маленький Джо с таким энтузиазмом включился в игру, что сам стал буйволом, который врезался в повозку, а малышка Эмма села на траву. Внезапно
фургон для путешествий превратился в плачущего ребёнка, которого
Барбара взяла на руки и успокоила.

 Эмма испекла хлеб, поджарила стейки из буйволиного мяса и разделила молоко, дав
каждому из младших детей — двойную порцию, а Барбаре и ей самой — по
половине порции. Она любила пить кофе за ужином. Но у них почти не
осталось кофе, она хотела приберечь его для Джо, и не было никакой
гарантии, что они смогут купить его в Ларами. Даже если бы он был
в продаже, он, вероятно, стоил бы дорого, потому что каждый фунт
всего, кроме мяса, приходилось перевозить в повозках или на спинах
вьючных животных.

Барбара и Эмма вымыли посуду, убрали её, и Эмма собрала детей вокруг
огня.

"Расскажи нам сказку," — попросил Альфред.

Эмма никогда не умела рассказывать истории, и она почувствовала внезапную тоску по Джо. «Давай споём».

 У неё было милое и чистое сопрано, а голос Барбары был таким же прекрасным, как и сама Барбара. Они спели «Янки Дудл» — первую песню, которую Янси Гэрроу сыграл для них и которую Эмма выучила, сидя на коленях у отца. Это была
маршевая песня американских солдат времён Войны за независимость, и
отец Эммы сражался на той войне. Сначала они сбивались, но
даже Карлайл уловил ритм и довольно хорошо допел свою часть. Они
пропели одну и ту же песню четыре раза, потому что детям
очарованный их способностью петь, а затем Тэд поднялся, чтобы посмотреть на сгущающиеся тени раннего вечера.

"Костёр должен догореть, да?"

Эмма сказала: "Да. Но сначала давайте застелем наши кровати."

Она не сказала «нет».руда, и был благодарен за то, что Тэд и Барбара ничего не сказали.
Четверо младших детей знали только, что огонь гаснет.
Они не знали, что ночью горящий костёр видно очень далеко,
и кто мог знать, какие дикие существа бродят по этой пустынной земле?

Тэд привязал Майка к повозке, и Эмма знала, зачем он это сделал.
Иногда по ночам Майк любил бродить, и это было нормально, пока
Джо был с ними. Тогда никто не волновался, потому что никто не сомневался, что Джо
вовремя услышит о любой подстерегающей их опасности. Но сегодня Майк должен
не рыскают, ибо они зависели от него, чтобы предупредить их.

Эмма опустила полог и взяла Барбару и малышку Эмму на руки. Она выглянула из-за полога и увидела Тэда, который решил поспать рядом с приоткрытыми створками, положив пороховницу и патронташ так, чтобы они были у него под рукой. Ружьё он положил рядом с собой.
  Ночью, когда никто из детей не мог её видеть, Эмма протянула руку и взяла длинный нож. Она взяла его с собой в постель и
только тогда помолилась.

 Она лежала без сна, но неподвижно в темноте.  Ветер шуршал
покрывалом повозки, и она слышала, как шевелится корова.  Всплеснула прыгающая рыба
в реке. Койоты начали свой хор. Все эти звуки были знакомы, и их можно было не принимать во внимание. Эмма напряжённо ждала того единственного звука, которого, как она надеялась, не услышит: вызывающего лая собаки. Она прошептала сквозь занавеску:

«Тэд?»

«Да, мама?»

«А теперь иди спать».

«Да, мама».

Тэд перестал беспокойно ёрзать, сожалея о том, что разбудил мать. Очень осторожно, не издавая ни звука, он поднялся и выглянул из-за задней стенки. Он ничего не видел, но ему показалось, что он что-то увидел, и его охватил холодный страх. Он лёг, понимая, что должен
Он не спал и очень хотел, чтобы Джо был здесь. Тогда всё всегда казалось таким безопасным и надёжным, но теперь всё было таким пугающим. Он вздрогнул от шума, а потом понял, что это ворчание Майка. Тэд сонно кивнул и был уже наполовину бодр, наполовину в полусне, когда услышал топот копыт. Они неслись на повозку, и, откинув заднюю дверцу, Тэд увидел их. Индейцев было по меньшей мере сорок, и хотя отец велел ему не защищать повозку, теперь ему пришлось это сделать. Он выстрелил, увидел ведущего воина
Тэд слез с лошади и перезарядил винтовку, чтобы выстрелить ещё раз. Дрожа, он окончательно проснулся и какое-то время лежал, дрожа от холода. То, что он услышал, было лишь ветром, треплющим брезент повозки. Убаюканный этим звуком, Тэд снова лёг в постель. Он подумал о Бастере Тревельяне, оставшемся в Миссури, и понадеялся, что когда-нибудь снова увидит Бастера и расскажет ему о своих головокружительных приключениях на Орегонской тропе. Он
услышал крик ночной птицы, с трудом заставил себя проснуться, а затем
уснул, прислонив винтовку к щеке.

Спустя целую вечность наступило утро. На небе клубились облака,
и солнце не могло пробиться сквозь них. Северный ветер казался сильнее
и холоднее, чем прежде. Эмма одела детей, взглянула на
 Тэда, чтобы убедиться, что он тепло одет, и приступила к своим
обязанностям на день.

  Она устроила самый долгий из возможных завтраков. Но даже после того, как всё было
сделано и посуда вымыта, её ждал бесконечный день. Она
с тоской посмотрела на реку и подумала обо всей одежде, которую нужно
постирать. Однако сейчас было не время для стирки. Нужно было сделать ещё кое-что.
важные дела.

 В сопровождении своих детей и Тэда с ружьём она прошла немного по Орегонской тропе. Но она прошла не очень далеко, потому что
 ноги Карлайла не могли нести его далеко. Она как можно медленнее
вернулась к повозке, и дети закричали от восторга, когда Майк погнался за кроликом, который быстро от него убежал.

Эмма разожгла огонь, а Барбара организовала для детей игру в прятки. Эмма взяла иголку с ниткой и починила Джо
брюки, и это небольшое утешение приносило ей радость от общения с ним.

Хотя она боялась его, она была рада, когда вечером снова пришел. Весь день
долго ребятам пришлось быть постоянно заняты и счастливы, и не было
только ресурсами своего собственного и Варвары, на которой можно рисовать. Хотя она
боялась того, что принесет ночь, по крайней мере, дети будут спать.
Эмма уложила их спать и снова, в темноте, взяла с собой в постель длинный
нож. Она прошептала Джо о своей усталости и страхе
и понадеялась, что он каким-то образом услышит её и вернётся. Она
мужественно боролась с усталостью и приготовилась слушать, как слушала всю
прошлой ночью. Было еще темно внутри вагона, когда она услышала, как Майк
сложные коры.

Она проснулась в панике, в ужасе от мысли, что она позволила
сама спать. Крепко сжимая в руке нож, она села в постели.
Барбара проснулась.

"Что случилось, мама?"

"Тише!"

Она услышала, как зашуршали задние створки, и выглянула из-за занавески, чтобы
увидеть, как Тэд с ружьём в руках вылезает из фургона. Эмма проскользнула за
занавеску и осторожно перешагнула через своих всё ещё спящих сыновей. Внутри фургона
было ещё темно, но уже забрезжил первый слабый рассветный свет. Эмма
перегнулась через заднюю часть фургона.

— Что случилось, Тэд? — спросила она.

 — Оставайся в повозке! — прошипел он.

 Она увидела, как он присел на корточки, держа Майку морду, чтобы тот не лаял, и пристально смотрит в ту сторону, куда смотрел пёс.  Эмма крепче сжала нож и приготовилась бороться за жизни своих детей.

Она не ослабела, не почувствовала, что обмякла, не дала волю слезам, пока не услышала радостный крик Тэда:

«Это папа! Папа вернулся!»




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Шторм


Джо остановился только для того, чтобы дать мулам отдохнуть и попастись, и где бы он ни был, он перекусывал холодной едой, которую приготовила для него Эмма.
Потом он уснул, но намеренно не взял с собой одеял и не развёл костёр, потому что не хотел проспать. Хотя он был достаточно утомлён, чтобы задремать, где бы он ни лёг, холод всегда будил его.

 Он ни на секунду не забывал о том, что оставил свою семью без защиты у реки. Он должен был вернуться к ним как можно скорее, потому что должен был их защищать. Поэтому он
позволял мулам лишь немного пастись и отдыхать, а сам гнал их так же усердно, как и они гнали его.

Хотя он мало спал, он был внимателен к тому, что его окружало.
В этой стране нельзя путешествовать без ружья, а он оставил ружьё у Тэда. Если возникнет какая-нибудь чрезвычайная ситуация, ему придётся справиться с ней как можно лучше. Он не ожидал, что она возникнет; они проделали весь этот путь, и ружьё было нужно им только для того, чтобы добыть еду. Джо криво улыбнулся. Ему всегда казалось, что, когда чего-то не хватает, возникает потребность в этом. Он пустил мулов галопом
вокруг холма, и оба мула резко остановились, навострив уши и раздув ноздри.

Не более чем в шестидесяти ярдах от них, пристально глядя на них, стоял огромный
медведь. Джо с трудом сглотнул. Он был знаком с маленькими чёрными медведями из
Миссури, но это был не чёрный медведь. Джо смутно помнил, что слышал о белых медведях, или западных гризли, и этот медведь был бледного
цвета. Они были свирепыми и невероятно сильными. Конечно, этот медведь
выглядел так, будто мог убить одного или обоих мулов, не особо напрягаясь.

Джо развернул мулов, которые не нуждались в понукании, и поскакал направо. Оглянувшись, он увидел бегущего медведя и на мгновение подумал, что тот
хочет его обогнать. Затем он слабо улыбнулся и
Джо расслабился. Он вспомнил, что у всех медведей довольно плохой слух и зрение.
 У них острое обоняние, но ветер дул от медведя к Джо. Вероятно, гризли даже не подозревал о его присутствии, пока мулы не начали убегать, и тогда он испугался так же сильно, как мулы. Или, подумал Джо, так же сильно, как Джо Тауэр.

 Добравшись до брошенной повозки, он сначала собрал две кучки плоских камней. Один он положил под ось повозки, другой сложил в
нескольких футах впереди. Он не забыл срезать палку, когда проходил мимо
роща, в которой они разбили лагерь. Используя одну кучу камней как
точку опоры, он просунул шест под ось и поднял. Подняв
переднюю часть фургона, Джо вбил кованую палку поверх шеста, чтобы
удерживать ее. Затем он укрепил камни повыше под осью.

Когда колесо больше не касалось земли, он снял его. Подняв
повозку с другой стороны, он взял и это колесо и погрузил их обоих на
мула. Если бы они сломали ещё одно колесо, он бы не остался без
запаски.

  На обратном пути он ехал быстро, подгоняя мулов и останавливаясь только
дважды. Издалека он услышал лай Майка и осторожно приблизился.
 У Тэда действительно была винтовка, и Джо не хотелось даже отдалённо походить на крадущегося индейца. Затем он услышал:

 «Это папа! Папа вернулся!»

 Джо отбросил осторожность и поехал открыто, и теперь его усталость, казалось, волшебным образом испарилась. Он очень переживал за Эмму и детей; в его воображении они были жертвами
напавших индейцев, один или все младшие дети упали в реку и утонули,
на них напал один из огромных белых медведей, они
они не знали, как разжечь костёр, и поэтому замёрзли; эти и дюжина других бедствий обрушились на них. Осознание того, что ни один из его страхов не сбылся, избавило его от беспокойства и принесло полное облегчение.

  Он с удивлением смотрел на Тэда, когда тот пустил мулов рысью. В Миссури, когда Тэду дали винтовку и велели стоять на страже, он мог выстрелить во что угодно, даже в шум, который его напугал. Очевидно, Орегонская тропа и, возможно, порка, которую Джо ему устроил, научили мальчика многому из того, что ему нужно было знать. Джо увидел повозку, свою жену и сына и крикнул:

«Привет!»

«Привет, Джо!»

Эмма радостно поздоровалась, и в её голосе не было и следа пережитого ею ужаса.

 Гибкая, как лань, красивая, несмотря на то, что была одета в громоздкую одежду, Барбара спрыгнула с повозки и взволнованно помахала рукой.

 — Привет, папа!

 — Привет, Бобби!

Джо подъехал к повозке и остановил своих мулов. Он посмотрел на Тэда.
— Всё было в порядке, да?

 — Да. Ничего не случилось.

 Джо рассмеялся. — Тебе никогда не везёт, да?

 Он посмотрел на Эмму и увидел в её глазах всё, что она не могла выразить словами. Там застыли следы страха и одиночества, и он знал
она молилась за него. Но счастье оттого, что он наконец-то пришел
обратно ехал отдыхать так же, как восходящее солнце рассеивает
утренний туман.

"Вы завтракали?" Эмма спросила.

"Ага. Немного перекусил по дороге".

"Но ты здесь почти до рассвета. Я что-нибудь приготовлю для тебя".

Эмма разожгла огонь и поставила воду на плиту, чтобы вскипятить для кофе. Она приготовила
сковороду-паутинку с ножками и положила рядом с ней три яйца.
Джо обеспокоенно посмотрел на них.

"Лучше приберечь их для детей, не так ли?"

«Детям ничего не нужно, и у меня есть ещё восемь яиц. Все куры, кроме одной, несут яйца каждый день».

«Должно быть, им нравится жизнь в фургоне». Он торжественно подмигнул ей.

«Я уверена, что нравится», — ответила она, улыбаясь.«Это хорошая жизнь — для
кур».

Дети подняли головы, услышав весёлый,
облегчающий душу смех родителей.

Джо отвязал колёса повозки, снял их с мула, прислонил к повозке, распряг мулов и привязал их там, где они могли пастись.  Он был в приподнятом настроении, и мир снова стал прекрасен.  Он сел
Он сел перед пылающим огнём и с жадностью принялся за завтрак, который Эмма
приготовила для него. Младшие дети выпрыгнули из повозки и подбежали к отцу. Карлайл и малышка Эмма уютно устроились у него на коленях, пока они завтракали, а Джо и Альфред встали по обе стороны от него.

 Почти сразу Джо снова забеспокоился и почувствовал внутреннее побуждение двигаться. Он слишком долго задержался в Индепенденсе, объезжая упряжку из шести мулов для Джейка Фейворса, и из-за мокрой дороги и сломанного колеса они отстали ещё больше. Теперь дул сильный северный ветер, и
тучи были черные и злые. Но мулы были тяжело работать, и он
было довольно опасно идти, пока они паслись и отдыхали. Впереди была длинная трасса
, и команда должна быть в хорошей форме для этого. Однако он
мог заменить колесо фургона.

Здесь не было плоских камней, но берег реки был завален
плавником, начиная от тонких веток и заканчивая огромными деревьями, которые
принесло разлившимся течением. Джо нашёл лом, использовал
кусок дерева в качестве опоры и поднял повозку. Пока Барбара и Тэд
сев на конец шеста, удерживая фургон на месте, Джо заблокировал
передний конец еще несколькими дровами. Он заменил сломанное колесо и занялся
своим топором.

Сравнительно небольшая часть плавника была зеленой; несколько растущих деревьев были
вырваны с корнем паводком. Некоторые из мертвых деревьев были
затоплены водой, и он прошел мимо них. Ему нужна была только сухая и плавучая древесина,
которая помогла бы удержать повозку на плаву, когда они будут пересекать реку, и
когда он нашёл такой кусок, то распиливал его на нужные ему отрезки.
 Оставляя каждый кусок там, где он его распиливал, он пробирался вдоль берега реки
искал еще более подходящее дерево и место, где они могли бы перейти вброд.

Он нашел место, где берег легко переходил в воду, без резких обрывов
и без подрезов. Джо бросил кусок дерева в его смотрел
мягко дрейфовать вниз по течению, и знал, что течение не было быстрым один. Он
попытался измерить глубину на глаз, но река была слишком мутной, чтобы
позволить ему это сделать, а на дне могли быть скрытые препятствия. Джо
оглянулся на повозку, решил, что его не видно, и снял одежду.

Он дрожал от пронизывающего северного ветра, но медленно вошёл в воду.
Берег и дно реки казались прочными, и Джо не чувствовал никаких скрытых препятствий, которые могли бы помешать мулу. Вода была намного теплее воздуха, она поднялась ему до груди, а затем до шеи. Он поплыл, но глубина реки в этом месте была всего около шести метров, и он снова мог идти вброд. Джо выбрался на противоположный берег. Он внимательно осмотрел его и, закончив осмотр, понял, что здесь можно переправить повозку.

Джо оделся и побежал обратно к повозке. Холодный ветер и вода
остудили его, и ему пришлось бежать, чтобы согреться
циркуляция. Но прежде чем он увидел фургон, он снова пошел пешком.
У Эммы были четкие представления о том, как вести себя в холодную погоду, и
ни одно из ее представлений не включало раздевание догола и купание в реке. Джо
насвистывая, подошел к фургону. Он почти не спал в течение двух ночей
, но не чувствовал чрезмерной усталости.

"Все гладко, как бочка с салом", - весело крикнул он. «Я нашёл новый брод. Ты можешь поймать своих кур?»

«О да. Они ручные».

«Дай мне час или около того, потом поймай их и погрузи всё в повозку. Тауэры собираются снова переезжать».

Он снял ветку с повозки, натянул за ней цепь и
запряг мулов. Джо повез их вверх по берегу реки, собирая
дрова, которые он нарубил, по мере того, как добирался до каждого куска, привязывая груз такого размера, какой могла охватить цепь
, и перетаскивая его к выбранному им броду. Когда
все дрова были сложены там, он вернулся за повозкой.

Младшие дети остались внутри, с любопытством выглядывая то спереди,
то сзади, пока Джо, Эмма, Барбара и Тэд подкладывали доски под кузов
фургона, с обеих его сторон и даже под оглоблю. Джо отошёл назад, чтобы
ухмыляются, глядя на дело своих рук. К повозке было привязано так много дерева, что
видны были только колеса и крышка. Это было не совсем необходимо.;
сама повозка могла бы плавать. Но Джо хотел держать воду из
коробки и от нагрузки.

"Никогда не думал, что нам придется строить наш собственный корабль посреди этого...
хотел бы я знать, что это такое и где оно находится. Но мы направляемся в Ларами. Давайте спускаться.

Мулы осторожно спустились к реке, не спеша и проверяя, что лежит впереди, прежде чем ступить на него всем весом. С
Слегка натягивая поводья, Джо позволял им идти своим путём. Никто не мог заставить мула идти туда, куда он не хотел, и никто не мог поторопить мула, который хотел быть осторожным. Они вошли в воду,
прошли по ней, пока она не стала им по брюхо, и продолжили осторожно двигаться. Затем они поплыли, высоко подняв головы, чтобы вода не попала им в уши. Они снова пошли по воде.

Оказавшись в безопасности на противоположном берегу, Джо и Тэд развязали верёвки, которыми был привязан
лес, и бросили в воду столько, сколько смогли унести.
ящик для вещей в повозке. Не был забыт тот долгий и унылый участок пути, где единственным топливом были бизоньи
окорока. Если бы они снова оказались на безлесной тропе, у них были бы дрова.

В ту ночь они разбили лагерь прямо на берегу реки, в двух шагах от
брода, где сломалось колесо.

С рассветом на землю выпал первый снег. Было светло и пыльно,
не более чем белая пыль, которая не полностью скрывала траву на
ближайших холмах, но, казалось, полностью покрывала те, что были дальше.
 Маленькие снежные вихри, подхваченные ветром, кружились на тропе и
засыпал колеи, оставив между ними бурую и голую крону. Джо
поторопил мулов и сильно пожалел, что не приберег для них немного зерна
. Мулы работал лучше, когда они были на зерно, но все они были
способен нести от независимости, были использованы две недели назад. Остальная часть
поездки в Ларами неизбежно была бы вынужденной, некогда было бы
задерживаться в пути, а поскольку зерна не было, мулам пришлось бы
работать без него.

Тэд трусил рядом с повозкой и отставал. Джо подождал его.

"Лучше садись."

"Я собираюсь идти пешком. Я не отстану."

Джо почувствовал, как в нём закипает гнев, но сдержал его. Тэд был очень храбрым и очень полезным, и он имел право на уважительное отношение.
 «Мы найдём время, Тэд. Нам нужно это сделать прямо сейчас».

Тэд молчал, и на его веснушчатом лице было ясно видно, какую борьбу он ведёт.

Внезапно, не сказав ни слова, он забрался в повозку и устроился так, чтобы смотреть в заднее окно. Сердце Джо наполнилось гордостью. Эмма сказала ему, что его дочь выросла,
и теперь он знал, что его сын тоже растёт. Тэд был невероятно горд.
он твердо намеревался пройти пешком весь путь до Орегона. Но он видел необходимость в этом.
и поставил благополучие семьи выше своего собственного.

Джо сказал: "Присматривай за антилопами, ладно? Кричи, если
вижу и я вручу тебе винтовку".

"Конечно, Па. Вы хотите слишком буйвола?"

«Не могу сейчас останавливаться, чтобы зарезать буйвола».

Джо гнал мулов быстрой рысью, кроме как на подъёмах, и трусил на всех спусках. Мулы были крупными, но их копыта были тонкими и намного меньше, чем у лошадей. Поэтому, хотя это лёгкое падение их не беспокоило, им пришлось бы тяжелее, чем лошадям.
там был глубокий снег.

Облака закрывали небо почти до полудня, затем они рассеялись, и несколько часов
светило солнце. От него было мало тепла, и по-прежнему дул северный ветер. Но весь снег растаял, оставив им чистую тропу, и
снега было недостаточно, чтобы после его таяния осталась грязь.

В ту ночь они остановились на полчаса раньше обычного,
потому что, хотя скорость была важна, трава была не менее необходима, а
трава в этом месте была сочной. Мулы и корова могли вдоволь наесться и
быть готовыми к завтрашнему долгому переходу. На следующий день они отправились в путь
на рассвете и на следующий день после этого. На седьмой день после первого снегопада
они встретили всадника, направлявшегося на восток. Джо огляделся, чтобы посмотреть, где находятся
его дети, и убедился, что винтовка находится в пределах досягаемости. Затем
они подъехали ближе, и он увидел, что всадник был белым человеком.

Он был маленького роста, не намного выше, чем Пит Domley, и его лошадь,
ловки щавель, казавшиеся огромными в сравнении. На мужчине была шерстяная шапка,
шуба из бизоньей шкуры с сохранившимися волосками и суконные брюки,
заправленные в мокасины с высокой шнуровкой. Пышная чёрная борода доходила ему до груди.
ниже груди. Он нес длинную винтовку крест-накрест на
передней части седла, а сзади был приторочен небольшой рюкзак.

Джо подался вперед на сиденье и почувствовал, как Эмма подалась вместе с ним. Дети
переполненный вперед, смотрел с откровенным любопытством на это, первый человек
они встретились, так как они были пару дней из Карни. Рядом с тропой
могли быть и другие, но если они и были, то они
их не встретили. Теперь они должны были встретиться, и на какое-то время
страна перестала казаться такой одинокой и такой огромной. Джо остановил мулов и
всадник остановил лошадь рядом с ними. Несмотря на то, что он был невысоким, его голос был громким и звучным.

«Мигош! Эмигранты! Что вы делаете? Заблудились?»

«Ага!» — Джо рассмеялся от чистого удовольствия и потому, что было так приятно встретить кого-то ещё. «Совсем заблудились!»

«Должно быть, так и есть». — Ты знаешь, насколько ты отстал от остальных?

 — Мы выехали поздно.

 — Ты же не собираешься в этом сезоне добраться до Орегона, да?

 — Только до Ларами. Далеко это?

 — Чуть дальше по тропе. Я выехал оттуда вчера в полдень.

 — Значит, мы успеем завтра?

"Я не знаю", - с сомнением сказал всадник. "Вы могли бы, если бы ехали верхом".
лошади, но вам придется заставить мулов идти шагом, а за ними фургон
".

- Уже почти полдень, - вмешалась Эмма. - Почему бы нам не пообедать здесь и не спросить
Мистера...

— Гейстелл, мэм, — всадник снял шляпу и поклонился Эмме. — Джон
Гейстелл, и я буду рад присоединиться к вам за обедом. Я
не ожидал увидеть белых людей по эту сторону от Кирни.

Джо спешился, повернулся, чтобы помочь Эмме, и отошёл в сторону, когда Тэд и
Барбара сошли с лошади. Джо подхватил младших детей на руки и помог
Они могли спуститься и без его помощи, но так было быстрее. Он
спускал Карлайла на землю, когда услышал, как Эмма сказала:

«Моя дочь, Барбара Тауэр, мистер Гейстелл».

«Рад с вами познакомиться, мисс. Послушайте, больше повозок, идущих в Орегон,
должны перевозить такие грузы, как вы! Вы украшаете страну без конца!»

Барбара покраснела, а Джо ухмыльнулся. Мужчины из Миссури были прямолинейными, но мало кто из них был таким же откровенным, как Джон Гейстелл.

 Пока Тэд забирался обратно в повозку и бросал дрова на землю, Джо
распряг мулов, но оставил их в упряжке.  Он снял с них уздечки
и пикетировали команды, где они могли бы найти хороших пастбищ. Когда он был
готовый, чуть было пожар начался, а Барбара и Эмма готовят
обед. Джон Гейстелл незаметно подошел и встал рядом с Джо.
напугал его, понизив голос до шепота.

- Ты собираешься зимовать в Ларами?

"Почему?"

"Не из моего ассортимента. Конечно, я не буду вмешиваться, если это то, что вы хотите сделать. И
солдаты в Ларами — порядочные люди. Но если собрать вместе столько мужчин,
то найдётся один-два, которые могут оказаться не такими уж порядочными.
 И ваша дочь — очень красивая девушка.

Джо сказал: «Я собирался перезимовать у Снедекера».

«Так будет лучше. Так будет намного лучше».

Тэд смотрел на этого человека с Запада, встретившегося им на Тропе, со смешанным чувством восхищения и благоговения. Барбара и Эмма засыпали его вопросами, на которые он галантно пытался отвечать. Ларами — большой город? Да,
это был настоящий форт. Дома были хорошими? Хорошими, как и везде.
 В Ларами были белые женщины? Да, Джон Гейстелл лукаво посмотрел на Барбару и на целую толпу молодых солдат. Что
было на женщинах надето? Он запнулся, но в конце концов заявил, что
на них были платья.

Джо воспрянул духом. Долгие одинокие недели его семья видела только друг друга, и временами казалось, что они были единственными людьми в огромном мире. Живя в тесном общении, все давно научились предугадывать не только то, что скажут остальные, но и почти то, что они будут думать. Встреча с незнакомцем, человеком с другой точкой зрения, была волнующей и пьянящей, как бокал игристого вина.

Джон Гейстелл был в Орегоне и, как только он завершил свою
миссию в Индепенденсе, он собирался вернуться. Он сказал им, что это было
Это была прекрасная страна, где Тауэры могли выбрать землю по своему вкусу и
расположить её так близко или так далеко от соседей, как им хотелось. Тропа была длинной, но не слишком трудной, и они уже прошли большую её часть. Если они отправятся из Снедекера, как только трава станет достаточно зелёной, чтобы обеспечить кормом их скот, они успеют добраться до Орегона и посеять урожай. Возможно, существовала некоторая опасность со стороны белых, но не со стороны индейцев. Хотя ходили слухи о новом восстании, оно так и не произошло, и Джон Гейстелл считал, что его не будет
Они бы не стали. Индейцы не склонны были беспокоить людей, которые занимались своими делами и не сходили с Орегонской тропы. Однако они могли разозлиться, если бы кто-то вторгся на их частные охотничьи угодья. Джо должен был быть осторожен в своих передвижениях. Они могли переправиться вброд через реку Ларами, которая пересекала тропу примерно в миле ниже форта, и могли отдохнуть в форте. Снекер находился в нескольких милях к западу от Ларами.

Джон Гейстелл с тоской посмотрел на три последних печенья на тарелке
и облизнулся.

"Хочешь ещё одно?" — предложила Эмма.

"Нет, спасибо, мэм," — вежливо отказался он.

— Позвольте мне намазать их маслом, и вы возьмёте их с собой на ужин. В любом случае, сегодня вечером у нас будут свежие.

— Что ж, мэм, если вы так хотите, то эти печенья лучше любого торта, который я когда-либо пробовал!

Джон Гейстелл сел на лошадь, помахал на прощание и поскакал на восток, в сторону
Индепенденса. Вся семья смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Джо запряг мулов и поехал по тропе. Теперь, наконец, он знал, где они находятся, и они были совсем рядом с Ларами. Если они не доберутся туда завтра, то точно доберутся на следующий день.

В ту ночь они разбили лагерь совсем рядом с рекой, и посреди ночи
Джо проснулся с чувством чуда. Либо что-то присутствовало,
чего не должно было быть, либо чего-то не хватало, но
только после того, как он немного полежал, он понял, что ветер стих.
Это было странно; в течение недели северный ветер был их постоянным
компаньон. Очень тихо Джо расстались задней створки и выглянул наружу.

Ветер стих, но пошёл снег. Земля уже была
белой, и огромные пушистые хлопья падали на землю так тихо, что
даже не шорох против тугой вагон прикрытие. Джо вернулся к
спать. Это будет больше, чем пыль. Вероятно, это был первый сильный снегопад в сезоне
, но причин для беспокойства не было. Они
были недалеко от Ларами и могли добраться туда.

Джо проснулся во второй раз от легкого прикосновения Эммы к его плечу.
открыв глаза, он обнаружил, что наступил рассвет. Он резко выпрямился,
посмотрел в обеспокоенное лицо жены и без слов понял,
почему она его разбудила. Снова началась лихорадка, таинственная болезнь
что мучило малышку Эмму. Джо оделся, чувствуя себя несчастным и напуганным. Раньше он ничего не мог сделать для своей дочери, и сейчас тоже не мог. Но раньше малышка Эмма всегда была в безопасном, тёплом доме. А здесь они были далеко на равнине и столкнулись со штормом. Он выглянул из-за занавески и увидел ребёнка на руках у матери. Джо прошептал:

«В Ларами наверняка есть врач».

Он выбросил дрова через заднюю дверь, забрался внутрь и развёл костёр.
Он завёл корову и подоил её. Её шерсть плотно прилегала к телу.
она, Барбара, приготовила завтрак. Тэд подошел к костру, и Барбара отнесла
еду младшим детям. Когда она вернулась, ее глаза были затуманены
беспокойством.

"Мама хотела только немного молока".

"Как вы думаете, вы можете сохранить сегодня тех молодых заняты, поэтому они не
смущает твоя мать и сестра?"

"Да".

Джо сказал мягко, "стараться изо всех сил, Бобби. Мы идем сегодня в Ларами".

"Я помогу езды," Тэд предложил. Он поднял лицо было бледным с
определение.

Джо лежал кратко руку на плечо мальчика. "Мне понадобится помощь".

В фургоне Эмма прижала больного ребенка к груди, и она
Она молилась, как всегда молилась, когда болела малышка Эмма. «Дорогой Господь, пощади нашу маленькую девочку. Она хороший ребёнок, Господи, и вырастет хорошей женщиной. Мы позаботимся о ней, Господи, и сделаем для неё всё, что в наших силах, если только Ты снова вытащишь её, как делал раньше». Она нежно укачивала ребёнка, и её мысли после молитвы превратились в своего рода бессвязный спор. Малышка Эмма не просила, чтобы её привезли сюда, в
дикую местность. Они привезли её, и теперь ей плохо. На одно безумное, ужасное мгновение она подумала, что малышка Эмма умрёт и будет похоронена
здесь, на бескрайней равнине, у неё перехватило дыхание. Но нет, нет,
нет — она снова будет здорова, она будет здорова, будет смеяться и бегать
по высокой траве. Эмма склонила напряжённое, решительное лицо над
горячим ребёнком, словно усилием воли могла прогнать болезнь,
изгнать жар и боль. И в её мыслях снова и снова звучала
молитва: «Господи, помилуй нашу маленькую девочку».

Снег падал так густо, что мулы, привязанные всего в пятидесяти футах от
повозки, были покрыты им с головы до ног, и их едва можно было различить
на белом фоне. Они встряхнулись, когда Джо приблизился, и сбруя стряхнула с них остатки снега. Джо
поставил мулов на место, привязал их к повозке и забрался на неё рядом с Тэдом. При этом он скрестил пальцы.

 Однажды он проехал на двух мулах, тянувших тонну груза в дополнение к повозке, пятьдесят миль за день. Но мулов кормили зерном,
они отдыхали, и им не приходилось тащить груз по снегу. Эта
команда работала каждый день, не получала зерна и устала. Джо
подобрал вожжи и пустил их быстрым шагом. Колеса фургона
захрустели по свежевыпавшему снегу, и мулы зажмурились
защищаясь от бури. Джо остановился в полдень ровно настолько, чтобы развести костер
чтобы Барбара могла приготовить еду. Джо торопливо проглотил свою еду и заглянул
в фургон.

Барбара держала падение занавеса вниз, и Джо Карлайл и Альфред, на
с одной стороны. Она подала им еду, и они ели наспех, чтобы поскорее забраться под тёплые одеяла. Джо
приоткрыл занавеску, чтобы посмотреть на Эмму, и внезапно почувствовал, что теряет её.
потому что казалось, что она ушла от него. Всё её физическое и духовное
существование было связано с больным ребёнком, и Джо с трудом сглотнул.
Ему вдруг пришло в голову дикое и ужасное предположение, что его младшая дочь выглядит так, как должны выглядеть ангелы. Джо вышел на улицу, вытер вспотевший лоб и стиснул зубы. Они доберутся до Ларами сегодня вечером.

 Снег шёл не быстрее и не медленнее, и Джо с благодарностью вздохнул, потому что не было ветра. Без ветра снег не мог бы лежать,
но не было никакой гарантии, что ветер не подует снова сегодня вечером или
завтра. Если это произойдет, если ему придется остановиться и разгребать глубокие сугробы,
они могут не добраться до Ларами в течение двух или даже трех дней, а с учетом того, что у
ребенка лихорадка, такая задержка была невыносимой. Она должна укрыться от бури
и почувствовать приятное тепло, которое исходит только от печи или камина.
Джо гнал мулов быстрым шагом, но не пускал их рысью или
легким галопом. Попадут ли они в Ларами или нет, зависело почти полностью от того,
насколько умело он управлял командой.

 Землю покрывал слой снега толщиной в семь дюймов, но там, где он лежал ровно,
С обеих сторон тропа была сильно изрезана колеями, между которыми
лежали комья земли, а снег повторял очертания дороги. Это было легко заметить, и
мулы чувствовали тропы так, как не чувствовали их лошади и волы. Но
мулы теперь шли медленнее, и когда они поднялись на небольшой
холм, Джо остановился, чтобы дать им передохнуть.

 Тэд сказал: «Они устают, пап».

Джо услышал, как Эмма напевает что-то своей больной дочери. «Они могут ехать дальше», — сказал он.
 Он доехал до вершины холма, снова остановился и передал поводья
Тэду.

"Придержи их, хорошо?"

Он взял ведро из повозки и доил. Корова терпеливо стояла и
позволяла ему это делать, затем отошла на всю длину привязи и
вопросительно посмотрела на него. Пора было разбивать лагерь, и корова это знала,
но Джо лишь погладил её и передал молоко Барбаре.

 "Ты можешь покормить малышей и себя в повозке?"

"Да, папа. — У нас есть молоко и печенье с маслом.

— Хорошо, — Джо посмотрел на жену. — Как она?

Эмма с пустыми глазами посмотрела на него в ответ.

 — Очень жаркая. Есть ли шанс выбраться из шторма?

Щеки Маленькой Эммы были почти прозрачными, и она подергивалась во сне
. Джо тяжело сглотнул, и у него снова возникло странное ощущение, что ангелы
должны выглядеть именно так. Джо постарался придать своему голосу бодрость.

"Мы скоро будем в Ларами. Не волнуйся".

Снег валил все быстрее; следы, которые они проделали, поднимаясь на холм, были
наполовину засыпаны, и не было никаких признаков того, что буря утихнет. Джо
взял поводья у Тэда, и усталые мулы побрели дальше. Джо попытался
посмотреть вниз по тропе, но увидел лишь несколько футов, но не из-за
сильного снегопада. Наступала ночь. Джо снова остановил мулов.

— Как думаешь, ты сможешь заставить их двигаться? — спросил он Тэда.

 — Думаю, да. Что ты собираешься делать, пап?

 — Постараюсь, чтобы мы не сбились с тропы.

 Джо передал поводья Тэду и спрыгнул с повозки в наполненные снегом сумерки. Мулы инстинктивно чувствовали тропу. Но у людей был более острый нюх, и заблудиться сейчас было бы фатально. Джо подошёл к голове упряжки, и мулы, тревожно принюхиваясь, навострили свои длинные уши. Они тоже знали, что пора остановиться. Джо повернулся спиной к упряжке и крикнул Тэду:

 — Ладно.

Он шел достаточно быстро, чтобы опережать рабочую бригаду, и его сердце
застряло в горле, потому что ему приходилось идти очень медленно. Мулы
изо всех сил напрягались, выполняя работу, которая при обычных обстоятельствах
не была бы чрезмерной. Теперь ночь была совершенно черной.

Джо вдруг остановился, понимая, что они пришли только на другой реке
потому что он услышал мягкое журчание воды. Еще два шага, и он бы
уже вошел в нее. Его сердце забилось сильнее, и он задрожал. Джон Гейстелл
говорил о реке Ларами и сказал, что её можно перейти вброд.
Предположим, что есть ещё одна река, которую нельзя перейти вброд, о которой Гейстелл
не упомянул? Джо помедлил, затем взял винтовку.

Он встал на берегу реки, направил винтовку прямо вверх и, когда
выстрелил, дуло осветило только падающий снег. Слишком уставшие, чтобы делать что-то ещё, мулы лишь нервно вздрогнули, когда прогремел выстрел.
Джо внимательно прислушался, приоткрыв рот, чтобы лучше слышать. Затем,
спустя, казалось, несколько часов, а на самом деле не более пятнадцати
секунд, вдалеке он услышал ответный выстрел. Десять минут спустя в
темноте раздался оклик.

"Эй!"

— Эй, — отозвался Джо.

Он услышал крик: «Где ты?»

— На другом берегу реки! Мы можем переправиться вброд?

— Да! Ты видишь мой огонёк?

— Нет!

— Оставайся на месте! Я подойду!

Лошадь, разбрызгивая воду, направилась к ним. Внезапно, почти не веря своим глазам, Джо увидел в кружащемся снежном вихре зажжённый фонарь, который нёс всадник. Он крикнул:

«Теперь я тебя вижу!»

«Подъезжай прямо ко мне! Я буду ждать!»

Джо забрался на сиденье, взял у Тэда поводья и повёл мулов к реке. Теперь они шли быстрее, и Джо подумал, что ни один человек
Мула очень трудно обмануть. Они знали, что их путешествие почти подошло к концу и что впереди они найдут и еду, и кров. Возможно, они учуяли запах форта.

  Когда они приблизились к реке, Джо увидел всадника, держащего высоко фонарь. Солдат направил лошадь обратно через реку. Там их ждали ещё двое кавалеристов, и солдат с зажжённым фонарём остановился рядом с повозкой.

"Боже правый! Кто отправляется в путь в такую ночь?"

"Нужно было добраться до Ларами," — объяснил Джо.

"Вы почти на месте. Как ваши мулы?"

"Устали."

— Следуйте за нами. Мы поедем не спеша.

Джо последовал за солдатами вверх по тропе, и сквозь бурю показались огни Ларами. Ворота, охраняемые вооружёнными солдатами, были открыты, и Джо въехал в частокол. Сержант с фонарём снова подошёл к повозке.

  — Мы можем остановиться на ночлег? — спросил Джо. "У нас с собой больной ребенок".

"Хочешь поехать в больницу?"

"Нет!" - сказала Эмма.

Один из солдат поехал впереди, и Джо повернул свою уставшую упряжку, чтобы та следовала за ним.
сержант. Свет фонаря осветил окна, и Джо остановил мулов.
Сержант спешился.

"Вот ты где. Приведите сюда этого юнца.

Джо помог Эмме выйти из повозки и войти в офицерскую палатку, где солдат, ехавший впереди, развёл уже разожжённый костёр. Там были койки и одеяла, и Эмма развернула шаль, которой был закутан её больной ребёнок. Она огляделась и увидела доброе встревоженное лицо солдата,
стоявшего рядом и готового помочь, крепкие стены комнаты, в которой они
находились, тёплый камин, у которого скоро соберутся все дети, и Джо,
который сейчас склонился над ней, так сильно желая защитить её, защитить
их всех. На её лице появилась улыбка надежды.

— С ней всё будет в порядке, Джо. Ей нужен был огонь и настоящий отдых.
Теперь она его получит.

— Вам нужен врач? — спросил сержант.

Эмма весело ответила: — Сейчас он нам не нужен. Он придёт
позже, если ей станет хуже?

— Конечно.

Барбара вошла с Карлайлом, и сержант повернулся, чтобы встретиться лицом к
столкнуться с ней. На мгновение, но только на мгновение, он утратил свою бойкость.
военная выправка, в то время как довольная усмешка мелькнула на его губах. Эмма
наблюдала, и теперь, когда она больше не была в напряжении, она могла позволить себе
быть озорной.

- Сержант?..

"Дуган, мэм".

"Спасибо, сержант Дуган. Мы семья Тауэр, а это наша
дочь Барбара".

"Всегда пожалуйста, мисс!" Сержант Дуган вздохнул.

Джо привел в дом остальных членов своей сонной, раздражительной семьи и оставил Эмму и
Барбару укладывать их спать, а сам вышел на улицу с сержантом Дуганом.
Солдат осмотрел мулов опытным взглядом человека, знающего толк в животных.


"С ними, безусловно, покончено", - согласился он. "Нам лучше отвести их в
конюшни, где у них будет сено и зерно. Корова может пойти в
загон".

К счастью, Джо позволил солдатам позаботиться о мулах и корове.

Тауэрсы преодолели первую часть пути.  Теперь всё было позади, и его семья была в безопасности, вдали от бури.  Он хотел быть с ними, смотреть, как они греются у костра, радоваться вместе с ними благополучию этого чудесного, хотя и временного, убежища.




Глава десятая

Снекерер


Семья в башне, подумал Джо с улыбкой, никогда не была так счастлива, как сейчас. Малышка Эмма оправилась после болезни и
Они процветали. К ним не приставили ординарца, но большую часть времени
среди солдат, которые не были на службе, их было от четырёх до пятнадцати.
 Джо улыбнулся шире, и его глаза заблестели. У некоторых офицеров и
унтер-офицеров были с собой жёны, а у некоторых рядовых — скво, на которых, как предположил Джо, они были женаты.

 Но Ларами был изолированным фортом. Большинство солдат были молоды, они
искали приключений и находили их в избытке. Даже патрулирование
индейских земель становилось однообразным после того, как их
совершаешь достаточное количество раз, а зимние дежурства в форте
были рутиной.

Появление Барбары среди стольких одиноких молодых людей, которые не ожидали увидеть девушку до тех пор, пока весной не начали прибывать поезда с эмигрантами, создало ситуацию, которая была взрывоопасной, как спичка, поднесённая слишком близко к пороховой бочке, и в то же время забавной.

В Ларами в качестве топлива использовали древесину, но Джо не нужно было рубить или носить её. Ящик для дров всегда был полон, и по меньшей мере пять раз в день какой-нибудь
мальчишка, решивший надеть форму своей страны, заглядывал, чтобы
узнать, не нужно ли Тауэрсу ещё. Ведра с водой неизменно
Они были переполнены, и в них всегда была вода, потому что жители Ларами решили, что ничего, кроме самой свежей воды, не может быть достаточно хорошим. Когда
Барбара ходила в лавку торговца, её всегда сопровождал эскорт, достаточно большой, чтобы составить целый патруль, и она не могла принести даже самый маленький свёрток. Каждый вечер, пока Эмма не прогоняла их, их комнаты были переполнены солдатами, готовыми делать что угодно, лишь бы быть рядом с Барбарой.

Джо не беспокоился о ней; любой солдат, который отпускал дерзкие замечания,
или даже дерзкий взгляд в сторону Барбары, были бы пресечены достаточным количеством её защитников. Но, помимо того, что Джо хотел провести зиму у Снедекера, а не в Ларами, у этого дела были и более серьёзные аспекты. Только прошлой ночью рядовые Хаггерти и Янкоски,
соревнуясь за честь идти ближе всех к Барбаре, когда она шла в
магазин, оставили друг другу синяки под глазами и кровоточащие носы, и
их тут же отправили в караульное помещение за их старания.
Вероятно, будут и другие драки; Джо понимал, что рядовой Браун
капрал Лестер не смотрел на него с добротой в глазах. Лестер наполнил
ведра водой как раз в тот момент, когда Браун собирался это сделать.

Джо громко рассмеялся. Сидящая напротив него за завтраком Эмма
вопросительно посмотрела на него.

"Я думал о тех двух сумасшедших мальчишках, Хаггерти и Янкоски, и о
драке, которую они устроили из-за Бобби прошлой ночью, — объяснил он.

— Ш-ш-ш, — Эмма кивнула в сторону спальни, где всё ещё спала Барбара.
"Она тебя услышит."

Джо понизил голос.  "Я не хотел говорить так громко.  Мне кажется,
если мы не заберём Бобби отсюда, армия будет воевать сама с собой.

"Да, дорогая", - рассказывает Эмма рассеянно улыбнулась, и Джо увидел, что ее ум был
в другом месте. Он откинулся в кресле, лениво глядя в свою пустую тарелку.
Затем он встал, чтобы получить его пальто.

"Ты куда-нибудь идешь?" Спросила Эмма.

"Да. Я привожу фургон в порядок".

Эмма небрежно спросила: «Джо, ты что-нибудь знаешь об этом молодом человеке,
Хьюго Гири?»

Джо пожал плечами. «Я видел его здесь».

«Но ты не знаешь, откуда он?»

Он немного удивился. «А зачем мне это знать?»

«Ты можешь выяснить?»

— Послушайте, я не могу просто подойти к Гири и спросить его, откуда он
и что там делал.

"Ты могла бы, - указала она, - спросить сержанта Дугана или сержанта Данбара".

Он пристально посмотрел на нее. "Почему ты хочешь узнать о Гири, Эмма?"

Она избегала его взгляда. - Просто женское любопытство. Ты узнаешь?

- Я спрошу Дугана или Данбара, - неохотно сказал он.

Джо ушел, и Эмма осталась одна за столом. После столь долгого пребывания в пути
последние три дня в Ларами были невероятной роскошью.
Их жилище было теплым и уютным, с соответствующим хозяйством
удобствами. Крыша была деревянной, а не брезентовой. Лучше всего было то, что там было
Это были три благословенных дня, когда они не беспокоились и не напрягались. Впервые с тех пор, как они покинули Индепенденс, Эмма спокойно спала, потому что была уверена, что им не придётся вскакивать посреди ночи. Поскольку им не нужно было вставать с рассветом и весь день идти пешком, у них было время шить, стирать и готовить еду, как Эмма и планировала. Однако, хотя Ларами и давал передышку от тягот пути, он приносил и свои проблемы.

Эмма не согласилась с мнением Джо о том, что нет причин для беспокойства
о Барбаре. Большинство молодых людей, которые осыпали её вниманием,
были скорее забавными, чем нет. За исключением того, что некоторые из них были немного старше
парней, которые так неуклюже ухаживали за Барбарой в Миссури, они не сильно
отличались от молодых людей из Тенни-Кроссинг. Они легко краснели, иногда
спотыкались на ровном месте, и хотя они посвящали себя Барбаре и хотели
восхищаться ею, они довольствовались тем, что делали это на расстоянии. Барбара могла испепелить их взглядом или
привести в экстаз улыбкой. Эмма налила вторую чашку кофе,
блаженная экстравагантность, и подумала о рядовом Хьюго Гири.

 Эмма подумала, что ему было около двадцати шести лет, не старый, но всё же старше большинства других рядовых.  В нём была утончённая учтивость и
вежливость, которые сами по себе говорили о происхождении и хорошем воспитании; он точно знал, что сказать, когда и как это сказать.  Его обаяние привлекало мужчин и очаровывало женщин. Эмма никогда раньше не встречала
такого человека и знала, что Барбара в полной мере оценила обаяние и учтивость Гири.

Но хотя Эмма была достаточно взрослой и мудрой, чтобы принять окончательное решение,
оценивая кого-либо не только по внешним признакам, она не могла подавить неприятное ощущение, что глаза Гири были холодными и выдавали его внутреннюю слабость. Больше всего, учитывая, что войны не было, она задавалась вопросом, что человек с таким очевидным происхождением и воспитанием делает в качестве рядового в таком форте, как Ларами. Она допускала, что он мог искать приключений, но большинство молодых людей, служивших в форте,
Ларами по этой причине были на три-семь лет моложе
Гири. Хотя среди них было несколько рядовых постарше, которые держались особняком
совет и, несомненно, у них были свои причины находиться там, где они были.
Большинство новобранцев, которые делали карьеру в армии, к тому времени, когда они были в возрасте Гири, уже были унтер-офицерами.

Дверь спальни открылась, и появилась Барбара, взъерошенная после сна, но
прекрасная.

"Доброе утро, мама."

"Доброе утро, дорогая. Ты хорошо спала?"

«О!» — Барбара потянулась, просто чтобы получить удовольствие от этого.
— Я так хорошо отдохнула!

«Я приготовлю тебе завтрак».

«Я сама приготовлю, мама».

Барбара умылась, положила два ломтика бекона на сковородку и опустилась на колени перед
на месте пожара. Она разбила яйцо над распыления бекон, принес его
в таблице и маслом себе на кусок хлеба. Эмма улыбнулась ей
дочь.

"Вы размышляли о вчерашней кулачной драке ваших пылких поклонников?"

Барбара презрительно сказала: "Да, и это было так глупо! Я не мог остановить
их, и я был просто оскорблен, когда они настояли на том, чтобы сражаться именно таким образом! "
Её лицо омрачилось. «Как ты думаешь, мама, их долго продержат в караульном помещении?»

 «Полагаю, они выйдут оттуда раньше, чем состарятся». Барбара ухмыльнулась
и радостно сказала: «Это было так весело!» «Да, было», — признала Эмма
сухо заметила: «С пятьюдесятью или более холостыми молодыми людьми, готовыми пасть к твоим ногам каждый раз, когда ты бросаешь на них взгляд».

Она рассмеялась: «О, мама, никто из них не настроен серьёзно — это просто весело!»

«Не знаю, не знаю. Сколько тебе сделали предложений?»

«Пока только семь». Джонни Парр, Майкл Диллинг и Пит Роббинс хотят
приехать в Орегон, как только закончатся их службы. Альберт
Джонсон попросил меня поехать с ним в Балтимор, после того как мы поженимся, конечно! У его отца там магазин, и я могу работать в нём продавщицей. Родни
Бёрр, он из Мэна, и он так странно говорит, у него замечательные планы по открытию верфи в Сан-Франциско. Роберт Смит и Дэн Янкоски хотят
пожениться прямо здесь.

 — Что ты им сказала?

 — Мама, что бы я им сказала? Я не хочу ни за кого из них выходить замуж.

 — Надеюсь, ты не задела их чувства.

«Я отказалась так вежливо, как только могла».

 Эмма с удовлетворением посмотрела на стол. Барбара больше не была
полуребёнком-полуженщиной, покинувшей Миссури. Орегонская тропа
придала ей зрелости и уверенности. Барбара доела и сложила
Она задумчиво подперла подбородок рукой. Она смотрела на меня через стол и какое-то время молчала. Затем она сказала:

"Мама, сегодня вечером в столовой будут танцы. Можно мне пойти?"

"Ты хочешь сказать, что можешь выбрать только одного кавалера?"

"Меня пригласил Хьюго, — мечтательно сказала она. — Он… он такой другой. Я... я просто не могу это объяснить. Он просто заставляет остальных казаться детьми. Его дом в Нью-Йорке, и мне понадобится не меньше года, чтобы рассказать тебе всё, что он мне о нём рассказал.

 Эмма пробормотала: «Хьюго, должно быть, быстро говорит».

 «Да, мама!» — с жаром ответила она, совершенно не уловив двойного смысла.
в замечании Эммы. «Он самый интересный молодой человек, которого я когда-либо встречала!»

Поскольку Эмма знала, что больше ничего не осмелится сказать, она ответила: «Да, дорогая, ты можешь идти».

«Спасибо, мама».

Хотя Эмма не оставила бы своих младших детей одних в прерии, она чувствовала себя в безопасности, оставляя их на попечение Тэда в форте. В тот вечер под музыку очень хорошего оркестра из пяти человек она танцевала в объятиях Джо. Она ждала, что он расскажет ей всё, что узнал о Хьюго Гири, но он ничего не сказал, и она поняла, что он забыл спросить. Эмма, в свою очередь, танцевала с сержантами Дуганом, Данбаром и
множество других. Она наблюдала за молодыми людьми, отчаянно пытавшимися
потанцевать с Барбарой.

 Эмма заметила, что она танцевала с Хьюго Гири два танца из трёх.
 Значит, она хотела потанцевать с ним. Солдаты наблюдали за парой,
ревнуя и подозревая. Эмма снова танцевала с Джо и знала, что он очень устал. Она улыбнулась ему, крепче сжала его руку и снова взглянула на Барбару.

— Мы можем уйти, — прошептала она. — В любом случае, танцы закончатся через пятнадцать минут.

 — Не хочешь посмотреть?

 — Нет, дорогая.

Вернувшись в их комнату, Джо подавил зевок и умылся. Эмма сидела за
столом, попеременно поглядывая то на мерцающую масляную лампу, то на
мужа.

"Я правда не устала. Я подожду Барбару."

Эмма подавила желание подойти к окну и выглянуть наружу. Она знала, что
танцы закончились, но Барбара так и не появилась. Затем, через полчаса, она услышала их голоса у двери. Эмма ждала, не зная, правильно ли она поступает. Она старалась не прислушиваться к их низким голосам. Но нельзя было не узнать резкий звук пощёчины.

Дверь открылась, и в комнату ворвалась Барбара. Ее щеки были красными, в глазах
горела ярость. Она увидела свою мать и неуверенно остановилась, закрыв за собой
дверь.

- Мама!

Она обмякла в объятиях Эммы и приглушила душераздирающие рыдания. Эмма крепко обняла
ее и нежно приласкала. Барбара отстранилась и прижала
к ее лицу носовой платок.

— О, мама, — всхлипнула она. — Я думала, он такой замечательный! Он ужасен, мама, _ужасен_! То, что он говорил! А потом он пытался... пытался...
Раздался новый взрыв рыданий.

"Слава богу, ты узнала, — тихо сказала Эмма. — Я боялась этого
молодой человек с самого начала. Но я знал, что ты обязательно убедитесь в этом
себя."

"Но он был такой очаровательный, матушка, так ... так _charming_!"

- Именно, - сухо ответила Эмма.

По лицу Барбары пробежала тень страха. - Мама, - прошептала она, - не надо.
не говори папе.

— Ты не хочешь, чтобы он узнал, дорогая?

— Нет! Мне было бы так стыдно. Я должна была догадаться. Я вела себя как
_дурочка_, мама!

Эмма мягко улыбнулась. — Ты не такая уж старая или опытная, Бобби.

— О, я знаю, но... мне так стыдно, мама. — Пожалуйста, не говори папе.

 Эмма мягко кивнула. — Как скажешь, Бобби. Мы сохраним это в секрете,
Тогда.

Барбара поблагодарила её страстным объятием. Затем она позволила Эмме умыть её и уложить в постель.

 Какое-то время Эмма сидела на краю кровати дочери, держа её мокрую и усталую руку и поглаживая её, пока, наконец, нервное дыхание девочки не выровнялось и не стало спокойным, и Бобби не уснула. Печаль, которая отчасти была счастьем, наполнила сердце Эммы. Бобби было больно, но
боль тоже может быть учителем. И ей было не так больно, как могло бы быть,
если бы она не узнала истинную сущность Хьюго Гири.
Несмотря на этот шок и эту боль, их прекрасная Барбара будет расти.

 * * * * *

 Джо был задумчив. В течение трёх дней он тайком, но с большим удовольствием наблюдал, как каждый холостой молодой человек в Форт-Ларами соперничал за внимание Барбары. Он знал, что Барбара прекрасна, но он также знал, что ни одна молодая девушка не смогла бы приехать в Ларами в разгар зимы, не вызвав переполох. Молодые люди, оказавшиеся там в изоляции,
как и молодые люди, оказавшиеся в изоляции по всему миру, были озабочены девушками, и любая девушка, попавшая к ним, стала бы королевой. Но таких было мало, сказал себе Джо
Джо самодовольно подумал, что Барбара была бы в полном восторге.

 Он видел, как она отвечала со смехом и радостью. Но этим утром, когда за ней пришли трое солдат, она была не такой, как обычно. В поведении Барбары было что-то не так. Джо задумался, почему это так и стоит ли ему что-то предпринимать, но решил, что Эмма сказала бы ему, если бы это было что-то важное. Он вспомнил, что забыл спросить о Хьюго
Гири, и пожалел, что забыл. Он не должен забывать снова; Эмма
хотела знать.

Джо воспользовался временем, проведённым в Ларами, чтобы починить повозку,
отдохнуть и накормить мулов. Хотя они и не растолстели, они были в хорошей форме и выгодно отличались от любой упряжки мулов в конюшнях. Мулы были готовы к отъезду, и Тауэрам лучше было ехать. В Ларами были гражданские служащие, но солдаты занимались рубкой леса, столярными работами, уходом за скотом и всем тем, что нравилось Джо.
Хотя они могли бы перезимовать в Ларами, если бы захотели, и занять те
помещения, которые у них сейчас есть, по крайней мере, до тех пор, пока лейтенант, чьи комнаты они
если бы они использовали возвращенные товары, зима была бы праздной, и им пришлось бы
покупать то, что им было нужно. Было мало возможностей работать за зарплату,
или даже оплачивать трудом то, что им было нужно.

Младшие дети играли в снегу, а седой старый сержант
Данбар возился с ними. Данбар всю свою жизнь провел в армии. Это
была его первая любовь, и у него никогда не было времени ни на что другое. Но Данбар
был почти готов. Ветеран с многолетним стажем, он быстро
становился слишком старым для службы в армии, и теперь у него был измученный вид.
Армия больше не могла его использовать, а жены и детей, которые бы о нём заботились, у него не было. Столкнувшись с безрадостным будущим, Данбар на время забыл о нём, влюбившись в четверых детей Джо. Он проводил с ними каждую свободную секунду и постоянно придумывал для них игры. Джо вышел на улицу. Данбар встал из снежного форта, который строил для малышей.

  «Доброе утро, мистер Тауэр».

— Доброе утро, сержант. Вы не видели мою дочь?

Данбар ухмыльнулся. — Она и примерно взвод влюблённых солдат ушли
где-то. Они вьются вокруг неё, как мухи вокруг банки с мёдом. Я
их не виню. Если бы я был на тридцать лет моложе, я бы тоже был с ней.
 Но в большом количестве есть своя безопасность. Тебе не нужно беспокоиться о ней.

"Я не беспокоюсь. А как насчёт моего веснушчатого сына?"

«Он проводит время в конюшнях, слушая рассказы о
схватках с индейцами. Надеюсь, он не верит всему этому».

В глазах Данбара, когда он смотрел на играющих детей, была огромная нежность и
сильная тоска. Он прожил свою жизнь так, как считал нужным, и,
будь у него такая же возможность, он, вероятно, прожил бы её снова так же.
путь. Джо пристально посмотрел на него. Служба Данбара в армии закалила его
, но не сделала черствым. Но только теперь, когда было слишком поздно, он понял
Данбар подумал обо всем, что он мог бы сделать и не сделал. Он посмотрел на
детей с почти отчаянной тоской пожилого человека, который хотел бы, чтобы
они принадлежали ему.

Внезапно вспомнив, Джо спросил: «Сержант, вы можете рассказать мне что-нибудь
об этом Хьюго Гири?»

Данбар откровенно посмотрел на него. «Зачем?»

Джо, который был очень талантлив, когда дело касалось его собственных дел, заёрзал.
Но он чувствовал, что не должен говорить, что Эмма попросила его выяснить это.

— Я просто хотел узнать.

Данбар серьёзно посмотрел на него. — Гири приставал к твоей дочери?

— Насколько я знаю, они все к ней приставали.

— Есть ли… — Данбар взмахнул руками.



Джо сказал: — Нет. Ничего нет.

Данбар прикусил нижнюю губу. «Гири не самый лучший и не самый худший солдат. Он ещё не участвовал в боях, так что я не могу сказать, как бы он себя там вёл».

 «Откуда он родом?»

 «Его дом — Нью-Йорк, и, — Данбар вдруг стал импульсивным, — мистер Тауэр, я собираюсь вам рассказать, потому что считаю, что вы умеете хранить секреты». Гири родом из богатой семьи. Он здесь сейчас, потому что
у него проблемы.

— Что за проблемы?

 — С девушкой.

 — О.

 Он мрачно посмотрел на снег и подумал о проницательности Эммы. Для Джо Гири был просто ещё одним солдатом. Эмма что-то подозревала, и она была права. Джо должен обязательно рассказать ей о том, что он узнал, чтобы Эмма, по-своему, могла рассказать Барбаре. Данбар нарушил молчание.

"Вы останетесь с нами?"

"Нет. Думаю, мы перезимуем у Снедекера."

"Шум, который вы услышите в Ларами, разобьёт вам сердце," — заверил его Данбар. "Отправитесь в Орегон, когда потеплеет?"

"Верно."

— Я и сам подумываю об этом. В июне у меня заканчивается срок службы. Знаете, я
мечтал вернуться в Бостон, курить трубку и носить тапочки, когда выйду на пенсию. Теперь я знаю, что потеряюсь в Бостоне.

 — Почему бы вам не приехать в Орегон? Я слышал, это большая страна.

 — Конечно, — улыбнулся Данбар. — Я буду жить рядом с тобой и всё время играть с этими детьми.

— Дети не будут возражать.

— Я тоже, — серьёзно сказал Данбар. — Хотел бы я видеть всё так же ясно. Когда ты уезжаешь?

— Думаю, завтра утром.

— У вас не будет никаких проблем. Вчера патруль спустился вниз и сломал
дорогу. Я бы сам поехал с вами, если бы не ждал груз.

 — Значит, вы получаете грузы и зимой?

 — О, конечно. Но зимой сюда в три раза сложнее добраться, чем летом. И в три раза дороже. Летом фунт здесь стоит чуть меньше десяти центов. Зимой — почти тридцать два цента.

 — Ух ты! А мне нужны припасы!

 — В Ларами можно запастись всем необходимым, — заверил его Данбар. — Здесь ты купишь всё по той же цене, что и в Индепенденсе, плюс
фрахт, и вы получите летние фрахтовые ставки на то, что есть здесь сейчас. Это намного лучше, чем было. Я помню времена, когда кофе и сахар стоили
$2 за фунт в Ларами, а мука продавалась по 40 долларов за сотню. В некоторых торговых постах так и сейчас. Горцы, которые ими управляют, знают, как выжать из эмигранта последний цент. Вот почему лучше запастись здесь.

«А если приедет эмигрант без денег?»

«У многих из них нет денег, или, по крайней мере, они так говорят. Они
получают достаточно, чтобы добраться до места. Одна из целей этого форта — помогать
эмигранты, и если позволить им голодать, это им не поможет ".

"А теперь беги отсюда, папочка", - наставляла маленькая Эмма. "Мы должны построить наш форт
".

"Приказ вышестоящего начальника," Данбар улыбнулся. "Я лучше отчет
долг".

Ненавязчиво, Джо вновь вошел в свои покои. Он нахмурился и тревожно, как
Эмма оторвалась от штопки.

Он сказал: «Я узнал об этом Гири. Кажется, он нехороший человек».

В её глазах ничего не отразилось. «Спасибо, Джо».

«Нам лучше держать Бобби подальше от него, как ты думаешь?»

Она коротко улыбнулась. «Не стоит беспокоиться».

Джо в ужасе посмотрел на нее. Потом неуверенно сказал: "Я подумал".
Мне лучше сказать тебе, прежде чем я спущусь в конюшню. Я вернусь через
час или около того".

"Хорошо, дорогая". Она безмятежно продолжала шить.

Джо ушел с неприятным чувством, что каким-то образом он был немного
глуповат. Он озадаченно покачал головой. Прежде чем она что-либо о нём узнала,
Эмма беспокоилась о Гири. Теперь, когда она поняла, что её подозрения были
оправданы, она, казалось, совсем не волновалась. Джо снова решил, что никогда
не поймёт женщин. Но он утешал себя тем, что
Джо был уверен, что Эмма справится с ситуацией по-своему, по-женски.

Джо пошёл в конюшню. Он снова подковал обоих мулов, но здесь было
проще. В Ларами была полноценная кузница, а также полный штат
мужчин, которые знали всё о том, как обращаться с непокорными мулами,
лошадьми и волами. Хотя она, как обычно, сопротивлялась, когда пришла ее очередь
быть подкованной, у кобылы-мула не было ни единого шанса. На обоих мулах были новые подметки
они лучше держались на снегу.

В дальнем конце частокола, окруженная обычной толпой, Барбара
осматривала форт. Она, подумал Джо, прекрасно провела время.
 Эмма тоже была счастлива. Латиноамериканка, жена сержанта Дрисколла, которая знала
веселье Мехико и бурные развлечения Санта-Фе, увядала
в этом уединённом месте и с радостью воспользовалась возможностью
отдохнуть, которую предоставило присутствие Эммы. Инес, красивая, жизнерадостная женщина,
Дрисколл с восторгом рассказывала о красочных местах, которые она знала, и
внимательно слушала, когда Эмма рассказывала о Миссури. У Эммы и Инес
Дрисколл было разное прошлое, и именно поэтому истории друг друга
казались им увлекательными.

Джо добрался до конюшен. Один из конюхов, рыжеволосый рядовой, чьего имени Джо не помнил, ухмыльнулся ему.

"Доброе утро, мистер Тауэр."

"Доброе утро, сынок. Можно мне одолжить скребницу и щётку?"

"Они вам не нужны,"— заверил его рыжий. "Мы уже почистили ваших мулов."

"Что ж, спасибо".

"Посмотри на них", - пригласила рыжая.

Мулы дружелюбно повернули головы и высморкались, когда Джо
подошел к стойлам, в которых они были привязаны. Стабильная деталь не
только ухоженными, но сделали это со всеми кропотливого ухода они
если бы они готовились к параду.
Каждая прядь была на своём месте, а шкуры мулов блестели. Рыжеволосый рядовой, который следовал за Джо, немного задержался позади него и
постарался выглядеть очень непринуждённо.

"С ними всё в порядке?"

"Они в порядке. Я бы сказал, они просто идеальны. И я, конечно, вам очень признателен.

"Это ничего не значит — совсем ничего. Э-э-э... Можно задать вам вопрос?"

"Конечно."

"Вы собираетесь зимовать в Ларами?"

"Боюсь, что нет. Мы едем в Снекерс."

Из конюшни донесся дружный стон отчаяния, и Джо
в окружении молодых солдат, которые, как они надеялись, приводили убедительные аргументы. Ларами был больше, лучше и удобнее, чем
Снекер. Он мог предложить гораздо больше; Снекер был просто торговым постом с укреплённым главным магазином на случай нападения индейцев. А что, если бы они напали? Смогли бы Джо, Джим Снедекер и все, кто оказался бы рядом с постом Снедекера, защитить семью Джо?
 Снедекеру тоже было одиноко. Джо должен был всё очень тщательно обдумать, а затем поступить разумно и перезимовать в Ларами. Конечно
"нет", - с негодованием ответили они, когда Джо спросил, имеет ли Барбара какое-либо отношение к
их горячему желанию увидеть Башни такими, какие они есть.
Они просто думали о том, что будет лучше для всех вокруг.

Джо оставил опечаленную деталь и пошел в магазин сатлера. Деньги
было трудно достать, и даже с учетом того, что заплатил ему Джейк Фейверс, у него
было не так уж много. Но денег не было дороже всего на свете,
и впереди был сезон, что даже в их тяжкую лет
Башни добросовестно соблюдаться. Джо бродил среди прилавков. Он купил
Изысканная шаль, которая, вероятно, попала в Ларами из Санта-Фе, а в Санта-Фе — из Мексики. Осторожно, убедившись, что его никто не видит, он
положил завернутую шаль в маленькую коробку, которая поместилась в его ящик с инструментами.
  После этого он позвал Эмму, и они вместе вернулись в магазин.

  Они ходили по магазину, пока она выбирала рождественские подарки для
детей. Там был браслет из чеканного серебра с бирюзой,
ещё один мексиканский товар, и Эмма купила его для Барбары. Думая о
Тэде, Джо с тоской посмотрел на ружья. Но ружья были дорогими, они
Джо не осмелился потратить так много, и он одобрительно кивнул.когда Эмма выбрала топор. Там была кукла для маленькой Эммы, маленькие луки с тупыми стрелами для Джо и Альфреда и деревянная лошадка, которую, вероятно, вырезал какой-то солдат и ярко раскрасил, для Карлайла. Они положили подарки в сундук Эммы, а затем вернулись в магазин за припасами.

На следующее утро Джо, которого с грустью провожали все солдаты Ларами,
которые могли оторваться от своих дел, вывел своих мулов из западных ворот
загона и погнал их по Орегонской тропе. Несколько солдат поскакали за ними, и Барбара пошла с ними.
её кавалеры. К сожалению, эскорт повернул назад после того, как Барбара забралась в повозку.

 В течение двух часов, следуя по дороге, проложенной кавалерийским патрулём, они ехали в относительном молчании. После одиноких, тяжёлых недель на Тропе они ненадолго остановились в Ларами, где царили относительное веселье и уверенность в безопасности. Теперь они снова были на Тропе, и никто не знал, что ждёт их впереди, и эта мысль отрезвляла.

Барбара не оглядывалась. Её опыт общения с Хьюго Гири оставил
на ней свой след. При всём своём обаянии он был непочтительным и... и мерзким
и... ну, просто ужасно. Краска прилила к её лицу при мысли о том, как
его рука грубо прижимает её к себе, как его губы прижимаются,
требуя... О, как же она ненавидела его теперь! Да, ненавидела, _ненавидела_ его!

 И всё же, пока повозка тряслась на ухабах, между Бобби и пейзажем снова и снова появлялось лицо Хьюго
Гири.

 Наблюдая за дочерью, Эмма заметила, что что-то изменилось.
Стремление Барбары к тому, что должно было произойти, казалось, было каким-то образом омрачено
событиями в Ларами. Она сидела тихо, покорно, погрузившись в свои мысли. Что
Что происходило в этой прекрасной юной голове? Эмма вздохнула. Никто не мог
догадаться, и меньше всего, пожалуй, сама Барбара.

 Снегу выпало около 30 сантиметров. Но, хотя погода не была
очень холодной, температура оставалась ниже нуля. Оттепелей не было, и, следовательно, не было и корки, которую можно было бы разбить. Снег был ещё мягким, и повозка оставляла за собой глубокие колеи. Мулы уверенно шли вперёд, и Джо поворачивал их из стороны в сторону, чтобы они по очереди шли по уже протоптанной кавалерийским патрулём тропе. A
Пара ворон перелетела через тропу, села на одинокую сосну и хрипло каркнула. Джо уже собирался ответить им, но Тэд взволнованно воскликнул:

 «Пап, смотри!»

 Сбоку виднелась небольшая хижина, построенная у подножия холма, и, когда Джо повернул голову, из-за холма вышел бизон и с любопытством уставился на повозку. За ним последовал ещё один, и ещё. Затем в поле зрения появилось остальное стадо, и двадцать два бизона стояли на снегу. Тэд сглотнул и с тоской посмотрел на винтовку, но они купили говядину в Ларами, и у них было всё необходимое. Стрелять в бизона сейчас было бы только ради
стрелять во что-нибудь - пустая трата пороха, дроби и мяса. Джо не
верил в это. Стадо бизонов некоторое время смотрело на фургон, затем
повалилось на снег, чтобы расковырять траву под ним.

Джо ухмыльнулся и услышал, как хихикнула Барбара. Эмма повернулась в кресле на
посмотри лучше, как они проехали мимо. Прицельная буйвол привез вещи
что было, и снова положить их в гармонии с разбойничьей жизни. Дети начали хихикать и болтать, затеяв игру. Тэд прислонился к сиденью, пристально глядя вперёд и по сторонам, но ничего не говоря.

Отдохнувшие мулы, несмотря на снег, двинулись по не слишком сложной тропе.
Они прибавили шагу. Джо позволил им идти своей дорогой, лишь небрежно наблюдая за ними.
У мулов было то, что некоторые люди - которые немного знали о них, но редко
управляли ими - называли чувством юмора. Другие, лучше знакомые с
мулами, знали, что они просто полны дьявольщины. Им нравилось
ставить в тупик своих водителей, но им нравилось иметь преимущество в любой ситуации
. Гораздо легче было запутаться в упряжи, когда они были привязаны
к плугу, чем когда между ними был язык повозки, и они знали
Лишь изредка, когда возница становился слишком расслабленным, они пытались
проделать какие-нибудь трюки, когда тянули за собой гружёный фургон.

Майк, который уверенно шёл позади или сбоку от фургона, внезапно вырвался вперёд. Он ощетинился, и в его груди загрохотало низкое рычание. Следуя по следам кавалерийского патруля, он пробежал около пятидесяти футов по тропе и остановился. Джо остановил фургон.

"Позови свою собаку", - сказал он Тэду.

"Ого! Что происходит?"

"Я не знаю. Позови свою собаку".

Тэд присвистнул. Неохотно, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы оглядеть свой
Майк вернулся к повозке. Джо протянул Тэду верёвку.



"Лучше его привязать."

"Ну, пап. А что, если..."

"Привяжи его."

Тэд спрыгнул в снег и обвязал верёвкой шею Майка.
Всё ещё вздыбив шерсть и натягивая верёвку, Майк побрёл по тропе.
Джо внимательно наблюдал. Майк был заядлым охотником, пока охотился только на кроликов. Он не боялся более крупной дичи, но был достаточно умён, чтобы понимать, что некоторые животные слишком велики для него, и поэтому не обращал на них внимания. Очевидно, теперь он учуял запах
либо на кого-то, за кем он хотел поохотиться, либо на кого-то, кто мог стать
участником захватывающей битвы, и вскоре мулы тоже учуяли это.
Они подняли головы, навострили уши и уставились вперёд.
Джо взглянул на винтовку и убедился, что пороховница и патронташ на месте.

Вскоре трое индейцев на маленьких коричневых лошадях выехали из-за
холма, который их скрывал, и направились к повозке. Две
неприметные собаки следовали за ними. Джо взял поводья в левую руку,
оставив правую свободной на случай, если что-то потребует его вмешательства. Он
Они пристально смотрели на приближающихся всадников.

Они были дикими, гордыми, поразительными. На них были длинные штаны из оленьей кожи, мокасины и куртки из бизоньей кожи. На их чёрные волосы были натянуты меховые шапки. Они сидели на своих маленьких лошадях с непринуждённой, дерзкой грацией, которой редко достигают белые люди. Единственной уступкой обычаям белых людей была длинная винтовка, которую каждый из них держал поперёк седла.

Не глядя ни вправо, ни влево, лишь слегка моргнув, чтобы показать, что они заметили повозку и её пассажиров, они свернули
Они развернулись и продолжили путь по тропе. Даже яростный рывок Майка в сторону их
собак, рывок, который был остановлен только потому, что Тэд изо всех сил натянул
верёвку, ни на секунду не потревожил ни собак, ни лошадей, ни всадников.
 Не оглядываясь, они скрылись за очередным холмом,
и Джо остановил повозку, чтобы Тэд мог забраться внутрь.

 «Ого!» — выдохнул Тэд. — Это был военный отряд?

— Должно быть, да, — ответил Джо.

Но он знал, что это не так. Хотя он и не был знаком с индейцами Запада,
Джо слышал, что военные отряды раскрашивали щёки боевой раскраской и
носили косички на голове. Это могло быть правдой, а могло и не быть. Человек слышит много
всякого, и он был бы глуп, как пробка, если бы верил всему. Однако военный отряд не стал бы так беспечно ехать по Тропе, где их было так легко заметить. Вероятно, это были просто трое индейцев, направлявшихся в
Ларами, но Тэду отчаянно хотелось найти в этом путешествии какое-нибудь
приключение, и не было бы ничего плохого в том, чтобы он подумал, что
хотя бы соприкоснулся с ним.

«Ты умный, пап!» — выдохнул Тэд.

«Почему ты так говоришь?»

«А что, если бы старый Майк сорвался с поводка и набросился на тех собак, как он
— Хотел бы я? Первым делом, бац! Они бы попытались помочь своим собакам, и
у нас была бы славная драка!

 — Конечно, — согласился Джо.

 Он улыбнулся про себя, услышав разочарованные нотки в голосе Тэда. Юноша ел, спал и путешествовал, мечтая о драке с индейцами. Он мог бы осуществить свою мечту, но не ценой борьбы. Он хотел добраться до Орегона, и всё, что мешало достижению этой цели, было, по крайней мере, неприятным раздражающим фактором. Всё, что подвергало опасности его семью, если можно было этого избежать.
не впустить их было бы непростительной ошибкой.

Они остановились на обед, продолжили путь, и оставалось ещё два часа дневного света,
когда Джо почувствовал запах дыма. Через пять минут он увидел
«Снедекер».

Пост находился на обочине тропы, в группе сосен, а
разрозненные сосны росли на заснеженных холмах, которые тянулись вдаль от поста.
Главное здание, массивная постройка из тяжёлых брёвен, находилось в центре
группы зданий, которые, вероятно, служили складами, конюшнями и
жилыми помещениями. Примерно в двухстах ярдах от него стояла небольшая группа лошадей,
Пасущиеся на снегу пони подняли головы, чтобы посмотреть, как подъезжают мулы.
Это были индейские пони, худые и измождённые. Старый мул пасся в одиночестве,
а в загоне с жердями с одной стороны стояли три симпатичные верховые лошади.
Вероятно, они были личными лошадьми того, кто жил в «Снедекере».

Джо свернул свою упряжку с тропы и подъехал к столбу. Вокруг стояла тишина. Джо остановился и понадеялся, что его ухмылка скроет нервозность, которую он
испытывал, когда повернулся к Эмме. Ларами был самодостаточным городом;
 по сравнению со Снедекером это был почти город. Джо тяжело сглотнул, уже
сомневаясь в мудрости зимующих здесь, когда они могли оставаться в
Ларами. Он утешал себя мыслью, что они по-прежнему могли бы идти
обратно. Он отдал бразды правления Эмма и спрыгнул с повозки.

"Я пойду узнаю о вещах".

Пост, он увидел, были маленькие окна и все из них были высоко от
землю. Дверь была массивной, из грубо обтёсанного дерева, покрытого многочисленными
царапинами и зазубринами, и Джо нахмурился, глядя на неё. Будучи
сам мастером, он решил, что дверь была сделана плохим или неряшливым
работником. Затем он увидел, что эта потрёпанная дверь никогда не была такой;
порезы и сколы были оставлены там топор, ножи и пули. Нет
пуля прошла насквозь, но, конечно, Snedeker было
под обстрел. Джо поднял щеколду и вошел в мрачный интерьер.

Здание было длинным и низким, с деревянным полом, построенная в достатке
землю. Лишь с трудом кто-либо снаружи мог добраться до маленьких
окон, но из-за фальшполов любой, кто находился внутри, мог встать
у них и стрелять. Там были столы и полки, но они не были
сильно заставлены. Над огромным каменным камином, в котором горели поленья
потрескивал был стеллаж с шестью длинными винтовками в нем, а на одной стороне была
вяленого халаты Буффало. С потолка свисали незажженные фонари.
балки, и кое-где закопченные свечи, прилипшие сами по себе.
расплавленный воск на блюдцах.

- Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?

И тут Джо увидел его, худощавого молодого человека с прямыми черными волосами. Гибкий, как хлыст, он с непринуждённой грацией поднялся со стула у камина.
На нём была полотняная рубашка, брюки и кожаные туфли.  У него было худое лицо с высокими скулами и карими глазами, которые пристально смотрели на
Джо был настроен дружелюбно. Джо заёрзал. Этот молодой человек, которому не могло быть больше двадцати, почти до неловкости напоминал ему Перси Перла.

Джо сказал: «Я ищу Джима Снедеккера. Меня зовут Джо Тауэр».

«Я позвоню ему, мистер Тау...»

Прежде чем он успел закончить, видение вошло в открытую дверь в направлении
задней части здания. Высокое, оно было худым до изможденности.
На голове у него была меховая шапка, из-под которой выбивались нестриженые седые и черные волосы.
Из-под шапки. Он был одет в богато украшенную рубашку из оленьей кожи с бахромой и
штаны из оленьей кожи. Его ноги были босы. Над серой щетиной, покрывавшей
На его морщинистых щеках были глаза, такие бледные и голубые, что казалось, будто у них вообще нет выражения, но они были странно похожи на плывущий голубой дым. Выражение его лица было злобным, и голос соответствовал выражению лица.

"Хочешь меня увидеть, да? Давай, посмотри."

"Я ищу Джима Снедеккера."

"А ты кто такой, по-твоему? «Президент Соединённых Штатов?»

Джо сдержал нарастающий гнев и приготовился изложить свою миссию. Но
прежде чем он успел заговорить, Снедекер снова заговорил.

"Ты из Орегона, Эмми-грант?"

"Верно."

"Где твои ножи для вскрытия писем?"

"Что?"

— Твои ножи, приятель! У последнего эмигранта, которого я видел на Тропе, их было шесть,
а за поясом торчал револьвер. А где твой?

— У меня их нет.

— Ты чертовски хорош, — Снедекер обратился к юноше, — разве он не
чертовски хорош, Эллис?

Юноша подмигнул Джо. Снедекер заметил это и сердито посмотрел на него.

"Не вздумай делать это у меня за спиной! Безмозглый щенок! Я всё вижу!"
Он повернулся к Джо. «Этот Эллис Гарнер, он всё время торчит здесь,
вместо того, чтобы немного подвигаться! У нынешних детей нет пороха, чтобы
взрывать их! Не так ли, Эллис?»

«Джим, этот человек…»

— Заткнись! — Снедекер развернулся к Джо. — Чего ты от меня хочешь?

 — Ты знал человека по имени Сили?

 — Да. Я знал его. Старый козел. Что с ним?

 — Он сказал, что ты дашь мне работу.

"Я мог бы". Снедекер погладил свою щетину. "Я мог бы. Ты пьешь?"

"Нет".

"Почему, черт возьми, ты не пьешь?" Все остальные так делают.

"Не твое собачье дело!" Взорвался Джо.

"Почему ты...!" Снедекер забулькал, как закипающий чайник. «Никто не смеет так со мной разговаривать!» Он подошёл к оружейной стойке, схватил винтовку и направил её на Джо. «А ну-ка, отдай!»

"Опусти свой пистолет, пока я не отобрал его у тебя и не отшлепал им тебя"
! Джо взревел. "Ты сумасшедший старый козел! Я не стал работать на вас, если вы
последний мужчина на этой тропе!"

"У тебя есть пятнадцать секунд," Snedeker предупредил.

"Почему ты...!"

Джо разозлился так, как злился всего один или два раза в своей жизни. В
Миссури главным правилом было гостеприимство. Здесь, где было так много места
и так мало людей, это правило должно было быть гораздо более действенным.
 Снедекеру не нужно было давать ему работу, но по всем правилам
человечности он должен был предложить ему еду и кров.

— Я не буду повторять! — выдохнул Снедекер.

Джо схватил винтовку за дуло, отвёл её в сторону и замахнулся правой рукой, чтобы нанести сокрушительный удар по подбородку противника.  Внезапно он обнаружил, что держит винтовку в руках.  Снедекер отшатнулся от него, хохоча во всё горло.  Джо стоял в оцепенении, не зная, что и думать. Когда старый горец выпрямился, его глаза уже не были цвета дыма. Они были дружелюбными.

"Господи, Господи!" — хохотнул он. "Ты победил!"

"Победил в чём?"

"В работе, о которой ты просил, приятель! Я догадался, когда ты заговорил о шошонах
Видели, что с вами всё в порядке; шошоны не стали бы просить никого останавливаться здесь,
если бы с ними было что-то не так. Но здесь много полудурковатых индейцев, и
ещё больше полудурковатых эмигрантов, которые будут останавливаться. Они будут блефовать
ты лишишься своих глазных зубов, если позволишь им, а я не потерплю никого, кто
позволяет себя обманывать. Хотя говорят, что можно показать клещ
больше смысла. Thutty-пять в месяц для тебя-Эн-ваша команда, кварталы и нашли
для себя. Все в порядке?"

"Со мной все в порядке".

— Хорошо, — произнёс Снедекер, — потому что это всё, что вы в любом случае получите.
Ваши родители с вами?

— Они в повозке.

— Заводи их, приятель! Заводи их! Ни один здравомыслящий человек не оставил бы своих родных в повозке в такой день!

Джо завёл свою семью в дом и представил их Снедекеру и Эллису
Гарнеру. Дети подошли к камину и с благодарностью встали в его
тёплое пятно. Барбара пригладила рукой свои растрёпанные волосы. Снедекер толкнул
Джо локтем, и тот посмотрел на Эллиса Гарнера. На лице молодого человека сияла улыбка чистой радости.


«Он бабник», — сказал Снедекер шёпотом, который был слышен всем.
на другом конце комнаты. - Гнался за одной сюда из самого Мэриленда. Но, боже мой,
боже мой! Она определенно не обладала блеском той кобылки!




ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Зима


За время, проведенное у Снедекера, Джо многому научился.

Снедекер был горным человеком, одним из тех редких людей, которые переплывали все реки на западе в поисках бобров. Они сражались с каждым племенем индейцев, которое оказывало сопротивление, без колебаний шли туда, куда хотели, и проводили невероятно долгие и опасные месяцы, защищаясь только своими ружьями и находчивостью. Затем они
меха в какой-нибудь дикий форт или на какое-нибудь рандеву в глуши, и за несколько дней
потратили все деньги, которые они заработали за целый сезон опасной
жизни.

Расцвет горцев длился всего шестнадцать лет, когда
ни один джентльмен не был по-настоящему одет, если не носил бобровую шапку. Шелк
заменил бобра и разрушил рынок мехов. Но хотя их средства к существованию
иссякли, горцы остались живы. Некоторые вернулись на восток. Некоторые
сопровождали обозы по стране, которую знали так же хорошо, как
эмигранты знали свои дворы. Некоторые просто исчезали,
в поисках того, что они считали дикой и свободной страной. А некоторые, как
Снедекер, просто перенесли свой образ жизни на другие занятия и
жили почти так же, как и всегда.

 При первой встрече Снедекер разозлил Джо. Теперь Джо понимал
его, и вместе с пониманием пришли симпатия и уважение. На протяжении всей
своей взрослой жизни Снедекер не подчинялся ничьей воле, кроме своей собственной, и не видел причин менять свои привычки. Но, несмотря на то, что внешне он был похож на
медведя гризли с больной лапой, внутри он был мягким, как зефир.
Он был проницательным торговцем и, казалось, инстинктивно знал, как
сколько денег было при себе у эмигрантов и сколько они были готовы потратить.
Но ни одному эмигранту без гроша в кармане никогда не отказывали, хотя Снедекер
не стал бы снабжать их снаряжением до Орегона. Направлялись ли они на восток или
на запад, он давал им припасов на пару дней и отправлял в
Ларами, где, как знал Снедекер, за них отвечало правительство
.

Джо перестал испытывать дурные предчувствия по поводу зимовки на посту. Ни один военный отряд
не мог взять Ларами, но и ни один не мог взять Снедекер. Они уже пытались
это сделать, но им удалось лишь угнать несколько лошадей. Взять
Следуя по их следу, Снедекер вернул потерянный скот и несколько индейских пони. Кроме того, по словам Снедекера, зимой опасность нападения индейцев была невелика. Племена, которые приходили в
Ларами, зимовали на северных охотничьих угодьях, и их пони приходилось выживать как могли. Поскольку ни западной части Индийского было думать?
в бой без крепления, они вели войну весной после того, как там был
достаточно травы, чтобы откормить и укрепить их лошадей. Три
Башни встречались, должно быть, блуждает, или, возможно, им пришлось пройти, чтобы
Ларами для чего они нужны.

На продуваемом ветрами холме, примерно в полумиле от столба, Джо с размаху вонзил топор в сосну. Он ловко рассчитал следующий удар, и когда топор погрузился в дерево, из него вылетела большая щепка. Не тратя ни одного удара топора и ни капли силы, Джо аккуратно срубил дерево и на мгновение остановился. Он посмотрел в сторону Эллиса Гарнера, который срубил ещё одну сосну на две трети. Джо одобрительно кивнул. С топором нужно уметь обращаться. Когда они с Эллисом начали рубить деревья, которые Снедекеру
понадобились, чтобы расширить свой пост, Эллису пришлось многому научиться. Но под
Под опытным руководством Джо он быстро учился и, если бы у него был год или два опыта, сам стал бы хорошим лесорубом.

Эллис перестал рубить и ухмыльнулся, глядя на него через разделявшее их пространство.
"Ты должен выбирать самые мягкие деревья."

"Это топор, который ты держишь в руке, — поддразнил Джо. — Не перо. Не
используй его как оружие.

 — Да, учитель.

Джо ухмыльнулся и вернулся к работе. Ему нравился этот худощавый и
мягко говорящий юноша, но в то же время он беспокоился о нём. Джо не знал, откуда
Эллис родом, и не спрашивал; об этом не принято спрашивать.
слишком глубоко в чью-то прошлую жизнь. Вероятно, он был родом откуда-то с востока и ходил в школу; это было заметно по его манерам и выбору слов. Но в нём чувствовалась скрытая раздражительность, и временами он был угрюмым и раздражительным. Казалось, где-то в глубине его души таилось болезненное воспоминание. Джо всё чаще сравнивал его с обходительным и лощёным Перси Перлом, который никогда не занимался фермерством, никогда не работал за деньги, но у которого всегда было всё необходимое. Не то чтобы в Эллисе было что-то обходительное или лощёное — напротив, он
был импульсивен, часто непредсказуем. Но он быстрота и сухой Перси
и юмор, как Перси, он дал тебе чувство, он может пойти после
все, что он хочет, и сделать это, не будучи слишком критических путей и
значит. Перси был вне закона и Эллис можете стать одним из них. Но это была его
если Эллис дел должно стать слишком тесно вплетённый с
башни.

Джо нахмурился, как он работал. Эллис проявлял к Барбаре не просто случайный интерес, что было неудивительно, ведь Джо ещё не встречал молодого человека, которого бы не привлекала его дочь. Большую часть времени они проводили вместе.
время, и они совершали долгие прогулки. Джо думал о Хьюго Гири, который оказался в
Ларами из-за проблем с девушкой в Нью-Йорке. Снедекер сказал, что
Эллис проследовал за девушкой из Мэриленда, и что же это были за
проблемы? Почему он оказался здесь, на отдалённом торговом посту?

Джо обрезал ветки на своём дереве, оставив гладкий ствол. Он
срубил и обрезал ещё одну сосну и посмотрел на привязанных мулов.
Они всё ещё были в упряжке, но уздечки были сняты, и Джо привязал их, чтобы они не
находились на самом сильном ветру. Он посмотрел вниз по склону,
обледенелая борозда, ведущая к посту. На следующий день после их прибытия
новый слой снега толщиной в шесть дюймов покрыл уже лежавший на земле, и с тех пор
выпало немного снега. Джо провёл мулов по нему, чтобы проложить
тропу, и протащил одно бревно по проложенной тропе. Следующие
повозки расширили и утрамбовали её, так что теперь мулы могли тянуть
столько брёвен, сколько можно было запрячь.

Погода похолодала настолько, что у Джо, когда он стоял на месте,
замерзали ноздри, а на мордах лошадей образовалась небольшая изморозь
привязанные мулы. Это не причинило бы им вреда, если бы им не приходилось долго стоять на привязи, а также если бы они не стояли, когда вспотели. В такую погоду это было маловероятно; команде нужно было лишь дойти до места, где они рубили сосны, и бревна было нетрудно спустить по обледенелому склону. Джо
вонзил топор в пень поваленной сосны и подошёл к Эллису.

"Как дела?"

"Нормально."

Джо стоял, чувствуя себя так хорошо, как обычно бывает после тяжёлого дня.
продуктивный труд. В то же время он почувствовал нарастающее облегчение и
лёгкое счастье. Завтра был особенный день.

 Джо сказал: «Не похоже, что сегодня канун Рождества, да?»

 Эллис рассеянно пробормотал: «Нет, не похоже».

 «Пойдём внутрь».

 «Мне подходит».

Джо взнуздал мулов. Он подвёл их к поваленным деревьям и положил длинную цепь поперёк
спуска. Эллис, размахивая топором, присоединился к нему. Они с помощью пив
свалили брёвна в плотную кучу и обвязали их цепью. Зная, что их работа будет закончена, как только они
таскали эти бревна к месту строительства Snedeker, в мулы
не было нужды или даже за рулем. Джо накинул поводья на упряжь мулов
и дружески зашагал рядом с Эллисом. Довольный, что дневная работа
закончилась, молодой человек беспокойно рубил ледяную горку своим
топором.

Джо едко сказал: "Тендерфут!"

— Что не так на этот раз, учитель?

— Топоры нужны для того, чтобы рубить дрова, а не лёд. Держу пари, ты его стащил.

Эллис пожал плечами. — Живи и учись. Я больше так не буду.

Он казался раздражённым, подавленным, и Джо украдкой бросил на него взгляд.
 — Копейка за твои мысли.

— Тебя бы надули, — смущённо ухмыльнулся Эллис.

 — Послушай, что ты так расстроен?

 — Я не расстроен. Ты придешь сегодня вечером?

 — Придут дети. Мне нужно поработать.

 — Ты никогда ни о чём другом не думаешь?

 — Не могу. Когда ты станешь таким же стариком, как я, и на тебя будет смотреть кучка молодых людей, ты тоже не сможешь.

Какое-то время они шли молча, и Эллис погрузился в свои мысли,
окутанные невидимым плащом. Внезапно он спросил:

— Джо, что ты думаешь о женщинах?

Джо не ответил, потому что был озадачен. Это было скорее
Это был не просто случайный вопрос, за ним скрывалось что-то, чего Джо не мог понять. Когда он ответил, то сказал очень мягко:

«Я знаю только одну женщину, сынок. И я очень высокого мнения о ней».

«Ты веришь в любовь?»

Джо твёрдо ответил: «Конечно, верю».

«Ты... ты думаешь, это правильно?.. Чёрт возьми!» Я в полном замешательстве! — он
взял себя в руки. — Джо, я говорю тебе прямо. Я собираюсь жениться на
Барбаре, если смогу! У тебя есть какие-то возражения?

Джо охватило потрясение, и его сердце похолодело. Он почувствовал
оцепенение. Он всегда знал, что Барбара когда-нибудь выйдет замуж, но
Этот день остался в далёком будущем, и сейчас не было нужды беспокоиться о нём. Джо подумал о молодом человеке, который шёл рядом с ним, и о том, как мало он о нём знал. Он снова вспомнил, как Снедекер назвал Эллиса охотником за женщинами, и ему очень захотелось спросить Эллиса, чтобы развеять свои сомнения. Но поскольку он не знал, как спросить, Джо сказал только:

 «Ты спрашивал Барбару?»

— Да.

 — Что она сказала?

 — Она не сказала «нет».

 Джо задумался, пытаясь разобраться в этом. Он немного знал
больше об Эллисе, чем он знал минуту назад. Откуда бы он ни пришел
и что бы он ни делал, он не пытался уклониться от этого вопроса.
проблема. Он уступил Джо напрямик, как и подобает мужчине, и это было
большое очко в его пользу.

Эллис повторил: "Я спросил, есть ли у вас какие-либо возражения".

- Я ее отец, Эллис, - тихо сказал Джо, - а не хозяин. Я не собираюсь
выбирать ей мужа.

"Спасибо, Джо".

Снова наступило молчание, и Эллис задумчиво произнес: "Джо..."

"Да?"

- В Ларами будут новогодние танцы. Ты позволишь Барбаре пойти со мной?
- До Ларами еще далеко.

- Я не хочу, чтобы она уезжала.

«Мы уедем на один день и вернёмся на следующий. Она может переночевать у жены сержанта
Дрисколла».

«Ты её спросил?»

«Она сказала, что хотела бы поехать».

«Тебе придётся спросить её мать».

«Я знаю». Она сказала, что мне нужно будет получить твоё разрешение и разрешение её матери.

Джо помедлил, а затем подумал о мудрости Эммы. Она точно знала, что делать, и Джо сказал:

«Я не против, если это будет её мать».

«Ещё раз спасибо, Джо».

Они оставили брёвна рядом с теми, что уже лежали на месте новой стройки, и
Эллис направился к главному посту, где жил Снедекер. Джо
поставил мулов в стойло и накормил их сеном и зерном; животные, которые много работают,
должны хорошо питаться. Он наполнил легкие свежим воздухом и повернулся
к квартирам, которые Снедекер выделил ему и его семье. Джо нахмурился
при этом он сделал это.

Ларами, укомплектованный солдатами и с лучшими грузовыми судами под своим
командованием, все еще был строго утилитарным. Хотя их квартиры в
В Ларами было удобно, но они не могли позволить себе то, что Джо
начинал считать роскошью, которой они наслаждались в Миссури. В «Снекере»
было меньше удобств, чем в Ларами. Хижина была защищена от ветра и
Он был герметичным, но грубым. Построенный как жилище для мужчин, он имел
большую кухню с камином и большую спальню с десятью
койками и большим камином.

 Натянув шкуры бизонов от потолка до пола, Джо разделил его
на три комнаты: одну для Эммы и себя, одну для Барбары и маленькой
Эммы и одну для четырёх мальчиков. У каждого было личное пространство, а
использование собственных матрасов и одеял на койках добавляло комфорта. Но в нём по-прежнему
не хватало удобств, и Джо подумал, что Эмма начинает чувствовать
усталость. Она выглядела измотанной и уставшей, или ему это показалось?
не может быть, решил он. Тэд редко бывал в хижине, разве что обедал.
а Барбара помогала матери. Но молодежь могла выходить из дома только на
короткие промежутки времени, и содержать четверых детей счастливыми в таком месте было бы
тяжелым испытанием для любого.

Джо открыл дверь, вошел и закрыл дверь быстро сохранить
холодный ветер. Он утрамбовывал снег с сапог. Молодые люди бросились
по полу к нему навстречу. Они столпились вокруг его ног, пока он
снимал куртку и вешал её на деревянный гвоздь, вбитый в стену.
Барбара помахала ему от камина.  Джо поцеловал Эмму и после одного стремительного
взгляд на его лицо, она отступила назад, чтобы поднять вопросительно бровь.

"Что случилось?" кротко спросила она.

Он прошептал: "подожди, пока дети не ушли".

"Садись", - настаивала Эмма. "У нас снова будет стейк из буйволицы на ужин".

Она говорила немного устало, и Джо ничего не сказал. У Снедекера был ограниченный запас сахара, муки, соли, кофе и других основных продуктов, и он продавал их Джо по той же цене, что и в Ларами. Собственная квота Джо была бесплатной, так как это было частью их сделки, но он должен был платить за то, что использовала его семья. Мясо, которое шло вместе с этим, за которое Снедекер
ничего не потребляли, были буйволы, лоси, антилопы, медведи и снежные бараны. Поскольку
буйволов было больше, чем чего-либо другого, они ели их большую часть времени
и Эмме это надоело. Все они имели в дополнение был такой молока
корова дала. Куры Эммы, в сарае, сами по себе, не заложен
недели.

Эмма вернулась к своей работе и Джо опустился в кресло. Каждый вечер он рассказывал детям
историю, обычно основанную на том, что он видел или делал, когда рубил
деревья, и эта тема ему наскучила.
 Не в силах придумать что-то новое, он заверил их, что у него болит колено.
большой чёрный конь и подбрасывал каждого из них по очереди. Тэд, у которого был сверхъестественный талант появляться всякий раз, когда было что-нибудь съедобное,
примчался как раз в тот момент, когда Эмма и Барбара поставили еду на стол.

  Каждый вечер, как только посуда была вымыта, все они обычно
шли к Снедекеру и Эллису, чтобы провести пару часов вместе. Младшие дети, которым
было позволено делать всё, что они хотели, играли с
У Снедекера было мало товаров для торговли; зимой их было ещё меньше, потому что мало индейцев
приезжало торговать. Весной они привозили свои бурые халаты, но к тому времени
В следующий раз у Снедекера будет больше товаров. В этот вечер Джо и Эмма не надели пальто, и младшие дети вопросительно посмотрели на них.

"Идите с Барбарой, — сказала им Эмма. — Мы сегодня останемся дома."

Барбара, которая знала то, чего не знали дети, понимающе подмигнула родителям и одела младших детей. Они вышли в ночь, и Джо с Эммой остались одни. Джо угрюмо смотрел
в огонь, пока Эмма выжидающе молчала. Джо сказал:

«Эллис хочет жениться на Барбаре».

Она прикусила нижнюю губу, но не показала, что удивлена.
Она ожидала этого. Он кивнул; вероятно, она уже знала.

"Это не было неожиданностью," — сказала она.

"Что ты об этом думаешь?"

Эмма замялась. "Барбара его не приняла."

"Откуда ты знаешь?"

Эмма сказала: "Она бы мне сказала."

Джо задумался. «Он кажется достаточно хорошим молодым человеком, но мы ничего о нём не знаем. Я бы не хотел, чтобы Барбара попала в неприятности».

 «Что ты ему сказал, Джо?»

 «Что я отец Барбары, а не её хозяин. Я не могу указывать ей, за кого выходить замуж». Он нахмурился, размышляя, правильно ли поступил. Эмма успокаивающе положила руку ему на плечо.

«Что ещё ты мог ему сказать?»

— Ничего.

Она вздохнула. — Верно. Всё, что мы можем сделать, — это помочь Барбаре.

— Есть ещё кое-что. Эллис хочет отвести её на новогодние танцы в
Ларами. Он сказал, что они пойдут туда в один день, а вернутся на следующий, и Барбара
может остаться на ночь у Инес Дрисколл.

— Что ты на это ответила?

 — Я сказала, что он должен спросить тебя.

 Эмма нерешительно сказала: «Может, это хорошая идея, а может, и нет. Мне нужно подумать об этом». Джо увидел, что она сжала руки в кулаки и костяшки пальцев побелели. Несомненно, она беспокоилась.
Барбара и Эллис волновались больше, чем _ он_. Джо также знал, что Эмма
не оставила бы камня на камне, чтобы узнать больше об Эллисе, прежде чем дело зайдет гораздо дальше,
и он подозревал, что она узнает об Эллисе не
задавая вопросы Снедекеру, а разговаривая с самим Эллисом.

Огонь ярко пылал, отбрасывая тени на грубо обтесанные балки, которые
поддерживали потолок, и на неровный пол. На полу было пятно грязи, и Эмма машинально наклонилась, чтобы его вытереть. Джо с любовью посмотрел на неё и понял, что она уже прошла через испытания, которые выпадают на долю лишь
Сильный человек мог бы вынести это. Его лоб нахмурился, когда он подумал о предстоящих испытаниях.

  Он сказал: «Это был трудный и долгий путь, Эмма».

 «Мы и не ожидали, что будет легко, Джо». А потом, потому что она видела, что ему нужно от неё что-то ещё, она сказала: «Нам повезло, Джо». Мы
пережили самую плохую погоду — нам не придётся переезжать до весны. А пока — почему бы нам не чувствовать себя здесь так же комфортно, как в нашем собственном доме!

Он криво улыбнулся и посмотрел ей в глаза своим честным взглядом.

"Но это не наш собственный дом, и ничто никогда не будет похоже на дом
— До тех пор, пока мы не остановимся, не посадим урожай и не обзаведёмся собственной крышей над головой.

Он сказал то, что она хотела услышать, так что не было нужды продолжать разговор на эту тему. Она подошла к нему и слегка поцеловала в лоб.

 Он вскочил на ноги и крепко обнял её. — Эмма, моя прекрасная девочка! — воскликнул он. — «Когда мы приедем в Орегон, я построю тебе дом, по сравнению с которым наш прежний дом покажется курятником!»

Она посмотрела на него со всей своей любовью и верой, со смехом в глазах. «С пятью акрами цветочного сада и квадратной милей только для
цыплята! - воскликнула она. Они громко, нелепо расхохотались. Затем
Джо кое-что вспомнил.

- Извините, я на минутку.

Джо подошел к фургону и достал из ящика с инструментами единственный сверток, который
лежал там с тех пор, как покинул Ларами. Очень нежно он передал его Эмме.

"Счастливого Рождества, моя дорогая".

«Джо!» Она нежно держала в руках посылку, лаская её взглядом, прежде чем взять в руки, потому что знала, что этот подарок никогда нельзя будет отвергнуть или забыть. Она услышала, как Джо сказал:

«Хотел бы я, чтобы он был хотя бы наполовину таким же прекрасным, как ты».

Её руки дрожали, когда она открывала посылку и восторженно смотрела на
шарф. Эмма, которая после отъезда из
Миссури видела только трудности, взяла в руки эту по-настоящему прекрасную вещь и прижала её к щеке. В этом изысканном шарфе она увидела все свои надежды и
мечты, ожившие.

 Она сказала: «У меня тоже есть кое-что для тебя».

Она подарила ему часы, массивные серебряные часы, сделанные каким-то
Часы были изготовлены немецким мастером и каким-то образом попали в магазин торговца в
Форт-Ларами. Джо смотрел на них, не веря своим глазам. Часы были предметом роскоши,
поэтому они предназначались только для тех, кто мог позволить себе роскошь. Джо
повернул ключ. Он поднес часы к уху, чтобы он мог услышать ее
тикают.

Посреди пустыни, на пути к другой, имея только то, что
они могли нагрузки на вагон, они сидели очень близко, и знал, что истинный дух
Рождество. Они смотрели на минутную стрелку, поражаясь тому, как медленно течет время
когда смотришь на нее, а потом они снова засмеялись, свободно
и от души, смехом, который может родиться только из надежды и веры в будущее
.

Джо сказал: «Мне нужно заняться делом».

С зажжённым фонарём в руке он подошёл к маленькой сосне, которую уже срубил.
Он разметил и аккуратно срубил его. Из-за хижины он принёс ведро с
песком, которое приготовил для этой цели, и воткнул в него дерево. Когда он вернулся в хижину, в сковородке Эммы
щёлкал попкорн, и в один из немногих раз с тех пор, как они уехали с фермы, её сундук был открыт.
 На столе лежали свёртки и банки. Эмма, гордо расправив плечи и
накинув на них новый шарф, оторвала взгляд от камина.

— Консервированная тыква. — Она указала на банки. — Я привезла её издалека, чтобы
завтра мы могли испечь тыквенный пирог.

 — О боже! — Джо причмокнул губами.

Хижина, казалось, ожила в духе Рождества.
Стропила отливали более мягким светом. В их головах звучала веселая музыка
они слышали ее, но она была настолько реальной, что, казалось, снова прозвучала в
домике.

Эмма попросила: "Положи еще кукурузы, хорошо?"

"Конечно".

Пока Джо стоял на коленях перед камином, Эмма продела нитку в иголку и нанизала
на нитку попкорн. Она изящно накинула его на ёлку, затем
открыла свёрток и достала из него разноцветные украшения. Это были ёлочные украшения, которые Эмма получила в подарок от своей матери и хранила их
лет. Ёлка засияла во всей своей новообретённой красе.

 Эмма аккуратно и отдельно завернула подарки для детей и
на каждом написала их имена. Она разложила их рядом с ёлкой, а затем
достала из багажника ещё одну охапку подарков. Джо удивлённо посмотрел на
них.

"Что это?"

"Подарки для Барбары. Она вязала шапочки для вас, мистер Снедекер, и для Эллиса.

— Я никогда не видел, чтобы она вязала.

— Как же ты мог, если целыми днями пропадал на работе? — Теперь она была нетерпелива.
— Ты хочешь позвать их, Джо? Приведи их всех.

— Сейчас же.

Не надевая пальто, Джо перебежал через небольшое пространство, отделявшее их хижину от магазина, и вошёл. Набросив на плечи волчью шкуру, Тэд вёл своих братьев маршем между прилавками, а малышка Эмма играла с найденной ею ниткой ярких бусин.
 Снедекер сидел в кресле у камина, наблюдая за детьми.
 Барбара и Эллис сидели вместе на противоположной стороне от камина, и Джо не стал пристально их рассматривать. Эллис сказал ему, что
Барбара не отказала, и, похоже, они сидели довольно близко
друг к другу.

Джо крикнул: "Вы все идете к нам".

"Бегите, ребята", - сказал им Снедекер. "Ваша матка зовет вас".

"Ты тоже, Джим".

"Я? Зачем я ей понадобился?"

"Приезжай и узнай".

"Будь я проклят!" Снедекер воскликнул. "Первый раз за столько лет меня хотела видеть
белая женщина! Ты уверен?"

"Я уверен. Пойдем.

Барбара встала, и Джо не сводил с нее глаз. Он всегда знал, что
его дочь прелестна. Теперь она казалась сияющей и плыла по грубому деревянному полу к своему отцу. Голос Барбары был подобен ангельскому дыханию.

"Посмотри, папа!"

На шее у нее была золотая цепочка, а на цепочке - кольцо
с красным камнем. Джо смотрел с большим интересом, потому что никогда раньше не видел такого камня.
он видел. Его поймали в ловушку и свет фонаря, и
зарева, и захватили в себе какие багрового что согревали
Щеки Барбары. Камень казался живым и пламенным, и хотя он знал, что
немного о таких вещах, Джо знал, что это было.

"Что это?" спросил он.

"Это рубин", - сказала ему Барбара. "Мне его подарил Эллис".

"Это принадлежало моей матери", - нетерпеливо сказал Эллис.

Джо искоса посмотрел на него. «Ты думаешь, я должен его отдать?»

На лице Эллиса промелькнула вспышка гнева. «Я думаю, я должен отдать его
Барбаре».

«Ну что ж». Ответ Эллиса смутил его, и на секунду Джо задумался о возможных
вариантах развития этой ситуации, а затем поддался настроению вечера: «Давай. Эмма ждет".

Он повел их в каюту, стоял в сторонке, как они вошли, и услышала Эмма
душевный, "с Рождеством! С Рождеством, ребята!" Джо взглянул на
Барбару и Эллиса, стоявших близко друг к другу. Младшие дети, все
Те, кто помнил Рождество в Миссури, но не думал о нём на Орегонской тропе, широко раскрыв глаза, уставились на ёлку. Джо ёрзал, радуясь, что Эмма знает, что делать. Она обратилась к удивлённым детям:

 «Санта-Клаус был здесь и оставил кое-что для каждого». Она взяла в руки завёрнутый подарок. «Карлайл».

 Эмма вложила подарок ему в руки и помогла открыть. Уставившись на это ярко раскрашенное чудо, малыш побрёл прочь, держа лошадку на
руках. Он двигал подвижными ножками и гладил шелковистую гриву. Альфред
стоял, затаив дыхание, с открытым ртом и сияющими глазами. Маленький Джо был
взволнован, а малышка Эмма танцевала. Тэд встал, увидев стоящих мужчин, но
то, что он чувствовал, отразилось в его ярких глазах.

"Это, должно быть, Орегон!" - Воскликнул Альфред.

Взрослые мягко улыбались, пока Альфред зачарованно смотрел на свой лук
и стрелы. Джо открыл свой подарок, и две стрелы просвистели через
номер. С блаженным выражением лица маленькая Эмма прижала куклу к груди
и начала напевать ей. Глаза Тэда засияли, когда он развернул
обёртку своего топора. Он попробовал лезвие большим пальцем и сразу же
начала оттачивать его.

Погрузившись в этот незабываемый вечер, Барбара надела серебряный браслет
на свое тонкое запястье и показала его всем. Она благодарно улыбнулась
отцу и матери. Эмма взяла другой сверток.

"Эллис. Барбара сшила это для тебя".

Он взял вязаную шапочку. Она была двухцветной, с головой буйвола
, вышитой спереди, и серебряной кисточкой. Он примерил его, затем снял. Взгляд, которым он одарил Барбару, был полон бесконечной нежности,
и никто, кроме Барбары, не услышал его тихого «спасибо».

"Джим."

"Боже мой, боже мой!" — выдохнул Снедекер.

Как зачарованный, он смотрел на шляпу. Затем снял свой потрепанный головной убор
, открыл дверцу и бросил его в снег. Новую шляпу он
пригладил свои лохматые локоны и протянул руку, чтобы дотронуться до нее, как будто он
не мог поверить, что она там. Снедекер пересек зал, бросился
обеими руками обнял Барбару и поцеловал ее. Барбара покраснела.

Свистящий ветер играл с черепицей на крыше хижины и стучал в
бревенчатые стены. Погружённые в свои занятия, дети
почти не поднимали глаз. На хребте за хижиной начал выть койот
 Затем шум снаружи на мгновение стих, и Эмма чистым голосом запела:

 «Да пребудет с вами Господь, джентльмены,
 Пусть ничто вас не тревожит...»

 Джо присоединился к многовековому гимну, затем Барбара и Эллис, а
потом и дети. Джим Снедекер отошёл на задний план. Он снял шляпу
и молча стоял, и в этот момент он полностью раскрыл себя,
сбросив жёсткую внешнюю оболочку. Эмма запела следующую колядку:

 «Первую колядку ангелы спели
 Бедным пастухам, что в полях лежали».

 Снаружи завыл ветер, и койот снова закричал. Но они продолжали петь.
Казалось, что это были странные и далёкие звуки, не имевшие никакого отношения ни к хижине, ни к тем, кто в ней находился. Дух этого времени года был с ними, и они были едины с Тем, кто умер за них. Последние ноты последней рождественской песни ещё звучали в хижине, когда Эмма любезно улыбнулась:

 «Джим, вы с Эллисом завтра ужинаете с нами. Будет тыквенный пирог и жареная антилопа».

— Подождите немного, мэм, — запротестовал Снедекер. — Вы сказали «антилопа»?

 — Да, Джим.

 — Думаю, нет, — решил Снедекер. — Вы просто подождите немного. Не уходите, пока я не вернусь.

Он бережно надел свою новую шляпу и вышел из хижины. Вскоре он вернулся с огромным куском копчёного окорока в правой руке. Это был окорок, который Снедекер приберегал для себя, и последний окорок на почте, но он отдал его без раздумий.

 «Лучше рождественский ужин, чем антилопа», — заявил он.

 Глаза Эммы засияли от удовольствия при мысли о традиционном
рождественском ужине. — О! Спасибо, Джим!

— Добро пожаловать, мэм! Просто добро пожаловать! У меня не было такого Рождества с тех пор, как
мне исполнилось восемь лет. Что ж, я буду рад. Ты идёшь, Эллис?

— Скоро.

Эллис задержался, пока дети были в постели, потом велел поневоле
Спокойной ночи и собирался уходить. Эмма взяла ее пальто.

"Не могли бы вы проводить меня в магазин, Эллис? Мне действительно нужно немного
сахара.

- С удовольствием, миссис Тауэр.

- Позвольте мне... - начал Джо.

Эмма быстро сказала: «Нет, ты оставайся здесь, Джо. Я сама возьму».

Эллис придержал для неё дверь, и они вышли в прохладную ночь. Эмма
подождала, пока он присоединится к ней.

"Брр! Не холодно ли?"

"Конечно, холодно."

Она почувствовала его неуверенность, смущение и сделала всё возможное,
чтобы успокоить его.

"Пойдем. Иди рядом со мной".

Она взяла его под руку и придвинулась чуть ближе.

"Ты высокий молодой человек, Эллис. Твоя мама, должно быть, очень гордится тобой."

В его голосе прозвучала тоска: "У меня нет мамы. Она умерла,
когда мне было восемь."

"О." Сочувствие Эммы было искренним и незамедлительным. "Мне жаль! Ты хорошо её помнишь?

Он просто сказал: «Я никогда её не забуду. Мы жили в Балтиморе».

«Там было хорошо?»

Его голос звучал мечтательно. «Пока была жива моя мать, у нас был большой дом, и
всегда было весело. Но она ушла, а потом, когда мне было двенадцать, умер мой отец, и…»

Он внезапно остановился и, повернувшись, проницательно посмотрел на нее. - Еще есть какие-нибудь
вопросы, миссис Тауэр?

В темноте Эмма покраснела. Но она решительно продолжала: - Ты
выразил желание жениться на Барбаре, - откровенно сказала она, - и ты хочешь
взять ее с собой в ночную поездку в Ларами. Разумеется, я намерен узнать о вас гораздо больше, Эллис.

 — Очень хорошо! — сказал он, теперь уже сердито. — Вот некоторые факты. — Он начал говорить быстро и чётко, перечисляя факты, как будто составлял юридический отчёт. — Когда мой отец умер, мой дядя Джордж был
распорядитель. Денег всегда было достаточно, но мы с дядей Джорджем не
ладили. Он хотел, чтобы я работал в его банке. Мне это было неинтересно.
В течение года я учился в Колумбийском колледже — это в Вашингтоне, миссис Тауэр,
а потом..."

Он резко замолчал, и воцарилась долгая тишина. Когда он заговорил снова,
его голос был тихим и смущённым. — Простите меня, миссис Тауэр.
 Вы имеете право знать обо мне всё, что хотите. Вы уже узнали обо мне кое-что плохое — у меня вспыльчивый и
неприятный характер. Я хочу извиниться.

— Всё в порядке, Эллис, — спокойно сказала Эмма. — Давайте продолжим с этого места.
 Вы сказали, что учились в колледже в Вашингтоне?

 — Да, мэм, — смиренно ответил он. — В Вашингтоне я встретил девушку, Мэри
 Харкнесс. Я был в неё влюблён. Когда родители Мэри решили отправиться на запад, мне, казалось, на востоке больше ничего не оставалось. Я поехал с ними.
Это казалось правильным решением. У меня было достаточно денег, чтобы купить лошадь и всё остальное, что мне было нужно.

— Что случилось, Эллис? — прошептала Эмма.

— Когда мы добрались до Ларами, Мэри вышла замуж за мужчину по имени Джереми Блейк. Они
уехали вместе.

Голос Эммы был очень мягким. «Больно?»

«Я хотел бы умереть».

Эмма сказала: «Ты должен понимать, что не все женщины хороши, Эллис, как и не все мужчины. Соблазнив тебя, а потом выйдя замуж за кого-то другого...»

«Я неясно выразился, миссис Тауэр. Она не соблазняла меня; я пришёл по собственной воле и исключительно потому, что хотел этого». И Мэри ни в каком смысле не была плохой или лживой. Она прекрасная, верная и добрая. Она просто не хотела меня.

Сердце Эммы радостно забилось. Джим Снедекер сказал, что Эллис преследовал женщину из
Мэриленда. Теперь Эмма знала эту историю. Она спросила:

— Что ты тогда сделал, Эллис?

В его голосе послышалась едва заметная горечь. — Я пошёл работать на Джима. Я знал, что на его посту мне ничего не светит, но тогда мне казалось, что мне нигде ничего не светит. Я просто работал, без особой надежды и какого-либо плана. Потом ты привёл
Барбару.

— И она много для тебя значит?

Он твёрдо сказал: «Я благодарен Мэри за то, что она сделала такой выбор».

Она взяла его за руку. «Пойдём, я должна купить сахар». Она остановилась у входа в магазин. «О, Эллис. Ещё кое-что. На счёт того Нового года».
танец в Форт Ларами. Я хочу, чтобы ты знал, что я думаю, что это великолепная
идея".

"Что вы делаете!"

"Конечно. Молодые люди должны пользоваться сами, и Барбара будет
все в порядке с Инез Дрисколл". Она была вознаграждена улыбкой
чистейшей благодарности и восторга.

Эмма купила фунт сахара, который ей на самом деле был не нужен, и пошла
обратно в хижину. Она с удовольствием спала рядом с Джо и всё ещё дремала, когда он проснулся. Она знала, что Джо встал с постели, чтобы разжечь оба очага, а затем забрался обратно в постель, чтобы подождать, пока в хижине станет теплее. Она слышала, как дети хихикают в своих кроватях.

Они позавтракали, и Эмма с Барбарой начали готовить рождественский ужин. Если бы они ели индейку вместо ветчины, то всё было бы точно так же, как в Миссури. Но они так долго жили в повозке, питаясь тем, что было в ней, и разжигая костры в любых условиях, и так долго жили у Снедекера, питаясь диким мясом и растягивая другие продукты, насколько это было возможно, чтобы сэкономить деньги, что это казалось им верхом роскоши. Они испекли ветчину и пироги, и Эмма
открыла три банки фасоли, которые тоже были припасены специально для этого случая
. Картошки не было. Зато были легкий, как перышко, хлеб и
масло.

Это был незабываемый рождественский ужин, который никогда не забудется никем.
пожилые люди, принявшие в нем участие. Эмма принесла специи для ветчины.
Джо нарезал и подал розовые ломтики дымящегося деликатеса.
Когда все наелись до отвала, осталась ещё целая
треть ветчины. Но три тыквенных пирога Эммы были съедены до
последней крошки.

 Тэд вышел проверить свой топор, а после того, как посуда была вымыта
Барбара и Эллис вышли прогуляться по снегу. Эмма и Джо смотрели вслед
молодой паре, когда они уходили. Эмма рассказала мужу о своем разговоре с
Эллисом. Его реакция была неловкой.

"Мне кажется, он слишком поспешен".

"К тому же очень молод", - напомнила она ему.

Все еще очарованные своими подарками, дети увлеченно играли.
Снедекер достал из кармана почерневшую трубку, набил её отвратительно пахнущим табаком и протянул мешочек Джо.

"Куришь?"

"Нет, спасибо. Я никогда не курил."

"Боже мой, боже мой. Не куришь. Не пьёшь. Чем ты занимаешься, Джо?"

"Я люблю охотиться и рыбачить."

«И то, и другое вы найдёте в Орегоне в изобилии», — заверил его Снедекер. «Хотя
«это» никогда не будет таким, как «то». Я помню...»

Джо и Эмма слушали, пока он рассказывал о бывшем Западе. Он
говорил о черноногих, сиу, пауни и о сражениях с ними. Он создал
словесные изображения девственных ручьев, на которых до прихода горцев не было
следов белого человека. Их было так много бизонов, что равнины
были в них и гром их копыт утонул даже
с визгом ветра. Снедекер рассказывал об огромных стадах оленей, лосей и антилоп.
Он рассказывал о красочных лагерях и местах встреч.

"Я видел все это, - продолжил он, - и не так много лет потребовалось, чтобы увидеть"
это. Подобного больше никогда не будет. Запад взрослеет. Шкуры бизонов
заменили бобра. Гранты "Эмми", помешанные на земле, сыплются рекой
как водопад с горы. Может быть, если подумать,
это тоже верно. Запад был создан для людей, а не для бизонов. Знаете,
они даже поговаривают о строительстве железной дороги и телеграфной линии прямо через
прерии? Да. Через пять минут после того, как кто-то в Нью-Йорке это скажет, кто-то
в Сан-Франциско уже будет знать, что он сказал. Я не верю, что это когда-нибудь случится.
Не понимаю, как такое может быть. Но когда бизоны уйдут, а они обязательно уйдут,
их будет очень много. Всё золото, которое они нашли в Калифорнии,
не сравнится с тем, что будет найдено. Я имею в виду не золото. На западе хватит руды на всех. Это фермерские угодья, поросшие дикой травой, на которых так же хорошо растут культуры. Здесь
в изобилии древесина, которой хватит на все города и посёлки, которые когда-либо
понадобятся. Эмигранты, которые уехали, не оставили и следа на Западе.
 Когда-нибудь в одном только Орегоне будет в два раза больше эмигрантов, чем было
за последние десять лет, и для них найдётся место.
 На западном побережье будут города, которые затмят всё, что есть на
востоке. — Он погрустнел. — Запад будет укрощён, но я рад, что не доживу до того,
чтобы увидеть, как он будет укрощён. Мне бы это совсем не понравилось.

В тот вечер Джо с радостью лёг спать, потому что беседа со Снедекером
принесла ему большое утешение. Он уехал из Миссури, потому что ему
нужны были простор и возможности для своих детей, и он ехал на запад,
пока там ещё было и то, и другое. Когда пришли миллионы, при условии, что
если бы это произошло вообще в его время, он был бы слишком стар, чтобы заботиться, а дети
были бы достаточно молоды, чтобы приспособиться.

Поднявшееся в безоблачном небе солнце следующего утра принесло мало тепла.
За ночь стало очень холодно, так что на окнах образовался толстый слой
инея. Поскольку на стройплощадке была большая куча бревен
и никто особенно не спешил доставать новые, сегодня Джо
и Эллис должны были посмотреть, не удастся ли им раздобыть немного бизонов. Во что бы то ни стало они должны были что-нибудь принести, потому что запасы мяса на посту были на исходе. Если бы они не смогли найти бизона, то могли бы попробовать добыть лося или оленя.
если они обнаруживали стадо бизонов, они должны были застрелить как можно больше.
Хотя количество мяса, которое можно было использовать, было ограничено, Снедекер мог нанять скво для выделки шкур. На востоке существовал стабильный спрос на одежду из бизоньей кожи, но не было необходимости отправлять её на восток, чтобы получить хорошую прибыль. Эмигранты, направлявшиеся в Орегон, платили по четыре доллара за одежду из бизоньей кожи прямо на почте.

Эллис ехал верхом на лошади, Джо сидел на муле, и у каждого из них было по
винтовке. Не говоря ни слова, они поднялись на холм за постом и пошли
в Сосновом Бору. Олень мелькал среди деревьев и Джо поднял его
винтовка. Но олень исчез прежде, чем он успел сделать выстрел.

"Давайте попробуем" Баффало " во-первых," Эллис предложил. "Мы всегда можем подобрать
что-то другое, если мы не найдем никаких".

"Со мной все в порядке. Вы охотились на буйволов?"

"Да. Там, позади, есть луга, где мы их найдём, если они там есть. Они остаются там из-за хорошей травы и потому, что там нет ветра.
 Если мы найдём стадо, сначала заберите тех, что с краю.

 Чуть позже Эллис поднял руку, потому что это было бы неразумно
Эллис Гарнер спешился и привязал лошадь к дереву. Джо соскользнул с мула и привязал его. Он последовал за Эллисом через сосновый лес и посмотрел на
открытый луг.

 Шестнадцать бизонов вяло бродили по нему, перебирая траву тяжёлыми копытами. Эллис Гарнер вскинул винтовку так легко, словно она была продолжением его руки. Он вздохнул, выстрелил, и бизон тяжело рухнул. Эллис указал на другую корову, стоявшую на краю
стада, и перезарядил винтовку.

Они застрелили шестерых, прежде чем остальные почуяли кровь и неуклюже бросились наутёк.
туча снежная буря. Эллис наблюдал за убегающим стадом, пока она
зрения. Джо прогрелся до него. Все, что Эллис может быть, он был не
сознательная убийца. Он подстрелил бизона, потому что это было частью его работы,
а не потому, что любил стрелять. Джо подозревал, что летящий самец или
крадущийся лось были бы дичью гораздо более ему по душе.

Эллис спросил: "Хочешь подогнать сани, пока я освежую их?" Если мы оба уйдём, от них останется только приманка для волков.

«Я помогу тебе».

«Это несложно. Ты просто разрезаешь им брюхо и обводишь вокруг ног, вырезаешь
слот для веревкой, и пусть ваши лошади тянут кожу. Я закончу к
время, что ты вернулся".

Джо сказал: "Тэд выстрелил в Буффало по дороге в Ларами и это заняло у нас
долгое время в коже. Где ты научился этому трюку?"

"Джим научил меня".

Джо поехал на кобыле-муле обратно к посту, запряг команду и прицепил
их к одному из бобслеев Снедекера. Он пошел по следам, они бы сделали
и видел уже шесть туш буйволов, rawly голый
замораживание. Эллис шла о том, бить в ладоши, чтобы согреться
их.

"Лучше возьми несколько горбов", - сказал он. «Это одна из лучших частей».

Джо почесал голову. «Я тоже это слышал, но я даже не смог его
вырезать».

 «Я тебе покажу».

 Над горбом виднелась кость, но она не была сквозной. Эллис вставил нож, ловко разрезал и вытащил кусок мяса весом в полтора килограмма. Под руководством Эллиса Джо сделал следующий. Они взяли горбов, печень, полдюжины задние четверти,
поясница и языки, и положил их на свежий скрывает.

Пока они грузили мясо на бобслейные дорожки, Джо молчал, поглощенный мыслями.
Его смущали чувства к Эллису. Молодой человек, несомненно, был
Он был трудолюбивым, когда хотел, и дружелюбным и
уважительным — когда хотел. Но всегда казалось, что Эллис собирается
сделать именно то, что хочет, и если это было что-то недружелюбное, то
тогда стоило остерегаться. Он импульсивно говорил и действовал.
В девяти случаях из десяти он говорил вам прямо, что думает о чём-то, даже
если это могло поставить кого-то в неловкое положение. Это была своего рода честность, но она могла быть и жестокостью, и Джо не был уверен, что в данном случае это не так.
Эллис. Что касается Барбары, то Эллис, конечно, был в неё влюблён, но будет ли он
вежлив и позаботится ли о ней во время поездки в Ларами? Эмма
казалась уверенной, но Джо был глубоко неуверен, и эта неуверенность
делала его мрачным и молчаливым, пока они грузили остатки мяса.

На следующий день они рубили дрова, и Джо вопросительно посмотрел на небо.
Солнце всё ещё светило, но в воздухе было что-то такое, что Джо не мог
разгадать. Это был слабый, но пугающий звук, похожий на внезапный шорох
листа, когда нет ветра, и он, казалось, становился всё громче с наступлением дня
День сменялся днём. Но было лишь тревожное предчувствие, и ничто не указывало на то, что за солнцем скрывается что-то мрачное и ужасное.

 




 В последний день года остальные обитатели Тауэра наблюдали, как Эллис верхом на лошади и Барбара, сидящая на одной из лошадей Снедекера и держащая в руках танцевальное платье, отправились по Тропе на новогодний бал в Ларами.ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Барбара и Эллис


Когда Барбара Тауэр села на гнедую лошадь Снедекера, она немного испугалась. Всю свою жизнь она привыкла к домашним животным
Она была прирождённой наездницей и испытывала к лошадям глубокую симпатию. Но она ездила только на спокойных фермерских лошадях Миссури, и теперь она чувствовала, как это взвинченное создание
дрожит под ней и рвётся вперёд. Придержав лошадь, она наклонилась, словно проверяя длину стремени.

 Она не боялась лошади, но дрожала от страха, что сделает что-нибудь не так на глазах у Эллиса. Он ловко развернул лошадь и подъехал к ней.

"Подтянуть стремена?"

"Нет, я просто смотрела. Думаю, они в порядке."

Она прогрелась до этого молодого человека, который думал, что это его место, чтобы предложить ей маленький
любезностями. За исключением Хьюго Гири, все другие молодые люди, которых она когда-либо
знала, подождали бы, пока она сама сделает все необходимое.
В порядке эксперимента она натянула поводья, и он немедленно отреагировал.
Это вернуло ей уверенность в себе. Конь был энергичным, но он был
полностью сломлен и без принуждения прислушивался к желаниям
своего всадника. Она поравнялась с Эллисом, и они вывели своих лошадей на
тропу. Они обернулись, чтобы помахать на прощание наблюдавшей за ними семье Барбары, и
Тауэрсы помахали в ответ.

Погода была плотная и холодная, с устойчивым северным ветром, что покраснела
щеки обоих молодых людей. Но им не было холодно, потому что они были
одеты по погоде - Барбара надела свое тяжелое коричневое пальто, укороченные
брюки и шерстяной шарф на голове - они были молоды, и
перспектива захватывающего танца придавала своему характеру душевное тепло.

По крайней мере, раз в неделю, а иногда и чаще, кавалерийские патрули были
вниз по тропе. Патрули всегда останавливались у Снедекера, но ими всегда
командовал какой-нибудь унтер-офицер с сильным чувством
долг и чёткое понимание того, что произойдёт, если он каким-либо образом нарушит этот долг. Поэтому, к большому огорчению молодых рядовых, составлявших основную часть патруля и желавших оставаться рядом с Барбарой, они никогда не останавливались надолго. Однако из-за них тропа была забита, и Эллис отстал, чтобы ехать рядом с Барбарой.

 На нём была куртка из бизоньей кожи, тяжёлые брюки и свободные мокасины поверх двух пар шерстяных носков. За его седлом висел узелок с необходимыми
туалетными принадлежностями и сменой одежды, и Барбара заметила это
Мужчины из Миссури тоже. Они ходили на танцы и вечеринки в своей рабочей
одежде, а гражданские, посещавшие танцы в Форт-Ларами, редко утруждали себя тем, чтобы переодеться в чистую одежду.
Но Эллис собирался привести себя в порядок, и она знала, что он делает это ради неё.

Ей многое нравилось в Эллисе, но когда она спрашивала себя, хочет ли она выйти за него замуж, в голову не приходило ни одного ответа. На самом деле, хотя они и много времени проводили вместе, они почти не разговаривали, и она знала о нём относительно немного. Он казался достаточно прямолинейным.
ее мать и ее отец, но когда он был наедине с Барбарой он, как правило,
чтобы стать косноязычным. А поскольку она сама была проблема со словами в
его присутствие, их разговоры были, как правило, прекращение и
неинформативные.

Время от времени она не могла не думать об остроумных
и увлекательных выступлениях Хьюго Гири, о тех часах, когда он потчевал ее
бесчисленными историями и анекдотами. Она тоже вспомнила, хотя и гневно отбросила эту мысль, как он обнимал её, как
его губы касались её губ. Он был ужасным человеком, но она не могла этого отрицать
то, что он остался в её мыслях, а его самообладание и обаяние, какими бы обманчивыми они ни были, делали долгие неловкие паузы Эллиса ещё более тревожными, чем они были бы в других обстоятельствах. С другой стороны, когда Эллис смотрел на неё с любовью в глазах, она трепетала. Она была достаточно женственной, чтобы восхищаться его преданностью, даже если не была уверена в своих чувствах к нему.

Кентуккийская чистокровная лошадь Эллиса, лоснящееся и сильное животное, держала голову высоко, а уши — торчком, с интересом разглядывая всё по обе стороны Тропы. Хотя Эллис не был хвастливым, он не мог не
Он не скрывал гордости за своего коня, и Барбара иногда задавалась вопросом,
будет ли он когда-нибудь так же гордиться чем-то ещё. Шерстяная шапка, которую она ему связала, была натянута на левую сторону лица, прикрыв щеку от ветра, он повернулся к ней.

- Как тебе это нравится? - спросил он.

Это должен был быть веселый и неформальный вопрос, но каким-то образом он получился
высокопарным и формальным. Барбара попыталась ответить весело, но в данный момент
не смогла.

"Это прекрасно!"

Она улыбнулась, и когда он улыбнулся в ответ, она не могла не подумать, что у него
теплая и приятная улыбка. И всё же она чувствовала себя скованно и не могла
понять, что с ней происходит. Когда Эллис пригласил её на танцы, это
показалось ей чудесным приключением, и каждую ночь она ложилась спать в надежде
что он получит разрешение её отца и матери. Теперь, когда они
действительно были на Тропе и направлялись в Ларами, у неё появились
сомнения. Она и раньше встречалась с молодыми людьми, но никогда не
оставалась у них на ночь, и ей вдруг стало интересно, что бы сказали её
друзья в Миссури, если бы узнали. Эта мысль не должна была её беспокоить,
но беспокоила. В тот момент молодой человек, сидевший рядом с ней, был почти незнакомцем, и
она подумала, что поступила опрометчиво, отправившись с ним.

Она переложила поводья в другую руку, и они коснулись бока её лошади.
Он вытянул шею и полуобернулся. Барбара почувствовала внезапный прилив
смущения. Она слишком слабо держала поводья и не обращала
должного внимания на то, что делала. В результате она допустила
ошибку, и в глазах Эллиса она, должно быть, выглядела неидеально. Но
когда она повернулась, чтобы объяснить свою ошибку, он смотрел в другую
сторону. Барбара начала расслабляться.

Из зарослей кустарника выскочил койот и помчался по тропе.
С внезапным криком, который на мгновение напугал Барбару, Эллис бросился за ним.
 
 Барбара пустила лошадь медленной рысью и наблюдала, сияя глазами.Эллис ехал на своей большой лошади так, словно был частью ее, каждое движение
лошади и всадника было идеально скоординировано. Она смотрела, как койот
обогнал его. Смеясь, он вернулся. Барбара тоже рассмеялась, и
внезапно показалось, что весь лед между ними растаял.

- Тебе никто никогда не говорил, что лошадь не может убежать от койота?

- Кинг мог. Я сдерживала его. Не хотел напугать бедного маленького койота до смерти.

Они дико смеялись, как будто над какой-то огромной шуткой, а лошади радостно
кивали головами, когда шли по тропе быстрым шагом. Эллис повернулся к
смотреть шесть лось исчез в Сосновой чащи. Барбара украдкой
бросив взгляд на его профиль.

Она дала Эллис много думали. Конечно, она хотела сделать
женат. Но должно быть больше брака, чем простой акт
мужчина и женщина обмениваются обетами и жить вместе. Ее собственных родителей
брак был далек от нее отражается, чем в других браках она
видел среди их соседями в штате Миссури. У её родителей было особое чувство друг к другу, гораздо более сильное, чем физическое влечение, сильнее даже, чем их удовлетворение от того, что они делят свой дом и своих детей. Они
Они вместе смеялись и вместе переживали, и один из них мог быть счастлив только потому, что другому было хорошо, как была счастлива Эмма, когда Джо возвращался отдохнувшим после вечера в магазине Тенни. Это было своего рода слияние и объединение, когда каждый был готов и стремился отказаться от своего собственного мира, чтобы создать своего рода комбинированный мир. Она не могла выразить это словами, но это действительно было похоже на настоящее
слияние двух судеб в одну. Сама Барбара
никогда не встречала мужчину, с которым ей хотелось бы слиться.
Она задумалась, не хватает ли ей чего-то в
себе.

Барбара отчётливо помнила тот вечер, когда Эллис сделал ей предложение. Когда они
впервые пришли в «Снедекер», она услышала, как Джим Снедекер назвал Эллиса
бабником, и почти не подумала ни об этом, ни об Эллисе.
Большинство знакомых ей парней ухаживали за девушками. Но день за днём она
неожиданно стала замечать Эллиса. Работая в
кабинете, она выглядывала в окно, чтобы посмотреть, не рядом ли он. Когда он
пригласил её прогуляться, она с радостью согласилась.

Они прогуливались тёмной безлунной ночью, когда — и она до сих пор не понимала, как это произошло, — она оказалась в его объятиях, и его губы прижались к её губам.
 Объятия Эллиса были не такими, как у Хьюго Гири, и его губы имели другое значение.  Она могла поддаться этому поцелую и при этом чувствовать себя в безопасности, и это каким-то образом глубоко взволновало её по-новому, таинственным образом.  Барбара почувствовала, как у неё задрожали колени, а тело странно обмякло. Тысячу раз с тех пор она вспоминала, как он шептал:

«Я люблю тебя, Бобби! Ты выйдешь за меня замуж?»

И её ответ: «Я... я не знаю, Эллис».

В течение нескольких дней после этого она должна была избегать его и тайно был
побаивался его. Но она всегда возвращался, потому что не было
что-то в нем привлекло ее обратно.

Теперь, изучая его профиль, она знала, что ее ответ был единственным
тот, который она могла дать. Она не знала и до сих пор не знает.
Эллис внезапно повернулся, и Барбара быстро отвела взгляд.

"Наперегонки!" - сказал он.

«О, Эллис…»

«Давай!»

Он коснулся коленями бока лошади, и Барбара приняла вызов.
Они бок о бок поскакали по тропе, и Барбара отпустила поводья
ослабевая, в то время как почти неистово она подгоняла свою лошадь. Она
хотела победить. Но она не могла победить. Её лошадь была хороша, но лошадь Эллиса
была лучше. Он вырвался вперёд, увеличил разрыв между ними и, как только
оторвался от неё на десять ярдов, остановился и ухмыльнулся.

"Я победил!"

"С такой лошадью ты бы победил."

Эллис сказал, и Барбара с лёгкостью представила, что её отец сказал бы почти то же самое: «Он хорош, как никто другой. Это лошадь, которая должна быть у мужчины. Хочешь на нём прокатиться?»

«С удовольствием!»

Они поменялись лошадьми, и Эллис придерживал её, пока она подтягивала подпругу.
стремена для нее. Барбара почувствовала под собой огромного коня и испытала
внезапный дикий трепет. Она слышала о прелестях верховой езды, но
до сих пор никогда по-настоящему их не пробовала. Конь стоял неподвижно, но
стоя, он передавал свою бурлящую скрытую силу своему всаднику.
У Барбары было головокружительное чувство, что, если она позволит ему бежать и не будет
удерживать его, он сможет бежать хоть на край света. Лошадь
повернула голову и посмотрела на неё нежными глазами, но сразу же
послушалась, когда она этого захотела. Его поступь была такой мягкой и лёгкой, что Барбара
появилось странное чувство плавает, и у нее не ездил на сто ярдов
прежде, чем она поняла, что эта лошадь была полностью ее, и что он будет
делать все, что она хотела его сделать. Она повернула к Эллису дразнящее лицо.

"Давай сейчас наперегонки!"

Они снова тронулись в путь, Барбара весила в седле чуть больше перышка.
в то время как у лошади, казалось, выросли орлиные крылья. Это была чистейшая
радость, ничем не замутнённый восторг, но когда Барбара подумала, что оставила Эллиса далеко позади, и оглянулась, он был почти у неё на пятки. У неё была лучшая лошадь, но он был лучшим наездником. Барбара перевела лошадь на шаг.

"Я выигрываю!"

"Ты выиграешь что угодно с Кингом. Как он тебе нравится?"

"Он замечательный!"

"Он, безусловно, такой."

Снова они ехали бок о бок, все ушли мягкость и легкую интимность
княжение.

Эллис протянула ей листок бумаги. "Танец".

Она развернула листок и прочла: "Первый танец, Эллис. Второй танец,
Эллис. Третий танец, Эллис. Четвертый танец--" было двадцать танцев,
Эллис, как и ее партнер для каждого. Она посмотрела на него в притворном
возмущение.

"Я должна заполнить моя танцевальная карточка!"

Он ухмыльнулся. - Намекнуть не повредит, не так ли?

— Ты невозможен!

 — Я всегда таким был.

Они снова рассмеялись, и лошади навострили уши вперед. Следующий
их пристальный взгляд, пара увидели кавалерийский патруль вокруг холма и,
когда они подошли ближе, сержант Данбар поздоровался с ними. Барбара грели на
вид ее старого друга.

"Привет!"

"Здравствуйте!", они назвали в унисон.

Патруль натянул поводья, шестеро рядовых, сопровождавших Данбара, были мрачны.
угрюмы потому, что пропустят новогодние праздники в Ларами.
В тот момент Барбара не узнала среди них ни одного знакомого лица.

Глаза Данбара блеснули, когда он перевел взгляд с Барбары на Эллиса.

- Едешь в Ларами? - спросил он.

— Угу, — радостно сказала Барбара. — Мы пойдём туда на танцы.

Данбар рявкнул: «Янкоски и Гири, стоять смирно!»

Барбара оказалась лицом к лицу с Хьюго Гири. При виде него у неё ёкнуло сердце.

 Он снял шляпу и поклонился. Затем, повернувшись к Данбару, он сказал со строгой военной формальностью: «Сержант Данбар, могу ли я поговорить с мисс Тауэр наедине? У меня для неё важное сообщение».

Данбар нахмурился. «Барбара, ты хочешь поговорить с рядовым Гири пять минут?»

Барбара разрывалась. Она знала, что Гири нельзя доверять, но
все эти мужчины вокруг, чтобы защитить её, — и если у него действительно было послание, —

она чопорно ответила: «Пяти минут должно хватить».

Барбара, сопровождаемая Гири, ехала по тропинке, пока они не оказались вне пределов слышимости, но всё ещё на виду у остальных.

Затем она повернулась к нему.  «Ну что?»

Он прикусил губу. — Не могли бы мы убраться с глаз этих проклятых…

 — Ваше сообщение? — перебила она.

 Он понял, что её не переубедить.  Он глубоко вздохнул.  — Барбара, я так и не смог увидеться с тобой, чтобы извиниться за то, как отвратительно я себя вёл той ночью.  Я хочу, чтобы ты знала, что я испытываю к тебе глубочайшее уважение, глубочайшее
Я уважаю вас. Надеюсь, вы дадите мне возможность доказать это. Май
Я скоро тебя увижу?

Его голос был глубоким и тёплым. Он казался таким ужасно серьёзным. Неужели она его недооценила? Она заколебалась, и он увидел, что добился своего.


— Я не буду тебя торопить, — смиренно сказал он. — Но я спущусь к тебе.
Снедекер, когда закончится это патрулирование, и... - Он понизил голос до тех пор, пока
это был не более чем дрожащий шепот: - Ты увидишься со мной, Барбара?
Всего на час?

Она снова заколебалась, какой-то внутренний дьявол подсказал: "_ Тебе не обещано
Эллису. Почему бы не увидеться с ним — хотя бы на час?_" Она тряхнула головой и
сказала, стараясь казаться безразличной: "Возможно. Я ничего не обещаю." Затем она развернула лошадь и поскакала обратно к остальным.

 Эллис смотрел ей вслед горящими глазами и убийственно смотрел на
Гири. Лицо Хьюго было уклончиво и вполне доброжелательно, как он взял
его место в очереди. Встреча была для Гюго, большой кусок
удачи.

Барбара видела, что Эллис был на грани вспышки гнева, но чувствовала, что он
не имел на это права, и она не собиралась его успокаивать. Она отвела взгляд
посмотреть на Данбара. Он спросил: "Твоя семья у Снедекера, да?"

"Верно, - улыбнулась Барбара, - и они будут рады тебя видеть".

"Не можем остановиться по пути вниз, - сказал он с сожалением, - но мы обязательно сделаем это".
на обратном пути. Как поживает молодежь?"

— Они скучали по тебе.

На лице Данбара появилась счастливая улыбка, и он сказал Эллису:
— Позаботься хорошенько об этой юной леди.

— Позабочусь, — заверил его Эллис. Он ещё раз окинул взглядом Гири, и Барбара снова
поняла, что в Эллисе есть что-то взрывоопасное, о чём девушке стоит
побеспокоиться.

Они поехали дальше, большую часть времени ведя лошадей шагом, но иногда переводя их в рысь
. Небо затянули тучи, и солнце скрылось, а когда
это произошло, холод показался еще сильнее. Барбара подумала, что в обед, что
ее мать была упакована.

"Я голоден", - сказала она.

Он угрюмо ответил: "Это еще не полдень".

"Давай все-таки есть".

"Твое желание для меня закон, Ваше Высочество". Была обида до сих пор в
его голос.

Эллис спешился, помог Барбаре спешиться и привязал лошадей. Он
направился к сосновой роще в нескольких футах от тропы, сломал
Она отломила несколько хрупких нижних веток и разожгла костёр рядом с утоптанным снегом. Барбара подошла к огню и развернула сэндвичи. Она думала, что это жареный бизон, но, открыв их, увидела, что это остатки рождественской ветчины. Она почувствовала прилив благодарности к матери, которая, отправляя молодых людей на королевское времяпровождение, обеспечивала их королевским угощением.

«Это вкусно!» — позвала она его, но Эллис молча ел,
почти не замечая еду.

Барбара рассмеялась, откусила большой кусок и жадно съела его. Эллис доел свой сэндвич и взял ещё один. Он уже собирался его съесть, но выпрямился и посмотрел на тропинку. Когда он повернулся к ней, его лицо было серьёзным.

 «Мне это не нравится».

Она беззаботно спросила: «Что тебе не нравится?»

Он отошёл от неё, изучая небо и движение ветвей. — Ветер сменился с северного на восточный.

 — Разве ветер не может передумать?

 — Бобби, — он был очень серьёзен, — нас ждёт шторм. Нам лучше ехать верхом.

 Она сомневалась. — Ты уверен?

 — Я абсолютно уверен!

Он помог ей упаковать сэндвичи и положил их в седельную сумку.
Она почувствовала нарастающее беспокойство и лёгкий страх. Но после того, как он помог ей
сесть на его лошадь и она посмотрела на него, она успокоилась. Собиралась буря, потому что он так сказал. Но он казался спокойным, и
почему-то она почувствовала, что он знает, что с этим делать.

"Мы успеем, — сказал он ей. — Я посадил тебя на Кинга, потому что
он последует за мной, и я знаю, что он не отстанет. Если тебе что-нибудь понадобится, скажи.

Холодок пробежал по спине Барбары, когда они снова тронулись с места.
ветер, который обдувал их левую щеку с тех пор, как они начали, теперь дул им в лицо.
Барбара наклонила голову, защищаясь от него. У нее было
ошеломляющее ощущение того, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Это было так, как будто
огромный, мрачный зверь притаился в затянутом тучами небе и готовился наброситься
на них.

Эллис пустился легким галопом, а лошадь Барбары следовала за ним по пятам.
Она почувствовала разницу в лошади. Он тоже знал, что надвигается буря, и боялся её. Но он слепо, как животное, верил в Эллиса.
 Вой ветра превратился в яростный рёв, и Барбара склонила голову
дальше. Она подняла голову, когда Эллис закричал, и это было ужасно, потому что
ему пришлось кричать.

"Ты в порядке?"

Она крикнула в ответ: "Я в порядке."

"Не волнуйся."

Она озвучила свой страх. "Не... не думаешь ли ты, что нам лучше вернуться?"

«Мы никогда не доберёмся!»

Пошёл первый снег, град, гонимый ветром, колол ей лицо, и она задыхалась. День сменился сумерками, и когда она подняла голову, то увидела лишь несколько футов вокруг. Прямо перед ней, окутанный снегом, стоял Эллис. Время перестало иметь значение,
безмерно. Они двигались все дальше и дальше, сколько минут или часов она
не могла сказать. Ярость ветра усилилась, и дышать стало труднее
. Барбаре хотелось закричать, но она знала, что не должна.
Холод коснулся ее тела и, казалось, проник до самых костей. Она услышала
Крик Эллиса, и ей показалось, что он кричал откуда-то издалека
.

"Дай мне поводья!"

Она без колебаний отдала поводья в его протянутую руку и вцепилась в луку седла. Лошади теперь шли шагом, борясь со штормом.
 Барбара почувствовала острую панику. Неужели это конец? Неужели это конец?
о своей жизни, до того, как она жила полноценно? Холод сковал ее, так что
она больше не чувствовала рук и лица. Она почти
выскользнула из седла. Затем она услышала, что Эллис снова кричит, и
она увидела, что он стоит рядом с ней.

- Отвали! - повторил он.

Она скользнула в его объятия и почувствовала, как они сомкнулись вокруг нее. Он понес ее.
Она всё ещё слышала ветер, но он не дул на неё, и снег не падал на неё.
Она знала, что они нашли укрытие. Она смутно видела дверной проём,
через который они вошли, и чувствовала, как её очень осторожно ставят на ноги.
вниз. Крик Эллиса прозвучал очень громко, потому что он не помнил об этом.
кричать больше не было необходимости.

"Ты можешь встать?"

"Да!"

Она стояла на дрожащих коленях, пока Эллис заводил обеих лошадей и закрывал
дверь. Теперь там было совсем темно, но когда Эллис чиркнула спичкой, она увидела
что они находятся в какой-то хижине с большой кучей шкур бизонов в центре.
в центре. Спички Гасли. Она слышала, как он возится в
тьма. Затем он обнял ее снова, и его голос был очень
нежный:

"Теперь у нас все хорошо".

"Ч-где мы?"

"В одной из складских комнат Джима. Пошли."

Она позволила ему вести себя и попыталась онемевшими пальцами помочь ему, когда он начал снимать с неё покрытую снегом верхнюю одежду. Он зажег еще одну спичку, чтобы видеть ее ботинки, расшнуровал их, снял и уложил ее на стопку бурых халатов, которые он разложил. Он накрыл ее еще одним халатом, но она лежала, дрожа, и ей казалось, что она никогда больше не согреется. Хижина осветилась, когда он чиркнул ещё одной спичкой, подвёл
лошадей к противоположной стене и привязал их к стопке бурых шкур.
Она вздрогнула и раздражённо произнесла сквозь сжатые губы:

«Мне холодно».

Затем он оказался рядом с ней под одеждой, даря ее замерзшему телу
тепло своего собственного. Она с благодарностью прижалась к нему, в то время как лошади
топали внутри, а снаружи завывал ветер. Эллис положил обе руки вокруг
ее. Спать утверждала Барбара.

Когда она проснулась, было еще черная ночь внутри салона и
ветер по-прежнему кричали снаружи. Барбара ощущала тепло, уютно, комфортно. Она
протянула руку, чтобы коснуться Эллиса, и он тут же ответил,
взяв её руку и запястье в свои тёплые, чувствительные пальцы.

"Ты очнулась, Барбара?"

"Эллис," — прошептала она. "Ты спас нам жизнь."

Он нежно пожал ее руку и не требовательно задержал в своей. - Я
лежал здесь и думал, - сказал он. "Когда мы были в шторм, я
не был уверен, что мы сможем добраться до этой хижины. Предположим, мы бы не выбрались? Я
лежал здесь, пытаясь понять, о чем бы я сожалел больше всего
. Знаешь, что я решил?

«Что?» Сонно улыбаясь, она ждала его ответа. Как странно — или, может быть, не так уж и странно, — что в этой пустой хижине, в полной темноте и уединении, когда они едва избежали смерти, Эллис мог говорить с ней так открыто, так легко, легче, чем дома.
с тех пор, как она с ним познакомилась. «О чём бы ты больше всего сожалел, Эллис?»

 «Я бы сожалел о том, что не знал тебя дольше, не проводил с тобой больше времени. Я бы сожалел о том, что не рассказал тебе больше о себе, даже о плохом. Я хочу рассказать тебе всё о себе, Барбара. Скажешь ли ты мне «да» или «нет» позже, я хочу, чтобы это было на основе всей правды». Могу я рассказать вам о том, что было до того, как я пришёл в «Снекере»?

«Пожалуйста», — прошептала она.

И он рассказал ей о своей нежной смеющейся матери и любящем, но ненадёжном отце, который заработал слишком много денег на азартных играх и жил слишком
быстро и умер слишком молодым. И он рассказал ей о своём дяде Джордже, который не только украл большую часть семейного имущества, но и пытался управлять Эллисом железной рукой, нарушал все его планы и выставлял его дураком перед друзьями, а в итоге получил удар в челюсть от своего возмущённого племянника. Он рассказал ей о своём единственном хорошем годе в колледже, о том, как влюбился в Мэри Харкнесс и последовал за ней через всю страну. Он рассказал ей о своей вспыльчивости (о которой она уже знала) и
о своём быстром характере (о котором она уже знала), а также о том, что он
ему было стыдно за свой вспыльчивый характер, и он понимал, что это
остаток его детства, и что в большинстве случаев это было неоправданно, и что он
не мог пообещать, что избавится от этого немедленно, но он будет продолжать
пытаться, пока не добьётся успеха. Он ничего не жалел для себя, и только читая между строк, она смогла увидеть молодого человека, измученного и одинокого, но жаждущего дружбы и любви, готового предложить свою преданность, истинное смирение и горячее желание быть честным превыше всего.

Как же сильно этот сбивчивый, откровенный рассказ отличался от гладкого,
отполированная презентация Хьюго Гири!

 Он замолчал, и теперь они лежали тихо, глядя в темноту. Он доверился ей, вложил всю свою веру в её понимание. И даже сейчас он ничего не просил, не требовал. Эллис
Гарнер был удивительным молодым человеком. Она чувствовала, что ей ещё многое, очень многое нужно узнать о нём, но всё, что она уже знала, она могла уважать. Она повернулась к нему.

В темноте их руки нашли друг друга, и они встретились губами. Это,
подумала Барбара, было сбывшейся мечтой. Именно об этом она думала,
когда мечтала о замужестве.

Так из бури родилась их любовь.

 * * * * *

 После того как Барбара и Эллис ушли, Джо вернулся к рубке леса. Он
работал упорно, почти яростно, но впервые за много дней не получал
удовольствия от работы. Джо срубил и обкорнал ещё одно дерево и сразу же
принялся за следующее. Он упрямо качал головой, зная, что скучает по
Барбаре и Эллису, но не желая признаваться в этом даже самому себе. Он с тревогой посмотрел вверх, когда ветер сменился с северного на восточный, но не понял, что означает это изменение. Ему было не по себе.
облака. Он решил, что Барбара и Эллис, должно быть, в Ларами. В то же время он понимал, что просто пытается успокоить себя, думая о какой-то опасности, которую он чувствовал, но не мог увидеть. Они не могли быть в Ларами к этому времени, даже если бы проскакали всю дорогу галопом.

 Незадолго до полудня ветер начал выть, и Джо всё понял. Вскочив на
кобылу-мула, он крепко сжал в руке топор и погнал обоих мулов во весь опор обратно к хижине. Но прежде чем он добрался туда, пошёл снег.

  Он падал причудливыми, искажёнными хлопьями, которые гнулись и извивались на ветру.
завывающий ветер. Джо поставил мулов в стойло и с трудом выбрался из
конюшни в сторону магазина. Лежащий на земле снег облепил его одежду, и, когда он
добрался до двери, он был похож на белое привидение. Джо вошёл.

"Джим?"

"Да?"

"Мы можем спуститься по тропе?"

"Нет, приятель! Мы бы заблудились в снегу еще до того, как дважды два промахнулись и Аррер выстрелил.

"Но эти ребята ..."

"Не нажимайте на пуговицу", - посоветовал Снедекер. "Этот Эллис Гарнер, он
не дурак. Он знает, что делать".

"Я все равно ухожу!"

Снедекер подошёл к стойке с винтовками, взял одну из них и взялся за приклад
— Намордник обеими руками. — Только попробуй, и я тебя прикончу.

 — Мы не можем пройти?

 — Не можем, а тебе нужно думать о своей семье.

 — Я...

 — Перестань суетиться. Даже те, кто ушёл раньше, не вернулись. Им пришлось прятаться в снегу. Нет смысла тратить свою жизнь впустую. Когда снег прекратится, я пойду с тобой. А теперь иди в свою хижину и веди себя так, будто у тебя есть хоть капля здравого смысла.

Джо, спотыкаясь, брёл по занесённой снегом дороге и едва различал хижину. Он открыл дверь, и ему потребовались все силы, чтобы закрыть её.
Она стояла, повернувшись к ветру. Хотя до наступления ночи оставалось несколько часов, Эмма
зажгла фонарь, и её лицо было белым в его свете.

"Джо, ребята..."

"У них были лошади. К этому времени они будут в Ларами."

Он говорил то, что, как он надеялся, было правдой, но знал, что это не так. Эмма тоже это знала,
но ничего не сказала. Джо снял облепленную снегом шапку и пальто и
подошёл к окну. Он даже не видел деревьев, которые росли не более чем в
шестидесяти футах от него. Джо сжал кулаки так сильно, что ногти впились в
ладони, а в горле пересохло. Ни один человек не смог бы бороться с таким
шторм, и если бы Эллис и Барбара не были в Ларами...

Тэд сидел на полу, усердно вырезая деревянные ножи для Альфреда и
Карлайла. Малыш Джо наблюдал за ним серьёзным взглядом, но когда он потянулся за ножом Тэда,
Тэд убрал его.

Тэд сказал с непривычной мягкостью: "Нет, ты можешь порезаться". Он
небрежно сказал: "Ма, шторм, кажется, утихает. С Бобби и Эллисом
все будет в порядке.

Держа малышку Эмму на коленях, зная, что Тэд хочет ее успокоить.,
Эмма слабо ответила: "Да, дорогая".

День тянулся бесконечно, но ночь была еще хуже. Джо запихнул еду в
Он проглотил свой месяц. Но это была безвкусная еда; он слышал только ветер, который сотрясал хижину, и не думал ни о ком, кроме Барбары и Эллиса. В ту ночь он лежал рядом с Эммой, прислушиваясь к буре. Он не мог уснуть и знал, что Эмма тоже не спит. Ночь длилась целую неделю, и Джо вздрогнул от незнакомого звука. Он сел в темноте. Затем:

 — Джо? — Это был Снедекер.

«Да?»

«Давай. Мы можем идти прямо сейчас».

Джо выскользнул из постели и оделся, а Эмма стояла рядом с ним. Она
принесла его шляпу и пальто, и в её глазах читалась молитва, которую она
Они шептались всю ночь. Джо сжал её руку, а когда открыл дверь,
то увидел, что снег перестал идти. Снедекер, серый призрак в темноте,
стоял на снегоступах. Ещё две пары были привязаны к его спине, а
третья стояла у хижины.

 Он наклонился, чтобы зашнуровать снегоступы Джо, и пошёл по тропе. Джо неуклюже последовал за ним; он никогда не носил снегоступы, и ему было трудно в них идти.
Снедекер приотстал и встал рядом с ним.

"Не борись с ними," — посоветовал он. "Иди на них. Ты привыкнешь."

Джо мрачно сказал: "Я справлюсь."

Он начал потеть, стараясь не отставать. Снедекер был старше его,
но Снедекер уже много лет ходил на снегоступах. Джо снял шляпу и
промокнул вспотевшее лицо рукой в перчатке. Он бы продолжил идти,
даже если бы это его убило, и, судя по тому, как у него начали болеть ноги,
это могло произойти. Снедекер отстал, чтобы предложить ему кусок мяса.

  «Пеммикан», — сказал он. «Это останется с человеком».

Джо поел и благодаря еде набрался сил. Он пробился к Снедекеру на расстояние шести футов, пока солнце поднималось над заваленным обломками миром.

"Ты знал, что надвигается буря?" крикнул он.

"Не будь идиотом, чувак. Думаешь, я бы отпустил тех детей, если бы знал?"

Они пошли дальше, и казалось, Джо, что он шел бесконечно, и должны
продолжаем прогулку. Это было его проклятием за то, что он позволил двум подросткам, двоим, которые
были едва ли больше детей, рисковать своими жизнями в этом ужасном
белом аду. Но когда он посмотрел на часы, то обнаружил, что шёл всего четыре часа. Затем они поднялись на холм, и Снедекер
остановился, чтобы указать на что-то.

 У подножия холма две лошади без всадников
дрейф. За ними шли двое, лидер был одет в бизонью шкуру
пальто и шляпу с серебряной кисточкой, в то время как другой был одет в тяжелое
коричневое пальто Барбары. Забыв, что он не умеет ходить на снегоступах, Джо побежал,
и когда они добрались до пары, он был ноздря в ноздрю со Снедекером.
Запыхавшиеся, уставшие лошади остановились передохнуть. Джо прыгнул в окоп они
нарушил бросать обеими руками о его дочери.

— Бобби!

 — Привет, папочка! Мама волновалась?

 — Немного, — признался Джо. Он посмотрел на её уставшее лицо и снова обнял её. — Как ты пережила шторм?

Эллис сказал: "Мы так и не добрались до Ларами. Снег застал нас недалеко от той
хижины под холмом". Джо вспомнил хижину; они видели бизонов
недалеко от нее. Эллис закончил: "Нам пришлось провести там ночь".

Железный обруч сжался вокруг сердца Джо. Он сглотнул и задумался, как он
скажет это Эмме.

— Там не было камина, — заявил Снедекер. — И дров тоже. Как вы согревались?

Эллис сказал: «Мы расстелили на полу шкуры бизонов, накрылись другими и легли вместе, чтобы согревать друг друга». Он посмотрел прямо на Джо. «Это был единственный способ».

Их лица были усталыми. Но почему-то они сияли и были счастливы, и
на них читалась только невинность. Сердце Джо снова упало.
 Барбара подошла очень близко к Эллису, взяла его за руку и рассмеялась.

"Мы съели остатки маминого обеда на завтрак. Папочка! Сэндвичи с ветчиной на завтрак — это чудесно, если ты достаточно голоден!"

Джо сочувственно сказал: "Должно быть, это была ужасная ночь".

"Лучшая ночь в моей жизни". Эллис улыбнулся всем своим лицом. "Я спросил
Снова Барбара, и на этот раз она сказала "да".

"Боже мой, боже мой", - выдохнул Джим Снедекер.




ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Весна


О наступлении весны возвестил мягкий и нежный южный ветер. Он трепал верхушки сосен и наклонялся, чтобы погладить снежные сугробы. Снежный наст подтаял, и вода собралась в каждой канавке и углублении. Лед на горке Джо растаял, и прошлогоднюю сухую траву, оставшуюся между сугробами, скосило. Прошёл всю зиму и полдня грелся на солнце. Снег во дворе хижины растаял, и младшие дети могли там играть.

 Внутри хижины, дверь которой была открыта, чтобы они могли наблюдать за детьми, Эмма и Барбара чинили одежду.  Пара ботинок Джо
Эмма сидела, положив брюки на колени, и строчила заплатку на порванном колене. У неё были некоторые опасения по поводу изношенной одежды и наличия новой ткани, но ей не стоило беспокоиться. В Ларами были рулоны ткани. Даже у Снедекера было немного в запасе, и он заверил её, что в большинстве торговых постов она есть.

 . Барбара, сидевшая напротив, чинила одну из рубашек Тэда. Эмма посмотрела на дочь и улыбнулась.

"Это почти последний, не так ли?"

"Он самый последний."

"Хорошо." Эмма полной грудью вдохнула свежий воздух, который дул с юга.
поток через дверь. "Разве погода не чудесная?"

"Это божественно!" Барбара вздохнула.

Эмма спрятала улыбку. Барбара прошла легкой походкой и легкой душой для
большую часть зимы, и ничего, была одета в простое лицо с ночи
шторм. Она видела красоту во всем, даже неотесанным кабины
стропила, и Эмме было сделано, чтобы ничто не омрачало ее радости. Боль придёт к Барбаре, как и ко всем остальным, но боль, работа и трудности были одними из катализаторов, сплачивающих брак. Эмма усердно трудилась.

 Она была рада за Барбару и Эллиса, но знала, что Эллис сохранил
В нём была какая-то дикость. В этом не было ничего необычного; ни один молодой человек, стоящий своего
места, не будет довольствоваться тем, что тащится вперёд, как бык или корова. Эмма была вполне довольна своим будущим зятем с того самого сочельника, когда она с ним поговорила, и была почти уверена, что он перерастёт свою дикость, но она не исключала возможности, что вспыльчивость и импульсивность Эллиса могут сбить его с пути или привести к разрыву помолвки до того, как он успеет перерасти это. Она положила починенные брюки на стол и воткнула иглу с ниткой в передник.
Барбара закончила рубашку Тэда и повесила её на вешалку.

"Вот и всё, мама."

"Кажется, мы закончили." Эмма критически осмотрела работу Барбары и нашла её хорошей.  "Но позволь мне кое-что тебе показать."

Она подошла к своему сундуку и достала из него три отреза ситца,
один голубой, один коричневый и один бежевый, и развернула по полоске каждого из них,
разложив их на столе.

"Что ты об этом думаешь?"

Глаза Барбары заблестели. Она нежно прикоснулась к ткани и погладила её.

"Она прекрасна! Что ты с ней сделаешь?"

- Домохозяйкам нужны домашние платья, дорогая.

— Но, мама, у тебя же их теперь несколько.

 Эмма рассмеялась. — Я думаю о тебе. Ты же не думала, что я позволю тебе проделать весь этот путь до Орегона, чтобы ты томилась в хижине, да? Я купила это у Лестера Тенни за два дня до нашего отъезда.

«Мама!» Для Барбары каждое доказательство того, что однажды она действительно выйдет замуж за Эллиса, было чем-то волшебным, и она снова прикоснулась к ткани, словно благословляя её. Жизнь была полна самых прекрасных обещаний. Даже небольшая угроза того, что Хьюго Гири может снова досаждать ей, рассеялась после новостей о его переводе. В будущем не было ничего плохого.

С ножом на поясе и топором в руке Тэд вошёл в хижину. Он посмотрел на Барбару с полуулыбкой-полуухмылкой, и Эмма
нахмурила брови. Казалось, Тэд получал огромное удовольствие от
 помолвки Барбары и Эллиса, но Эмма не знала, что однажды вечером, когда они думали, что остались одни, Тэд застал Эллиса целующим его сестру. Он не выдавал своего присутствия, он ускользнул так же тихо, как и пришёл, и никому об этом не рассказал. Почему мужчина вообще должен целовать девушку, было выше его понимания. Почему Эллис, чтобы
на кого обращал внимание Тэд, но кто с тех пор упал на несколько ступенек в глазах Тэда
стоило ли беспокоиться о том, чтобы поцеловать Барбару, было полной загадкой. Но
это был веселый тайна и что обстановка чуть не конец
частная развлечений.

"Привет," сказал он.

Эмма сказала: "Тед! Сколько раз я должен повторять тебе, чтобы ты вытирал грязь с
своих ботинок, прежде чем входить?"

"О, да". Тэд опустил взгляд на свои заляпанные грязью ботинки. "Ну, я все равно собирался уходить".
в любом случае, я снова вышел."

Он выскочил за дверь, и Эмма вздохнула: "Этот парень и минуты не может усидеть на месте"
!

Она подошла к двери, чтобы посмотреть, куда он ушел, но его уже не было дома.
зрелище. Младшие дети под присмотром маленького Джо строили
дом из обломков дерева, которые они подобрали во дворе. Эмма
посмотрел вниз, где Джо работал, и на миг в ее глазах тепло жил
на него.

Она вернулась, чтобы разрезать узоры для платьев дома Барбары.

 * * * * *

Джо, Эллис и Джим Снедекер делали зарубки на брёвнах, которые Джо и Эллис
нарезали и принесли. Снедекер, хоть и был стариком, отнюдь не был слаб.
 Хотя он и не был таким активным, как Джо или Эллис, он пользовался топором дольше
лет, чем Джо был старым, и он составил в мастерстве чего ему не хватало в
ловкость. Хотя Джо был лучшим топор трио, Snedeker зубчатый
почти столько же журналов, как Эллис.

Джо работал охотно, с удовольствием, потому что эта работа ему нравилась. Но внутри
его снова охватило сильное беспокойство, и он повернул лицо к южному ветру
. Каждое малейшее изменение в нём становилось почти личным делом,
потому что они отправились из Миссури, чтобы построить новую жизнь в Орегоне, и
ничто не должно было им мешать. Когда снег таял, вырастала трава, а
снег таял, если дул южный ветер. Как только травы становилось достаточно,
трава, по которой они могли бы пройти.

 Рядом с тем местом, где они работали, группа дрожащих на ветру осин, чьи стволы и ветви уже окрасились в весенние зелёные тона, покачивалась на ветру.  Среди них прыгал заяц, который присел у основания дерева и замер.  С довольной собачьей ухмылкой на морде, навострив уши, Майк побежал по раскисшему снегу в погоню, и они оба исчезли.
Снедекер положил топор на бревно.

"Хотел бы я знать, сколько этих мелких тварей прикончил твой пёс, Джо. С тех пор, как ты его сюда привёл, он только этим и занимается."

— Он гнался за ними от самого Миссури, — сказал Джо. — Эта чёртова собака, наверное, пробежала столько, что хватило бы на шесть поездок в Орегон и обратно. Но он до сих пор ничего не поймал.

 — Это не мешает ему пытаться, — хмыкнул Снедекер. — Напоминает мне одного знакомого охотника. Он поймал больше бобров, чем кто-либо другой, и когда никто
в шоу не мог найти бизона, он мог. Но ему нужен был белый медведь. Их там было полно, но его лекарство не подходило для белых медведей. Все остальные охотились на них, но не Пеган Келли. Он так
он рылся в своих ловушках, сдирал шкуры и мчался на поиски
белого б'ара. Наконец он нашел его. Б'ар нашел его в то же время. Когда Я
приходите к ар б лежала мертвая, как камень' Piegan было почти так.
Но он был улыбаться, как койот, что просто ketched антилопа ребенком.
«Я поймал свою добычу, — говорит он мне, — теперь я могу умереть счастливым». И он умер. Так же будет и с твоей собакой.

Ветки осины затрещали сильнее. Джо посмотрел на них.
 Дрожащая осина дрожала, даже когда все остальные деревья стояли неподвижно, и Джо никогда не понимал почему.

— Почему осины дрожат, Джим? — спросил он.

— Они мягкие. Я думаю, что их ветви не такие жёсткие, как у других деревьев.

— Дело вовсе не в этом, — возразил Эллис. — Крест, на котором
был распят Христос, был сделан из осины, и с тех пор все осины
дрожат.

— Где ты это узнал? — спросил Снедекер.

«Я просто от природы умный. Кроме того, я видел это в книге».

«Книжное обучение, — мрачно произнёс Снедекер, — никому не приносит пользы.
 Даёт им причудливые идеи в простой деревне. Тебе стоит сказать об этом миссис, Джо».

Джо ухмыльнулся. Эмма обучала Тэда и малышку Эмму основам
английского, арифметики и правописания. Это помогало ей скоротать время,
и, несмотря на мнение Снедекера по этому поводу, это помогло бы и
молодым людям.

"Твой веснушчатый малыш уже идёт," — сказал Снедекер.

 Майк бегом вернулся, чтобы попрыгать на Тэда. Собака резвилась вокруг него,
яростно виляя хвостом. Чуть оттолкнула его, и Майк упал на его
учителя. Джо улыбнулся. Майк не зарабатывал себе на жизнь ни в Миссури, ни на Тропе
, но было приятно сознавать, что он был там и он
был компаньоном для Тэда.

"Можно мне взять ружье и пойти поохотиться, папа?" Спросил Тэд.

"Здесь довольно слякотно".

— Я буду осторожен.

— Ну, давай. Но не заходи слишком далеко.

Майк, семеня рядом с ним, Тэд побежал обратно за ружьём. Снедекер
посмотрел ему вслед.

"Ты не боишься, что он понесёт ружьё?" — спросил он Джо.

«Я бы вернулся в Миссури, но не сюда. Он многому научился».

«Скорее всего, малыш», — заявил Снедекер. «Я помню то время…»

Снедекер пустился в долгий бессвязный рассказ о молодом мексиканце, которого они нашли в Санта-Фе, и Джо слушал вполуха. Миссури почему-то казался очень далёким и нереальным, как будто они никогда там не жили
разве что во сне. Единственной реальностью был Орегон, и они уже прошли
большую часть Пути. Если бы они стартовали из Snedeker's как можно скорее
насколько позволяли условия путешествия, они добрались бы до Орегона задолго до
тех, кто стартовал этой весной из Индепенденса. У них будет уйма
времени, чтобы найти землю, которая им понравится, построить хижину и, возможно, посадить
какие-нибудь культуры.

"... парень уехал в Техас", - закончил Снедекер. «Последнее, что я о нём слышал, — он неплохо устроился, угоняя лошадей и скот в Мексике и перегоняя их через границу. Джо, ты мне за это не заплатишь!»

"О ... о да, я слышал тебя. Джим, когда мы можем ожидать траву?"

"Эмми-гранты", - проворчал Снедекер. "Они свет в Oregon и их
хвост горит, пока они получают тар. Затем они проводят остаток своих дней
дурак доить коров и ползет, плуг. Я не знаю, почему все вы
потрудитесь оставить Mizoury".

"Земля мягче в Орегоне," Джо усмехнулся. "Это упрощает
на пашне."

"Тьфу! Если бы Господь предназначил людям пахать, они бы родились с плугом в руках
".

«И если бы Он хотел, чтобы они стреляли, то, полагаю, они родились бы с винтовкой в
руках?»

- Это не одно и то же. Это совсем не одно и то же. Звучит так, будто твой
молодой человек во что-то вляпался.

На гребне холма раздался выстрел, и его эхо затихло вдали.
Джо прислушался, ожидая второго выстрела, но ничего не услышал. Через двадцать минут появился Тэд, волоча за собой на верёвке лесного волка, а Майк гордо трусил рядом с ним. Тэд, тяжело дыша, остановился.

"Их было трое!" — злорадствовал он. "Они собирались наброситься на старого Майка,
а меня даже не заметили! Двое других убежали, как испуганные кролики, когда я застрелил этого! Врезал ему прямо в ухо!

"Он бежал?" Поинтересовался Снедекер.

"Не-а!" Презрительно сказал Тэд. "Он просто бежал рысью".

"Ты целился ему в ухо?"

"Конечно. Решил, что это заставит его остаться".

Снедекер сухо сказал: «Ну, не стреляй мне в ухо, неважно, иду я или скачу. Ты будешь очень кстати с винтовкой, когда немного подрастешь».

«Тебе следовало бы поохотиться на что-нибудь, что мы могли бы съесть», — сказал Джо.

— Не надо мне тут проповедовать, — возразил Снедекер. — Мясо можно купить, а вот волчьи шкуры — нет. Ошкурьте эту тварь, выделайте шкуру, и
какой-нибудь эмигрант из Орегона заплатит за неё хорошие деньги.

— Они покупают такие вещи?

 — Они тратят деньги на то, что привлекает их внимание. А то, что привлекает их внимание, — это всё. Вы могли бы продать им полноразмерный пароход, если бы он у вас был. Они не смогли бы его перевезти, а если бы и смогли, то не знали бы, что с ним делать в Орегоне. Но они бы его купили. Юнец, ты не против, если я возьму
ту короткую винтовку с моей стойки?

"Да."

"Хочешь обменять на неё свою волчью шкуру?"

"Ого!" — ахнул Тэд.

"Сними шкуру с этого зверя, и винтовка твоя, длинная, с прикладом и
пулями. Пули тебе придётся делать самому."

«О!» — Тэд шёл по облакам. «Можно мне его, пап?»

— Мистер Снедекер так говорит.

— Я сразу же освежую волка, как только посмотрю на ружьё!

Тэд потащил волка в магазин. Джо посмотрел ему вслед, затем повернулся к Снедекеру.

 — Шкура не стоит ружья.

— Обычно так и есть. Но любой парень такого роста, который может прицелиться в ухо волку и попасть в него, может в любой момент обменять шкуру на винтовку. Оно того стоит.

Джо озадаченно покачал головой; он думал, что хорошо понимает Снедекера, но оказалось, что это не так. Однако старик проникся симпатией к Тэду.

Весь день дул слабый ветер, превращая всё вокруг в море слякоти. Младшие дети играли на улице почти до вечера, потому что их игровая площадка была достаточно сухой, и Эмма была рада, что не нужно за ними присматривать. Она встретила Джо с улыбкой и была в приподнятом настроении, когда он пришёл ужинать. Но не всё её хорошее настроение было вызвано тем, что дети не докучали ей. Как бы она ни боялась открытых равнин, сейчас, в мягкую весеннюю погоду, они казались ей менее тревожными, чем вечные стены их хижины. Всю зиму она была прикована к дому.
в хижине или рядом с ней, и теперь освобождение было близко. Это обещание
неслось в тёплом ветре и тающем снеге. Они зашли так далеко,
что Орегон уже не казался таким далёким.

"Скоро вырастет трава," — заверил её Джо.

"Я знаю. Я чувствую это."

Потепление продолжалось, и с каждым днём таяло всё больше снега. То тут, то там,
там, где весь день светило солнце, появлялись участки голой влажной земли.
На осинах появились пушистые почки, и стая гусей, направлявшихся на север, закудахтала
над ними. Куры Эммы, которые всю зиму были заперты в сарае, могли уйти.
вылезли и поскребли в земле, и они снова начали укладываться.

Джо, Эллис и Джим Снедекер продолжали работать над новым зданием Снедекера
и Джо знал, что старый Горец надеется, что он останется
до тех пор, пока оно не будет завершено. Он ничего не сказал; Snedeker всегда остаются где
он пожелал, когда он хотел пойти туда и он никогда не просил ни одного человека
разрешение. Само собой разумеется, что у всех остальных был такой же
свобода выбора и он не будет пытаться провести с Джо. Но Снедекер был
стар. Он не мог сам возвести здание, и не было никакой уверенности
о том, когда он найдёт другого эмигранта, готового обменять свой труд на
деньги или припасы. Снедекеру нужна была помощь прямо сейчас.

 Джо хотел помочь ему и, поскольку тяжёлая работа помогала ему справиться с растущим беспокойством, он нещадно гонял себя и Эллиса.
 Эллис помалкивал и выполнял приказы Джо. Они уложили брёвна на выбранном Снедекером месте и с помощью салазок закатили их на
него. Когда стены стали такими высокими, какими должны были быть, крышу сделали из
жердей, которые положили сверху и укрепили дополнительными жердями. Джо показал Эллису, как раскалывать
стружка из кедрового бруса. Один удар топора сделал это, и хотя стружка
была неодинаковой по размеру, она была лучшей крышей, чем смешанная
глина и глина, которыми были покрыты другие здания. Снедекер покрыл свои
крыши тем же материалом, который он использовал для облицовки.

Но даже во время работы Джо беспокоился. Пушистые осиновые почки уступили место
крошечным листьям, и только в тех местах, которых редко касалось солнце, снег
задержался грязно-серыми пятнами. Беременная земля напряглась от родовых схваток
и вот-вот должна была родить во всей своей красе.

Они работали от рассвета до заката, но когда закончили, Джо и
Эмма не могла оставаться в хижине. Тропа вилась мимо поста Снедекера
и исчезала на западе. В конце тропы их ждала сбывшаяся мечта, и каждую
ночь они шли по ней, держась за руки. В темноте Джо опускался на
четвереньки, чтобы нащупать траву, без которой нельзя было идти. Только
когда он убеждался, что травы ещё недостаточно, его душа обретала покой.

Джо всё больше раздражался и сдерживал себя, только яростно работая
над новым зданием Снедекера. Оно должно было быть вдвое больше прежнего
В нынешнем магазине, который должен был стать складом для бурых халатов,
Снедекер пошёл на большие уступки ради комфорта. На почте они с Эллисом
спали на полу, используя бурые халаты в качестве матраса и покрывала, но здесь
должны были быть койки. В личных покоях Снедекера должен был быть
камин, и это было настоящей революцией, потому что раньше у него его не было. Снедекер и Эллис встали и оделись
в своих холодных комнатах на посту.

 Снедекер, сам хороший плотник, работал на крыше рядом с Джо,
когда Джо вдруг бросил молоток на землю. В соснах раздалась песня
Воробей изливал душу, а откуда-то издалека его бранил прилетевший раньше
воробей. По небу плыла стайка маленьких облачков, а Джо сидел,
наблюдая и слушая. Снедекер перестал работать и с любопытством
посмотрел на него. Джо посмотрел на зеленеющую траву вокруг столба и
проследил взглядом за Тропой. Он сказал:

«Я кое-что понял, Джим».

«Да?»

«Тропа не слишком мягкая, и мои животные в хорошей форме. Какое-то время им не понадобится много еды, а через неделю трава вырастет».

 «Да. Это так».

 «Значит, мы уезжаем завтра».

— Подожди немного, и мимо проедет обоз, с которым ты сможешь
поехать.

 — Мы так далеко забрались в одиночку. Мы можем пройти остаток пути сами.

 — Думаю, можете. Хотя мне не хотелось бы, чтобы ты, твоя жена и все
эти дети уезжали отсюда. «Всю зиму здесь было очень
весело».

«С каких это пор ты стал веселым?»

«Должно быть, старею», — признался Снедекер. «Ты же знаешь, что Эллис не выпускает
из виду твою девчонку? Он поедет с тобой».

Джо мрачно посмотрел на горизонт. Он уже сказал Эллису , что он
Отец Барбары, а не ее хозяин, и что у него не было намерения
выбирать для нее мужа. Но он очень беспокоился об этой паре. Молодой
любовь была восхитительной вещью, яркой и сверкающей поездкой на радуге.
Но слишком часто молодые влюбленные видели только блеск и радугу, и
Эллис все еще был неуравновешен. Джо подумал о людях, которых он знал, о Клоде
Карсон, Томас Северенс, Арнольд Пуласки, которые не смогли справиться с
проблемами, возникшими в браке, и просто бросили свои
семьи. Предположим, Эллис женился и бросил Барбару? Прерия была
Удобное место, где можно исчезнуть. Но Джо сказал только:

«Я думал, он поедет».

Снедекер вздохнул. «Если бы мне нравилось фермерствовать, а мне не нравится, я бы тоже поехал. Но не думаю, что мне бы это понравилось. Орегон к этому времени стал цивилизованным».

— Ты ведь сам можешь закончить строительство, не так ли?

 — Да. Нечего делать, кроме как закончить крышу, заделать щели и
закончить внутреннюю отделку. Спешить некуда. Индейцы ещё не скоро
приедут, а эмигранты — ещё позже. Если я сильно отстану, то попрошу кого-нибудь из
них помочь мне. Ты знаешь, куда поедешь в Орегоне?

"Нет. Я решу, когда мы приедем."

«Я не говорю тебе, что делать, но если ты хочешь по-настоящему хорошую страну, где ты можешь выбирать, то за Форт-Бойсом есть несколько таких. У проповедника по имени Уитмен была миссия неподалёку, пока он и все остальные в миссии не были убиты индейцами, может, лет десять назад. Армейский пост, Кэмп-Экстон, неподалёку. Примерно в полудне пути к западу от Экстона
вы дойдёте до ручья. Он чистый, как колокольчик, и вы не собьётесь с пути из-за белых камней в ручье. Поверните на север на восточном берегу, и
вы дойдёте до лугов, где трава растёт высотой с голову пони.
Эмми-гранты не любят останавливаться там после резни в Уитмене, но
это хорошее место, если вы хотите его посмотреть.

— Я, пожалуй, так и сделаю, — решил Джо. — Как там сейчас индейцы?

Снекер пожал плечами. — Как и всегда. Вы можете с ними поладить, если захотите. Просто дайте им знать, что ваша винтовка заряжена и вы можете стрелять,
но не стреляйте без необходимости. Вам, Эллис, и этому меткому стрелку,
 вашему сыну, не о чем будет беспокоиться. Кроме того,
скоро появятся новые эмигранты, которые будут искать этих негодяев.
Поселение будет расширяться. Если вам это нравится и вы хотите занять
несколько из этих хижин, стройте подальше от ручья. Когда она
разбушуется, она может быть очень опасной.

Они спустились по лестнице. Эллис, выпиливающий отверстия для окон, вышел из
дома, чтобы присоединиться к ним. Его взгляд искал и нашёл Барбару, которая
стирала одежду на скамейке рядом с хижиной. Лёгкая улыбка озарила его лицо, и Джо с удивлением подумал, что в таком виде он совсем не похож на Перси Перла.

 «Заправь рубашку в брюки и подтяни ремень!» — крикнул Снедекер.
«Ты уезжаешь утром, так что давай-ка загрузим повозку!»

Они отправились в путь на рассвете, когда с пасмурного неба моросил
мелкий дождик, а клочья тумана, словно призрачные платья,
висели в каждом укромном уголке и овраге. Барбара осталась в повозке,
чтобы присмотреть за малышами, а Эллис поехал впереди на Кинге.
Барбара, которую он крепко прижимал к себе, стояла в дверях своего кабинета и махала им на прощание. Они помахали ей в ответ, и все
были веселы и счастливы. Их пребывание у Снедекера было приятным,
но они собирались в Орегон и Snedeker не будет здесь одиноко очень
долго. А вагон нажмите дорога на Запад, остальные вагоны были
начиная с разных точек над "Миссури". У Снедекера была бы компания
и он нигде не подошел бы, кроме как здесь.

Они завернули за поворот, и пост Снедекера скрылся из виду. Никто больше не смотрел
назад, только вперед. Впереди лежал Орегон.




ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Мул


Они уже месяц шли по Тропе. Позади них лежала земля, поражающая контрастами и мрачной красотой. Они переправлялись вброд или на пароме через реки и ручьи
эта рана из твердыне так далеко и тихо, что казалось, они
нет конца. Странно образований пестрые скалы образовались пустынные
мало места дикой природы сами по себе. Пронзающие облака пики с
вдалеке маячили белоснежные вершины. Это была не ласковая страна
и не место для робких людей. Но для отважных душой
и сильных сердцем, которые были способны противостоять вызовам, которые это бросало,
это было хорошо.

Тэду он понравился, и Джо тоже. Эмме он не понравился. Для неё он был
слишком огромным, слишком большим и слишком мрачным, и хотя она ценила его красоту
она надеялась, что Орегон будет более мягким и нежным. Маленький Джо нахмурился.
пока он искал ответы на проблемы, которые, по его мнению, должны были существовать здесь, и
остальным маленьким детям было просто любопытно. Устав от ежедневной езды
, они мало чего хотели сейчас, кроме как найти конец
путешествия и соответствующим образом отвлечься в пути.

Барбара и Эллис, пылая любовью друг к другу, смотрели на землю, по которой они
проезжали, в каком-то счастливом оцепенении. Каждый день был чудесным,
потому что каждый день они могли быть вместе, но самым впечатляющим было
Вид или самая величественная гора значили для них меньше, чем лунный или звёздный вечер, когда они могли гулять при мягком свете и парить на волшебных крыльях, которые даруются всем юным влюблённым. Находясь рядом с теми, кто был в повозке, они в то же время были вдали от них. Для каждого из них самым важным в мире был другой. Слово или жест, которые в обычной жизни были бы банальными, приобретали особый смысл и значение. Их личный мир был удивительным местом, куда никто не мог проникнуть.

Они не видели индейцев, но находились в индейской резервации. Мулы и корова
всегда были привязаны рядом с повозкой и никогда не оставались без присмотра. Дежурство
было источником особого удовольствия для Тэда, который всегда заступал на первую
вахту в первые пару часов после наступления ночи. Майк
стоял рядом с ним, крепко сжимая в руках винтовку, которую дал ему Снедекер.
Тэд прислушивался к каждому звуку, а когда их не было, придумывал их сам. К большому разочарованию Тэда, индейцы так и не появились,
но он не терял надежды. Каждый вечер в десять часов
Тэд неохотно лёг на кровать, а Джо заступил на дежурство до двух часов. Третьим
дежурным был Эллис.

 Эллис лежал на траве, подложив под голову сложенные чашечкой ладони, а рядом с ним
лежало ружьё. Мулы неподалёку наелись досыта и стояли, прижавшись друг к другу. Привязанная корова легла, чтобы пожевать жвачку, и испачканная попона повозки казалась белоснежной в нереальном свете ночи. Большая лошадь Эллиса топнула копытом и взмахнула хвостом. Эллис поднял голову, чтобы посмотреть на лошадь, и снова уставился в усыпанное звёздами небо.

Ему казалось, что в его жизни было три этапа. Первым было его
детство, и он помнил свою весёлую и нежную мать. Она лечила его
порезанные пальцы, ободранные коленки, разбитые сердца, все маленькие
детские трагедии, которые неважны почти для всех, кроме ребёнка.
 Эллис отчётливо помнил, как они с ней катались верхом: она на
резвой лошади, а он на пони. Ему всегда казалось, что они могли бы
кататься так вечно.

Вторая фаза, которую Эллис считал бесплодной, наступила после смерти его
матери. Его отец был любящим и добрым и по-своему
Он гордился Эллисом. Но он был слишком занят азартными играми
и своими многочисленными предприятиями, чтобы уделять достаточно внимания сыну. Эллис
был убит горем, когда тот умер, но это было не то полное отчаяние,
которое он испытал, когда умерла его мать.

Хуже всего были те годы, когда им управлял дядя Джордж — дядя Джордж, лицемерный мошенник, завладевший большей частью семейного состояния настолько законными и хитрыми способами, что даже друзья Эллиса, которые хотели ему помочь, ничего не могли сделать. Но
все это было в прошлом. В то время Эллис ненавидел Джорджа, но позже
события заставили эту ненависть казаться какой-то тусклой и неважной.

Третий этап, короткий, сосредоточилось о Мэри Харкнесс, а
жизнерадостная, красивая, умная маленькая брюнетка. Эллис бросил сам
сердцем и душой к ее ногам. Теперь он знал, что она никогда не хотела его присутствия.
И пыталась как можно вежливее сказать ему об этом. Но
Весь мир Эллиса рухнул, когда Мэри вышла замуж за другого.

 Теперь, чувствовал Эллис, он вступал в четвёртую и самую достойную жизнь
этап его жизни. Ему казалось, что до встречи с Барбарой он
никогда не осознавал, насколько он способен чувствовать. Это было
почти то же самое, что прожить двадцать лет, так и не став по-настоящему
живым. В Барбаре он обрёл счастье, и она была его единственной
возможной жизнью. Эллис знал это и был благодарен Мэри Харкнесс за
то, что она помогла ему сейчас. Эллис также знал, что Эмма
доверяла ему, хотя и не полностью, и у него было ощущение, что Джо
совсем ему не доверял. При мысли о том, что Джо
с тревогой и подозрением наблюдает за ним, Эллис почувствовал знакомую ярость
и негодование начали нарастать в нём, и он с трудом подавил их, потому что усмирить свой гнев было единственным, что он был решительно настроен сделать.

Внезапно он сел и схватил винтовку обеими руками. Из ночи донёсся звук, которого там быть не должно было. Мгновение спустя перед ним возникла тень, и сердце Эллиса подпрыгнуло.

"Бобби!"

— Я не могла уснуть, — тихо сказала она. — Я вышла, чтобы увидеть тебя.

Он встал, обнял её за тонкую талию и поцеловал. Их губы разомкнулись, но они продолжали обнимать друг друга, глядя друг на друга.
Эллис посмотрел на звёзды, и на мгновение они стали для него целым миром.

Эллис сказал: «Хотел бы я, чтобы мы были в Орегоне».

«Почему?»

«Чтобы я мог жениться на тебе».

Она мечтательно сказала: «Я тоже хотела бы, чтобы мы были там». Затем она улыбнулась.  «Мама
и папа настаивали на том, чтобы мы все обосновались в Орегоне, прежде чем
мы сможем пожениться».

- Устроились, и у нас есть крыша над головой, - напомнил он ей. Он сухо усмехнулся
. - Думаю, может быть, они все еще не уверены, что я способен построить
крышу.

"О, они думают, что ты способный, все в порядке". Она хихикнула. "Я думаю, они
— Я думаю, что ты можешь увлечься какой-нибудь другой девушкой. Знаешь, это порыв.
 У тебя много порывов, Эллис Гарнер!

 — Ты абсолютно права, — согласился он. — Прямо сейчас у меня есть порыв поцеловать тебя дважды."Он так и сделал. "И построить большой, красивый дом для нас
и наших двадцати детей". Его голос приобрел мягкий, напевный
ритм. "Я построю дворец для моей королевы, - пообещал он, - весь из чистого
белого мрамора. Но цвета внутри будут теплыми и красивыми, как у
тебя. И каждый день я буду приносить тебе молоко и мёд, а в остальное
время я буду счастлив просто смотреть на тебя.

Она мягко рассмеялась. «О нет, Эллис. Это будет красивый бревенчатый дом с большой кухней, где я смогу готовить то, что тебе нравится, и каждый день, когда ты будешь возвращаться с полей, ты будешь приносить мне полевые цветы. Кроме зимы, конечно. Тогда ты сможешь приносить мне вечнозелёные ветки с ладаном, чтобы я могла их подрезать, и тогда всё всегда будет выглядеть так, как ты хочешь».

Они стояли вместе, пока ночь сменялась рассветом. Эллис виновато
посмотрел на неё.

"Я не должен был тебя будить!"

"Я _хочу_ бодрствовать. Это интереснее, чем спать!"

"Ты не устала?"

"Правда, нет."

— Ты хочешь сегодня утром поехать вперёд?

— О да!

Взявшись за руки, они вернулись к повозке. Эллис развёл костёр и
нагрел воду. Выйдя из повозки, Джо потянулся и пошёл посмотреть на
мулов. Мгновение спустя Эмма нежно поздоровалась с молодыми людьми и
ласково посмотрела на них. Они сели рядом и позавтракали.
 Затем Эллис оседлал свою лошадь, и они оба
взобрались в седло.

Это было частью их ритуала, они делали это каждый день и
говорили себе, что разведывают путь. Но на самом деле повозка
ехала медленно, а лошадь была быстрой. Она обеспечивала им крылья, которые
фантазии, созданные для них. Барбара, весившая не больше перышка,
обняла Эллиса за талию, и они отправились в путь. Они проехали, наверное, четыре или пять миль,
а потом пошли пешком, ведя лошадь под уздцы, пока их не догнал фургон. Но в то утро они едва успели отъехать от фургона, как увидели их.

Они поднимались по тропе, дюжина мужчин верхом на крепких, жилистых маленьких лошадках, и Эллису не нужно было смотреть на них дважды, чтобы понять, что это были
индейцы. Он сжал в руках свою длинную винтовку и прошептал:

«Видишь их?»

«Я вижу их», — прошептала она в ответ.

Они вели своих лошадей шагом, но, увидев Эллиса и Барбару, перешли на рысь. Барбара крепче обняла его, и Эллис мягко сказал:
 «Не бойся».
 Она вздрогнула. «Они... они приближаются».
 «Но они не смогут нас догнать».

Он развернул своего большого коня и погнал его обратно тем путем, которым они пришли.
Страх Барбары утих. Эллис, сказала она себе, знает, что делать. Он
всегда знал. Они увидели фургон, и Джо остановил мулов.
Эллис натянул поводья рядом.

- Индейцы, - быстро сказал он. - Нам лучше быть готовыми.

Тэд, который хотел подраться с индейцами, но теперь был потрясен
перспективой боя, прислонился к колесу фургона с винтовкой в руках
. Он перестал трястись и посмотрел на затвор своей винтовки, в то время как
его челюсть мрачно сжалась. Джо сел на сиденье, держа винтовку наготове. Эллис и
Барбара остались на Кинге. Как раз перед тем, как пришли индейцы, Эллис заговорил
резко и властно. "Мы в меньшинстве, Джо. Мы не хотим
драки. Мы не поднимем ружья, пока они этого не сделают - и тогда мы будем стрелять на
поражение. Но помни, и ты тоже, Тэд! Не поднимай ружья, пока я не скажу
.

Пришли индейцы.

Они остановились примерно в двадцати футах от нас, двенадцать мрачных мужчин, чья одежда и
цвет кожи выдавали в них индейцев, а лица ничего не выражали
. У двоих были ружья, у остальных луки и стрелы. Они смотрели на
мулов, лошадь, фургон и Барбару. Как будто у него никогда не было
думал, что он может быть остановлен, как будто ничто не могло остановить его, в
храбрый на черном пони подъехал к Эллис. Но он игнорировал Эллис и
рассмотрев серьезно Барбара. Джо сжал приклад винтовки,
ожидая сигнала от Эллиса. Эллис не издал ни звука.

Индеец поднял руку, как бы желая коснуться волос Барбары. Тэд замер
и почти закричала. Джо напряженно наклонился вперед, подкладка из его
сухость в горле.

От Эллиса по-прежнему не было слышно ни звука, ни движения.

Рука индейца коснулась волос Барбары. Она не дрогнула. Все еще держа свою
руку на ее волосах, индеец повернулся и посмотрел Эллис прямо в глаза
. Это был долгий взгляд, молчаливый, загадочный и притягательный, и Эллис
ответил на него, не двигаясь, не моргая. Тишина была напряжённой,
и единственным звуком в ней было быстрое, прерывистое дыхание Эммы
Барбара сидела в повозке, прижимая к груди младенца Карлайла. Барбара стиснула зубы и подумала, что ещё мгновение — и она закричит.

 Индеец нежно погладил её по волосам, словно это было что-то странное и чудесное. Затем его рука опустилась. Он развернул лошадь, и без единого звука, не меняя выражения лица, двенадцать всадников развернулись и поскакали обратно.

Барбара, всё ещё обнимавшая Эллиса, обмякла. Джо молча сидел на
сиденье фургона, ещё не до конца осознавая, что произошло, потому что
случилось слишком быстро, чтобы обеспечить полное понимание. Но он
знал. Эллис, вспыльчивый, импульсивный человек, показал
большим нервом и устойчивость их всех. Эллис спас их от
кровавой и проигранной битвы. Тэд тоже понимал это. Его глаза, устремленные на
Эллиса, были полны обожания и всегда будут полны обожания.

Тэд посмотрел на свою сестру, самую счастливую из всех девушек.

 * * * * *

Солнце пригревало и ласкало крышу повозки, а зелёная трава, которая ещё не достигла полной зрелости, росла по обеим сторонам
Орегонской тропы. Это задело немного, но не сильно, на пару
путешественников они встречали приходившие к востоку от штата Орегон. Есть
Горцы иногда только лошадь, на которой они ехали, одежду они
носил, а винтовки они несли. У других было от двух до целых
тридцать вьючных животных, нагруженных либо мехами, либо товарами, которые они
везли в Форт Бойсе. Но Орегонская тропа, вероятно, самая длинная,
широкая и оживлённая в мировой истории, ещё не знала того наплыва людей,
который ожидался вскоре.
земельно-голодные эмигранты достигли этого места. Что бы месяцев;
быстро перемещая вагоны не сделать здесь до последней половине августа
или первой половине сентября.

Эллис и Барбара на лошади Эллиса вместе спустились по тропе.
Гордо неся свое короткое ружье, Тэд шел рядом с фургоном, а Майк
следовал за ним по пятам. Задние створки были открыты, чтобы обеспечить свободный приток воздуха, и дети столпились сзади, выглядывая наружу. Они были в Орегоне, в Земле обетованной, и им было так интересно, что они лишь изредка играли в свои игры. Сидя рядом с Джо, Эмма
она сняла шляпку, и легкий ветерок играл ее шелковистыми волосами.
Эмма познала великий покой и тихое счастье. Почти год они
были бездомными скитальцами, и теперь, совсем скоро, у них снова будет
дом.

"Посмотри на эту землю!" Джо злорадствовал. "Посмотри на траву! Чтобы выращивать урожай на такой земле, не нужно быть фермером.

«Мне это нравится, Джо!»

«Мне тоже!»

Джо глубоко вздохнул. У него были топор, винтовка и инструменты.
Мулы принадлежали ему, как и корова. Всё, что могло понадобиться человеку, было под рукой, но это было по-другому, потому что здесь была полная свобода.
И здесь тоже. В следующий раз, когда Джо будет пахать поле, он будет пахать его для себя, а не для Элиаса Дорранса. Джо хлопнул поводьями по крупам мулов, чтобы они шли немного быстрее. Затем он ослабил натяжение поводьев, и в нём зародилось лёгкое беспокойство.

В то утро оба мула бодро тронулись с места, и он лишь мельком взглянул на них, но теперь увидел, что кобыла-мул шла, опустив голову и поникнув ушами. Она неуверенно переступала с ноги на ногу, и, когда Джо хлопнул по поводьям, она покачнулась. Эмма тоже это заметила, и тревога, которую она почувствовала, ясно прозвучала в её голосе:

"Что случилось?"

"Я не знаю".

Команды остановлено, как только он заговорил, и лошадь мул повернул
допрос голову в сторону своего напарника. Он тихонько обнюхал кобылу, и Джо
спрыгнул с сиденья фургона и подошел к голове упряжки. Лошадь
смотрели на него с тревогой, но кобыла стояли усталые, в одной упряжке с ней
носом почти касаясь след. Осторожно, Джо взял их в узде
и привел их в траву. Кобыла тяжело дышала.

"Она больна!" Сказал Джо. "Нам придется остановиться!"

Подошел Тэд. Его винтовка, которую он не выпускал из виду с тех пор, как
Он держал поводья в руке, и на его лице было написано беспокойство.


"Что случилось, пап?"

"Я не знаю."

Как можно осторожнее он распряг упряжку и снял с лошадей сбрую. Мула он привязал, но кобылу оставил без привязи. Она сделала несколько неуверенных шагов и остановилась. Лошадь
с беспокойством последовала за ней и встала очень близко. Она отошла в сторону, когда Джо
подошёл ближе, чтобы осмотреть её. Успокаивая больное животное своим
голосом, он приподнял её дряблые губы и заглянул в рот. Язык у неё был горячим, а дыхание — зловонным.

Джо отступил назад. Он считал, что разбирается в мулах и их болезнях, но с этим он не был знаком. Должно быть, это что-то специфическое для западных стран; может быть, прошлой ночью или сегодня утром мул съел что-тоОна была отравлена. Или, возможно, это был
укус какого-то ядовитого насекомого. Это был не змеиный яд; Джо
знал, что мулы, укушенные змеями, выздоравливают, если их
отпустить. Он наполнил ведро из бочки с водой и поднёс его к морде
кобылы, но она сделала всего несколько глотков и пошатнулась. Дети
с беспокойством наблюдали за ней, и Эмма спросила:

— Она умрёт, Джо?

Внезапно расстояния снова показались огромными, а Тропа — заброшенной. Впервые Джо
понял, насколько они зависят от
мулы и как они пропадут без них. Сломанную повозку можно починить,
но один мул не сможет её тянуть. Джо достал лекарство, которое
носил в своём ящике с инструментами, и встряхнул коричневую бутылочку. Но даже
делая это, он чувствовал безнадёжность. Это было лекарство из Миссури,
а у мула был недуг из Орегона. Тэд крикнул:

 «Она упала!»

Джо обернулся и увидел, что мул упал в траву и изо всех сил старается
поднять голову. Но пока он смотрел, мул опустил голову и
лежал ничком, тяжело дыша.
Это было ужасно. В её горле что-то захрипело, и она несколько раз
вдохнула и выдохнула. Затем наступила тишина. Мул поднял голову и хвост и
издал оглушительный рёв. Очень осторожно, медленно ступая, мул подошёл к своей мёртвой подруге и коснулся её мордой.

  Эмма посмотрела на Джо и опечалилась, потому что сейчас Джо выглядел более расстроенным и обеспокоенным, чем когда-либо за всё путешествие. Она знала,
что это не те богатые, ровные, хорошо орошаемые луга, о которых говорил Снедекер. Им придётся ехать дальше, и они будут вынуждены остановиться
Теперь, когда они потеряли драгоценные дни, отведённые для вспашки и посадки первого
урожая, это стало горьким разочарованием. На самом деле они были более беспомощны,
чем когда-либо прежде, потому что как в этой бескрайней необитаемой глуши
можно было купить мула? Джо расправил плечи и попытался скрыть своё беспокойство. Они не могли
оставаться здесь, но и идти дальше было очевидно невозможно.

— Эллис скоро вернётся, — сказал он. — Мы запряжём его лошадь вместе с
другим мулом.

Мул-лошадь задержался возле своей мёртвой подруги, пристально глядя на неё, и
Джо отвернулся. Семь лет они работали вместе в упряжке. Они знали друг друга так, как ни один человек не может надеяться узнать мула, а мулы чувствительны. Лошадь знала, что случилось, и некому было разделить её горе. Эмма с жалостью сказала:

«Бедняжка, бедная верная лошадка».

Джо пробормотал: «Хотел бы я, чтобы Эллис приехал».

Но прошел еще час, прежде чем Эллис и Барбара вернулись верхом по
тропе, по которой они так счастливо спускались. Эллис перевел лошадь на
шаг, и смех, который был у него раньше, стих.

Джо увидел, как внезапная боль залила лицо Барбары, а в ее глазах заблестели слезы.
Она соскользнула с лошади и какое-то время стояла, глядя на мёртвого мула.
Затем она исчезла за повозкой.  Несмотря на то, что сердце Джо было на её стороне, он испытывал опасения.  Барбара никогда не могла видеть, как страдает то, что ей нравится, но это была новая страна, где кое-что должно было пострадать.  Сколько ещё страданий выпадет на её долю на Западе?

 «Потеряли мула». Джо не смог скрыть беспокойство в своём голосе. — Я не совсем понимаю, что случилось. Давай привяжем твою лошадь к другой и уедем отсюда.

 — Хорошо.

 Эллис соскользнул с лошади и снял с неё седло. Лошадь стояла, дрожа.
Джо немного испугался, когда подошёл к мулу с упряжью. Он
ездил верхом и никогда не носил упряжь, но полностью доверял Эллису.
Лошадь доверчиво ткнулась мордой в своего хозяина, пока Джо подгонял
упряжь по размеру. Джо сказал:

«Подведи его».

Джо вовремя отскочил, чтобы не попасть под копыта мула, и уздечка
выскользнула из его рук. Животное взбесилось. Его уши встали торчком. Глаза
засверкали, а ужасная пасть мула яростно раскрылась, когда он прыгнул на
лошадь. Дойдя до конца поводьев, он резко остановился и
воспитанная на лапу воздух с бешеной копыт, пока он визжал, его ярость.

Конь был слишком глубоким, волоча Эллис, как он стремился избежать
ярость накатывает на него. Он фыркнул, встал на дыбы и позволил себя остановить.
остановился только тогда, когда его отделяла сотня ярдов от разъяренного мула.
Конь закатил глаза и задрожал. Он посмотрел на мула, готовый бежать снова.
если он придет снова. Но как только лошадь отогнали на безопасное расстояние, мул просто вернулся к своей мёртвой подруге и спокойно стоял рядом с ней. Он не возражал против присутствия Джо и не протестовал, когда
Джо мягко погладил его. Но лошадь не подходила ближе.

Джо сказал: «Придётся взять другого мула».

«Думаешь, он с ним поладит?»

«Он не поладит с лошадью».

«Я возьму мула», — сказал Эллис.

"Где?"

Эллис стиснул зубы. — «Скачи по тропе, пока я не найду его».

Он снял упряжь с мула и снова надел седло. Барбара вышла из-за повозки, и Джо удивлённо посмотрел на неё. На её глазах были слёзы, но теперь их не было. Она шла прямо, расправив плечи, как Тэд. Джо с любопытством
Джо почувствовал, что больше не знает эту милую девушку. Она уехала из
Миссури юной девушкой, а теперь стала молодой женщиной. Джо вдруг
понял, что она больше никогда не бросится к нему в объятия, рыдая. Она
научилась справляться со своими страхами и душевными терзаниями. В её
голосе прозвучала почти материнская забота.

"Будь осторожен, Эллис."

"Не беспокойся обо мне".

"Вот". Джо достал бумажник. "Тебе понадобятся деньги".

"У меня есть немного".

Он поцеловал Барбару, сел в седло и поехал по Тропинке.

Джо смотрел ему вслед, и когда молодая фигура, небрежно восседающая верхом на его
Когда лошадь скрылась за горизонтом, Джо почувствовал тревогу. Если
Эллис быстро найдёт мула, то, скорее всего, вернёт его. Но если ему придётся
зайти очень далеко, а мула будет трудно найти, и если он наткнётся на
какую-нибудь другую странствующую семью, в которой есть хорошенькая
девушка, и получит тёплое приглашение или хорошее предложение... Нет, нет,
сказал себе Джо.
 Смешно. Эллис сделан из лучшего материала. А потом, чтобы
успокоить себя, он повернулся к Барбаре и сказал: «Он вернётся,
Бобби».

Её голос был спокоен. «Конечно, он вернётся. И привезёт мула».

Джо отвернулся. Любовь и вера Бобби пристыдили его, но и напугали. Если бы что-то пошло не так между Эллисом и Барбарой — но ничего не могло пойти не так. Ничто не осмелилось бы пойти не так. Он чувствовал, что вполне способен свернуть Эллису шею, если тот причинит Бобби хоть какой-то вред, и в то же время понимал, что, скорее всего, это не поможет Барбаре быть счастливой.

Джо занялся своими делами. «Я принесу дров», — сказал он.

 Они молча и вяло поели, потому что потеряли кобылу
глубоко прочувствованная. На протяжении бесконечных миль она была одной из них, а теперь
ее больше нет. Она помогала тащить повозку весь этот путь, но она
не захотела делить с ними дом, который у них должен был быть в конце Тропы.

Наступила темнота. Эмма и дети разыскали свои постели в повозке. Но
Джо было неспокойно, и он не хотел спать. Он стоял под
звезда-пятнистого неба, и пусть нежный весенний ветер ласкает его щеку. Ветер
шептал ему, и казалось, что земля пульсирует вокруг него. Не было слышно
никаких других звуков, кроме мычания коровы и редких шагов.
топот лошадиных копыт мула. Он по-прежнему стоял следить за его мертвого друга, и Джо почувствовал
жалко его. Но такие вещи происходили, и никто и ничто не
может делать о них. Люди должны были пережить свое собственное несчастье и
доказать, что они сильнее невезения, потому что в противном случае они были потеряны.
Мулы, предположил Джо, должны были делать то же самое.

Он сидел на козлах фургона, чувствуя себя в гармонии с этой новой землёй,
которую он решил назвать своим домом, и зная, что это хорошая земля. Майк
подкрался к нему и сел рядом, и Джо протянул руку в звёздную ночь,
чтобы погладить собаку.

Снизу, с тропы, донёсся топот копыт, и Джо потянулся за ружьём, лежавшим в повозке. Он тихо стоял, держа ружьё наготове, и ждал, что Майк ощетинится или зарычит. Но пёс молчал, и Джо расслабился. Враг не стал бы приближаться открыто. Он услышал голос Эллиса:

 «Это я».

 Он медленно подъехал на лошади, и при свете звёзд Джо увидел, что он ведёт за собой чёрного мула. Мул тихо заржал, подошёл к концу своей верёвки и уставился на неё. Мул знал, что будет дальше, и он был рад, что это будет кто-то из его рода, а не лошадь.

Джо сказал: «У тебя есть один, да?»

«У меня есть один».

«Где ты его взял?»

«Украл», — коротко ответил Эллис.

Джо застыл на месте.  Заявление Эллиса поразило его, как удар молнии.  Он облизнул пересохшие губы.

"Верно, — сказал Эллис. «У пары охотников-трапперов в загоне на тропе около сорока мулов. Когда я попросил их продать мне одного, они, похоже, не заинтересовались. Я подождал до ночи и забрал одного». Он окинул Джо усталым и сердитым взглядом. «Есть претензии?»

Джо сжал челюсти. Упрямое поведение мальчика и то, как спокойно он это сказал
мысль об этом снова напугала Джо. На какие ещё умышленные и нечестные поступки
он был способен? Во что ввязывался его Бобби?

 Он попытался взять себя в руки. «Ты не должен был этого делать, Эллис».

 Эллис повернулся к нему лицом. «Я ожидал, что ты скажешь именно это», —
 пробормотал он. — И как ты собирался двигаться дальше без другого
мула?

Джо не сразу нашёл ответ. Он стоял молча, с грустью глядя в угрюмое лицо
Эллиса. — Мы заберём его обратно, — сказал он.

 — Если ты так хочешь, — ответил Эллис.

 В темноте Джо подошёл к чёрному мулу и положил руку ему на
Мощная шея. Мул обнюхал его и лизнул Джо в руку. Эллис привёл не мустанга, а объезженного мула. Джо привязал верёвку к недоуздку и привязал мула в траве. Лошадь не возражала, когда её увели от кобылы и привязали рядом.

 Джо коротко сказал: «Лучше возвращайся, Эллис».

«Хорошо».

Эллис расстелил свою спальную сумку рядом с повозкой, пока Джо искал свою кровать
внутри. Это правда, что им нужен был мул, и на месте Эллиса
он не знал, что бы сделал. Наверное, продолжил бы
Он продолжил путь, пока не смог купить мула, даже если это заняло ещё день или два. Но его шокировало не только то, что мула украли, но и то, как спокойно Эллис об этом сообщил. Он знал, что за спокойствием скрывался настоящий гнев. Но почему гнев? Всё это беспокоило его, и прошло какое-то время, прежде чем он смог заснуть. Когда он проснулся, в повозку проникал мягкий свет раннего утра. Джо спокойно полежал несколько минут. Они должны вернуть украденного мула или договориться о том, чтобы заплатить за него, но с таким же успехом они могли бы запрячь обоих и поехать вниз
к загону для трапперов. Джо вылез из задней части фургона и направился к передней.

 Он услышал выстрел из винтовки и почувствовал, как пуля ударилась о землю у его ног. Потрясённый Джо застыл на месте, и на мгновение его разум перестал управлять телом. Эллис, всё ещё полусонный, сел в своей спальной сумке. Раздался голос.

— «Никому из вас не двигаться! Стоять на месте!»

Они вышли из-за огромного валуна, чья выгнутая спина возвышалась над землёй примерно в шестидесяти ярдах от них. Это были двое мужчин, одетых в грязную
оленья кожа и длинные черные волосы до плеч. Мужчина, который
стрелял, держал винтовку на сгибе руки, но в руке у него был пистолет
. Они целенаправленно дополнительно грозно, и утром
ветер трепал их косматые волосы.

"Двигаться" малый сказал: "я продырявлю вас чисто. Приведи его сюда,
Пит."

Убрав револьвер в кобуру, высокий мужчина отвязал черного мула и
подвел его к повозке. Джо взглянул на мула, мощного
животного, которое еще не сбросило длинную зимнюю шерсть. Свежий ветер играл
с ним, положив его обратно на побережье Черного мула по боку и ребрах. В
меньшие мужчина посмотрел на лошадь, мул Джо.

"Mought хорошо иметь их обоих. Возьми и это тоже.

- Теперь подожди минутку... - начал Джо.

- Не говори мне "подожди минутку". Мой палец легко лежит на спусковом крючке, и
Я бы с таким же успехом застрелил угонщика мулов.

"Мы собирались вернуть его".

Чем меньше мужчина рассмеялся насмешливо и другой винтовки затрещали, как чуть удар
из-за повозки. Была размокшей "Сплат", как пуля ударила
дуло винтовки покрытиями и Джо Эллис. Он вырвался из
руки коротышки упали на землю, и в этот момент черный мул
начал вставать на дыбы. Человек, державший его, лихорадочно потянулся к своему револьверу,
но ему нужно было ухватиться за веревку обеими руками. Эллис нырнул в свой спальный мешок и
встал на колени, держа в руках свою винтовку.

- Предположим, - сказал он почти любезно, - что вы двое по очереди будете стоять неподвижно!
двигаться! Я тоже умею стрелять.

Ярость покрывшую лицо чем меньше человек. Мул успокоил, и мужик
держа его пытался проскочить рядом с ним. Но Джо имел свою винтовку и чуть было
перезагрузка.

- Запряги мула, Эллис, - тихо сказал Джо.

Эллис подошёл, чтобы забрать чёрного мула. Он отвёл его в сторону, а Джо
остался на месте.

"Вы двое, бросьте оружие."

Они опустили оружие на землю. Джо приказал: "А теперь уходите.
 Вы можете забрать своё оружие после того, как мы уйдём. Но если мы увидим кого-то из вас
снова, мы будем стрелять на поражение."

Они зашагали обратно к тому месту, где оставили лошадей, на которых приехали сюда.
 Бледная и потрясенная, Эмма выбралась из фургона и встала рядом с Джо.

- Джо, эти люди доставят нам неприятности!

Эллис, стоявший рядом с черным мулом, обратился к Джо. - Почему ты?
не вернул им мула?

— Потому что это не их мул, — сказал Джо. — Эти люди — конокрады. Всё, что они сделают, — это сбегут туда, где оставили другой украденный скот, и уедут из страны.

 — Именно, — сказал Эллис. Он провёл рукой по шерсти на боку мула, обнажив клеймо. — Это армейский мул. Его можно будет вернуть, когда
мы доберемся до Кэмп-Экстон, где, вероятно, он и был украден в первую очередь
.

Джо изумленно уставился на него. "Ты знал об этом все время?"

"Я узнаю армейскую марку, когда вижу ее", - сказал Эллис.

"Тогда почему, черт возьми, ты мне не сказал!"

Эллис посмотрел на него в упор. «Потому что я знал, что ты припишешь мне всё, что угодно. Я знал, что если я украду мула,
ты набросишься на меня, прежде чем я успею объясниться». Он стиснул зубы. «Поэтому я не спешил объясняться».

Джо был взволнован. «Слишком горд, чтобы объясняться, да?» — сказал он. — Не объясняя, ты надеялся выставить меня дураком, не так ли?

Эллис проигнорировал обвинение. — Я рассудил так, — сказал он, — что этот мул
довезёт нас до Экстона, а там у нас будет больше шансов
лучше купить мула, чем жить здесь, посреди прерии.

"Совершенно верно", - сказал Джо. Эллис и Джо обменялись долгим молчаливым взглядом, в котором
Эллис обвинил Джо в том, что он судит о нем слишком поспешно, а Джо обвинил Эллиса
в том, что тот выставил его дураком, ничего не объяснив.

Бобби подошел и встал рядом с Эллис. Ее движение потрясло Джо. Это
заставило его усомниться в себе. Неужели он искал неприятностей с Эллисом,
возможно, больше, чем было нужно?

Джо проглотил свою гордость. «Я слишком много осуждал, Эллис», —
сказал он. «И я сожалею».

Эллис ухмыльнулся. «Забудь об этом», — сказал он. «Когда я злюсь, я становлюсь раздражительным. Я
«Мне нужно поработать над своим характером».




ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Луга


Чёрный мул был крупным, сильным животным и усердным работником. Как и у всех мулов, у него были свои идеи, и независимо от того, что нравилось погонщику, он воплощал их в жизнь, если представлялась возможность. По большей части он был послушным, хотя Джо достаточно знал о мулах, чтобы понимать, что любой из них может неожиданно лягнуть, и он следил за собой, когда запрягал или распрягал его. Кроме того, чёрный мул идеально сочетался с другим мулом. Ему не хватало характера лошади, и он был готов
следуйте его примеру. Он был идеальной заменой мертвой кобыле.

Тем не менее, Джо очень беспокоился о муле. Он принадлежал
армии, и они должны отправиться в Кэмп-Экстон, чтобы вернуть его. Джо догадывался
армия была плохо воспринимают любой обладатель одного из своих мулов.
Вероятно, они были бы в состоянии убедить коменданта в том, что они не были
сами мул воров. Однако настоящая проблема заключалась в том, что армия
всегда искала новых мулов, но не продавала их.

Однажды вечером, когда дети уже спали, он поделился своими опасениями с Эллисом.
Барбара и Эмма мыли посуду при свете прыгающего пламени.


"Во-первых," сказал он, "им понадобится какое-то время, чтобы
убедиться, что мы не угонщики. Потом пройдёт ещё какое-то время, пока
не появится кто-нибудь, кто сможет продать нам мула.
А тем временем лучшее время для пахоты и посева ускользает от нас с каждым днём, пока мы ждём.

«Они продадут нам армейского мула», — сказал Эллис с наивным оптимизмом
молодого человека.

"Ни за что, — мрачно ответил Джо. «Этих военных интересует только одно — правила».

— Точно так же, — сказал Эллис, — мы можем объяснить им, когда нужно пахать и сеять. Очевидно, что мы не сможем собрать урожай, если не сможем вовремя добраться до наших земель. Даже армейский служака может это понять.

 — Армейские правила, — сказал Джо, — не касаются времени посева у чужаков.

 Эллис усмехнулся. «Солдаты тоже могут быть людьми, как и все остальные». Он мягко улыбнулся, потому что Барбара только что прижалась к нему.
«Я предпочитаю смотреть на вещи с оптимизмом», — настаивал он.

 «Естественно», — ухмыльнулся Джо.  Он оставил их и подошёл к повозке.
При свете костра он осмотрел плуг. Джо провёл пальцами по
орудию и в глубине души почувствовал огромное желание снять его и
использовать. Плуг значил для него то же, что винтовка для Джима Снедеккера. Это была часть его жизни, инструмент, для которого он был рождён. Джо вышел из повозки и сел на полено рядом с Эммой. Эмма подняла лицо к небу и глубоко вдохнула аромат прерий. Джо
протянул руку и взял её за руку, и она с готовностью повернулась к нему.

"Это как заново родиться, не так ли?"

"Ты рада, что мы приехали, дорогая?"

— О, да, это так! Теперь так! Много раз на этом пути я сожалела. И
потом, в начале я была трусихой.

 — Осторожной, — поправил Джо.

 — Нет, _трусихой_, — настаивала Эмма. — Боялась рисковать.
 Мы так сильно рисковали, начиная всё это так поздно, со всеми детьми. Но
Джо! Я бы не стал ничего менять, ни единого мгновения этого, даже тех моментов,
когда я был несчастен, зол и напуган до полусмерти! Это научило меня
многому о ... о том, на что способна смелость. Она повернулась к нему. "Я хочу
сказать кое-что от всего сердца, дорогой. Я бы не пришла
если бы ты не заставил меня кончить. А теперь, Джо, я хочу поблагодарить тебя за то, что
заставил меня кончить. Спасибо тебе, Джо. - Ее глаза наполнились слезами. Он рассмеялся от души
и нежно промокнул ее счастливые слезы уголком
ее собственного платка.

- Ты была не единственной, кто был напуган до полусмерти, - просто сказал он.
«Мне тоже пришлось многое узнать о мужестве».

Она положила голову ему на плечо, и он прижал её к себе. Они сидели,
в гармонии, глядя на угасающий огонь и строя планы. Неподалёку сидели
Барбара и Эллис, прижавшись друг к другу, строя свои собственные планы, думая
вперёд, к их собственному дому и собственным детям.

 В повозке заплакала малышка Эмма, и они услышали, как она беспокойно ворочается во сне. Ребёнок снова заплакал, и Джо забеспокоился. Он выпустил руку Эммы и прислушался. Эмма тихо сказала:

 «Она была очень беспокойной с полудня, и разве ты не заметил, что она почти ничего не ела?»

"Нет", и почему-то Джо почувствовал сильный стыд из-за этого признания. "Я
не знал. Это та же самая лихорадка?"

"Пока нет, но, боюсь, это будет".

"Раньше это всегда включалось по щелчку пальцев".

"Я знаю. Но сейчас все немного по-другому".

Они сидели молча, и счастье, которое они испытывали, смешивалось с меланхолией.
 Орегон был светлым, сияющим обещанием, новой землёй, где они могли построить новую жизнь и оставить позади увядшую оболочку старой.  До сих пор эта земля дала что-то Барбаре, что-то Тэду, и она даст что-то Джо, Эмме и трём другим детям.  Из них всех только хрупкая девочка должна была нести тот же крест, что и в Миссури. Джо вздрогнул. Это была хорошая страна, но в ней также
могло царить насилие. Он сказал с уверенностью, которой не
испытывал,

— Я не думаю, что это что-то серьёзное.

 — Надеюсь, что нет!

 Но на следующее утро, когда Джо встал и выглянул из-за занавески,
Эмма сидела, прислонившись спиной к стволу, и держала ребёнка на
руках. Щеки малышки Эммы пылали, а глаза были тусклыми и вялыми.
Она посмотрела на отца, но улыбка, которая обычно озаряла всё её лицо, когда она приветствовала его по утрам, теперь исчезла.

Джо отвернулся от повозки и развёл костёр, чтобы Барбара могла приготовить
завтрак. На его плечи навалилась огромная усталость.
уныние. Он съел, не почувствовав вкуса, завтрак, приготовленный Барбарой, и
помог ей вымыть посуду. Эллис беспомощно стояла рядом, не имея
ни малейшего представления о том, что нужно делать в подобной ситуации. Только
женская мудрость и нежность могли справиться с этим. Эллис оседлал своего коня
радуясь, что можно чем-то заняться.

- Я немного пройдусь по тропе и разведаю, что там впереди.

Он с тоской посмотрел на Барбару, но она покачала головой. Её мать, занятая больным ребёнком, ни на что другое не обращала внимания. Она должна была обрести столько покоя, сколько было возможно в тесном фургоне, так что
Барбара присмотрит за тремя другими детьми. Сегодня Эллис должен ехать один
. Она смотрела, как он скачет на лошади по тропе.

Джо запряг мулов, запряг их и забрался на сиденье фургона.
Он был одинок, заброшен, потому что Эммы не было рядом с ним. Первый
время в дни дорога была утомительной один, совершенно лишены вдохновения
и радость. Джо погнал мулов в быстрой ходьбы. Через два часа Эллис вернулся
по тропе и остановился рядом с повозкой.

"Лагерь впереди," — сказал он. "Я сказал им, что вы едете."

"Что они сказали?"

"Мы должны встретиться с командиром, майором Дисмаком."

Лагерь был построен на вершине холма, вероятно, для лучшей защиты, и
лес вокруг него был расчищен. Примитивный по сравнению с Ларами
великолепие лагеря Экстон состояло из бревенчатых построек и бревенчатого частокола.
Там было несколько палаток, вероятно, установленных недавно прибывшими войсками
потому что в самом лагере для них не было жилья. Но флаг
развевался гордо, а часовой у ворот был очень бодрым и воинственным.
военный. Он посторонился, пропуская их внутрь.

На мгновение Джо очень захотелось, чтобы здесь был сержант Данбар.
 Данбар, который знал армию, наверняка смог бы разобраться с бюрократией
это могло быть связано с этим, и он, конечно, знал бы, что делать. Но
Данбара здесь не было, и Джо пришлось сделать всё, что в его силах. Он подъехал к
единственной большой сосне, которой разрешили расти внутри частокола, и
остановил свою упряжку в её тени. Он привязал их к железному кольцу,
вбитому в дерево для этой цели, и оглянулся на Эмму. Её лицо было напряжено от беспокойства.

— Ей очень тепло, Джо. Я останусь с ней. Барбара может выпустить детей
погулять.

— Подержи их возле фургона, хорошо? — обратился Джо к дочери. — Мы
вернёмся как можно скорее.

— Да, папа.

Джо повернулся лицом к подтянутому молодому сержанту. "Мистер Тауэр?"

"Это верно".

"Сюда, сэр".

Он подвел Джо к одному из бревенчатых зданий и посторонился, пропуская его внутрь.
С обезоруживающей улыбкой Эллис тоже вошел. Джо посмотрел на человека, который сидел
за столом.

Майору Дисмаку было, наверное, лет сорок пять, и он держался так, как может
позволить себе только человек, всю жизнь прослуживший в армии. Его короткие волосы, поседевшие на висках,
обрамляли лицо, которое, казалось, было высечено из цельного
гранита. Холодные глаза оценивающе смотрели на Джо и Эллиса, но ни на
секунду не отрывались от них.
было ли какое-то отступление от военной суровости или хоть какой-то намёк на то, что его напряжённые губы могли улыбаться. Майор Дисмак был хорошим и эффективным офицером, но при этом суровым. Он знал все правила наизусть и следовал им неукоснительно.

  «Мистер Тауэр?»

 «Да».

 Майор Дисмак наклонился вперёд и слегка подпёр подбородок правой рукой. — У вас есть армейский мул?

 — Думаю, вы правы.

 — Думаете? Разве вы не знаете?

 — У нас есть один.

 — Где вы его взяли?

 — У пары охотников.

 — _Где_ вы его взяли?

- Может быть, миль шестьдесят вниз по Тропе.

— Опишите охотников.

Джо вкратце описал двух мужчин, пока офицер слушал. Он пристально посмотрел на Джо.

"Вы знали, когда получили это животное, что оно принадлежит армии?"

"Да."

"Вы также знали, что армия не продаёт мулов?"

"Да."

"Следовательно, вы знали, что этот был украден из армии?"

"У меня была такая идея".

"Зачем ты взял мула?"

Гнев Джо вспыхнул. "Черт возьми, чувак! Я потерял мула, и надо было иметь
еще! Что же вы думаете, что мы будем делать? Сидеть здесь?"

"Держать себя в руках, Мистер Тауэр. Если бы вы знали, что эти двое мужчин - воры,
— почему вы не взяли их под стражу?

 — Это не моё дело. Я не сотрудник правоохранительных органов.

 — У вас есть доказательства того, что вы говорите правду?

 — У меня есть слово Эллиса, моей жены, моей дочери и моего старшего сына.

— Вы понимаете, мистер Тауэр, что нам придётся забрать мула и задержать вас до тех пор, пока мы не проведём расследование?

 — Мул может быть вашим! — взревел Джо. — Но нас никто не задерживает! Мы уедем, как только раздобудем другого!

 — Я уже советовал вам сдерживать свой гнев. Это животное с вами?

— Да.

 — Мы рассмотрим это.

Он встал и прошел мимо них. Эллис и Джо упал на спину, когда он направился
к повозке. Эллис подтолкнул Джо локтем. "Джо Тауэр", - сказал он
торжественно, - "твои вспышки гнева приведут нас всех к
неприятностям".

Джо сердито повернулся к нему и затем, по насмешливый набор для мальчика
брови, Джо ухмыльнулся.

"Позволь мне разобраться с этим", - взмолился Эллис. "Ты можешь спорить с человеком,
но этот человек - не человек. Он - свод армейских уставов. Позволь
я попробую, Джо. - И затем, прежде чем Джо успел сказать "да" или "нет", он крикнул,
«В этом фургоне больная девочка, и вы не должны беспокоить ни её, ни её мать».

Майор Дисмак остановился. «Что случилось с ребёнком?»

Джо уже собирался объяснить, но Эллис опередил его. «Это не оспа», —
решительно сказал он. «Не думайте, что это оспа, потому что это не оспа!»

Майор Дисмак повернулся к Джо. «Ты привёз сюда оспу?»

«Я же сказал вам, что это не оспа!» — яростно возразил Эллис. "Но если вы
собираетесь нас задержать, мы бы хотели перевезти ее в больницу и снять
жилье для себя, пока девочка не сможет путешествовать".

- Эллис... - растерянно произнес Джо.

— Я просто говорю ему, что это не оспа, — заявил Эллис. — Вы и сами это знаете.

Впервые майор Дисмак засомневался. Как известно любому здравомыслящему солдату, устав распространяется на все ситуации, связанные с армией. Но это были гражданские, у них могла быть оспа, а у него не было средств, чтобы справиться с возможной эпидемией. На какое-то время он совершенно растерялся. Наконец он сказал:

 «Это военный пост Соединённых Штатов, и он существует для удобства и пользы граждан Соединённых Штатов. Наш долг — предложить вам такое
условия, которые мы можем предоставить. С другой стороны, если вы хотите ехать дальше, я
не стану ни задерживать вас, ни конфисковывать мула. Выбор за вами.

 — Вы хотите сказать, — праведно возмутился Эллис, — что не
предложите госпитализацию этому больному ребёнку?

 Нервозность майора Дисмайка стала очевидной. "Джентльмены, - сказал он
, - я прошу вас взять мула и покинуть лагерь".

"Что ж, - сказал Эллис с явной неохотой, - конечно, если вы настаиваете".
"Я буду благодарен", - сказал майор. - "Конечно, если вы настаиваете".

"Я буду благодарен".

"Что ж, в таком случае", - сказал Эллис.

Джо переводил взгляд с одного на другого в искреннем изумлении. Никогда он не видел, чтобы щекотливая ситуация разрешилась так быстро.

Но как насчёт оплаты? — Послушайте, майор, — сказал он, — если вы просто скажете мне, сколько вы хотите за это…

— Армия не продаёт мулов, — рявкнул майор Дисмак.

— Правила, — вежливо сказал Эллис.

Майор бросил на него острый взгляд. Затем он добавил несколько поспешных советов.

"Я обязан предупредить вас, что индейцы в этом районе неспокойны. Если вы пойдёте дальше, то рискуете встретиться с враждебно настроенными людьми."

"Мы всё равно пойдём," — сказал Эллис.

Майор Дисмак остановился, и когда они отошли от него, Эллис тихо сказал:
— Извини, Джо, но нам нужно выбираться отсюда.

— Да, нам нужно уходить.

— На самом деле это не было ложью.

— Эллис, давай посмотрим правде в глаза. Это была ложь. Но мы должны были её сказать. Как только мы всё подготовим, мы отправим этого мула обратно.

 — Я не против. Но давайте всё подготовим.

 Ребята забрались обратно в повозку. Джо отвязал упряжку и забрался на сиденье. Он был недоволен, потому что у ребёнка всё ещё была температура, но он почувствовал облегчение. Эмма не захотела бы оставаться рядом с ним.
этот форт до тех пор, пока ребенок болел. Там было слишком тяжело, а фургон
лучше. Как-нибудь и где-нибудь Джо раздобудет другого мула и отошлет
этого обратно. Он покачал головой. Находчивость Эллиса в поднятии темы
эпидемии оспы предотвратила то, что было бы невыносимым
ситуация.

Они остановились пообедать и поехали дальше. Эллис поехал вперёд, чтобы осмотреться, и
больное сердце Джо заныло, когда ребёнок забормотал в бреду. Через несколько
минут Эмма тихо сказала:

 «Джо, мы должны остановиться. Ей очень плохо».

 Он уже собирался повернуть мулов в сторону от тропы, когда подъехал Эллис.
Назад. Эллис остановил лошадь рядом с фургоном и посмотрел на Джо.

- Как там малыш?

- Эмма говорит, что плохо. Мы должны остановиться.

"Есть хороший крик в четырехстах метрах-луг только
способов немного вверх по ручью. Это лучше, чем это, если мы собираемся
в лагерь".

— Слышишь, Эмма? — позвал Джо. — Хочешь туда?

Она сказала: «Думаю, так будет лучше. Если мы сойдём с тропы,
нам никто не помешает».

Мулы побрели по тропе к ручью. Сверкающий, чистый и
холодный, он вытекал из неглубокого овражка и тёк по
Тропа терялась среди деревьев на другой стороне. Западный берег был
обсажен деревьями, но высокая трава росла на восточном берегу и лежала мягким ковром.
возвращаемся к линии деревьев. Джо увидел форель, плавающую в пруду.

Эллис свернул с тропы на травянистую насыпь. - Следуй за
мной, - крикнул он. - Фургон может подъехать здесь.

Мулы без колебаний последовали за ним, и Джо пустил их медленной
рысью, чтобы повозка могла аккуратно объезжать скрытые препятствия.
 Высокая трава щекотала брюхо мулов и лошади Эллиса. A
прохладный и легкий ветерок дунул вниз по ручью, и трепал тонкие
верхушки деревьев на западной стороне. Вагон перечислены немного и там
пришел грохот падающего ведра.

Как они шли вверх по течению, на лугу расширились, и деревья на Западе
банк уступил травы. За исключением одной высокой сосны, которая росла на полпути
между ручьем и лесом на вершине пологого холма,
насколько Джо мог видеть, там был только луг. Три нервных лосихи,
вероятно, с телятами, спрятанными где-то в лесу, подошли ближе
осторожно, скрываясь из виду. Джо подвёл свою упряжку к тени большой сосны и
остановился. Он повернулся к Эмме.

 Он распряг и привязал мулов, а Тэд привязал корову и
загнал её в высокую траву. Привыкшие к путешествиям и к тому, что каждую ночь
пасутся на разных пастбищах, все три животных принялись щипать траву. Хотя Орегонская тропа проходила всего в нескольких сотнях ярдов к югу, на протяжении веков эти луга были местом обитания диких животных. Возможно, сюда забредал какой-нибудь всадник, но, насколько знал Джо, их фургон был первым, который когда-либо поднимался по ручью. Он
огляделся по сторонам и глубоко вдохнул пахнущий соснами воздух
. Джим Снедекер знал, о чем говорил, когда говорил о
прекрасной стране.

Эллис поставил ящик с домашней птицей Эммы на землю и открыл калитку.
Петух запрыгнул на верхушку ящика, захлопал крыльями и
громко закукарекал. Четыре курицы сновали туда-сюда по траве,
ловя жуков и подбирая упавшие зёрна. Две другие, расправив крылья,
суматошно кудахтали и держались в стороне от остальных. Эти две были наседками и
сидели на яйцах уже больше недели. Даже в клетке и во время путешествия
Одного дня было недостаточно, чтобы они забыли о своих древних инстинктах. Один из них
тайком прокрался в траву в поисках места для гнезда.

 Джо взял свой сноп с того места, где он лежал с тех пор, как они покинули
Миссури, и прикрепил к нему косу. Он проверил лезвие большим пальцем,
и сквозь слой смазки, которая покрывала его и предотвращала
ржавчину, он почувствовал его остроту. Набрав в руку травы, он
вытер косу и принялся за работу.

Сила наполняла его руки, и, несмотря на мрачное настроение, охватившее
всех, он почувствовал, как в его сердце зародилась тихая песня, когда он косил траву.
первая полоса травы. Бывали моменты, когда он всерьёз задумывался, не заставит ли его долгая Тропа забыть всё, что он знал о фермерстве,
но он автоматически вошёл в ритм того, что делал. Коса перестала быть просто инструментом и стала частью его самого, когда трава падала под его натиском. Он скосил траву у большой сосны и вокруг неё,
затем собрал охапки мягкой травы и сложил их в кучу.
Джо накрыл кровать одеялом из бизоньей шкуры и подошёл к повозке.

«Выноси её сейчас же», — мягко сказал он.

Малышка Эмма лежала слабая и вялая на руках у матери, не проявляя ни
сила или желание держать голову прямо. Но надежда вновь зародилась в голове
Джо, и его сердце не было таким свинцовым. Девочка улыбнулась ему
раньше она этого не делала. Джо отвел жену и дочь
к дивану, который сам для них приготовил, и наблюдал, как Эмма укладывает ребенка. Он
снова посмотрел на ее раскрасневшиеся щеки и тусклые глаза и сильно пожалел, что не знает
о больных младенцах столько же, сколько о погоне за мулами.

Эмма сказала: «Джо, можно нам немного свежей воды?»

Барбара ответила: «Я принесу».

Она вытащила остальных троих детей из фургона, и они
валяясь в траве. Джо внимательно наблюдал за ними; он никогда раньше здесь не был и не знал, чего ожидать в таком месте.
  Затем дети нашли место, которое он скосил, и стали играть там. Джо расслабился. Он сам только что скосил эту траву и знал, что в ней нет ничего опасного. Дети не собирались уходить. Высокая трава была им по пояс, и они запутались в ней. Это им понравилось.

Тэд воскликнул: «Смотрите туда!»

Джо проследил за его рукой. На дальнем берегу ручья стоял олень
Олень, его голова, отягощённая гротескными, покрытыми бархатом рогами,
смотрел на них. Самец вытянул шею в их сторону, затем топнул
передними копытами и взмахнул коротким хвостом. Тэд с надеждой посмотрел на Джо.

"Нам нужно мясо, не так ли?"

Джо покачал головой. "Не так уж много мяса. Мы отправимся через пару дней, и мы не можем тратить время на то, что нам не понадобится.

— Чёрт! — уныло сказал Тэд.

 — Но я скажу тебе, что ты можешь сделать, — сказал Джо. — Я видел форель в ручье. Предположим, вы возьмёте удочку, отрежете себе удилище и посмотрите,
что вы сможете поймать на ужин.

— Ещё бы!

Майк, с ружьём в руках, побежал за Тэдом, который с воплями помчался к ручью, а Джо смотрел ему вслед. Джо вернулся к своим делам, потому что нужно было многое сделать. Но даже во время работы у него было странное чувство, что это не обычная остановка.

 Они разбивали лагерь в разных местах и в разных условиях, и некоторые из них были настолько обычными, что Джо их совсем не помнил. Другие,
например, тот, где они съели своего первого бизона, и лагерь,
где они форсировали ручей после того, как он починил сломанную повозку
колесо, он отчётливо это помнил. Но в этом было что-то особенное. Джо пытался уловить неуловимое качество, которым оно обладало, но не мог. Возможно, подумал он, отчасти это было связано с его решимостью сделать это место лучшей и самой удобной стоянкой, которую они когда-либо знали. У него было смутное представление о том, что, если он всё сделает правильно и всё наладит, лихорадка у малышки Эммы пройдёт.

Он яростно работал косой, срезая всё больше травы и оставляя её сохнуть на
остатках дневного солнца. Он носил камни с
Тэд вернулся с четырьмя большими форелями, свисающими с ивового прута.
«Отбросил всех мелких!» — похвастался он.

«Поймал их на червей, которых
нашёл под камнями! Нам ещё нужны, пап?» «Эти сойдут», — заявил Джо. — Дай мне их, и я достану кости.

 — Я сам могу это сделать. Я видел, как ты разделывал окуня.

 Он сел, чтобы разделать свой улов, а Джо сгреб в кучу частично высохшую
траву. Он устроил постель, перевернув все стебли вниз, чтобы остались только
сверху лежала тонкая трава. Он накрыл её шкурами бизонов и развёл рядом небольшой костёр. Джо и Эллис сделали постели для остальных детей, но Эллис заявил, что может спать на земле, а Джо бросил себе лишь пару охапок травы. Он развёл костёр для приготовления пищи и небольшой костёр рядом с местом, где должны были провести ночь Эмма и её больная дочь.

Они наслаждались жареной форелью и свежим хлебом, и Джо с надеждой в сердце наблюдал, как малышка Эмма потягивает тёплое молоко из миски. Её жар, казалось, спал, но Джо беспокоился, потому что это не было нормой
его обычная картина. Всегда, прежде чем его вдруг поразило, сожгли ее
конечно, и ушла так же внезапно. На этот раз ребенок был очень болен,
с колебаниями температуры.

Тьма сгустилась. Джо лежал на своей кровати рядом с Эммой и мальчиком,
наблюдая за звездами так близко, что, казалось, он мог бы дотронуться до них. В лесу выли волки, слышалось тихое шарканье и ворчание тех, кто обычно бродил по этим лугам днём, но теперь не осмеливался этого делать, потому что поблизости были люди. Майк предупреждающе рычал всякий раз, когда кто-то подходил ближе, чем, по его мнению, было безопасно.
следовало, и трижды за ночь Джо вставал, чтобы навестить ложе
своей жены и дочери. Во время одного из таких посещений он увидел, что глаза его жены
открыты, и услышал ее шепот. Он наклонился поближе, чтобы расслышать ее сообщение.


"Когда мы устроимся и у нас будет крыша над головой, Джо..."

Он ждал.

Она тихо добавила: «Я буду скучать по открытому небу и звёздам».

Утро принесло туман, который поднимался от ручья и, словно призраки,
окутывал луг с обеих сторон. Мулы и спокойная корова были наполовину
скрыты в нём, и в воздухе чувствовался явный холодок. Джо поднялся
чтобы подбросить дров в камин, и когда он подошёл посмотреть, не проснулась ли Эмма,
то обнаружил, что она смотрит на него.

"Как малышка?" — прошептал он.

"У неё была тяжёлая ночь, — тихо сказала Эмма, — но сейчас она спит.
Джо, я..."

"Да?" — спросил он.

— Боюсь, она ещё какое-то время не сможет путешествовать.

Джо посмотрел на другой берег ручья. Три лосихи, уверенные, что ночь — это время, когда можно не бояться, беззаботно паслись. Джо посмотрел на высокую траву, которая могла вырасти только на плодородной почве. Он вспомнил прошлый вечер. Барбара и Эллис пошли бродить по ручью.
Ноги Барбары, обнаженные до колен, блеснули в лучах заходящего солнца, и
сквозь прозрачную воду были отчетливо видны маленькие камешки, которые либо были белыми, либо казались такими
из-за какой-то игры отражения в воде.
виден на дне ручья.

На лугу луговой жаворонок приветствовал восходящее солнце.
Жаворонок был тотемной птицей Джо и всегда символизировал удачу.

Он сказал с внезапным решением в голосе: «Ей не придётся никуда ехать. Это то место, ради которого мы проделали такой долгий путь».




ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ферма


В ста шестидесяти пяти ярдах от большой сосны на лугу,
там был ледяной родник. Он пробивался сквозь песок, такой белый, что казалось, будто он очень глубокий, и из-за перелива образовался небольшой ручей, который стекал в реку. Родник был четыре фута в ширину и два с половиной фута в глубину, и Джо с Эллисом сделали из ручья разделительную линию, чтобы разделить землю, которую они взяли себе.

 Джо пошёл на юг, чтобы большая сосна оказалась на его участке, и он очень тщательно всё выбирал. Человеку нужно было достаточно земли, но не слишком много, и
Джо выставил свои сто шестьдесят акров на берегу ручья. Он хотел восемьдесят
Он выделил акр луга под посевы и пастбища и отвёл свою собственность
до вершины склона, чтобы у него было восемьдесят акров леса. Кроме того, он выделил десять акров под дорогу, которая однажды пройдёт параллельно этому ручью. Снедекер был прав. Ручей вытекал из-под земли в двух с половиной милях отсюда, и на всём его протяжении были естественные луга, которые не нужно было расчищать. Эмигранты пока не претендовали на него из-за опасности,
исходившей от индейцев, но ничто не могло помешать им приехать сюда, когда угроза
миновала. Некоторые, уверенные в своей способности защитить себя, могли приехать в любом случае.

Эллис так же тщательно составил свой план, предусмотрительно выбрав
луг и лес, и теперь у них двоих было полмили леса и полмили луга. Это было гораздо больше земли, чем им было нужно сейчас, и столько же, сколько им, вероятно, понадобится в
будущем.

 Джо работал с таким счастьем и удовлетворением, каких никогда раньше не испытывал,
и его радость была полной, когда малышка Эмма начала медленно поправляться. Она
оставалась слабой и не могла быть такой же активной, как другие дети, но
Эмма тщательно ухаживала за ней и внимательно следила за ней. Она могла бы
Они продолжали путешествовать, но у всех них пропало желание странствовать. Они
выбрали свой дом и были счастливы в нём, и тот факт, что им приходилось работать с восхода до заката, воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Работы было очень много, а времени всегда не хватало. Однако в следующем сезоне их ждали только рутинные фермерские дела и больше свободного времени.

Он отошёл назад на гребень и аккуратно срубил тонкую сосну, верхушка которой возвышалась над ним на пятьдесят футов. Джо срубил последнюю ветку, удерживавшую сосну в вертикальном положении, и положил топор на покрытый иголками снег.
землю, в то время как сосна покачнулась на своем пне и упала. Он вытер свой
вспотевший лоб. Немного поодаль он услышал, как Эллис рубит дерево,
и Джо ухмыльнулся.

Деревьев было столько, сколько кто-либо мог пожелать, но многие из них были
многовековыми гигантами с массивными стволами. Они были слишком велики для двоих мужчин
в руках или для того, чтобы их тащили мулы, а расщепление стволов означало бы
большую работу и потребовало бы много времени. Времени было в обрез, поэтому им пришлось искать в лесу деревья, которые не нужно было рубить.

 Джо умело, точно зная, куда бить, обрезал ветки.
Он срубил своё дерево и распилил ствол пополам. Он нервничал, делая это, и
жалел, что он не два человека, чтобы сделать вдвое больше. Они всё ещё
разбивали лагерь на лугу, и дом был очень важен. Но урожай тоже был
необходим, и каждый день в два часа Джо прекращал все остальные
работы, чтобы вспахать землю. Он оставил срубленное дерево лежать
на месте и пошёл искать Эллиса.

Поначалу Джо не доверял этому стройному молодому человеку, но со временем
полюбил его как родного. Эллис всё ещё был склонен к безрассудству и
импульсивности, но безрассудные порывы были неотъемлемым правом юности. Однако
Эллис вставал вместе с Джо и работал до тех пор, пока не становилось слишком темно, чтобы продолжать. Эллис стремился к заветной цели. Они с Барбарой не назначили точную дату, но хотели пожениться до конца лета. Но вместо того, чтобы строить два дома, когда так много нужно было сделать, они решили построить только один с комнатой для молодой пары. Они построят дом для Эллиса и Барбары, когда осень принесёт некоторое облегчение от других работ.

Эллис подрезал ещё одну сосну, когда Джо нашёл его. Какое-то время Джо
наблюдал, наслаждаясь плавным ритмом движений юноши.
Эллис двигался с кошачьей грацией, и Джо подумал о своей прекрасной дочери. Их брак был правильным и хорошим, каким и должен быть. Эллис повернулся к Джо и ухмыльнулся.

"Снова бездельничаешь, да?"

"Если бы ты работал хотя бы вполовину так же усердно, как я, дом был бы готов ещё вчера."

"Ты и Геркулес!"

"Это верно", - согласился Джо. "Как насчет того, чтобы перетащить немного этого леса, пока
Я еще немного поработаю над фундаментом?"

"Конечно".

Сжимая в руках топоры, они покинули лес и спустились на
луга. Они уже выбрали место для обоих домов, с
Джо и Эммы на одной стороне и весна Эллиса и Варвары на
другой. Однако из-за уклона было необходимо выровнять участки.
Единственными инструментами, которые у них были для такой работы, были кирки и лопаты.
Джо взглянул вниз на свою новую ферму.

Поскольку это должен был быть постоянный дом, а не просто ночлег,
Эмма и Барбара позаботились о том, чтобы сделать его удобным.
Они переставили камин, сделали стол из полена, которое Джо расколол
для них, и даже положили подушки на обрубки поленьев, которые служили стульями.
Теперь, пока дети бросали камни в ручей, чтобы посмотреть, как они разлетаются, Эмма и Барбара сажали овощи в огороде, который вспахал Джо. Тэд, как с иронией подумал Джо, наверное, рыбачил.

 Огород был на первом месте по важности, потому что о животных можно было не беспокоиться. Трава была высокой и сочной, а их заброшенные грядки, тщательно высушенные, как и другая трава, которую скосил Джо, уже превратились в приличную стопку сена. Как только у них появится
время, если оно вообще появится, Джо и Эллис вырежут ещё. В этом сезоне
Мулы, лошадь и корова могли перезимовать на сене. В следующем году будет зерно.

  Джо вспахал свой огород у ручья, и это была тяжёлая работа. Сначала он скосил всю траву как можно короче, дал ей высохнуть, сгреб и добавил в стог сена. Затем потребовались все силы Джо и мулов, чтобы перевернуть жёсткую землю. Джо вспахал и перепахал поле,
перевернув дёрн. Но все труды были не напрасны.

 Земля была плодородной, с очень небольшим количеством камней, и на ней уже появились всходы.
прорастая в ней. Джо намеренно сделали достаточно большой, чтобы не только сад
на поставку его семьи, а также обеспечить избыток средств, который он надеялся
продаем в лагере Акстон. Он не мог представить крупных Dismuke посадки любой
сады. Нормативы не покрывают их.

Джо и Элис спустились в сад. Стоя на коленях в мягкой земле и
разравнивая руками холмик из кукурузы, Барбара, казалось, была похожа на
прекрасную юную лесную фею, когда взглянула на Эллиса. Джо оставил их
одних — молодые влюблённые не любят делить даже мгновение с кем-то ещё —
и подошёл к Эмме.

В Эмме появилось что-то новое, глубокое и непреходящее,
рождённое силой и счастьем. Она преодолела свои разрушительные
страхи, и на её лице читалась новая уверенность в себе. Джо
улыбнулся ей.

"К этому времени на следующей неделе, дорогая, ты снова будешь экономкой."

"О, Джо! Я с трудом могу дождаться!"

"Все поленья уже порублены. Мы можем начать строительство сегодня днём. Конечно,
сначала мебель будет грубой; нам с Эллисом придётся её делать.
Но если в следующем году у нас будет хороший урожай, а я не вижу причин, по которым он может не уродиться
здесь мы поедем в Даллес или Орегон-Сити и купим все новое.
Это деньги, которые были бы у Элиаса Дорранса, если бы мы остались в
Миссури ".

Она ошеломленно произнесла: "В это... в это трудно поверить, не так ли? Мы прошли
через так много, и теперь мы здесь! Мы здесь, Джо - все мы!

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. "Ну, это не строительство дома. Я лучше займусь
делом".

Он повернулся к строительной площадке и как он сделал Эллис пошел
принеси туфли без задников. Джо чувствовал себя немного виноватым перед ним. Вспоминая свои собственные
дни ухаживания, он знал, что ничто не было столь увлекательным или важным
Эллис, как Барбара, но Эллис был осведомлен о необходимости получения
все готово. Он был молод по годам, но у него было чувство ответственности.
Джо догнал его кирку и лопату и пошел на работу.

Они спланировали объединенную кухню-гостиную и три спальни; одну
для Эллиса и Барбары, одну для Тэда и его братьев и одну для Джо и
Эммы. Малышка Эмма хотела поделиться с родителями, пока Барбара и Эллис
переехала в свой собственный дом. Тогда у неё будет своя комната.

Главная комната будет находиться спереди, лицом к ручью, и единственной дверью
там тоже будет. Задняя часть будет разделена на спальни. До тех пор, пока
не будет времени разложить перфораторы, пол обязательно будет земляным, и
Джо взял пример с поста Снедекера. Хотя у них не было бы
Преимущества Снедекера в том, что он смотрит через маленькие окна с возвышения
окна были бы маленькими и расположены таким образом, чтобы из них было видно все вокруг
кабина. Таким образом, в случае нападения они
могли бы стрелять в любом направлении.

 Они окопались на склоне позади и выровняли его спереди,
но это было не совсем ровно. Джо вбил колья с обоих концов, протянул
между ними веревку и положил свой уровень на веревку. Он разрыхлил землю
киркой, зачерпнул ее лопатой и сбросил вниз по склону.
Пришел Эллис с охапкой бревен, оставил их возле котлована и пошел
вернулся за новыми. Джо опустился на четвереньки, выровнял небольшой бугорок
и остался доволен. Он прислонил кирку и лопату к повозке, достал топор из ящика с инструментами и начал делать зарубки на брёвнах.

 Как только строительство началось, дело пошло быстро.  Он продолжал работать от рассвета до
Джо и Эллис построили стены, установили стропила и покрыли крышу дранкой. Джо сделал каменную лодку, плоскую повозку и привозил глину с карьера, который находился примерно в миле вверх по ручью. Пока Джо и Эллис работали над внутренними перегородками, Эмма и дети начали конопатить щели.
 Дети так усердно работали над нижними щелями, что местами глины было больше, чем бревен.

 Лето было в самом разгаре, когда к ним пришёл первый гость.

Он приехал по Орегонской тропе, худой как щепка мужчина на
огромном белом коне. Но, несмотря на худобу, он был сильным человеком.
Мускулы плавно перекатывались под его домотканой рубашкой, а улыбка была
приятной. Он соскользнул со своего большого коня и заговорил с ярко выраженным акцентом новой
Англии.

- Привет, ребята.

"Привет!" Джо тепло поздоровался.

Худощавый мужчина протянул руку. "Меня зовут Уинтерсон, Генри Уинтерсон. Я
живу — он указал большим пальцем на запад — примерно в четырёх милях отсюда.

«Мы — семья Тауэр, — Джо представил каждого члена семьи, — а это Эллис Гарнер».

«Рад с вами познакомиться!» — ответил Уинтерсон. «Рад с вами познакомиться!» Он подошёл.
— Барбаре. — Ура-а-а! Я так рад! Если бы я уже не был женат на Марте, ты бы от меня не отделалась!

 — Осторожнее, — ухмыльнулся Джо. — Барбара и Эллис собираются пожениться в ближайшее время.

 — Ну, порази меня гром! Мы не только обзавелись близкими соседями, но и свадьба будет! Марта будет вне себя, когда услышит
это! Когда у нас знаменательный день?

- Надеюсь, скоро, - сказал Эллис.

"Мы придем", - заявил Уинтерсон, которые не были приглашены, но взял его
собой разумеющимся, что он будет. "Марфа и я буду здесь, и вы можете
Держу пари на это! Да! Ты можешь просто держать пари на это! Конечно, мне повезло, что я приехал в Экстон сегодня утром! Иначе я бы никогда не узнал, что у нас есть соседи! Да! Ради этого стоило потерять лошадь!

 — Ты потерял лошадь?

 — Да. Здесь бродят какие-то полубезумные индейцы, и они, должно быть, её увели. Подумал, что доложу об этом Экстону. Никогда не знаешь наверняка. Этим
солдатикам может однажды повезти, и они найдут то, что ищут.

 — Индейцы сильно досаждают вам? — спросил Джо.

  — Нет! — презрительно ответил Уинтерсон. — В прошлом году мы с Мартой проезжали мимо,
прямо в хвосте, хотя мы начинали с переднего ряда. Фургон ломался
пять раз по эту сторону Экстона. Наконец я сказал: "Марта, если эта проклятая
штука снова сломается, мы установим ее прямо там, где это произойдет". Это
были мои собственные слова. Именно это я ей и сказал. Итак, виноват я.
все снова сломалось, и мы устроились прямо там. Это в первый раз
Индейцы досаждали нам даже чуть-чуть; в основном они слишком ленивы, чтобы почесаться, когда
у них чешется. Вам не стоит забивать себе этим голову.

«В Экстоне нам сказали остерегаться враждебно настроенных людей».

«А почему бы им не сказать тебе об этом в Экстоне? Пока этот майор с железным лицом может пугать индейцев, он может сидеть здесь и наслаждаться жизнью. Если его переведут на другой пост, ему, возможно, придётся работать, и я сомневаюсь, что он выдержит такой удар. Эта страна так же безопасна, как и Вермонт. Мне очень нравятся эти луга». Если бы мы знали о них,
мы, вероятно, пришли бы сюда.

- Все равно приходите, - настаивал Джо. - Здесь полно места.

Уинтерсон ухмыльнулся. "Марфа бы согнуть сковороду на голове. У нас есть
зданий и нашей культур. В день, когда мы переехали в Марфа сказала, - Генри,
Я переехал из штата Вермонт в вот. Достаточно двигаться в течение одной жизни'.
Это были ее собственные слова. Это именно то, что она сказала мне. Она имела в виду
он тоже. Я знаю, что она будет ворчать, чтобы прийти и посетить хотя, вскоре она
знает, что ты здесь. Она не видела женщину с прошлого года".

"Пожалуйста, приведите ее", - попросила Эмма, которая не видела ни одной женщины, кроме
Барбары, с тех пор, как они покинули Ларами. "Мы будем рады ее видеть. Приходите,
готовы остаться ненадолго".

"Сделай это", - поддержал Джо. "У нас достаточно места".

"Я вижу это". Уинтерсон обвел взглядом дом. — Ты выглядишь так, будто собираешься
пожить здесь какое-то время.

"Мы будем здесь", - заверил его Джо. "У нас тоже было достаточно переездов".

"Думаю, у всех есть, когда они доберутся до Орегона". Уинтерсон посмотрел на цыплят Эммы.
"Цыплята". "Вы не хотели бы продать или обменять пару куриц,
не так ли?"

"Это по части моей жены", - сказал Джо.

"Я не верю так," Эмма рассказала Уинтерсон. "У нас есть только четыре осталось.
Их было шесть, но два из них были скрытными и пошел воровать их
гнезда. С тех пор я их не видел, и, наверное, какое-нибудь животное их поймало.
"Это и наша беда", - печально сказал Уинтерсон.

"Мы принесли трех куриц". "Мы взяли их
и петух на всем этом пути, и они все ушли в одну ночь. Марта часто говорит
мне: "Генри, звук, по которому я больше всего скучаю, - это кудахчущая курица".
Это ее собственные слова. Это именно то, что она мне говорит. У меня действительно есть
очень милая кучка маленьких поросят. Моя свиноматка принесла одиннадцать поросят, и я знаю, что
поросяток за курицу — это дорого, но я бы согласился... Эй, смотри!

Джо скосил широкую полосу до самого ручья, и пока Уинтерсон говорил, на ней появилась одна из пропавших кур. У её ног копошилась кучка пушистых цыплят, и курица суетливо двигалась вокруг них. С тихим писком
радости, Эмма побежала вперед. Она опустилась на колени, чтобы собрать цыплят в фартук,
и схватил курицу под руку. Когда она вернулась, ее щеки были
слита с удовольствием.

"Четырнадцать! Всего четырнадцать! Джо, мы должны держать их в доме, пока вы
можно построить курятник, где они будут в безопасности! Я не могу иметь что-нибудь происходит
на них!"

— Боже мой, боже мой, боже мой! — выдохнул Уинтерсон. — Хотела бы Марта их увидеть! У вас на четырнадцать кур больше, чем вы думали!

 — Да, — радостно согласилась Эмма. — Вы можете взять одну курицу, мистер Уинтерсон.

 — Я вам очень признателен, — заявил Уинтерсон. — Очень признателен, и Марта
просто подпрыгивает от удовольствия! Ей так одиноко, как курице,
и я приведу поросёнка, когда приведу её в гости.

 Эмма поставила цыплят в угол гостиной, и курица, распушив перья,
кудахтала над ними. Затем она устроилась на полу, и малыши побежали
под её крыльями. Джо посмотрел на них и мысленно отметил, что нужно
построить курятник как можно скорее. Им тоже нужна была конюшня. Но мулы, корова и лошадь Эллиса не подвергались опасности со стороны
бродивших вокруг хищников. А вот куры — да, и им нужно было безопасное место.

"Это хорошо," Уинтерсон глазами интерьер дома
одобрительно. "Правый хорошие и большие тоже. Но я считаю, что вам нужно для этого
кладка из молодых у вас есть. Марта и я, мы построили только одну комнату, и
в ней мы обжимаемся ".

"У тебя что, нет детей?" Спросила Эмма.

"Пока нет, но это не будет долго. Марфа и я, мы поженились в день
прежде чем мы покинули штат Вермонт. На следующий день она сказала: - Генри, я хочу троих мальчиков
и три девочки. Мы сможем приступить к ним, как только будем в Орегоне".
Это были ее слова. Именно это она мне и сказала. Похоже, мы
«Первого можно ожидать примерно через два месяца».

 Эмма сказала: «Я должна быть там».

 «Это очень мило с твоей стороны, очень мило, и я знаю, что Марта тоже будет рада. Я ломала голову, пытаясь придумать, что я могу для неё сделать, и всё, о чём я могла думать, — это больница в Кэмп-Экстоне. Но Марта будет рада, что ты рядом, и ей станет легче». Я
знаю, что она хочет, чтобы малыш родился в её собственном доме. Это будет своего рода
удачей.

"Надеюсь, ты не собираешься держать всех шестерых в одной комнате, — сказал Джо.
"Малыши иногда могут быть очень шумными."

"Я знаю", - рассмеялся Уинтерсон. "У меня пять братьев и шесть сестер.
Мы будем строить дальше, поскольку нам нужно больше комнат. Мы планируем большой дом".

Эмма и Барбара приготовили ужин, и после того, как они поели, Уинтерсон
сел на своего огромного коня и ускакал, бережно держа под мышкой одну из куриц Эммы
. Он бросил поводья лошади и повернулся к
волна до свидания.

«Я приведу Марту на следующей неделе», — сказал он.

Они смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду, грустные, потому что он уходил,
но и счастливые. Они были не одни. Рядом был сосед, и Джо
Джо размышлял о том, что в Миссури любой, кто жил в четырёх милях от него,
был бы достаточно далеко. Эта страна была другой. Она была
глубокой и обширной, но разве не этого они надеялись найти? Но у Джо был
ещё один человек, с которым он мог планировать, а Эмма работала чуть
быстрее, потому что рядом была женщина. В мечтательных глазах Барбары
отражалось только то, что на её свадьбе будут дополнительные гости.

Джо и Эллис пошли рубить деревья для курятника Эммы, и Джо
с тоской посмотрел на свои поля. Нужно было так много сделать и так мало времени.
У него было мало времени, чтобы сделать это. Он хотел снова вспахать землю, увидеть, как она переворачивается, и почувствовать её под ногами, потому что он был близок с землёй. Пока что вспашка должна была подождать. Но Джо поклялся, что до зимы он вспашет по меньшей мере десять акров и засеет их пшеницей и рожью. Он не надеялся сделать больше, потому что здесь вспашка была трудной. Но как только земля будет обработана, работать на ней будет не трудно,
и в последующие годы у него будет столько пахотной земли, сколько он
захочет. Он с удивлением подумал, почему он думает об этом в терминах «годов». В
В Миссури он редко строил планы дальше, чем на следующий день.

 После ужина Барбара и Эллис выскользнули из дома.  Дети
спали, и при свете масляной лампы Эмма чинила одежду.  Джо,
совершенно уставший, но совершенно счастливый, растянулся на деревянной скамье, которая
служила им диваном, пока у них не появилось достаточно денег, чтобы купить диван получше. Деньги, которые у него были, и те, что он ещё получит, нужно было сохранить, потому что зимой им всё равно придётся покупать много вещей.
 Эмма водила иглой взад-вперёд и добавила одну из рубашек Тэда к стопке уже починенной одежды.

— Пенни за твои мысли, — сказала она.

 — Они стоят миллион долларов, — заявил Джо.  — Я думаю о тебе.

 Она понимающе улыбнулась: «Ты скучаешь по Миссури, Джо?»

 «Не могу сказать, что скучаю».

 «Не хотел бы ты заняться чем-нибудь другим?»

— К чему ты клонишь?

 — В Миссури ты по вечерам ходил в магазин Тенни и разговаривал с мужчинами. Здесь ты только и делаешь, что работаешь от рассвета до заката. Разве это не однообразно?

 — Почему же, — сказал он. — Нет, это не так, и единственная причина, по которой мне приходится работать по шестнадцать часов в день, — это то, что дел много. В следующем году мы будем
я неплохо устроился и могу время от времени ездить на охоту или рыбалку с Эллисом
и Тэдом.

- Но разве ты не скучаешь по своим друзьям в Миссури?

Он подумал о людях, которых знал в Миссури: Джоне Джерагти, Гарроузе,
Пит Домли, Лес Тенни, Перси Перл, Том Эбенд, Феллерс Комптон. Несомненно, они по-прежнему каждый вечер собирались в магазине Тенни, чтобы обсудить
любую актуальную тему. Здесь не было близких соседей, но каждый член семьи был рядом. Тёплая и чудесная атмосфера единения, которая установилась за долгие годы.
путешествие. Это было лучше, это было более реальным, и Джо знал, что предпочёл бы
быть здесь.

"Я бы хотел увидеть их, если вы это имеете в виду. Но я бы не вернулся."

Барбара и Эллис вошли, держась за руки, и Джо улыбнулся. Они были такими молодыми,
такими влюблёнными и такими явно счастливыми. Джо сказал с притворной строгостью:

— Лучше верни ей руку и ложись спать, Эллис. Завтра мы начнём строить конюшню.

 — Завтра, — сказал Эллис, — тебе придётся самому работать в конюшне.

 — Ты бросаешь меня?

 — Только в Кэмп-Экстон. Я должен увидеть там одного человека.

 — Какого человека?

"Капеллан". Все лицо Эллис улыбнулся и Барбара покраснела. "Мы
женится на пятнадцатом."

"Дорогая!"

Эмма поднялась и раздавила ее дочь в материнские объятия. Джо резко сел
выпрямившись, протрезвевший и немного встревоженный, и удивился, почему он должен быть таким. Он
знал с Нового года, что Барбара и Эллис поженятся, но до сих пор это казалось нереальным. Затем он радостно улыбнулся; он всегда
гадал, каково это — быть дедушкой. Он встал и пожал Эллису руку.

"Молодец, сынок! Эй! Пятнадцатое! Осталось всего пару недель!"

"Мы знаем".

Они стояли рядом, немного смущённые и неуверенные, но очень гордые. Джо сел и задумался. У отца невесты были определённые обязанности, но он не имел ни малейшего представления о том, в чём они заключались. Как только они останутся наедине, он спросит Эмму; она, вероятно, знает. Но Джо был уверен, что свадебный подарок будет уместен. Он ломал голову, размышляя о том, что бы подарить, и не мог придумать ничего подходящего. Тогда он подумал о
Огромная лошадь Генри Уинтерсона. У Эллиса была чистокровная лошадь из Кентукки, но
за исключением экстренных случаев, такую лошадь следует использовать только для верховой езды.
и Эллису нужна была упряжка. Может быть, Уинтерсон продаст свою или, может быть, у него есть запасные лошади, которых он продаст по разумной цене. Если нет, Джо пообещал бы молодым людям упряжку мулов и купил бы их, как только продаст урожай и у него будет достаточно денег. Сейчас ни один из молодых людей не выглядел так, будто его беспокоили свадебные подарки, и они могли поладить. Эллис мог воспользоваться мулами Джо.

На следующий день Джо работал один, а Эллис вернулся незадолго до
наступления сумерек. Капеллан обещал прийти пятнадцатого, и некоторые из
солдаты тоже собирались прийти. Они видели Барбару во время ее короткого пребывания в лагере Экстон.
и они не упустят шанса поцеловать эту невесту. Там
Несомненно, должна была состояться вечеринка, и Барбара с Эммой отлично подготовились к ней
. Присутствие простых мужчин в доме стало совсем неважным, но Джо
решил, что так и должно быть.

На следующей неделе, как и обещал, Генри Уинтерсон привез в гости свою хорошенькую
молодую жену. Они приехали в лёгкой повозке, запряжённой огромной
белой лошадью и другим животным поменьше. Несмотря на неуклюжесть
тело, в Марте Уинтерсон была спокойная уверенность и непринужденное самообладание
Джо сразу проникся к ней симпатией. Он знал, что с ней ему всегда будет легко.
она.

- Я так рад, что вы смогли прийти, - поприветствовал он, - и Эмма будет рада видеть вас.
 Заходите...

Прежде чем он закончил говорить, вышла Эмма. Она по-матерински положила руку
на плечо подруги.

"Я Эмма", - тепло представилась она. "И я знаю, что вы Марта. Ваш муж
рассказал нам все о вас. А теперь проходи и устраивайся поудобнее.
я приготовлю тебе чашечку кофе.

Они вошли в дом. Уинтерсон подошел к фургону и достал из него
маленькая испуганная свинка со связанными ногами.

"Принёс, — весело сказал он. — Марте так понравилась курица,
что она сказала: «Почему бы тебе не взять этих двух свинок, Генри? Зачем жадничать?»
Именно так она и сказала. Именно это она и сказала мне. Но я
сказал ей, что сделка есть сделка, и вот свинья. Что ты собираешься
с ней делать?"

"Подержи это в конюшне, - решил Джо, - пока я не построю загон. Скажи, у тебя
нет упряжки лошадей или мулов на продажу, не так ли?"

"Зачем? У тебя есть команда ".

"Детям это нужно. Они женятся на следующей неделе.

— Слава богу! — выдохнул Уинтерсон. — У меня дома есть чёрный конь. Он не такой большой, как белый, но он крепкий и хороший работник. Вы можете взять его за пятьдесят... Нет! За сорок долларов. Это особый случай, и этих детей нужно правильно воспитать.

"Договорились."

"Вам не обязательно платить наличными, — сказал Уинтерсон. — У меня достаточно денег, чтобы продержаться, и урожай хороший. Заплатите за него в следующем году, когда соберёте урожай, если захотите.

 — Это будет кстати.

 — Мы так и сделаем. Вы легко сможете купить ещё одну лошадь, когда начнут прибывать эмигранты. У них всегда есть лошади, у которых болят ноги, и им нужно лишь немного отдохнуть, чтобы снова прийти в форму, и, кроме того, они
торгуй. К тому времени у тебя будут овощи на продажу. Извини, что мы не можем остаться
на ночь. Я сказал Марте, что мы приглашены, но у нее много дел.
Кроме того, она сделала домашнее животное, которое курицу, и она ничего не давая
с ней произойти. Штопать вещь в доме спит с нами".

"Иди. Можешь с пользой провести время, пока ты здесь.

Тэд ещё не вернулся с рыбалки. Эллис рубил дрова в лесу, и Барбара была с ним. Младшие дети, испугавшись, что видят сразу двух незнакомцев, уставились на них. Марта Уинтерсон
Она сидела за столом, а Эмма суетилась вокруг.

"Она наденет моё свадебное платье, — говорила Эмма. — Когда мне пришлось упаковать его, чтобы приехать сюда, я волновалась. Я боялась, что оно пожелтеет, но оно лишь слегка потемнело. Я думаю, так оно даже красивее."

"Разве оно не сильно помялось?"

"Нет. Я завернула его в бумагу и положила между слоями, а потом завернула в свои шторы. После того, как он повисит на воздухе несколько часов, складки разгладятся. Солнце тоже избавит его от запаха камфоры.

"Я бы хотела на него посмотреть!"

"Я бы показала его тебе, но Эллис может прийти в любую минуту, а он не должен
«Посмотришь на платье его невесты, прежде чем она его наденет. Ты увидишь его на свадьбе».

 «Какое оно, Эмма?»

 Голос Эммы был мягким. «Белое атласное, с короткими пышными рукавами, поверх которых я надела длинные рукава из белой шёлковой марли, закреплённые на запястьях». Моя накидка была из швейцарского муслина с богатыми платками
на ней выбиты узоры. Есть короткие белые перчатки с вышитыми голенищами.
есть небольшой шов, но его не видно. Я сшила его аккуратно.
Линия горловины низкая. Линия талии тонкая, слишком тонкая для меня сейчас, но подходящая
для Барбары. Ее глаза светились теплом воспоминаний.

— Она наденет шляпку?

— О да. У меня есть шляпка Памелы с голубой лентой и цветным пером.
 Полагаю, сейчас она не в моде, но она очень красивая.

Вошли Эллис и Барбара, и Эмма поспешно сменила тему. Марта
Уинтерсон встала, чтобы обнять Барбару, и со смехом повернулась, чтобы слегка поцеловать
Эллиса в щёку. Эллис покраснел, а Джо ухмыльнулся. Он
вспомнил свою свадьбу и то, как смутился, когда лучшая подруга Эммы, Сара Таунли, поцеловала его. Они поужинали.
Уинтерсоны уехали, и дом был отдан на растерзание приготовлениям к свадьбе.

Джо отмахнулся от любой мысли о работе; для этого еще будет время
позже, и Уинтерсон был прав. Детей нужно было подготовить правильно
и Эмма хотела много украшений. Но Джо все равно обнаружил, что
заснуть с первыми лучами рассвета невозможно.

С топором в руке он побрел вверх по склону в лес. Это было слишком
в конце сезона для большинства полевых цветов, но были и душистый,
конус-Ладена вечнозеленых ветвей. Эмма хотела, чтобы вся гостиная была украшена
ими, а Барбара несла букет из искусственных цветов с ароматом
с драгоценными духами Эммы. Собираясь войти в лес, Джо обернулся, как
он делал всегда, чтобы с гордостью окинуть взглядом свою землю. Его сердце екнуло.
На западе, примерно там, где, по его мнению, находился дом Уинтерсонов, виднелся зловещий столб.
столб густого желтого дыма тянулся далеко в небо.




ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Осажденные


Джо стоял неподвижно, глядя на дым и пытаясь понять, что он означает.
Страх сжимал его сердце, а губы пересохли. Он видел только
дым, и это был не лесной пожар, потому что он не двигался.
Уинтерсон вряд ли стал бы жечь хворост в это время года.
Очевидным ответом было то, что дом Уинтерсона сам по себе горел, но почему?
Был ли это случайный пожар? Или индейцы, которых майор Дисмак уважал, а Уинтерсон презирал, наконец-то напали? Джо вернулся на поляну и нервно оглядел лес. Если индейцы были на тропе войны, они пришли бы из леса.

 Он почувствовал и подавил нарастающий страх. Какой бы ни была ситуация, к ней нужно относиться спокойно. Паника ничему не поможет. Джо вошёл в дом, и Эмма, готовившая завтрак для остальных членов семьи, вопросительно посмотрела на него.

— Что-то происходит, — тихо сказал Джо. — Я думаю, что дом Уинтерсона горит, и, возможно, его подожгли индейцы. Нам лучше приготовиться к чему бы то ни было.

На лице Эммы отразился ужас. — Бедная женщина!

Эллис всё ещё спал снаружи и ещё не вернулся. Джо подошёл к его кровати и потряс за плечо.

«Эллис».

Эллис, обладавший счастливой способностью просыпаться мгновенно, открыл глаза и сел.

"Что тебе нужно, Джо?"

«Кажется, что-то происходит. По-моему, дом Уинтерсонов горит, и нам лучше быть готовыми к гостям. Заходи».

«Сейчас».

Эллис сел, прикрывшись одеялом, и начал натягивать одежду.
Джо разработал план действий. Дом был крепкой крепостью, и вся трава на сто ярдов вокруг была скошена. Тэд был отличным стрелком, и Эллис тоже, и любой, у кого были бы дурные намерения и кто подошёл бы близко, пожалел бы об этом. Джо вернулся в дом. Тэд, сияя от возбуждения, обратился к нему.

— Они идут, пап? Они правда идут?

— Я не знаю. Но приготовь свою винтовку.

— Она уже готова!

Барбара с тревогой спросила: «Эллис идёт?»

— Он сейчас придёт. Давайте, все вместе. Берите всё, что может держать воду, и наполняйте.

 Они наполнили вёдра, кастрюли и сковородки Эммы и даже кое-какую посуду и сложили всё это в спальне Джо и Эммы. Джо пошёл в сад и наполнил корзину листьями салата, редисом, луком и горошком. Он
поставил наполненную корзину в кладовую вместе с уже хранящимися там продуктами,
и Эллис вошёл с охапкой дров. Он бросил их в ящик для дров. Теперь, на случай осады, у них были вода, еда и топливо.

 Барбара и Эмма нервничали, но не настолько, чтобы не суметь
чтобы эффективно выполнять свои задачи. Эллис и Тад, за исключением Тэда
волнение, казалось, чтобы понять ситуацию и младшими детьми, не
понимание, было просто любопытно. Джо воевал его собственный рост
нервозность.

"Привести Майка в доме", он поручил Тад "и внимательно посмотреть на него.
Если он рычит, лает или даже ощетинивается, следите за тем, что бы это ни было ".
Эллис сказал: «Присматривай за собакой. Успокой детей и обойди все окна. Обрати особое внимание на заднюю часть дома; они, скорее всего, придут из леса, если вообще придут. Если они придут, вы оба стреляйте — и
— Стреляй прямо. Я вернусь, как только смогу.

В голосе Эммы послышалась нарастающая тревога: «Куда ты идёшь?»

Он тихо ответил: «Узнать, не попали ли Уинтерсоны в беду, и помочь им, если это так. Никому не выходить из дома, пока мы не узнаем, в чём дело».

Эллис быстро сказал: «Ты оставайся здесь, Джо. Я пойду».

Барбара побледнела, но сказала: «Отпусти его, папа».

Джо поколебался, но лишь мгновение. Его дети заслуживали шанса,
а Барбара собиралась выйти замуж в течение недели. Барбара и Эллис
Они были молоды, и весь мир был у их ног. Джо чувствовал, что Эллис поможет позаботиться об Эмме и детях, если он не вернётся. Кроме того, он был старше. Он освоил несколько приёмов, которых не знал Эллис. Джо сказал:

«Некогда рассиживаться. Я иду».

Эмма обеспокоенно сказала: «Будь осторожен, Джо».

— Я так и сделаю, и не беспокойся обо мне. Скорее всего, я привезу Уинтерсонов.

 — Я так и сделаю, и я хочу ещё раз сказать тебе, чтобы ты не волновалась. Кинг может обогнать любого
индейского пони. А теперь помни: оставайся в доме, будь начеку и
сражайся, если придётся. Я ненадолго уеду.

С ружьём в руках и топором на поясе Джо вышел из дома и закрыл за собой массивную дверь. Он подождал, пока деревянный засов встанет на место, и, услышав, как он упал, направился к конюшне. Они построили её ниже по склону, достаточно далеко от дома, чтобы запах из конюшни не был неприятным, но достаточно близко, чтобы можно было защищаться. Любой, кто попытается проникнуть в конюшню, окажется в пределах досягаемости ружья. Джо свернул, чтобы запереть
Куры Эммы в своём курятнике, и он подхватил поросёнка под мышку. У поросёнка был только проволочный загончик; не было времени построить для него дом.

Мулы вопросительно огляделись, и лошадь Эллиса приветственно заржала. Спокойная корова невозмутимо жевала сено, и Джо опустил поросёнка на землю. Тот заскочил в стойло к корове и спрятался под кормушкой. Джо взнуздал лошадь Эллиса, но не стал седлать её. Он привык ездить без седла и предпочитал так и ездить. Джо вывел лошадь из конюшни и запер дверь на засов.

На мгновение он застыл на месте, и уголки его рта слегка приподнялись в улыбке, когда он осознал нелепость ситуации. Он, Джо
Тауэр, ехал на помощь в отражении нападения индейцев. По какой-то причине он
вспомнил Бибберса Таунли и его воображаемую битву с восемью апачами
в Аризоне, и ему стало интересно, что бы Бибберс делал, будь он здесь
прямо сейчас. Наверное, Джо догадался, он бы ехал как можно быстрее
к лагерю Акстон.

Джо был бы рад, если бы Джим Snedeker был здесь для Джима было бы
известно точно, что делать. Джо вынужден был признать, что это было больше, чем он предполагал.
Он приехал в Орегон, чтобы заниматься сельским хозяйством, а не сражаться с индейцами. Но если бы они напали, ему пришлось бы сражаться с ними, а Джо был опытным охотником, который
знал, как прятаться в зарослях. В случае необходимости он бы бросил ферму
сесть на лошадь и отправиться в лес, и он не был уверен, что Эллис сделал бы это.
если бы он поехал помогать Уинтерсонам. Джо обдумывал наилучший способ
добраться до их дома.

Он никогда не был в их доме, но теперь сильно жалел, что не посетил его.
потому что там мог быть короткий путь. Он ехал верхом,
а лошадям не обязательно оставаться на тропинках. Но все , что Джо знал , это то , что
Уинтерсон сказал ему, что он построил дом там, где его повозка сломалась в шестой раз. Поэтому было логично предположить, что он построил дом рядом с Орегонской
тропой, и самый верный способ найти его дом — ехать по ней. Джо
Джо пустил лошадь Эллиса в галоп.

 Деревья по обеим сторонам дороги обманчиво мирно покачивались, как будто здесь не могло произойти ничего страшного. Но неподалёку мужчина и женщина, которые проехали три тысячи миль в поисках новых надежд и мечтаний, видели, как они тают на глазах. Лошадь немного замедлила шаг, и Джо снова пришпорил её.

 Он завернул за поворот и увидел приближающуюся упряжку. Это были большой белый конь Уинтерсона и лошадь поменьше, и их гнала во весь опор Марта Уинтерсон, которой каким-то образом удавалось удерживать поводья.
драгоценные курица. Уинтерсон присел на сиденье вагона, винтовку в руки и
"оглядываясь назад". Отставая от вагона на несколько ярдов пробежал беспрепятственно
черный конь. Не садясь верхом, Джо развернул своего скакуна вокруг
наступающей упряжки и пристроился позади.

"Заставляйте их двигаться!" крикнул он. "Мы все готовы для вас!"

Он больше ничего не сказал, потому что сейчас было не время для разговоров, но теперь он знал, что
майор Дисмак знал, о чём говорит, когда упоминал
врагов. Клубы дыма, скачущая команда, ярость на лице Уинтерсона
и кровь на его руке были достаточным доказательством того, что Уинтерсоны
На них напали. Джо оглянулся назад, на тропу, как будто ожидал увидеть бегущих за ними воинов, но ничего не увидел.

 Марта Уинтерсон умело свернула свою скаковую упряжку с тропы на луг. Она резко остановила лошадей. Чёрная лошадь, испуганно вращая глазами, подошла очень близко к Джо, словно ища у него защиты. Эллис, Барбара и Эмма вышли из дома, и Эмма взяла Марту Уинтерсон под руку.

— «Ты в порядке?»

 «Конечно, я в порядке!» — глаза Марты тоже сверкали. «Я не
я не собираюсь падать в обморок или что-то в этом роде! О, я так рада, что смогла взять с собой свою курицу!

— Ну, вы просто заходите в дом! У нас есть всё, что нам нужно, а мужчины скоро придут!

Уинтерсон, Джо и Эллис распрягли лошадей и отвели их в конюшню.
Чёрный конь последовал за ними и вошёл, как только открылась дверь.
Они поставили мулов в один загон, а в остальные — по две лошади.
Эллис наполнил ясли сеном, и Джо повернулся к Уинтерсону.

"Что случилось?"

"Они пришли на рассвете!" — яростно сказал Уинтерсон. "Курица начала кудахтать
и разбудил меня! Я увидел, как он смотрит в окно, и швырнул в него первое, что попалось под руку! Случилось так, что это был ночной горшок!
 Когда я схватил винтовку, он уже убежал! Я взял Марту с собой, и
когда мы запрягли лошадей, в лесу было ещё больше скунсов! Они
укусили меня за руку, и мы уехали!"

"У них были лошади?"

«Наверное, у них где-то были лошади! Полагаю, они оставили их в лесу, когда пришли за нами! Да, там, должно быть, были лошади! Эти
индейцы слишком ленивы, чтобы куда-то идти! Я выстрелил один раз, но, кажется, промахнулся!»

— Сколько их там?

 — Я видел шестерых, но их больше! Проклятые дворняги,
наверное, вообще не стали бы драться, если бы их не было пятнадцать на одного!
 Хотел бы я, чтобы у меня была ещё одна винтовка! Я... Теперь нас трое! Давайте вернёмся
и порвём их на куски!

Джо мягко сказал: «Оставишь женщин и детей здесь без защиты?»

«Ты прав! Наверное, ты прав! Просто я так взбешён, что готов на всё! Я никогда больше не полюблю индейца, даже если проживу пятьсот лет!»

«Они сожгли ваши постройки. Я видел дым».

— Наверное, поэтому они не погнались за нами по пятам: они были слишком заняты мародёрством! Полагаю, они забрали и мою корову со свиньями, но я спас лошадей, а Марта вытащила свою курицу. Вот это курица! Я бы не променял её на ферму!

 — Лучше подойди и перевяжи руку.

 — Просто царапина, — заверил его Уинтерсон. "Это ничего не значит.
Что мы собираемся делать теперь? Пошлите кого-нибудь в Кэмп-Экстон за
солдатами?"

"Слишком опасно", - решил Джо. "Только один человек мог попасть в засаду и мы
теперь четыре винтовки. Нам лучше фигура на подставке прямо здесь".

"Кто четвертый винтовки?"

- Тэд, и он будет хорошим стрелком. Этот парень может отстрелить кошке усы
на расстоянии ста ярдов. Ты захватил с собой много пуль?

- Только то, что у меня в сумке. У нас не было времени захватить столько, сколько хотелось бы
.

- Ну, у нас есть свинец и формы. Мы можем изготовить форму по размеру вашей винтовки.
Давайте пойдём внутрь, пока женщины не решили, что с нас содрали скальпы.

Марта Уинтерсон, скорее рассерженная, чем напуганная, посадила Карлайла к себе на колени и рассказывала о налёте. Барбара и Эмма
внимательно слушали, а трое младших детей молча стояли рядом.
Слишком юные, чтобы понять, что именно произошло, они знали, что это было
что-то из ряда вон выходящее, и они переварили это как таковое. С выражением
нетерпеливого возбуждения на лице Тэд сидел перед камином.
плавил свинец в ковше и отливал пули для своей винтовки.

- Хватит, - приказал Джо. - Оставь немного зацепки для остальных из нас.

— Но что, если их будет целая толпа?

— Всем всё равно придётся стрелять.

Марта встала, и, несмотря на её распухшее тело, в ней чувствовалась грациозная гибкость, когда она шла по полу к мужу.

"Сейчас я вылечу твою руку, Генри", - в ее голосе звучали слабые извинения. "Там
не было времени сделать это раньше".

Она расстегнула его рубашку, сняла ее и обнажила окровавленную руку.
Пуля прошла насквозь с одной стороны, не задев большую мышцу и артерию,
и оставила только рану на теле. Марта смыла засохшую кровь и
наложила холодный компресс на все еще кровоточащую рану.

"Хотели у вас есть виски?" она обратилась к Джо. "Это действительно надо
стерилизовать".

"Не упаду", признался Джо. "Я ничего не принес".

"Я так и сделала", - заявила Эмма. Она полезла в чемодан и достала коричневый
— Эмма, — Марта Уинтерсон взяла бутылку и взглянула на Джо. — Я взяла её на случай крайней необходимости.

 — Спасибо, Эмма, — Марта Уинтерсон поджала губы, смочила одну сторону
салфетки виски и сказала: — Сейчас будет немного больно.

 Пока её муж стискивал зубы и морщился, она нанесла антисептик. — Пуля была не такой уж страшной!

"Не будь ребенком" Марфа упрекнула. "Вы не будете чувствовать себя в
пока".

"Вероятно, не сможете почувствовать что-нибудь," он ворчал.

Марта наложила чистую повязку, и Генри снова надел рубашку. Он
Беспокойно прошелся по дому, чтобы выглянуть в окно. В его глазах вспыхнул гнев.
Лицо. Генри Уинтерсон дорожил своим домом. Никто не собирался разрушить
его и остаться безнаказанным.

"Жаль, что они не пришли", - нервно сказал он. "Хотелось бы, чтобы они пришли. В день моего отъезда из Вермонта
мой брат Энос сказал: "Генри, что ты собираешься делать, если
Нападут индейцы?" - Это были его слова. Именно это он и сказал
мне. «Если индейцы нападут, — сказал я, — я пристрелю их на месте». И, чёрт возьми, я этого не сделал. Но я собираюсь это сделать.

Джо обеспокоенно сказал: «У тебя может скоро появиться такая возможность».

«Это не по-настоящему», — с любопытством подумал он. Это была шарада, в которой участвовали все.
Они разыгрывали сценку, и как только они закончат, Уинтерсоны запрягут своих лошадей и уедут домой. Джим Снедекер, возможно, ждал бы в таком же доме, как этот, пока индейцы готовились бы напасть на него, но с Джо Тауэром такого не случалось. Затем он с трудом напомнил себе, что с Джо Тауэром такое случалось. По его спине пробежала холодная дрожь.

  «Эй, пап!» — выдохнул Тэд. «Посмотри на Майка!»

Собака стояла очень тихо, насторожив уши и принюхиваясь. Она сделала шаг,
словно проверяя какое-то неуловимое послание, которое до неё доносилось
Он слегка задрожал. Шерсть на его загривке встала дыбом, и из горла донеслось низкое рычание. Он
посмотрел в сторону задней части дома, и когда перед ним открыли дверь,
он прокрался в дальнюю спальню. В то же время они услышали
выстрел из винтовки и глухой «плюх», когда пуля ударилась о наружную стену.

 Страх и нервозность Джо исчезли, и он ощутил лишь ужасный,
бешеный гнев. Это был его дом. Он построил его своими руками,
и теперь ему грозила опасность. Он должен был любой ценой предотвратить её.
Враг не должен был войти. Держа винтовку наготове, Джо выглянул в одно из задних окон.

Он не видел ничего, кроме скошенного валка, в высокой траве за ее пределами, и
зеленые деревья на вершине холма. Это была как бы реальная пуля
уволили призрак. Потом высокая трава слегка колыхалась. Уинтерсон
вскинул винтовку и через другое окно, выстрелил, и трава не
рябью.

"Что ты стрелял?" Джо поинтересовался.

— Я не видел никаких индейцев, — заверил его Уинтерсон, — но ты не видишь и
тварей. И всё же трава двигалась не сама по себе.

— Думаешь, ты его поймал?

— Нет, — печально ответил Уинтерсон. — Я так не думаю. Мы...

— Джо!

В голосе Эммы слышался холодный страх, и когда Джо подошёл к передней части дома, он увидел, что женщины смотрят в окно. На другом берегу ручья и на противоположном склоне на лугу стояли шестнадцать индейцев. В том, как они опирались на свои длинные ружья или держали их в руках, было что-то оскорбительно-презрительное. Они были одеты в оленьи шкуры, за исключением одного, на котором был чёрный костюм, вероятно, украденный у какого-то поселенца. Из остальных некоторые были в рубашках с бахромой, а некоторые — обнажены по пояс. Они стояли так открыто, потому что находились вне досягаемости винтовок
и знали об этом.

Генри Уинтерсон выдохнул: «Вот они!»

Он положил винтовку на подоконник, долго прицеливался и нажал на спусковой крючок. Один из шестнадцати неуклюже дёрнулся, как будто наступил на что-то скользкое, и неловко сел. Остальные побежали обратно в укрытие в лесу, и через мгновение раненый поднялся, чтобы последовать за ними. В голосе Уинтерсона звучало дикое удовлетворение.

"Всё равно я его достал! Хотел бы я его убить!"

"Как высоко ты его поднял?" спросил Джо.

"Примерно на фут над его головой. Но, наверное, я всё равно ударил его слишком низко.
— Жаль, что я не выстрелил ещё раз!

Из-за хижины раздалось пять быстрых выстрелов. Эллис сделал два
медленных шага вперёд, повернулся, чтобы улыбнуться остальным, и смог
лишь глупо ухмыльнуться. Кровь потекла по его виску, придав его
волосам блестящий вид и покраснев его щеке. Джо подхватил его, когда
он упал навзничь, а Уинтерсон выхватил у него из рук винтовку. Барбара
ахнула и опустилась на колени рядом со своим возлюбленным.

Её лицо побледнело, а в глазах читались ужас и потрясение.
Но в них также читался гнев, когда она нежно взяла Эллиса за голову.
Она положила его голову к себе на колени, и его кровь окрасила её юбку в красный цвет. Эмма принесла холодный компресс, и Барбара взяла его у неё из рук. Её голос был глухим и дрожащим, но в то же время она проявила свою внутреннюю силу.

 « Позволь мне сделать это, мама».

 Она приложила компресс к голове Эллиса и нежно склонилась над ним. Барбара, которая всегда пряталась, когда кто-то, кто ей нравился, получал травму, взяла себя в руки, когда пострадал тот, кого она любила. Джо неловко сказал:

«Давайте переложим его на кровать».

А Барбара яростно воскликнула: «Оставьте его в покое!»

Она промокнула пузырящуюся кровь, и Эмма принесла ей чистый компресс.
Джо, Уинтерсон и Тэд отошли назад, но снова увидели только
скошенную поляну, высокую траву и лес. В лесу кто-то из
нападавших крикнул, вероятно, советуя что-то кому-то на противоположном холме. Джо
нахмурился.

 Они всё делали неправильно, все бежали туда, где появлялся
индеец. Три стены всё время оставались без охраны, и они
должны были внести какую-то систему в свою защиту. Кроме того, существовала ещё одна
и очень опасная угроза, которую можно было уменьшить. Ни одна пуля не могла пробить брёвна, но могла попасть в обшивку или окна.

Джо крикнул: «Эмма, уложи детей на пол, хорошо? Вам, женщины, тоже лучше спуститься. Лягте за бревно у порога, и вас не заденет».

 Эмма сказала: «Я их уложу».

 «Нам тоже лучше действовать немного по-другому. Тэд, ты следи за северной стороной». — Генри, ты хочешь переднюю или заднюю?

— Мне переднюю! — Уинтерсон откусил слова и выплюнул их. — У них может быть ещё один шабаш, и я знаю, что в следующий раз смогу до них добраться. Как насчёт южной стены?

— Одному из нас придётся время от времени пробираться туда, чтобы следить.

Барбара твердо сказала: "Мама, ты не принесешь мне подушку?"

Эмма принесла ее, и Барбара очень осторожно переложила забинтованную
голову Эллиса со своих колен на подушку. Она встала и долго смотрела
на него сверху вниз, пока Эллис раздраженно стонал и двигался. Затем она взяла его
винтовку и пошла к южной стене.

"Бобби!" Джо запротестовал.

— Эллис показал мне, как стрелять, папа, и я буду стрелять.

Джо раздражённо посмотрел на неё, но ничего не сказал. Дети лежали на полу в гостиной, тесно прижавшись к нижнему бревну. Но Эмма и Марта Уинтерсон спокойно сидели за столом. У этих женщин были мужчины
защищали хижину. Если кому-то из мужчин внезапно требовалась помощь, они делали это.
не хотелось, чтобы сначала приходилось вставать с пола. Джо занял свой пост у
заднего окна.

Он расположил свои силы так, как считал наиболее разумным. Когда
Индейцы придут, а он был уверен, что они придут, это, вероятно, произойдет
из леса сзади и вниз по склону. Это было правильно, что Джо
должен был быть там, чтобы отвлечь хотя бы их первый огонь. Это был его дом;
он должен был защищать его. Джо беспокоился о Барбаре и Тэде, но
вероятность нападения с любой стороны была минимальной. Уинтерсон был хорошо
поставленный впереди. Он уже доказал свою способность оценивать расстояние и
попадать туда, куда целился.

В скошенной поверхности, достал кузнечик ленивый крыло и поселили пятнадцать
стоп, откуда она началась. Робин, который, вероятно, сидел
на дом напали на насекомых и понес его прочь. Суслики сновали взад и вперед.
В поле села ворона. Поля не изменились.
День был таким же, как обычно. Трудно было поверить, что сразу за скошенной травой лежат люди, которые убили бы всех в доме, если бы смогли. Джо окинул взглядом высокую траву дальше по
Склон. Он сосредоточился на одном месте.

 Ему показалось, что он увидел, как там колышется трава. Она слегка шевельнулась, а затем
замерла. Джо расслабил напряжённые мышцы. Он никогда не стрелял в человека
с намерением убить и до сих пор считал себя неспособным на это. Но ужасный гнев всё ещё овладевал им,
и он мог убить этих людей. Трава снова зашевелилась, и Джо безошибочно понял
что в ней было что-то, чего не должно было быть. Он отступил
назад, прицелился и выстрелил. Ползущий индеец подпрыгнул так, что
открылся весь его торс, и упал назад. Трава перестала шевелиться.

"Ты поймал его?" Взволнованно позвал Тэд. "Ты поймал его, папа?"

"Я так не думаю".

Он старался, чтобы его голос звучал спокойно, но получилось натянуто. Он почувствовал
прилив радости, потому что убил одного из врагов, которые пришли, чтобы
уничтожить их. Он оставался слишком цивилизованный человек, чтобы говорить о том, что в
его сын.

— Мне показалось, что я слышал выстрел!

Кровь на повязке странно контрастировала с его тёмными волосами. Эллис
присел. Мгновение он не двигался, уставившись на что-то, что видел
только он. Пуля, пропахав борозду рядом с его головой, отскочила.
он потерял сознание. Покинув свой пост, Барбара опустилась на колени и обхватила его
руками.

"Эллис! Ложись!"

"Я... Бобби! Откуда ты взялся?"

"Пожалуйста, ложись!"

"Я... О! Теперь я знаю!"

Ее рука продолжала обнимать его, когда он поднялся на дрожащие ноги, покачнулся и
восстановил равновесие. Он поднял руку, чтобы сдвинуть повязку чуть выше на голове, и с удивлением посмотрел на кровь на своих пальцах. Он сказал, как будто это было чем-то удивительным:

«Они задели меня!»

Эмма и Марта Уинтерсон с тревогой склонились над ним, и Джо сказал: «Лучше лежи, Эллис».

"Я ... со мной сейчас все в порядке. Бобби, мою винтовку!"

Она подавила рыдание. "Эллис, нет!"

"Со мной сейчас все в порядке. Я буду наблюдать за южной стеной.

- Мы оба будем наблюдать за южной стеной, - решительно сказала она и встала рядом.
очень близко к нему на случай, если она вдруг понадобится ему.

Время тянулось. Уинтерсон с винтовкой в руке вернулся и встал рядом с Джо.
Он вгляделся в высокую траву. - Видишь что-нибудь? - спросил я. - Что-нибудь случилось? - спросил я. - Что-нибудь случилось? - спросил я.

- Видишь что-нибудь?

"Ничего не двигалось в течение пары часов. Вы думаете, они ушли?"

"Нет, не думаю", - заявил Уинтерсон. "Им не нравится горячий свинец, и они
Они не собираются подставляться под это. Они где-то в зарослях
готовят какое-то новое дьявольское зелье. Когда они его приготовят,
они подадут его нам.

 «Они могут что-то попробовать, но я в этом сомневаюсь. Есть какая-то языческая
чушь о том, что они должны умереть при дневном свете, чтобы видеть
свой путь в страну духов». Но ... и я ставлю на это-мы еще не видели
последние из них. Думаю, один из нас должен попробовать выскальзывания в лагерь Экстон
сегодня вечером?"

"Это довольно большой шанс, учитывая, что их там так много.
Мы можем продержаться еще один день. Послезавтра пятнадцатое,
и капеллан, и несколько солдат всё равно едут из Экстона. Нет смысла вести себя глупо, если в этом нет необходимости.

 — В этом есть смысл, — согласился Уинтерсон. — Что ж, пойду полюбуюсь пейзажем. Может, попаду в кадр.

 Весь долгий день ничего не происходило, и женщины приготовили и подали ужин в последний час сумерек. Они ели,
а угли угасающего костра отбрасывали призрачные отблески на комнату.
Джо снова задался вопросом, не сон ли это.  Ничто из этого не соответствовало его
предвзятым представлениям об индейской битве, где пули летали густо и
быстро и безрассудно. Пока что не было сделано и дюжины выстрелов.

Затем он серьезно взглянул на забинтованную голову Эллиса. Это было достаточно реально.

Они взяли матрас с кровати и разложил их на полу.
Сонный, и несколько скучно, дети, свернувшись калачиком, где пули могут
до них не доходит. Джо вернулся на свой пост у окна и увидел
тонкий серп луны, висящий в небе, как будто на невидимых проводах.
Он проливает слабый свет, и Джо застыл, когда он увидел индейца ползет
в хижину. Но более пристальном рассмотрении оказалось, что это была всего лишь тень.

"Я ничего не видел!" Взвыл Тэд. "Как ты думаешь, они придут
сегодня вечером, папа?"

"Я не знаю. Не лучше ли тебе ненадолго отключиться и немного поспать?
- Джо, - тихо позвал Уинтерсон.

- Джо.

Джо направился к передней части дома, и там, в конюшне он увидел
мерцание, маленький огонек. Она росла, и через несколько секунд он был заливистый
огонь. Джо почувствовал, как его тело напряглось, а ярость достигла новых высот. Но
он ничего не мог поделать, кроме как беспомощно стоять в стороне и наблюдать.

"Акций там не будет", - заверил его Уинтерсон. — Дьяволы унесут это с собой.

 — Я… — Джо стиснул зубы.

"Я знаю, о чем ты думаешь. Тебе не обязательно говорить это".

Они смотрели, как разгорается огонь, и слышали его потрескивание, и все пространство
между домом и конюшней было освещено им. К небу взметнулись искры
и погасли. Огонь прорвался сквозь шаткую крышу и превратил ее
в бурлящее жидкое пламя. Затем крыша обрушилась, и поднялся огромный
ливень искр.

"Они действительно игривые", - прокомментировал Уинтерсон. "Действительно милые люди".

"Где фургон?" Спросил Джо.

"Что ты сказал?"

"Они забрали фургон!"

- Они возьмут все, что попадется им под руку, - проворчал Уинтерсон.

Джо вернулся к заднему окну и уставился в темноту. Он
не спал, но и не хотел спать. Его по-прежнему переполняла ярость, и он
внимательно всматривался в каждую тень.

  Медленно тянулись часы ночи. Наступил рассвет, и Тэд
позвал:

 — Па.

 — Да?

 — Вон там повозка.

Джо выглянул из-за плеча сына. Далеко в долине, вне досягаемости ружейного выстрела, брезентовый верх фургона резко выделялся на фоне утреннего неба. Всадники-индейцы тянули его за верёвки, и Джо почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Это был фургон, который привёз их всех сюда
Путь из Миссури, через прерии, холмы, реки и горы. Это был фургон, в котором они жили. Теперь он был набит сеном из стога, и налетчики, должно быть, всю ночь работали, чтобы добраться до него. Теперь им оставалось только втащить его на склон, занять позицию прямо за домом, поджечь сено и столкнуть фургон вниз. Не раскрывая себя, они могли сжечь дом, и его защитники оказались бы в их власти.

Уинтерсон и Эллис подошли к Джо и посмотрели на него
то, чего не могло быть, но что было. Повозка развернулась и встала набок,
и сердце Джо подпрыгнуло. Но индейцы снова выровняли её,
с яростью ударяя пятками по бокам своих лошадей, заставляя их
тянуть повозку. Повозка медленно поднималась на холм. Джо с трудом проглотил комок в горле. Он посмотрел на Эмму, детей и Марту Уинтерсон
и мрачно направился в заднюю часть дома.

Повозка не появлялась, и на мгновение он испытал безумную надежду,
что у неё сломалось колесо или она застряла между деревьями и что
Индейцы не смогли бы его сдвинуть. Солнце взошло, согревая луг,
а Джо всё ещё смотрел на холм. Спустя целую вечность он увидел то, чего, как он молился, не увидит. Верхняя треть брезентового верха повозки виднелась на фоне деревьев, и из неё валил дым. Джо обернулся и увидел Уинтерсона и Эллиса рядом с собой.

  Он невнятно произнёс: «Может, не долетит до дома».

Но он знал, что этого не случится. У осаждающих была одна-единственная
возможность, и они не собирались её упускать.

  Джо крепче сжал цевье винтовки и на секунду
думал он, наверное, стрелял. Но стреляли с вершины холма,
рядом с повозкой, и за ним последовал залп, что, в свою очередь,
затем лай револьверы.

Они ждали, интересно, и по истечении пятнадцати минут, пока горит
вагон продолжал курить, они видели, как всадники спускаются с холма. Их было девять человек, они ехали шагом и гнали перед собой мулов Джо, а также лошадей Эллиса и Уинтерсона.

Джо выдохнул: «Боже Всемогущий!»

Это была молитва, а не ругательство, и он распахнул дверь, чтобы выйти и
встретить этих всадников, которые появились так вовремя.

"Я же сказал что приеду!" Сержант Данбар позвонил. "Я же сказал что приеду как только
как мой срок не вышел! Я привел с собой обоз, и они
сказали нам в лагере Экстон, что ты здесь. Мы почувствовали запах дыма и догадались
остальное."

Обнимая Марту, Генри Уинтерсон стоял прямо за спиной Джо, и оба они улыбались.
их лица расплылись в улыбках. Эмма подошла, и младшие дети с распростёртыми объятиями побежали к этому мужчине, который был их товарищем по играм в Форт-Ларами. Джо выглянул из-за двери хижины и увидел Барбару и Эллиса в объятиях друг друга. Он ухмыльнулся: они думали, что их никто не видит.

"Пригнитесь!" Крикнул Джо. "Пригибайтесь и заходите! Где ваши
фургоны?"

"Оставил их на тропе, когда сержант учуял индейцев", - сказал
долговязый кентуккиец на гнедой лошади. "Слушай, похоже, здесь хорошая земля.
Все занято?"

- Не близко. Здесь хватит места для всех вас, если вы захотите прийти, и у нас есть
все здесь. Все, кроме нашего фургона. Он потерян, но мы достанем
другой ". Он снова выглянул в открытую дверь и радостно крикнул,

"Всем вам лучше оставаться здесь, по крайней мере, до завтра.
Скоро будет свадьба!"




Об авторе


Джим Кьелгаард родился в Нью-Йорке и провёл большую часть своего детства в горах Пенсильвании, где его отец, врач, практиковал в сельской местности. Какое-то время после окончания школы юный Джим увлекался активными видами спорта на свежем воздухе, по очереди работая охотником, возчиком, геодезистом, гидом. Однако в возрасте около тридцати лет он решил сделать писательскую карьеру. С тех пор сотни его рассказов и
статей были опубликованы в национальных журналах, а также он написал
несколько книг для молодёжи.

 Вместе со своей женой и дочерью-подростком г-н Кьелгор живёт в
Финикс, Аризона. Но в поисках историй он много путешествовал
и часто по всей Северной Америке. Яркая реальность _The Lost
Wagon_, его первый взрослый роман, вырастает из его интимный, из первых рук
знание американского Запада.




Книги, исполнителя Jim Kjelgaard


 ПОТЕРЯННЫЕ УНИВЕРСАЛ
 КРЕКЕР БАРРЕЛЬ СТРЕЛОК ПРОБЛЕМЫ
 ЗАКЛЯТИЕ БЕЛОЙ ОСЕТРИНЫ
 БОЛЬШАЯ КРАСНАЯ
 ОСАДА ПОВСТАНЦЕВ
 ЛЕСНОЙ ПАТРУЛЬ
 БРИГАДА БУКСКИН
 ЧИП, СТРОИТЕЛЬ ПЛОТИН
 ОХОТНИК ЗА ОГНЁМ
 ИРЛАНДСКИЙ КРАСНЫЙ
 КАЛАК ИЗ ЛЕДНИКА
 НОС, НАХОДЯЩИЙ НЕПРИЯТНОСТИ
 СНЕЖНЫЙ ПЁС
 ПОИСК НЕПРИЯТНОСТЕЙ
 ДИКИЙ ПУТЬ
 ИССЛЕДОВАНИЯ ПЕРЕ МАРКЕТТА
 КРАСНЫЙ ИЗГОЙ
 ИСТОРИЯ МОРМОНОВ


 Зачем фермеру менять свои вспаханные поля на дикую местность? Зачем мужу и отцу увозить свою семью из цивилизации в необитаемые земли? В середине прошлого века тысячи американцев отправились на запад, в неизведанные земли, и Джо Тауэр, который никогда не отъезжал дальше чем на пятьдесят миль от места своего рождения, был одним из них. «Потерянный фургон» рассказывает захватывающую, по-человечески трогательную историю о том, почему он отправился в Орегонскую тропу
и как он и его семья преодолевали её опасности...

С тех пор, как Джо и Эмма поженились, они работали над созданием собственного дома
. Но первоначальный взнос, который они, наконец, внесли на свою маленькую ферму в Миссури
, просто означал, что Джо оказался в ловушке долгов. Хотя он был
всего тридцать четыре, он начал отчаиваться дать своим детям лучшее
жизнь, чем его собственная. Барбара, его старшая дочь, была красива; но ее красота
померкла бы от тяжелой работы. Живчик Тэд слишком быстро привык к тяжёлому
труду. А четверо младших —

Джо считал, что открытие Дальнего Запада, где земля была бесплатной, было единственным шансом для
семьи. Но Эмма, отчаянно боявшаяся неизвестности, держалась за него.
Он не возвращался до тех пор, пока внезапная катастрофа не лишила их выбора. В конце сезона, на несколько месяцев позже караванов эмигрантов, они отправились в Орегон,
в одиночку, в одном фургоне, по бескрайним прериям.

 Ведя своих мулов по тропе, Джо бесстрашно противостоял известным опасностям: метелям, бандитам, бегущим бизонам. Но по мере того, как они продвигались всё дальше на запад, он обнаружил гораздо более серьёзные угрозы для своей семьи в лице Барбары,
влюбившейся в вспыльчивого незнакомца, в лице Тэда, опрометчиво претендующего на наследство,
и — самое главное — в лице самого себя, сомневающегося в том, что Эмма по-прежнему ему доверяет...

 Наполненный действием и неподдельно искренний в своих персонажах и
события, эта история отчаянного путешествия в землю обетованную - это вершина мастерства
подлинный колорит и настоящее волнение. С его изображением конфликтов
в хорошем браке, радостей и неопределенностей юной любви,
близости семьи, отрезанной от мира, "Потерянный вагон" - это
всесторонний, многогранный роман. И его честная картина о
исполнении мечты одного человека несет в себе магию обещания, которое
никогда не подводило нашу нацию.
***
Конец электронной книги «Потерянный фургон» Джеймса Артура Кьелгорада, созданной в рамках проекта «Гутенберг»