Глава 9. Явление Полины и райский цветок

                (Создатель  рисунка  Вадим  Камков)

  После разговора с  Максом Сергей отложил телефон в сторону и посмотрел на
  Владимира и девчат.
      Они сидели, молча размышляя о чем-то своем. Образовалось пауза, которую
  Сергей и нарушил.
    — Ну что, идем дальше?
    — Конечно! — воскликнул Владимир. — И взгляды всех присутствующих вновь 
  приросли к Сергею.
    — Ну, тогда начнем, — сказал Игнатов и продолжил свой рассказ.
      После того как я рассказал Максу о моем невероятном приключении во сне, он
  был сильно удивлен, ведь ничего подобного ни со мной, ни тем более с ним еще
  не было.
    — Надо быстрей раздать оставшиеся деньги со  станции Талматова и  начать
  поиск озеро с  камнем, — сказал тогда Макс. Так и сделали, еще пару недель мы
  занимались адресной раздачей денег, и наконец закончили, оставив
  незначительную сумму на  горючее. Затем мы оба взяли отпуск и стали
  готовиться. Наконец, пришло время начинать поиск этого озера с камнем, но как
  оно называется? Где его искать? Никаких предположений и догадок. Я же тогда
  еще не знал, что оно называется Илюшкино озеро. А озер и всяких древних луж в 
  Коломенском районе навалом. Начали поиск по реке Москве, просматривали ее
  притоки, сначала речку Северка, затем Велегушку, так шли от Непецино, Песок до
  Раменков. А оттуда до Зарудня и вплоть до реки Ока.
  Затем пошли ниже Пирочи, Негомож и так далее до самого низа района. Время шло,
  а результатов не было.
    — Что будем дальше делать? — спросил меня однажды на привале за обедом Макс.
    — Не знаю! — устало выдохнул я.
    — Мы с тобой уже десять дней катаемся, а результатов никаких! — продолжал
  сетовать Макс.
    — Пол-отпуска прошло, а  результатов ноль! Так и  отпуск пройдет, не
  заметим.
    — Эх! — вздохнул я, — самое обидное во всем этом, что спросить то не у кого.
  Какие попадают старики или старушки, то им лет по семьдесят, семьдесят пять не
  более.
    — Да, тут надо бабушку, что бы ей было лет сто не меньше! — заметил Макс. —
  Только от  такой старушки можно что-то узнать, и то, если она будет в своем
  разуме.
    — Ты прав, Максим, — согласился я. — Ведь почти двести лет прошло с тех пор,
  только где найти такую старушку?!
    — Не переживай, найдем! — неожиданно улыбнулся Макс и как-то вдруг
  повеселел.
    — Знаешь, я  что-то не  испытываю такого оптимизма какой неожиданно испытал
  ты, — посмотрел я на него с подозрением.
    — Дорогой мой друг! — глянул на меня Максим и улыбнулся. — У  тебя есть
  очень маленький, но  очень плохой недостаток.
    — Какой? — удивленно спросил я.
    — Ты, мой друг, очень маловерный.
    — И это мне говорит тот, кто минуту назад ныл, что мы безрезультатно
  прокатались пол-отпуска.
    — Да! Ты прав, — согласился Макс. — И у меня бывают минуты слабости. Но лишь
  минуты!
    — Ты же маловер неисправимый!
    — Почему это я неисправимый?!
    — Ну, это тебе лучше знать, почему ты не исправимый, — Макс замолчал на
  минуту, потом посмотрел на меня и улыбнулся. — Серега, тебе Господь такой дар
  дал, что никаким немытым цыганкам и лживым экстрасенсам даже в самых их
  радужных снах не снилось! А ты всегда сомневаешься.
    — Я не столько сомневаюсь, сколько не понимаю.
    — Что ты не понимаешь? — спросил Макс.
    — Не понимаю, почему сразу не раскрыть, не показать место. Почему все так
  сложно?
    — Не знаю, — ответил Макс. — Может Господь хочет, чтобы мы тоже потрудились
  и приложили какие-то усилия. А может еще какая причина есть, об этом я не
  ведаю. Одно знаю, мы найдем это озеро, поверь, это мне на сердце пришло, —
  улыбнулся Макс. — Как раз после того, как я расстроился, буквально через
  минуту на сердце появилось какое-то тонкое чувство радости и понимание, что
  все равно мы его найдем. Когда и как, не знаю, может опять тебе какой знак или
  видение будет. Теперь и я думаю навсегда, я знаю только одно, знай, запомни
  и ты это. Если первое видение или сон начались, значит, будут и другие. Надо
  только запастись терпением и ждать. Эти слова Макса тогда сильно укрепили мою
  слабую веру, дали мне пищу для глубокого размышления. А ведь Максим
  прав, если мне что-то открывается, подумал я тогда, то совсем неспроста,
  значит, либо надо искать, либо ждать нового знака. И  если есть первый знак,
  то  непременно будут и  другие. Осознав это, я  испытал в  тот момент
  величайшее облегчение. Именно это осознание укрепило меня в  будущем.
  И благодаря ему я смог найти в том году пропущенного солдата. Как бы мне не
  было тяжело в те дни безрезультатного поиска, и как бы я не роптал и не
  сетовал тогда, в душе я все же твердо помнил и знал, что мне нужно искать,
  надеяться и  только так я  смогу его найти, поэтому и  нашел.
  Ну, оставим солдата и пойдем дальше.
      Окончив обед, мы проехали еще по  нескольким местам, и уехали домой.
      Дома как всегда мы оказались затемно. Я простился с Максом и  поднялся к 
  себе в  квартиру, поставил чайник, прошел в  зал и  включил телевизор. Щелкая
  пультом, я  пробежался по каналам, но не найдя нечего интересного для себя,
  выключил телевизор и  ушел на  кухню, чайник уже кипел. Заварив чай, я  сел за 
  стол, разложил перед собой карту Коломенского района и  стал рассматривать ее.
  Мысли в  голове роились разные, но ни тревоги, ни переживаний, какие были
  раньше, в моей душе не было, я был на удивление спокойным и умиротворенным.
  Было какое-то странное чувство законченного дела. Как будто озеро уже нашли и
  клад подняли, и теперь осталось дело за малым — реализовать все и, как прежде,
  помочь нуждающимся.
      Допив чай, я поставил кружку на стол и посмотрел на часы, было одиннадцать
  часов вечера. Отложив карту, я прошел в ванную комнату, принял душ, почистил
  зубы и пошел спать. Прохлада после душа была блаженной, я лег в кровать и 
  уставил свой взор в  невысокий хрущевский потолок. С улицы на потолок, как
  всегда, падал слабый серый свет ночных фонарей, оставляя на потолке и
  противоположной стене тени от оконной рамы, занавесок и люстры. Иногда эти
  тени вдруг оживали и под звуки машины, которая проезжала под окном, срывались
  с привычного места и начинали двигаться в ту или другую сторону, растягивая по
  потолку и стене свои бесформенные силуэты. Как только машина проезжала, этот
  спектакль теней прекращал всякое движение и вновь замирал в прежней
  неподвижной форме. Но едва где-то вдали вновь был слышан новый гул мотора, как
  тени тут же срывались со своего места и начинали бесформенно бродить по
  потолку и стенам. Рассматривая эти тени, я не заметил, как стал клевать носом,
  глаза стали слипаться, а ноздри вдруг ощутили какой-то отдаленный, невероятный
  неземной аромат. Этот аромат шел как будто издали и приближался ко мне. С
  каждой минутой он становился все сильней и сильней, а вместе с ним в комнате
  начал появляться белый свет. Свет этот шел с потолка, сквозь стену
  и дверь, которых для него не существовало.
      Он медленно спускался вниз, на его фоне росли два отдаленных силуэта. Один
  силуэт большой, другой совсем маленький. Я сначала не понял, кто это, но
  прошла еще минута, свет и аромат совсем заполнили комнату, и передо мной
  выросла фигура девочки и собаки.
    — Полина?! — удивилась Иришка.
    — Да, это была Полина и ее пудель Антошка, — не останавливаясь, продолжил
  свой рассказ Сергей. — Они спустились сверху вниз, словно по  невидимым
  ступеням, и стояли теперь в двух шагах от моей кровати. Белый свет,
  исходивший от нее, был не сравним ни с чем земным. Разве только со светом
  шаровой молнии, и то чисто символически, потому что свет этот был намного
  сильней и  ярче. Сама Полина и  ее пудель изменились до  неузнаваемости.
  Это уже не были эфирные полупрозрачные призраки, которых я видел раньше, это
  были их души.
    — А душа пуделя разве бессмертна? — спросила Ирина. — Я где-то читала, что
  души животных смертны.
    — Да это так, — подтвердил Сергей. — Мы говорили с  Максимом на  эту тему.
  Он сказал что да,  души животных смертны. Но души тех животных, которых любили
  при этой жизни, живут и там в любви своих хозяев и находятся со своими
  хозяевами там, где и они. Ведь ходит по раю с Герасимом Иорданским его лев.
    — Кто это? — спросила робко Светлана.
    — Есть такой святой Герасим Иорданский. Он жил в Палестине в V веке. С ним
  вмести в пустыне жил Лев, а когда Герасим скончался, лев тоже умер на его
  могиле. И как гласит придание, лев этот так же находится в раю с Герасимом.
    — Боже, как интересно, — воскликнули Светлана и Ирина.
    — Так, Света, Ира! Сколько вас просить не  перебивать! — бросил свой хмурый
  взгляд на  девчат Гвоздь. — Продолжай, Сергей.
    — Да продолжим. Когда я  их осматривал, то  обратил внимание, что на  Полине
  уже было надета не  та  ночная рубашка, в которой ее убили, а неземной красоты
  богатое сверкающее, словно молния, платье. В  руке она держала что-то не очень
  большое, но что? Я так и не понял. Пудель ее как всегда был у ее ног.
  Он, конечно, не  излучал такого света, как Полина, но слабое свечение от него
  исходило тоже.
    — Здравствуй, Сережа! — неожиданно поздоровалась со мной девочка своим
  бархатным тонким голосом.
    — Здравствуй! — растерянно произнес я. — А откуда ты узнала мое имя? —
  удивленно приподнялся я и сел на своей кровати. Полина оказалась от меня на
  расстоянии вытянутой руки.
    — Мы там все про вас знаем, — улыбнулась девочка. Глаза ее были полны любви
  и уважения.
    — Я пришла поблагодарить тебя и твоего друга. Максима я поблагодарила
  во сне, а к тебе сама пришла. Спасибо вам! Большое спасибо! — произнесла
  Полина и поклонилась мне в поясном поклоне.
    — За что спасибо? — удивленно спросил я.
    — За то, что сдержали свое слово, не присвоили деньги от наших вещей себе, а
  все раздали тем, кто в них нуждался. Теперь наши души нашли вечный покой, и
  никто больше не увидит нас ночью в лесу.
    — Да ничего особенного мы не  сделали, — решил поскромничать я. — Мы же
  обещали.
    — Вы не представляете, как много вы для нас сделали. Души всех нас убиенных
  навечно ушли в свет. Даже душа Николая Талматова поднялась в аду до верхнего
  уровня. Да он еще в аду! И будет в аду до скончания века. Но его уже не
  истязают, так как истязали до  этого, сейчас он просто сидит во тьме и ждет
  своего суда. — Полина замолчала на минуту и вскоре продолжила. — Возьми это в
  знак благодарности. — Протянула свою руку Полина.
      И здесь я только заметил неземной красоты цветок в ее руке.
    — Возьми! Это райский цветок. Это цветок бессмертный, даже сорванный он не
  завянет и не высохнет никогда! Он будет живым во веки веков, потому что из
  вечной жизни.
      Я робко протянул руку и взял это неземное чудо.
    — Но я  пришла сюда не  только для того, чтобы поблагодарить тебя, —
  продолжила Полина. – Но и чтобы помочь вам.
    — Помочь?! — удивленно переспросил я. — Как и в чем ты нам сможешь помочь?
    — Я могу вам помочь в поиске Илюшкиного озера, — ответила Полина.
    — Илюшкиного озера?! — удивленно переспросил я. — Нам бы хоть название этого
  озера узнать, — машинально ответил я и тут же спохватился. — Постой, а откуда
  ты знаешь про Илюшу и это озеро?– продолжал удивляться я. — Вы же жили в
  разное время и в разных местах!
    — Я же тебе говорила, мы в том мире знаем все, — улыбнулась Полина. — Для
  нас там нет ни времени, ни пространства. А  помочь вам меня попросил сам
  Илюша. Он просил подсказать, где искать его озеро.
    — Нам бы хотя бы название этого озера узнать, — грустно произнес я.
    — Я его называла! — произнесла Полина. — Озеро это так и называется Илюшкино
  озеро.
    — Ах, вот оно что, — наконец, осознал я. — Илюшкино озеро! Это что? В честь
  Илюши его назвали?
    — Да, — подтвердила Полина. — Его так назвали после того, как Илюша в нем
  утонул. До его гибели это озеро называлось Каменное озеро.
    — Каменное озеро? — переспросил я. — Это его так назвали в честь большого
  камня на этом озере?! –возбужденно спросил я.
    — Скорее, в честь реки, которая когда-то наполняла это озеро, — сказала
  Полина.
    — В честь реки? — переспросил я. — Ну да! Конечно же! Как я мог про нее
  забыть! — воодушевился я, — река Каменка!
    — Ищите на Каменке! Там вам помогут! Прощай, — попрощалась Полина и исчезла.
  Вмести с ней исчез ее пудель и свет, который наполнял всю комнату. Пропал и
  тот неземной аромат, который источала эта богоподобная чистая детская душа.
      Я открыл глаза, и увидел ранний утренний свет. В комнате стояло невероятно
  тонкое, изумительное благоухание. Этот неземной запах был, конечно, не таким
  сильным, какой исходил от святой детской души Полины, но и он был явно не
  земного происхождения. Я  посмотрел на  свою грудь. На  груди лежала моя
  правая рука, ладонь ее была сжата, а в ней райский цветок, который подарила
  мне Полина.
    — Он был очень красивый? — спросила Ирина.
    — Божественно красивый! — сказал с нескрываемым восхищением Сергей и
  посмотрел на супругу.
    — Я вообще в первую минуту подумал, что это не настоящий цветок, а тончайшей
  работы ювелирное изделие. Стебель и листья цветка блестели и выглядели так,
  словно они сделаны из лучшего тонкого малахита. Так же выглядели цветоножка,
  цветоложе и  чашелистики. Лепестки цветка, будто отлиты из чистого червонного
  золота. Они выходили из цветка шахматным порядком в пять рядов. От самого
  большого лепестка у чашелистика до последнего маленького у тычиночной нити.
  Сами тычиночные нити, словно плетеные из тонкой серебряной проволоки. Поверх
  них ярко горели рубинами маленькие пыльники. Сам пестик, его столбик и рыльце
  были белые зеркальные и горели будто алмазные.
    — Боже, какое чудо! — скрестила ладони на своей груди Светлана.
    — А где сейчас этот цветок? — спросила Ирина.
    — О! — улыбнулся Сергей. — Дальнейшая история этого цветка невероятная.
  Чтобы рассказать ее, придется на время прервать рассказ.
    — Ничего, потом расскажешь. Сейчас расскажи про цветок.
    — Ну ладно, расскажу, слушайте.

      Когда на  следующий день Макс приехал ко мне, он в восхищении стал
  рассказывать мне о своем ночном видении и разговоре с Полиной.
    — Я же тебе говорил, что нам будут еще знаки.
    — Я знаю, — сказал я  и  протянул Максу цветок. Выслушав мой рассказ о
  ночном явлении Полины, Макс неожиданно сказал:
    — А давай мы этот цветок нашему директору Михаилу Николаевичу Зотову
  покажем. Он человек ученый, наверняка, у него среди знакомых есть какой-нибудь
  профессор-биолог. Посмотрим, какая будет реакция у этих безбожников на этот
  цветок, — ехидно улыбнулся Макс.
    — Хорошо, — согласился я, — давай покажем.
      Мы созвонились с  Зотовым, и  в  первый  же наш выезд на реку Каменку
  вначале заехали к нему. Как всегда, нас встречал радушный хозяин с  накрытым
  столом и парящим чайником.
    — Михаил Николаевич, вы опять на нас чай переводите, — улыбнулся Макс.
    — Мне для хороших людей ничего не  жалко. Тем более для вас, мои друзья.
  Каждый ваш приезд ко  мне либо какая-нибудь историческая сенсация, либо
  очередное научное открытие.
    — Да, — улыбнулся Мак и посмотрел на меня. — Думаю, и в этот раз будет то
  же, что и раньше!
    — Ну что стоишь, рассказывай, как все было и показывай свое райское чудо.
      Я рассказал о ночном явлении Полины. Зотов долго смотрел на меня, с совсем
  не скрытым выражением недоверия.
    — А цветок вы этот привезли?
    — Да, конечно, — сказал я  и  вытащил из  внутреннего карман своей куртки
  футляр от очков моей покойной бабушки. Открыл его и  протянул цветок Михаилу
  Николаевичу. Взяв цветок из моих рук, Зотов стал внимательно его разглядывать.
  Потом улыбнулся и протянул его обратно мне.
    — Ну и шутники! Решили разыграть меня?!
    — Вы о  чем, Михаил Николаевич? — нахмурил брови Макс.
    — О вашем цветке, — продолжал улыбаться директор. — Что это, сознавайтесь,
  брошь?
    — Какая брошь?! — вмешался я. — Я же вам говорил, это райский цветок, мне
  принесла душа убитой на станции Талматова девочки.
    — Ну что вы! Ну  хватит меня разыгрывать, ребята, — улыбнулся Зотов. — Я 
  что  же, по-вашему, золотые лепестки и  малахитовый стебель от  живого
  растения не  отличу. Сознавайтесь, какого ювелира работа. Бьюсь об  заклад —
  это Карл Фаберже! — Какая-нибудь парадная заколка! Да? Угадал?
    — Нет! Так он не  поверит и  не  поймет! — посмотрел на меня Макс. — Здесь
  нужен микроскоп.
    — Михаил Николаевич, у вас есть микроскоп? — посмотрел я на Зотова.
    — Конечно, есть. Но  зачем он, у  меня лупа хорошая, я и так рассмотрел эту
  работу.
    — Давайте, давайте, Михаил Николаевич, — воскликнул Макс, здесь лупы мало,
  какой бы она сильной ни была, здесь нужен микроскоп.
    — Хорошо, хорошо, сейчас принесу, — сказал директор и ушел за микроскопом.
    — Как ты про микроскоп догадался спросить? — удивленно посмотрел я на Макса.
    — Не знаю, — пожал плечами Макс. — Какое-то наитие нашло на меня.
    — Это хорошо, что ты вспомнил про микроскоп, — улыбнулся я. — Мы сейчас тоже
  этот цветок рассмотрим.
      Директор отсутствовал недолго и  уже через пять минут смотрел на  цветок в 
  микроскоп. Первую минуту никакой реакции от директора не было, он внимательно
  смотрел в микроскоп, покручивая боковую шкалу, то уменьшая расстояние до
  объекта, то увеличивая, еще несколько секунд он молча наблюдал в микроскоп и
  вот вдруг, наконец, взорвался шквалом эмоций.
    — Нет!! Этого просто не может быть!! Как такое вообще возможно?!! Боже мой!!
  Это действительно живой организм!!! Вы только посмотрите, здесь отчетливо
  видны клетки этого цветка!!!
    — А как же Карл Фаберже? — улыбнулся Макс, и мы оба посмотрели на директора.
    — Ну ладно вам, ребята. Простите меня старого Фому неверующего, — улыбнулся
  Зотов.
    — А ведь, правда, как такое может быть? В лупу смотришь, как будто на
  дорогое ювелирное украшение, а в микроскоп уже явно видно, что это растение,
  там живые клетки! А какой неземной аромат! Когда вы говорите, его вам
  принесли?!
    — Два дня назад, — ответил я.
    — Два дня, а он выглядит так, как будто его только сорвали!! Он давно уже
  должен завянуть!!
    — Он никогда не завянет! — так мне сказала его хозяйка.
    — Боже, это же настоящая сенсация!!! — воскликнул Зотов.
    — Вот если бы вы мне оставили этот цветок, хоть на время, я бы показал его
  одному специалисту!
    — Конечно, оставим, — согласился я.
    — Если честно, — продолжил Макс. — Мы его и привезли к вам с надеждой, что
  вы что-то узнаете про него. Подумали, может у вас знакомый профессор-биолог
  есть. - Есть у вас знакомый профессор-биолог? — спросил Максим.
    — Еще бы! — воодушевленно воскликнул директор. — Еще какой профессор!
  Флорист! Вы даже не представляете, как вам со мною повезло! Мой друг детства,
  Владимир Николаевич Ветров, доктор биологических наук, заведующий кафедрой
  высших растений МГУ! Специалист очень высокого уровня. Михаил Николаевич
  замолчал на  мгновение и  вдруг улыбнулся.
    — Нет! Я не могу ждать! Я прямо сейчас ему позвоню, — Зотов взял телефон и
  набрал номер.
    — Алло, здравствуй, Владимир! Это я Михаил. Да это я. Нет, по делу. По очень
  важному делу. Нет по телефону нельзя, это надо видеть! У меня на руках лежит
  биологическая сенсация. Нет, я  не  шучу! И  я  ничего не  пил! Надо срочно
  встретиться. Конечно, лучше завтра. Где твой кабинет, я еще помню. Как насчет
  пропуска? Предупредишь охрану, все понял. Ну, тогда до завтра. Уверяю тебя, ты
  будешь потрясен этим экземпляром. Нет, все увидишь завтра. В одиннадцать часов
  утра буду у  тебя. Все до  завтра, — положил трубку Зотов.
    — Просит прислать фото, но разве на фото можно увидеть клетки цветка?!
    — Да, на фото он бы также увидел золотую застежку Карла Фаберже, — пошутил
  Макс, и Зотов засмеялся.
      Мы, наконец, попрощались с директором и уехали, получив от него обещание,
  держать нас в курсе его будущей встречи с этим его другом профессором-
  биологом. На следующий день мы начали поиски по реке Каменке от места слияния
  ее с  Коломенкой, у  деревни Ильинское. В  основном, мы искали
  старых людей и  разговаривали с  ними. Слышал  ли кто про Илюшкино озеро? Но
  таких свидетелей не нашлось. Покинув Ильинское, мы выбрали хорошее место в
  ближайшем лесочке и встали на ночлег. А в 7 часов вечера позвонил изрядно
  выпивший Зотов.
    — Парни, что я вам скажу! — воскликнул возбужденный Михаил Николаевич. — Вы
  даже представить себе не можете, что сегодня творилось в МГУ.
  Тут Зотов начал рассказывать, какой шок вызвал этот цветок у его друга,
  профессора Ветрова, и других его коллег. О том, как его изучали под самым
  мощным микроскопом и  сделали первое заключение, что ничего подобного этому
  цветку на земле нет. Но нужно более тщательное исследование, и поэтому они
  просили оставить у них этот цветок, хотя бы на время, и я оставил на несколько
  дней. Вы не против? — спросил нас Зотов.
    — Нет, я не против! — ответил я. — И даже более того, скажите вашему другу,
  что я жертвую этот цветок для российской науки, пусть изучают.
    — Но только с одним условием, — вырвал трубку из моих рук Макс. — Чтобы во
  всех научных работах и любых публикациях этот цветок назывался Райским, так
  как принесен именно из рая. Зотов пообещал все передать, и я положил трубку.
    — Не мог этот цветок для меня сохранить, — посмотрела на Сергея с укором
  Иришка.
    — Но я же не знал тогда, что ты скоро у меня появишься, — улыбнулся Сергей и
  обнял супругу.
    — Слушай мужа, будь хорошей девочкой и  у  тебя много таких цветков появится
  в будущей жизни, — пошутил Гвоздь.
    — Это точно, — улыбнулся Сергей и посмотрел на Иришку. — А если честно, в
  тот момент мне было совсем не до цветка, я  думал только об  одном, как  бы
  быстрей найти это Илюшкино озеро. И  мы с  утра продолжили наш нелегкий,
  затянувшийся поиск.