Александр Дюма, Роман о Виолетте - 2. Часть 44

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ


– Виолетта, угадай, о чём эта загадка? – спросил я. – Получить легко, даже если не просишь, удержать невозможно, сколько ни проси?

– Я знаю! – воскликнула Виви. – Это жизнь!

– Хм, пожалуй, ты права, но я имел в виду иное, – сказал я в задумчивости. – Я имел в виду тебя.

– Вот как?  – удивилась Виолетта. – Ты боишься меня потерять?

– Глупо бояться неизбежного, – ответил я. – Я непременно тебя потеряю, ты не будешь вечно со мной. Так к чему страхи? Точно также когда-то мы все потеряем свою жизнь, но жить в вечном страхе её потерять, это ведь не жизнь, а сплошное мучение.

– Почему ты загадал мне эту загадку? – тихо спросила Виви, приблизив свои глаза к моим.

– Я не знаю, – прошептал я. – Просто пришло на ум ни с того, ни с сего.

– Дуду, ни с того, ни с сего в этом мире никогда ничего не происходит! – ответила Виви. – Особенно – в твоей жизни, в жизни писателя, в чьих книгах никогда не бывает ничего подобного!

– Стало быть, нечто свыше повелело мне задать тебе этот вопрос? – спросил я.

– Нечто свыше повелело тебе осознать, что жизнь и я – одно и то же, поскольку и то и другое подходит под твою загадку в качестве ответа, – прошептала мне на ухо Виолетта.

– Почему ты говоришь шёпотом? – спросил я. – Ведь мы одни. Здесь никого нет, нас никто не услышит, нам нечего скрывать от пустой комнаты.

– Я говорю шёпотом для того, чтобы быть ближе к тебе, чтобы мои губы, когда я тебе шепчу эти слова, касались твое уха, – ответила она. – Тебе не нравится?

Я взял в руки её головку, развернул боком и прошептал ей на ушко:

– Очень нравится… Очень… Говори ещё…

– Нет, так не пойдёт! – гордо и вслух возразила она. – Ты упустил момент!

– Не надо было мне шептать в ответ? Не надо было прикасаться руками к твоей голове? Не следовало шептать? Я прошептал не те слова? Что я сделал не так? – спросил я.

– Я не знаю! – ответила Виолетта. – Я ничего не знаю! Минуту назад мне было хорошо, мне было прекрасно, а сейчас всё не то, не так!

– Это во мне? Или в тебе? – поинтересовался я, стараясь сохранять спокойствие.

– Это не в тебе, и не во мне, и не в нас, – ответила Виолетта. – Это вне нас. Я не знаю, что такое. Не сердись.

– Ты беременна, – сказал я.

– Я? Беременна? – переспросила Виви. – Не глупи! С чего бы?

– Действительно, с чего бы! – воскликнул я и расхохотался. – Как это мадемуазель умудрилась забеременеть, ведь у неё вот уже полгода не было мужчины!

– Не шути так! – ответила Виви и надула губки. – Ну да, мы с тобой вместе уже полгода, но при чём тут это? Почему это должно было случиться со мной?

– Потому что оба мы здоровы, потому что мы занимаемся любовью чуть не каждый день, а иной раз и по нескольку раз в день, и потому что подобное случается при таких обстоятельствах сплошь и рядом, – ответил я. – Скорее было бы удивительно, если бы это не случилось. И без того достойно удивления, что это случилось лишь сейчас, а не пять месяцев назад!

– Почему ты думаешь, что это случилось? – спросила Виви. – Ах, да! У тебя большой опыт отцовства! Ну-ка поделись со мной своими наблюдениями! Как это происходит? На что ты обратил внимание?

– У всех по-разному, и я не обратил ни на что особенное внимания, но…

– Ты не обращаешь на меня внимания, потому что тебе на меня наплевать, и ты лишь притворялся, что любишь меня, – обиженно и довольно резко сказала Виолетта.

– Ну, скажем так, в последние несколько дней ты резко изменилась, – сказал я. – У некоторых дам характер портится каждый месяц, и это продолжается от недели до полутора, а то и больше. Но у тебя это было почти не заметно. Однако теперь ты немного сама не своя. Я думаю, что ты беременна, и ты об этом знаешь, поэтому ты переживаешь за своё будущее, и волнуешься. Тебе хочется убедиться в том, что я тебя не брошу, и поэтому ты провоцируешь меня на скандал, чтобы посмотреть, как я буду себя вести с тобой. Подобно человеку с больным зубом, который постоянно трогает его языком или пальцем, чтобы острая боль сменила ноющую, так, что когда она отступит, будет некоторое облегчение.

– Ты – толстокожий, самовлюблённый, противный, мерзкий эгоист! – проговорила Виолетта. – Ты считаешь себя центром Вселенной, тебе кажется, что ты читаешь меня, словно книгу, ты убеждён, что я люблю тебя, выдумал, что я беременна и что знаю об этом и скрываю это от тебя! Как это отвратительно! Мерзко! Противно!

Я молча погладил её по руке.

– И самое отвратительное во всём этом то, что ты прав! – сказала она. – Я, действительно, беременна, и я боюсь тебя потерять!

Тут она уткнулась лицом в моё плечо и зарыдала. Я нежно погладил её по спине.

– Ты напрасно боишься, детка, я не брошу тебя, – сказал я. –Всё будет хорошо, и я с тобой. Выпей воды, приляг, успокойся.

– Знаешь ли ты, что слово «успокойся» никогда никого не успокоило? – спросила Виолетта. – Когда тебе говорят «успокойся», просто хотят, чтобы ты заткнулась и перестала реветь, или прекратила истерить. Что при этом будет происходить в твоей душе никого не волнует! Лежи себе тихонько на кровати, всхлипывай и посапывай, лишь бы не орала и не ругалась.

– Возможно, ты права на девятьсот девяносто девять случаев из тысячи, но я, действительно, хочу, чтобы ты не волновалась и приняла нашу жизнь такой, какая она есть, и, между прочим, она не так уж плоха, – ответил я.

– Ну не знаю, – ответила Виолетта уже почти совсем спокойно. – Может быть, я и не беременна вовсе.

– Было бы жаль, – ответил я.

– Было бы жаль? – переспросила Виолетта. – То есть я нужна тебе для того лишь, чтобы родить тебе ребёнка? Ты это имел в виду? Если я не беременна, ты во мне разочаруешься? А если я вообще никогда не смогу родить, ты меня бросишь?

– Минуту назад ты огорчалась, что, возможно, беременна, теперь ты негодуешь, потому что меня это радует, что будет в следующие пять минут? – спросил я.

– Вместо того, чтобы меня утешить, ты играешь со мной, как кошка с мышью, – проворчала Виолетта, но, как мне показалось, вполне спокойно. – Тебе нравится доводить меня до истерики? Зачем ты это делаешь?

– Что бы я ни ответил, будет только хуже, – сказал я. – Пожалуй, нам обоим лучше помолчать и подумать о чём-то приятном, отвлечённом. Можешь почитать книгу.

– Приготовь бумагу и чернила, я хочу писать, – ответила Виолетта.

– Уверена? – спросил я. – Садись за мой стол. Там всегда наготове бумага, перья, чернила.

– Нет, не хочу писать, почитай мне что-нибудь, – ответила Виолетта. – Что-то из своего. Лучше ещё не напечатанного. Что ты написал вчера, пока меня не было? Ты собирался начать новую книгу. Почитай мне свои вчерашние записи.

– Я вчера ничего не написал, – сказал я. – Я читал твои редактуры.

– Ты до них добрался? – спросила Виолетта. – Негодник! Я не давала тебе разрешения.

Но лицо её было добрым, на нём была усталая улыбка.

– А я в нём не нуждаюсь, – ответил я. – Ты – мой секретарь, этот дом одновременно и мой рабочий кабинет, так что всё, что тобой написано в этом доме, принадлежит мне, и я могу читать это когда угодно, не спрашивая твоего согласия. Между прочим, я не дочитал и намереваюсь продолжить чтение.

– Тебе же хуже, – ответила Виолетта. – Знаю, что ты будешь ругать всё, что я написала, только знай, что мне на твоё мнение наплевать. Я сама про себя всё знаю. Можешь бросить всё это в огонь, только я всё равно буду писать то, что считаю нужным.

– Зачем же в огонь? – спросил я. – У нас достаточно дров для камина. Эти листки я сохраню.

– Тебе понравилось? – спросила Виолетта.

– Я этого не сказал, – ответил я.

– Не понравилось? – предположила Виви.

– И этого я не сказал, – возразил я. – Моё мнение ещё не сложилось, потому что я не дочитал до конца. Но я намереваюсь дочитать.

– Как хочешь, – сказала Виолетта голосом, в котором я не различил никаких эмоций, ни беспокойства, ни заинтересованности, ничего. – Я тогда пока посплю. Надоест читать – ложись рядом. Только не буди меня. Если захочешь меня, потерпи до утра. Сейчас я просто хочу спать.

Я прикрыл её пледом, взял листки с её записями и перебрался в вольтеровское кресло с высокой спинкой, после чего принялся читать.


СЦЕНА СЕДЬМАЯ

(Спальня в замке графа де Ла Фер, на кровати лежит Шарлотта, прикрытая лёгким покрывалом, рядом спиной к ней стоит граф де Ла Фер)

ГРАФ

Этот обморок длится слишком быстро. Нужно привести её в чувство чем-то с редким запахом. Что это средство!

(Берёт склянку, открывает, осторожно нюхает и быстро отводит лицо от склянки)

То, что нужно. Попробуем.

(Подносит склянку к лицу Шарлотты)

ШАРЛОТТА

А?! Что?!

ГРАФ

Вот вы и пришли в себя!

ШАРЛОТТА

Как я здесь оказалась, Оливье?

(Заглядывает на себя под одеяло)

Почему на мне совсем нет одежды?

ГРАФ

Сударыня, обращайтесь ко мне по титулу, прошу вас, называйте меня граф.

ШАРЛОТТА

Что за странные фантазии, Оливье? С каких пор тебе не приятно, когда я обращаюсь к тебе по имени?

ГРАФ

Так нужно, мадам, и прошу вас оставить фамильярный тон, нам необходимо поговорить и очень серьёзно.

ШАРЛОТТА

О чём ты? … Хорошо, о чём вы говорите, граф?

ГРАФ

Да, именно так. И вопросы буду задавать я, а вы, сударыня, соблаговолите на них отвечать со всей откровенностью, какая подобает замужней даме, отвечающей на вопросы её законного супруга.

ШАРЛОТТА

Я ничего не понимаю, но я повинуюсь, мой граф.

ГРАФ

Вы припоминаете, сударыня, что мы с вами сегодня были на охоте? Мы загнали кабана на песчаную береговую косу, так что ему некуда было отступать. Я собирался выстрелить в него, но моё ружьё дало, к несчастью, осечку, и тогда кабан, защищая свою жизнь, неожиданно набросился на вашу лошадь. 

ШАРЛОТТА

Ах, да, припоминаю! Я так напугалась! Кажется, лошадь встала на дыбы, и я выпала из седла! Дальше я ничего не помню!

ГРАФ

Совершенно верно, вы ударились головой, но, быть может, к счастью, или же к сожалению, песок и мягкая трава смягчили ваше падение, так что вы, насколько я могу судить, не получили никаких увечий.

ШАРЛОТТА

Слава богу! Это большая удача!

ГРАФ

Быть может, что и так, но как знать, сударыня? Может статься, что если бы под ногами наших коней был каменный грунт, это было бы господним благословением для нас?

ШАРЛОТТА

Но ведь тогда я могла бы убиться насмерть!

ГРАФ

Тогда я похоронил бы вас со всеми почестями, каких заслуживают представители рода графа де Ла Фер.

ШАРЛОТТА

Какой ужас! О чём вы говорите, Оливье?

ГРАФ

Прошу не забывать мою просьбу, сударыня, зовите меня так, как я просил вас.

ШАРЛОТТА

Должно быть, вы также упали со своего коня и ударились головой. Почему вы взяли такой тон со мной?

ГРАФ

Сударыня, вы упали на песок и потеряли сознание. Я соскочил с коня, чтобы оказать вам помощь. Охотничий костюм амазонки, как мне показалось, излишне стеснял вашу грудь, а я должен был восстановить ваше дыхание. Первое, что я сделал, это разрезал своим кинжалом вашу курточку и блузку. И тут моим глазам предстало то, чего я никак не ожидал увидеть на вашем левом плече.

ШАРЛОТТА

Ах! Оливье… Граф!.. Я понимаю ваше удивление!.. Но позвольте вам объяснить…

ГРАФ

Итак, объясните, сударыня, каким образом на вашем плече оказалось клеймо государственной преступницы? Молю Бога, чтобы ваше объяснение было убедительным.

ШАРЛОТТА

Я объясню, граф. Я всё объясню. Но прежде, чем я дам вам ответ на ваш вопрос, прошу вас помнить, что мы – супруги перед Господом и поэтому чем бы я ни провинилась перед вами, я остаюсь ей…

ГРАФ

Прошу вас не отвлекаться от сути моего вопроса. Да, мы – супруги, и поэтому ваш позор является и моим позором. Возможно, обоим нам предстоит отправится в монастыри, разумеется, в разные, вы – в женский, я – мужской, чтобы замолить ваш грех. Но прежде я хочу знать, в чём он состоит и по какой причине вы скрыли от меня это важное обстоятельство и не открыли его прежде, чем мы с вами обвенчались?

ШАРЛОТТА

Граф, это недоразумение! Клеймо на моём плече поставил негодяй, который не имел на это никакого права! Это клеймо я получила незаконно! Надо мной было учинено насилие!

ГРАФ

Кто же этот человек, который осмелился посягнуть на ваше тело, не имея на это никакого права?

ШАРЛОТТА

Лилльский палач.

ГРАФ

Лилльский палач? Но ведь палач действует по приговору суда, и никак иначе!

ШАРЛОТТА

Он действовал по своему почину. Он домогался меня, я ему отказала. Тогда он обманом пробрался в мой дом, набросился на меня, связал и заклеймил.

ГРАФ

Итак, вы утверждаете, что клеймо вам поставил лилльский палач, и что у него не было для этого никаких оснований, кроме его преступного вожделения? И это клеймо – его месть за вашу непреклонность?

ШАРЛОТТА

Да, Оливье! Именно так!

ГРАФ

Сударыня, в третий раз прошу вас… Граф, а не Оливье.

 ШАРЛОТТА

Граф. Я говорю правду. Поверьте вашей графине и забудем об этом.

ГРАФ

Я вам верю, сударыня, но неужели вы думаете, что подобное преступление может остаться неотомщённым? Я прошу вас оставаться в этой комнате и не выходить из неё никуда, пока я не вернусь.

ШАРЛОТТА

Вы меня оставите одну, граф? А как же я?

ГРАФ

Вам будет прислуживать ваша Клодетта, вы ни в чём не будете нуждаться, но вы не выйдете из этой комнаты до тех пор, пока я не вернусь. А чтобы моё распоряжение не нарушалось, за вами обеими будет присматривать Жак. Вам нечего опасаться. Я вернусь скоро, и если вы сказали мне правду, мы оба забудем этот неприятный эпизод из вашей прошлой жизни. Ведь вы сказали мне правду, сударыня?

ШАРЛОТТА

Граф, я сказала вам чистую правду.

ГРАФ

Быть может, вы что-то прибавили или что-то скрыли от меня? Подумайте хорошенько. Вам лучше рассказать всё, абсолютно всё, что вы скрыли от меня. Если я узнаю что-то важное, что вы от меня скрыли, я не смогу больше доверять вам. Наш брак расстроится. Нас обоих в этом случае ждёт монастырь. Итак, спрашиваю вас ещё раз, сударыня. Вы сказали мне всю правду без остатка об этом событии, ничего не скрыли?

ШАРЛОТТА

Да, мой граф!

ГРАФ

Что ж, вам остаётся лишь дождаться моего возвращения. Надеюсь, что я вернусь с доказательствами ваших слов и с доказательством того, что лилльский палач больше не сможет ни с кем поступить так, как он поступил с вами, сударыня.

ШАРЛОТТА

Но граф! …

(Граф взял со спинки кровати халат, швырнул его на постель Шарлотты, после чего стремительно покинул комнату. Затемнение)