Александр Дюма, Роман о Виолетте - 2. Часть 47

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ


– Твою пьесу надо назвать «Графиня де Ла Фер» – сказала Виолетта.

– Ты говоришь о той пьесе, которая ставится сейчас в театре, или о той, которую ты пишешь сама и почему-то называешь её моей? – спросил я.

– Дуду, две пьесы об одном и том же периоде жизни твоих мушкетёров никто не будет ставить не только что в одном Париже, но и в одной Франции одновременно! – сказала Виолетта

– Я рад, что ты это понимаешь, как и, надеюсь, понимаешь, что если автором одной из пьес буду я, а на другой буде указан какой угодно автор, то будет ставиться моя пьеса, – ответил я.

– Несомненно! – согласилась Виолетта. – И эта пьеса должна называться «Графиня де Ла Фер».

– Эта пьеса уже называется «Юность мушкетёров», и это никогда не изменится, – сказал я твёрдо.

– Я тебя поняла, – сказала Виолетта и замолчала.

Лучше бы она возражала, громко, эмоционально. Когда женщина молчит, это хуже всякого крика. Это означает, что она обижена настолько, что даже не желает с вами разговаривать.

Если бы Миледи просто молчала, когда Атос спрашивал её о причинах наличия на её плече клейма в виде лилии, Атос никогда не решился бы её и пальцем тронуть. Молчание женщин действует на мужчин иногда даже сильней, чем их слёзы. Если женщина плачет, мужчина, по крайней мере, знает, что ему следует её успокоить. Когда женщина молчит, мужчина не знает, как действовать. Уйти от неё может быть ошибкой, остаться рядом с ней – ещё большей ошибкой, игнорировать её молчание нельзя, пытаться доискаться до причин столь же нелепо, как и выдвигать собственные версии, вслух или молча, про себя. Молчание женщины – это её молчаливая тяжёлая артиллерия. Один известный мне военачальник предпочитал оказаться на поле битвы под перекрёстным огнём противника, нежели оказаться в одной комнате с умолкнувшей супругой. Я полагаю, что не он один сделал бы такой выбор. 

К счастью для меня, Виолетта накинула свою накидку и вышла из дома.

«Погуляет, успокоится, - подумал я. – Это пойдёт на пользу нам обоим».

Я взял ещё несколько исписанных ею листков из ящика стола и продолжил чтение. Но прежде я обратил внимание на то, что исписанных листков стало больше. Я догадался, что Виолетта уходила не просто так. Она уходила для того. чтобы написать эти сцены. Где же она их писала? Наверное, у какой-то подруги. Я начал читать.

ВТОРОЙ АКТ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

(Двор Парижа, по улице идёт мушкетёр Арамис, на другой стороне улицы стоит знатная дама, Герцогиня)

ГЕРЦОГИНЯ

Господин мушкетёр!  Может ли дама попросить вас о небольшой любезности? Не одолжите ли вы мне ваш плащ?

АРАМИС

Для чего вам мой плащ мушкетёра, сударыня?

ГЕРЦОГИНЯ

Если красивая дама просит вас о небольшой услуге, вы всегда спрашиваете её, зачем ей это надо?

АРАМИС

Простите, сударыня, вы просите его для себя, или для своего мужчины?

ГЕРЦОГИНЯ

Для вас это существенно? Ну хорошо, я скажу. Я прошу его для себя.

АРАМИС

Видите ли, сударыня, этот вид одежды не присущ дамам, а мне не пристало нарушать форму одежды, так что я лишусь необходимого, а вам дам излишнее, если соглашусь отдать вам свой плащ.

ГЕРЦОГИНЯ

Господь заповедовал нам, Его агнцам, возлюбить ближних. А это означает помогать им в беде. Если бы помощь состояла лишь в том, чтобы отдавать излишнее, в этом не было бы ничего благородного. А в отношении того, что для меня ваш плащ будет излишним, вы ошибаетесь. Откуда вы можете знать, что он мне не нужен, если вы не знаете, для чего я его прошу?

АРАМИС

Простите, сударыня, но у меня нет другого плаща, так что если вы не вернёте мне его, завтра я буду вынужден нарушить устав.

ГЕРЦОГИНЯ

Я же просила одолжить его, из чего следует, что я вам его возвращу. Ну, хорошо, я скажу вам. Мне ваш плащ необходим, чтобы отделаться от надоедливого преследователя, только поскорей, пожалуйста, сейчас он подойдёт. А вам он сейчас уже не нужен, поскольку вы ведь уже возвращаетесь с дежурства. Решайтесь же! Если вы поможете мне скрыться от этого надоедливого преследователя, я вам не только верну ваш плащ, но и отблагодарю.

АРАМИС

Так вы просите защиты! Что же вы сразу не сказали?

ГЕРЦОГИНЯ

Да, я прошу защиты.

АРАМИС

Сударыня! Не к лицу мушкетёру раздеваться посреди улицы, а знатной дамой вроде вас надевать на себя мужской плащ у всех на виду. К тому же человек, от которого вы собираетесь скрыться, по-видимому, уже заметил, что мы с вами так мило беседуем, поэтому подобное переодевание вам уже не поможет. Давайте-ка лучше я попросту проткну вашего преследователя, так будет надёжнее, а мне не придётся расставаться со своим плащом.

ГЕРЦОГИНЯ

Вы готовы убить человека вот так посреди улицы?

АРАМИС

Исключительно ради вас, сударыня. Кроме того, это будет не банальное убийство, а дуэль.

ГЕРЦОГИНЯ

Но ведь дуэли запрещены! Вы не боитесь, что вас казнят за нарушение королевского эдикта?

АРАМИС

Я готов отдать жизнь и за цену, гораздо меньшую, чем ваша милая улыбка, сударыня. Порой мы ввязываемся в дуэль только за то, что кто-то, нам безразличный, сказал о нас то, на что нам совершенно наплевать!

ГЕРЦОГИНЯ

Но ведь вас могут казнить всего лишь за то, что вы заступились за незнакомую вам девушку!

АРАМИС

Однако если я не заступлюсь за такую милую девушку, как вы, то я сам себя буду казнить всю оставшуюся жизнь, а после смерти меня будут черти жарить в аду!

ГЕРЦОГИНЯ

Вон там стоит этот человек. Он преследует меня. Если вы хотя бы отвлечёте его, чтобы я могла ускользнуть, вы не пожалеете о том, что помогли мне.

АРАМИС

Следует ли мне его убить? Или же по случаю праздника мы подарим ему жизнь, и с него будет достаточно того, что я лишу его возможности следить за вами?

ГЕРЦОГИНЯ

Какой же нынче праздник?

АРАМИС

Тот праздник, что я встретил вас.

ГЕРЦОГИНЯ

А вы – забавник! Что ж, пусть живёт!

(Герцогиня уходит направо)

СЦЕНА ВТОРАЯ

(Слева выходит дворянин со шпагой)

АРАМИС

Сударь, не находите ли вы сегодняшний день особенно солнечным?

ДВОРЯНИН

Ступайте, сударь, по своим делам, и не мешайте мне делать свои.

АРАМИС

Всё в сегодняшнем дне гармонично, кроме одного.

ДВОРЯНИН

Мне нет дел до ваших взглядов на то, что гармонично, а что не гармонично.

АРАМИС

Но проблема в том, что гармонию сегодняшнего дня нарушает ваша кислая физиономия. Если бы не она, сегодняшний день можно было бы назвать наилучшим не только в этом году, но и в двух предыдущих!

ДВОРЯНИН

Сударь, если вам не терпится отправиться на тот свет, извольте, завтра мы скрестим с вами шпаги, а сейчас убирайтесь к чёрту!

АРАМИС

Мне, сударь, не терпится внести некоторые исправления в день сегодняшний, и поэтому я намерен сделать так, чтобы к чёрту убрались вы и прихватили с собой вашу кислую физиономию.

(Дворянин выхватывает свою шпагу, Арамис выхватывает свою шпагу, оба принимают позу, принятую у дуэлянтов перед началом дуэли. Дворянин яростно нападает, он спешит и излишне размахивает руками, Арамис хладнокровно отбивает несколько ударов, после чего ранит противника в правую руку, так что шпага выпадает из его руки).


АРАМИС

Простите, сударь! Я совершенно не имел намерений ранить вас в руку! Я намеревался ранить вас в ногу для того, чтобы вы и ваша физиономия оставались как можно дольше там, где я вас обоих встретил!

ДВОРЯНИН

Я убью тебя, щенок! Я покажу тебе, как затевать дуэли с мушкетёром Его Преосвященства!

АРАМИС

Я оказал вам честь сразиться с мушкетёром Его Величества, что вы могли бы узнать по моему плащу. Где же вы оставили свой красный плащ гвардейца?

(Арамис ногой отшвыривает шпагу дворянина к его ногам, тот схватывает её левой рукой и вновь начинает дуэль)

ДВОРЯНИН

Тебя не касается, щенок! Защищайся!

АРАМИС

Уровняем шансы

(Перехватывает шпагу в левую руку, оба продолжают сражаться, Арамис отражает ещё два удара и наносит удар в ногу дворянина)

ДВОРЯНИН

Проклятье! Я не сдаюсь, я буду продолжать дуэль!

АРАМИС

Не суетитесь. Я уже простил вам вашу кислую мину и считаю инцидент исчерпанным, однако, если вы настаиваете на том, чтобы я вас убил, приходите, когда залечите ногу, в полк господина де Тревиля и спросите Арамиса. Это я. Я готов продолжить сражение, но не с калекой.
(Арамис картинно поклонился и покинул незнакомца)

ДВОРЯНИН

Негодяй! Ты дорого заплатишь за то, что дважды меня ранил. Шевалье де Бедо таких проделок не спускает!