Мне ничего для тебя не жалко. Ч. 4

(Начало:
http://proza.ru/2025/03/01/706)

— Нет, этого не может быть! — прошептал Боря, скользнув взглядом мимо матери, как если бы она была для него невидимой. И, решив, что ослышался, поспешно вышел из дома, захлопнув за собой дверь.

Валентина, не раздумывая, ринулась вслед за сыном в попытке остановить его. Но едва коснувшись ручки двери, её отбросило назад волной необъяснимой силы. Сознание закружилось, звуки и краски смешались в хаотичном танце. Яркая белая вспышка ослепила её, и Валентина потеряла связь с реальностью.

Когда она пришла в себя, то обнаружила себя в странном помещении, перевернутом с ног на голову. Люстра, которая сейчас не работала, была прикреплена к полу, на стенах висели картины кверху ногами, зашторенные окна были плотно закрыты ночными занавесками, стоявшими колом, как накрахмаленные от низа вверх, а к потолку неизвестно каким образом крепились шкаф, стул, тумбочка с включённой на ней прикроватной лампой. Свет от лампы падал на кровать, в которой спокойно спал человек, ни сном ни духом не подозревая, что весь его мир перевернулся. Присмотревшись, Валентина поняла, что это её повзрослевший сын. Она попыталась вспомнить, как оказалась рядом с ним, но ничего не вышло. После той яркой вспышки, когда она коснулась дверной ручки, ничего не было.

— Боря… — прошептала она аккуратно, вспоминая, каким он был маленьким, и смотря, каким стал.

Глубоко вздохнув, он открыл глаза.

— Второй раз за день мерещишься! Сначала наяву, теперь во сне.

— Боря! — тихо повторила Валентина, стараясь не напугать сына. — Я здесь, с тобой рядом! Это не сон!

— Нет, мам, не убеждай меня, пожалуйста, — Боря перевернулся на бок и выключил лампу. Но, несмотря на темноту, Валентина продолжала видеть его. Всё вокруг источало слабое свечение, но от её сына оно было самым интенсивным. — Утром я проснусь и опять буду сожалеть о том, что ты всего лишь приходила ко мне во сне. Но, как бы там ни было, я всё же рад тебя слышать.

Валентина больше не стала ничего говорить, видя, что сын снова уснул. Её тронули его слова, пусть даже если он считал, что ему всё видится во сне.

Краем глаза она заметила движение в самом темном углу комнаты. Тьма там словно сгустилась, отделилась от остальной и скользнула в дверной проём.

«Вот ей я сейчас и займусь!» — подумала она, решив оставить сына в покое, пока он спит. Пройти сквозь дверь как тень она не могла, ощущая физическое препятствие. Она посмотрела на свои руки, пытаясь понять, кем стала после возвращения: сын не видит её, но обычные препятствия, простые двери для неё непреодолимы. Она с осторожностью потянулась к ручке двери, помня, что случилось недавно, но та оказалась слишком высоко, как бы она ни старалась до неё достать. Тогда Валентина подпрыгнула, и её мир внезапно перевернулся обратно. Оторвавшись от потолка, Валентина приземлилась на пол в неудобной позе. Подскочив и убедившись, что не разбудила сына, она схватилась за ручку двери и, радуясь, что её никуда не забросило, распахнула её. Перед ней простиралась непроглядная, вибрирующая тьма.

Она остановилась в нерешительности, думая, как ей поступить, и протянула руку. Тьма отступила, образуя прореху, и тогда Валентина уверенно шагнула в дверной проём, разгоняя оставшуюся тьму по углам коридора. Закрыв дверь за собой, Валентина подняла голову и заговорила с тьмой, смотря в каждый верхний угол коридора:

— Я знаю, что ты разумное существо, но я не представляю, что ты такое. Это ведь из-за тебя я покинула мир Светочей? Ты вихрь мечущихся теней?

— Она заговорила с нами… — послышалось откуда-то снизу, и Валентина устремила туда свой взгляд.

— Говорит…

— А мы слышим её…

— Она другая… — Валентина услышала три разных голоса из трёх разных углов комнаты и далее, она только успевала следить, из какого угла доносились приглушённые голоса.

— Да, она говорит…

— Говорит с нами…

— Она другая…

— Никто не может покинуть свой Светоч…

— Ты Светоч…

— Да, ты Светоч…

— Она непокорный Светоч…

— Ей не место в этом мире…

— Нам не место в этом мире…

— Мы должны были забрать тебя…

— Исправь, исправь теперь, что ты сделала с нами…

— Исправь. Верни нас обратно…

— Она не знает, кто мы…

— Она не поможет нам…

— Хватит, хватит! — Валентина резко прекратила перешедшие в какофонию звуков голоса этого существа или существ, не в силах больше их слушать. — Сколько же вас здесь?! Неудивительно, что вы такие неспокойные.

— Мы здесь едины… нас нет, — ответило существо почти хором из всех темных углов коридора и подхватив друг за другом эхом.

— Мы едины… как один.

— Мы едины…

— Мы едины…

— Мы едины…

— Так, стоп, стоп! — Валентина поняла, что это существо или множественность существ не так уж и разумно, как она предполагала. Эти голоса больше были похожи на обезумевших людей.

Тьма, возможно, не желая больше общаться с Валентиной, рассеялась по щелям дома, и коридор моментально наполнился рассветными лучами солнца. Стоя на втором этаже, Валентина услышала, как внизу хлопнула входная дверь. Подбежав к окну, выходящему во двор, она увидела сына, только что вышедшего из дома.

Повернувшись спиной к окну и размышляя о том, как её сын мог пройти мимо неё незамеченным, она была шокирована тем, что её сын, как ни в чём не бывало, медленно заходил к себе в спальню, переодевшись в пижаму, явно готовый ко сну. Она обернулась и увидела через окно, что уже наступила ночь.

— Боря, сынок… — она рванулась к сыну, но не успела совсем немного, когда перед ней закрылась дверь. — Не спеши, постой, пожалуйста! — тихо произнесла она последнее и потянулась к ручке двери, чтобы открыть её, но что-то остановило её, и она так и замерла с протянутой к двери рукой, смотря, как та пришла в движение и стала открываться.

— Нет, в этот раз мне определённо не показалось! — сказал Боря, открыв дверь на всю. — И хотя разумом я принимаю, что такое невозможно в принципе, я всё же попрошу тебя повторить то, что ты сейчас сказала, мама!

Он был абсолютно серьёзен. Без тени сомнения в лице, без страха. «Каким же сильным он стал!» — думала Валентина, чувствуя, как что-то тёплое растёт в её груди.

— Я просила тебя остановиться… — сказала она, смотря на свою грудь и видя, как в области сердца разгорается пульсирующий красный огонёк.

Боря улыбнулся, и из его глаз потекли слезы.

— Да… да, я знал, что это ты! Теперь я не только слышу тебя, но и вижу! — сказал он, глядя прямо на мать. — Это действительно ты! Скажи! Скажи мне, что это ты и это не сон!

— Да, сынок… всё так, я здесь и это не сон… — Валентина смотрела на слезы сына и чувствовала, как разрастающееся тепло от груди расходится по всему телу.

Боря осторожно шагнул к матери, протянув к ней руку. Валентина растерянно улыбнулась, ответила сыну тем же жестом, и их руки встретились.

— Как такое может быть? — рассуждал он вслух, не веря своим глазам, но явно ощущая в своей руке тепло материнской руки, и тогда, более не мешкая, он заключил её в объятия, крепко-крепко прижимая её к себе. — Пожалуйста, скажи, что это не сон, пожалуйста, прошу тебя…

— Да, сынок, я действительно здесь… — сказала Валентина, неловко ответив на объятия, не зная, что ей делать дальше. Она внезапно ощутила страх, что разучилась быть матерью и забыла о своей любви к своему сыну.

Боря отстранился, не выпуская мать из рук и, посмотрев ей в глаза, сказал:

— Знаешь, ведь ты уже однажды убеждала меня, что всё не сон и ты действительно была со мной, но в ту же ночь исчезла. Отец тогда приложил немало усилий, чтобы переубедить меня, что наша встреча той ночью была лишь в моём воображении. Мне никто не поверил. А со временем я сам перестал верить. И вот теперь ты снова здесь, ни капли не изменившись внешне, передо мной. И знаешь, что это значит? Одно из двух: либо я давно и безнадежно спятил, либо отец удивится, когда узнает, что был не прав.

Валентина задумалась над словами сына, укрепившими её страхи, и, выпуская сына из объятий, невольно сделала шаг назад, чувствуя, как тепло в груди начало остывать.

— Мама? — Боря хотел притянуть мать обратно в объятия, но, попытавшись её поймать за руку, его рука прошла сквозь её руку, а ещё через мгновение Валентина полностью растворилась среди теней коридора, как бы её ни звал обратно сын.

Валентина сама хотела остаться, снова протянуть руку сыну, но почувствовала, как что-то невидимое сковало её тело, и только когда тени отступили от неё и она оказалась на чердаке её бывшего дома, тогда к ней вернулась способность двигаться и говорить.

— Я не договорила с сыном… — закричала она, заглушая тишину пустующего чердачного помещения. — Что вы себе позволяете? Я знаю, это ваших рук дело!

— Наших рук…

— Дело наших рук… — вторили ей тени отовсюду, чего не касался свет от единственной лампы, свисающей с низкого двускатного потолка.

— Слышите? — Валентина замерла, прислушиваясь к тому, как внизу зовёт её сын. — Вы это слышите? Я не могу ещё раз его подвести. Снова.

Она сдвинулась с места в сторону люка в полу, чтобы спуститься к сыну, но ей дорогу перегородили сгустившиеся тени, обретшие форму человеческого тела и, протянув к Валентине свои чернильно-черные руки, промолвили, разом смешав все свои голоса в один, от чего он окончательно потерял все сравнения с человеческим.

— Мы хотим это… — сказали тени, указывая прямо на Валентину.

— Светоч не живая…

— Существо во плоти внизу — живое…

— Оно нам не нужно…

— Нам нужна Светоч…

— Мы вместе выйдем…

— Только дай нам зайти в тебя…

— Мы станем едины…

— Одной из нас…

— Стань одной из нас…

— Стань нами…

Пока человекоподобное существо говорило, от него изредка отделялась какая-нибудь тень и начинала блуждать по чердаку, оставляя на своём пути следы, которые через какое-то время просто растворялись, будто их и не было вовсе. Иногда их черные щупальца касались открытого окна и тут же отлетали в сторону, ощетинившись, словно им было больно.

Валентина поняла, что существо само заперто в этом доме, как и она.

— Значит, мы нужны друг другу? — спросила она громко, посмотрев, насколько далеко был от неё выход с чердака.

— Да, нужны…

— Нужны… — громко согласилось существо.

— Вместе мы сильнее…

— Вместе мы вернёмся…

— Вернемся в свой мир…

— Дай нам стать частью тебя…

— Стань частью нас…

— Впусти нас…

— Так, стоп, красавцы, дайте сказать! Вас не остановишь, будете трещать без умолку! Я уточнить кое-что хочу. Но не воспринимайте это как моё согласие. Вам же оно необходимо, верно?

— Да, да…

— Согласие…

— Дай нам его…

Валентина увидела, как крышка люка чуть-чуть приоткрылась, и заметила там прячущегося сына.

— Тогда вот вам мой ответ: мне это не нужно, я не даю вам своего согласия! — сказала она громко и чётко.

— Смотри, сзади! — крикнул сын, увидев, что к матери тянутся за её спиной длинные чёрные щупальца. Валентина отпрянула в сторону, когда конечности почти коснулись её. И существо с рёвом, отступив от Валентины, кинулось на Борю, сбивая его с лестницы.

Валентина увидела, как сын сорвался и стал падать. Крышка чердака захлопнулась, и Валентина не видела падения сына, но услышала глухой удар.

В её груди снова разгорелся огонь, только в этот раз он был намного сильнее… Вмиг оказавшись у крышки прохода на чердак, она распахнула его и увидела лежащего на полу сына с закрытыми глазами. От увиденного она почувствовала, как что-то застучало в её висках, а уши заложила немая пелена. Спрыгнув вниз к сыну, она принялась осматривать его, приговаривая:

— Боря, Боря, сыночек, прости меня, прости. Прости, что меня так долго не было рядом с тобой! Прости. Я виновата перед тобой. Я не сдержала обещания быть рядом. Прости! Я подвела тебя! Только не оставляй меня сейчас.

— Хватит причитать, мам, — сказал Боря, не открывая глаз и слабо улыбнувшись. — Знаешь, а это было больно, но оно того стоило. — Валентина с радостью смотрела на сына, но не понимала, о чём он говорил. — Помоги мне встать. Я тебе сейчас кое-что скажу, ты только не обижайся! Я, конечно, рад тебе, но в следующий раз таких друзей, как эти тени, с собой не бери.

Валентина кинулась к сыну на шею и крепко обняла.

— Я так испугалась!

— Мам! — протянул Боря. — Ты меня к полу ещё больше прижала, а ведь попросил подняться.

Валя сделала, как просил сын, чувствуя его слабость и видя, как он шатается.

— Что ты надумал, сынок?

— Нам нужно быстро уйти отсюда, — сказал он, прихрамывая, подталкивая мать перед собой до лестницы на первый этаж. — Запомни, что я тебе сейчас скажу: что бы ты ни услышала, а может, и увидела, идёшь вперёд и не останавливаешься. Я буду за тобой, не волнуйся за меня. Но только не отпускай моей руки, пока я не скажу. Понятно?

— В целом нет, но я поняла, — Валентина чувствовала странную тревогу, но подчинилась. Она доверилась сыну.

Перед спуском на лестницу Боря хотел включить свет, но одна за другой лампы во всём доме разлетелись вдребезги, выпуская сноп искр, как только Борис потянулся к выключателю света.

— Мы пропадём…

— Без неё пропадём…

— Не делай этого…

— Она нужна нам…

— Скорее, мама, скорее, — торопил он мать, направляясь к выходу из дома. — Не слушай их. Не давай им залезть в твою голову.

— Боря, что ты делаешь? — она увидела, куда направляется её сын, и стала сопротивляться. — Нет, сынок, нет, я не пройду, я уже пыталась. Не надо. Я не знаю, что будет с тобой, когда меня отбросит обратно!

Боря остановился у самой двери и, посмотрев матери в глаза, сказал, улыбаясь:

— Просто до этого ты пыталась выйти сама, а сейчас… — он открыл дверь настежь и вытолкнул из дома мать.

"Мне ничего для тебя не жалко, мама", — будто услышала она в своей голове эхо его слов, которые он когда-то говорил ей.

— Я люблю тебя! — сказал Боря вслух и захлопнул перед ней дверь, оставшись дома. Она услышала его приглушённый крик, а затем всё стихло, погрузив во тьму весь дом.

— Нееееет! — дико закричав, Валентина рванулась обратно к двери, пытаясь её открыть, но дверь не поддавалась. Она колотила по ней руками, кричала, звала Борю, но в ответ была только тишина. По её лицу градом полились слёзы, сердце бешено колотилось в груди. Она чувствовала, что с её сыном что-то случилось, иначе бы он не молчал. Она снова могла чувствовать.

Она отступила от двери, устав в неё колотить, и тогда та открылась сама собой, обнажая пустой зев дома. В прихожей нигде не было видно ни сына, ни его следов.

— Нет, нет, сыночек, зачем ты это сделал? — Валентина поняла, на что сын пошёл ради неё. — Зачем мне эта жизнь без тебя, малыш? Что мне теперь делать?

Она чувствовала, как её тело снова было полно жизни, но без сына жизнь намеревалась покинуть её душу.

(История от начала до конца основана на сне).