Вавилон

               

                «Есть у вавилонян и другой весьма разумный
                обычай. Страдающих каким-нибудь недугом они
                выносят на рынок (у них ведь нет врачей). Прохожие
                дают больному советы о его болезни, если кто-
                нибудь из них сам страдал подобным недугом, или
                видел его у другого. Больной следует советам
                и, бывает, исцеляется, если была на то воля
                Мардука и Иштар».
 
                /Геродот, «История», Книга Первая/.


     В начале пятого начало сереть. Леонид Иванович не спал и смотрел на светлеющую штору. Штора пошевеливалась.
     - Сегодня точно пойду, - сказал Леонид Иванович жене после завтрака. Сколько можно тянуть? Какое-то папуасское отношение к здоровью. Давно уже надо было пойти.
     - А я тебе что говорила?  - сказала жена. - Конечно надо. Тем более, базарный день.
     Леонид Иванович ещё посидел, потом взял раскладушку и пошёл.
     Так-то это был серьёзный мужчина и совершенно непонятно, почему он откладывал этот визит. Тем более, он планировал дотянуть до пенсии, что было нелегко. Ему и так уже было пятьдесят девять, а это по любым меркам было прилично.
     Но лучше когда-нибудь, чем никогда.
     Леонид Иванович пришёл на Сенный рынок, разложил свой одр и лёг в проходе.
     Вскоре возле него стали собираться неравнодушные.
     - Ну, риба моя золота, шо у тебя болыть? – спросила Леонида Ивановича
бабулька в застиранной маске, от которой несло легким самогонным амбре.
     Леонид Иванович вздохнул под фильтратором и шмыгнул носом:
     - Сердце, кажись. И ноет и ноет, и болит и болит. Спать страшно. Кроме того, чёрные цяточки в глазах.
     - Похожие  на лёгкие паутинки сажи? – уточнила дама в лёгком противогазе.
     - Да-да-да! – обрадовался Леонид Иванович. – Как от сажи!
     Толпа со значением переглянулась.
     - А сердце стучит? – спросил мужчина в маске «бедуин».
     - Стучит, - грустно сказал Леонид Иванович. – То не стучит, не стучит, то как застучит: «ты-ды-ды-ды»!
     Толпа переглянулась и покачала головой.
     - Всё понятно с тобою, любчику! – сказала бойкая старушка. – У моего
покойника такое же под конец было. Це называется «предынсультное состояние».
     - Что же теперь мне делать? – пролепетал Леонид Иванович, который и         
сам подозревал о чём-то подобном, но боялся посмотреть правде в глаза. -  Я до пенсии хотел и вообще…
     Толпа сочувственно хмыкнула.
     - Не журысь, кыця моя! – сказала матёрая старушка. – Слухай сюды.
     Леонид Иванович подался с раскладушки и весь обратился в слух. Толпа придвинулась, нарушая социальную дистанцию.
     - Первым делом, - начала бабка профессорским тоном,  - это святая молитва. А сотворя молитву, возьми бурячихи-первака, литра три, да поклади в неё лушпаек цыбули, да веточку укропа, да кинь свежего мышиного помёту, сколько не жалко. Дай настояться от луны до луны, весь час отчитывая над банкой «Отче наш». Тогда сходи в церкву, поставь  свечку Богородице и принимай перед едой натощак. Да смотри, не залечись – не больше трёх чарок за приём! И будешь как молодой парубок! За девчатами бегать начнёшь!
     Бабка самодовольно огляделась:
     - Мой покойник только тем и спасался: прочитает «Отче наш», примет стопочку - и как огурчик! До шестидесяти трёх годков дотянул, ей-богу, не брешу! Чуешь, зайчику?
     Толпа, обмениваясь мнениями, а мнение у одних было такое, что насчёт луковых лушпаек - это шарлатанство, а другие говорили, что можно попробовать, чем чёрт не шутит – стала расходиться и скоро сгрудилась на социальном расстоянии вокруг брезента, на котором принесли сильно выпившего мужичка с рукой, отрезанной по-локоть «циркуляркой».
     - Ну, зая  моя золота, - послышалось Леониду Ивановичу, -  на шо
жалуешься?
    Леонид Иванович ещё полежал, потом сложил раскладушку, насобирал  луковой шелухи в кулёчек и пошёл искать помёт.
     Бурячиха же у него была своя.


         2020 г.