Документы Биглоу

Автор: Джеймс Рассел Лоуэлл.ЛОНДОН: TR;BNER & CO. 60, ПАТЕРНОСТЕР-РОУ. 1861.
***
ИЗВЕСТИЯ НЕЗАВИСИМОЙ ПРЕССЫ.[Я заметил, читатель, (по воле случая или нет), что принято добавлять ко вторым изданиям книг и ко вторым работам авторов краткие хвалебные отзывы о первых под названием «Отзывы прессы». Насколько я понял, их можно заказать по определённым установленным расценкам, заплатив либо деньгами, либо рекламным покровительством со стороны издателя, либо соответствующей услугой со стороны автора. Принимая во внимание
все это, а также то, что подобные уведомления не предназначены и, как принято считать, не передают никаких реальных мнений, будучи
чисто церемониальное дополнение к литературе, напоминающее
сертификаты, удостоверяющие достоинства различных панацей от болезней,
я решил, что будет не только экономичнее, если я сам подготовлю достаточное количество таких сертификатов, но и более целесообразным, если я предложу их в качестве предисловия к этому нашему первому изданию, а не буду ждать второго, когда они, по-видимому, будут не так полезны. Если вы отложите прикрепление _подвесок_ до второй попытки запустить воздушного змея, это будет означать, что у вас мало опыта в этом полезном деле.
Я обратил внимание на то, что, когда цирк или караван собирается посетить Джаалам, первым делом рассылаются большие и богато украшенные афиши представлений, которые вывешиваются в баре и почтовом отделении. На них насмотрелись вдоволь, и они начали терять свою привлекательность, за исключением мух и, конечно, мальчишек (в которых я не могу подавить даже во время уроков некоторые устные и телеграфные послания, касающиеся ожидаемого представления).
Однажды утром оркестр въезжает в деревню на разукрашенной повозке, или триумфальной колеснице, и с громкой музыкой, звучащей из меди, дерева и овчины, объезжает наши испуганные деревенские улицы. Затем, по мере того, как возбуждающие звуки становятся всё ближе и ближе, я мечтаю о глазах Аристарха, «чей взгляд был подобен плевку для мальчика». Затем я с тщетным сожалением о потерянных возможностях осознаю преимущество панкратического или пантехнического образования, поскольку мои маленькие подданные больше всего почитают его за то, что он может метко бросить мяч или пройти дальше всех.
надёжно закреплён на вращающемся бочонке. История о Крысолове впервые кажется мне правдоподобной (хотя жители Гамельна датируют свои юридические документы периодом его ухода), когда я вижу, как эти звуки, не претендуя на магическую силу, очаровывают ноги, не оставляя педагогу возможности полностью контролировать ситуацию. По этим причинам, чтобы моя королевская прерогатива не пострадала, я
откладываю в долгий ящик решение вопроса о моих беспокойных подданных,
которых я также выпроваживаю на улицу, главным образом для того, чтобы с ними не случилось какой-нибудь беды.
В таком случае я отправляю вам следующие объявления о
внутреннем производстве, чтобы сделать громкое заявление, не
упуская из виду выгоду, которая будет получена, если наше маленькое
судно, _cymbula sutilis_, покажется выходящим из порта при попутном
ветре и несущим, выражаясь морским языком, кость в зубах. Тем не
менее я решил, что будет справедливее подготовить и достаточно
отвратительные блюда, чтобы читатели с любым вкусом могли найти
блюдо по своему вкусу. Я
по образцу их на реально существующие образцы, сохранившиеся в моей
кабинет естественных диковин. В частности, одну из них я с допустимой точностью скопировал из заметки об одной из моих собственных речей, которая, судя по возвышенному тону и обширному опыту, была написана человеком по меньшей мере трёхсотлетнего возраста, хотя я не припомню ни одного случая такого допотопного долголетия.
Тем не менее впоследствии я узнал, что автором был молодой джентльмен,
готовившийся к служению под руководством одного из моих братьев в
соседнем городе, которого я однажды инстинктивно поправил в
Латинское количество. Но это я был вынужден опустить из-за слишком большой
длины. — Г. У.]

 * * * * *

 _Из «Вселенной литературы»._

 Полна отрывков, которые приковывают внимание читателя... Под
деревенской одеждой передаются чувства, которые должны быть запечатлены в памяти и
выгравированы на сердце каждого нравственного и общественного
существа... Мы считаем это _уникальным_ представлением... Мы надеемся, что вскоре оно будет введено в наших обычных школах... Мистер Уилбур
выполнял свои редакторские обязанности с отличным вкусом и рассудительностью...
 Это направление, которое, как мы надеемся, будет успешно развиваться... Мы приветствуем появление этой работы как важный шаг на пути к формированию самобытной, коренной, национальной и американской литературы. Мы рады встрече с автором, достаточно национальным, чтобы отказаться от рабского почтения, слишком распространённого среди нас, к английской грамматике и орфографии... Когда всё так хорошо, мы не знаем, как делать выписки... В целом, мы можем назвать его книгой, которую ни одна библиотека, претендующая на полноту, не должна обходить стороной.

 * * * * *

 _Из «Черепахи Хиггинботтополис»._

 Сборник самой нелепой чепухи и стишков, на которые нам когда-либо доводилось натыкаться. Автор — вульгарный шут, а редактор — болтливый, надоедливый старый дурак. Мы используем крепкие выражения,
но если кто-то из наших читателей пролистает эту книгу, (от которой одни неприятности
 Да сохранят их Небеса), они найдут причины для этого толстыми, как
 листья Валламброзера, или, если использовать еще более выразительное
 сравнение, как объединенные головы автора и редактора. Работа представляет собой
 жалко встал... Нам бы хотелось знать, сколько _британского золота_
прибрал к рукам этот клеветник на нашу страну и её чистейших
патриотов.

 * * * * *

 _Из «Олдфогрумвилль Ментор»._

 У нас не было времени даже бегло просмотреть этот красиво оформленный том, но имя его уважаемого редактора, преподобного мистера Уилбура из Джаалама, служит достаточной гарантией ценности его содержания... Бумага белая, шрифт чёткий, а сам том удобного и привлекательного размера... Читая это
 Несмотря на то, что работа выполнена в элегантной манере, нам показалось, что один-два отрывка можно было бы сократить без ущерба для смысла, а общий стиль изложения можно было бы сделать более отточенным... В целом, мы можем с уверенностью оставить неблагодарную задачу критики на усмотрение читателя. Мы лишь можем предположить, что в таких томах, как этот, предназначенных для иллюстрации провинциального диалекта и оборотов речи, можно было бы с пользой добавить немного юмора или сатиры... Работа выполнена превосходно... Эта работа сформирует
 подходящее украшение для центрального стола. Оно красиво напечатано на бумаге превосходного качества.

 * * * * *

 _Из «Декай Булварк»._

 Мы бы пренебрегли своим долгом как проводники этого огромного механизма, как представители общественной прессы, как американцы и как люди, если бы упустили такую возможность, как «Документы Биглоу», и не выразили свой искренний протест против подобных попыток  (теперь, увы,  слишком распространённых) деморализовать общественное мнение.
 жалкая пародия на глупую шутку, рабство, войну, общественное мнение
и, короче говоря, все ценные и проверенные временем институты,
 которые по праву дороги нашему человечеству и особенно республиканцам,
превращаются этим недалёким писакой в объект грубого и бессмысленного зубоскальства. Настало время, когда респектабельная и религиозная часть нашего общества должна обратить внимание на тревожные проявления иностранного якобинства, санкюлотства и неверности. Это страшное доказательство того, насколько широко распространена эта зараза.
 Эти тайные нападки на религию и добродетель совершаются из-под
плаща (_credite, posteri!_) священнослужителя. Для патриота и христианина это печальное зрелище — видеть, как либерализм и
новые идеи (так называемые, на самом деле они стары как мир) вторгаются
в священные пределы кафедры... В целом мы считаем этот том одним из первых шокирующих результатов, которые, как мы предсказывали, появятся в результате поздней французской «революции» (!).

 * * * * *

 _Из «Бангтаунской меди» и «Всеобъемлющего таксина» (слабая попытка
 семейный журнал)._

 В целом, замечательное произведение... Полное юмора, шумное, но
тонкое, с едким и жгучим остроумием, но в сочетании с
пафосом, прохладным, как утренняя роса, с сатирой, тяжёлой, как булава
Ричарда, но острой, как ятаган Саладина... Произведение, полное
«горной радости», озорное, как Пак, и лёгкое, как Ариэль... Мы не знаем, чем больше восхищаться: добродушной, свежей и непринуждённой краткостью автора или его игривой фантазией, причудливым воображением и стилем, одновременно объективным и субъективным... Мы
 Можно было бы покритиковать его, но если бы автор был другим, он был бы другим человеком. А так у него замечательная
 _поза_, которая порхает от цветка к цветку и увлекает читателя
на своих орлиных крыльях (как Ганимеда) в «высшие небеса
изобретательности». ... Нам нравится эта книга, такая
объективная... Многие из его картин с природными пейзажами
отличаются необычайной субъективной ясностью и точностью... В общем, мы считаем это одним из самых выдающихся томов в этой серии
 в любую эпоху. Мы не знаем ни одного английского автора, который мог бы написать его. Это произведение, на которое гордый гений нашей страны, стоя одной ногой на Арустуке, а другой — на Рио-Гранде, и держа в руках звездно-полосатое знамя среди разрушений и гибели миров, может с изумлением и презрением указать на жалкие попытки порабощённой Европы... Мы надеемся вскоре увидеть нашего автора
среди тех высших сфер литературы, в которых он, очевидно,
способен добиться непреходящей славы. Уже сейчас мы склонны
 назначьте ему высокое место в блестящей плеяде наших американских бардов.

 * * * * *

 _Из «Солт-Ривер Пайлот» и «Флага свободы»._

 Сборник с плохой грамматикой и ещё худшим вкусом... Пока эти статьи
оставались в своей естественной среде, в уголках малоизвестных газет,
мы считали их недостойными презрения, но, поскольку автор решил выступить
в такой публичной манере, он должен ожидать наказания, которого так
заслуживает... Презренные
 клеветники... Мерзкий Биллингсгейт... Загребал все сточные канавы
 наш язык... Самые чистые, честные и последовательные политики
не застрахованы от его ядовитых нападок... Генерал Кушинг
не избежал его гнусных клеветнических выпадов... Преподобный
Гомер Уилбур — позор для своего сана...

 * * * * *

 _Из «Мировой гармонической эолийской привязанности»._

 Слово — серебро, молчание — золото. Нет более орфического высказывания, чем это. Поэтому, как высший автор, мы почитаем того, чьи произведения остаются героически ненаписанными, но у нас есть и наше обнадеживающее слово
 для тех, кто пером (из гусиного крыла, громко крякающего, или серафима,
 посланного Богом) записывает то, что открыто... Под маской
тончайшей иронии мы видим здесь глубокую, измученную бурей (почти
разбитую штормом) душу, израненную громом, полубессловесную, но
всегда с надеждой стремящуюся к мирным вершинам Бесконечной
 Скорби... Да, ты, бедный, несчастный Осия, с пламенной еврейской душой, для тебя эта наша жизнь тоже не была лишена небесной жалости и весёлого смеха. Постижимо
 достаточно! Сквозь грубую оболочку Терсита мы видим его сердце,
пылающее, охваченное миром, который он постигает. Он смело
сталкивается с жизненными проблемами, которые предстают перед ним,
нечесаный, лохматый, не заботящийся о «хороших манерах», не умеющий
«элегантно выражаться», но с голосом, достаточно громким, чтобы его услышали
те, у кого есть уши, там, на поросших гравием холмах, или внизу, на
мокрых, похожих на индийские каучуковые, солончаках Джаалама. Для этой души тоже
_необходимость созидания_ в какой-то мере явила свой ужасный лик.
 Если не Эдипы, Электры и Алкестиды, то, во имя Господа,
 Бёрдофред Савинс! Они тоже должны появиться на свет и
позаимствовать (если понадобится) пропитание у Зингалов, эти тощие,
всеядные янки. Он будет рисовать видимое, потому что невидимое
ему не по зубам. Но в нём также есть сказания о Нибелунгах, и «Илиады», и странствия Улисса, и «Божественная комедия», — если бы только он мог когда-нибудь к ним обратиться! В нём заключено многое, если не всё; ибо что же такое то, что мы называем «всем», как не то, чем мы не обладаем?..
 Мы также мельком видим старого отца Иезекииля, не без отцовской гордости, как это свойственно таким людям. Коричневая пергаментная кожа, старик из рода геопоников или буколиков, сероглазый, как нам кажется,
_сопровождаемый_ , возможно, множеством погодных хитростей и обильными
 воспоминаниями о сентябрьских бурях, обещающими в скором времени стать
Старейшим обитателем. После столь поспешного появления он исчезает, и больше его никто не видел... О «преподобном Гомере Уилбуре, пасторе Первой
 церкви в Джааламе» мы здесь почти не говорим.
 Он похож на своего тёзку Мелесигена, разве что не такой слепой! Пожилой джентльмен с довольно одутловатым лицом, склонный к полноте, с бесконечной способностью к проповедям, закалённый долгой практикой, с превосходным пищеварительным аппаратом, а в остальном довольно благонамеренный и с небольшими собственными источниками света (несколько жирными, надо опасаться). К нему, к «пастору первой
 Церковь в Джааламе, «наш Осия предстаёт перед нами как тихий
необъяснимый Сфинкс-загадка. Богатый, бедный на латыни и греческом, — так
 Это достаточно ясно даже для близоруких глаз, смотрящих сквозь роговые линзы
редакционных очков, — но не более того? О слепой, благонамеренный,
совершенно седой Мелесигенес-Уилбур, в нём есть то, что не передашь
ударом берёзового прута! Приходило ли тебе когда-нибудь в твою старую
озадаченную голову, что в нём есть _Возможность Бесконечного_? Тебе, совершенно бескрылому (и даже беспернатому)
 двуногий, неужели ты никогда не мечтал о крыльях? «Талантливый
молодой прихожанин»? Среди искусств, в которых ты _магистр_, есть ли
 что же это за _видение_ такое? Несчастный _Artium Magister_!
 Каким-то образом немейский лев, рыжий, с горящими глазами, выкормленный в
широких песчаных пустынях Ливии, достаточно редкой для духов,
 (можно предположить) появился на свет среди овец. Он уже стоит, дико озираясь, упираясь ногами в землю, как корнями дуба, собираясь перепрыгнуть через стены твоего маленького загона. Ради всего святого, не подходи к нему с этим своим крюком! В своё время, болезненный проповедник, ты отправишься в
 назначенное место ушедшей артиллерии-Предвыборные проповеди, Правые Руки
 братства и Результаты Советов, собранные для твоих духовных отцов
 с большим количеством латыни в виде эпитафий; ты тоже должен
 получи свою награду; но на него смотрели Эвмениды, а не на Ксантиппа
 из преисподней, змееподобного, грозящего пальцами, но лучезарно спокойного, как
 на античных драгоценностях; для него нетерпелив крылатый скакун
 богов, чавкающий нежеланными удилами: для него звездные глубины, эмпиреи
 вас ждут мрак и далеко сверкающее великолепие.

 * * * * *

 _Из «Луковой рощи Феникса»._

 Талантливый молодой горожанин, недавно вернувшийся из
 путешествия по Европе, который уже знаком нашим читателям по своим
 бодрым письмам из-за границы, украшавшим наши колонки, вчера заходил
 в наш офис. Из его рассказа мы узнали, что, находясь в Германии,
 он имел честь быть представленным императору.Познакомившись со знаменитым фон Хамбугом, он воспользовался случаем, чтобы
преподнести этому выдающемуся человеку экземпляр «Бигловских записок».
На следующее утро он получил следующее письмо, которое он любезно
предоставил нам для публикации. Мы предпочитаем печатать _дословно_, зная,
что наши читатели с готовностью простят несколько ошибок, в которые
попал прославленный писатель из-за незнания нашего языка.

 «ДОСТОПОЧТЕННЫЙ МИСТЕР!

 «Теперь я буду особенно рад голодать, потому что у меня есть более или менее работа одного из тех первобытных краснокожих, которых я видел.
 глухой интерес, когда-либо проявленный, достоин внимания на полке self с нашими
 Готтшед расстроен.

 "Прошу прощения за неточность в английской речи!

 "VON HUMBUG."

 Он также отправил с вышеупомянутой запиской копию своей знаменитой работы о
 "Косметике" для подарка мистеру Биглоу; но это было отобрано у
 нашего друга английскими таможенниками, вероятно, через
 мелкая национальная злоба. Несомненно, к этому времени он уже попал в Британский музей. Мы надеемся, что это возмутительное происшествие будет раскрыто
 все наши американские бумажки. Мы сделаем все возможное, чтобы довести его до
 обратите внимание Госдепа. Наши многочисленные читатели разделят с нами
 удовольствие, которое мы испытываем, видя, как наша молодая и энергичная национальная литература
 так ободряюще похлопывает по голове этого почтенного
 и всемирно известного немца. Нам нравится видеть эти взаимные проявления
 добрых чувств между различными ветвями великой англосаксонской
 расы.

 * * * * *

 _Из «Джааламского независимого мушкета»._

 ... Но, пока мы сокрушаемся, видя, как наш юный земляк
 Несмотря на ожесточённые партийные распри, мы считаем, что в нём есть
таланты, которые, если их правильно направить, могли бы доставить
многим невинное удовольствие. В качестве доказательства того, что он способен
создавать и другие виды поэзии, мы приводим для наших читателей
небольшой отрывок из его пасторали, рукопись которой нам одолжил
один друг. Она называется «Супружество».

 Зекл подкрался незаметно,
 И заглянул в окно,
 И увидел, что Халди совсем одна,
 И рядом никого нет.

 Снова повисли кривые шеи,
 И среди них заржавела
 Рука старой королевы, которую бабушка Янг
 Принесла из разоренного Конкорда.

 Бревна, покрытые корой, сверкали
 В сторону самой грязной, благослови ее!
 И маленькие огоньки плясали вокруг
 Блестящей поверхности комода.

 В той самой комнате, где она была,
 От пола до потолка было тепло,
 И она снова выглядела румяной,
 Как яблоки, которые она чистила.

 Она услышала шаги и поняла, что это он,
 Постукивая по скребку, —
 Все пути к тому, чтобы когда-то её чувства вспыхнули,
 Как искры в сгоревшей бумаге.

 Он мог бы остаться на ковре,
 В сомнении о том, что искать;
 Его сердце продолжало бы сочувствовать,
 Но ей было жаль Зекли.

 ... ... ... ... ... ... ... ...

 * * * * *

Джорджиус Николс, Кентбриджский университет, представляет на суд будущих читателей книгу о важной, но до сих пор малоизвестной части естественной истории под следующим названием:

_«Попытка создать более совершенную естественную классификацию жуков»
Бомбилатор, более известный как Хамбург, от Гомера Уилбура, магистра искусств,
президента историко-натуралистического общества Ялламы, (секретаря,
члена-корреспондента (э-э-э!) и т. д.), а также многих других учёных обществ
(или неучёных обществ), как отечественных, так и заморских, — возможно, в будущем.


 ПРЕДИСЛОВИЕ.

ЛЕКТОРУ БЕНЕВОЛО С.

 Некогда, когда я, будучи студентом, изучал различные энтомологические системы, созданные усерднейшими исследователями, я не мог не восхищаться ими, хотя и не заслуживающими похвалы. Тогда я понял, что настал великий момент.
не знаю, каким высшим побуждением или каким наслаждением от работы я был увлечён, чтобы посвятить себя этому (Курций другой). И я не отказался от этого труда, навязанного мне демонами, до тех пор, пока не завершил трактат, достаточно краткий на родном языке. Inde, juveniliter tumefactus,
et barathro inepti; ;;; ;;;;;;;;;;; (necnon "Publici Legentis") nusquam
explorato, me composuisse quod quasi placentas pr;fervidas (ut sic
dicam) homines ingurgitarent credidi. Но когда я отправил свои работы в эту и другие библиотеки,
то получил весьма отрицательный ответ
Когда я вернулся в свой музей, меня охватили ужас и жалость из-за
тупости Ламбертианцев, которые не могли понять, что это за
небесная кара, обрушившаяся на них. Я решил издать книгу,
не сомневаясь ни на секунду, что «Мир науки»
(как они говорят) наполнит мою утробу. Однако я не посеял ни одного зернышка на своём маленьком поле, чтобы с удовольствием насладиться отдыхом в
Республике. Этот мой драгоценный хлеб, брошенный в мутные воды литературы, словно гарпия (scilicet
bibliopolarum istorum facinorosorum supradictorum) tactu rancidus, intra
perpaucos dies mihi domum rediit. Et, quum ipse tali victu ali non
tolerarem, primum in mentem venit pistori (typographo nempe) nihilominus
solvendum esse. Не из-за этого я впал в уныние, а из-за того, что
старики и дети удерживают свои кораблики на плаву (чтобы они не
сошли с прямого курса и не прибились к берегу), так и я
возвратил свой корабль, плывущий по бурным волнам, к месту, где
стоит золотой якорь, и, скорее, избавился от груза и кожи,
чем от уныния. Метафору я опущу, а _бумеранг_ мой отклонится от цели.
Я отступил, когда, воспользовавшись более сильным оружием, обратился против Фортуны. И вот, когда я уже был готов, как тот Сатурн,
 пожирающий детей, я увидел, что мои мысли ускользают от меня, и мне стало жаль себя,
и я понял, что это не было чем-то неслыханным. Ибо, как говорят скифы, из-за
благочестия и бережливости они пожирают своих мёртвых
родственников, так и мой первенец, скиф по рождению,
пожирал своего отца, пока тот был жив, и не
отказался от него. Но я не из-за этого
лишился своего богатства. Я считаю этот голод
достойным свидетельством мужественности
И я предпочел бы, чтобы у меня была и роба, и пища, чтобы насытиться мясом моего отца. И поскольку я считал, что желчь, выделяемая при варке мяса, подходит для приготовления вина, я решил взять чужое вино, чтобы оно стоило дешевле. В таком положении дел я обратился к своему дяде Джону Дулиттлу,
Армигеро, с просьбой одолжить мне необходимую сумму, чтобы я мог
покинуть университет до того, как достигну первой степени в искусстве. Тогда я,
желая спасти своего щедрого покровителя, продал все книги первого издания
моего труда, не проданные вместе с
Я, по словам моего дяди, имел привилегию печатать и есть его во все времена. С того дня, когда я сделал это, я стал замечать, что заботы о семье, которые я испытывал, с каждым годом становились всё более невыносимыми, и я никогда не мог освободиться от этих оков.

Дядюшке же, недавно умершему, когда я пришел к другим родственникам, чтобы услышать его завещание, я услышал следующие слова: «Поскольку я убедил своего любимого племянника,
Гомера, в том, что долгий и сокровенный опыт в узком кругу семьи — наилучший способ
esse qui divitias tueatur, beneficenterque ac prudenter iis divinis
creditis utatur,--ergo, motus hisce cogitationibus, exque amore meo in
illum magno, do, legoque nepoti caro meo supranominato omnes
singularesque istas possessiones nec ponderabiles nec computabiles meas
qu; sequuntur, scilicet: quingentos libros quos mihi pigneravit dictus
Гомер, в 1792 году, получил привилегию издавать и переиздавать это
«научное» (как говорят) произведение, если оно ему понравится. Тем не менее Д. О. М.
прошу, чтобы мой племянник Гомер открыл глаза и двинулся вперёд, чтобы читать книги
«Он укрылся в библиотеке одного из своих многочисленных испанских замков».

Услышав эти (едва ли правдоподобные) слова, я воспрянул духом.
Кроме того, поскольку трактат, написанный на английском языке, не оправдал надежд автора,
я решил издать его на латыни, чтобы он стал более популярным.
ибо я не знаю, как можно сочетать академическую дисциплину и два диплома,
кроме как с помощью знатоков всех мертвых (и проклятых, как говорил
этот безумный Уильям Коббетт).

И до сих пор у меня хранится та самая первая редакция, которую я
берегу как зеницу ока, чтобы не потерять клыки.

 * * * * *

 ПРИМЕР РАБОТЫ.

 (_В качестве примера работы Иоанна Физиофилиса «Монахология»._)

 12. С. Б. _Военный_, Уилбур. _карнифекс_, ЯБЛОНСК. _Профанус_,
 ДЕСФОН.

 [Male hancce speciem _Cyclopem_, Fabricius vocat, ut qui singulo
 oculo ad quod sui interest distinguitur. Melius vero Isaacus Outis
 nullum inter S. milit. S. que Belzebul (Fabric. 152) discrimen esse
 defendit.]

 Habitat civitat. Американский. австралия.

 Золотистыми линиями блистает, но в большинстве случаев
грязный, как будто часто посещающий скотобойни, пропитанный
кровью. Любит также, чтобы его тщательно вычищали, и
не может очиститься, если не приложит максимум усилий.
 Поэтому
его называют «чистым». Голову украшает хохолок, похожий на
пушинки. В качестве пищи он с удовольствием поедает коровье молоко; у него огромное брюхо;
 способность к сосанию трудно переоценить. Ленивый, толстый; свирепый, но всегда готовый к драке. Ходит зигзагами.

 С особой тщательностью рассмотрите его голову, чтобы не пропустить даже этот рудимент
 cerebri commune omnibus prope insectis detegere poteram.

 Unam de hoc S. milit. rem singularem notavi; nam S. Guineeus.
 (Fabric. 143) servos facit, et idcirco a multis summa in reverentia
 habitus, quasi scintillas rationis p;ne human; demonstrans.

 24. С. Б. _Критикус_, УИЛБУР. _Zoilus_, FABRIC. _Pygm;us_, CARLSEN.

 [Глупый Иоганн Штрикс перепутал S. punctato (Fabric. 64-109)
 с Z. punctatus. Я много раз подвергал образцы микроскопическому исследованию,
но так и не нашёл ни одного признака, указывающего на то, что это другой вид.]

 Стремительно, устрашающе, покрытый насекомыми, он прячется в ближайшей безымянной яме, _мы, мы_, издавая пронзительный крик. Неумелый, неуклюжий.

 Обитает везде, где живут люди; в пустыне; строит своё гнездо из соломы. Питается. Книгами пренебрегает; быстро выбирает сухие и
крепкие




 БУМАГИ БИГЛОУ.




 _МЕЛИБУС-ГИППОНАКС._


 БУМАГИ

 БИГЛОУ,


 ИЗДАННЫЕ,

 С ПРЕДИСЛОВИЕМ, ПРИМЕЧАНИЯМИ, СЛОВАРЕМ,
 И ПОДРОБНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ,


 ГОМЕР УИЛБУР, А.М.

 ПАСТОР ПЕРВОЙ ЦЕРКВИ В ДЖАЛАМЕ И (ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ) ЧЛЕН
 МНОГИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ, УЧЕНЫЕ И НАУЧНЫЕ ОБЩЕСТВА,
 (_ о которых см. стр. xlvii.)


 Свисток пахаря, или обычная флейта,
 Находит больше уважения, чем лютня великого Аполлона.
 _Quarles's Emblems_, B. II. E. 8.


 Маргаритки, свиные копытца, камушки: возьми, возьми их.
 _Jaa. Car. Fil. ad Pub. Leg._ § 1.




 ПРИМЕЧАНИЕ К НАЗВАНИЮ


Внимательный читатель заметит, что я опустил на титульном листе те почётные дополнения к названию издательства, которые не только значительно повышают ценность каждой книги, но и разжигают и усиливают аппетит читателя. Он не только предполагает, что почётное членство в литературных и научных обществах подразумевает определённую степень признания со стороны получателя таких наград, но и готов в большей степени довериться автору, который пишет, неся на себе тяжкое бремя ответственности.
репутация таких организаций, как _S. Arch;ol. Dahom._ или _Acad.
Lit. et Scient. Kamtschat._ Я не могу не думать о том, что ранние издания Шекспира и Мильтона получили бы более быстрое и всеобщее признание, если бы не пустовали их титульные листы; и
Я полагаю, что даже сейчас издатель трудов любого из этих по праву выдающихся людей мог бы извлечь выгоду из того, что добился бы их принятия в члены научных обществ на континенте, — и это было бы не более нелепо, чем отмена приговора
против Сократа, когда он уже более двадцати веков был недосягаем для
противоядий и когда его память приобрела заслуженную
уважаемость. Я полагаю, что именно осознание важности этой
предосторожности побудило мистера Локка назвать себя «джентльменом» на
титульном листе своего «Опыта», как бы говоря своим читателям, что они
могут получить его метафизику с честью джентльмена.

Тем не менее, обнаружив, что, не уменьшая размер шрифта,
можно было бы сохранить достоинство нескольких
общества, которые я не мог уместить в рамки одной страницы, и, более того, полагая, что это придаст мне благопристойной скромности, я решил отвести читателя в сторону, как бы в свой личный кабинет, и там не только показать ему дипломы, которые у меня уже есть, но и поделиться с ним пророческим видением тех, на которые я могу без излишней самонадеянности надеяться как на достижимые для человека. И я скорее склонен к этому из-за того факта, что мой
Моё имя по непонятной причине было вычеркнуто из последнего трёхгодичного каталога нашей любимой _Альма-матер_. То ли это связано с трудностями перевода на латынь имён почётных адъюнктов (полный список которых я позаботился предоставить соответствующим лицам почти за год до этого), то ли дело в каких-то более серьёзных причинах, я воздержусь от комментариев по этому поводу, поскольку вопрос находится в стадии тщательного расследования. Но, как бы то ни было, я ощутил это упущение тем
сильнее, что в ожидании нового каталога я обогатил
библиотека Джааламского Атенеума со старой книгой, которая была у меня в то время,
благодаря чему мои дети будут лишены удовольствия проводить зимние вечера за поиском имени своего родителя в этом выдающемся списке. Эти безобидные невинные создания, по крайней мере, не совершали... но я воздержусь, доверив свои размышления и замечания на эту болезненную тему своему личному дневнику, предназначенному для посмертной публикации. Я привожу этот факт здесь для того, чтобы
некоторые безымянные личности, которые, возможно, слишком
радуясь моему молчанию, могут знать, что в их воспоминаниях
окажется палка, которой их накажет разгневанное потомство.

Внимательный читатель заметит, что в составленный мной список я
включил названия нескольких цизальпийских обществ, которым обычно не
отводится место в подобных процессиях. Я решился на это не только для того, чтобы поощрить врождённое честолюбие и гениальность,
но и потому, что я никогда не мог понять, каким образом расстояние
(если только мы не предполагаем, что они находятся на конце рычага) может увеличить вес
учёных обществ. Насколько я смог расширить свои исследования, изучая чучела, которые иногда попадают в Америку, я не обнаружил никаких различий между _Fogrum Japonicum_ и _F. Americanum_, которые достаточно распространены в наших ближайших окрестностях. Тем не менее, из уважения к распространённому
мнению, что подобные различия становятся всё более значимыми с каждой
дополнительной милей, которую они преодолевают, я смешал названия
некоторых отдалённых литературных и других ассоциаций с остальными.

Я также добавляю сюда объявление, которое, чтобы его могли легче понять те, кто особенно заинтересован в нём, я написал на сокращённой и искажённой собачьей латыни, к написанию и чтению которой они привыкли.


OMNIB. PER TOT. ORB. TERRAR. CATALOG. ACADEM. EDD.

Minim. gent. diplom. ab inclytiss. acad. vest. orans, вир. honorand.
operosiss., в сол. ut sciat. quant. глор. имя. меум (дипл. форт.
уступка.) каталонии. жилет. временный. futur. аффер., болен. тема., дополнение. omnib.
titul. honorar. qu. adh. не столько предпочтительно, сколько вероятно.

*** _Litt. Uncial. distinx. ut Pr;s. S. Hist. Nat. Jaal._

_ГОМЕРУС УИЛБУР_, мистер, епископ. Jaalam. S. T. D. 1850, et Yal. 1849, et
Neo-C;s. et Brun. et Gulielm. 1852, et Gul. et Mar. et Bowd. et
Георгиоп. и Виридимонт. и Колумб. Ноябрь. Ноябрь. 1853, и Амхерст. et
Уотервилл. и С. Джарлат. Привет. et S. Mar. et S. Joseph. и Др. Шотландец.
1854, и Нэшвилл, и Дарт. и Дикинс. и Конкорд. et Wash. et
Колумбийский. и Чарльст. и Джефф. и Дабл. et Oxon. et Cantab. et c;t.
1855, P. U. N. C. H. и J. U. D. Gott. и Основа. et Heidelb. 1860, et
Академик. НАСКУЧИЛ НАМ. Беролин. Soc. et SS. RR. Lugd. Bat. et Patav. и далее. и далее
Эдинб. et Ins. Фиги. и Ноль. Земля. et Pekin. Соч. Достопочтенный . et S. H. S. et
S. P. A. et A. A. S. et S. Humb. Университет и S. Omn. Rer. Quarund. q.
Алиар. Промов. Пассамакуод. и Г. П. К. и И. О. Х. и ;. ;. ;. и ;. ;.
;. и ;. ;. ;. и Пеукин. и Эрософ. и Филадельф. и Брат. в Юнит.
и ;. ;. и С. Археолог. Афины. и Академия. Наук. и Лит. Панорм. и СС.
Р. Х. Матрит. и Билухист. и Каффрар. и Карибб. и М. С. Рег.
 Париж. и С. А. Антисерв. Ч. и П. Д. Готт. и LL.D. 1852, и
Д.К.Л. и др. Докл. Oxon. 1860, et M. M. S. S. et M.D. 1854, et Med.
Fac. Univ. Харв. Соц. и соавт. Наоборот. Полливог. Общество. Достопочтенный. и Хиггл.
Пиггл. et LL.B. 1853, et S. pro Christianiz. Мощет. Соц. и др.
До развода. убик. Джентльмен. Соц. Достопочтенный. et Civit. Священнослужитель. Джаалам. et S. pro
Diffus. Общая информация. Tenebr. Секретно. Корр.




Введение.


Когда более трех лет назад мой талантливый молодой прихожанин, г-н
Биглоу пришёл ко мне и представил на моё рассмотрение первое из своих
стихотворений, которое он намеревался подвергнуть более опасному испытанию в городе
В моей газете никогда не возникало и мысли о том, что его произведения когда-нибудь будут собраны в один том и представлены читающей публике. Как мало мы, недальновидные смертные, способны предвидеть события! Признаюсь, я испытываю совершенно новое чувство удовлетворения от того, что являюсь соавтором (пусть и спящим) книги, которая может стоять на полках библиотек как самостоятельное произведение. Ибо всегда есть один недостаток
в удовольствии от публикации проповеди: в то время как тошнота
из этого поколения не хватит материала для отдельной книги. Эти
религиозные и благочестивые дети (эти
Сэмюэлы, если можно так их назвать) сначала должны быть похоронены в
общей могиле, а затем получить такое воскрешение, какое им
уготовано, завёрнутыми в мумию вместе с десятками других в дешёвом
переплёте, без каких-либо отличительных знаков, кроме слова
«Разное», напечатанного на задней обложке. Я далёк от того, чтобы претендовать на какую-либо
заслугу в связи с совершенно неожиданной популярностью, которой, как я с радостью обнаружил,
достигли эти сельские мотивы. Если я знаю себя, то
в значительной степени избавлены от тщеславия; тем не менее, я могу с уверенностью сказать, что не замедлил распознать в них некий дикий, терпкий, кисловатый (иногда даже граничащий с тем, что в нашей деревенской речи называется «закрытыми глазами») вкус, который не совсем неприятен и не вреден для вкуса, притуплённого сладостью прирученных и культивируемых фруктов. Возможно также, что некоторые мои собственные штрихи, то тут, то там,
могли привести к их более широкому признанию, хотя бы из-за моего
более обширного опыта в литературе и писательстве[3].

Поначалу я был склонен отговаривать мистера Биглоу от его попыток, поскольку знал, что стремление к поэтизированию — одна из болезней, присущих подростковому возрасту, которая, если не применять подходящие средства сразу и решительно, может стать хронической и превратить человека, который в противном случае мог бы стать украшением общества, в обузу даже для ближайших друзей и родственников. Но, подумав, что в нём есть задатки, которые
требовали лишь воспитания и удаления сорняков вокруг него, я
подумал, что лучше всего предложить ему признанные образцы английского языка
сочинения в стихах, а остальное предоставить естественному подражанию. С
этой целью я соответственно одолжил ему несколько томов Поупа и Голдсмита,
усердному изучению которых он обещал посвятить свои вечера. Не
долго потом он принес мне какие-то стихи, написанные по модели
образец, который я приобщения, изменив некоторые фразы менее
элегантность, и немного рифмы неугодных культивируемых уха. Стихотворение
состояло из детских воспоминаний, и последующие наброски будут
это не покажется лишенным истины тем, чье счастливое образование началось в
сельской деревне. И, во-первых, давайте повесим его портрет углем
школьницы.

 - Стоянка на болоте, теперь, как я вижу, это жилище
 Скромный школьный домик моих А, Б, В,
 Где хорошо обученные мальчишки, каждый за своим колесом,
 Выстроившись в шеренги, ждали желанной команды стрелять;
 Затем все вместе, когда поступил сигнал,
 Выстрелили из своих «а-б-с» в даму,
 которая, несмотря на обстрел, оставалась твёрдой и спокойной,
 Похлопала по раскрытой ладони,
 И, к нашему удивлению, сразу же смогла определить,
 Кто блистал умом, а кто был круглым дураком.

 Там юный Набожность с лёгкостью взбирался
 На корявые ветви генеалогического древа Писания,
 И больше всего хвалили и восхищались
 Тем, кто быстрее всех добрался до самой верхней ветки;
 Каждое имя произносилось по-разному,
 В зависимости от того, что нравилось читателю в тот или иной день.
 Так что погода, или укусы москитов,
или головная боль, или ещё полсотни причин,
 превращали беспомощного еврея трижды в неделю
 в гортанного пекотянина или звучного грека,
 то и дело сбиваясь с акцента.
 Как бы то ни было, это было изобретением или отчаянием;
 Дама не была спорным знатоком иврита;
 С точками или без, ей было всё равно;
 Если какой-нибудь новичок находил имя слишком сложным,
 И смотрел на неё, то гордость давала ей достаточно сил;
 Она напрягала свою гортань для отчаянной попытки,
 И с лёгкостью произносила пятисложные слова.

 Ах, милые старые времена! когда-то это было моей удачей,
 Примостившись на табуретке, чтобы надеть широкополую шляпу;
 От книг уставший, я сидел, не двигаясь,
 Дрон, предмет зависти рабочих пчёл.

Я добавлю лишь ещё один отрывок, который будет интересен всем, кто пытался собрать материалы по истории революции из уст пожилых людей, принимавших в ней непосредственное участие, и, посчитав производство выгодным, продолжало его в соответствии со спросом.

 «Старый Джо ушёл, который видел, как горячий Перси гнал
 Свою медленную артиллерию по Конкордской дороге,
 И эта история год от года обрастала чудесами,
 Каждый раз, когда он рассказывал об этом, Джо приближался
 К главному бою, пока не поблек и не поседел,
 Первоначальная сцена сменилась более яркими красками;
 Затем Джо услышал, как испуганный враг
 Забил в барабан одной непойманной палкой,
 И, прежде чем смерть оборвала его рассказ,
 Сам выстрелил и увидел, как упал красномундирник;
 Если бы Джо прожил достаточно долго, эта схватка
 Была бы более близка его представлениям о справедливости,
 И он победил бы Перси, чтобы завершить рассказ,
 В тюрьме Конкорда я всю жизнь колотил камни.

Я не знаю, можно ли считать приведённые выше выдержки моими собственными.
а не мистера Биглоу, поскольку он решительно утверждал, что в моих записях нет ничего от него. Возможно, я не чувствовал бы себя вправе так свободно обращаться с ними, если бы не подозревал в себе поэтическую жилку, унаследованную от очень близкого предка, написавшего латинское стихотворение в «Гарвардской поздравительной речи» по случаю восшествия на престол Георга Третьего. Достаточно сказать, что, не удовлетворенный
таким ограниченным одобрением, которое я мог бы выразить, или из-за
чувства собственной непригодности, я не знаю, но я уверен, что моя
друга невозможно было склонить к дальнейшим подобным эссе. Он
утверждал, что для него это было всё равно что писать на иностранном языке, — что мистер
Стихотворения Поупа были подобны равномерному тиканью одного из часов Уилларда, в котором, если долго прислушиваться, можно было уловить определённый ритм или мелодию, но на самом деле это было лишь бедное «тик-так», и он никогда не видел, чтобы ипомея на шпалере росла так красиво или в таких приятных глазу формах, как дикий виноград на болоте. Он добавил, я не знаю, что именно, в связи с этим
что ирис будет выглядеть ещё уродливее, если его листья накрахмалить и разгладить, и что Пегас (так он его называл)
 вряд ли будет выглядеть хорошо с накрученными на бигуди гривой и хвостом. Я недолго пытался искоренить эти и другие подобные мнения, приписывая их скорее недостатку образования и чувствам, притупившимся от слишком долгого знакомства с чисто природными объектами, чем извращённому нравственному чувству. Я был более склонен к такой снисходительности, поскольку не было достаточных
доказательств того, что его стихи, какими бы несовершенными они ни были,
были в классической манере и каким-то образом удивительным образом пришлись по душе публике. Так что, лишь поправил его в отношении количества букв в имени Пегас, я оставил его следовать зову своего природного гения.

 Есть две вещи, о которых, как мне кажется, стоит поговорить подробнее: характер янки и диалект янки. И, во-первых, о характере янки, который не нуждался ни в
открытых недоброжелателях, ни в ещё более опасных врагах в лице тех
неумелых художников, которые придали ему жёсткость, угловатость и
хотите надлежащую перспективу, в которой, по правде говоря, относились не к их
тему, но в своей скупой и неискусны карандаш.

Новая Англия была не столько колонией метрополии, сколько Агарией
изгнанной в пустыню. Маленькая группа самоизбранников, пришедшая сюда
в 1620 году, пришла не в поисках золота, а чтобы основать демократию. Они пришли, чтобы иметь возможность работать и молиться, сидеть на жёстких скамьях и слушать мучительных проповедников столько, сколько захотят, даже до тридцать седьмого дня, если того пожелает дух. И, конечно, если
Греки могли бы гордиться своими Фермопилами, где триста человек пали, сражаясь с персами, а мы можем гордиться нашей Плимутской скалой, где горстка мужчин, женщин и детей не просто противостояла, но и победила зиму, голод, дикую природу и ещё более непобедимую _оргию_ , которая тянула их обратно на далёкий зелёный остров. На суровом берегу они не нашли лотоса,
вкус которого заставил бы их забыть о своей маленькой родной Итаке;
и они не настолько уверовали в себя, чтобы сжечь свой корабль,
но увидели, как попутный западный ветер наполняет паруса.
плыть домой, а затем без сожаления повернуться лицом к ужасной
Неизвестности.

 Поскольку Голод был главным врагом, от которого этим стойким изгнанникам приходилось защищаться, неудивительно, что эта традиционная вражда быстро изжила себя. Раны от старой войны давно затянулись, и восточный ветер тяжёлых времён причиняет новую боль каждой из них. Бережливость была
первым уроком в их учебнике, на который, буква за буквой, указывал
сухой палец сурового учителя, Необходимости. И это были не те
пухлые, розовощёкие англичане, которые приезжали сюда, а суровые,
невозмутимая, серьёзная на вид раса, закалённая долгой борьбой с Господом в
молитве, которая научила Сатану бояться новых пуританских объятий. Добавьте к этому влияние почвы, климата и окружающей среды, которое
проявляется в виде характерных черт, и вы получите современного янки,
изобретательного во всём, кроме прекрасного, склонного к переменам,
ещё не привыкшего к комфорту, вооружённого до зубов против старого врага
Голода, терпеливого, умеющего латать, не столь внимательного к тому, что
лучше, сколь к тому, что _сработает_, с застёжкой на кошельке и пуговицей на
карман, не умеющий строить против Времени, как в старых странах, но умеющий строить против
назойливой Нужды, привыкший двигать мир, не опираясь ни на что, кроме
собственных ног, и не используя никакой рычаг, кроме собственного долгосрочного прогноза. Странный гибрид,
действительно, породили обстоятельства здесь, в Новом Свете, на старой пуританской почве, и земля никогда прежде не видела такого мистического практицизма, такого скупого гения, такого расчётливого фанатизма, такого железного энтузиазма, такого невольного юмора, такой скупой щедрости. Этот новый _Gr;culus esuriens_
сможет заработать на жизнь чем угодно. Он изобретёт новые профессии
а также инструменты. Его мозг — его капитал, и он получит образование, несмотря ни на что. Посади его на Хуана Фернандеса, и он сначала сделает учебник по правописанию, а потом солонку. _In c;lum, jusseris, ibit_ — или наоборот, — всё едино, так что можно получить всё, что угодно. И всё же, в конце концов, худой, задумчивый Джонатан больше похож на англичанина двухсотлетней давности, чем сам Джон Булль. Он несколько утратил
уверенность в себе, стал более гибким и адаптируемым, но в нём осталось
больше от первоначального характера. Он чувствует себя более комфортно с Фулке
Гревилл, Герберт из Чербери, Куорлз, Джордж Герберт и Браун, чем
с его современными английскими кузенами. Он ближе, чем Джон, по крайней мере на
сто лет, к Нейсби, Марстон-Муру, Вустеру и тому времени, когда, если
вообще когда-либо, существовали настоящие англичане. Джон Булл
позволил идее о Невидимом сильно повлиять на себя. Джонатан
по-прежнему осознаёт, что живёт в мире Невидимого так же, как и в мире
Видимого.
Чтобы сдвинуть Джона, вы должны сделать точку опоры из твёрдой говядины и пудинга;
для Джонатана подойдёт абстрактная идея.

 * * * * *

*** ДОБРЫЙ ЧИТАТЕЛЬ.

 Мой друг, преподобный мистер Уилбур, будучи охвачен опасным приступом болезни до того, как это предисловие было напечатано, и будучи не в состоянии заниматься литературной деятельностью, прислал мне свои заметки, меморандумы и т. д. и попросил меня привести их в более подходящий для широкого читателя вид. Из-за фрагментарности и разрозненности его рукописей я чувствовал себя совершенно неспособным сделать это.
Однако, не желая, чтобы читатель был лишён тех частей его произведений, которые казались более законченными, и не зная, как
отделив их от остальных, я решил отправить их в прессу в том виде, в каком они есть.

КОЛУМБ СНЕЙ, _пастор церкви в Бангтаун-Корнер_.

 * * * * *

Остаётся только поговорить о диалекте янки. И, во-первых, можно в общих чертах предположить, что любому, кто много читал о первых колонистах, не нужно объяснять, что гораздо большая часть слов и выражений, которые сейчас считаются характерными для Новой Англии и местными, были привезены из метрополии. Человек, знакомый с диалектом
жители некоторых районов Массачусетса не преминут употребить в обычной речи многие слова, которые в современных английских словарях считаются архаичными. Большая часть этих слов была широко распространена во времена перевода Библии короля Якова. Шекспир меньше нуждается в глоссарии для большинства жителей Новой Англии, чем для многих уроженцев Старой Англии. Однако особенности нашей речи быстро исчезают. Поскольку нет такой страны, где чтение было бы так распространено, а газет
было бы так много, ни одна фраза не остаётся надолго местной, но
пересылались в почтовых мешках в самые отдалённые уголки страны.
Следовательно, наш диалект ближе к единообразию, чем у
любой другой нации.

Англичане жаловались на нас за то, что мы придумывали новые слова. Многие из тех,
что были заклеймены таким образом, были старыми словами, забытыми ими, и все они
теперь являются неотъемлемой частью языка, где бы ни говорили по-английски.
Несомненно, мы имеем право создавать новые слова, поскольку они необходимы для
описания новых аспектов, в которых предстаёт жизнь здесь, в Новом
Свете; и действительно, где бы ни был живой язык, он развивается.
мы задавались вопросом, не можем ли мы претендовать на более сильное право собственности на английский язык, чем сами островитяне-основатели.
 Здесь, вне всяких сомнений, он является его великим домом и центром.  И на нём не только говорит большее число людей, но и уровень его правильности гораздо выше, чем в Британии.

 Мы могли бы претендовать и на великих писателей, если бы право собственности определялось количеством читателей и любителей.Что касается провинциализмов, встречающихся в этом томе, я могу сказать,
что читатель не найдёт ни одного, который не был бы (как я полагаю)
ни одно из них не является ни исконно американским, ни привезённым первыми поселенцами, ни таким, которое я не слышал бы в повседневном употреблении. В стихотворной части книги я постарался как можно ближе к обычному произношению адаптировать орфографию. Пусть читатель, который считает меня слишком придирчивым, вспомнит предостережение Марциала:

 «Quem recitas, meus est, O Fidentine, libellus;
 Но если ты плохо декламируешь, то это твоя вина._"

Несколько дополнительных пояснений не будут лишними.

Я лишь вкратце изложу несколько общих правил для ознакомления читателя.

1. Настоящий янки никогда не произносит грубое «р», если может этого избежать, и часто проявляет немалую изобретательность, чтобы не произносить его даже перед гласной.

 2. Он редко произносит конечное «г», что является проявлением самоотречения, если учесть его пристрастие к носовым звукам.

 То же самое с конечным «д», как в словах «хан» и «стан» вместо «рука» и «стоять».3. Буква _h_ в таких словах, как _while_, _when_, _where_, он вообще опускает.

4. Что касается _a_, он проявляет некоторую непоследовательность, иногда произнося его как закрытое и неясное, например, _hev_ вместо _have_, _hendy_ вместо _handy_, _ez_
вместо _as_ — _thet_ вместо _that_ и снова придавая ему широкое звучание, как в слове _father_ — _h;nsome_ вместо _handsome_.

5. К звуку _ou_ он добавляет _e_ (трудно привести пример, кроме как в устной речи).

Следующий отрывок из Шекспира он бы прочитал так:

 «Теперь это вина нашего недовольства».
 Под славным солнцем Йока,
 И все облака, что плыли над нашим домом,
 В глубоком гуле погребенного океана,
 Теперь наши груди увенчаны победными венками,
 Наши израненные руки висят на виду,
 Наши боевые тревоги сменились веселыми встречами,
 Наш дрейфлер марширует под восхитительные ритмы.
 Мрачный военачальник нахмурил морщинистый лоб,
 И вместо того, чтобы оседлать скакунов,
 Чтобы пугать души врагов,
 Он проворно скачет в дамской комнате,
 К похотливому удовольствию добычи.

6. _Au_, в таких словах, как _daughter_ и _slaughter_, он произносит
_ah_.

7. К блюду, приправленному таким образом, добавьте тягучий _ad libitum_.


[Здесь записи мистера Уилбура становятся совсем отрывочными. — К. Н.]


;. Не сумев раздобыть портрет мистера Биглоу, я подумал, что это любопытно
Читатель мог бы порадоваться, взглянув на редакционные портреты. И здесь был предложен выбор между двумя портретами: один — профиль (полностью чёрный), вырезанный Дойлом, другой — портрет, написанный подающим большие надежды местным художником. Первый из них казался невыразительным, а во втором небольшая косоглазость зрительных органов была усилена (возможно, из-за чрезмерного стремления к выразительности со стороны художника) до такой степени, что стала похожа на настоящий _страбизм_. Это небольшое отклонение моего оптического прибора от обычной модели — каким бы я ни был
Я научился смотреть на это как на милость, а не как на крест, поскольку это позволяло мне придавать моим проповедям столько непосредственности и личного применения, сколько требовалось моей пастве, не рискуя никого обидеть, если бы кто-то подумал, что он или она у меня на примете (как говорится в пословице). Однако миссис Уилбур сочла это достаточным основанием для того, чтобы не печатать вышеупомянутую картину. Мы читаем о многих, кто либо
категорически отказывался разрешать копировать свои черты, как, например,
Плотин и Агезилай из древних, не говоря уже о более
современные экземпляры Sceoppius Pal;ottus, Pinellus, Velserus, Gataker,
и другие, или были безразличны к ним, как Кромвель.

;. Еще был Кесарь желая скрыть свою плешь. _Per contra_, мой
Осторожность лорда-защитника в дело его бородавка может быть процитирован.
Мужчины, как правило, больше желая быть _improved_ в их портреты, чем
символы. Вероятно, мы найдём в галерее «Записывающего Ангела» очень нелестные изображения самих себя.

 * * * * *

;. Можно ли проследить связь между нашими национальными особенностями и использованием
печей, как определённая близость губ при произношении и
приглушённое тлеющее настроение, редко переходящее в открытое пламя?
 Необузданное общение с огнём, вероятно, способствует щедрости
и гостеприимству души. Древние мексиканцы использовали печи, как сообщает монах
Августин Руис, Хаклюйт, III., 468, — но католические священники не всегда
являются надёжным источником.

Сегодня я собрал свой виноград сорта «Изабелла». Урожай пострадал от нашествия клопов-слепняков
весной. Оправдан ли был поступок Ноя, сохранившего этот вид
насекомых?

;. Что касается родословной мистера Биглоу. Можно с уверенностью сказать, что
среди его предков не было поэтов. Гимн при посвящении в сан, приписываемый его дяде по материнской линии, но, возможно, это своего рода произведение, не требующее творческих способностей.

 Его дед был художником грандиозной школы Микеланджело.
 Редко писал предметы меньше домов или амбаров, и то с необычным выражением.

 * * * * *

 ;. О Уилбурах нет полной родословной. На гербе изображён _дикий кабан_, откуда, возможно, и название. (?) Можно предположить связь с графами Уилбрахем (_почти_ дикий кабан). Это предположение
стоит продолжить расследование. В 1677 году у Джона У. м. Эксакта ---- было четверо детей: 1. Джон,
2. Аггей, 3. Экскт, 4. Рухама, 5. Дезире.

 «Послушайте, тело миссис Эксакт Уилбер,
 «Они убили её вместе с другими одиннадцатью христианами,
в девятый день октября 1707 года.
 Иорданская река протекала через их могилы,
 и теперь я жду её на другом берегу.
 Я живу в надежде, что скоро присоединюсь к ней.
 Ей было сорок девять лет».
 _С надгробия в Пекусетте, Северный приход._

Это, несомненно, тот самый Джон, который впоследствии (в 1711 году) женился на
Табите Хагг или Рэг.

Но если бы это было так, она, по-видимому, умерла рано; ибо всего через три
года после этого, а именно в 1714 году, у нас есть свидетельства того, что он женился на Уинифред,
дочери лейтенанта Типпинга.

Похоже, он был состоятельным человеком, поскольку мы находим его в 1696 году
передающим "одну неразделенную восьмидесятую часть соляного луга" в Яббоке, и
он командовал шлюпом в 1702 году.

Те, кто сомневается в важности генеалогических исследований, _fuste potius
quam argumento erudiendi_.

Я прослеживаю его род вплоть до 1723 года, а затем теряю след. В том году он был
избран старостой.

Надгробия нет. Возможно, его убрали, когда в 1802 году построили новый дом для гробов.

Он, вероятно, был сыном Джона, который приехал из Билхэм-Комита. Салоп.
около 1642 года.

Этот первый Джон был человеком значительных достоинств, о чём свидетельствуют два упоминания с почётным титулом _мистер_ в городских записях. Имя
написано с двумя _л_-ами.

 «Слышу, как лежит тело [_камень, к несчастью, разбившийся_.]
 Мистер Айон Уилбер [эсквайр] [_я заключаю это в скобки как сомнительное. Мне это кажется очевидным._]
 Об'т умирает [_неразборчиво; похоже на xviii._] ... iii [_вероятно, 1693._]
 ... ... ... ... ... ... ... ... ... заплатил
 ... ... ... ... ... ... ... ... умерший святой:
 Друг и [оте]ц для всех вас,
 Он не оставил в живых ни одного из ваших нечестивых родственников,
 Когда Са[тан раз]разился своим антиномианским проклятием,
 Мы присоединились к [Уилбер]у в качестве верного слуги.
 [Против] ужасных ква[керов]...

Очень прискорбно, что эта любопытная эпитафия повреждена. Говорят, что во время войны за независимость британские солдаты-богохульники сделали этот камень мишенью. Как отвратительна вражда, которая не останавливается у могилы! Как жестока та, что не щадит памятников
подлинные истории! Это не Невероятно из-под пера преп. Moddy
Пайрам, который упоминается Хаббард как отметил на серебро
вены поэзии. Если его документы будут сохранившиеся до сих пор, копия может быть
выздоровел.


Сноски:

[3], читателю интересно в подобных вопросах может сослаться (если он может их найти)
за "Проповедь, произнесенную в годовщину Темного дня", "Артиллерийскую
Предвыборную проповедь", "Беседу о последнем затмении", "Доркас, похороны
Проповедь по поводу смерти мадам Сабмит Тидд, пережиток недавнего опыта
Тидд, эсквайр" и проч. и проч.




ДОКУМЕНТЫ БИГЛОУ.




Нет. Я.

ПИСЬМО

 ОТ МИСТЕРА ИЗИКИИЛЯ БИГЛОУ ИЗ ДЖЕЙЛЕМА ДОСТОПОЧТЕННОМУ ДЖОЗЕФУ
 Т. БУКИНГЕМУ, РЕДАКТОРУ «БОСТОНСКОГО КУРЬЕРА», ВКЛЮЧАЯ
 СТИХОТВОРЕНИЕ ЕГО СЫНА, МИСТЕРА ХОСЕА БИГЛОУ.


 ДЖЕЙЛЕМ, июнь 1846 г.

МИСТЕР ЭДДИТЕР: — Наш Осия на прошлой неделе был в Бостоне и видел, как
крутой Сарджент расхаживал, как петух с цыплятами,
а за ним бежали двое парней и барабанили в барабаны. сержант
он думал, что Осия не выбьет ему зубы, потому что он выглядел как-то так
он только что спустился, так что он решил привязать его, но Осия не
не обращай внимания на его задницу, несмотря на то, что у него на шляпе было 20 петушиных перьев, а на плечах и брюках — почти столько же меди, не говоря уже о том, что он был пьян в стельку.

Уолл, Осия вернулся домой в сильном раздражении, и после того, как я легла спать, я
услышала, как он мечется, как короткохвостый бык во время гона. Старуха
говорит мне: «Зекл, говорит она, наш Осия взбесился или что-то в этом роде,
говорит она, не бойся, говорит она, он
оней амакин гончарный[4] сэс я, он всегда под рукой в этом деле.
как Да и Мартин, и шур енуф, кончаю утром, Хоси, он кончает, смотрит сверху вниз
полный кайф, заяц на заднем плане, и кошачьи сказки разлетаются, и так далее
передайте свои извинения пастору Уилбуру, когда он посетит очередную выставку книг.
сам Ларнин, возможно, вернется и отпустит пастора с дреффлом
пощекотал их, как я собираюсь пощекотать тебя, и сказал, что у них Настоящая выдержка.

Хози, вряд ли справедливо называть их своими, потому что священник вроде как
отделался от последних прихожан, но он сказал Хози, что не хочет
Он положил свою руду в наковальню, чтобы подковать остальных, потому что они были очень хороши.
А потом Хоси сказал, что он сказал что-то ещё о Симплексе
Мандиш или кто-то в этом роде, но, думаю, Осия его не расслышал,
потому что я никогда не слышал, чтобы в этой деревне кого-то так звали, а я
прожил здесь 76 лет, с тех пор как начал копать картошку, и я не знаю
никого, кто был бы шустрее меня.

Если вы напечатаете их, я бы хотела, чтобы вы просто рассказали людям, кто отец Хози,
потому что моя подруга Кезия говорила, что лучше быть курусом, чем она, она уже не
жива, а он, похоже, неплохой парень.

 ИЕЗЕКИИЛЬ БИГЛОУ.

 * * * * *

 Проваливай, тебе придется постучать
 В свои маленькие барабаны,--
 Запятнать знающий род скота
 Это заправлено заплесневелой кукурузой;
 Клади покрепче, дружище.,
 Пусть люди увидят, какой ты шустрый.,--
 Думаю, ты будешь гудеть, пока не начнешь орать
 Прежде чем ты меня схватишь!

 Воздушный флаг немного прогнил,
 Надеюсь, это не лучшее твое воскресенье;--
 Факт! нужно иметь вид хлопка
 Чтобы набить грудь согера:
 Поэтому мы, фермеры, должны платить за это,
 Если вы должны носить такие горбыли,
 Возможно, вам стоит попробовать солонку вместо сена,
 Это было бы очень скользко от смазки.

 Это не подошло бы этим южанам.,
 У них отличная хватка за перо.,
 Мы, старики, должны дуть в колокола.
 Когда они захотят, чтобы их утюги были подогреты.;
 Может, это и правильно — проповедовать,
 Но _мои_ нервы это как-то раздражает,
 Когда я вижу, как они задираются,
 Эти ниггерские штаты.

 Те, кто правит нами, работорговцы,
 Разве они не выглядят гротескно смуглыми,
 (Им помогают янки-отступники)?
 Сквозь варварство Севера!
 Мы начинаем думать, что это лучше,
 Чем злиться и не раздражаться;
 Кто бы мог подумать, что татары
 Все разом разозлятся?

 Что касается войны, я называю это убийством,--
 Вот вам всё ясно и понятно.
 Я не хочу заходить дальше
 Чем мой тест на это;
 Боже, он такой пухлый и довольно,
 Он такой длинный, потому что широкий,
 И у тебя кишка тонка, чтобы вести себя воздушно
 Если ты хочешь принять Бога.

 Испорти свои эппайлеты и перья.
 Сделай это дело более правильным;
 Порча на твоих колокольчиках
 Он оправдает вас в Своих глазах;
 Если вы возьмёте меч и обнажите его,
 И пронзёте им кого-нибудь,
 Правительство не будет за это отвечать,
 Бог пришлёт вам счёт.

 Какой смысл ходить на собрания,
 Каждую субботу, в дождь или в зной,
 Если это правильно — идти напролом?
 Парнишки любят овёс и рожь?
 Я не знаю, но что в этом плохого?
 Ходить в коротких куртках,--
 Но это же христианская дурость,
 Когда режут людям глотки.

 Они могут говорить о свободе,
 Но они всего лишь щенки,--
 Это грандиозное кладбище гретов
 Для бартрайтов нашей расы;
 Они шутят, что хотят эту Калифорнию
 Поэтому хотят создать новые рабовладельческие государства
 Чтобы оскорблять вас и презирать вас,
 И грабить вас, как грех.

 Разве не мило видеть, как янки
 Прилагает свои нескончаемые усилия
 Все для того, чтобы отблагодарить дьявола,
 Помогаешь им приварить цепи?
 Эй, это так же ясно, как дважды два,
 Ясно, как дважды два,
 Парни, которые делают из негров рабов,
 Хотят сделать из вас белых рабов.

 Вот и всё, к чему я пришёл,
 После того, как умно сложил,
 И это даёт кругленькую сумму, ту,
 Любой болван мог бы выучить наизусть:
 Трудящийся мужчина и трудящаяся женщина
 Имеют одну славу и один позор,
 Всё, что сделано бесчеловечно,
 Вредит им всем одинаково.

 'Запятнано тем, что они выходят на улицу, чтобы избивать людей
 Ты настаиваешь на своем праве,
 И не смотря свысока на черных людей
 Потому что тебя обижают;
 Рабство не имеет никакого цвета,
 Портит шкуру, что делает его желанным,
 Все, что нужно парню
 Это шутка, чтобы заставить его наполниться гноем.

 Хочешь сразиться со мной, ду йе?
 Я думаю, тебе придётся подождать.
 Когда холодный свинец пропустит дневной свет сквозь тебя
 Ты начнёшь опаздывать;
 «Полагаю, вороны не будут клевать
 Все твои косточки,
 Потому что ты помог надрать задницы
 Этим бедным полуиспанским трутням?

 Просто иди домой и спроси нашу Нэнси,
 Буду ли я таким же гусем
 Позвольте мне вас поздравить, — думаю, вам бы понравилось,
 Что эта проклятая задница отвалилась!
 Она хочет, чтобы я был у неё на посылках,
 Не говоря уже о том, что сено нужно косить, —
 Если вам нужны люди с характером,
 Вам придётся прополоть чертовски длинный ряд.

 Возьмите этих редакторов, которые
 Как трехмесячный петушок,--
 Не обращай на них внимания,
 Хоть они и чертовски смелы;
 Разве они не отличная компания?
 Прежде чем они подумают об этом, они прорастут
 (Как персик, у которого есть жёлтые пятна),
 И из них вырвется подлость.

 Уол, поезжай и помоги им воровать.
 Загоны побольше, чтобы набивать рабами,
 Помогай мужчинам, которые занимаются стариками.
 Оскорбления на могилах твоих отцов;
 Помогай сильным перемалывать слабых,
 Помогай многим, а не немногим,
 Помогай людям, которых ты называешь своим народом
 Промытые витриной рабы и команда торговцев!

 Массачусетс, да простит ее Бог,
 Она преклоняет колени вместе с остальными,
Она, которая, казалось бы, должна была цепляться за жизнь
 В своём великом старом орлином гнезде;
 Она, которая, казалось бы, должна была стоять так бесстрашно
 Среди бушующих волн,
 Поднимая несравненный маяк
 Для угнетённых всего мира!

 Разве они не продали ваших цветных моряков?
 Разве они не заставили твоих завистников поумнеть?
 _Что_ заставит вас вести себя как свободных людей?
 _Что_ поднимет ваш боевой дух?
 Пойдёмте, я расскажу вам, о чём я думаю.
 Наш друг в затруднительном положении,
 Они бы сделали это так же быстро, как моргнули бы.
 В семьдесят шестом году.

 Звенят колокола на каждой колокольне,
Зовут всех честных людей отречься
 От предателей нашего народа,
 От поработителей своих же;
 Пусть наш дорогой старый штат Бэй гордо
 Поднесёт трубу ко рту,
Пусть громко прозвучит это послание
 В ушах всего Юга:

 «Я воздам вам добром за зло
 Насколько мы, слабые смертные, можем,
 Но я не пойду помогать дьяволу
 Делать из человека виноватого;
 Называй меня трусом, называй меня предателем,
 Шутка, которая соответствует твоим низменным идеям,--
 Здесь я стою ненавистник тиранов,
 И друг Бога и Мира!"

 Если бы я поступил по-своему, я бы предпочёл
 Мы должны пойти на работу и разделить обязанности, —
 Они идут в одну сторону, мы — в другую, —
 Думаю, это не разбило бы мне сердце;
 Люди должны были бы разделить
 Тех, кого Бог никогда не соединял;
 И я бы не стал сильно удивляться
 Если бы у меня в голове были тысячи мыслей,


[первым зарегистрированным сержантом-вербовщиком, как я полагаю, был тот человек, который упоминается в Книге Иова как _ходящий взад и вперёд по земле и ходящий по ней_. Епископ Латимер считает, что он был епископом, но мне кажется, что другое его призвание было более
близкий по духу человек. Еще не вымерла секта каинитов, которые считали
первенца Адама самым достойным не только из-за этого
привилегия первородства, но поскольку он смог одолеть и
убить своего младшего брата. Это было мудрое высказывание знаменитого маркиза
Пескара папскому легату, что _ невозможно, чтобы люди служили
Марсу и Христу одновременно_. Тем не менее, в прошлые времена профессия
оружейника считалась профессией джентльмена, и это
мнение не нуждается в ярых сторонниках даже в наши дни. Должны ли мы предполагать,
Значит ли это, что исповедание христианства было предназначено только для неудачников
или, в лучшем случае, для того, чтобы дать простор плебейским амбициям? Или же мы согласимся с этим милым метафизическим померанцем, капитаном Вратцем, который был
Главный орудие графа Кёнигсмарка в убийстве мистера Тайна, что
план спасения был разработан с особым вниманием к нуждам высших классов, и что
«Бог будет рассматривать _джентльмена_ и обращаться с ним в соответствии с положением и профессией, в которые он его поместил»? О нас всех можно сказать, что мы живём скорее примером, чем разумом. — Г. У.]


ПРИМЕЧАНИЯ:

[4] _Либо безумен, либо лжёт._ — Г. У.




№ II.

ПИСЬМО

 ОТ МИСТЕРА ХОСЕА БИГЛОУ ДОСТОПОЧТЕННОМУ ДЖ. Т. БУКИНГЭМУ,
 РЕДАКТОРУ «БОСТОНСКОГО КУРЬЕРА», ПО ПОВОДУ ПИСЬМА ОТ
 МИСТЕРА Б. СОУИНА, КАПИТАНА МАССАЧУСЕТСКОГО ПОЛКА.


[Это письмо мистера Сэвина изначально не было написано в стихах. Мистер
Биглоу, посчитав, что оно особенно хорошо подходит для стихотворного оформления,
перевёл его, так сказать, на свой родной язык. Сейчас не время
задумываться о том, является ли рифма естественным способом выражения
мыслей для человеческого рода. Если бы у меня было время, свободное от других, более важных
Если позволите, я рассмотрю этот вопрос более подробно в приложении к настоящему тому. Здесь же я лишь замечу, что
я иногда замечал в бессвязной детской болтовне склонность к аллитерации, ассонансу и даже рифме, в которых мы можем проследить три ступени, через которые наш
англосаксонский стих поднялся до своего апогея в поэзии Поупа. Я бы не хотел, чтобы эти замечания были восприняты как критика благочестивой теории, которая предполагает, что дети, предоставленные самим себе,
естественно, на иврите. Для этого утверждается, что один эксперимент
подтверждает это, и я мог бы, как и сэр Томас Браун, пожелать, чтобы он
был проведён, поскольку это облегчило бы изучение этого священного языка. Я знаю, что Геродот утверждает, что Псамметих
выбрал фригийский диалект.
Но, помимо того, что суд над столь важным преступником вряд ли был бы
благословлён языческим монархом, единственным мотивом которого было любопытство, с еврейской стороны мы имеем сравнительно недавнее расследование, проведённое Джеймсом
Четвёртый из Шотландии. К этому предисловию я добавлю, что мистер Савин,
хотя и является уроженцем Джаалама, никогда не присутствовал на
религиозных обрядах моей общины. Я считаю, что мои скромные
усилия увенчались успехом, поскольку ни одна из моих овец никогда не
надевала волчью шкуру войны, за исключением сравнительно безобидной
тренировки ополчения. Не то чтобы моя паства уклонялась от
тягот _оборонительной_ войны. Они с радостью служат в великой
армии, которая сражается даже до смерти _pro aris et focis_, облачённая в
лопата, топор, рубанок, кувалда, букварь и другие столь же действенные орудия против нужды, невежества и расточительства. Я научил их (под Богом) ценить наши человеческие институты как временные шалаши, которые будут разрушены, как только Истина поднесёт к губам рожок и зазвучит марш к высотам более широкого понимания и более совершенной организации. — Г. У.]


МИСТЕР БУКИНУМ, нижеследующее письмо было написано одним юнцом из
нашего города, который был достаточно глуп, чтобы втюриться в мисс Чифф
под барабанную дробь и звуки волынки. Нехорошо, когда парень признаётся, что
ему надоел любой бизнес, в который он ввязался по собственной воле и за деньги,
но я бы скорее сказал, что к этому времени он порядком устал от добровольных пожертвований. Я
думаю, вы можете положиться на его заявление.или я никогда не слышал о нём ничего плохого, не говоря уже о том, что у него есть то, что пастор Уилбур называет «понгшонгом» для петушиных хвостов, и он говорит, что это была сумасбродная идея, которая взбесила его после того, как он надел петушиный хвост на шляпу.

 его люди передали мне письмо, и я показал его пастору Уилбуру, и он сказал, что его нужно напечатать. отправь это мистеру Бакинуму, пусть он, я не согласен
все с ним согласны, пусть он, но со временем,[5] пусть он, я _du_ хотел бы
парень, которого никто не боится.

Я intusspussed несколько refleckshuns услышать и Таир. Мы же вроде О'
прест с Hayin.

 Эверс, с уважением,

 ХОСЕА БИГЛОВ.

 * * * * *

 Эта сырость совсем не похожа на нашу октябрьскую тренировку,
 Парень мог бы сразу уйти оттуда, если бы не собирался дождь.
 А Каннлс, ту, мог бы обмотать свои штаны банданами,
 И отправь этих бездельников в бар с их плакатами
 (Боясь, что их заметят), и парень мог бы попросить четвертак
 Если бы он выстрелил из своего дробовика после слишком большого количества рома и воды.

 Помните, как нам было весело, вам, мне и Эзри Холлису,
 прошлой осенью на равнине Уолтем, когда мы охотились на Корнуоллиса?[6]
 Это совсем не то, что я имел в виду, — я бы хотел, чтобы я был
 дальше от этого, —[7]
 Ни пенни в день за убийство людей — это слишком мало за убийство
 (Я работал на дьякона Сефаса Биллинса,
 И в самые трудные времена я зарабатывал десять шиллингов),
 Что-то застревает у меня в горле, и мне трудно глотать,
 Мне так и хочется подумать о пеньковой верёвке;
 Это слава, но, несмотря на все мои попытки стать бесчувственным,
 я чувствую себя как в повозке, едущей к петуху.
 Но когда дело доходит до того, чтобы _быть_ убитым, — я скажу вам, что почувствовал себя
 в первый раз, когда узнал, что у меня есть яйца.
 Вот как это было: я собрался пойти на фанданго,
 а часовой говорит: «Это дальше, чем ты можешь пройти».
 «Не твоё дело», — говорю я, а он отвечает: «Стой на месте!» «Ты что, тупой?»
 Я говорю: «Я готов ко всему этому, наверное, я созрел.
 Я знаю, что наши часовые готовы, ты не собираешься нас съесть».
 У Калеба нет монополии на ухаживание за сиреночками;
 Мои предки, чёрт возьми, были такими же хорошими, как и он!
 И вот я шёл мимо, не думая о том, что это глупо,
 И тут он воткнул в меня свою однозубую вилы
 И проделал во мне дыру, как будто я был индюком.
 Уол, это превосходит все то, насколько великим я чувствовал себя, когда орал в оле Воронке
 Когда мистер Боллз вручил меч нашему левому лейтенанту Каннлу
 (Это мистер второстепенный Боллз, [8] он написал эссе о мире, получившем премию.;
 Я думаю, почему он не включил себя в список вместе с нами),
 Ан-Рануль, ты слишком много болтаешь, но не лезь не в своё дело,
 Потому что человеческая жизнь настолько священна, что он принципиален в этом вопросе, —
 хотя я сам не могу понять, что в этом такого.
 Чем стрелять в них из пулемёта или тыкать в них гарпуном;
 Как ловко он выкрутился (как Блиц в нашем лицее,
 Выхватывающий ленты из своих штанов так быстро, что их и не заметишь),
 Об англосаксонской расе (саксы пригодились бы,
 Чтобы похоронить их здесь, на Рио-Гранде),
 О нашем патриотическом шаге и нашем звездно-полосатом флаге,
 Наша страна, птичка, выглядывающая из-за угла и поющая хвалу,
 И то, как он (сам мистер Б.) был рад за Америку, —
 я почувствовал, как говорит сестра Пейшенс, лёгкую истерику.
 Я почувствовал, я уверен, что это была своего рода привилегия
 Я бродил по бостонским улицам среди мусора в канавах;
 Я действительно думал, что это здорово — слышать барабанную дробь;
 И мне казалось, что вот-вот наступит миллионная годовщина;
 Когда на всех нас надели костюмы (такие же, как в тюрьме штата)
 И каждый чувствовал себя так, будто вся Мексика принадлежит ему.[9]

 Это, пожалуй, самое паршивое место, где только может оказаться скунс
 (Сальтильо — это по-мексикански, я думаю, потому что мы зовём это место Солт-Ривер).
 То, что человек ест, — это хуже всего,
 я бы отдал годовую зарплату за запах одного хорошего синеносого картофеля.
 Страна, которую мистер Боллс назвал такой очаровательной,
 повсюду кишит самыми опасными насекомыми.
 Он говорил о восхитительных лягушках, но тогда это было что-то с чем-то,
 грязь и кактусы, то тут, то там.
 Ты видишь, как парень выглядывает из-за угла, и, прежде чем ты успеваешь сказать: «Что ты делаешь?»,
 вокруг твоего горла уже затягивается лассо, и ты падаешь, не успев сказать: «Что ты делаешь?»[10]
 Ты никогда не видел таких здоровенных жуков (возможно, это не имеет значения,
 но я видел _scarab;us pilularius_[11] размером с годовалого слоненка).
 Однажды я встал пораньше, чтобы помешать красному жуку
 сбежать с Каннлом Райтом, — это был обычный _cimex
 lectularius_.
 Однажды ночью я проснулся и подумал, что снова буду петь.
 Я слышу гудок, и мне кажется, что это Сол-рыбак вернулся,
_Его_ рёв достаточно громкий, — ведь я живучий,
 Я почувствовал, как что-то прошло сквозь мою ногу, — это было что-то вроде змеи!
 А ещё есть жёлтая лихорадка, которую здесь называют «эль-вомито», —
 (Ну-ка, ты, сухопутный краб, я тебе говорю, отпусти мой палец!
 Боже милостивый! Это скорпион, которому вздумалось поиграть с ним,
 я боюсь, что он убежит с ним.)
 Прежде чем я покинул хум, у меня было сильное убеждение
 Эти мексиканцы носили человеческие внутренности[12] — дикая нация,
 Такие люди, которых парень мог бы убить и даже не мечтать об этом,
 Не больше, чем парень мечтал бы о свиньях, которых он хотел бы зарезать;
 Я подумал, что они были созданы по образу и подобию темнокожих.
 И пинают цветных, знаете ли, это своего рода национализм.
 Но когда я был молод, я не был таким мудрым, как эта королева Шеби.
Ведь, если посмотреть на них, они не сильно отличаются от нас.
И вот мы прогоняем их из их собственных владений.
 Укрыться, как говорит Калеб, под крыльями нашего орла,
Что означает схватить человека за слабину в верёвке,
 И увести его прочь из всех его домов и жилищ;
 Да, это кажется странным, но тогда ура Джексону!
 Должно быть, это правильно, потому что Калеб говорит, что это по-англосаксонски.
 Мексиканцы, говорят, не сражаются честно, они пьют всю воду,
 И делают много удивительных вещей, которые им не следует делать;
 Поскольку у них нет свинца, они делают пули из меди
 И не стреляй в нас этими чёртовыми штуками, ты, потому что, как говорит Калеб, это неправильно;
 Он говорит, что они должны встать и позволить нам прикончить их по-честному.
 (Думаю, когда он их поймает, ему придётся встать по-настоящему).
 Наша страна больше ихней, и поэтому наши права важнее.
 И всё это для того, чтобы освободить их, когда мы нажмём на спусковой крючок,
 И идея англосаксонского королевства разорвёт их на части,
 И эта идея заключается в том, что каждый человек делает то, что ему, чёрт возьми, вздумается;
 Если я неясно выразился, то, возможно, в каком-то смысле я могу,
 Я знаю, что «каждый человек» не означает «ниггер» или «мексиканец»;
 И ещё кое-что я знаю, и это то, что если эти твари,
 которые надели англосаксонскую маску на ноги,
 придут в Джаалам-центр, чтобы помочиться,
 то девушки будут считать серебряные ложки, которые они вычистят.

 Эта грядущая слава ждёт тебя, если ты не совершишь ни одного приятного поступка,
И если бы это было не для пробуждения змей, я бы вернулся домой на короткий срок;
 О, я бы ушёл, быстро, если бы не то, что я начал,
 Они бы впустили дневной свет в меня, чтобы заплатить мне за то, что я начал!
 Я не одобряю рассказывание историй, но вам я могу сказать:
 Наши кости уже не те, что были до того, как мы уехали из штата Бэй.
 Тогда это было: «Мистер Соин, сэр, вы в порядке, не так ли?
 Подойдите и выпейте, сэр; я чертовски рад вас видеть».
 Но теперь это «Где мой эппилет? Эй, Савин, подойди и принеси его!
 И смотри в оба, будь быстр как молния, или, чёрт тебя возьми, ты его поймаешь!"
 Ну, как говорит доктор, свинина будет пахнуть так, но, чёрт возьми,
 Если бы у меня было что-то, что я мог бы им дать, я бы дал им ссылку на эту статью.
 Я бы сыграл the rogue's march на их шкурах и другую музыку
 подписываюсь----
 Но я должен закончить свое письмо на этом, потому что одно из них вдохновляет,
 Эти англосаксонские оссификаторы, - ну, зевать бесполезно.,
 Я в безопасности, завербовался на войну.,

 Твой друг,

 БЕРДОФРЕД САВИН.


[Те, кто не нуждался в адвокатах (да и когда это Сатана нуждался в адвокатах?), утверждали, что наше недавнее вторжение в Мексику было предпринято не столько для того, чтобы отомстить за какую-либо национальную обиду, сколько для
распространение свободных институтов и протестантизма. _Capita vix
duabus Anticyris medenda!_ Воистину, я восхищаюсь тем, что ни один благочестивый сержант среди этих новых крестоносцев не видел, как Мартин Лютер скакал впереди войска на приручённом папском быке, как во время предыдущего вторжения в Мексику ревностному Диасу (хотя он и был порождением Алой Женщины) было видение святого Иакова Компостельского, пронзающего неверных своим апостольским копьём. Мы также читаем, что Ричард Львиное Сердце,
отправившись в Палестину с подобным миссионерским поручением, был удостоен божественной
Ангелов небесных, которые призывали короля и его рыцарей перерезать глотки тем пейнимам, которые отказывались вкушать хлеб жизни (несомненно, чтобы впоследствии они не смогли проглотить грязные объедки Махунда), побуждали к этому короля и его рыцарей, которые кричали: «Сеньоры, убивайте! Убивайте!» — предусмотрительно используя французский язык, который был единственным понятным для их слушателей. Это говорит в пользу панглотизма этих небесных
разумных существ, в то время как, с другой стороны, Дьявол, _teste_ Коттон
Мазер, не разбирается в некоторых индийских диалектах. И всё же он должен быть
Семиолог — самый опытный специалист, объясняющий что-либо
людям и их родственникам с помощью знаков. На самом деле, не нужно
никакого другого разговора, кроме того, что рыбак-макрелелов
ведёт со своей чешуйчатой добычей, которая, если нет другой наживки,
может быть привлечена кусочком белой тряпки на конце лески. В
такой рыбной риторике и заключается хитрость Сатаны. Перед одним он волочит шляпу с пером или просто перо
без шляпы; перед другим — президентское кресло, или табурет
для ожидания, или кафедру в городе, неважно. Для нас это просто висит там
над нашими головами они кажутся падающими с небес,
окунающимися в нектар, но, оказавшись у нас во рту, они становятся одним целым,
кусочками пушистого хлопка.

Это, кстати, к слову. Теперь пора _возвращаться к началу_. В то время как столь многие чудеса подобного рода, засвидетельствованные очевидцами, воодушевляли папистов, не говоря уже о тех _Диоскурах_ (которых мы должны считать бесами из преисподней), которые несколько раз возглавляли языческие римские войска, странно, что наш первый американский крестовый поход не был отмечен чем-то подобным. Тем не менее говорят, что Господь явно
Процветали наши армии. Это поднимает вопрос о том, действительно ли, когда наши руки
наполняются силой, чтобы устроить кровавую бойню нашим врагам,
абсолютно и демонстративно очевидно, что эта сила даруется нам свыше,
или же какой-нибудь Повелитель с противоположной стороны может
приложить к этому руку, как и ко многим другим делам, в которые он
вмешивается. Помог бы Освятитель и Отделитель седьмого дня в победе, одержанной в субботу, как это было в недавней войне? Или этот день стал менее важным для него?
начиная с 1697 года, когда столь явное провидение явилось мистеру
Уильяму Троубриджу, в ответ на чьи молитвы, когда он и все, кто был с ним на борту, голодали, каждый день им посылали по дельфину, «которого хватало, чтобы накормить их; только по _субботам_ они всё равно ловили по паре, а в _Господни дни_ вообще ничего не могли поймать»? Возможно, им было бы позволено в качестве наказания поймать несколько морских окуней (бич рыболовов, ловящих в солёной воде), которые, кроме того, были бы для них символическим укором за нарушение
в тот день, известный на грубом диалекте наших моряков как _Кейп-Код
Священник_.

Многим добрым душам стало легче, когда они узнали, что наш
главный судья не одобряет (по мнению многих) греховное времяпрепровождение в виде танцев, и я признаюсь, что я настолько далёк от этого, что не смог бы танцевать эту мексиканскую польку, даже если бы её исполняли под президентские трубы в сопровождении губернатора. Если когда-нибудь страну охватит очередная подобная мания _de propagand;
fide_, я думаю, было бы разумно заполнить наши снаряды альтернативными
копии Кембриджской платформы и Тридцати девяти статей, которые
привели бы к взрыву огромной силы, и обернуть каждое из наших пушечных ядер листом Нового Завета,
чтение которого запрещено тем, кто пребывает во тьме папизма.
 Таким образом, эти железные проповедники смогли бы распространять жизненно важную религию
и евангельскую истину в местах, недоступных обычному миссионеру. Я видел, как парни, не обременённые более утончённой скрупулёзностью Уолтона, беспечно
отдыхали под
лилии, растущие слишком близко к поверхности, с ружьём и мелкой дробью. Почему бы тогда, раз уж апостолам был неизвестен порох (не будем здесь вдаваться в вопрос, был ли он открыт китайцами до этого периода), не приспособить нашу метафору к эпохе, в которой мы живём, и не сказать, что люди — это не только _рыбы_, но и _стрелки_?

Я очень боюсь, что время от времени нас будет охватывать протестантское рвение, пока у нас есть соседи-набобы, чьи валяния в
папистской грязи вызывают у нас ужас в прямой зависимости от размера и
привлекательности их виноградников. И всё же я рад, что некоторые
Протестанты появились благодаря этой войне — я имею в виду тех, кто протестовал против неё. Их было меньше, чем я мог бы пожелать, потому что можно было бы представить, что
Америку колонизировало племя этих невзрачных африканских животных, ай-ай, которым так трудно произнести слово «нет». У них какое-то уродство или дефект голосовых связок, из-за чего они либо вообще не могут его произнести, либо произносят его так неразборчиво, что оно становится непонятным. Рот, набитый национальным пудингом или слюной в предвкушении
его, совершенно не подходит для этой упрямой
односложно. Презренное и герпетическое общественное мнение - это Папа Римский,
Антихрист, против которого мы должны протестовать _e corde cordium_. И чем
Коллегия кардиналов - это наш Божий наместник, наш связующий и освобождающий,
избранный? Очень похоже, клянусь священным конклавом Тэга, Рэга и Бобтейла, на
благодатную атмосферу грог-шопа. И все же именно в ней мы все должны быть
марионетками. Это бьёт по кафедре, это направляет перо редактора, это виляет хвостом перед сенатором. Это решает, какие Священные Писания являются
каноническими, и отодвигает Христа в сторону апокрифов. Согласно
Эта фраза, приписываемая Солону, звучит так: ;;;; ;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;'
;;;;;;. Этот нечистый дух умеет принимать разные обличья. Я
знаю, что он заходил в мой кабинет и толкал меня локтем в субботу,
притворяясь богатым прихожанином. Было бы большим благом, если бы каждая деталь того, что в совокупности мы называем народным
мнением, несла на себе имя своего создателя, чётко отпечатанное на ней. Я нанёс удар под пятое ребро этой пагубной
ошибке — «Наша страна, правильная или неправильная», — проследив её истоки до
речь мичмана Сили на ужине в Бангтауне. — Г. У.]


ПРИМЕЧАНИЯ:

[5] Что касается этого выражения, я не могу не думать о том, что мистер Биглоу
был слишком поспешен, приписывая его мне. Хотя Время и является сравнительно невинным персонажем, которым можно клясться, и хотя Лонгин в своей речи ;;;; ;;;;; восхвалял своевременные клятвы как не только полезную, но и возвышенную фигуру речи, я всегда воздерживался от этой мерзости. _Odi profanum vulgus_, я ненавижу ваших сквернословящих и грубящих приятелей. — Г. У.

[6] я знаю парня с мускусным запахом, как у меня, но их
_это_ забавно для корнуоллского фермера, я не собираюсь это отрицать. — Г. Б.

[7] он имеет в виду «Не совсем так, как я думаю». — Г. Б.

[8] невежественный фермер означает «секкетиарный», но он прилип к своим книгам, как сапожный вакса к камню. — Г. Б.

[9] Должно быть, это звучит странно, но, чёрт возьми, это одна из самых любопытных вещей на свете — видеть, как уважаемый торговец подержанными вещами (может, он и сам когда-то был в деле) наряжается в «Весах» и расхаживает по «Царству», хвастаясь своими тряпками и делая из себя посмешище. Если какой-нибудь худой дурак и мавр
Диклус, чем мрачнее военная обстановка, тем мрачнее она становится. — Г. Б.

[10] этих парней очень удачно называют «Героями ранга», и чем больше
ты убиваешь, тем выше ранг и тем больше ты становишься Героем. — Г. Б.

[11] он написал «жук-скакун», но священник исправил на «жук-скакуна». я сказал, что другая девушка лучше, но он сказал, что в Бостоне все
образованные люди и что он ни за что не согласится. Теперь я знаю, что это _дерево_
и теперь я знаю, что это _дерево_.-- Г. Б.

[12] он имеет в виду человеческие существа, вот что он имеет в виду. я полагаю, он скорее
думал, что это человеческие существа, откуда родом северные олени.-- Г. Б.




№ III.

ЧТО ДУМАЕТ МИСТЕР РОБИНСОН.


[Несколько замечаний к следующим стихам не будут неуместны. Предполагалось, что содержащаяся в них
сатира не будет иметь какого-либо личного, а только общего,
применения. Джентльмена, к письму которого они предназначались в качестве комментария
Мистер Биглоу никогда не слышал, пока не увидел само письмо.
Позиция сатирика часто является такой, которую он бы не выбрал
если бы выборы были предоставлены ему самому. Вступая в борьбу с дурными
принципами, он должен выбрать какого-нибудь человека, который стал их
проводником и в котором они воплощаются, чтобы то, что
он говорит, что из-за двусмысленности не может быть рассеяно _tenues in auras_. Ибо что говорит Сенека? _Longum iter per pr;cepta, breve et efficace per
exempla._ Плохой принцип сравнительно безвреден, пока остаётся абстракцией, и всеобщее сознание не может полностью его постичь, пока он не будет напечатан крупным шрифтом, который все люди могут прочитать с первого взгляда, а именно: жизнь и характер, высказывания и поступки конкретных людей. Это одна из самых хитрых уловок Сатаны: он никогда не подставляется под наши стрелы, но всё равно прячется за этим
соседа или знакомого, заставляет нас ранить его через них, если
вообще. Он держит свои чувства в качестве заложников, пока он латает вверх
перемирие с нашей совестью.

Между тем, давайте не будем забывать, что цель настоящего сатирика - не в том, чтобы
быть суровым к людям, а только к лжи: и, как Истина и
Ложь начинается с той же точки, а иногда даже какое-то время идёт
вместе с правдой, и её задача — следовать по пути правды после того, как
они разойдутся, и показать, как она барахтается в болоте в конце пути. Правда совершенно недосягаема для сатиры. Это так смело
В ней есть простота, из-за которой она не может выглядеть нелепо, как дуб или сосна. Опасность для сатирика в том, что постоянное использование может притупить его восприимчивость к силе языка. Он всё чаще и чаще наносит удары сильнее, чем сам осознаёт или намеревается. Он может быть осторожен и надевать боксёрские перчатки, но всё равно забывать, что чем старше они становятся, тем сильнее ощущаются костяшки пальцев. Более того, в пылу состязания взгляд невольно устремляется на корону победителя, чья
безвкусная мишура сверкает сквозь пыль ринга, которая скрывает
Венок из простых листьев истины. Я иногда думал, что моему молодому другу, мистеру Биглоу, не помешала бы рука, предостерегающая его, — _aliquid sufflaminandus erat_. Я никогда не считал, что поливать нежные растения реформы _aqua fortis_ — это хороший способ, но там, где так много работы на грядках, он был бы плохим садовником, если бы тратил на это целый день.
Война с железным скрежетом на тех злостных сорняках, которые делают дорожки в саду
неприглядными, когда щепотка аттической соли может их уничтожить.
_Est ars etiam maledicendi_, говорит Скалигер, и это действительно трудная задача
трудно сказать, где изящная кротость ягнёнка переходит в откровенную
ослиность. Мы можем согласиться с достойным и мудрым доктором Фуллером, что «в личных обидах можно быть ягнёнком, но, слушая общие оскорбления,
они ведут себя как ослы, а не как львы». — Г. У.]


 Мистер Б. — разумный человек;
 он остаётся дома и присматривает за своими родными.
 Он тащит свой фургон так быстро, как только может,
 И не втыкает его ни в чей картофельный огород.
 Но Джон П.
 Робинсон говорит, что хочет проголосовать за Гувнера Б.

 Боже! разве это не ужасно? Что нам делать?
 Мы, конечно, не можем его выбрать, — это уж точно;
 Думаю, нам придётся прийти к соглашению (а вы как думаете?)
 И взяться за гром и пушки, и всё такое;
 За Джона П.
 Робинсона, он
 Говорит, что будет голосовать за Гувнера Б.

 Генерал С. — чертовски умный человек:
 Он был на всех собраниях, где раздавали места или деньги;
 но последовательность всё же была частью его плана, —
 он был верен _одной_ партии, — и это был он сам; —
 так что Джон П.
 Робинсон сказал, что будет голосовать за генерала К.

 Генерал К. идёт на войну;
 Он не дорожит принципами больше, чем старая кляча;
 Для чего Бог создал нас, разумных созданий,
 Как не для славы и пороха, грабежа и крови?
 Так что Джон П.
 Робинсон
 Говорит, что проголосует за генерала К.

 Мы прекрасно проводили время здесь, в нашей деревне,
 С хорошими старыми идеями о том, что правильно, а что нет,
 Мы вроде как думали, что Христос выступал против войн и грабежей,
 И что это не лучший признак святости,
 Но Джон П.
 Робинсон он
 Говорит, что это вздор.

 Сторона нашей страны должна быть полностью занята,
 И президент Полк, знаете ли, _он_ — наша страна;
 И ангел, который записывает все наши грехи в книгу,
 Выставляет _счёт_ ему, а не нам, _на всю страну_;
 И Джон П.
 Робинсон говорит, что это его точка зрения на ситуацию.

 Парсон Уилбур называет все эти аргументы ложью.
 Говорит, что в них нет ничего, кроме _фи, фу, фум_;
 И что все эти громкие разговоры о нашей судьбе
 Наполовину основаны на невежестве, а наполовину — на выпивке.
 Но Джон П.
 Робинсон говорит, что это не так, и, конечно, мы тоже так думаем.

 Пастор Уилбур говорит, что никогда в жизни не слышал,
 чтобы апостолы наряжались в камзолы с фалдами
 и маршировали под барабан и флейту,
 Чтобы получить кое-что из их офисов и кое-что из их голосов;
 Но Джон П.
 Робинсон говорит, что они не знают всего, что происходит в Иудее.

 Что ж, это здорово, что у нас есть люди, которые рассказывают нам
 О том, что правильно, а что нет в этих вопросах, клянусь,--
 Бог посылает деревенских адвокатов и других мудрых парней,
 Чтобы они вели мирную команду, когда она попадает в болото;
 Для Джона П.
 Робинсона он
 Говорит, что мир будет в порядке, если он крикнет «Боже!»


[Внимательный читатель, несомненно, уловил в приведённом выше
стихотворении намёк на пагубное чувство: «Наша страна,
правильная или неправильная». Это злоупотребление языком —
называть определённую часть земли, а тем более определённых
людей, возвысившихся на какое-то время, нашей страной. Я бы не
отделил и не отделил бы ни одного из них.
Узы, которыми мы связаны с местом нашего рождения, не должны ни в коей мере умалять уважение, которое мы должны испытывать к магистрату. Я слишком сильно люблю наш родной штат, чтобы делать и то, и другое, а что касается второго, то я сам почти сорок лет исполнял, пусть и недостойно, обязанности мирового судьи, будучи призванным к этому по доброте душевной этого превосходного человека и честного патриота Калеба Стронга. _Patri; fumus igne
alieno luculentior_ лучше всего подходит к этому: _Ubi libertas, ibi
patria_. Мы жители двух миров и должны нести двойную, но не
разделенная, преданная. В силу того, что мы сделаны из глины, этот маленький земной шар
требует от нас определенной преданности; в то же время, будучи духами, мы
являемся гражданами невидимого и более святого отечества. Существует
патриотизм души, который освобождает нас от другой, земной преданности. Наша
истинная родина — это то идеальное царство, которое мы представляем
себе под именами религии, долга и тому подобного. Наши
земные организации — лишь далёкие подобия столь прекрасной модели,
и все они — настоящие предатели, которые не сопротивляются ни одной попытке изменить их
от этого их изначального замысла. Поэтому, когда кто-то
требует от нас, чтобы мы срывали с себя шапки и кричали вместе с толпой: «Наша
страна, какой бы ограниченной она ни была!» — он требует от нас, чтобы мы жертвовали большим ради меньшего, высшим ради низшего и уступали воображаемым притязаниям нескольких акров земли, отказываясь от своего долга и привилегий как служителей Истины. Наша истинная страна ограничена на севере и на
юге, на востоке и на западе Правосудием, и когда она хоть на волосок
переступает эту невидимую границу, она перестаёт быть
наша мать, и предпочитает, чтобы на неё смотрели как на _quasi noverca_. Это
трудный выбор, когда наша земная любовь к родине призывает нас идти по одному пути, а долг указывает нам на другой. Мы должны сделать такой же благородный и достойный выбор, как Пенелопа между Икарием и Улиссом.
 Закрыв лица, мы должны молча взять руку долга и следовать за ним.

Вскоре после публикации вышеупомянутого стихотворения в одной из печатных изданий появились
комментарии к нему, которые, казалось, требовали
некоторого опровержения. Поэтому я обратился к мистеру Бакингему из
_Бостонский курьер_, следующее письмо.

 "ДЖАЛАМ, 4 ноября 1847 г.

"_Редактору «Курьера»:_

"УВАЖАЕМЫЙ СЭР, сегодня утром, когда я заходил на почту, наш достойный и
эффективный почтмейстер предложил мне для ознакомления абзац из «Бостонского
«Морнинг пост» от 3-го числа, в которой некоторые излияния
пасторальной музы приписываются перу мистера Джеймса Рассела Лоуэлла. Насколько я знаю или могу утверждать обратное, этот мистер Лоуэлл, возможно, очень достойный человек и талантливый юноша (хотя я видел его стихи
его, которого я никогда не мог правильно понять); и если бы он был таким, он, я уверен
, так же как и я, был бы свободен от какой-либо склонности присваивать
по отношению к самому себе любая заслуга (или дискредитация) может честно принадлежать
другому. Я уверен, что, сочиняя эти несколько строк, я всего лишь
предупреждаю отказ от ответственности со стороны этого молодого джентльмена, чье молчание
до сих пор, когда слухи указывали на него, волновало мою грудь
смешанные эмоции печали и удивления. Что ж, пусть мой юный прихожанин,
мистер Биглоу, воскликнет вместе с поэтом:

 «Sic vos non vobis» и т. д.

Хотя, говоря это, я бы не хотел создать впечатление, что он хорошо владеет латинским языком — языком Горация и Туллия, я бы добавил.

"Мистер Б. не использует своё перо, я могу с уверенностью сказать, ради мирской выгоды или для того, чтобы превозноситься плотскими похвалами людей, _digito
monstrari_, и т. д. Он не ждёт милости от Провидения и в глубине души
мечтает о _merces_. Но я бы счёл себя по-настоящему неисполнившим свой долг (ведь я его друг и в каком-то недостойном смысле его духовный
_fidus Achates_ и т. д.), если бы не выступил вперёд и не потребовал для него
Какую бы меру аплодисментов ни присудили бы ему здравомыслящие люди,

«если бы это был подходящий случай, я мог бы рискнуть и
представить здесь краткую диссертацию о манере и роде поэзии моего юного друга.
Но я сомневаюсь, что эти сложные рассуждения (хотя и
подкреплённые несколькими уместными примерами из Аристофана)
будут достаточно интересны вашим читателям. Что касается их сатирического
тона и простоты речи, я могу лишь сказать, что, по моему
опыту пастырской деятельности, я обнаружил, что главный враг
ничего не любит
лучше, чем когда к тебе относятся как к религиозному, моральному и интеллектуальному существу,
и что нет _паж Сатанас_! такой могущественной, как насмешка. Но это
вид оружия, на острие которого должна быть кнопка добродушия
.

«В некоторых кругах произведения мистера Б. были заклеймены как
непатриотичные, но я могу поручиться, что он любит свою родную землю с той искренней, хотя и разборчивой, привязанностью, которая проистекает из многолетнего тесного общения. В сезон пахоты никто не заботится о благополучии страны так, как он. Если Дин
Свифт был прав, говоря, что тот, кто заставляет две травинки вырасти там, где раньше росла одна, приносит больше пользы государству, чем тот, кто захватывает город. Мистер Б. мог бы претендовать на пост президента с большим основанием, чем сам генерал Скотт. Я думаю, что некоторые из этих бескорыстных любителей жёсткой демократии, чьи пальцы никогда не касались ничего более грубого, чем доллары нашей общей страны, не решились бы сравнивать себя с ним. Вашему сердцу было бы приятно, уважаемый сэр,
если бы вы увидели этого молодого человека сейчас. Он более смуглый и широкоплечий, чем кто-либо
в этом городе.

«Но мне пора быть на своём посту. Совершенно очевидно, что выстрел моего юного друга попал в притолоку, потому что пост пошатнулся (Амос, ix.
1). Редактор этой газеты — ярый сторонник войны с Мексикой,
и, насколько я понимаю, он полковник. Полагаю, что, будучи вынужденным отсутствовать в Мексике, он оставил свой журнал в менее
благоразумных руках. В любом случае, «Пост» был слишком поспешен в этом
случае. Едва ли он мог бы привести более неопровержимую строку из
какого-либо стихотворения, чем та, которую он выбрал для осуждения, а именно:

 «Мы вроде как думали, что Христос выступал против войн и грабежей».

«Если «Пост» придерживается противоположного мнения, его вряд ли можно считать надёжным ориентиром для нравственной и религиозной части своей партии, какими бы другими превосходными качествами он ни обладал». В Лондоне есть вывеска, на которой написано: «Зелёный
человек». Она отлично подошла бы в качестве портрета любого человека,
который поддержал бы столь противоречащий Писанию тезис. Что касается
языка, на котором написана эта строка, я осмелюсь сказать, что Тот, кто
читает сердца людей,
Я не считаю неприличным ни один диалект, если он передаёт здравое и благочестивое
чувство. Я бы хотел, чтобы такие чувства были более распространёнными, даже если они выражены неуклюже. Святой Амвросий утверждает, что _veritas a quocunque_
(почему бы и нет, тогда _quomodocunque_?) _dicatur, a spiritu sancto est_. Перефразируйте также слова Бакстера: «Самые простые слова — самая полезная речь в самых важных вопросах».

«Когда мистеру Биглоу показали этот абзац, единственное, что, по-видимому, вызвало у него недовольство, — это то, что его отнесли к партии вигов. Он говорит, что если резолюции — это
Судя по рациону, эта партия, должно быть, находится в очень сытом и цветущем состоянии, потому что они незаметно съели больше хороших булочек собственного производства, чем он мог себе представить, не объедаясь. В течение нескольких лет (к сожалению, должен это сказать) он был ярым противником тех здравых доктрин протекционизма, которые составляют значительную часть кредо этой партии. Признаюсь, что в некоторых дискуссиях, которые я вёл с ним по этому вопросу в своём кабинете, он проявлял упрямство, которого я раньше в нём не замечал
сочинение. Он также (_horresco referens_) в немалой степени заражён своеобразными представлениями о печатном издании под названием «Освободитель»,
с ересями которого я при любой возможности борюсь и в котором, слава Богу, я никогда не читал ни строчки.

"Я не видел стихов мистера Б., пока они не появились в печати, и в них
_есть_ кое-что, что я считаю крайне неуместным. Я
имею в виду личные упоминания моего имени. Придать известности
скромному человеку, который спокойно трудится на своём поприще, и
Тот, кто старается как можно меньше пачкать свою одежду в политической
борьбе (хотя _v; mihi si non evangelizavero_), без сомнения, ведёт себя неподобающим образом. Я не стану отрицать, что приписываемые мне чувства принадлежат мне. Они были выражены, хотя и в другой форме, в проповеди, произнесённой в последний день публичного поста, и были приемлемы для всего моего народа (независимо от политических взглядов), кроме почтмейстера, который не согласился с этим _ex officio_. Я заметил, что вы иногда посвящаете часть своей статьи
религиозному обзору. Я был бы рад предоставить
экземпляр моего выступления для размещения в этом разделе вашего
поучительного журнала. Если опустить рекламу, его можно легко уместить в
пределах одного номера, и я осмелюсь гарантировать вам продажу нескольких
десятков экземпляров в этом городе. Я с радостью возьму на себя
ответственность за десять экземпляров. Возможно, было бы выгодно
выпустить его в качестве _дополнительного выпуска_. Но, возможно, вы
не посчитаете это целесообразным, и я не буду настаивать. Моё предложение продиктовано не слабым желанием
увидеть своё имя в печати, потому что я могу насладиться этим удовлетворением в любое время
обратившись к трёхлетнему университетскому каталогу, где он также
выделен курсивом, которым отличаются те, кто занимается моим ремеслом.

"Я бы просто добавил, что продолжаю готовить наивную молодёжь к поступлению в колледж,
и что в данный момент у меня есть две просторные и светлые спальные комнаты,
которые не заняты.  _Ingenuas didicisse_, и т. д. Условия, которые варьируются в зависимости от обстоятельств, в которых
находятся родители, могут быть сообщены мне по почте. Во всех случаях от мальчика
потребуется приносить свои собственные полотенца. Миссис У. просит меня добавить, что
это правило не имеет исключений.

 «С уважением, ваш покорный слуга,

 «ГОМЕР УИЛБУР, доктор медицины

"P.S. Возможно, последний абзац покажется вам попыткой добиться бесплатного размещения моего объявления. Если вам так покажется, я хочу, чтобы вы его удалили или взяли за него плату по обычным расценкам и вычли эту сумму из выручки от продажи моего выступления, когда оно будет напечатано. Мой циркуляр намного
длиннее и подробнее, и он будет бесплатно отправлен любому
кто пожелает. Он был очень аккуратно напечатан на листе бумаги
очень достойным печатником, который служит в моей церкви, и является
достойным образцом типографского искусства. Я повесил его над
каминной полкой в аккуратной рамке, где он служит прекрасным и
уместным украшением и уравновешивает профиль миссис У., вырезанный
пальцами ног молодой леди, родившейся без рук. Х. У.

В предыдущем письме я упомянул генерала Скотта в связи с
президентством, потому что мне дали понять, что он
Он разнёс в пух и прах и уничтожил иным способом больше мексиканцев, чем любой другой командующий. Таким образом, его претензии по праву считаются самыми весомыми. Пока не будут получены точные данные о количестве убитых, раненых и искалеченных мексиканцев, будет трудно установить эти приятные для нас моменты. Если окажется, что какой-либо другой офицер отличился больше и нанёс больше ущерба, чем генерал С., и тем самым заслужил больше доверия и поддержки консервативной части нашего общества, я с радостью внесу его имя в список.
в будущем издании вместо имени генерала С. Точно так же можно
подумать, что генерал С. лишил себя права на притязания, уделяя слишком
много внимания приличиям в одежде и привычкам джентльмена. Эти
сложные вопросы государственного управления выходят за рамки моей
компетенции. Я не удивляюсь тому, что успешные военные
достижения вызывают восхищение у многих. Скорее, я с удивлением
наблюдаю, как быстро это чувство теряет свою силу в массовом сознании. Это связано с Томасом Уортоном, вторым представителем этого благородного рода
который занимал должность профессора поэзии в Оксфорде, что, когда кто-то хотел найти его, скрывающегося, как он обычно делал, в каком-нибудь неприметном питейном заведении, ему советовали обойти город с барабаном и флейтой, звук которых, несомненно, выманил бы доктора из его убежища на улицу. Мы все в той или иной степени подвержены этому воинственному безумию. _Nescio qu; dulcedine ... cunctos ducit._ Признаюсь, что и сам
не раз испытывал этот зуд. Когда я вижу бригадного генерала,
удерживающего шаткое положение в седле под шквальным огнём
тренировочного поля, и когда я вспоминаю, что некоторые военные энтузиасты из-за спешки, неопытности или чрезмерного желания придать реалистичность этим вымышленным сражениям иногда стреляют холостыми патронами, я не могу не восхищаться, хотя и сожалею, ошибочной преданностью этих героических офицеров. _Semel insanivimus omnes._ Я сам во время недавней войны с Великобританией был капелланом в полку, который, к счастью, так и не был призван на действительную военную службу. Я упоминаю об этом обстоятельстве скорее с сожалением, чем с гордостью. Если бы меня вызвали
Что касается боевых действий, я надеюсь, что смог бы проявить себя так же, как тот преподобный отец из нашей Новой Англии
Израэль, доктор Бенджамин Колман, который, как нам рассказывают в его биографии, написанной Туреллом, когда судно, на котором он плыл в Англию, было атаковано французским каперским судном, «сражался как философ и христианин... и молился всё время, пока атаковал и стрелял». Поскольку эта заметка и так уже длинная, я не буду здесь обсуждать вопрос о том, могут ли христиане законно быть солдатами. Я думаю, что
Достаточно очевидно, что в течение первых двух столетий христианской эры, по крайней мере, эти две профессии считались несовместимыми.
По этому вопросу обратитесь к Жортену. — Г. У.]




№ IV.

 ЗАМЕЧАНИЯ ПО ПОВОДУ ПОЯВЛЕНИЯ ДЖ. О’ФЕЙСА, СКВИРА, НА ВЫСТАВКЕ
 В СТАТУЕ НА СТРИТ, СООБЩЕННЫЕ МИСТЕРОМ Х. БИГЛОУ.


[Изобретательный читатель сразу поймёт, что никогда не произносилось такой речи, как эта. Но есть более простые и менее осторожные умы, которым может понадобиться такое объяснение. Ибо есть определённые невидимые границы, которые, как и истина,
Она последовательно переходит от одного из нас к другому, становясь Неправдой,
как большая река, текущая из одного королевства в другое, иногда принимает
новое название, хотя воды не претерпевают никаких изменений, какими бы незначительными они ни были. Более того, есть вымышленная правда, более достоверная, чем правда факта, — правда поэта, который представляет нам вещи и события такими, какими они должны быть, а не рабски копирует их такими, какими они несовершенным образом предстают в кривом и затуманенном зеркале наших повседневных дел. Именно это делает речь Антония, хотя изначально она была произнесена не на более
форум, чем мозг Шекспира, более исторически ценный, чем тот, о котором писал Аппиан, настолько же, насколько понимание англичанина было более всеобъемлющим, чем у александрийца. Мистер Биглоу в данном случае лишь воспользовался правом, которым пользовались все античные историки, вкладывавшие в уста различных персонажей слова, которые казались им наиболее подходящими к случаю и говорящему. Если кто-то возразит, что такая речь никогда не могла быть произнесена, я отвечу, что существует несколько вариантов
выступления, которые не заслуживают названия «Парламент
Индокторов» в большей степени, чем шестой парламент Генриха IV, и в которых
люди по-прежнему верят в оракула дураков так же, как и в оракула
Пантагрюэля. Хауэлл в своих письмах рассказывает забавную историю о некоем посланнике королевы Елизаветы, который, написав два письма, одно Её Величеству, а другое своей жене, перепутал их, так что королеву обманули и одурачили, попросив прислать новые чулки, а жену сделали принцессой.
в противном случае, как ни странно, чрезмерно преувеличивал, пока одна из них не испугалась за рассудок своего посла, а другая — за рассудок своего мужа. Точно так же можно предположить, что наш рассказчик неверно истолковал некоторые из своих мыслей и рассказал всему театру то, что хотел бы доверить лишь избранным слушателям за кулисами. Ведь мы редко можем услышать откровенное высказывание от мужчин, которые по большей части обращаются к Бункембу либо в этом мире, либо в следующем. Что касается их аудитории, то о нашем народе можно с уверенностью сказать, что он наслаждается одной политической
У них есть институт, общий с древними афинянами: я имею в виду некий бесполезный вид _остракизма_, которым, тем не менее, они, по-видимому, до сих пор вполне довольны. Ибо на президентских выборах и в других подобных случаях, когда я вижу, что _устрицы_ достаются сравнительно немногим, _раковины_ (такие как привилегия голосовать так, как им велят вышеупомянутые _остриворы_, и аплодировать на публичных собраниях) очень щедро раздаются людям, поскольку являются их законной и вполне достаточной долей.

Поводом для этой речи, как предполагается, послужил отказ мистера Палфри
голосовать за кандидата от вигов на пост спикера. — Г. У.]


 Нет? Он что? Он не голосовал? Что? Голосовал против него?
 Если бы птица нашей страны могла его поймать, она бы с него шкуру содрала;
 Мне кажется, я вижу её, с гневом в каждом перышке,
 Как адвокат в суде, она составляет иск,
 И затачивает свои таланты, как бритву,
 Чтобы наброситься, как повестка, на спину предателя.
 Простите меня, друзья, если я кажусь вам грубым,
 Но такой кризис нужно встречать с решимостью.
 Когда Арнольд вздымает звёздно-полосатое знамя,
 Холл, Четвёртое июля, кажется, желчью разливается по моим венам.

 Кто бы мог подумать, что такой ядовитой штукой
 Будет управлять парень, которого выбрали за парик?
 «Мы знали, каковы его принципы, прежде чем отправили его»?
 Что в них такого, что помешало ему?
 Чудесное Провидение создало нас, чтобы мы могли кричать,
 Чтобы мы могли отстаивать свои принципы;
 Оно может вместить любое количество, как и живот,
 И поднять их, готовые к использованию, как пеликан,
 Или скорее как кенгуру, который (что ещё удивительнее)
 Прячет свою семью в сумку, когда есть опасность.
 Разве принцип не ценен? Тогда кто же будет им пользоваться,
когда есть риск, что кто-то злоупотребит им?
 Я не могу сказать наверняка, но в этом нет ничего _стопроцентно_ верного
 Из-за такого принципиального рода мерзавцев, испорченных разоблачением;[13]
 Человек, который позволяет на себя смотреть всяким людям.
 Надо бы, чтобы он сразу все это воспринял, каждую мелочь на себя.;
 Если он не может держать все это при себе, когда это разумно,
 Он не из тех, кому можно доверять что-то настолько приятное.

 Кроме того, в широте есть удивительная сила
 Чтобы изменить отношение мужчины к женщине;
 Некоторые модники считают, что это само собой разумеется;
 Чертовски хочется, чтобы это было так;
 Чтобы изменение спроса повлекло за собой изменение условий;
 И чтобы всё было так, как есть, кроме положения;
 Возьмём, к примеру, каучуковые деревья, которые начали приносить плоды,
 когда в них появились политические убеждения, —
 страх обезьяны, чья охота не удалась,
 привёл к тому, что она стала цепляться за всё подряд хвостом;
 так что, когда кто-то решил объединиться, он вскоре оказался в этом.
 Воротник тут же обвивается вокруг его шеи,
И, клянусь, он не может быть строг
 К самому себе, когда добирается до округа,
 К платью, которое сидит здесь, в старом Массачусетсе,
 А когда попадает в Вашингтон, почему-то сидит криво.

 Решает, говорите, на Спрингфилдском съезде?
 Это именно то, о чём я собирался упомянуть.
 Воздух — это то, что мы чаще всего считаем болезнью.
 Это дешёвая пыль для глаз людей.
 Кучка бездельников просто собирается вместе
 И болтает о посевах и погоде.
 Затем, придя в себя, они начинают пререкаться.
 И произносят речи, которые, как они уверены, будут оскорбительны.
 Затем — решают, — что мы не отдадим ни дюйма рабовладельческой территории.
 Что президент Полк ведёт себя очень консервативно.
 Эта война — проклятая война, и те, кто в ней участвует,
Должны носить галстук с туго затянутым узлом;
 Эта война — война за распространение рабства;
 Наша армия заслуживает нашей самой искренней благодарности за свою храбрость;
 Мы — настоящие друзья нации,
 Всё остальное — жалкая и подлая выдумка.
 Мы очень уважаем господ A, B и C,
И глубоко презираем господ E, F и G.
 Таким образом, они доходят до конца главы,
 А затем в каком-то экстазе
 Начинают говорить о своей глупости и слепоте других.
 Для тех, кто действительно оказал бы им услугу, —
 Американский орёл, пилигримы, которые высадились,
 Пока не оказались на мели у старой Плимутской скалы.
 Люди слушают и говорят: «Вот это да!
 Что касается Мексики, то лизать её — не слава,
Но было бы чертовски обидно нажимать на спусковой крючок
 Чтобы расширить ареал жестокого обращения с ниггерами.

 Так что они маршируют в униформе и кричат «ура»,
 И бредут по грязи ради благого дела,
  И думают, что они вроде как исполняют пророчества,
  Хотя они всего лишь меняют чиновников.
 А пьян, Б удобно устроился,
 Один обманщик победил, а другой потерпел поражение.
 Каждый негодяй получает то, что хочет,
 А народ — свою ежегодную мягкую подстилку и налоги.

 Теперь, чтобы сохранить в целости все эти славные ноги,
 Это характеризует morril как разумное существо.
 Они дают каждому пайтриоту все, что он может нахватать,
 Они смещают ненадежного президента Флэма,
 И ставят на его место честного президента Шэма,
 К явному выигрышу всего человечества,
 И, в частности, к некоторым неуверенным в себе людям,
 Которые любят общественное мнение и знают, как его пощекотать,--
 Я говорю о партии с такими великими целями, как эти
 Должен держаться так же близко, как улей, полный пчёл.

 Я хочу, чтобы мужчина был сильным.
 Снова не прав в общем смысле, потому что это неправильно.
 Это не популярно, и меня никогда не жалеют,
 Потому что это преступление, которого никто никогда не совершал;
 Но он не должен быть строг к мелким грехам,
 Потому что тогда он будет пинать людей по их же ногам;
 Только взгляните на деммеркратов, посмотрите, что они сделали,
 Просто объединившись ради забавы;
 Они втянули нас в ужасную войну,
 за которую никто на земле не несёт ответственности;
 они загнали нас в долги на сто миллионов,
 (а для Деммеркрата Хорнера ещё остались хорошие новости);
 они говорят против тайрифов, но действуют за тайрифа,
 и поэтому уговаривают все стороны строить свой Сион;
 Для народа они скользкие, как патока,
 И мажут свой хлеб маслом с обеих сторон,
 Половину из тех, кого они убедили, как бы в шутку,
 Что каминная полка Вашингтона упала на Полка.

 Теперь все эти блага могли бы достаться вигам,
 Если бы у них хватило ума использовать правильные средства[14];
 Из-за серебряной ложки, которая появилась во рту у Дермократии,
 у них на Юге есть что-то вроде причуды;
 их хозяева могут ругать их, пинать их и бить их,
 и они замечают это меньше, чем осёл заметил Валаама.
 Таким образом, они пробираются во второсортные конторы,
 которые, по мнению рабовладельца, слишком сильно мешают ему жить;
 я имею в виду начальников, потому что они, в отличие от старой гадюки, жиреют на своих начальниках.
 Что ж, виги пытались отнять у них всю эту добычу.
 И чтобы подцепить эту славную ложку хорошего фортина,
 И, может быть, им бы это удалось, а может, и нет,
 Облизать деммеркратов со всех сторон,
 Если бы не это, пока все верные виги стояли на коленях,
 Какой-нибудь чопорный старый хрыч завопил бы: «Предательство!
 Вы должны внимательно следить за собакой, которая однажды вас укусила,
И я не собираюсь обманывать своих избирателей, —
 ведь каждый дурак знает, что человек представляет
 не тех, кто его послал, а тех, кто сидит на заборе, —
 беспристрастно готовый перепрыгнуть на любую сторону,
 и воспользоваться первым же поворотом течения, —
 Официанты в Провиденсе, здесь, в городе,
 составляют то, что они называют Центральным комитетом штата.
 Члены комитета готовы помочь человеку,
 но после этого не стоят и ломаного гроша.
 Видите ли, люди не могут жить на подачки дяди Сэма,
 Так что им нечего делать с этим, к лучшему или к худшему;
 Это люди, которые привыкли полагаться на это,
 И это конец всему.

 Теперь вот Новая Англия удостоилась чести
 Получить шанс на лидерство, которым её осыпали;--
 Вы хотите сказать: «Она не хочет больше ораторов, а хочет меньше;
 у неё их и так предостаточно, а ей нужен _деятель_»?
 Что касается этого, то в городе известно,
 что её собственные представители совсем её загоняли.
 Но это не имеет к этому никакого отношения; что же тогда было не так с Палфри
 Чтобы смешаться с фанатичной мелочью?
 Разве мы не становимся главными с нашими горячими и холодными ветрами,
 Осуждающими войну, пока мы продолжаем её вести?
 Мы с большим мастерством заняли командную позицию,
 На этой или на той стороне, никто не мог сказать, на какой именно.
 Итак, на чьей бы стороне ни была победа, у нас был шанс награбленное.
 И мы могли подать в суд за нарушение наших обязательств по оплате труда.;
 Мы были готовы проголосовать за того, кто имел право,
 Если бы после всех кружек пива в issoo его так и не разобрали.
 Уол, предположив, что мы должны были проглотить наши совершенства,
 На следующее утро мы были готовы выйти с новыми;
 Кроме того, если бы мы это сделали, это было бы только наше дело,
 Разве мы не могли бы сделать то же самое со своими?
 И если человек может, когда у него есть сомнения,
 Пожрать свои собственные слова, то это просто замечательно.

 Ви, эти парни с Севера, с их-то хребтами, чёрт бы их побрал,
«Были бы ещё больше похожи на Генле, чем Том- Thumb на Барнума;
 Этого достаточно, чтобы расти на этой самой земле,
 Показывая, насколько маленьким может быть человек;
 Но М. К. из здешних мест спешит заявить, что он
Принадлежит к отряду беспозвоночных,
 Когда некоторые великие филологи судят о первосортной моде,
 то М. К. — это М. Т. по-паронимически;
 и эти немногие исключения — _loosus naytury_
 Люди бы отложили свои четвертаки, чтобы посмотреть на это, как на ярость.

 Бесполезно открывать дверь успеха,
 если участник может сбежать ни с чем или с чем-то меньшим;
 Ви, все эти великие конституционные столпы
 Наши четыре отца принесли их с собой на холмы,
 Эти столпы, на которых так крепко спали люди,
 Пока их не поработили, не вторглись в их земли и не обложили долгами,
 Пока наша судьба поднималась всё выше и выше.
 (Хотя, я думаю, люди будут пялиться, когда она отчитается),
 Если члены клуба будут так же пинаться,
 В них не останется и перышка.

 И, как в случае с этим Палфри,[15] мы думали, что, когда мы его прикончим,
Он будет хорошо себя вести в любой упряжке, в которую мы его посадим.
 Предположим, мы _знали_, что он был миротворцем?
 Думает ли он, что может быть полицейским дяди Сэмюэля,
А когда Сэм напьётся и устроит бунт,
 отвести его в камеру и дать проспаться, пока он не успокоится?
 Что ж, война — это война, которую могут вынести настоящие патриоты, если
 Это ведёт к жирной земле обетованной, где пасутся таиффы;
 _Мы_ не идём сражаться с ними, и нас не погонят,
 И ни Деммеркраты, ни кто-либо другой, у кого есть чем жить;
 Если это не то, что угодно Богу,
 Это заставляет нас думать о чём-то другом;
 Чёрный орёл Руша выглядит синим в своём жутком
 И качает головой, когда слышит о Монтери;
 Уайл в Башне Победы, весь в смятении,
 И читает, за запертыми дверями, о том, как мы победили Черри Бастера;
 И старый Филип Льюис — он пришёл и открыл здесь школу
 Ради того, чтобы досадить своему правителю-роялю,
 На самом нежном месте наших королей _в будущем_ —
 прячет свою корону под старой крышкой в своём бюро,
 Прерывается в своих хвастовствах, чтобы посмеяться над весёлыми королями,
 Как часто он прятал юных коренных американцев,
 И, теряя сознание посреди своих глупостей,
 Спускается по лестнице, чтобы запереть входную дверь Оружейной палаты.[16]

 Вы скажете: «Мы бы напугали их, если бы спокойно росли,
 А не с такими дурацкими выходками?»
 Кто осмелится сказать, что «наш национальный орел
 Тебя больше нельзя причислять к птицам, которые царственно летают в воздухе.,
 Потому что у них крючковатые клювы, и она после этой бойни
 принесет обратно клюв в десять раз длиннее, чем следовало бы?
 Как тебя зовут? Ну, я вижу тебя, деревенский парень.,
 Ты несколько раз выводил меня из себя своим колокольчиком.;
 Покончи с этим! Wut? Биглоу? Я больше ничего не скажу.,
 Этот парень ничего так не хотел бы, как убийства;
 Он предатель, богохульник, и что еще хуже,
 Он вложил весь свой атеизм во множество плохих стихов;
 Общество небезопасно, пока на него не выйдут сектантские монстры,
 Обратитесь к «Пост», если у вас есть хоть малейшие сомнения на этот счёт;
 Ви, он выступает против войны, против косвенных налогов,
 Против продажи диких земель, кроме как поселенцам с топорами,
 Против владения рабами, хотя он знает, что это краеугольный камень,
 На котором зиждется наша свобода, этот презренный негодяй!
 Короче говоря, своими набегами он полностью разрушил бы
 Всё это возвышает нас над грубыми тварями и дикарями,
 И погружает во всевозможные интриги и путаницу,
 В пучину наших цивилизованных, свободных институтов;
 Он пишет для этой довольно небезопасной газеты «Курьер»,
 И, скорее всего, не собирается косить под Фориера;
 Я буду ----, то есть, я имею в виду, я буду благословен,
 если прислушаюсь к словам столь известного зануды;
 я не буду с ним разговаривать, моя религия слишком религиозна.
 Доброе утро, друзья, я ваш покорный слуга.


[В ответ на вопрос,Я не буду здесь подробно рассуждать о том, принесло ли нам способность выражать свои мысли в
устной или письменной форме больше добра или зла. Две способности —
речь и речевая деятельность — совершенно различны по своей природе. С помощью первой мы
делаем себя понятными, а с помощью второй — непонятными для окружающих. Мне не раз приходило в голову (при том, что в нашем национальном законодательном органе всё сводится к разговорам, как у латука, который, если сезон или почва неподходящие, вытягивается в струнку и даёт семена вместо красивых кочанов), что Вавилон был первым Конгрессом, первой мельницей, построенной для
производство болтовни. В наши дни, с городскими собраниями,
школьными комитетами, советами (лесными) того или иного рода, конгрессами,
парламентами, законодательными собраниями, индейскими советами,
переговорами и тому подобным, едва ли найдётся деревня, в которой
нет таких фабрик, приводимых в действие (молочно-водяной) энергией. Я не могу представить, что смешение языков было проклятием Вавилона, поскольку я считаю своё незнание других языков своего рода башней Мартелло, в которой я защищён от яростных атак иностранной болтливости. По этой причине я всегда
Предпочитаю изучать мёртвые языки, эти примитивные образования,
подобные Араратам, на чьих безмолвных вершинах я сижу в безопасности и без страха наблюдаю за этим новым потопом, хотя он и льёт речи (_симулякры_, подобия) сорок дней и ночей подряд, как это нередко случается.
 Таким образом, мой плащ, так сказать, без пуговиц, за которые меня может схватить кто угодно, кроме дикого обывателя. Не может ли быть так, что шейкеры, застёгивая свою верхнюю одежду на крючки и пуговицы,
намеренно хотели выразить тихое порицание и намёк?

 Это размышление о Вавилоне, которого я не нашёл ни в одном комментарии, было
Впервые это пришло мне в голову, когда один из лучших дьяконов моей общины (заражённый заблуждением о Втором пришествии) заверил меня, что получил первую часть дара языков в качестве небольшого аванса за более крупные дары, которые последуют за этим. По правде говоря, я не мог примирить это со своими представлениями о Божественной справедливости и милосердии, с тем, что единственная стена, защищавшая людей, говорящих на других языках, от вторжений этого в остальном благонамеренного пропагандиста, должна быть разрушена.

Читая дебаты в Конгрессе, я подумал, что после
Когда утихло это болезненное жужжание в голове, вызванное такими
упражнениями, я обнаружил, что осталось немного ценной информации. Я
обнаружил, что _ничего_ не занимает больше времени, чем что-либо
другое, потому что, как _из ничего не может получиться ничего_, так и из
одного полипа _ничего_ может получиться любое количество подобных
ему. Я бы рекомендовал вниманию участников дебатов и споров, ведущих их в живую, замечательный пример монаха Копреса, который в IV веке простоял полчаса посреди большого пожара и тем самым заставил замолчать манихея
антагонист, в котором было меньше саламандры. Что касается тех, кто
спорит в печати, то здесь я не обращаю на них внимания, поскольку
веки — это дарованный Богом щит от всего подобного. Более того, я
заметил, что во многих современных книгах печатная часть постепенно
уменьшается, а количество пустых страниц или форзацев (как их
называют) увеличивается. Если эта благоприятная тенденция в литературе сохранится,
то книги будут становиться всё более ценными из года в год, и всё сербонское
болото уступит место плодородным землям.

Я задавался вопросом в Палате представителей нашего собственного
Содружество, обратите внимание, какое незначительное впечатление произвела на собравшихся эта символическая рыба, подвешенная над головами членов парламента. Наши мудрые предки, без сомнения, повесили её там, потому что это животное, которое пифагорейцы почитали за его безмолвие и которое, безусловно, в этом отношении не заслуживает эпитета «хладнокровное», которым его наделяют натуралисты, в отличие от некоторых двуногих, страдающих водянкой головного мозга, которые имеют обыкновение стучать себя по голове в Фануэле
Залы, дома собраний и другие общественные места. — Г. У.]


ПРИМЕЧАНИЯ:

[13] Этот динамик отличается ум от Талли, который в своем недавно
обнаружен трактат _De Republic;_, говорит нам:--_Nec Веро хабере virtutem
Сатис ЭСТ квази Артем aliquam, Ниси utare_, так и от наших Милтон, который
говорит, - "Я не могу похвалить беглеца и заточенный силу, нетренированного
и unbreathed, которые никогда не совершают вылазки наружу и видит ее противником, но
выскальзывает из гонки, где, что Бессмертный гирлянда будет баллотироваться,
_not без пыли и heat_".--_Areop.Он вырвал слова из уст
римлянина, сам того не зная, и вполне мог воскликнуть
Остин (если имя святого может служить залогом для проклятия). _Pereant qui
ante nos nostra dixerint!_ — Г. У.

[14] Это была меткая фраза Персия, которая без зазрения совести подходит нашим политикам, —
_Magister artis, ingeniique largitor venter._ — Г. У.

[15] В этом Ювенале есть доля правды, —

 «Дает вену волку, досаждает цензурой голубям».

[16] Йортен готов допустить существование других чудес, помимо тех, что описаны в Священном Писании, и почему бы не допустить существования других пророчеств? Слишком много чести сатане, если предположить, что он, как это сделали некоторые ученые,
идейный вдохновитель древних оракулов. Мудрее, я уважаю его, чтобы дать шанс
кредит успешных. То, что сказано здесь о Луи Филиппе, было
подтверждено в некоторых мельчайших подробностях в течение нескольких месяцев.
Этого было достаточно, чтобы разбогатеть в Дельфах или Амоне, и не благодаря
Вельзевул тоже! Здесь подойдет образ Сенеки в "Медее".:--

 «Скорая и лёгкая судьба,

Прежде чем он стал царём, он был изгнан».

Давайте проявим сочувствие даже к заслуженному несчастью и
не будем торопиться с осуждением французского народа, покинувшего страну.
Впервые они стали управлять собой, помня мудрое изречение Эсхила:

 ;;;; ;; ;;;;;; ;;;;; ;; ;;;; ;;;;;. Г. У.




№ V.

СПОР В СЕННИТ

 СОТ К НУСРСКОМУ РИМУ.


[Инцидент, послуживший поводом для дебатов, высмеянных в следующих строках, был неудачной попыткой Дрейтона и Сэйреса освободить семьдесят мужчин и женщин, собратьев и единоверцев.
Если бы местом действия был Триполи, а не Вашингтон, несчастные руководители этого предприятия были бы так же уверены в теоретической, как
теперь они стали практиковаться в мученичестве. Я сомневаюсь, что
деи Триполи могут похвастаться таким же невежественным окружным прокурором, как наш,
в столице. Очень подходящее имя для того, кто позволил бы сделать себя орудием, запирающим дверь надежды для страдальцев в таком деле. Не все воды океана могут смыть мерзкую грязь с пальцев тюремщика с этого маленького Ключа.
_Ahenea clavis_, настоящий медный ключ!

Мистер Калхун, который является главным действующим лицом в этой пародии, кажется,
думаю, что свет девятнадцатого века погаснет, как только он прозвонит в свой маленький колокольчик. Всякий раз, когда речь заходит о рабстве, он выставляет пугало в виде распада Союза. Это может сработать для Севера, но я бы предположил, что для того, чтобы отпугнуть явную и неотвратимую Судьбу с её пути, требуется нечто большее, чем тыква-фонарь. Мистер Кэлхун не может отпустить прошлое.
Прошлое — хорошая нянька, но рано или поздно мы должны от него отвыкнуть.
Даже если, как Плотин, мы должны бежать домой из школы, чтобы спросить
грудь, после того как мы станем достаточно взрослыми. Мы не будем прятать лица у неё на коленях, когда странное Будущее протянет к нам руки и попросит подойти к нему.

 Но мы все одинаковы. Мы все часто слышали, что маленьким мальчикам нельзя играть с огнём, и всё же, если у нас забирают спички и кладут их на полку, мы должны забиться в свой уголок, хмуриться, топать ногами и угрожать страшной местью — лечь спать без ужина. Мир остановится, пока мы не получим своё
Опасная игрушка снова в деле. Тем временем госпожа Земля, у которой и без того хватает забот по дому, суетится туда-сюда, когда шипение или бульканье подсказывают ей, что тот или иной её чайник вот-вот закипит, и перед сном мы рады съесть нашу кашу холодной и проглотить вместе с ней своё достоинство.

Мистер Кэлхун каким-то образом приобрёл репутацию великого государственного деятеля, и если
великим государственным деятелем можно назвать того, кто, положив копьё на землю,
бросится вскачь наперегонки с Духом Эпохи, будучи уверенным, что в следующий миг
будет повержен в пыль под всеобщий смех, то он заслуживает этого титула.
Он — сэр Кей нашего современного рыцарства. Ему следовало бы вспомнить старый
скандинавский миф. Тор был сильнейшим из богов, но он не мог
бороться со Временем и даже приподнять складку огромной змеи,
которая скрепляла Вселенную; и когда он ударил по Земле своим
ужасным молотом, это было всё равно что лист упал. И всё же Тору казалось, что он боролся лишь со старухой, пытался поднять кошку и ударил глупого великана по голове.

А в былые времена великаны, несомненно, были глупыми, и не было
Для сэров Ланселотов и сэров Гавейнов нет лучшего развлечения, чем рубить
им головы зачарованными мечами. Но времена чудесным образом изменились. Теперь наука и интеллект принадлежат великанам, в то время как рыцарственные Дон Кихоты
консерватизма по-прежнему обременяют себя неуклюжими доспехами ушедшей эпохи. Беспокойный земной шар вращается в безмолвном времени, с его
городами и тишиной, рождениями и похоронами, наполовину освещённый, наполовину
окутанный тенью, но никогда не погружающийся в полную тьму и неизменно возвращающийся в счастливое
наконец-то наступило утро. С невольной улыбкой наблюдаешь, как мистер Кэлхун
отпускает свой якорный канат с изогнутой булавкой на конце, чтобы закрепить
«Южную Каролину» на берегу и отмели прошлого. — Г. У.]


 МИСТЕРУ БУКЕНУ.

МИСТЕР РЕДАКТОР, когда я был маленьким, гонял на велосипеде по
маленькой грязной улочке год или два назад, в тот день я поймал
рыбку, и она застряла у меня в шахте. И тогда я взял и
превратил её в то, что я называю грязной рифмой. Я заставил
одного уважаемого джентльмена говорить так, как он не говорил,
и в этом смысле его речь была поэтичной.

 эверс в роли ушула

 ХОЗИ БИГЛОВ.

 * * * * *

 «Клянусь громом, мы стоим на Конституции!
 Это факт, у которого есть куча доказательств;
 Как же мы могли так попрать её, я удивляюсь,
 Если бы она не была маслом под нашими копытами?»
 Говорит Джон К. Калхун, говорит он:
«Права человека — это не больше, чем
 право прийти на этот этаж,
 не больше, чем человек на Луне», — говорит он.

 «На Севере нет никакого бизнеса,
 и вы не представляете, сколько хлопот это избавляет».
 Мы не сердимся на их болтовню и брань,
 Мы привыкли наказывать наших рабов,
 — говорит Джон К. Кэлхун, — говорит он.
 — говорит мистер Фут,
 — Я бы хотел пристрелить
 эту банду, чёрт возьми! — говорит он.

 «Краеугольным камнем свободы является рабство, в этом нет никаких сомнений.
Это что-то вроде того, что вы называете божественным, —
и рабы, которых мы, работорговцы, получаем с наибольшей выгодой,
 перевозя их к северу от линии Мэйсона и Диксона».
 Говорит Джон К. Калхун, говорит он:
 — За всё это, — говорит Мангум,
 «Было бы лучше повесить их,
 И тогда они покраснеют от стыда, — говорит он.

 «Народ должен трудиться, а мы лежим на диванах,
 Вот почему я хочу распространить свободу.
 Это возлагает на нас, чиновников, всю ответственность».
 И воплощает оригинальную идею нашего Создателя ",
 Говорит Джон К. Калхун, говорит он;--
 "Это так просто", - говорит Касс.
 "Потому что кто-то осел".,
 "Это так ясно, потому что солнце в полдень", - говорит он.

 «Только не говори, что я друг угнетённых,
 но побереги дыхание, чтобы остудить свой бульон,
 Для меня он стремился (по крайней мере, таково мое впечатление)
 Освободить ругающихся с соблюдением прав Севера ",
 Говорит Джон К. Калхун, говорит он;--
 "Да", - говорит Дэвис о "мисс".,
 "Совершенство блаженства
 В том, чтобы освежевать того же старого енота", - говорит он.

 «Рабство — это то, что зависит от цвета кожи,
 Это Божий закон, что оковы на чёрных шкурах не натирают;
 Если бы мозги могли решить эту проблему (ужасное размышление!)
 Что из нашего послушного тела было бы в безопасности?»
 Говорит Джон К. Кэлхун, говорит он;
 Говорит мистер Ханнеган,
 Прежде чем он начал снова,
«Это исключение вполне уместно», — сказал он.

 «Генерал Касс, сэр, вам не нужно теребить свой воротник,
 Ваша заслуга очевидна по тому, как вы стоите на коленях,
 На Севере мы не делаем различий по цвету кожи».
 Вы все можете полизать наши ботинки, когда захотите ".
 Говорит Джон К. Калхун, говорит он.;--
 Говорит мистер Джарнагин.,
 "Они хотят, чтобы он остался здесь навсегда,
 Они все знают старого мультяшку, - говорит он.

 "Вопрос о рабстве нисколько не сбивает с толку.
 Север и Юг едины в одном, это ясно с первого взгляда;
 северяне, как и мы, патриархальные, не продают своих детей,
 Но они продают себя, если у них есть такая возможность,
 — говорит Джон К. Кэлхун, — говорит он, —
 говорит Атертон,
 — это становится серьёзным,
 «Хотел бы я нырять, как выдра», — говорит он.

 «Это разрушит Союз, эти разговоры о свободе,
И ваши фабричные девчонки (как только мы разделимся) поднимут голову,
И найдут себе какую-нибудь мисс-начальницу,
И будут работать, воспитывая Неда-простака».
 Говорит Джон К. Кэлхун, говорит он:
 «Да, Север, — говорит Колквитт, —
 Если мы, южане, все уйдём,
 То разобьёмся, как лопнувший воздушный шар, — говорит он.

 «Только посмотрите, что происходит, что творится
 В прекрасном краю оливок и винограда,
 Вся мудрая аристократия катится к краху,
 А санкюлоты пьют и пьют своё вино,
 — говорит Джон К. Кэлхун, говорит он.
 — Да, — говорит Джонсон, — во Франции
 начинают танцевать
 ригодон Вельзевула, — говорит он.

 «Юг достаточно безопасен, он не кажется таким уж страшным,
 Наши рабы в своей тьме благословенны,
 Они не приветствуют с гордыми криками «ура»
 Того, кто выгнал нашего орла из национального гнезда».
 Говорит Джон К. Кэлхун, говорит он:
 «О, — говорит Уэсткотт из Флориды, —
 Что может быть ужаснее,
  Чем то, что мы пытаемся сохранить наши привилегии?» — говорит он.

 «Это потому, что они так счастливы, что, когда сумасшедшие
 Они суют свой нос в наши дела, и мы чертовски злимся;
 мы считаем, что имеем право давать им резкие отповеди,
 «Последняя крупица Эдема на земле не будет осквернена», —
 говорит Джон К. Кэлхун, говорит он.
«Ах, — говорит Диксон Х. Льюис, —
Это совершенно верно,
Что рабство — величайшее благо на земле», — говорит он.


[В старину говорили, что у богатства есть крылья, и, хотя это не совсем применимо к богатству наших патриархальных братьев с Юга, тем не менее очевидно, что у их имущества есть ноги и необъяснимая склонность использовать их в северном направлении.
 Я удивляюсь, что большое жюри в Вашингтоне не нашло настоящего законодателя
против «Полярной звезды» за пособничество и подстрекательство к действиям Дрейтона и Сэйрса. Это
было бы вполне в духе той проницательности, которую Юг проявлял в других вопросах, связанных с рабством. Я думаю, что ни один государственный корабль не перевозил более настоящего Иону, чем это наше отечественное учреждение. Сам Мефистофель не смог бы изобразить более горькое, более сатирически-печальное зрелище, чем три миллиона человеческих существ, сломленных без всякой помощи и надежды этим одним мощным аргументом: «Наши отцы не знали ничего лучшего!»_ Тем не менее, это неизбежная судьба
Рано или поздно Иону выбросят за борт. Или мы попробуем спрятать нашего Иону в безопасном месте, чтобы никто не смог добраться до него и сделать из него щепки? Давайте же с равной предусмотрительностью и мудростью привяжем себя к якорю и будем с благочестивой уверенностью ждать неизбежного результата. Возможно, наш подозрительный пассажир вовсе не Иона, ведь он чёрный. Ибо хорошо известно, что всевидящее Провидение
сделало своего рода сэндвич из Хама и его потомков, чтобы их поглотила
кавказская раса.

Во имя Господа, пусть все, кто слышит всё ближе и ближе голодный стон
буря и грохот прибоя, говорите! Но, увы, мы не имеем права вмешиваться. Если кто-то сорвёт моё яблоко, он предстанет перед судом; но если он украдёт моего брата, я должен буду молчать. Кто это говорит? Наша Конституция, освящённая бессердечной жестокостью шестидесяти лет и зажатая в победоносной левой руке того, в чьей правой руке зажат кнут для рабов. Правосудие, почтенное своим
непревзойдённым величием бесчисленных эпох, говорит: «Говори!» Прошлое, мудрое
своими печалями и опустошениями веков, из-под своих разрушенных сводов
и дворцы, в которых живут волки, эхом отзываются: «Говори!» Природа, через свои тысячи труб свободы, свои звёзды, свои рассветы, свои моря, свои ветры, свои водопады, свои горы, синеющие среди сосен, ликует и призывает: «Говори!» Из дрожащих бездн души доносится тихий голос: «Говори!» Но, увы! Конституция и достопочтенный мистер Бэгоуинд, член парламента, говорят: «Будь глуп!»

 Мне приходит в голову, что в связи с этим можно было бы провести расследование,
чтобы выяснить, будут ли козы и овцы в том знаменательном случае, когда
Конституция и достопочтенный мистер Бэгоуинд, член парламента, займут свои места слева от нас в качестве наших викариев.

 _Quia sum miser tunc dicturus?
 Quem patronum rogaturus?_

 Есть момент, когда терпимость превращается в подлость и раболепие. Терпимость к худшему заставляет нас считать то, что чуть лучше, достаточным и поклоняться тому, что лишь умеренно хорошо. Горе тому человеку или той нации, для которых посредственность стала идеалом!

 Удался ли наш эксперимент с самоуправлением, если он едва ли
_Потискать и уйти_? Вот вам пример варварства, которому, по словам Христа и
девятнадцатого века, не будет конца, а по словам господ Смита, Брауна и
других, не будет конца. Я ни в коем случае не отрицаю выдающуюся
респектабельность этих джентльменов, но признаюсь, что в таком
борьбе я не могу не опасаться за них.

 _Познайте правосудие, дети мои, и не бойтесь богов._

 Г. У.]




№ VI.

Кредо благочестивого редактора.


[По просьбе мистера Биглоу я предваряю следующую сатиру
с отрывком из проповеди, произнесённой прошлым летом, из
Книги пророка Иезекииля, глава 34, стих 2: «Сын человеческий, пророчествуй против пастырей
Израилевых». С той субботы, когда была произнесена эта проповедь,
редактор «Джааламского независимого мушкетона» бесследно
исчез из нашего молитвенного дома.

"Я не знаю более ответственной должности, чем должность общественного журналиста.
Современный редактор относится к своему времени так же, как клерк
относился к эпохе до изобретения книгопечатания. Действительно, положение
То, что он держит в руках, — это то, что священник должен держать в руках даже сейчас. Но священник предпочитает уйти на край света и бросить всё, что у него есть, в ту тьму, которую он называет загробной жизнью. Как будто «загробная» не означает «ближайшая», и как будто какая-то жизнь может быть ближе той, что кипит и бурлит вокруг него на собрании, на ратификации и на выборах! Кто
научил его призывать людей готовиться к вечности, как к некоей будущей эпохе,
частью которой настоящее не является? Борозда, которую Время
Даже сейчас он бежит по Вечности, и в ней он должен поселиться, или нигде. И всё же он хотел бы верить и учить, что у нас будет больше вечности, чем сейчас. Его «идти» похоже на «ушёл» аукциониста, который следует за нами, прежде чем мы решим сделать ставку, — так, три месяца назад я потерял превосходный экземпляр «Чаппелоу о Иове». Таким образом, получилось так, что
проповедник, вместо того чтобы быть живой силой, превратился в символическую
фигуру на крестинах, свадьбах и похоронах. Или, если он и проявлял какую-либо
другая функция, это как хранитель и податель определенных теологических догм,
которые, при удобном случае, он вынимает с помощью _staboy!_', чтобы полаять и
кусаются, как им свойственно", откуда и возник этот упрек в адрес _odium
theologicum_.

«А между тем, взгляните, какую кафедру ежедневно воздвигает редактор, иногда с толпой в пятьдесят тысяч человек, до которых доносится его голос, и среди них нет ни одного, кто бы хотя бы кивнул! И из какой Библии он может выбирать свой текст — из Библии, которая не нуждается в переводе и которую никакое духовенство не может закрыть и оградить от мирян, — из открытой книги мира, на
которое вдохновенным пером, сотканным из солнечного света или испепеляющего огня,
прямо сейчас пишет летопись Бога! Мне кажется, что редактор, который
понимает своё призвание и соответствует ему, действительно заслужил бы
звание ;;;;;; ;;;;, которое Гомер даёт царям. Он был бы Моисеем нашего девятнадцатого века; и в то время как старый Синай, ныне безмолвный, — всего лишь обычная гора, на которую глазеет элегантный турист и по которой ползает геолог-первопроходец, он должен был бы найти свои скрижали нового закона здесь, среди фабрик и городов, в этой пустыне греха
(Числа XXXIII. 12) под названием «Прогресс цивилизации», и пусть он станет проводником
нашего Исхода в Ханаан, в более справедливый социальный порядок.

"Тем не менее, наш редактор не зайдёт так далеко, даже в тень Синая, как это сделал Магомет, а предпочтёт толковать Моисея в духе Джо Смита.
Он берёт в руки посох не для того, чтобы накормить овец, а для того, чтобы никогда не нуждаться в тёплом шерстяном костюме и бараньей ноге.

 _Immemor, O, fidei, pecorumque oblite tuorum!_

 По этой причине я бы произвел слово _редактор_ не столько от
_edo_, «издавать», сколько от _edo_, «есть», поскольку это слово имеет особый
профессия, к которой он считает себя призванным. Он раздувает пламя политических разногласий только для того, чтобы с его помощью удобно было варить свою кашу. Я полагаю, что в Соединённых Штатах насчитывается две тысячи таких баранов-пастухов, и сколько из них хотя бы смутно осознают свою огромную власть и вытекающие из неё обязанности? Может быть, один-два. Девятьсот девяносто девять из них трудятся, чтобы внушить людям великие принципы
_Твидлдума_, а остальные девятьсот девяносто девять проповедуют с равной
искренность — это евангелие от Твидлди. — Г. У.]


 Я верю в дело свободы,
Даже если она далеко, как Париж;
 Я люблю смотреть, как она вонзает когти
 В этих презренных фарисеев;
 Это достаточно плохо для короля,
 Чтобы принимать решения и нажимать на кнопки, —
 Но свобода — это своего рода
 Это не согласуется с мнением ниггеров.

 Я верю, что люди хотят
 Налог на чай и кофе,
 В этом нет ничего экстравагантного,--
 Я забочусь о том, чтобы я был на своём посту;
 Потому что я любил свою страну с тех пор,
 Как мои глазные яблоки заполнили глазницы,
 И я почитаю дядю Сэма,
 Особенно в его карманах.

 Я верю в любой план,
 О' взимании налогов,
 Как лесоруб,
 Я получаю то, за что берусь:
 Я за свободную торговлю, несмотря ни на что,
 Потому что это побуждает
 Людей голосовать и удерживает нас
 В наших тихих таможенных домах.

 Я считаю, что это разумно и хорошо
 Отправлять миссии на дальние расстояния,
 Это, конечно, при определённых условиях,
 И при соблюдении ортодоксальных условий;
 я имею в виду девять тысяч долларов в год,
 Девять тысяч долларов на экипировку,
 И я могу порекомендовать человека,
 Который бы подошёл на эту должность.

 Я верю в особые способы
 Молиться и беседовать;
 Хлеб возвращается через много дней,
 И с маслом, и с салом, и с сыром.
 Я имею в виду, что нужно молиться, пока не лопнешь,
 О том, что выберет партия,
 И беседовать с теми, кому доверяешь,
 О самых сокровенных вещах.

 Я верю, что все это в твердой монете.
 Лекционисты, на которых можно изливать душу.;
 Люди достаточно мягки.
 Чтобы делать на этом твердые деньги.;
 Дорогой дядя Сэм превидес над своим,
 И раздает всем приличного размера барахло.,--
 Мне все равно, насколько тверды деньги,
 Каждый день мне платят вовремя.

 Я всей душой верю
 В свободу великой прессы,
 В то, что она ведёт людей к цели,
 И в то, что она ведёт их по следу.
 Парализована рука, которая куёт ярмо,
 Мои жирные контракты щурятся,
 И иссох нос, который тычет
 В правительственную печать!

 Я верю, что должен дать
 Что принадлежит цезарю?,
 Благодаря ему я двигаюсь и живу.,
 От него мой хлеб и сырный воздух.;
 Я верю, что это все во мне
 Соответствует его описанию.,--
 Воля, совесть, честь, честность,
 И тому подобное.

 Я верю в молитву и хвалу
 Тому, кто дарует
 Работу, — во всё, что приносит доход,
 Но больше всего — в КАФЕТЕРНУЮ.
 Это наполняет мою чашу радостью,
 Это избавляет от мыслей о грехе, —
 Я не верю в принципы,
 Но, о, я верю в выгоду.

 Я ду верю в то, что нужно быть таким
 Или этаким, если это может случиться
 Так или иначе, самое интересное - это
 Заставить людей дремать;
 Это не от принцев и не от мужчин
 Мой предварительный курс стабилизировался,--
 Я чую, где лучше платят, и тогда
 Вхожу в него с головой.

 Я верю, что рабство
 Присуще любому Президенту,
 И пусть оно сохраняется,
 Чтобы был прецедент;
 Для любого офиса, большого или маленького,
 Я не смог бы работать без лица,
 Без которого я был бы, сухим или мокрым,
 Самым неприглядным из всех.

 Я ду верю, что всякий мусор
 будет держать людей в слепоте,--
 Тогда мы, мексиканцы, сможем поколотить
 Правильная межбратская доброта,
 Эти бомбы, виноград, порох и мячи
 Самые сильные магниты доброй воли в воздухе,
 Этот мир, чтобы он вообще держался,
 Должно быть, это связано с силками.

 Короче говоря, я твёрдо верю
 В обман в целом,
 Ибо я вижу, что это такое,
 Чтобы иметь прочную основу;
 Это мой верный пастырь,
 Он вёл меня по пастбищам,
 И это будет поддерживать людей,
 Чтобы они кормили меня, как я кормил их.


[Я привожу здесь ещё один отрывок из моего вышеупомянутого рассуждения.

"Замечательно, что у того, у кого есть глаза, чтобы видеть, есть газета. Для
меня, например, сидящего на скамье критиков в моём кабинете здесь, в Джааламе, появление моего еженедельного журнала подобно
бродячий театр, или, скорее, кукольное представление, на сцене которого, какой бы узкой она ни была, разыгрываются трагедии, комедии и фарсы жизни.
Взгляните на всю огромную землю, которую мне присылают раз в неделю в коричневой
обёртке!

«Сюда, в мой укромный уголок, по ветру или на пару, верхом на лошади или
верблюде, в сумке индийского носильщика или по магнитным проводам
прибывают все знаменитые артисты со всех концов света. Если смотреть с критической точки зрения, то все они кажутся крошечными марионетками, когда редактор устанавливает свою будку на моём столе и выступает в роли
шоумен. Теперь я по-настоящему вижу, насколько мала и преходяща жизнь.
Земля кажется почти каплей уксуса, на которую нужно направить солнечный микроскоп воображения, чтобы отчётливо разглядеть что-либо. Это крошечное животное в камзоле — Луи-Филипп, только что высадившийся на побережье Англии. Тот, в сером сюртуке и треуголке, — Наполеон Бонапарт Смит, заверяющий Францию, что ей не стоит опасаться его вмешательства в нынешнюю тревожную ситуацию. В том месте, где вы, кажется, видите какое-то пятнышко,
Движение — это огромное массовое собрание. Присмотритесь повнимательнее, и вы увидите, как
клещ взволнованно размахивает своими челюстями. Это великий мистер Так-и-Сяк,
определяющий свою позицию под бурные и неудержимые аплодисменты. Это
бесконечно малое существо, на которое несколько десятков других, таких же
крошечных, как и оно, смотрят с открытым ртом в восхищении, — это
известный философ, объясняющий избранной аудитории их способность постигать
Бесконечное. Этот едва заметный клубок дыма и пыли — это
революция. Это пятнышко — реформатор, который только что привёл в действие рычаг
с помощью которого он должен двигать мир. И вот, крадется вперед
тень скелета, который делает один вдох сквозь оскаленные зубы,
и все наши выдающиеся актеры уносятся со скользкой сцены в
темноту за ее пределами.

"Да, у маленькой выставочной коробки есть свои более серьезные предложения. Время от времени мы
мельком видим мрачного старика, который откладывает косу и
песочные часы в угол, пока меняет декорации. Там, на
тёмном фоне, тоже виднеется странная фигура. Иногда он опирается на
свой мотыг и смотрит, как мимо проезжает карета с молодожёнами
во время свадебной прогулки или небрежно бросает взгляд на младенца, которого принесли домой с крестин. Внезапно (поскольку сцена становится всё больше и больше по мере того, как мы смотрим) костлявая рука хватает исполнителя в самый разгар его роли, и его, которому вчера двух бесконечностей (прошлого и будущего) было недостаточно, хватает горсть пыли, чтобы навсегда покрыть и заткнуть ему рот. Нет,
мы видим, как те же бескровные пальцы тянутся, чтобы схватить самого шоумена,
и с содроганием догадываемся, что они поджидают и зрителя.

"Подумайте только: за три доллара в год я покупаю абонемент на это
великий театр «Глобус», для которого Бог написал бы драмы (только нам больше нравятся фарсы, зрелища и трагедии Аполлиона), в котором Время меняет декорации, а Смерть опускает занавес.

"Такие мысли иногда приходят мне в голову, когда я разворачиваю газету. И вдруг этот слишком часто пустой лист наполняется для меня странным благоговением. Смотрите! объявления о смертях и свадьбах, уведомления об изобретениях, открытиях и книгах, списки
повышений в должности, погибших, раненых и пропавших без вести, новости о пожарах, несчастных случаях,
внезапного богатства и столь же внезапной нищеты; я держу в руках концы
множества невидимых электрических проводников, по которым струятся радости,
печали, обиды, триумфы, надежды и отчаяние стольких мужчин и женщин
повсюду. Так что на смену тому настроению, которое, кажется, отделяет меня
от человечества, как зрителя их кукольных представлений, приходит другое,
в котором я чувствую, что я тоже, неизвестный и неслыханный, всё же имею
какое-то значение для своих собратьев. Разве семьи не присылают мне, совершенно незнакомому человеку, новости о смерти своих близких через мою газету?
Разве здесь нет двоих, которые хотели бы, чтобы я узнал об их браке? И что самое странное, разве этот единственный человек не хочет, чтобы я узнал, что он получил новую партию «Димитри Брюисгинс»? Но ни для кого из нас настоящее (даже если на мгновение оно воспринимается как таковое) не перестаёт быть чудесным. Мы небрежно смотрим на восход и привыкаем к Ориону и Плеядам. Чудо проходит, и завтра этот лист, на
котором мне было ниспослано видение с Небес, станет обёрткой для
куска мыла или тарелкой для объедков нищего. — Г. У.]




№ VII.

ПИСЬМО

 ОТ КАНДИДАТА В ПРЕЗИДЕНТЫ В ОТВЕТ САТТИНУ
 ВОПРОСЫ, ПРЕДЛОЖЕННЫЕ г-ном ОСИЕЙ БИГЛОУ, ПРИЛАГАЮТСЯ К
 ЗАПИСКА г-НА БИГЛОУ С. Х. ГЕЙ, ЭСКВАЙРУ, РЕДАКТОРУ
 НАЦИОНАЛЬНЫЙ СТАНДАРТ БОРЬБЫ С РАБСТВОМ.


[Можно сказать, что любопытство - это качество, которое в высшей степени
отличает человека от низших животных. По мере того, как мы спускаемся по лестнице живой природы, мы видим, что эта способность разума (если её можно так назвать) ослабевает у дикаря и полностью исчезает у животного. Первым объектом, который цивилизованный человек предлагает самому себе, я
я стремлюсь узнать всё, что могу, о своих соседях.
_Nihil humanum a me alienum puto_; мне любопытен даже Джон Смит.
 Следующее по силе желание (по сути, противоположный полюс того же магнита) — делиться знаниями.

 Людей в целом можно разделить на любознательных и
общительных. К первому классу относятся подглядывающие, подслушивающие,
созерцающие пупок брахманы, метафизики, путешественники, Эмпедоклы,
шпионы, различные общества по распространению ринотизма, Колумбы,
Янки, первооткрыватели и учёные, которые предстают перед нами как множество вопросительных знаков, блуждающих по миру или сидящих в кабинетах и лабораториях. Второй класс я бы снова разделил на четыре подкласса. В первый подкласс я бы отнёс тех, кому не терпится рассказать нам о себе, — дневниковые записи, в целом незначительных людей, Монтеней, Горация Уолпола, автобиографов, поэтов. Ко второй категории относятся те, кто стремится
поделиться информацией о других людях, — историки, парикмахеры и
такие. К третьему относятся те, кто трудится, чтобы сообщить нам информацию о
вообще ни о чем, - как романисты, политические ораторы, подавляющее большинство
авторов, проповедников, лекторов и тому подобных. В четвертую входят те,
кто общителен из побуждений общественной благожелательности, - например, те, кто находит гнезда
кобыл и приносит дурные вести. Каждый из нас, двуногих пернатых,
в большей или меньшей степени включает в себя все эти подразделения,
поскольку ни один из нас не откладывает яйца и не высиживает их,
но сразу же весь птичник узнаёт об этом по нашему
кудахтанье или наше кудахтанье. _Omnibus hoc vitium est._ Во всех этих классах разные оценки
. Один направит свой телескоп на
задний двор, другой - на Уран; один скажет вам, что он обедал с
Смитом, другой - что он ужинал с Платоном. В частности, все люди могут
рассматриваться как принадлежащие к первому большому подразделению, поскольку они
все, кажется, одинаково желают обнаружить соринку в глазу своего соседа
.

К тому или иному из этих видов можно смело отнести каждого человека
. Я думаю, что не исключено, что Иона преследовал некоторых
исследования пищеварительного тракта китов и то, что Ной запечатал письмо в пустой бутылке, чтобы в случае худшего не остаться без новостей о нём. В противном случае они были бы сверхлюдьми или полулюдьми.
Я также полагаю, что, как есть люди, которые постоянно подглядывают и подслушивают в замочную скважину той таинственной двери, через которую рано или поздно мы все уходим, так и есть призраки, которые, несомненно, ёрзают и беспокоятся по ту сторону этой двери, потому что у них нет возможности передать миру обрывки новостей, которые они услышали
вверх. Поскольку на каждый вопрос где-то готов ответ, великий
закон "отдавай и бери" пронизывает всю природу, и если мы видим крючок, мы
можем быть уверены, что глаз ждет его. На каждом лице, которое я встречаю, я читаю
постоянное объявление о том, что требуется информация об А. Б., или что
друзья К. Д. могут узнать о нем, обратившись к такому человеку.

Эпистолярная переписка была впервые изобретена для того, чтобы удовлетворить две великие страсти — задавать вопросы и отвечать на них. Письма (под этим узурпированным названием теперь широко известны послания) бывают нескольких видов.
Во-первых, есть письма, которые вовсе не являются письмами, — например, патентные письма,
письма-поручения, письма, включающие счета, административные письма,
письма Плиния, дипломатические письма Катона, Ментора, лордов
Литтелтона, Честерфилда и Оррери, Якоба Бемена, Сенеки (которого Сент-
Джером включает в свой список священных писаний) письма из-за границы,
от сыновей, обучающихся в колледже, к их отцам, каперские свидетельства и письма
в целом, которые ни в коем случае не являются каперскими свидетельствами. Во-вторых, это настоящие
письма, такие как письма Грея, Каупера, Уолпола, Хоуэла, Лэмба,
письма от детей (напечатанные огромными заглавными буквами), письма из Нью-
Йорка, аккредитивы и другие документы, интересные с точки зрения
автора или написанного. Я также читал письма из Европы от джентльмена по
имени Пинто, в которых содержались любопытные сплетни и которые, как я
надеюсь, будут собраны для пользы любознательных. Кроме того, есть письма, адресованные потомкам, — например, эпитафии, написанные монархами для своих памятников, благодаря чему мы недавно узнали имена нескольких великих завоевателей и царей царей, которые до сих пор
неслыханное и до сих пор непроизносимое, но ценное для исследователя
совершенно тёмных веков. Письмо, которое святой Пётр отправил королю Пипину в
755 году от Рождества Христова, я бы отнёс к отдельному классу, как и
письма кандидатов, о которых я расскажу подробнее в примечании в конце
следующего стихотворения. В настоящее время _sat prata
biberunt_. Что касается формы букв, то все они либо квадратные, либо продолговатые, к которым также относятся круглые буквы и
кругло-квадратные. — Г. У.]


СЭР, сейчас модно писать буквы в виде восьмёрок
и я был выбран на публичном собрании в Джааломе, чтобы решить, что нужно
этому городу. Я написал 271 генералу и получил ответы от 209. Они называются
«откровенные 8», но я не вижу в них ничего откровенного. Вот это, что я
послал, было отправлено на фабрику Сатти. Я не знаю, как это напечатать
Но поскольку все ответы, которые я получил, были одинаковыми, я решил, что так будет лучше. Времена сильно изменились. Формально, чтобы заставить человека снять шляпу, нужно было его использовать, но теперь это даёт ему шанс стать главой
мадамгуст-стратегии. — Г. Б.

 * * * * *

 ДОСТОЙНЫЙ СЭР, — Вы хотите знать моё мнение.
 Пиво "Сартин пинтс" раздражает страну.;
 Нет ничего, чего моя натура так избегала бы.
 Будь мамой или закулисной;
 Я из тех, кто говорит прямолинейно.
 Он выпаливает прямо то, что у него в голове.,
 И если бы у меня были ноги покруче...,
 Это нос, которым нельзя водить за нос.

 Итак, начнём с самого начала,
 И сразу перейдём к сути,
 Я думаю, что в основе страны
 Лежит нечто значительное,
 Я не согласен.не хочу испытывать ваше терпение
 Говоря, кто сделал то или иное,
 Я не делаю никаких намеков,
 Я в шутку показываю, что чую неладное.

 То есть, я имею в виду, мне так кажется,
 Но, если публика думает, что я неправ,,
 Я буду отрицать, но так и будет.,--
 И, на самом деле, это не очень сильно пахнет;
 Мой разум слишком склонен терять равновесие,
 И я не знаю, на чьей стороне больше смысла;
 Возможно, есть люди с более выдающимися талантами,
 Но это не может заставить меня колебаться.

 Я эклектик, когда дело доходит до выбора;
 Между этим и тем я выбираю закон;
 Я оставляю сторону, которая выглядит проигравшей.,
 Но (хотя есть сомнения) Я придерживаюсь и того, и другого;
 Я опираюсь на Конституцию,
 Скажем, на предыдущие штаты, которые спланировали
 Способ получить наибольшее изобилие
 Есть шанс, что они выстоят.

 После войны я иду против нее.,--
 Я хочу сказать, что я вроде как,--
 Это, я имею в виду это, быть в этом,
 Лучший способ бороться с этим до конца;
 Не только абстрактная война ужасна,--
 Я присоединяюсь к этому всем своим сердцем,--
 Но цивилизованность _doos _ git forrid
 Иногда на тележке с порохом.

 Насчет этой проклятой оговорки
 У меня никогда не было ни крупицы сомнения,
 И я не из тех, кто разбрасывается словами,
 Так что никто не сможет их подобрать;
 Моя любовь к Северу и Югу одинакова,
 Так что я просто отвечу прямо и честно,
 Что бы ни случилось в дальнейшем, —
 Да, сэр, я против банка.

 Что касается ответов на вопросы,
 Я профан в том, чтобы быть друвом,
 Хотя я не из тех, кто избегает тестов
 помогу нашим ребятам;
 Такое promiscoous я иду
 Фер Голли страна, в землю,
 Я, почти эз эз-я могу показать его,
 Это пою поколения союзником во всех отношениях.

 Я не одобряю обещания, которые даю;
 Тебе следовало бы оставить лесоруба на свободе,
 И не выбивать клинья
 Чтобы он не поранил пальцы о дерево;
 Обещания дают воздух для бунтующего скота
 Эти преудунтские фермеры не выходят на улицу,--
 До тех пор, пока люди не обзаведутся погремушками,
 Из-за чего есть повод для недовольства?

 Что касается рабов, то здесь нет путаницы
 В _my_ идеях, которые их окружают,--
 _ Я_ думаю, что они создают Институт,
 Своего рода - да, шутка такая, - кхм:
 У _ МЕНЯ _ есть что-нибудь? Из моих заслуг
 Насчет пинты, можете сами оценить;
 В общем, я никогда не пью спиртного,
 И я никогда не подписывал никаких обещаний.

 Что касается моих принципов, я горжусь
 тем, что не имею ничего подобного;
 я не виг, я не тори,
 я просто кандидат, короче говоря;
 это честно, справедливо и перпендикулярно,
 но если публике хоть что-то от этого есть,
 Чтобы ты знал, в частности,
 что я что-то вроде чудика.

 P. S.

 Потому что мы своего рода пираты,
 конечно, ты знаешь, это просто безумие,
 и ты что-то там слышишь.
 Я шепну тебе на ушко,
 если ты проберешься ко мне в Белый дом,
 Твоя голова, с которой я смогу
 Затащить _тебя_ внутрь маяка
 Вниз, к концу Джаалам-Пинта.

 И когда Север начал бушевать,
 Когда меня прогонят с насеста,
Я расскажу вам, что поможет избежать ссор.
 И даст нашей стороне преимущество.
 Скажите им, что в вопросе о рабстве
 я прав, хотя и не умею говорить.
 Это даст вам возможность спокойно отдохнуть,
А меня оставит лицом к югу от севера.


[А теперь о посланиях кандидатам, которые бывают двух видов, а именно:
письма с согласием и письма с окончательным решением. Нашу республику накануне выборов можно с полным правом назвать республикой писем. Эпистолярное творчество становится эпидемией, которая охватывает одного кандидата за другим, нередко обрывая нить политической жизни. Дошло до того, что партия боится не столько нападок своих оппонентов, сколько писем от своего кандидата. _Litera
scripta manet_, и это будет трудно, если из этого нельзя будет сделать что-то плохое. Генерал Харрисон, как известно, был окружён во время своего
кандидатура, окружённая санитарным кордоном комитета бдительности. Ни один заключённый в Спилберге никогда не был так тщательно лишён письменных принадлежностей. Сажу тщательно вычищали из дымоходов;
 заставы опытных стрелков из ружей гарантировали смерть любому гусю (который прилетел в перьях), приблизившемуся на определённое расстояние к Норт-Бенду; а все домашние птицы на территории были доведены до состояния платоновского человека. Благодаря этим мерам предосторожности
генерал был спасён. _Parva componere magnis_, я помню, что, когда
Когда-то среди моих людей царил дух товарищества, и по случаю избрания нового дьякона я, имея свои предпочтения, но не желая открыто их выражать, прибегнул к невинному обману, чтобы добиться результата, который я считал наиболее желательным. Моя уловка заключалась в том, что я бросил экземпляр «Полного сборника писем» на пути кандидата, которого я хотел победить. Он подхватил инфекцию и
обратился с короткой запиской к своим избирателям, в которой противоположная сторона
обнаружила столько вопиющих и серьёзных нарушений (он написал её по
письмо молодой леди, принимающей предложение руки и сердца), что он не только проиграл выборы, но и, попав под подозрение в сабеллизме и не знаю в чём ещё (вдова Эндиве уверяла меня, что он был паралипоменом, насколько ей было известно), был вынужден покинуть город.
Так что письмо убивает.

Цель, которую кандидаты ставят перед собой в своих письмах, — не передавать никакого смысла. И вот совершенно неожиданная ловушка, в которую они
последовательно попадают. Ибо именно в таких
криптографиях человечество склонно искать и находить прекрасное
количество и разнообразие значений. _Omne ignotum pro mirifico._ Как мы восхищаемся древним миром, стремившимся расколоть эти оракульские орехи из Дельф, Аммона и других мест, и только в одном из них, как я могу предположить, когда-либо было ядро; а именно в том, где Аполлон признался, что он смертен. Один Дидим, кроме того, написал шесть тысяч книг на одну и ту же тему — грамматику.
Труды его последователей сделали эту тему ещё более мрачной, и она, по-видимому, до сих пор привлекает авторов.
Они ничего не могут с этим поделать. Кроме того, камнем преткновения для богословов является Зверь из Апокалипсиса, в отношении которого в ходе моих исследований я отметил двести три различных толкования, каждое из которых противоречит всем остальным. _Не в наших силах сочинять столько законов_,
но я сам отважился на двести четвёртый, который я изложил в речи, произнесённой по случаю кончины покойного узурпатора Наполеона Бонапарта, и который в значительной степени успокоил умы моего народа. Это правда, что мои взгляды на этот важный вопрос
горячо оспаривались мистером Ширьяшубом Холденом, тогдашним наставником нашей академии, а в других аспектах — очень достойным и здравомыслящим молодым человеком, хотя и обладавшим несколько ограниченными познаниями в греческом языке. Но его ересь не пустила глубоких корней, и, когда он был
недавно устранён рукой Провидения, я с удовлетворением
подтвердил свои заветные убеждения в проповеди, произнесённой в
день Господень, сразу после его похорон. Это могло бы показаться
нечестным использованием своего положения, если бы я не добавил, что он
его последняя воля (быть безбрачным) для публикации посмертного
трактата в поддержку его собственных опасных взглядов.

Я не знаю ничего в наше время, что так близко подходило бы к
древнему оракулу, как письмо кандидата в президенты. Итак, среди греков употребление в пищу бобов было строго запрещено всем, кто намеревался обратиться к этим опытным амфибологам, и этот запрет, наложенный Пифагором на своих учеников, подразумевал воздержание от политики, поскольку бобы использовались в качестве бюллетеней.
Другое объяснение, _quod videlicet sensus eo cibo obtundi
existimaret_, хотя и было поддержано многими учёными, но не получило одобрения Цицерона, опровергается более обширным опытом Новой Англии. В целом, я считаю, что безопаснее всего применить здесь правило толкования, которое в настоящее время обычно используется в отношении античных космогоний, мифов, басен, пословиц и спорных вопросов в целом, а именно: найти здравый смысл и затем выбрать то, что представляется наиболее противоположным ему.
Таким образом, мы приходим к выводу, что греки возражали против
допроса кандидатов. И это правильно, если, как я понимаю, главное
не в том, чтобы узнать, что представляет собой человек на этой
должности или что он будет делать, а в том, можно ли его избрать. _Vos exemplaria Gr;ca
nocturna versate manu, versate diurna._

Но поскольку вряд ли можно надеяться на подражание грекам в этом вопросе (задавать вопросы — одна из главных привилегий свободных граждан), а наши кандидаты ответят независимо от того, будут их спрашивать или нет, я бы рекомендовал проводить эти предвыборные диалоги
переписка велась с помощью символов, как в дипломатической переписке скифов и Макробия, или ограничивалась языком жестов, как в знаменитом разговоре Панурга и Козлоноса. Кандидат мог бы передать подходящий ответ всем комиссиям по расследованию, закрыв один глаз или показав им склянку с египетской тьмой, чтобы их избиратели могли поразмыслить над этим. Эти ответы могли быть подвергнуты ретроспективной
конструкции в соответствии с требованиями политической кампании, и кандидат мог занять свою позицию
по обе стороны забора с полной последовательностью. Или, если нужно писать письма, можно с пользой для дела использовать дитонские наскальные иероглифы или клинопись, каждый новый расшифровщик которых может прийти к другому выводу, благодаря чему один-два камня с изображениями дают нам и, вероятно, будут давать потомкам очень обширную и разнообразную достоверную историю. Ведь даже самое короткое письмо, написанное обычной рукой, опасно. Вряд ли найдётся какой-либо
стиль, настолько сжатый, что в нём нельзя было бы обнаружить лишних слов. A
Строгий критик мог бы сократить знаменитую краткость Цезаря на две трети, проведя пером по лишним словам _veni_ и _vidi_.
 Возможно, в конце концов, самая надёжная опора для надежды — это быстро растущая тенденция требовать от кандидатов всё меньше и меньше квалификации. Государственные деятели, опыт и обладание принципами (да что там, даже профессия) уже отвергнуты как излишние,
и разве патриот не может обоснованно надеяться, что за этим последует
способность писать? В настоящее время смерть может поджидать как в горшках, так и в котлах,
Петли из букв могут заменить тетиву, и все ужасные ереси противников рабства могут скрываться в завитушках. — Г. У.]




№ VIII.

ВТОРОЕ ПИСЬМО ОТ Б. СОУИНА, ЭСКВАЙРА.


[В следующем послании мы видим, как мистер Соуин возвращается к своей семье. _Quantum mutatus!_ Добрый
 Отец всех нас, несомненно, вложил в этого ребёнка некоторые созидательные способности. Он вложил в него часть той жизненной силы, бережное расходование каждого атома которой необходимо для совершенного развития человечества. Он дал ему
разум и сердце, и таким образом наделил свою душу двумя сильными крыльями
знания и любви, с помощью которых она может взлететь и свить своё гнездо под
небесными сводами. И это дитя, наделённое такими дарами, он доверил
своему наместнику, государству. Каковы результаты этого
управления? Государство или общество (называйте его как хотите)
не обращало на него никакого внимания, пока не увидело, как его выносят на улицу, жалкие остатки вчерашнего разгула, с окурками,
кожурой от лимонов, табачной пылью, помоями, отвратительной вонью и всем прочим.
Отвратительное утро в пивной, — собственное дитя Всемогущего
Бога! Я помню его, когда его принесли крестить, — румяного, крепкого малыша; а теперь он лежит, воняет, кипит — мёртвый труп, не человека, а души, — разлагающийся комок, ужасный из-за жизни, которая в нём. Приходит ветер небесный, добрый самаритянин, и разделяет
волосы на его лбу, и не прочь поцеловать эти иссохшие, потрескавшиеся
губы; утро открывает ему свои глаза, полные жалостливого солнечного света,
небо тянется к нему, — и вот он лежит, разлагаясь. О сон! дай мне
Не оскверняй своё святое имя, называя это прерывистое бессознательное состояние сном! Постепенно приходит государство, наместник Бога. Говорит ли оно: «Мой бедный, несчастный приёмный ребёнок! Вот сила, которую я заставлю копать, сажать и строить для меня»? Не так, но... «Вот вам рекрут, готовый к отправке, кусок разрушительной энергии, бездарно лежащий без дела». И она надевает на него уродливый серый костюм, вкладывает в его руки мушкет и отправляет его с благословения губернатора и прочих богов исполнять обязанности разрушителя.

Я был одним из толпы на последней ярмарке механиков и вместе с остальными...
Он с удивлением смотрел на совершенную машину с огненной душой,
с сердцем-котлом, который гонял горячую кровь по железным артериям,
с мускулами из стали. И пока я восхищался приспособлением средств
для достижения цели, гармоничными изгибами механизма и
неизведанной сложностью, я увидел грязного и замасленного
парня, лакея и раба этого властного механизма, чья единственная
задача состояла в том, чтобы время от времени капать каплю-другую
масла на определённое соединение. Тогда моя душа сказала мне:
«Посмотри на этот механизм, к которому ты относишься как к чему-то
Подивитесь же этому, как грубому первому порыву ребёнка, — силе, которой
достаточно не только для того, чтобы привести в движение несколько колёс, но и для того, чтобы послать импульс в бесконечное будущее, — изобретению, созданному не для того, чтобы делать булавки или пришивать пуговицы, а для того, чтобы создавать Гамлетов и Лиров.
И всё же эта железная штуковина должна быть в помещении, за ней должны ухаживать, защищать её от ржавчины и пыли, и будет преступлением даже поцарапать её булавкой, в то время как другую, с Божьим огнём внутри, будут швырять туда-сюда и в конце концов осторожно отправят за тысячу миль, чтобы
мишень для мексиканского пушечного ядра. Неэкономная мать-государство! Моё сердце
пылало от жалости и негодования, и я возобновил этот договор со своей душой, — _In aliis mansuetus ero, at, in blasphemiis contra
Christum, non ita._ — Г. У.]


 Полагаю, ты гадаешь, где я; я не могу сказать, клянусь душой,
 Где именно я, — я имею в виду, где моя душа.
 Когда я уходил, у меня было две ноги, и они были не из худших.
 (Самая мерзкая уловка, которую они когда-либо проворачивали, — это заманить меня сюда),
 Теперь я не знаю, кто из них виноват, — они думали, что я уже ушёл.
 И отпилил его, потому что они сказали, что это может быть унизительно.
 Я готов поверить, что так и было, но я не понимаю,
 почему кто-то должен чувствовать себя виноватым раньше другого,
 ведь оба были одинаково виноваты, но всё остаётся как есть.
 Он взял, так что они взяли, и этого мне достаточно:
 Но есть одна хорошая вещь, которую можно сказать о моём новом деревянном стакане, —
 в него не может попасть выпивка, как раньше в настоящий;
 так что он экономит выпивку, и, кроме того, парень не может просить.
 Тогда, чёрт возьми, благослови меня на трезвую выпивку;
 Это правда, что парень нуждается в двух, чтобы следовать за барабаном,
 Но всё, к чему я стремлюсь сейчас, — это Царство Небесное.

 Я потерял один глаз, но эту потерю легко восполнить
 Ради славы, которую я обрёл, ведь это всё, что у меня есть.
 И я думаю, что, если буду усердно им пользоваться,
То увижу всё, что когда-либо получу в качестве компенсации за его потерю.
 Офицеры, я заметил, получают деньги за все наши удары и пинки.
 Думай о том, чтобы не упустить самую жирную добычу.
 Так что, раз уж глаз выбит, я научусь обходиться без него,
 И я не позволю _себе_ расстраиваться из-за этого.
 А теперь, дайте-ка подумать, это ещё не всё; прежде чем уехать из Джаалама,
 я привык считать на пальцах, но, кажется, что-то не так:
 где моя левая рука? О, чёрт возьми, да, я помню, что натворил.
 У меня нет левой руки, только правая, и это просто большой палец.
 Это не так удобно, как было бы считать на нём.
 Я сломал несколько рёбер, — шесть (кажется), — и не обращал на них внимания.
 Когда заговорят о пенсиях, я рассчитаюсь с ними.
 А теперь, когда я говорю о рёбрах, это может навести на мысль
 О том, что я никогда не смог бы сломать, — о том, что я оставил позади;
 Если бы ты её увидел, просто вылей своё изобретение
 И налей самую сладкую выпивку за год.
 И я могу намекнуть (на случай, если, знаете ли, зверушка откажется от утешения) что теперь я не так уж и дорого стою, как раньше;
 у меня на одну руку меньше, на один глаз меньше, а деревянная нога
 может быть снята и убрана, когда бы ни наварили пудинга.

 Полагаю, ты думаешь, что я вернусь так же внезапно, как гром.
 С полными трюмами золотых слитков и всякого рода награбленного добра;
 До того, как я ввязался в это, я думал, что эта страна — своего рода
 Ханаан, обычная Земля обетованная, изобилующая ромом и водой,
 Где всё растёт само по себе, без обработки,
 И золото добывают так же, как картошку в нашей стране Янки.
 Материальные преимущества были просто поразительны,
 Каждый камень был усеян драгоценными камнями,
 Фабрики и заводы заполонили всю страну,
 А реки разлились так, что люди не могли их перегородить.
 Потом появились питейные заведения, битком набитые золотом и серебром.
 Это можно было взять, и никто не мог предъявить тебе счёт за это.
 Вот о чём я думал перед отъездом, вот что говорили нам те парни.
 Это осталось, чтобы гудеть и говорить, и чтобы стервятники продали нас.
 Я думал, что золотые прииски могут быть дешевле, чем китайские астры,
 И представлял, как возвращаюсь с шестьюдесятью Джейкобами Асторами;
 Но эти мысли вскоре растаяли и не оставили и следа;
 Клянусь, что моя задница не приблизилась бы и к пятёрке.
 Хотя, в большинстве случаев, когда мы были вместе, тебе не нужно было взламывать замки,
 или идти на какие-то риски, чтобы набить карманы камнями.

 Кажется, я упоминал в своём последнем стихотворении о том, что
 в этой дыре, полной жуков, полно тварей.
 Но я не стану называть (новые темы для разговора, которых так много)
 Как-нибудь в один прекрасный день ты, скорее всего, умрёшь от этого, а в следующий утонешь.
 Климатия кажется мне похожей на чайник из олова.
 Наша Пруденс, она бы не стала наливать (всё, что могла) по своему вкусу.
 Сначала листья забивали носик, так что ни капли не проливалось,
 Потом Прюд наклоняла и наклоняла, и наклоняла, пока не вылилось всё до последней капли,
 Потерялась булавка-застёжка, и чайные листья, и чай, и булавка
 — всё потекло, как будто прорвало плотину на реке.
 Вот так-то и здесь: в течение нескольких месяцев не было ни одного дождливого дня,
 И офицеры просто сидели, склонив головы,
 Как будто они смешивали напитки в каком-то военном лагере,
 И пили, как будто с чайника сняли крышку.

 Последствие таково, что, когда мне разрешат уйти отсюда,
 я заберу с собой кое-что из имущества, — и это лихорадка;
 это обычное дело, и я не думаю, что это причинит кому-то вред,
 и это не так утомительно, как если бы у меня были вторая нога и рука.
 И это утешение, хоть и не денежное,
 Что кто-то сказал, что ты в любом случае хорош.
 'Прошло не так уж много времени, скажу я вам, я думал о том, чтобы сколотить состояние,--
 В один прекрасный день они замерзают, а в другой — хорошо готовят,--
 Однажды апрельским днём, когда всё в цвету,
 Соберись с духом, ляг в постель, набейся битком,
 Но потом, думаю я, в любом случае, есть за что бороться,
 Это инвестиция, в конце концов, может оказаться не так уж плохо.
 Но каким-то образом, когда мы всё уладили и всё прошло гладко, я всё-таки нашёл способ отблагодарить
 Гинсберри, прежде чем они спустились в низшие чины;
 Гинсберри получили самую большую долю, Каннли — следующую, и так далее, —
 _Мы_ никогда не получали ни капли славы, насколько я знаю.
 И я подумал, что интересно, как ты собираешься это устроить
 Разделим так, чтобы каждому досталось по двадцать тысяч фунтов;
 Если вы умножите в десять раз долю самого храброго,
 То не получите и половины того, о чём можно говорить на смертном одре;
 Мы получаем удары, — мы всего лишь зерно, которое попадает в жернова войны.
 Лефтенантс — это низшая ступень, которая помогает собирать деньги.
 Это может подойти людям, которые выступают за тело с душой,
 и не довольствуются шкурой без дырки от бублика.
 Но слава — это то, чего я не буду добиваться.
 Потому что это офицерская привилегия, а ваша — только убийство.

 Что ж, после того, как я прославился, я подумал, что, по крайней мере, в счетах есть одна вещь, которой у нас ещё нет, и это ВЕЛИКОЛЕПНАЯ РАЗВЛЕКАЛКА;
 Если мы доберёмся до Мексики, то можем быть уверены, что
 Весь день и всю ночь будем веселиться в залах Монтесумы.
 Я расскажу вам, как веселился _я_, и посмотрим, понравится ли вам.
 _Мы_ никогда не заходили в зал: самое высокое, что _я_ когда-либо видел,
 — это когда я стоял на страже под солнцем (на самом деле, это _казалось_ вечностью)
 Запах жареного и тушёного мяса доносится с кухни.
 И я слышу, как я прохожусь по своим проходам и переступаю через них,
 Стук-бряк ножей и вилок, звон-цокот стаканов:
 Я не могу сосчитать, сколько раз Гинзберг был внутри.
 Я знаю только, что за дверью пара подошв была прожарена.
 И не за сотню миль от того места, где был выставлен этот ребёнок,
 Житель Массачусетса был запечён, обвалян в муке и обжарен;
 Единственное, что когда-либо доставляло мне удовольствие,
 Это когда я просыпался от этого проклятого будильника.

 Говорят, что ссора улажена; что касается меня, то я в этом сомневаюсь.
 'Понадобится больше рыбьей кожи, чем люди думают, чтобы вычистить эту бочку дочиста.
 В любом случае, я так измотан, что больше не могу сражаться.
 Единственный шанс, который у меня остался, — это политика или писательство.
 Теперь, когда народ хочет, чтобы у него был военный,
 И я не могу ничего другого, я придумал план.
 Кандидатура, знаете ли, подошла бы мне как нельзя лучше,
 И если я проиграю, мне не повредит, если я возьму ещё одну блоху.
 Так что я устроюсь на любую работу, которая не связана с офисом.
 (Я имею в виду любую, которая не связана с офисом, включая работу в баре или кафе.
 Для того, чтобы баллотироваться на место, где я работаю, нужно время,
 Ты же знаешь, что я никогда этого не делал, — разве что в другую сторону);
 Если это президентские выборы, на которые мне лучше баллотироваться,
 То какие две ноги могут сравниться с моей одной?
 Говорят, что среди кандидатов нет равных,
 Так же полезно, как деревянная нога, — за исключением деревянной головы;
 Нет ничего более популярного — (чёрт, это совершенный грех,
 если подумать, сколько Мексика заплатила за булавку для Святой Анны;) —
 тогда у меня нет принципов, и с тех пор, как я был по колено в грязи,
 я никогда не испытывал сожаления, как вы можете убедиться.
 Я убеждённый пацифист, ту, и выступаю против войны,--
 потому что теперь, когда всё кончилось, за что ещё воевать?
 Если, пока вы будете здесь, какие-нибудь парни из муниципалитета спросят
 о моих взглядах на государственные дела, просто ответьте: «Деревянная нога!»
 Если они не довольны этим, то могут приставать и сомневаться.
 И спрашивать о чём-то неопределённом, просто скажите: «ВЫРЕЖЬТЕ ОДИН ГЛАЗ!»
 Это может быть разговором, и я думаю, что вы найдёте способ, как это сделать.
 И когда ты подойдёшь к стене, возьми меня за руку.
 Если они придут за обещанием, сделай грозный вид
 И скажите им, что это именно то, чего я никогда не делал и не брал!

 Тогда вы можете называть меня «Тимбертузом» — это то, что нравится людям;
 Что-то вроде сочетания мрачной правды с фразами, которые поражают;
 Некоторые говорят, что людям нравится то, или это, или то, что вы пожелаете, —
 Я говорю вам, чего хотят люди, так это правильных идей;
 "Олд Тимбертоуз", видите ли, это кредо, на котором безопасно быть достаточно смелым,
 В этом нет ничего такого, за что другая сторона могла бы каким-либо образом зацепиться;
 Это хорошая осязаемая идея, которую хочется воплотить в жизнь.
 Ценный класс мужчин, которые смотрят сквозь бренди-пунш;
 Это даёт партийную платформу, равную по уму
 всем здравомыслящим, честным людям, которые не хотят идти на поводу у слепой толпы;
 кроме того, есть и другие хорошие поводы для радости, если они вам нужны,
 такие как ОДНОГЛАЗЫЙ УБИЙЦА, КРОВАВАЯ ПТИЦА-ФРЕД;
 Это то, что овладевает людьми, которые думают, что они такие же, как массы,
и заставляет их помогать хорошим людям из всех слоёв общества.

 Есть одна вещь, в которой я сомневаюсь: чтобы стать президентом,
 необходимо быть жителем Юга.
 Конституция устанавливает это, а также то, что человек
 У меня должен быть какой-нибудь ниггер, угольно-чёрный, или коричневый, или жёлтый.
 Теперь я не возражаю против особых условий,
 И против того, чтобы владеть чем-либо (кроме правды иногда),
 Но, поскольку у меня нет капитала, может быть, вы, там, наверху,
 Сможете собрать для меня достаточно средств, чтобы купить недорогого ребёнка,
 И затем, в угоду людям с Севера, которые чувствуют себя обязанными сказать
 Они ненавидят и проклинают то самое, за что они голосуют каждый день,
 Скажи, что ты уверен, что я полностью поддерживаю распространение Либбати
 И сделал покупку в шутку, назло Институту;--
 Но, чёрт возьми! вон там, на мостовой, стоит лошадь посыльного!
 В следующем письме я буду более откровенен.

 С уважением,

 Бёрдофред Савин.


[Теперь у нас есть вполне обоснованные шансы оценить, как обстоят дела
с нашим вернувшимся добровольцем и славой. Предположим, что записи
с обеих сторон счёта будут выражены в долях от ста.
Мы получим примерно такой результат:


 _Кр._ Б. СОУИН, эсквайр, _в расчёте с_ (пробел) ГЛОРИ. _Др._

 За потерю одной ноги 20
 За один 675-й три раза «ура»
 «За одну руку 15 в Фанейл-Холле 30
 «За четыре пальца 5 «За один глаз 10
 «За шесть сломанных рёбер 6 «За полковника Райта 25
 «За службу под «За один серый костюм
 Полковник Кушинг, один (изобретательно непристойный) 15
 месяц 44 «музыкальные развлечения
 (барабан и флейта шесть
 месяцев) 5
«один ужин после возвращения 1
 «возможность получения пенсии 1
 «привилегия использования
длинного лука до конца
естественной жизни 23
 ---- ----
 E. E. 100 100


Похоже, что мистер Сэвин обнаружил, что на самом деле пир был совсем не таким, как в меню,
рекламируемом в Фанейл-Холле и других местах.
Его главной целью, по-видимому, было сколотить состояние.
_Qu;renda pecunia primum, virtus post nummos._ Он отплыл в Эльдорадо и потерпел кораблекрушение у мыса Скорби. _Quid non mortalia cogis, auri sacra fames?_ В то унылое время засухи, которое наступает между
ежеквартальными дождями, мне иногда приходило в голову, что Провидение, создав
Денежное дерево могло бы чудесным образом упростить порой запутанную
проблему человеческой жизни. Мы читаем о хлебных деревьях, масло для которых
уже готово к взбиванию в ирландских болотах. Мы уверены, что в Южной
Америке есть молочные деревья, а достопочтенный сэр Джон Хокинс
свидетельствует о водяных деревьях на Канарских островах. В Линне и других местах
обильно плодоносят сапожные деревья, и я видел в записях богачей
шляпные деревья с обильными плодами. Семейное древо, которое я когда-то сам вырастил, принесло лишь
скудный урожай, да и тот безвкусный и бесполезный. Из деревьев
Мы не без примеров, подобных тем, что в парке Людовика
Одиннадцатого во Франции. Кроме того, кто не помнит то оливковое дерево,
растущее на заднем дворе афинянина, с его странным плодоношением,
за повсеместное распространение которого, как нового и ценного сорта,
так ратовал философ Диоген, доселе не интересовавшийся садоводством? В лесах наших южных штатов женщины из моей семьи
обратили моё внимание на китайскую берёзу. Не буду приводить
много примеров, лишь добавлю к своему списку берёзу, которая меньше
в ветвях которых была заложена столь удивительная способность к
общению на латинском и греческом языках, и которые, следовательно,
могут быть причислены к деревьям, дающим всё необходимое для
жизни, — _venerabile donum fatalis virg;_. В то, что денежное дерево существовало в
золотой век, мы не можем не верить. Разве старая пословица, утверждающая, что деньги не растут на каждом кусте, не подразумевает, что есть кусты, на которых они растут? Кроме того, есть ещё одна древняя поговорка о том, что деньги
Это _корень_ всех зол. Из этих двух пословиц можно с уверенностью сделать вывод, что вышеупомянутый вид деревьев сначала превратился в кустарник, затем ушёл под землю и, наконец, в наш железный век полностью исчез. При благоприятных условиях можно предположить, что один или два экземпляра дожили до преклонных лет, как в саду Гесперид. Да и что ещё могло быть тем деревом из шестой «Энеиды», с помощью ветви которого троянский герой получил доступ на территорию, для въезда на которую деньги служат более надёжным пропуском, чем
в каком-нибудь другом, более прибыльном (тоже) иностранном королевстве? Имеют ли эти мои предположения какую-то силу, или же большинство читателей сочтут их неуместными в данном случае, — это вопрос, который я оставляю на усмотрение снисходительного потомства.
 То, что в более примитивные и счастливые времена существовали магазины, где продавались деньги, — причём в кредит и по сниженной цене, — я считаю доказанным. Кем же, как не торговцем, был Эол, снабжавший Улисса движущей силой для его флота в мешках?
что Эрикс, король Швеции, который, как говорят, держал ветры в своей
шапке? Что, в более поздние времена, лапландские Норны, которые торговали
попутными ветрами? Всё это станет более ясным, если мы примем во внимание, что и по сей день выражение «поднять ветер» означает «поднять деньги», а брокеры и банки были изобретены венецианцами в более поздний период.

 А теперь вернёмся к нашему отступлению. Я нахожу параллель с судьбой мистера
Соина в своём собственном приключении. Вскоре после того, как я впервые задумался о вышеупомянутом естественно-историческом и
Археологические теории, когда я проходил, _h;c negotia penitus mecum
revolvens_, по одному из малоизвестных пригородов нашего мегаполиса в Новой Англии, привлекли моё внимание эти слова на вывеске: «ДЕШЁВЫЕ НАЛИЧНЫЕ». Это было одновременно подтверждением моих догадок и основой моих надежд. Здесь сохранился осколок более счастливого прошлого или протянулась первая дрожащая органическая нить более благополучного будущего. Так сияла далёкая Мексика в глазах Савина,
когда он смотрел сквозь грязное стекло окна вербовочного пункта, или
размышлял, стоя на вершине того миража-Писги, который так хитроумно воздвигают бесы из бутылки. Я уже потратил (даже во время того первого полуверящего взгляда) на различные полезные цели средства, которые можно было получить, заложив рукопись предполагаемого сборника бесед. На башне молитвенного дома Джаалам уже висели часы —
подходящий, но скромный подарок, упомянутый в приходских и городских записях, которые я
вёл уже много лет. Мой сын Сенека уже окончил учёбу в
Университет. Вопрос о том, можем ли мы в данный момент считаться
фактически правящими теми Баратариями, вице-королевством которых
наделяет нас Хоуп, и можем ли мы когда-либо так же тепло принимать гостей, как в наших
испанских замках, может стать предметом спора. Достаточно того, что я обнаружил,
что эта вывеска была не чем иным, как приманкой в ловушке для
развалившегося бакалейщика. Тем не менее я купил фунт фиников (вес которых уменьшился из-за
огромного количества мух-гарпий, которые преследовали и садились на свою добычу даже на самих весах). Я совершил эту покупку не только
с оглядкой на малышей дома, но также и в качестве образного упрёка
за ту слишком часто встречающуюся у меня привычку, которая, забывая о надлежащем порядке
хронологии, часто убеждает меня в том, что счастливый скипетр Сатурна
простирается над этим покинутым Астрой девятнадцатым веком.

Взглянув на книгу Славы под названием «Совин, Б.», давайте
продолжим наши исследования и выясним, не содержит ли этот поучительный том
каких-либо обвинений, более интересных лично для нас.
Я думаю, нам следовало бы более экономно расходовать наши ресурсы, не так ли?
обратите внимание на то, что всякий раз, когда брат Джонатан, кажется,
запускает руку в свой карман, он на самом деле, мы сами выбираем. Я
признаюсь, что недавняя неразбериха, в которой оказалась страна,
существенно изменила мои взгляды на лучший способ получения доходов.
 Если бы с помощью прямого налогообложения счета за все непредвиденные расходы
были под нашим непосредственным контролем, чтобы мы, как бережливые
хозяйки, могли видеть, куда и как быстро уходят деньги, мы бы реже
совершали экстравагантные поступки. В настоящее время этим занимаются
таким образом, что мы не знаем, за что платим; с бедняка берут столько же, сколько с богача, и, пока мы
Экономя и скупясь на мелочи, правительство расходует всё до последней
капли. Если бы мы знали, что часть денег, которые мы тратим на чай и
кофе, идёт на покупку пороха и пуль, и что именно мексиканская кровь
делает одежду на наших спинах дороже, это заставило бы некоторых из нас
задуматься. Этой осенью я часто представлял себе, как правительственный
чиновник входит в мой кабинет и протягивает мне следующий счёт:


 ВАШИНГТОН, 30 сентября 1848 г.

 ПРЕПОДОБНЫЙ Гомер Уилбур _дяде_ Сэмюэлю, _доктору._

 За его долю в работе, проделанной в Мексике на благо
партнёрства, различные задания, как указано ниже.

 «Убийство, калечение и ранение около 5000 мексиканцев — 2 доллара

 «Убийство одной женщины, которая несла воду раненым, — 10 центов

 «дополнительная работа в две разные субботы (одна бомбардировка и одно нападение), в результате чего мексиканцы не смогли осквернить себя идолопоклонством перед большой массой 3,50

 «бросок особенно удачной протестантской бомбы в собор в Веракрусе, в результате чего
 несколько женщин-католиков были убиты у алтаря .50

 " его доля в деньгах, выплаченных за завоёванную территорию 1,75

 " за завоевание 1,50

 " удобрение 1,50

 " новый превосходный компост под названием
 "Американский гражданин" .50

 " расширение зоны свободы и протестантизма .01

 " слава .01
 ------
 $9.87

 _Просим произвести немедленную оплату._

N.B. В знак признательности за прежние услуги США просят о продолжении
покровительства. Заказы выполняются аккуратно и быстро. Условия такие же, как у любого другого подрядчика
за тот же вид и стиль работы.


Я могу представить, как чиновник отвечает на мой ужас: «Да, сэр,
это выглядит как высокая плата, сэр; но в наши дни убийство — это убийство».
Воистину, я бы хотел, чтобы все понимали, что это так,
потому что это делается для получения денег под ложным предлогом
славы. Что касается меня, то у меня есть воображение, которое доставляет мне неудобства.
фокусы. Иногда я вижу мясника, возвращающегося домой после работы, и тут же
воображение надевает ему на голову треуголку, на плечи — эполеты и
превращает его в кандидата в президенты. Так же и в недавнем публичном мероприятии, когда
«преподобное духовенство» занимало место сразу за
«офицерами армии и флота» в процессии, мне посчастливилось
сидеть за обеденным столом напротив одного из этих уважаемых
людей. Он был одет так, как (по его профессии) могут быть одеты только короли,
придворные и лакеи в Европе, а индейцы в Америке. И что же делает моё услужливое воображение, как не принимается за работу над ним, не лишает его яркой ливреи и не представляет его мне без сюртука, в брюках, заправленных в сапоги, густо заляпанные запекшейся кровью, с корзиной в руке, из которой торчит забрызганный кровью топор, тем самым лишая меня удовольствия от мирских благ, лежащих передо мной на столе. — Г. У.]




№ IX.

Третье письмо от Б. Соина, эсквайра.


[По поводу следующего письма необходимо сделать небольшое примечание. В чём
В реке Селемн ли купался мистер Сейвин, что так быстро забыл о своих прежних возлюбленных? Из пылкого и (как и подобает солдату)
 уверенного в себе поклонника этой скромной невесты, пользующейся всеобщей любовью, мы видим, как он внезапно превращается в (я надеюсь, не отвергнутого) Цинцинната, возвращающегося к своему плугу с большой ивовой ветвью в руке;
образно говоря, возвращаясь к образному плугу, и не из глубокой привязанности к этому почтенному сельскохозяйственному орудию (к которому, впрочем, мистер Соуин никогда не питал особой склонности), но в
чтобы его изящно призвали к более подходящим для него занятиям.
Похоже, что образ древнего диктатора стал неотъемлемой частью нашей современной политической комедии, хотя, поскольку срок наших полномочий длится четыре года, параллель не настолько точна, как хотелось бы. Однако она достаточно точна для сценического представления. Скромный домик (чем лучше он построен из брёвен, тем лучше) служит аркадским фоном для сцены. Этот деревенский
рай называется Эшленд, Джаалам, Норт-Бенд, Маршфилд, Киндерхук,
или «Батон-Руж», в зависимости от обстоятельств. Перед дверью стоит что-то
с одной ручкой (другая нарисована в правильной перспективе), что
в счастливой идеальной неопределённости представляет собой плуг. К нему с безумной радостью
бросается проигравший кандидат, которого приветствуют как отца
соответствующие группы счастливых рабочих, или от него с трудом отрывается
победитель, поддерживаемый лишь благородным чувством общественного долга.
Только я заметил, что, если действие происходит в Батон-Руж или
Эшленде, рабочие остаются на заднем плане и
слышно, как кто-то кричит из-за кулис странным голосом, похожим на улюлюканье, и в сопровождении звука, напоминающего энергичные хлопки в ладоши.
 Однако это может быть связано с привычками сельского населения тех мест.  Точную связь между сельским хозяйством и государственным управлением я не смог установить после тщательного изучения вопроса.  Но чтобы мои исследования не оказались бесплодными, я упомяну один любопытный статистический факт, который
Я считаю полностью установленным, а именно, что ни один настоящий фермер никогда
практически не выходит за рамки места в Генеральном суде, хотя
теоретически он мог бы претендовать на более высокое положение.

Вероятно, перед мистером Савином открывались и другие перспективы,
и он пошёл на эту большую жертву, не имея чёткого представления о том,
что получит место в кабинете министров или в иностранной миссии.
Можно предположить, что мы, жители Джаалама, испытывали чувство
деревенской гордости, наблюдая за тем, как наш земляк занимает столь
важное место в глазах общественности. И для меня, глубоко уважающего квалификацию, необходимую
для кандидата в эти скудные времена мистер С. казался особенно подходящим для успешной кампании. Потеря ноги, руки, глаза и четырёх пальцев довела его почти до состояния _vox et pr;terea nihil_, так что я не мог придумать ничего, кроме потери головы, что могло бы улучшить его шансы. Но поскольку он решил продать наши голоса, мы должны довольствоваться тем, что можем получить, помня, что _lactucas non esse dandas, dum cardui sufficiant_. — Г. У.]


 Полагаю, вы помните, что я объяснял свои взгляды
 В последней заметке, которую я написал, "далеко от Вири Крузе",
 Шутка ли, что у меня что-то вроде бена спонтанно всплыло
 Единогласно баллотироваться на президентский кубок;
 Конечно, это не было моим желанием, это сильно огорчало,
 Но энтузиазм поппилера так сильно давит
 И хотя я всё это время злился, суетился и переживал,
 казалось, что нет никакого способа остановить их нападки на меня:
 по правде говоря, они так всё обставили, что я не мог не признать,
 что в ботинки Отца его страны не влезет ничья нога, кроме моей.
 Помимо того, что я буду экономить на подошвах, чтобы добиться успеха,
 Видя, что с одной босой ногой пара ботинок мне не нужна,
 И, скажу я вам, эти ботинки потребуют немало починки,
 Если эта мода продержится, мы будем вынуждены заняться ремонтом.
 Пара вторых Вашингтонов на каждых новых выборах, —
 хотя, чёрт возьми, я не возражаю против того, чтобы быть первым.

 Я собирался сказать это, когда впервые увидел
 Толпа бы поверила, что я был зятем страны
 (Они бы назвали его _Отцом_, но я сказал им, что так не пойдёт,
 Потому что это было что-то такое, что они не могли поделить,
И Вашингтон положил это прямо у своей двери,
 И никто не смеет сказать, что это не его, даже спустя шестьдесят лет).
 Но это не имеет значения, потому что, когда меня номинировали,
 я не знал, что мне делать, кроме как радоваться,
 и, хотя это было что-то новенькое,
 я думал, что наш билет изменит страну.

 С тех пор, как я пришёл сюда и огляделся, мне кажется, что я нашёл
 веские аргументы, которые заставят меня передумать.
 Это ясно любому, у кого мозги не покрылись шерстью из-за чахотки,
 Да здравствует "Счастливая страна Коламби", переживающая кризис,
 И теперь не хотелось бы, чтобы умы людей отвлекались
 Из-за того, что на них сразу напали несколько популярных имен.;
 Это сэкономило бы кучу времени и три-четыре месяца болтовни,
 если бы какой-нибудь прославленный патриот отступил и сдался;
 так что, раз уж я не кривоногий, то, как и старый (клянусь,
 я не знаю, как его зовут), я вернусь к своему плугу.
 Теперь, когда всё встало на свои места, это правильно и уместно в такой ситуации
 Чтобы намекнуть на курс, который, по вашему мнению, спасёт нацию;
 Чтобы отказаться от политических разногласий, которые, как вы считаете, ни к чему не приведут;
 Чтобы вы не вмешивались в дела, которые, по вашему мнению, должны решать ваши сограждане;
 Поэтому я советую умным друзьям, которые в одной лодке со мной,
 Шутить, веселиться, не унывать.
 Натяните паруса и ложитесь в дрейф,
 Идите в самый безопасный порт, какой только можете найти, и это, я думаю, Старый Зак.

 Далее, я полагаю, вы захотите узнать, что за аргументы я привожу
 Глядя на это, я думаю, что это будет самая сильная команда.
 Во-первых, я много времени провожу в барах и салунах,
 Изучая общественное мнение среди демократов и конфедератов,
 И мне совсем не обидно, что я встречаю парня, который знает, что происходит.
 За грубую и готовую, честную и квадратную, толстую, высокую, рогатую и кожаную;
 Я не отрицаю, но что, по крайней мере, я мог видеть,
 Мне не понравилось с самого начала название «Филадельфия»;
 Я мог бы указать на человека, который, я думаю, был пьян.
 Выше его — калека, ты, да ещё и с деревянной ногой;
 Но с каждым днём я всё больше и больше сгораю от нетерпения,
 гадая, в какую сторону повернёт течение.
 Ви, в «Беллерс» мы набрали голоса на трёх палочках, —
 «Бёрдофред» _один_, Кэсс _восемь_ и Тейлор _двадцать шесть_,
 И, будучи единственным кандидатом, который был на земле,
  они сказали, что это не более чем справедливо, что я должен заплатить за всех.
 Если бы я ожидал такой подставы, я бы не порезал себе ногу.
 Я пошёл и проголосовал за себя, как последний дурак.
 Но это не имело значения; я бы хотел быть клиентом,
 если бы Беллерс не был достаточно пьян, чтобы сказать, что он не доверяет!

 Ещё одна пинта, которая влияет на разум трезвых людей,
 — это то, что у генерала не связаны руки и ноги обещаниями;
 Он не сказал тебе, кто он, так что никто не знает
 Но может оказаться, что он лучший на свете.;
 При этом в том месте, где защемлена обувь, сразу становится легче.,
 Потому что каждый волен делать все, что ему заблагорассудится:
 Я хочу свободной торговли, а вы нет; генерал не связан ни с тем, ни с другим;--
 Я голосую за то, чтобы ты, ты и ты оба были вычеркнуты из списка.
 Старый Грубиян и Готовый, ты — Виг, но не такой знойный.
 (Он как погожий день в сенокосе, тёплый, но не знойный);
 Он — это то, что я бы назвал собой, если бы не знал,
 Что это не совсем парик и не совсем твои собственные волосы;
 Я сам три недели был парикёром, просто из-за этого мода,
 И я не считаю, что они и демократы так уж сильно отличаются, как я думал.
 Они оба ведут себя одинаково нагло, обдирают и обчищают.
 Они как два карманника, сговорившиеся ради денег дяди Сэмвелла.
 Каждый берёт по одной стороне, а потом они втискивают старика между собой,
 выворачивают все его карманы наизнанку и быстро, как молния, чистят их,
 ни одному из них я бы не доверил даже двуручный рельс,
 не говоря уже о том, чтобы тащить быка за хвост.
 Уэбстер не прав в своей речи о Машфиле:
«Тейлор, — говорит он, — совсем не тот, за кого я его принимал.
 И он не подходит для этого места, как и любой другой.
 Он не такой уж крутой парень и не святой».
 Но потом, — говорит он, — выпей мою пинту, он просто хорош, чтобы за него голосовать
 Хоть он и был в грязи, но это не повод нанимать Чоута;
 Не так-то просто опустить бюллетень в урну,
 Для одного это то же самое, что для другого, для бульдога, что для лисы?
 Нужен такой же ум, как у Дэннела, такой же большой, как все двери,
 Чтобы понять, что это похоже на дождь после того, как он льёт как из ведра.
 Я согласен с ним, проголосовать не так уж и сложно
 В конце концов, за Тейлора - это шутка, пойти и сменить пальто;
 Когда он однажды будет смазан, ты проглотишь его и никогда не узнаешь, что с ним, источник,
 Если только он не поцарапает, падая, шпорами воздушного Джин'рала.
 Я бы проголосовал за Деммеркрата, как по часам,
 Но не думаю, что Тейлор произведёт на меня впечатление;
 По правде говоря, самые симпатичные ведущие — это Виги, с тех пор как они впервые появились;
 На чьей стороне хлеб с маслом, на той и останусь.
 Они могли бы по одной вытаскивать доски из старой платформы.
И сделали бы это постепенно, прежде чем люди поняли бы, что происходит.
 Пока, насколько я знаю, нет ни дюйма, на который я мог бы положить свою руку,
Но мне, как и любому другому смертному, удобно стоять на этом,
И старые доктрины Вига действительно выглядят так, как будто их прежние владельцы ушли.
 Одиноко, как в седле без сена.

 Полагаю, теперь мне пора поделиться своими мыслями о плане,
 который расколол скорлупу в Буффало, о том, как подставить старину Вэна.
 Раньше я голосовал за Мартина, но, клянусь, я в полном отвращении,--
 Он не тот человек, которому, я могу сказать, можно доверять;
 Он наполовину не антиславянин, и я не уверен, что некоторые из них,
 Он пошел бы на ликвидацию бедствия в Колумби;
 И, теперь я начинаю вспоминать, меня от этого тошнит.
 Лошадь, подумать только, какой она была в 1836 году.
 И ещё кое-что: я думаю, хотя, может, я и ошибаюсь,
 что эта штукатурка Баффло не очень-то прочная;
 я знаю, что некоторые люди верят, что тесто без дрожжей поднимется,
 Хотя, пока я не увижу, как он вздуется и пропечётся, я бы не стал доверять своим глазам.
 Потребуются более крупные меры, чем эта, чтобы дать начало таким тяжёлым пирогам, как эти, говорю я вам.
 Но даже если бы они выдержали, это было бы невыносимо.
 Стоять на платформе с такими тварями, как Ван Бюрен.
 И его сын Джон, я не могу понять, как этот парень осмелился
 Говорят, он ругался и сквернословил!
 Полагаю, он никогда не читал гимн, в котором поётся о том, как по лестнице
 Спускался парень с длинными ногами, который не молился.

 Это подводит меня к ещё одному вопросу: лидеры партии
 Это не те люди, с которыми я могу свободно и от всего сердца общаться.
 Они не совсем респектабельны, и когда у парня сносит крышу,
 он не идёт по прямой, как по линейке, и у нас с ним просто разногласия.
 Однажды я пошёл на митинг за свободную землю, и как вы думаете, что я там увидел?
 Там был парень, который приставал ко мне,
 Прошлой весной, около двух лет назад, почти как я могу припомнить,
 он спросил меня, не хочу ли я подписать Темпранскую клятву!
 Он из тех, кто ходит и говорит, что ты не должен
 Пить ничего, ни утром, ни днём, ни ночью, ничего крепче таунтонской воды.
 Есть одно правило, которым я руководствуюсь, решая, как голосовать,
оллэрс, —
 я принимаю сторону, которую не принимают эти чёртовы трезвенники.

 Что касается ниггеров, я был на Юге, и это изменило моё мнение;
 более ленивого и неблагодарного народа вы не найдёте.
 Вы знаете, я упомянул в своём последнем письме, что мне нужно купить ниггера,
 если бы я мог совершить покупку по разумной цене;
 так что, поскольку нет ничего на свете, что я любил бы больше, чем «ганни»,
 я наконец-то заключил сделку, чтобы взять парня на поруки.
 Я крикнул "королевская рука" и заковылял прочь, и когда я добрался до болота,
 Прошло не так уж много времени, прежде чем я наткнулся на пышное гнездо.;
 Я натыкаюсь на родственную хижину и играю у двери.,
 Несколько маленьких мохнатых волчат, всего шесть или больше.
 Сначала я подумал, что ты меня увольняешь, но лучше дважды подумать, прежде чем увольнять.
 «Нет, — думаю я, — ни один из них не стоит и двадцати долларов,
 или стоил бы, если бы я вернул их в христианскую страну, —
 как соблазнительно они смотрелись бы на аукционном прилавке!
 (Не то чтобы я ненавидел рабство в принципе, —
 я оставляю его там, где его оставили наши отцы, — в частном государстве.)
 Как только они увидели _меня_, они закричали и побежали, но Помп был на охоте.
 У него был маленький участок кукурузы, или что-то в этом роде.
 Он бы не стал стрелять в меня, но я был готов.
 И когда он посмотрел на меня, я клянусь, он застонал, как будто у него разрывалось сердце.
 Он сделал это как белый человек, так же естественно, как на картине,
 этот мерзкий, отвратительный лицемер! был как удав.
 «Ты не сможешь меня надуть, говорю тебе, так что даже не пытайся,
 я жду, что у меня будут дырки от зубов в каждом письме, так что просто отвали», — сказал я.
 «Не веди себя так грубо, а то я тебя раздену.
 Лучше бы ты был помягче, ведь я тебя проучил.
 Кроме того, ты, старый дурак, это не такая уж беда,
 Что тебя так великодушно вернули к довольному хозяину».
 Обладаете ли вы христианскими привилегиями, о которых, кажется, не совсем осведомлены?
 Иначе ты бы никогда не убежала от того, кто хорошо о тебе заботился.
 Из-за того, как он к тебе относился, он был так привязан к тебе, он сказал:
 Он бы отдал пятьдесят фунтов, чтобы заполучить тебя, живой или мёртвой.
 Белые люди не такие пьяные, как я.
 Когда я плыл к капитану Джейксу в бухту Мэттискумскот,
 Вы, наверное, его не знаете? Полагаю, нет; ну, этот старый хрыч
 Предложил — как вы думаете, что за награду? Ну, это был не _меньше_ чем цент.

 Ну, я просто выстроил их в ряд и повел перед собой,
 Мерзкие твари, я и представить себе не мог, как сильно они меня ненавидели;
 Мы шли примерно до полудня, а потом стало так жарко
 Я подумал, что лучше разбить лагерь на некоторое время, поэтому выбрал место
 Шучу под магнолиевым деревом, и прямо там я упал;
 Потом я отстегнул свою деревянную ногу, потому что она начала натирать,
 И положил его рядом со мной, полагая, что все в безопасности.;
 Я велел своим чернокожим слугам встать вокруг меня кольцом,
 И мы с ними выпили и подсчитали, сколько это принесёт;
 Но пока я пил из чистой чаши чистого сердца и разума
 (Смешанного с виски, то тут, то там), Помп подкрался сзади,
 И, подкрадываясь постепенно, тихо, как ласка,
 схватил меня за ногу, а потом отдернул её быстрее, чем я моргнула.
 И, взгляните-ка, каждый из них спрятался за деревом,
 И Помп высунул ногу, чтобы я мог её увидеть,
 И крикнул мне, чтобы я выбросил свои пистолеты и ружьё,
 А то они оторвут мне ногу и убегут.
 Клянусь, я не верил, что там был порядочный аллигатор
 У него было сердце, столь чуждое обычной человеческой природе.
 Однако, поскольку помощи не было, я в конце концов сдался.
 И я убрал руки, чтобы снова поставить ногу на место.
 Помп собрал всё оружие, а потом подошёл и ухмыльнулся.
 Он, наверное, показал свою слоновую кость и сказал: «Ты крепко прижат».
 «Просто пристегнись к своей ноге, встань и иди сюда.
Негоже таким старикам, как я, быть так далеко от дома».
 Сначала я упёрся ногами в землю и поклялся, что не сдвинусь с места.
 «Выбирай, — сказал он довольно спокойно, — либо тебя пристрелят, либо ты пойдёшь пешком».
 Так что этот бессердечный монстр действительно отвёз меня обратно
 По тем самым следам, что остались от моего счастливого утра,
 И держал меня в заточении около шести месяцев, и работал на меня, как на грешника,
 Пока я не вычистил его кукурузу и картошку Карлайла.
 Он заставил меня научить его читать (хотя и видел,
  как сильно это ранило мою совесть, когда я нарушал закон),
 чтобы он мог читать Библию, которую я вычистил, и спросил, могу ли я показать
 Полярная звезда; но там я сунул его нос в какую-то щель,
 Потому что я крутился вокруг юго-запада и, немного присмотревшись,
 Выбрал блестящую серединку и сказал ему, что это она.
 В конце концов, он подвёл меня к двери и, пнув, сказал:
 Говорит: «Если ты знаешь, что для тебя лучше, то уходи, и поскорее.
 Приближается зима, и, хоть я и не люблю тебя,
 ты такой чертовски ленивый, что я не думаю, что ты стоишь своих денег.
 Кроме того, дети растут, а ты не образец для подражания.
 Я бы хотел, чтобы они были бессмертными, так что тебе лучше убраться отсюда!

 Есть ли на свете хоть что-то, что когда-нибудь докажет мне,
 что такие рабы-отступники, как он, достойны свободы?
 Думаешь, они втянут меня в это вместе с парнями из Буффало и
 Ранги неверных, которые идут против Писания, потому что они Шем?
 Ни за что на свете! скорее я пройду сквозь огонь и воду;
 если я что-то решил, то не отступлю;
 нет, даже если все вороны, что слетаются поклевать мои кости, будут каркать,--
 я полагаю, мы в христианской стране,--

 в вашей,

 BIRDOFREDUM SAWIN.


[Здесь, терпеливый читатель, мы расстаёмся друг с другом, я надеюсь, с некоторым взаимным удовлетворением. Я говорю «терпеливый», потому что не люблю тех, кто
скользит взглядом по поверхности страницы, как ласточки над прудом
до дождя. Такими жемчуга не собрать. Но если жемчуга нет (а в мире,
действительно, есть книги, из которых самый длинноязыкий ныряльщик
вытащит не больше, чем пригоршню грязи), будем надеяться, что одна-две
устрицы вознаградят за упорство. Если ни жемчуга, ни устриц,
то терпение само по себе — драгоценность, ради которой стоит нырять.

Некоторым может показаться, что мои собственные размышления заняли слишком много места, и кто-то может захотеть обвинить меня в том, что я выгнал всех своих слушателей из молитвенного дома.
только пономарь, который, задержавшись ещё ненадолго из чувства
долга, в конце концов тоже ушёл и, протянув ключи, смиренно
попросил нашего проповедника запереть двери, когда он полностью
избавится от своего свидетельства. Признаюсь, я получаю
удовольствие от самого процесса проповеди и не считаю, что
беседа должна быть полностью напрасной, даже если слушатели
спят или не понимают. Мне с трудом верится, что Евангелие от Иоанна, которое Жак Картье приказал читать на латыни канадским дикарям при их первой встрече
вместе с ними полностью опустился на каменистую почву. Ибо серьезность
проповедника - это проповедь, понятная самым тупым интеллектам и самым чуждым
ушам. Таким образом Епископий обратил в свою веру многих, кто еще
не понимал языка, на котором он говорил. Главное,
чтобы посланник поверил, что у него есть подлинное послание, которое он должен передать.
Для поддельных посланников тот способ обращения , который отец Джон де
Плано Карпини утверждает, что он одержал верх над татарами, и это кажется
эффективным и, возможно, заслуженным. Что касается меня, то я могу
я претендую на такую степень мученичества, которая заставила бы меня отправиться в изгнание вместе с теми священнослужителями, которых Альфонсо Шестой Португальский изгнал из своего королевства за отказ сократить их проповеди.
Возможно, что, будучи приглашённым за стол моего брата Биглоу, я был недостаточно щепетилен в том, чтобы использовать его для изложения своих своеобразных доктрин перед собравшимися в ожидании и с желанием услышать его.

 Я не совсем осознаю особенность своего мышления
что побуждает меня, подобно паровозу с вагонами, проехать небольшое расстояние
в обратном направлении, чтобы начать движение более уверенно. Я могу сравнить себя с человеком, который рыбачит со скал во время прилива и, приняв всасывание воды за поклёвку крупной рыбы, резко дёргает удочку и обнаруживает, что _поймал на дно_ и тащит на конце лески вереницу различных _водорослей_, среди которых натуралист, тем не менее, может найти что-то, что компенсирует разочарование рыболова. И всё же я добросовестно пытался
Я приспосабливаюсь к нетерпеливому нраву эпохи, которая с каждым днём всё больше и больше отклоняется от высоких стандартов нашей первозданной Новой Англии. К списку утраченных искусств я бы с грустью добавил ещё и умение слушать двухчасовые проповеди. Несомненно, мы превратились в расу пигмеев.
Ибо, воистину, в тех старых трактатах, которые до сих пор сохранились в печатном виде, бесконечный позвоночный столб, состоящий из делений и подразделов, можно сравнить только с позвоночником ящеров, откуда теоретик может сделать вывод о расе Анакимов, пропорциональной
противостоящие этим другим чудовищам. Я говорю «Анаким», а не «Нефелим»,
потому что есть основания полагать, что раса тех, чьи головы (хотя и не великанов) постоянно окутаны облаками (что и означает это название), никогда не исчезнет. Попытка победить бесчисленные _головы_ одного из вышеупомянутых чудовищ может дать нам правдоподобное объяснение второго подвига Геракла, а его успешный эксперимент с огнём служит нам полезным примером.

Но хотя я и сетую на упадок нравов в этом отношении, я не могу
отказываюсь поддаваться его влиянию. Глядя в окно своего кабинета,
Я вижу, как мистер Биглоу вдалеке собирает свой урожай, и, судя по количеству бочек, лежащих под деревьями, его урожай больше моего.
Этот вид напоминает мне о том, что нужно обратиться к тем садам разума, где мои труды могут принести больше плодов, и усердно готовиться к следующей проповеди. — Г. У.]




ГЛОССАРИЙ.


 A.

 Act'lly, _на самом деле_.

 Air, _воздух_.

 Airth, _земля_.

 Airy, _воздушный_.

 Aree, _площадь_.

 Arter, _после_.

 Ax, _вопрос_.


 B.

 Беллер, _реветь_.

 Мехи, _выпад_.

 Бен, _был_.

 Желчь, _кипеть_.

 Бимеби, _понемногу_.

 Выпаливать, _говорить прямо_.

 Буст, _взрыв_.

 Бастер, _остроумный клинок_;
 также используется в качестве превосходной степени.


 C.

 Кэрд, _носильщик_.

 Кэрн, _несущий_.

 Калеб, _перебежчик_.

 Кэллэйт, _вычислять_.

 Кэсс, _человек с двумя жизнями_.

 Клоуз, _одежда_.

 Кокерел, _молодой петух_.

 Коктейль, _вид напитка_;
 а также _украшение, характерное для солдат_.

 Конвенция, _место, где людям навязывают что-то_;
 _шоу жонглёра_.

 Куны, _жаргонное название ныне несуществующей партии_;
 Возможно, это связано с тем, что они обычно _сидели на дереве_.

 Корнуоллис, _своего рода маскарад_;
 предположительно, он появился вскоре после революции и был посвящён капитуляции лорда Корнуоллиса. Он заменил старую процессию Гая Фокса.

 Кривая палка, _извращенец, плут_.

 Канл, _полковник_.

 Кес, _проклятие_;
а также _жалкий малый_.


 D.

 Darsn't, используется без разбора, как в единственном, так и во множественном числе,
 вместо _dare not_, _dares not_ и _dared not_.

 Deacon off, _дать сигнал к началу_;
 Это произошло из-за обычая, который когда-то был повсеместным, но теперь исчез в наших конгрегационалистских церквях Новой Англии. Важной частью обязанностей дьякона было чтение вслух гимнов, _выданных_ священником, по одной строчке за раз, а прихожане пели каждую строчку сразу после прочтения.

 Деммеркрат, ведущий, _выступающий за распространение рабства_;
 _лектор по свободной торговле, работавший в таможне_.

 Desput, _отчаянный_.

 Doos, _делает_.

 Doughface, _довольный подлиза_.
 распространённая разновидность северного политика.

 Dror, _тянет_.

 Du, _делает_.

 Не знаю, дно, _не знаю_ или _не знает_.

 Дут, _грязь_.


 E.

 Eend, _конец_.

 Ef, _если_.

 Emptins, _дрожжи_.

 Env'y, _посланник_.

 Everlasting, интенсификатор, без указания на продолжительность.

 Ev'y, _каждый_.

 Ez, _как_.


 F.

 Fer, _для_.

 Ferfle, ferful, _страшный_;
 также усилительная частица.

 Fin', _найти_.

 Рыбья кожа, используемая в Новой Англии для осветления кофе.

 Fix, _затруднение_, _недостаток_.

 Foller, folly, _следовать_.

 Forrerd, _вперёд_.

 Frum, _от_.

 Fur, _далеко_.

 Furder, _дальше_.

 Furrer, _борозда_.
 В переносном смысле _провести прямую борозду_ — значит жить праведно
 или благопристойно.

 Во-первых, _ first_.


 G.

 Gin, _дал_.

 Git, _получил_.

 Gret, _великий_.

 Grit, _дух_, _энергия_, _смелость_.

 Grout, _дуться_.

 Grouty, _угрюмый_, _неприветливый_.

 Gum, _обманывать_.

 Gump, _глупый парень_, _тупица_.

 Кишка тонка, _got_.


 H.

 Hed, _имел_.

 Heern, _слышал_.

 Hellum, _шлем_.

 Hendy, _удобно_.

 Het, _нагретый_.

 Hev, _иметь_.

 Hez, _имеет_.

 Holl, _целый_.

 Holt, _держать_.

 Huf, _копыто_.

 Корпус, _целый_.

 Дом, _родной_.

 Обманщик, _антирабовладельческий генерал Тейлор_.

 Хижина, _обида_.


 Я.

 Idno, _я не знаю_.

 In'my, _враг_.

 Insines, _знаки_;
 используется для обозначения как офицера, несущего знамя, так и самого знамени.

 Inter, intu, _into_.


 J.

 Джедж, _судья_.

 Джест, _просто_.

 Джайн, _объединять_.

 Джинт, _объединение_.

 Джанк, _фрагмент любого твёрдого вещества_.


 K.

 Keer, _забота_.

 Kep, _хранил_.

 Киллок, _небольшой якорь_.

 Кин, кин о, киндер, _добрый_, _своего рода_.


 L.

 Lawth, _отвращение_.

 Пролить дневной свет, _выстрелить_.

 Намекать, _признаваться_, _владеть_.

 Облизывать, _побеждать_, _преодолевать_.

 Огни, _кишечник_.

 Лилейные, _листья кувшинки_.

 Долговяжущий, _патока_.

 Гагара, "северный дивер".


 M.

 Мэш, _марш_.

 Злой, _скупой_, _недоброжелательный_.

 Мин, _майн_.


 N.

 Нед, сленговое выражение, означающее «идти как Нед», эквивалентно нашему «идти как старый Гарри».

 Нимпенс, _девять пенсов_, _двенадцать с половиной центов_.

 Новерс, _нигде_.


 O.

 Offen, _часто_.

 Ole, _старый_.

 Ollers, olluz, _всегда_.

 On, _из_;
 используется перед _it_ или _them_ или в конце предложения, например, _on 't_,
 _on 'em_, _я никогда не слышал о_.

 On'y, _только_.

 Оссифер, _офицер_ (редко слышно).


 P.

 Выглянул, _указал_.

 Выглядывать, _подглядывать_.

 Щука, _рыба_.

 Пинта, _точка_.

 Карман, полный камней, _много денег_.

 Пухлявый, _красивый_.

 Популярный, _тщеславный_, _знаменитый_.

 Пузырь, _кошелёк_.

 Выведенный из себя, _обеспокоенный_, _раздражённый_.


 Q.

 Четверть, _четверть доллара_.

 Королевская рука, _мушкет_.


 R.

 Resh, _спешка_.

 Revelee, _пробуждение_.

 Rile, _беспокоить_.

 Riled, _разгневанный_;
 _взбудораженный_, как осадок в любой жидкости.

 Riz, _поднятый_.

 Row, длинный ряд для прополки, _трудная задача_.

 Rugged, _крепкий_.

 Роуд-де-доу, _трудный разговор_.


 S.

 Сарс, _оскорбление_, _наглость_.

 Сартин, _определенный_.

 Саксонец, _священник_, _секстон_.

 Самый мерзкий, _худший_.

 Сморщиться, _скривиться_.

 Скупиться, _толпиться_.

 Сечь, _такой_.

 Оценивать, _ценить_.

 Шейк, великий, _имеющий большое значение_.

 Шляпы, _шапки_, _цилиндры_.

 Sheer, _разделять_.

 Shet, _закрывать_.

 Shine, _привлекать внимание или нравиться_, также пишется _shindy_.

 Shut, _рубашка_.

 Skeered, _напуганный_.

 Skeeter, _комар_.

 Skooting, _бежать_ или _быстро двигаться_.

 Slarterin', _убивать_.

 Тонкий, _презренный_.

 Извивался, _ползал, как змея_;
но _выследить кого-либо_ — значит выследить его в укрытии.
 _вытащить что-то из-под змеи_ — значит вырвать это из-под неё.

 Sofies, _диваны_.

 Sogerin', _солдатство_;
 варварское развлечение, распространённое среди людей в диком состоянии.

 Som'ers, _где-то_.

 So 'st, _так что_.

 Sot, _настойчивый_, _упрямый_, _решительный_.

 Свайки, _трофеи_; _объекты политических амбиций_.

 Проворный, _активный_.

 Стойки, _прочные колья, вбитые в солончаки_, на которые устанавливают стога сена, чтобы они не намокали во время прилива.

 Полосатый, _неудобный_, _неприглядный_.

 Сосок, _круг_.

 Сукин сын, _что-то_.

 Саттин, несомненно.

 Свон, "чтобы поклясться".


 T.

 Take on, _печалиться_.

 Talents, _когти_.

 Taters, _картошка_.

 Tell, _пока_.

 Tetch, _трогать_.

 Tetch tu, _быть в состоянии_;
 используется всегда после отрицания в этом значении.

 Tollable, _терпимый_.

 Туту, используется в насмешливом смысле _для обозначения игры на любом духовом инструменте_.

 Через, _сквозь_.

 Громыхающий, распространённый в Новой Англии эвфемизм для непристойного английского выражения _дьявольский_. Возможно, происходит от распространённого в прошлом убеждения, что гром вызывается Принцем Воздуха, о некоторых способностях которого можно узнать у Коттона
 Мазер.

 Tu, _to_, _too_;
 обычно произносится так, когда используется в качестве усилительного слова или в конце
 предложения. В других случаях произносится как _t_ в слове _tough_,
 например: _Вы идёте туда? Иду в Бостон_.


 U.

 Уродливый, _вспыльчивый_, _невыносимый_.

 Дядя Сэм, _Соединённые Штаты_;
 самый большой любитель свободы и владелец рабов.

 Неподъёмный, применительно к тесту или хлебу;
 _тяжёлый_, _самый неподъёмный_ или _самый неспособный подняться_.


 V

 V пятнышко, _пятидолларовая купюра_.

 Валли, _ценность_.


 W.

 Будить змей, _чтобы попасть в беду_.

 Уол, _ну что ж_;
 произносится с большой расстановкой, иногда с очень сильно сглаженным _а_, иногда (но реже) с очень сильно расширенным _а_.

 Wannut, _грецкий орех_ (_гикориевый_). Ware, _где_. Ware, _были_.
 Whopper, _необычайно большая ложь_;
 например, что генерал Тейлор поддерживает поправку Уилмота.
 Wig, _виг_; партия, которая теперь распущена.

 Wiz, _чтобы взлететь_; _взлететь_ (как ракета).

 Wunt, _не будет_. Wus, _хуже_. Wut, _что_.

 Wuth, _стоит_;
 например, _антирабские выступления перед выборами не стоят и медяка_.

 Ну, _was_, иногда _were _. Y. Яллер, _жёлтый_. Яллер, _жёлтый_.
 Яллеры, _болезнь персиковых деревьев_.


 Z.

 Зак, Оле, _второй Вашингтон_, _рабовладелец, выступающий против рабства_, _гуманный покупатель и продавец мужчин и женщин_, _христианский герой в целом_.