История одного носочка

Фиолетовый, розовый, белый.
Фиолетовый, розовый, белый.
Фиолетовый, розовый, белый.

Мягкая, чистая волна словно сама скользнула в открытую руку.
- Какие милые, - подумала Юля, чувствуя нежную мягкость махровых носок, взятых с полки магазина.
- Давно такие искала, а сейчас самое время, - продолжала она буквально соединяться с этими симпатичными носочками.

Да, сейчас было самое время носить теплые махровые носочки, потому что зима в Габрово, куда мы совсем недавно переехали, оказалась более суровой, чем в Долине Роз. В купленном нами доме температура не превышала +6 по Цельсию. Мы уже отвыкли от такой прохлады, а системы отопления в трех комнатах этого двухэтажного дома не было никакой.

Новые носочки такой магической расцветки сразу пошли в дело. Даже если они и не давали тепла физически, Юлины ступни они грели той симпатией, которую она испытала, взяв их с полки магазина.

Между тем поздняя осень быстро превращалась в довольно-таки холодную зиму. Как-то мы вышли на прогулку – шел дождь. Я приоделся в новую куртку, желая проверить, насколько она непромокаема. Она была тонкой, я бы назвал ее ветровкой. Через 10 минут нашего движения по улице дождь превратился в мокрый снег, значительно похолодало. Целью нашего похода была картинная галерея, где выступал странный дуэт – молодая болгарка, игравшая на фортепьяно и арфе и ирландец, отлично владевший разными народными ирландскими инструментами.
Зрителей было немного – видимо резкая смена погоды и выходной день отпугнули любителей музыки. Самой интересной оказалась композиция, где болгарско-ирландские мотивы причудливо переплетались в своеобразном танце. Мотив был действительно зажигательно-танцевальный, и я даже забыл, что за окнами густая падающая пелена снега.

Домой мы шли уже по полотнищам толстого белого ковра, покрывавшего все тротуары Габрово. Снег налипал не только на ветки деревьев, провода и карнизы, но не хотел падать с моих плеч и головы, окрашивая в белый яркую синеву ткани новой куртки и черную теплую бейсболку. С этого памятного дня и началась настоящая зима.

Дальше – больше. Теперь уже снег шел не переставая днем и ночью, хотя и оставался таким же мокрым, как будто это была весна, а не зима. Через пару дней объявили чрезвычайное положение в нашем регионе. Тяжелые мокрые пласты снега ломали ветки деревьев, обрывали провода электропередач, блокировали дороги на перевалах. Больше ста пятидесяти населенных пунктов остались без электричества.
Мы сами стали свидетелями разрушительной стихии. В нашем собственном парке, который взобрался по крутому склону вверх на гору, возвышающуюся над нашей улицей, толстые ветви отломились под тяжелыми мокрыми шапками снега. А через несколько дней после спада стихии я взобрался наверх и увидел, что одно из деревьев было с корнем выворочено. Ствол упал на край толстого бетонного стола и отломил его. Корни бедного дерева беспомощно торчали вверх.
И это в городе, почти в центре.

Что же творилось в лесу на горном перевале, приходилось только догадываться. Впрочем, на улицах мы то и дело видели толстые куски стволов и веток, отломившиеся от основного массива дерева, и провода, свисающие с устоявших под натиском снега бетонных столбов. Высота сугробов уже превосходила полметра, а снег все шел и шел.

Изредка выходя на улицу мы с удивлением обнаруживали, что снежные сугробы покрыли толстым слоем даже рельсы железной дороги, создавая впечатление, что наступил конец возможности куда-либо добраться из этого белого Габрово. И действительно, электричка не ходила два или три дня! Мы такое даже и представить себе не могли!

Под впечатлением буйства этой стихии мы как-то не заметили, что она принесла не только большие разрушения, но и потерю внутри нашего нового дома. Однажды Юля вдруг сказала, - «Знаешь, я потеряла один носочек, ну тот, полосатый. Теперь мне приходится использовать другие».

- Ну что ж, - подумал я, - Вот еще одно последствие погодного катаклизма. А вслух сказал, - Надо поискать, обязательно найдется!

Надо сказать, что такая ситуация – когда что-то теряется – не первая в нашем быту. И эта напасть преследует меня уже давно. Стоит мне начать что-то делать, используя инструменты, тут же пропадает что-то небольшое, без которого дело дальше не идет. Я начинаю искать это, трачу кучу времени, злюсь на себя и на все на свете, из-за чего удовлетворение от хорошо сделанной работы значительно уменьшается.

Конечно, эта вещь находится – просто я положил его в безопасное место, которое оказалось вне моего поля зрения, но потерянного времени все равно было жаль. Так что я в шутку придумал нечто вроде домовенка, который просто хочет играть. Я даже придумал ему имя – Жорик. С тех пор если что-то пропадало, я шутил, что Жорику опять стало скучно.

Когда мы переезжали из России в Болгарию, я даже взял особую коробочку – домик для Жорика. Настолько эта игра понравилась нам с Юлей. Вот и теперь я вспомнил Жорика и заметил, что Жорику, видимо, опять стало скучно. Но на этот раз мое замечание Юлю не развеселило.

Так продолжалось некоторое время. Мы с трудом выбирались из дома, чтобы сходить хотя бы в продуктовый магазин. Улицы в Габрово никто от снега не чистит, и если машины более-менее справлялись с заносами и раскатывали снежные наносы, то тротуары были абсолютно непроходимы. Все редкие пешеходы двигались прямо по проезжей части, которая стала в два раза меньше из-за сугробов.
Они, к нашему удивлению, не собирались таять. Ночью температура так и была минусовой, а днем, хотя и поднималась выше нуля, то ненадолго, возможно на час или два. В таких условиях полуметровые сугробы чувствовали себя превосходно и собирались, очевидно пролежать до марта, когда их несомненно растопило бы ярким болгарским солнцем.

И так же каждый день Юля грустно мне сообщала, что она не может найти свой махровый носочек, и теперь совершенно не знает, что ей делать с оставшимся у нее одиноким «братиком». В конце концов я решил положить этому конец (шутка). Я твердо сказал, что все, шутки и Жорика в сторону, мы обязательно найдем ее второй носочек. Я нисколько в этом не сомневался, потому что почти всегда находил свои потерянные вещи, хотя и, бывало, когда было уже поздно.

А на улицах города по-прежнему держалась мокрая хлябь из подтаивающего снега. Кое-где тротуары посыпали песком, но солнце не показывалось из-за низких туч, так что песок служил всего лишь как противоскользящее покрытие. Юля в очередной раз посетовала на потерю своего любимого носочка. Я сказал ей, что мы обязательно его найдем. И мы пошли.

Не то, чтобы искать специально, но с большим намерением пошли по снежной каше в магазин. На тротуарах уже были протоптаны узкие тропинки. Редкие встречные прохожие пытались разминуться, отходя вбок, проваливаясь в сугроб по колено. Лично я наблюдал такую картину чуть ли не впервые в жизни. Живя в России мы пережили не одну снежную и суровую зиму. Я часто тратил по часу или больше, сгребая снег лопатой напротив нашего дома. Я очищал всю проезжую часть улицы, которая была в границах нашего участка. Так же делала большая часть наших соседей. В городе с утра до вечера работали дворники, в по дорогам в такие дни ездили трактора с отвалами и расчищали улицы.

В Габрово же я не увидел за все время снежного катаклизма ни одного человека со снеговой лопатой, кроме себя. Я, конечно же расчищал часть тротуара, который находился напротив наших ворот. Это было настолько удивительно, что никто не пытается ничего сделать, чтобы улучшить положение на улице, что мы даже не пытались обсуждать это с нашей новой соседкой по дому.

Но история эта совсем не о том, что коммунальные службы Габрово оказались бессильны, а о том, что случилось с нами в это суровое время. Итак, мы шли сначала по проезжей части (потому что по тротуару пройти совсем было невозможно), потом дошли до торговых рядов, где работники магазинов позаботились о том, чтобы покупатели все-таки могли зайти в магазин и расчистили тротуары перед входами.

Мы шли, не слишком обращая внимания на окружение, так как вид был удручающий. Мы отошли уже больше полутора километров от нашего дома, когда Юля снова посетовала по поводу потерянного носочка. Я внезапно бросил взгляд под ноги и промолвил, - «Вот он, твой потерянный носочек! Я же говорил, что мы его обязательно найдем!»
И действительно, то, что внезапно привлекло мое внимание оказалось какой-то тряпочкой, смутно проступающей сквозь натоптанный наст на тротуаре.

Фиоле…, розо…, бе…
Фиоле…, розо..., белы…
Фиоле…, розо..., белый…

На этот раз симпатичная волна с трудом пробивалась сквозь мутный мокрый ковер снега на тротуаре. И Юлина рука уже не тянулась к этому созданию, чтобы принять его в свой мир. Словно брошенный котенок эта тряпочка свернулась в клубочек, отчаянно пытаясь выжить в этой крайне неблагоприятной среде.

- Этого не может быть, - услышал я отчаянный возглас Юли.
- Это просто какая-то тряпочка, похожая на мой носочек! – продолжала она сомневаться в том, что мы нашли потерю.
- Это не может быть ничем другим, - твердо возразил я, - Такого другого просто не существует!

Но сомнения и общая подавленность сделали свое дело – мы оставили лежать носочек в грязном мокром слое. Домой шли унылые и печальные. Целый вечер рассуждали, как так могло получиться, что этот несчастный носочек оказался в полутора километрах от дома. Как вообще такое возможно?

Еще раз прошерстили все полки, стулья, углы, - все те места, куда мог запропаститься полосатый бедолага. Но нет – поиски были тщетны, дома был только один носочек.

- Что мне теперь с ним делать? – риторически вопрошала Юля.
- Мне что, превратить его в тряпочку для пыли? Или вообще выбросить? – накал огорчения возрастал.

На следующий день погода изменилась – появилось солнце, слегка подморозило. После еще нескольких страдальческих вздохов и фраз решили пройтись еще раз по тому месту и посмотреть, лежит ли наш бедняга все еще там, не забрал ли его кто-то еще?

Ну, хорошо, сходили в магазин. Маленький полосатый комочек стал виднее на сером тротуаре – слой снега стаял и не уже не так скрывал робкое свечение. В глубоком сомнении пошли обратно.

- Нет, я все-таки так не могу! Надо его забрать домой, вернуть его к его братику! – голос Юли звучал искренне, - Но я не уверена, что его можно отскрести от тротуара!
- Чего-чего, а уж отскрести его от тротуара я смогу. У меня в рюкзаке найдется что-нибудь железное, - уверенно заявил я, и мы пошли обратно за своей потерей. 
- Ну, а что люди о нас подумают? – опять взмолилась Юля, - Когда увидят, что мы собираем какие-то грязные тряпки на тротуаре?             
- Мне совершенно все равно, что обо мне подумают, - решительно ответил я и зашагал в обратном направлении, туда, где свернулось клубочком уже утоптанное полосатое существо.

Я подошел к нему, взял железку из своего рюкзака и ее краем подковырнул полосатую лепешку. На удивление этого хватило, и неведомое существо радостно подпрыгнуло над тротуаром. Юля сразу же схватила его за шкирку и с довольным видом засунула в сумку к овощам.

Ну, наконец-то! Миссия по спасению была завершена! Дома Юля замочила обоих братьев в мыльной воде и постирала. После стирки уже нельзя было отличить один от другого. Носочки опять превратились в братьев-близнецов, смирно висящих на бельевой веревке у нас во дворе.

Эти удивительные, неожиданно сильные переживания породили целую череду мыслей в моем сознании. Вспомнился знаменитый мультфильм «Варежка», где главная героиня оживила свою варежку, превратив ее в щенка. Но это же художественное произведение, а у нас это произошло в нашей жизни! Я не знаю никого, кто обладал бы такой степенью эмпатии, кроме Юли, чтобы испытывать сочувствие к одинокому носочку – и тому, который остался дома, и тому, который пролежал несколько дней в грязном снегу на тротуаре, пока мы не вернули его домой.
 
Конечно, девочки привыкают с детства оживлять неодушевленные предметы. Куклы и игрушки у них по-настоящему живые, они их кормят, уговаривают лечь спать и поддерживают в неудачах. Не то, что мальчики – для них игрушечные автоматы и пистолеты так и остаются всего лишь техникой.

Хорошо это или плохо – не мне судить. Однако я совершенно уверен, что именно так и была создана ЖИЗНЬ на Земле. Просто какой-то огромной девочке стало скучно в бесконечном холодном пространстве черного космоса и, когда она совершенно случайно увидела Землю, она решила, что эта планета будет живой. Просто ради того, чтобы было с кем поиграть.

Это совершенно нормальная способность Человека – оживлять неодушевленные предметы, включать их в свой мир ради игры и просто ради удовольствия. К сожалению, слишком многие теряют этот божественный дар и, в конце концов, даже животных, а потом и других людей не считают живыми. Это можно увидеть повсеместно, и было видно всегда.

Для таких людей, потерявших свою Человечность есть «другие» или «они». Для таких людей само собой разумеется, что только они достойны жизни, но никак не остальные люди. Разделение всего человечества на «мы» (достойные жизни) и «они» (неодушевленные существа) порождает все те ужасы, которыми так богата человеческая история. Это и инквизиция, и столетние войны, и сегодняшний день.

Фиолетовый, розовый, белый!
Фиолетовый, розовый, белый!
Фиолетовый, розовый, белый!

Давайте не сокращать количество жизни, превращая «их» в неодушевленные объекты, а увеличивать. Это очень просто!!! Посмотрите вокруг – все, что вы видите может быть живым, стоит вам только захотеть этого! Просто решите, что люди вокруг вас, независимо от национальности, языка, на котором они говорят, цвета кожи или религии, которую они исповедуют, достойны жизни! Нет никаких «они». Все это МЫ!
Только при таком взгляде на жизнь можно будет окончательно решить все ее проблемы!!!

Для чего мы здесь? Установить Порядок и Справедливость!!! А без этого та большая девочка, которая вдохнула жизнь в эту планету ни за что не захочет играть с нами!!! И мы так и будем превращать друг друга в неодушевленные предметы, пока не исчезнем совсем.